CC BY
47
МУЗЫКАЛЬНО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ ЭПИСТОЛЯРНОГО НАСЛЕДИЯ КОМПОЗИТОРА НА ПРИМЕРЕ ПИСЕМ АЛЕКСАНДРА ГРЕЧАНИНОВА
С. В. Мирошниченко,
Московский педагогический государственный университет
130
Аннотация. На примере эпистолярного наследия А. Т. Гречанинова, не известного в полном объёме до XXI столетия, показана важность изучения архивных материалов как подлинного и достоверного свидетельства ушедшей эпохи. Представлены письма Гречанинова, содержащие сведения, касающиеся сочинений последнего периода жизни и творчества композитора. По письмам Гречанинова воссоздаётся картина признания его музыки за рубежом. Восемь писем к Р. Глиэру периода 1939-1951 годов публикуются в виде единого текста в установленном хронологическом порядке. Предпринята попытка проследить за важнейшими фазами рождения и исполнительской жизни оперы Гречанинова «Женитьба». Впервые публикуются письма исполнителей к автору оперы, а также рецензии на спектакли в Париже и Нью-Йорке.
Ключевые слова: эпистолярное наследие, композитор, письма А. Т. Гречанинова, изучение, опера «Женитьба».
Summary. On the example of Grechaninov's not known in full till the XXI century epistolary heritage importance of studying of archival materials as original and authentic certificate of the left: era is shown. Grechaninov's containing data the letters, concerning compositions of the last period of life and creativity of the composer are submitted.. According to Grechaninov's letters the picture of foreign recognition of its music is recreated. Eight letters to R. Gliere period 1939-1951 are published in a type of the uniform text in the established chronological order. In this article an attempt have been made to follow the main phases of creation and stage life of Gretchaninov's opera. Including the first ever publication of letters from the performers to the author of "Marriage". As well as the reviews of the Paris and the New York performances.
Keywords: epistolary heritage, composer, letters of A. Grechaninov, studying, opera "Marriage".
Пушкин писал: «...всякая строка великого писателя становится драгоценной для потомства. Мы с любопытством рассматриваем автографы, хотя бы они были не что иное, как отрывок из расходной тетради или записка к портному об отсрочке платежа. Нас невольно поражает мысль, что рука, начертавшая эти смиренные цифры, эти незначащие слова, тем же самым почерком и, может быть, тем же самым пером написала и великие творения, предмет наших изучений и восторгов» [1, с. 142]. Привлечение же композиторского слова (в теперешнем определении -композиторского музыковедения) важно как инструмент, позволяющий «как можно больше объяснить, с тем чтобы как можно больше понять» [2, с. 7]. Изучение жизни отдельных выдающихся личностей открывает многое: и о самом композиторе, и о художественном развитии его эпохи.
Письма, которые, к сожалению, всё меньшую роль играют в общении современных деятелей культуры, были на рубеже Х1Х-ХХ столетий необходимой и естественной формой общения. В них респонденты-единомышленники, истинные друзья поверяли друг другу сокровенное. Переписка крупнейших мастеров особенная: она абсолютно свободна от бытовых подробностей и неизменно связана с главным делом жизни, творчеством -как композиторским, так и исполнительским.
Подлинной летописью, истинным свидетельством важных процессов музыкальной культуры и в XIX, и в первой половине ХХ столетия ныне во многом выступают именно письма крупнейших отечественных музыкантов, прежде всего композиторов и ис-
полнителей. Таковы, например, письма П. Чайковского и С. Танеева, Н. Мясковского и С. Прокофьева, С. Рахманинова и Н. Метнера, а также Ф. Шаляпина, А. Гольденвейзера или Л. Конюса.
Время отделяет нас от великих мастеров, а потому изучение эпистоля-рия и композиторского слова играет большую роль и в педагогической практике, и в становлении методологической культуры педагога-музыканта.
В последние десятилетия проблема совершенствования профессионально-ориентированной историко-педагогической подготовки будущих учителей музыки находится в центре внимания многих отечественных учёных. Несомненно, что изучение эпистолярного наследия композиторов будет способствовать активизации процесса обучения и мышления будущих педагогов-музыкантов.
На примере эпистолярного наследия Гречанинова, не известного в полном объёме до XXI столетия, покажем всю значимость изучения архивных материалов как подлинного и достоверного свидетельства ушедшей эпохи.
В апреле 2009 года Детский музыкальный театр им. Н. И. Сац осуществил первую в России постановку оперы Александра Гречанинова «Женитьба». Её мировая премьера состоялась в Париже более 60 лет назад, в 1950 году. Писалась же опера в Нью-Йорке в середине прошлого столетия. Своего русского слушателя она нашла только через полвека.
Причина столь долгой неизвестности этой жемчужины русской музыки не могла не заинтересовать. Ответ на вопрос следовало искать в архивных материалах, связанных с жизнью и творчеством А. Гречанинова. Кол-
131
132
лекция манускриптов в фондах композитора (ВМОМК им. М. И. Глинки, РГАЛиИ, Мемориальном музее-квартире Ел. Ф. Гнесиной) содержала многие ценные сведения, дотоле неизвестные. В качестве источников предстали письма композитора к разным респондентам. В их числе Л. Л. Сабанеев, Е. Ф. Гнесина, Р. М. Глиэр, Д. Р. Рогаль-Левицкий, В. А. Зиринг, Т. А. Макушина, В. А. Ламм.
Музыкознание ныне начало уделять особое внимание публикации переписки Гречанинова, хотя бы в тех образцах, что хранятся на родине ком-позитора1. В поисках ответа на вопрос о перипетиях истории написания, концертных и сценических версиях «Женитьбы» нами ставилась специальная задача: проследить по письмам важнейшие фазы рождения и исполнительской жизни оперы. В связи с этим нами впервые публикуются письма исполнителей к автору «Женитьбы», а также рецензии на спектакли в Париже, Нью-Йорке, присылаемые Гречаниновым в письмах к друзьям и родным.
Не менее существенным виделся поиск сведений иного порядка, в частности касающихся сочинений последнего периода жизни композитора, к которому относится и опера «Женитьба». В этой связи представлялось целесообразным кратко напомнить этапы творческого пути Мастера.
Долгая и интересная жизнь выпала на долю Александра Тихоновича Гречанинова. Хотя, наверное, правильнее
было бы сказать о его «трёх жизнях». Судьба распорядилась так, что композитор, уехав в 1925 году из России, не предполагал, что оставляет родину навсегда. Так в его жизни начался второй, французский период, а после начала Второй мировой войны и третий - американский этап творческого пути. Гречанинов обосновался в Америке, когда ему было уже 76 лет. Казалось бы, трудно было ждать от него новых творческих откровений. Однако он не только не затерялся в потоке новой музыки, но и сумел сохранить свой художественный облик - истинно русский.
Волею судеб жизнь музыки Александра Тихоновича в России не была безоблачной. Вынужденно став эмигрантом (как и многие видные деятели отечественной культуры), Гречанинов попал на родине в список опальных художников. И если в России до революции он востребованный и исполняемый композитор, то после отъезда за рубеж в своём отечестве был на долгие годы почти забыт. Вместе с тем общественное признание пришло к композитору ещё в России в 90-е годы XIX века. Неудивительно, что к 1924 году (его шестидесятилетию) в музыкальных кругах родины он оценивался как видный и весьма авторитетный композитор. Эмигрировав в следующем, 1925-м, году Гречанинов довольно быстро обрёл известность на Западе. Возможно, по этой причине произведения маститого композитора на родине почти совсем перестали исполняться и издаваться.
1 ВМОМК им. М. И. Глинки опубликовал в трёх альманахах переписку А. Гречанинова с В. Ламмом и Д. Рогаль-Левицким. Мемориальный музей-квартира Ел. Ф. Гнесиной частично публикует переписку Гречанинова с Ел. Ф. и Евг. Ф. Гнесиными. Отдельные фрагменты писем вводили в свои статьи и монографии о Гречанинове Ю. Паисов (Александр Гречанинов. Жизнь и творчество. - М. : Композитор, 2004.) и О. Томпакова (Певец русской темы Александр Тихонович Гречанинов. - СПб. : Композитор, 2007).
Судьбы представителей первой волны русской эмиграции складывались, как известно, по-разному. Если одни художники возвращались (Прокофьев), то другие лишь в конце жизни обретали возможность посетить родину (Стравинский), а перед некоторыми (Рахманинов, Метнер) такие перспективы вообще не открывались. Не обрёл подобной возможности и Гречанинов. Практически все его письма заграничного периода пронизаны неизменной нотой тоски по отчизне. Естественно, абсолютно едина эмоциональная тональность ностальгической настроенности Рахманинова и Метнера, Прокофьева и Гречанинова: «...Я бесконечно тоскую по Родине и по всем вам моим милым, преданным мне друзьям и друзьям моей музыки, тоскую по русскому языку, по русской природе. Волга. Эх!.. Я так тоскую по своей родимой Волге, на берегах которой я живал почти каждое лето и как - от конца апреля до начала сентября. Там мною сочинены и почти все мои крупные произведения. Грустно. .Меня не забывают на моей Родине, о, какое это для меня счастливое сознание. А если еще Ваши хлопоты о "Женитьбе" Вам удадутся, то я не буду знать, как мне Вас благодарить за это» [4-6].
Переписка с разными деятелями отечественной культуры свидетельствует неизменно о главном - важности для Гречанинова той живой взаимосвязи с Родиной в виде писем, что приходили оттуда. В связи с неоднократными предложениями друзей посетить Родину, Гречанинов в качестве главного препятствия видит свою приверженность работе в сфере духовной музыки, которая сопутствовала всем этапам его творческого пути.
«Я часто жестоко тоскую здесь по всем близким, но как хорошо, что я здесь. В Москве за свои духовные сочинения я, вероятно, был бы лишенцем, и вместо того, чтобы помогать кому-нибудь, сам бы нуждался в помощи.». Тревожно звучат опасения: «.меня соблазняют вернуться в Россию. Но меня ведь сейчас же поставят к позорному столбу как духовного композитора, а я так дорожу этим званием.» [7].
В письмах к друзьям Гречанинов раскрывает себя с разных сторон. Так, наряду с грустными размышлениями о невозможности вернуться на Родину, встречаются строки, полные сарказма и юмора: «Несмотря ни на что, я остаюсь оптимистом и верю во всякие чудеса, даже в то, что русский народ свергнет наконец своих кремлевских дьяволов и я сложу свои бренные косточки в своей обожаемой Родине. .Пускай хоть одна моя симфония будет пока находиться на моей Родине и ее можно будет исполнить то ли в день рождения, то ли после смерти, - там будет видно» [8; 9].
В другой корреспонденции, в письме к певице Т. Макушиной, Гречанинов делится своей горечью по поводу неисполнения (или трудностей исполнения) его новых сочинений за границей: «Новостей у меня никаких нет, пишу мелочи: за крупное как-то нет настроения приняться. Крупное я всегда легко сочинял и мог бы и теперь, а как подумаешь о трудности куда-то его пристроить, так и пропадает охота его сочинять. Вот "Женитьба", 3-й акт такой громадный имел успех, а всю оперу мне так и не удается пристроить. Конечно, если бы я был у себя дома, на Родине, это бы мне ничего не стоило, а вот тут.» [10].
133
134
Гречанинов наивно надеется и до последнего верит, что на Родине гораздо легче (?!), чем на его теперешней вотчине, осуществится мечта о постановке «Женитьбы»: «Удастся ли мне поставить эту оперу здесь, - я сильно сомневаюсь. Она может заинтересовать только нас, русских, а где у русских деньги на постановку» [11; 12]. На деле же получилось иное: опера исполнялась и в Америке, и во Франции. На Родине же автор премьеры так и не дождался.
Печальным пророчеством звучит в письме к В. Зирингу мысль о неизвестности «Женитьбы» в России: «Как грустно, что на моей Родине она еще долго не будет известна» [13]. И это «долго» растянулось вплоть до 2009 года...
Наряду с мотивами тоски по Родине, встречаем письма, полные ощущения ненужности и недооценённости его музыки в родной стране: «Музыкальная Россия (не публика в широком смысле) всегда была для меня мачехой. И с этой стороны я всегда чувствую себя в России не по себе. За границей же отношение ко мне совершенно иное, и из года в год я наблюдаю, как моя популярность растёт. И русские музыканты, с которыми я встречаюсь, здесь совершенно иначе ко мне относятся: расхваливают сочинения, которые раньше замалчивали, предлагают совместные выступления и прочее» [14].
Отношение Гречанинова к Америке было вполне объективным. Композитор испытывает благодарность стране за возможность благополучного существования, за внимание к творчеству и даже за иное к себе, чем в России, отношение (особенно со стороны русских эмигрантов). Ел. Ф. Гне-
синой 28 июля 1948 года композитор пишет: «Америка спасла мне жизнь, и чувствую к ней глубокую признательность за все, что я получил здесь и в смысле материального благополучия, и в смысле всяких свобод. Но не думайте, что я сделался ренегатом и забыл свою родину: я предан ей, может быть, еще больше, чем когда я был там. Я молю Бога, чтобы обстоятельства сложились так, чтобы я смог поехать "домой", в свою любимую Москву, и там, на Девичьем кладбище, сложить свои бренные останки» [3, с. 186].
Весьма исполняемым композитором Гречанинов стал на Западе достаточно быстро. В письмах к В. Зирингу и Т. Макушиной всегда приводилась весьма близкая информация. В частности, о большом успехе Третьей и Пятой симфоний, 3-й картины «Женитьбы», Демественной литургии, духовных концертов, которые звучали в разных городах. «Мне приятно Вам сообщить, что эти обе симфонии (3 и 5) идут здесь в этом сезоне: одна в Питсбурге, другая в Бостоне (не у Кусевицкого). В Бостоне также будет исполнена 3-я картина "Женитьбы" (на английском языке). В феврале будет большой концерт, посвященный моим духовным и светским произведениям с моим участием. У меня сейчас полоса музыкальных успехов: 3-я и 5-я симфонии (Бостон и Питсбург), 3-я картина "Женитьбы" (Бостон), 2 духовных концерта (|пе и Santh River). Посылаю Вам программы 4-х последних концертов. Все прошли с большим успехом и подняли мое творческое настроение. На днях закончил небольшую, минут на 12, оркестровую пьесу Роете Lyriqua. Как всегда, сочинял с увлечением, и, кажется, вышло
неплохо... Вообще мои акции стоят здесь высоко, о чем мне очень приятно Вам сообщить» [15-17].
Зарубежное признание очевидно, но оно не заслоняет озабоченного интереса Гречанинова: помнят ли его на Родине: «Из Москвы от сестер я нередко получаю вырезки с программами радио, и я так счастлив бываю, когда вижу в них свое имя. Особенно приятно было узнать, что исполняется даже такое крупное сочинение, как моя 1-я симфония. А о том, как меня, блудного сына, в 1944 году, в мое 80-летие чтила Москва, я без слез не могу вспомнить. Америка тоже оказывает мне много внимания, и недавно я даже получил звание доктора Honoris causa. Из русских это звание имели только Чайковский и Глазунов» [3, с. 188] (курсив мой. - С. М.)
Удостоенный высших почестей за рубежом, Гречанинов никогда не избавляется от ощущения своей непри-знанности на Родине, где он осознаёт себя композитором «второго ряда». Этим определением принято объединять мастеров, ныне оказавшихся в тени колоссов музыкальной культуры XX века. Справедливость требует констатировать, что эти художники в своё время пользовались немалой известностью и оставили след в отечественной жизни и культуре. А потому как исключительно важное событие Гречанинов оценивает появление к его юбилею серьёзной статьи Л. Сабанеева. «Дорогой Леонид Федорович, не могу не сказать Вам, каким неожиданным и исключительно радостным событием была для меня статья, написанная по случаю моего 90-летия. Впервые Вы ставите меня в первые ряды наших великих русских композиторов. Хочу Вам сказать, что за свою долго-
летнюю музыкальную деятельность я никогда такого признания не получал и получить его от Вас для меня является большим счастьем» [18] (курсив мой. - С. М.).
Лейтмотивом писем Гречанинова к В. Зирингу выступает забота о постановке «Женитьбы» на Родине. Неоднократно он обращается с просьбой показать клавир оперы Елене Фабиановне Гнесиной и сетует на то, что она пока не ставит его новую работу. О причине узнаём из её письма: «Мне очень хочется познакомиться с Вашей "Женитьбой" и разучить ее в нашем оперном классе, но В. Зиринг передал ее оперной студии при консерватории и мне, конечно, не дадут ее» [3, с. 189]. Видимо, всегда негласно существовала конкуренция консерваторцев и гнесинцев.
Письма свидетельствуют, что Гречанинов очень тщательно следил за постановочной судьбой своей «Женитьбы». Об этом говорят как газетные вырезки, так и отзывы исполнителей, которые композитор не только коллекционировал, но и щедро отсылал своим родным и друзьям. Переписка автора оперы «Женитьба» с Д. Рогаль- '35 Левицким (ВМОМК им. М. И. Глинки, фонд 351) была столь же доверительна, как и с В. Зирингом. Композитор узнавал у респондента, что из его сочинений прозвучало на родине, и бесконечно радовался каждому исполнению. Кроме того, он с гордостью сообщал своим московским друзьям о зарубежных успехах своей музыки. С этой целью Гречанинов вкладывал в некоторые конверты газетные вырезки. Данные тексты в русской прессе не публиковались. Вместе с тем они содержат очень ценную информацию, в частности о первых исполнителях «Женитьбы», их непосредственные впечатле-
136
ния о других работах Мастера. «В Париже готовили мою "Женитьбу" и хотели ее в июне поставить, но по болезни двух исполнителей пришлось отложить до октября, чему я очень рад: гораздо выгоднее, конечно, чтобы ею открылся сезон. Вместе с этим посылаю письма от исполнителей, - мне хочется поделиться с Вами, с каким энтузиазмом разучивается опера. Как грустно, что на моей Родине она еще долго не будет известна» [13].
Приведём публикуемые впервые фрагменты писем зарубежных деятелей отечественной культуры: Н. Корганова, директора Русской камерной оперы в Париже, где была поставлена «Женитьба», и исполнителей главных ролей, певиц Н. Кашук и Н. Анненковой.
Н. Корганов свидетельствует, что принимал участие и в постановке музыкальной комедии Гречанинова, и в подготовке его 90-летнего юбилея: «Глубокоуважаемый Александр Тихонович, боюсь, что Вы меня не помните. За время Вашего пребывания в Париже я только 2 или 3 раза имел удовольствие с Вами беседовать, а теперь, возглавляя Русский театр, имею честь готовить к постановке Вашу музыкальную жемчужину "Женитьбу". Счастлив, Александр Тихонович, отметить: 1) что артисты (прекрасные силы) не только с охотой, но с энтузиазмом взялись за дело, зачарованные музыкой, и были сильно огорчены вынужденной отменой и 2) что большой французско-русский комитет чествования, состоящий из видных французских и русских композиторов и критиков, сформировался вмиг, с единодушной отзывчивостью»2.
Превосходную оценку новому сочинению даёт Наталья Кашук, исполнительница роли Агафьи Тихоновны: «Музыка превосходна и полна юмора. Как прелестна тема невесты - и как чудесно, например, то место, когда Арина Пантелеймоновна начинает "а по какой причине" и т. д. - это русская об-
рядность в музыке - до
хорошо!
И динамичный Кочкарёв и "ползающая" тема вялого Подколесина, и сваха, и Яичница - и этот уморительный разговор. "Сударыня, Вы любите кататься?" ...Артисты на репетициях получали удовольствие, а чего стоит. аккомпанемент. надеюсь, что спектакль будет достоин нашего маститого композитора» [Там же].
Наталье Анненковой была доверена роль свахи. Опытная певица сопоставляет гоголевские оперы Гречанинова и Мусоргского (не в пользу последнего): «Я в таком восторге от Вашей оперы "Женитьба", где я буду петь Фёклу, что не могу удержаться Вам написать. Я потрясена тем, что Вы музыкой нарисовали, как пером, -типы людей. Каждая партия дает характер ее героя. Фёкла - лукавая сказительница, сама увлекающаяся своим враньем, певучая и ворчливая, но не злая - написано совершенно замечательно, "Каменный дом в Московской части" - написано величайшим художником мира! То место, где после слов Кочкарёва: "Идут, идут!", входят женщины - музыка в оркестре - красота -плакать хочется! Для меня такая радость эта Фёкла - ведь это "Картина!" Всякое движенье, всякое выраженье лица указано музыкой. Вы, наверное, ее "душой" писали! Головой так не мо-
чего
Данное письмо было вложено в письмо А. Гречанинова к В. Зирингу [13].
2
жет выйти. У Мусоргского "Женитьба" - сухая музыка - "головой" написана» [13].
Постановка, о которой пишут исполнительницы, увенчалась развёрнутой рецензией - «"Женитьба" в Русской камерной опере», опубликованной в одной из парижских газет (источник в вырезке не указан). Нетрудно заметить, что рецензенты «Женитьбы» всегда сочетают свои впечатления с общими размышлениями об оперном стиле Гречанинова. В указанном тексте речь идёт о сложностях воплощения в вокальной сфере неоперного текста Гоголя. Корреспондент, подписавшийся «А. Ш.», отмечал по этому поводу: «Не так-то просто, конечно, написать хотя бы и "комическую" оперу на текст Гоголя, сохраненный со всей присущей ему своеобразностью и пестрящий такими обиходными фразами и словечками, как: "был у портного, что ж он шьет фрак?", "а ваксу купил" или "вот еще гадко, если мозоли" и "пошли вон, дураки!". Маститый композитор сумел найти ту правильную музыкальную линию, оставаясь на которой, он, не впадая в шарж или карикатуру, мог дать занимательную музыкальную иллюстрацию к развертывающимся на сцене гротескным картинкам сватовства в провинциальном углу нашей родины сто лет тому назад» [19].
В связи с тем что сведения о сценической жизни за рубежом оперы Гречанинова крайне скудны, приведём отдельные выдержки из текста весьма информативной рецензии: «Постановщикам - Н. Агрову и В. Резникову, тщательно и вдумчиво отнесшимся к своей нелегкой задаче, прекрасно удалось, при всей ограниченности находящихся в распоряжении возможностей, вос-
создать живую и занятную страничку из нашего прошлого. Скажу больше, сценка во втором действии, когда все женихи встречаются в купеческом доме засидевшейся по понятиям того времени невесты, была восхитительно инсценирована и притом превосходно разыграна всеми участниками, причем справедливо особо отметить яркую и живую фигуру, которую воссоздал г. Тори в роли отставного лейтенанта флота Жевакина.
Впрочем, и композитору в этом действии удалось дать наиболее характерное музыкальное обоснование происходящему и придать рельеф сценическим фигурам: как очаровательны какие-то французские интонации в разговорах увлекающегося французским языком пехотного офицера -г. Линтварева, как игривы музыкальные строфы, живописующие развязность и "светскость" моряка Жеваки-на, как солидны и грузно-комичны фразы, которыми изъясняется "серьезный" экзекутор Яичница - г. Аг-ров. Вообще вся партитура, не настаивая ни на чем и не претендуя на что-то новое, небывалое, очень приятна именно своей легкостью, простотой, вполне соответствующей тому пониманию пьесы, которое положено в основу композитором. Он, очевидно, не хочет представлять ее сатирой или же углублять ея содержание в каком-нибудь "философическом" разрезе: для Гречанинова это - "невероятное событие", то есть казус, не предвиденный в мирном существовании глухой провинции, которую будоражит не столько бегство жениха в последнюю, решительную, минуту; это бывало, "если бы в двери выбежал - иное дело!" - резюмирует сваха, - сколько его "прыжок в окно", в наши времена ставший бо-
137
138
лее частым, правда, в несколько иных обстоятельствах [19].
Рецензию О. Штимера на исполнение третьей картины «Женитьбы» в Нью-Йорке композитор также вкладывает в письмо к Д. Рогаль-Левицкому. Завершающая картина, наиболее развёрнутая и важная в опере, транслировалась по радио и с тем же составом исполнителей (солисты и оркестр - студенты New York College of Music). Третья картина была поставлена в Town Holl. О концертном исполнении (на английском языке) рецензент писал: «Партитура "Женитьбы" искрится меткой, остроумной характеристикой каждого действующего лица, его настроения, положения, каждого слова и жеста. Все это вместе с искусным оркестровым нарядом, свежие краски которого ложатся щедрыми мазками и падают яркими блестками, вызывает в слушателе подлинное восхищение. Это уже следствие того динамизма, той четкой пульсации, которые присущи творчеству Гречанинова с его чисто юношеским порывом и вдохновением, в сочетании с огромным композиторским мастерством»3.
Более чем десятилетний период (1939-1951) охватывают восемь писем Гречанинова к Р. Глиэру [20]. Содержательность представляемых впервые манускриптов предопределила нашу публикацию всего их объёма в виде единого текста, установленного хронологическим порядком4. В письмах Гречанинова неоднократно звучит горькая мысль об утрате прервавшихся отношений, имеются сообщения
о новых композициях, написанных в годы войны и, разумеется, о «Женитьбе».
22 января 1939, Париж. «Дорогой Рейнгольд Морисович, когда-то, когда Вы были за границей, а я в Москве, мы вели с Вами довольно интенсивную переписку. Теперь не то. Мне очень грустно, что между нами почти прекратилось всякое общение. На это Вы мне говорите: возвращайтесь в Москву, а как я могу это сделать, если для этого я должен заглушить в себе добрую половину своего "я". Любимая область моего творчества - это область духовной музыки, а в России она сейчас не нужна. За то время, что я здесь, я написал много сочинений, которые исполняются повсюду и в Европе, и в Америке, православных, а кроме того, 2 католические мессы. Одна большая, на 45 минут длительности, для 4-х солистов, хора, большого оркестра и органа. Другая малая, только для хора и органа».
5 марта 1943, Нью-Йорк. «...в восторге от успехов русского оружия я, подобно многим моим коллегам, в России находящимся, написал небольшую героическую поэму для оркестра и хора (ad libitum) под названием "К Победе!". Она посвящена мною доблестным героям 2-й отечественной войны».
12 ноября 1944, Нью-Йорк. «...посылаю Вам вместе с этим письмом еще партитуру моей новой поэмы "Симфоническая элегия", посвященной героям, павшим за свободу. Длительность 10-11 минут. Оркестровка не сложная. Одну из моих католических месс
3 Из нью-йоркской газеты (возможно, «Новое русское слово») от 9 ноября 1950 г. Вырезка прилагалась к письму А. Гречанинова к Д. Рогаль-Левицкому [19].
4 Авторская орфография сохранена.
также. Не думайте, что все эмигранты здесь ренегаты, изменившие Родине: есть много причин, по которым люди, глубоко преданные своей Родине, в силу сложившихся обстоятельств не могут вернуться, кто из них совсем, а кто "пока"».
23 декабря 1945, Нью-Йорк. «.очень вы меня обрадовали своей телеграммой: значит, еще не совсем на Родине махнули головой на своего блудного сына. Сейчас я увлечен сочинением оперы, вернее сказать, музыкальной комедии на гоголевскую "Женитьбу". Опыт Мусоргского с этим был неудачен, м. б. [может быть], я буду более счастлив».
14 июля 1946, Нью-Йорк. «В марте я закончил "Женитьбу" и послал ее В. А. Зирингу для передачи Вам, чтобы Вы совместно с ним просмотрели и, м. б., сделали бы какие-нибудь шаги для исполнения ея в Москве. Сейчас я занят ея оркестровкой. Сочинение это имеет характер камерного произведения. Оркестр: 5 деревянных, 2 валторны и 2 трубы, струнные и ударные. Для постановки ея лучше всего небольшой театр. Удастся мне ее прослушать в Америке, не знаю».
22 ноября 1946, Нью-Йорк. «Я написал оперу "Женитьба" по Гоголю. Потеряв с Вами контакт, я послал ее Зи-рингу и просил его довести об этом до Вашего сведения. Сделал ли он это? Опера им получена, и он хочет сделать кой-какие шаги для ея постановки в Москве - или в консерваторском оперном классе или в студии Художественного театра. Оркестр нужен камерный: 5 деревянных, 4 медных, 1 ударный и квинтет. Для постановки опера очень легкая. В печати имеется английский перевод "Женитьбы". Мне нужно отыскать автора
перевода и с ним сговориться, чтобы я мог воспользоваться его переводом. М. б., оперу можно будет поставить в Бостоне, где недавно открылся оперный театр».
4 декабря 1948, Нью-Йорк. «Недавно мне минуло 84 года. Как будто старость, но я ее не чувствую: здоров, люблю жизнь и радуюсь ей, не теряю работоспособность. Последняя радость у меня была - успех отрывка из "Женитьбы" в Тангльвуде. Тангльвуд - это создание Кусевицкого, американский Зальцбург, где на протяжении 6-ти недель летом устраиваются фестшпили. Там вот и был исполнен 3-й акт моей оперы, кот.[орый] имел очень большой успех. На протяжении 42-х мин.[ут] в зрительном зале стоял беспрерывный смех. После спектакля публика во главе с Кусевицким устроила мне шумную овацию. "Голос Америки" на другое утро меня интервьюировал, и спикер (композитор Набоков) заявил, что опера имела "потрясающий успех". Вы случайно не слышали это радио? М. б., эту оперу когда-нибудь услышат и на моей Родине, но когда? После моей смерти? Я же не могу туда поехать, когда там половина моего "я", духовная музыка, не в фаворе.».
16 января 1951, Нью-Йорк. «Последний мой "подвиг" - это опера "Женитьба". Отрывки из нея (3-й акт) шли в Тангльвуде у Кусевицкого, в Нью-Йорке по радио и в Таунхол - на английском языке, на русском вся целиком, в этом сезоне в Париже. Авось, она дойдет когда-нибудь и до моей обожаемой Родины».
По всей вероятности, переписка А. Гречанинова с Р. Глиэром была прервана из-за общей ситуации в области культуры, сложившейся в СССР к концу 1940-х годов. Вышло извест-
139
ное Постановление ЦК ВКП (б) от 10 февраля 1948 года, где критиковалась деятельность Оргкомитета СК СССР, председателем которого был Глиэр, и осуждалось «влияние современной упаднической западноевропейской и американской музыки». В данной ситуации переписка с композитором-эмигрантом становилась для Глиэра небезопасной. Гречанинов, не получая ответа, обращается уже к его жене: «А что Рейнгольд Морисович? Он на меня за что-нибудь сердится? Я не получил от него ответа на два моих письма (одно после получения от него нового его квартета), и теперь, когда я в таком горе5, у него не нашлось времени, чтобы написать мне два слова утешения? И это после почти полувековой дружбы? Что случилось? Очень мне грустно. Потеряв с ним связь, я послал клавир недавно написанной оперы "Женитьба" В. А. Зирингу с просьбой, чтобы они вместе ее посмотрели. Не знаю, состоялся ли просмотр» [21]. Так вынужденно завершились личное общение и переписка Гречанинова с Глиэром, длившаяся '40 около 50 лет.
В заключение приведём впервые публикуемые письма Гречанинова периода 1947-1949 годов к Т. Макуши-ной. Их главная тема - вокруг постановок «Женитьбы» - дополняется информацией о других сочинениях композитора, в частности о его первой историко-эпической опере. Но не только. Певице композитор рассказывает о новых вокальных произведениях, где одно из них, как и «Женитьба», написано на прозаический текст и предшествует работе над партитурой. Опера же «Добрыня Никитич», сочи-
нённая в годы жизни в России, была одобрена ещё Римским-Корсаковым и с успехом поставлена Большим театром. За появлением на эстраде своего любимого оперного детища композитор следил постоянно. Весьма радовался, например, его аранжировке для народного оркестра: «В Москве с большим успехом исполняется "Добрыня", аранжированный, представляете! под народный оркестр: домбры, жилейки [жалейки] и т. п., меня это очень радует» [16]. «И порадовали же Вы меня сообщением о "Добрыне". Пускай оперные театры меня бойкотируют, а "Добрыня" живет и, похоже, что будет долго жить» [22]. Уже в конце жизни (12 июня 1949 года) композитор свидетельствует, что перед ним снова текст «Добрыни» и он составляет симфоническую сюиту: «Сейчас я занят сюитой из "Добрыни Никитича" - для оркестра. Осталось работы дней на 10» [23].
Гречанинов - вокальный композитор, что называется, от Бога. Произведения для голоса (solo) он писал на протяжении всего творческого пути. Хорошо чувствуя и зная природу человеческого голоса, мастер внимателен к поэтическому тексту. Огромный пласт в творчестве Гречанинова принадлежит поэзии Пушкина, на тексты которого положено более 20 песен. Композитор бесконечно любил и ценил творчество поэта: «Сейчас я с громадным интересом читаю "Жизнь Пушкина" Тырковой-Вильямс. С каким громадным талантом, с каким заразительным увлечением написана эта книга, - от нея трудно отрываться; я так благодарен за нее автору, что мне хотелось бы отблагодарить ее по-
Смерть жены Гречанинова, Марии Григорьевны.
5
сылкой своих песен на слова Пушкина, но, к сожалению, у меня нет лишних экземпляров. Ведь Вы с нею, кажется, знакомы? Скажите ей, что я ни на кого с таким увлечением не писал музыку, как на ея любимца. Ведь на его тексты у меня положено около 20 песен. Вы, дорогая, не знаете "Я памятник себе воздвиг" - он еще не напечатан, а я так хотел бы, чтобы Вы его имели» [23].
Как видим, и в период создания «Женитьбы» Гречанинов сохраняет интерес к камерному творчеству. Он пишет два романса ор. 179, которые предшествуют его гоголевской опере, помеченной ор. 180. О создании вокального цикла, об отношении к нему Гречанинов сообщает Т. Макушиной, любимой певице, первой исполнительнице многих его сочинений: «Дорогая Татьяна Александровна, посылаю Вам вместе с этим письмом две песни, о которых писал Вам. Понравятся ли они Вам? "На чужбине" - это опыт сочинения на прозу. Я люблю автора текста, и мне хотелось сделать ему приятное. Я послал песню ему в Париж, где он живет, и получил от него благодарность, но. нельзя сказать, чтоб очень теплую. "Воля" - малоизвестное стихотворение Лермонтова, и не очень для него типичное и не очень удачное, но мне уж очень хотелось петь о воле-волюшке. Есть у меня и еще 3 песни на народные тексты, которые я считаю более удачными, но пока не могу прислать Вам: нужно сделать копии» [12].
Мы привели лишь отдельные из множества не опубликованных на родине писем Гречанинова. Поиск должен быть продолжен, ибо реальное слово композитора - ценность первостепенная.
Знакомство с подобными источниками чрезвычайно важно для будущих учителей музыки. Именно письма, как и дневники или записные книжки, дают возможность заглянуть в творческую лабораторию - вместилище самых сокровенных мыслей и самооценок выдающейся художественной личности. Они могут помочь значительно расширить возможности в дальнейшей педагогической деятельности. Именно сочетание традиций и новаторства в работе педагога-музыканта позволит не только справляться с уже существующими проблемами, но и прогнозировать возможное появление новых.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Пушкин, А. Собрание сочинений: в 10 т. [Текст] / А. Пушкин. - М. : Государственное издательство художественной литературы, 1985. - Т. 7. - 493 с.
2. Гуляницкая, Н. Слово композитора (по материалам второй половины ХХ века) [Текст] : сб. тр. - Вып. 145 / Н. Гуляницкая. - М. : РАМ им. Гнесиных, 2001. -105 с.
3. Гнесинский исторический сборник. К 60-летию РАМ им. Гнесиных: записки Мемориального музея-квартиры Ел. Ф. Гнесиной [Текст] / отв. ред. и сост. В. В. Тропп. -М., 2004. - 231 с.
4. Гречанинов, А. Т. Письмо к Зирингу В. А.
14.04.1946 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 706.
5. Гречанинов, А. Т. Письмо к Зирингу В. А. 22.03.1948 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 710.
6. Гречанинов, А. Т. Письмо к Зирингу В. А.
16.11.1947 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 393.
7. Письмо А. Гречанинова к В. Гречаниновой от 19.11.1935 [Текст] / А. Т. Гречани-
141
142
нов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 235. - С. 200, 220.
8. Гречанинов, А. Т. Письмо к Макуши-ной Т. А. 01.02.1949 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 650.
9. Гречанинов, А. Т. Письмо к Зирингу В. А.
09.03.1949 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 715.
10. Гречанинов, А. Т. Письмо к Макуши-ной Т. А. 18.04.1949 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 651.
11. Гречанинов, А. Т. Письмо к Зирингу В. А.
04.08.1946 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 707.
12. Гречанинов, А. Т. Письмо к Макушиной Т. А. 05.05.1946 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 640.
13. Гречанинов, А. Т. Письмо к Зирингу В. А.
11.07.1950 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 721.
14. Гречанинов, А. Т. Письмо к Ламму В. А. 17.06.1925 [Текст] / А. Т. Гречанинов // Труды Государственного Центрального музея музыкальной культуры им. М. И. Глинки : альманах. - Вып. 3. М. : Дека-ВС, 2007. - С. 127.
15. Гречанинов, А. Т. Письмо к Зирингу В. А.
16.11.1947 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 398.
16. Гречанинов, А. Т. Письмо к Макушиной Т. А. 21.12.1947 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 648.
17. Гречанинов, А. Т. Письмо к Зирингу В. А. 22.03.1948 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 709.
18. Гречанинов, А. Т. Письмо к Л. Сабанееву (без даты; 90-летие композитора отмечалось в октябре 1954 года) [Текст] / А. Т. Гречанинов. - Из личного архива Т. Ю. Масловской, профессора РАМ им. Гнесиных6.
19. Гречанинов, А. Т. Письмо к Рогаль-Левицкому Д. Р. 09.11.1950 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 351. Ед. хр. 77.
20. Гречанинов, А. Т. Письма к Глиэру Р. М. [Текст] / А. Т. Гречанинов // РГАЛиИ. Ф. 2085. Оп. 1. Ед. хр. 625 (С. 33, 36, 42, 59, 63, 66, 71, 76).
21. Гречанинов, А. Т. Письмо к Глиэр М. Р. 31.03.1947 [Текст] / А. Т. Гречанинов // РГАЛиИ. Ф. 2085. Оп. 2. Ед. хр. 173.
22. Гречанинов, А. Т. Письмо к Зирингу В. А. 12.06.1947 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 395.
23. Гречанинов, А. Т. Письмо к Макушиной Т. А. 04.09.1949 [Текст] / А. Т. Гречанинов // ВМОМК им. М. И. Глинки. Ф. 22. Ед. хр. 652.
6 Автору статьи любезно дано разрешение на публикацию письма.
