CC BY
273
МУЗЫКАЛЬНОСТЬ: СУЩНОСТНОЕ КАЧЕСТВО ПРИРОДЫ ЧЕЛОВЕКА ИЛИ ОТЧУЖДЁННЫЙ ФЕНОМЕН?
З. Ш. Гаджиева,
Дагестанский государственный педагогический университет (Махачкала) Ф. В. Малухова,
Кабардино-Балкарский государственный университет имени Х. М. Бербекова (Нальчик)
А. В. Торопова,
Московский педагогический государственный университет
42
Аннотация. В статье раскрывается сущность различных трактовок понятия «музыкальность»: как комплекса специальных способностей, как базовой потребности человека и как атрибутивного качества человеческой психики - «языково-сти» его сознания. В качестве фактора, порождающего в онтогенезе и филогенезе феномен музыкальности, признаётся свойственная человеческому сознанию функция интонирования жизненно значимых переживаний. Обосновываются универсальные стадии-пласты становления и репрезентации ценностей музыкального сознания личности. Выделены универсальные истоки музыкально-языкового сознания, концептуализирована карта психосемантики восприятия музыки. На основе теоретической концепции интонирующего сознания А. В. Тороповой осмыслены актуальные трудности музыкального образования на Северном Кавказе, предложена методика развития восприятия музыки в аспекте музыкально-языкового сознания, включающего личностный, этнический и общечеловеческий уровни. Представлены результаты апробации экспериментальной методики, выводы и дискуссия по проблеме.
Ключевые слова: музыкальность, музыкальное сознание, этнокультурная идентичность, интонирование, музыкальные способности и потребности, архетипы интонирования, идентификация-отчуждение, развитие музыкального восприятия, методика музыкального образования.
Summary. The article reveals the essence of different interpretations of the concept of mu-sicality: as a set of special abilities as a basic human need and as attributive quality of the human psyche - the language of his consciousness. Fact ambiguous relationship to the art of music characterizes the North Caucasus region today. The prevailing religion in the region Islam defines the guidelines in the formation of individual and social con-
sciousness inhabiting its peoples. Modern Islamist tendencies hinder the development of music education in the region. While high musicality inherent peoples inhabiting the region. As a factor in generating ontogenesis and phylogenesis phenomenon inherent musicality recognized human consciousness function of intonation vitally important experiences. Justified universal-stage strata formation and representation of values musical consciousness of the individual. Highlighted the universal language of music and the origins of consciousness, conceptualized map psychosemantics perception of music. Based on the theoretical concept of intoning consciousness A. V. Toropova interpreted topical problems of music education in the North Caucasus, the technique of music perception in terms of musical-language consciousness, including personal, ethnic and human level. Proposed and tested a method of music perception in a multiethnic region. The results of testing of the experimental procedure, the conclusions and discussion on the issue.
Keywords: musicality, musical consciousness, ethnic and cultural identity, intonating, musical abilities and needs, archetypes intonating, identification-exclusion, development of musical perception, methods of music education.
В Большом толковом словаре современного русского языка (под редакцией Д. Н. Ушакова) слово «музыкальность» определено как «одарённость в отношении музыки» [1]. В данном определении явственно прослеживается безусловность представления о музыкальности как качестве, проявляющемся и формирующемся исключительно в результате восприятия музыки. Однако при таком понимании музыкальности за рамками остаётся проблема порождения самого феномена музыки и, соответственно, музыкальности в ходе человеческой истории, её сопряжённости со всеми стадиями антропогенеза и присутствия во всех видах человеческого общества. Разработке данной проблемы в её антропогене-тическом звучании посвящено совсем небольшое количество работ (Метат [2], Орлов [3], Торопова [4]), притом что богатый этнографический материал говорит о важности музыкальной составляющей в этнической идентичности и смысло-
оформлении национального характера, его «этоса» (Алексеев [5], Земцов-ский [6], Myers [7], Nettl [8]).
Направленность нашего исследования требует обращения к антропологическому дискурсу понятия «музыкальность», который рассматривает данный феномен как сущностное свойство человеческой психики, изначально обусловленную данность, пространство репрезентации которой не ограничивается ни сферой определённого вида деятельности (в данном случае -музыкальной), ни временными рамками актуализирующегося здесь и сейчас сознания личности [4]. Нас интересует музыкальность как целостное свойство сознания, как языковая способность человека транслировать и постигать информацию об окружающем мире посредством интонирования во всевозможных (звуковых, пластических) формах.
Особую остроту обозначенная проблема приобретает в русле изучения закономерностей развития культур и сообществ с устоявшимся и да-
43
44
леко не всегда «дружественным» взглядом на музыку и её предназначение в жизни человека (в частности, это присуще исламскому фундаментализму [9; 10]).
Факт неоднозначного отношения к музыкальному искусству демонстрирует сегодня Северо-Кавказский регион, где современные молодые люди в качестве приоритетной избирают конфессиональную идентичность, противопоставляя её глобализму, вестернизации, русификации и прочим тенденциям, угрожающим, на их взгляд, идентичности. Превалирующая в данном регионе религия ислам определяет ориентиры в формировании индивидуального и общественного сознания населяющих его народностей.
Не преследуя цели дать развёрнутый анализ всех возможных толкований дозволенности или запрета на музыку и музыкальное исполнительство в различных общерелигиозных и вну-триконфессиональных течениях ислама, мы попытаемся изучить, понять ментальное, этническое и конфессиональное самосознание и доказать его непротиворечивость сознанию музыкальному, музыкальности как атрибутивному качеству человеческой природы, её «языковости», говорящей о своих жизненных ценностях языком музыкальных интонаций.
Традиционным для современной науки является сформировавшееся в лоне музыковедения представление о понятии «музыкальность» в контексте обсуждения: проблем формирования музыкальной культуры личности; целей и задач общего, дополнительного и профессионального музыкального образования; сущности и возможностей развития способности к музы-
кальной деятельности и т. д. К музыкальности как особой способности или комплексу способностей и задатков относят дар ощущать ладофунк-циональные отношения звуков, обладание чувством ритма, музыкальной памятью, музыкальной фантазией и т. д. [11, с. 789]. «Музыкальность -комплекс природных задатков, обеспечивающих возможность воспитания в человеке музыкального вкуса, способности полноценного восприятия музыки, подготовки из него музыканта-профессионала» [Там же]. Современной музыкальной психологией признаётся, что задатки музыкальности присущи каждому человеку, но зачастую они остаются невыявленными и неразвитыми [4]. К тому же не вполне ясно, что именно следует понимать под «природными задатками» музыкальности. Б. М. Теплов считал, что задатками являются анатомо-физио-логические особенности, которые определяют успешное развитие способностей, и исследовал их в аспекте вклада некоторых свойств нервной системы [12].
Проблеме «корневой способности», или ядра внешних проявлений музыкальности, Б. М. Теплов посвятил свой труд «Психология музыкальных способностей» (1947). Как наиболее важные и общие для музыкальной деятельности он выделяет три основные музыкальные способности, составляющие ядро музыкальности: ладовое чувство, способность к слуховому представлению и музыкально-ритмическое чувство. Эти специальные музыкальные способности в качественно своеобразном их сочетании он и назвал музыкальностью, то есть её основным ядром [Там же, с. 209-211].
В такой структуре музыкальности в каждой способности есть две стороны - слуховая и эмоциональная (не случайно, характеризуя понятие, Б. М. Теплов выбирает слова «чувство» и «переживание») и два компонента - перцептивный (чувствительность к распознаванию характеристик интонационного процесса) и репродуктивный (яркость музыкально-образного представления, «внутреннего слуха»). Способность к внутри-слуховому представлению лежит в основе продуктивного творческого воображения музыкальными образами, а также в основе познавательной музыкальной активности личности и музыкальной памяти.
В эмоционально-слуховом комплексе главным показателем музыкальности Б. М. Теплов считал эмоциональную отзывчивость на музыку: «Музыка прежде всего есть путь к познанию огромного и содержательного мира человеческих чувств» [13, с. 109]; «Сама проблема музыкального переживания ставится... не как проблема эстетического переживания, а лишь как проблема "осмысленного", "содержательного" переживания» [Там же, с. 104]. Согласно Теп-лову, содержанием музыки являются чувства, эмоции, их жизнь, движение, развитие, конфликты. Вводя понятие «переживание», учёный подчёркивал неразрывное единство ор-ганизмической (природной и индивидуальной) и культурной (знаково-общественной) составляющих музыкальных впечатлений и образов сознания. В то же время «полноценное музыкальное переживание зависит от умения различать особенности музыкальной ткани: высоту, громкость, окраску звука» [14, с. 9].
Подход Б. М. Теплова получил развитие в отечественной музыкально-психологической и педагогической науке в работах Л. Л. Бочкарёва, Н. А. Ветлугиной, А. Л. Готсдинера, В. Д. Остроменского, В. И. Петруши-на, М. С. Старчеус, К. В. Тарасовой, Г. М. Цыпина и др.
А. Л. Готсдинер полагает, что музыкальность «выражается в особой восприимчивости индивида к звучащей музыке и повышенной впечатлительности от неё [15, с. 25]. В. И. Пет-рушин понимает её как способность «омузыкаленного восприятия и ввде-ния мира, когда все впечатления от окружающей действительности у человека, обладающего этим свойством, имеют тенденцию к переживанию в форме музыкальных образов» [16, с. 21].
Данные высказывания развивают тепловское положение об особом отношении к музыке, или музыкальном отношении к миру, свойственном человеку музыкальному. Эти качества характеризуют некую особость сознания человека, его ипостась - Homo musicus.
В позициях учёных зачастую остаётся в тени один важнейший момент -признание за музыкальностью фундаментального свойства человеческой природы и психики, конкретнее, универсальности и специфичности музыкального сознания человека. Такой подход к музыкальности является весьма перспективным и даёт новый взгляд на её функции в психическом развитии человека как в онтогенезе, так и в филогенезе.
Итак, музыкальность присуща всем или только избранным? Врождённое это качество или приобретённое индивидом? Может ли быть ре-
45
46
конструировано общество без музыкальных проявлений и потребностей? Получить ответы на эти вопросы можно только, если рассматривать проблему музыкальности в антропологическом контексте.
Человек и его психика биосоциальны, или, другими словами, по меньшей мере двухфакторно детерминированы - природой, то есть врождёнными свойствами, и обществом, то есть воспитанием, образованием, культурой. Музыкальность как специфическое атрибутивное свойство человека также обусловлена двумя этими факторами - природными предпосылками и культурным влиянием.
Музыкальное сознание - видовое свойство человека, а значит, может быть рассмотрено и вне своих слуховых атрибутов. Музыкальность сознания базируется на более глубокой сенсорике и в норме развивается не только в опоре на слуховой анализатор. Яркие примеры развития «музыкальности без слуха» приводятся в работе уникального педагога-музыканта И. С. Белик: «Музыка против глухоты: Опыт индивидуальных занятий музыкой с неслышащими детьми по программе детской музыкальной школы» [17]. Опыт автора свидетельствует о музыкальности как общем свойстве сознания, а значит, о полимодальном музыкальном сознании против понимания музыки как явления чисто слухового. Музыкально-языковое бытие человека и этнической, или социальной, общности может считаться феноменом смыслопо-рождающим, закрепляющим ценностное отношение к факторам своего существования и развития.
Музыкальность, причём не только у отдельного человека, но и у целого
вида - в антропогенезе, развивается, используя окружающие обстоятельства как материал для строительства музыкальной функции сознания и создавая культуру восприятия собственных достижений, соответствующую уровню её развития. Данная сентенция заставляет задуматься о природе отчуждения музыкального феномена в радикальных направлениях ислама в современном его виде как отчуждения своей чувственной составляющей и языка культуры, открывающего эту чувственность и чувствительность.
Справедливости ради надо заметить, что отчуждение музыкального феномена от природы базовых человеческих чувств в пользу эстетических норм и культурных знаков принадлежности к определённому кругу ценностей началось в самой музыкальной культуре, в её художественных формах и искусственно создаваемых стилях. Присутствие в музыкальности эстетического компонента говорит об особенностях музыкального сознания современного человека, об «эстетической дистанции» (Г. Орлов) между человеком и музыкой, чего не наблюдалось прежде. Во всех предшествующих эпохах и цивилизациях музыка -больше, чем искусство, а значит, музыкальность - больше, чем эстетическая функция.
Концепция музыки до искусства и музыкальности до искусственности звучит в философско-музыковедче-ских трактатах Хазрата Инайят Хана [18], В. Мартынова [19].
Есть ли основания считать музыкальный феномен и чувствительность к интонированию природным свойством и потребностью человека?
По данным С. Н. Беляевой-Экземплярской [20], музыкальное воздей-
ствие охватывает обширные участки мозга - и коры, и подкорки, что даёт основание считать развитие функций мозга и сознания «в музыке» более целостным, полным, без ущемления древнейших зон психического. Психофизиологические корреляты взаимодействия с музыкой изучаются современной наукой в различных контекстах [21].
Для изучения этой стороны специфической сущности человека необходимо рождение особого дискурса знаний - музыкально-психологической антропологии. В этом научном дискурсе становится возможным разглядеть общественные и индивидуальные, цивилизационно-парадигмальные и этнические различия в порождении и восприятии музыкальных явлений. А разглядев различия, уже можно будет выделить общее, общечеловеческую функцию музыки и музыкального сознания.
Итак, методом анализа функций музыкальности в становлении идентичности может стать метод музыкально-антропологической компаративистики, сравнивающий типы интонирования и культурные формы музыкально-языкового сознания (жанры, стили, формообразование) в разных обществах, разных этнических культурах и конфессиональных сообществах. Выявление общих и специфических функций музыкального самопредъявления или отчуждения даст материал для обобщения тенденций к расширению сознания этноса, интеграции в мировой порядок (гармонию мира) или к сужению, редукции и отчуждению от мировой партитуры.
Антропологической функцией музыкального сознания, как уже не раз было заявлено (А. В. Торопова
[4; 22]), является запечатление и сохранение в звуковом символе жизненно значимых переживаний. Сама же интонационно-символическая деятельность может считаться орудием воспроизведения достигнутого и возделывания возможного в развитии человеческого в человеке.
«Делание личности» (самосозидание или саморазрушение) в процессе интонирования переживаний происходит по-разному: как энергообмен со средой, как приобщение к более общему слою переживаний (например, племенному мифу через участие в нём), как разотождествление, перенос в символический пласт межличностного «инобытия» внутреннего опыта переживаний - и приводит к ослаблению «внутреннего давления» интенсивности эмоций.
Категория музыкальности может быть рассмотрена как психический феномен, присущий как личности, так и этносу, поскольку имеет черты психической организации опыта переживаний, носителем которого является как отдельный человек, так и этнокультурная общность в целом. 47 Согласно В. С. Мухиной, основными механизмами развития сознания и самосознания личности являются идентификация и обособление [23, с. 382]. Вхождение личности в интонационно-символическое поле общественного музыкального сознания также подчинено действию этих механизмов, причём на разных уровнях: личности - в этносе и культуре (или субкультуре), этноса - в общечеловеческом поле музыкально-интонированных символов.
Для чего такая функция - вынесение в интонационно-символическую реальность многообразия жизнен-
48
ных и художественных переживаний - появилась в филогенезе человеческой психики и заново рождается в онтогенезе?
Музыкальность обеспечила человеку возможность:
• создавать музыку как «другую реальность», как способ самопознания, а впоследствии передавать смысл, заключённый в интонационных символах, порождаемых бессознательно, своему роду, человечеству;
• с помощью интонационных знаков и символов стимулировать оптимальные функциональные состояния, запускать функции усиления или избрания мотива деятельности;
• владеть самотерапией (регуляцией состояний, трансформацией, коррекцией, реабилитацией через механизмы катарсиса, компенсации и т. д.), позволяющей вернуть и тренировать динамическую устойчивость психики;
• сохранять в музыкальных произведениях антропологически значимые психические программы, состояния, процессы, образы, переживания;
• управлять будущим - музыка есть скрытое управление будущим, поскольку смена стилей подчас объясняется не причинами в прошлом культуры, а «притяжением будущим» (выражение Н. А. Бернштейна);
• обрести один из способов негэнтро-пийного взаимодействия с окружающей жизненной и информационной средой. Музыкальный символ как свёрнутое переживание даёт экономию энергии, энерговыигрыш при воспроизведении, позволяющем входить в нужное психическое состояние через символ, а не в реальном акте повторного развёрнутого переживания. Так, в ритуалах поминовения плач по умершему симво-
лически разворачивает образы памяти и переживания утраты вместо того, чтобы заново переживать в реальности понесённую утрату. Ярким примером «энерговыигрышного вхождения» в нужное возвышенное состояние в православной литургии является ин-тонирование-распевание «Символа веры» и других молитв и песнопений. Интонация-призыв муллы с минарета также служит цели быстрого достижения необходимого для молитвы состояния сознания верующих.
Феномен музыкальности в филогенезе и онтогенезе становления человеческого сознания порождён свойственной ему функцией интонирования как акта обратной связи для всех остальных психических отправлений и явлений. Интонирование сопровождает становление эмоциональной сферы в спонтанных выкриках и гулениях, кличах и стонах, когнитивной сферы в звуковом сопровождении интеллектуальной активности или тупика, сопровождает мотивационно-воле-вые акты или отказ от них.
Функция интонирования во всех его проявлениях - звукопись течения психической жизни, всех отражённых в сознании реальностей, то есть преодоление «немоты» психики.
Звуковой символ, как считает Лама Анагарика Говинда, лежит в основе становления сознания как «процесса одухотворения индивидуализированной космической целостности» [24, с. 207]. Акт переживания субъекта становится актом становления сознания в творческом процессе звуко-символического «наименования, формулирования», то есть интонирования. Таким образом, акт интонирования становится уже не только аффективно-интеллектуальным актом, ак-
том познания, но и актом «внутреннего делания» [4; 22; 25; 26].
Обращение к истокам феномена знакового интонирования позволило выделить некоторые русла происхождения интонационных знаков, связанные с развитием свойств восприятия и обозначений реальностей, которые породили разного рода языковые элементы.
В исследовании А. В. Тороповой выделены следующие истоки знакового интонирования [25]:
1. Интонирование опыта телесности бытия человека.
Узнавание, управление, подчинение и развитие собственной телесности (координация физических действий), реализуемые в аналоговых связях интонационных символов и движений. Пример - психологическое воздействие танцевальных движений всех народов с соответствующим звуковым сопровождением. Этот источник становления музыкально-языкового сознания можно назвать интонированием опыта телесности существования, и именно благодаря ему музыкальная интонация содержит в себе свёрнутое движение, которое слушатель расшифровывает бессознательно и начинает двигательно соинтони-ровать: либо подхлопывать ладонями, либо отстукивать ногой подразумеваемый шаг, либо пританцовывать [25, с. 167].
2. Интонирование опыта ландшафтности бытия человека.
Ориентация, освоение и подчинение окружающего ландшафтного пространства с помощью звука - древнейший локационно-познавательный инструмент психики. Психологический смысл этнических стилей музыкального языка во многом определяется
ландшафтом их территории. Например, «долинные», «равнинные» культуры и культуры «горные» различаются соответственно тенденциями к ли-неарности и «горизонтальному измерению» музыкального образа или к «вертикали», гармоническому мышлению в интонировании. Этот источник становления музыкально-языкового сознания можно назвать интонированием опыта ландшафтности существования [Там же, с. 168].
3. Интонирование опыта социального взаимодействия.
Взаимодействие, вступление в контакт, обмен эмоциональными посланиями с представителями общества «своих» и «чужих» отражает коммуникативную функцию интонирования. Психологический смысл «племенных» типов музыкальной интонационности - в присоединении к «своим» или в отделении от «других». Этот источник становления музыкально-языкового сознания можно назвать интонированием опыта социального взаимодействия [Там же].
4. Интонирование опыта мистической сопричастности.
Опыт изменённого состояния сознания (контакт с непознаваемыми силами и энергиями, «пиковые» переживания, способствующие просветлению, озарению, открытию - всему тому, что называют иногда сверхсознанием) также интонируется человеком. Этот источник смыслового строения музыкального сознания можно назвать интонированием опыта мистической сопричастности, или «пиковых» переживаний. При этом сами звуковые символы обогащаются и отягощаются высшим смыслом только благодаря использующему эти интонации сознанию [Там же].
49
50
Лама Анагарика Говинда пишет: «.сила и воздействие мантры зависят от духовной установки, знания и ответственности данного человека. Шабда, или звучание мантры, - это не физический звук (хотя и может сопровождаться таковым), но духовный» [24, с. 209]. И ещё важная мысль, акцентирующая развитие внутренних психических феноменов интонирования: «Мантры действуют не в силу собственной магической природы, но исключительно благодаря и посредством всецело воспринявшего их разума. Сами по себе они не обладают никаким запасом энергии; они лишь средство для концентрации уже существующих помимо нас сил» [Там же], сил интонированного символа веры.
По нашему мнению, путь становления интонирующего слоя сознания таков:
1. Субъективная спонтанная ин-тонема, маркирующая переживание.
2. Культурно обусловленная и отработанная в социуме приблизительная интонация.
3. Фиксированный музыкальный символ и его знак (закреплённый в устном ритуале или письменной форме).
Интонемы сознания образуют единую знаковую реальность, распадаясь в культуре на отдельные формы интонирования: пластические, статические, звуковые. Каждая форма интонирующего сознания закрепляется в соответствующей языковой системе.
В феномене музыкального сознания и в природе музыкального символа присутствует синкретическое единство с другими интонемами сознания -движением, визуальными знаками, вербальным выражением. Оно сопря-
жено с общественным полем существования музыкальных знаков и символов и произрастает из общего слоя первичных психических функций, а именно интонирующей функции психики. Звукосимволическая форма интонированных переживаний и является собственно музыкальным феноменом. Этот феномен никогда не теряет глубинной связи с единым полем синкретичных интонем как целостных знаков переживаний.
«В акте звукосимволического интонирования событий психической жизни человека звучит различное количество "голосов культуры" и их сочетаний. Это явление психической жизни человека как одно из её качеств было точно названо М. М. Бахтиным полифоничностью сознания. Это означает, что индивидуальное сознание вступает в диалог, как внешний, так и внутренний, с этими голосами. Из них и складывается музыкальное сознание личности, его музыкальность и общая структура личности субъекта этой полифонии» [4, с. 110].
Почему проблема отношения к музыке в исламском фундаментализме является сегодня внутренним противоречием содержания, да и самой возможности музыкального образования в регионе Северного Кавказа? Почему это стало остро чувствоваться именно сейчас?
Школы и студенческие аудитории региона многонациональны по составу, следовательно, глубинные внутренние установки на восприятие музыки, в условиях которых происходит понимание интонированного сообщения, многообразны.
Единым знаменателем многообразия этнических установок и идентич-ностей в регионе исторически стал
ислам, заменивший множественность обликов населяющих Кавказ народов общеконфессиональным «знаком» разделяемых ценностей. Этот «знак» имеет свой интонированный символ веры, призванный заменить и вытеснить все прочие формы видимой и слышимой символизации опыта: родовое интонирование, потребности в самовыражении и сочувствии - со-интонирование этническим соседям, ближним и дальним, интонационное предъявление мастерства в мусиче-ских искусствах как визитной карточки народа, села, семьи.
В таких условиях от педагога-музыканта требуется умение опираться на всю полифонию музыкального сознания жителей региона, на музыкальные традиции не только европейской и русской культур, но и в первую очередь на традиции национальных культур, представители которых входят в состав школьного класса или студенческого коллектива. Здесь возникает педагогическая задача нахождения механизмов проникновения в новые слои музыки для той или иной группы слушателей.
А. В. Тороповой был предложен концепт «карта психосемантики музыкально-языкового сознания», где базовым признан уровень «праформ, или архетипов интонирования, - общечеловеческих энерго-временных паттернов выражения переживания, универсалий музыкальных языков»; вторым назван уровень «культурно-конвенциональных языковых стереотипов интонирования переживаний (этнокультурный интонационный словарь речевого, жестового и музыкального интонирования)» и третьим - «проверенные временем художественные образцы интонационно-семиотических формул, закре-
пившиеся знаки этнокультуры, проявляемые в языковых ветвях сознания и маркирующие его этнокультурную идентичность» [25, с. 79-80].
На основе этой концепции Ф. В. Малуховой была создана и апробирована методика развития способности к восприятию музыки и потребности в ней в ситуации взаимодействия различных этнических культур. На первой стадии в процессе знакомства с символами культуры, заключёнными в мифах, изобразительном искусстве, танцевальной пластике, декоративно-прикладном искусстве, традиционных костюмах, происходит погружение в родовое особенное и общее этнокультурное поле народов, населяющих регион.
Главный акцент в разработанной методике предлагается делать на полученных ощущениях, чтобы зафиксировать то, что пережили и прочувствовали слушатели, а не то, что думают или «боятся думать» по этому поводу. «В процессе такого сосредоточения на глубинных ощущениях, резонансе с протоинтонациями музыкальных образцов, как показывает серия занятий, значения наполняются эмоционально чувственным содержанием, начинают как бы произрастать изнутри учащихся» [26, с. 4-5].
На второй стадии происходит освоение конвенциональных средств выражения глубинных архетипов (архетипов интонирования, предложенных А. В. Тороповой [4; 22; 25; 28]) в определённом музыкальном языке и «знаковых» музыкальных произведениях.
Эксперимент проводился на базе Кабардино-Балкарского государственного университета со студентами 3 курса, в основном не имеющими базового музыкального образования
51
52
^ = 40 человек). Испытуемые были поделены на две группы - экспериментальную (20 человек) и контрольную (20 человек). Педагогический эксперимент предусматривал анкетирование и самоотчёты студентов, а также выполнение ими практических заданий, составленных по принципу музыкально-тестовых упражнений. Результаты исследования на начальном и заключительном этапах представлены в табл. 1 и 2.
Результаты психодиагностики в экспериментальной и контрольной группах демонстрируют высокую эффективность в означенном направлении педагогического процесса, основанного на предлагаемой методике. Категоризация музыкальных произведений при восприятии по принципу архетипического аналога ведёт к формированию багажа интонаций, из которых складываются новые стереотипы восприятия. Новые стереотипы восприятия и знания о языковых нормах у студентов появляются не механически, они подготавливаются и подкрепляются впечатлениями, полученными благодаря использованию методики развития способности к восприятию музыки.
При такой организации «диалога культур» происходит расширение музыкально-эстетического пространства восприятия студентов, вхождение их в новые пласты ранее неизвестной музыки. Более того, при сопоставлении с иными этномузыкальными традициями собственная национальная культура высвечивается по-новому.
Представленная методика опирается на развитие психолого-педагогическими средствами музыкально-языковой способности учащихся как ориентира в музыкально-антропологических координатах общечеловеческих ценностей и включает следующие аспекты:
а) актуализацию глубинных архетипов музыкального языка в восприятии учащегося;
б) освоение конвенциональных средств выражения глубинных архетипов в определённом музыкальном языке.
Опытно-экспериментальное исследование показало педагогическую эффективность предлагаемой методики развития способности к восприятию музыки иной этнокультурной традиции. Данная методика являет собой интересный опыт развития музыкального восприятия универсальных
Таблица 1
Уровни восприятия музыки студентами на начальном этапе исследования
Группа Уровень восприятия
высокий средний низкий
экспериментальная 5% 50% 45%
контрольная 15% 45% 40%
Таблица 2
Уровни восприятия музыки студентами на заключительном этапе исследования
Группа Уровень восприятия
высокий средний низкий
экспериментальная 40% 55% 5%
контрольная 20% 50% 30%
ценностей в различных этнокультурных образцах и художественных стилях. Путь познания эмоционально-смысловых пластов музыкальной культуры любого народа можно представить как движение от наблюдения (восприятия музыки) к описанию (характеристике воспринятых явлений), а от описания - к пониманию в единстве эмоциональной расшифровки и освоения логики музыкального языка (в соответствии с принципом единства аффекта и интеллекта в образовательном процессе). На этом пути появляется возможность поменять психологическую установку от «отторжения» того или иного стиля на готовность к его восприятию. В ситуации «поли-этнизма» привлечение разнообразного этномузыкального материала особенно оправданно.
Нам видится, что, показав путь антропологического погружения в музыкальные языки выражения универсальных и этнокультурных ценностей, мы можем научить наших учащихся не противопоставлять конфессиональные ценности художественным образам, а увидеть общее и особенное в них, говорящее разными языками, разными интонационными символами. Многообразие музыкальных традиций народов, исповедующих ислам, показывает, как разнообразен опыт мистической сопричастности Единому, как бесконечно богат мир тропинками к нему и как песнопения ведут душу к мировой гармонии многообразия, тогда как отчуждение музыки и навязанная немота могут привести к схлопыванию в невыразимое Ничто.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ушаков, Д. Н. Большой толковый словарь современного русского языка [Электронный ресурс] / Д. Н. Ушаков. - Режим доступа: http://classes.ru/all-russian/russian-dictionary-Ushakov-term-30425.htm (дата обращения: 30.02.2015).
2. Merriam, A. O. The anthropology of music [Text] / A. O. Merriam. - Evanston : Northwestern University Press, 1964. - 358 p.
3. Орлов, Г. Древо музыки [Текст] / Г. Орлов. - СПб. : Советский композитор, С.-Петербург. отд-ние ; Вашингтон : Frager, 1992. - 408 с.
4. Торопова, А. В. Интонирующая природа психики [Текст] / А. В. Торопова. - М. : Ритм, 2013. - 340 с.
5. Алексеев, Э. Е. Раннефольклорное интонирование: Звуковысотный аспект [Текст] / Э. Е. Алексеев. - М. : Советский композитор, 1986. - 240 c.
6. Земцовский, И. И. Артикуляция фольклора как знак этнической культуры [Текст] / И. И. Земцовский // Этнознаковые функции культуры. - М. : Наука, 1991. -С. 152-189.
7. Myers, H. Ethnomusicology [Text] / H. Myers // Ethnomusicology: an Introduction, ed. Helen Myers. - New York : Norton, 1992. - P. 3-18.
8. Nettl, B. In the Beginning. The Study jj of Ethnomusicology: Thirty-one Issues and Concepts [Text] / B. Nettl. - Urbana : University of Illinois, 2005. - 528 p.
9. Музыка в исламе: отношение ислама к музыке [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://islam-today.ru/music-of-islam (дата обращения: 10.03.2015).
10. Решающее слово в споре относительно музыки и песен в исламе [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://toislam. ws/books-fikh/175-muzika (дата обращения: 10.03.2015).
11. Музыкальность [Текст] // Музыкальная энциклопедия: в 6 т. Т. 3. / гл. ред. Ю. В. Келдыш. - М. : Советская энциклопедия : Советский композитор, 1976. -С. 789.
12. Теплов, Б. М. Избранные труды [Текст]: в 2 т. Т. 1 / Б. М. Теплов / ред.-сост., вступ. ст. и коммент. Н. С. Лейтес, И. В. Равич-Щербо. - М. : Педагогика, 1985. - 328 с.
13. Теплов, Б. М. О музыкальном переживании [Текст] / Б. М. Теплов // Психология и психофизиология индивидуальных различий. - М. : Изд-во МПСИ ; Воронеж : МОДЭК, 2004. - С. 104-132.
14. Тарасова, К. В. Онтогенез музыкальных способностей [Текст] / К. В. Тарасова. -М. : Педагогика, 1988. - 173 с.
15. Готсдинер, А. Л. Музыкальная психология [Текст] / А. Л. Готсдинер. - М. : Изд-во МАНПО, 1993. - 192 с.
16. Петрушин, В. И. Музыкальная психология [Текст] / В. И. Петрушин. - М. : Пас-сим, 1994. - 304 с.
17. Белик, И. С. Музыка против глухоты: Опыт индивидуальных занятий музыкой с неслышащими детьми по программе детской музыкальной школы [Текст] / И. С. Белик. - М. : Владос, 2000. - 160 с.
18. Хазрат Инайят Хан. Мистицизм звука [Текст] / Хазрат Инайят Хан. - М. : Сфера, 1998. - 336 с.
19. Мартынов, В. И. Пение, игра и молитва в русской богослужебнопевческой системе [Текст] / В. И. Мартынов. - М. : Филология, 1997. - 208 с.
20. Беляева-Экземплярская, С. Н. Эмоциональная сторона восприятия музыки [Текст] : дис. ... д-ра психол. наук / С. Н. Беляева-Экземплярская // Научный архив ПИ РАО. - Ф. 19. - 1952.
21. Торопова, А. В., Симакова, И. Н., Кабар-дов, М. К., Базанова, О. М. Подходы к исследованию психофизиологических характеристик восприятия музыки различных культурных традиций [Текст] /
А. В. Торопова, И. Н. Симакова, М. К. Ка-бардов, О. М. Базанова // Вопросы психологии. - 2014. - № 1. - С. 124-134.
22. Торопова, А. В. Генез музыкального сознания [Текст] / А. В. Торопова // Развитие личности. - 2010. - № 2. - C. 65-75.
23. Мухина, В. С. Личность: Мифы и Реальность (Альтернативный взгляд. Системный подход. Инновационные аспекты) [Текст] / В. С. Мухина. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Прометей, 2010. - 1088 с.
24. Лама Анагарика Говинда. Психология раннего буддизма. Основы тибетского мистицизма [Текст] / Анагарика Говинда, Лама. - СПб. : Изд-во «Андреев и сыновья», 1993. - 470 с.
25. Торопова, А. В. Феномен интонирования в генезисе музыкально-языкового сознания [Текст] : дис. ... д-ра психол. наук / А. В. Торопова. - М. : [б. и.], 2014. - 337 с.
26. Торопова, А. В. Феномен интонирования как антропологический ориентир сохранения и воспроизведения облика человека определённой культуры [Текст] / А. В. То-ропова // Вестник Православного Свято-Тихоновского государственного университета. - 2014. - № 3. - С. 72-84.
27. Малухова, Ф. В. Развитие восприятия музыки различных этнических традиций у будущих учителей (на материале адыгской музыкальной культуры) [Текст] : ав-тореф. дис. ... канд. пед. наук / Ф. В. Малухова. - М., 1998. - 16 с.
28. Toropova, A. V. Archetype of music perception" projective test for musical students training [Text] / A. V. Toropova // 2nd International Congress on Neurobiology, Clinical Psychopharmacology & Treatment Guidance 24-27.11.2011. - Thessaloniki : Bristol-Myers Squibb. - P. 96-97.
