CC BY
35
НАУЧНАЯ И КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ
О.Р. Трифонова
МУЗЕЙ «ДОМ НА НАБЕРЕЖНОЙ»
Трифонова Ольга Романовна -
директор музея -«Дом на набережной»,
член Союза писателей России.
В 1976 г. в свет вышла повесть замечательного русского прозаика Ю.В.Трифонова «Дом на набережной», ставшая событием не только литературной, но и общественной жизни страны. По указке властей она была изъята из библиотек. Впоследствии повесть была переведена почти на все языки мира.
А спустя почти 15 лет открылся музей «Дом на набережной». Так талант мастера отражал тот нестихающий интерес, который и по сей день вызывает история Дома, судьба его обитателей, трагические события жизни страны тех лет.
В Музее собрано огромное количество документальных и мемориальных свидетельств, фотоматериалов, книг, авторами которых выступали жители Дома. Подробнее о музее мы расскажем несколько позже, а теперь немного истории.
В 1918 г. столица Советского государства была перенесена из Петрограда в Москву. Правительство и высшее партийное руководство переехало в новую столицу. Селились в бывших гостиницах, дворцах, в престижных отелях - «Национале», «Метрополе».
Уже с первых дней заселения соблюдалась строгая иерархия. В «Национале», например, жили только члены ВЦИК, ЦК РКП, наркомы. Там были столовая, амбулатория, центральное отопление. А в бывшей гостинице «Петергоф», что была на углу Моховой и Воздвиженки, полагалось жить рядовым сотрудникам ВЦИК, здесь уже не было ни столовой, ни прочих благ. В некоторых же зданиях вообще было лишь печное отопление. Квартиры в Кремле занимали самые привилегированные члены правительства и партии.
Но жилья все равно не хватало, и в 1926 г. под грифом «Секретно» было принято решение о строительстве Дома Правительства. Что же было секретного в постройке дома для ответственных работников? Да сам дом и был главным секретом, вернее его обустройство. Москва и страна жили тогда голодно, скученно, а в новом доме было предусмотрено все: огромные по тем временам квартиры с центральным отоплением, горячим водоснабжением, с телефонами и даже фонтанами во дворах.
После длительных поисков площадки под строительство остановились на набережной Москвы-реки напротив Кремля, на Всехсвятской улице, где располагались прочные винные и соляные склады-лабазы, чей кирпич и пошел потом частично на строительство дома.
Как написал через 50 лет Юрий Трифонов, это было «гиблое место». Болото. На «Болоте» был первый кабак во времена Ивана Грозного, здесь «гуляли» опричники Малюты Скуратова, на «Болоте» казнили Емельяна Пугачева, а в XVI в. по приказу патриарха Иосафа сожгли музыкальные инструменты скоморохов.
17 февраля 1928 г. решение о строительстве было утверждено, и архитектору Б.М.Иофану предлагалось немедленно приступить к подготовительным работам. В 1927-1931 гг. Иофан проектирует и строит Дом Правительства на Берсеневской набережной. Воздвигается мрачно-серая громада в стиле конструктивизма, но в память о своем пребывании в Италии Иофан во внутренних дворах дома размещает фонтаны. Строительство планировалось закончить осенью 1928 г., и его предположительная стоимость составляла 6,5 млн. руб.
Однако первые жильцы въехали лишь в апреле 1931 г., а дом обошелся почти в 30 млн. руб. Эти деньги складывались из паевых взносов четырех ведомств: ЦИК, ВЦИК, СНК Союза и СНК РСФСР. На каждого пайщика приходилось по 85 квартир. Часть квартир решено было выделить старым большевикам, которые совершали революцию и защищали ее потом на фронтах Гражданской войны. Это были далеко не старые люди - многим из них не было и 50. Держались они независимо и почти все лично знали Сталина по подполью и ссылкам. Для них он не был ни «светочем человечества», ни «вождем всех времен и народов», каким его уже стали провозглашать к началу 30-х годов. Последнее обстоятельство очень скоро сыграет роковую роль в их судьбах.
Архитектор предусмотрел все: кроме 505 квартир (по две на каждом этаже) при доме были амбулатория, детские ясли и сад, клуб, парикмахерская, столовая, прачечная, универмаг, продуктовый магазин, библиотека и даже свой кинотеатр - «Ударник». Он и спроектирован был в форме значка ударника социалистического труда.
Квартиры в Доме были в среднем трех-четырхкомнатные, но с крошечными кухнями - ведь по замыслу архитектора, жильцам дома некогда будет отвлекаться на бытовые мелочи - так, иногда вскипятить чайник, иногда пожарить яичницу, и к тому же при доме работала столовая.
Были и семикомнатные хоромы - более двухсот метров - для самых важных особ, и скромные - однокомнатные, где-нибудь в темной нише под эркером второго этажа. В каждом из 24 подъездов находилась квартира, которую занимала охрана, командированная на работу НКВД.
Каждую квартиру обставили особой мебелью, спроектированной Иофаном. Она предоставлялась жильцам в пользование за деньги и имела инвентарные номера. Стены были раскрашены «под шелк», а потолки в некоторых квартирах расписаны мастерами из «Эрмитажа».
При въезде в квартиру, как и полагается, подписывали Акт приемки. В нем было учтено все, даже шпингалеты и откидное дубовое сиденье в туалете. На обратной стороне Акта на всякий случай значились «Правила обращения с предметами оборудования в квартирах». А вдруг какие-нибудь выходцы их глухих деревень и местечек, пришедшие к власти, не знают, что нельзя «бросать коробки в чашу унитаза».
Согласно записи в Домовой книге на 1 ноября 1932 г. в Доме проживали 2745 человек.
Началась долгая жизнь дома. В нее вместилась и жизнь исчезнувшей Страны Советов, и жизнь нескольких поколений. В течение времени Дом назывался по-разному: и Первым домом Советов, и Домом Правительства, и даже Домом предварительного заключения - в народе, и просто - Серафимовича, 2, пока наконец не стал «Домом на набережной» по названию повести его бывшего обитателя Юрия Трифонова.
В начале 30-х Дом жил «красиво». Из окон слышалась музыка радиол, привезенных из-за границы, во двор въезжали «Роллс-Ройсы» и «Форды», во дворах играли дети, били фонтаны, цвели клумбы. На них высаживали лилейники, пионы, флоксы, дворы обрамляли разные кустарники и любимое растение номенклатуры - туя. Все цвело и благоухало.
На благоустройство дворов тратились немалые деньги. К праздникам Дом украшали иллюминацией, лозунгами и портретами. Лозунги вывешивались по всей длине балконов по фасаду Берсеневки и Серафимовича. На балконах 11 этажа крепились портреты Сталина и Кагановича диаметром в 10 м, а на крыше клуба устанавливали портрет Ленина диаметром 16 м. В 1938 г. численность персонала, обслуживающего Дом составляла 643 человека. Одних дворников было 20. Дворников и вахтеров знали по именам, у вахтеров полагалось хранить запасные ключи от квартир, жильцы считали это удобством. Позже этим «удобством» пользовались сотрудники НКВД, производившие аресты. С самого начала перемещаться во дворах можно было только по специальным пропускам, и был период, когда не дозволялось без разрешения выносить что-либо из квартиры.
Дом все более превращался в образцовую казарму.
Напротив Дома вдоль канала от малого Каменного к Москворецкому мосту тянулись бараки. Ютились там строительные рабочие, цыгане, китайцы. Все они воровали что-нибудь во дворах, несмотря на сторожевых собак. Цыгане - уголь, китайцы - тряпье и пустые бутылки. Этим и жили...
Многие дети Дома на набережной ходили в 19-ю школу. Она располагалась напротив Кремля на другой стороне реки. До революции в ней помещалась Мариинская гимназия, и, видимо, стены ее впитали дух благородства и гуманизма, потому что школа эта была особенной. В ней не заставляли как в другой, тоже правительственной, каяться и отрекаться от родителей в случае их ареста. В ней учились вместе и дети из Дома Правительства, и дети из соседних домов.
А еще одно время был в Доме театр. Там, где раньше располагался клуб дома, а теперь театр Эстрады. Назывался тот театр «Новым» и просуществовал недолго - с 1932 по 1935 г. Образовался он из студии Малого театра, и руководил им незаслуженно забытый, замечательный режиссер Ф.Н.Каверин. Театр подвергся гонениям и исчез вместе с замечательными спектаклями, оставшимися только в памяти тех, кто их видел. Но таких людей уже осталось немного.
А кто заселялся в дом? Что за люди жили в нем и какой жизнью?
В разные времена - разные люди: государственные, партийные и профсоюзные деятели, герои Советского Союза, маршалы, ученые, писатели, дипломаты. 28 памятных досок установлено на стенах дома. На них среди многих имен -имена Александрова A.B. - композитора, организатора и руководителя Ансамбля песни и пляски Советской Армии; Микояна А.И. - авиаконструктора, гене-рала-полковника, академика; Трифонова Ю.В. - писателя; Бураковского В.И. -кардиохирурга, академика РАМН и других не менее знаменитых людей.
Жили в доме и участники Челюскинской эпопеи М.С.Бабушкин, А.Н.Бобров, Б.А.Пивенштейн, П.П.Ширшов, и первые Герои Советского Союза М.В.Водопьянов и А.П.Каманин.
Заселялись же в Дом в основном те, кто завоевывал новую власть и строил новое общество.
Вот анкета рядового жителя квартиры номер 137 В.А.Трифонова.
На вопросы: «Какая Ваша основная профессия? Заработки? Средства существования?» он отвечает: «Профессии нет. Живу на зарплату».
А вот революционной деятельностью он начал заниматься с 1904 г., когда ему было 16 лет, четыре раза побывал в Сибирской ссылке, три года провоевал на фронтах Гражданской войны.
У многих не было образования. Недаром житель дома Н.С.Хрущёв даже в 30-е годы хранил свой ящик слесаря и говаривал: «Мало ли что, а с ним я прокормлюсь».
В Доме жила и семья старого большевика С.Я.Аллилуева. Позже поселилась дочь Сталина Светлана и его сын Василий.
В 30-е годы многие жили аскетично. Для этих людей - людей идейного призыва было характерно «самоотречение, отсутствие роскоши, скромность в еде и одежде» (из воспоминаний жителя дома С.Мороза).
Большинство же жителей Дома пользовались огромными, по тем временам, льготами и привилегиями: государственные дачи, пайки, спецраспределитель, спецполиклиники, Кремлевская больница. Существовали два ключевых слова: номенклатура и контингент. Эти слова означали высший статус и право на перечисленные льготы. Номенклатура занимала в Доме 189 квартир.
Все было строго регламентировано. И даже в войну одним по карточкам полагалось 400 г хлеба, а другие получали масло, яйца, рыбпродукты, колбасные изделия. И главное, чем было озабочено начальство, - это соблюдением правил, отпечатанных на развороте пропуска - «не передавать посторонним лицам» и «вовремя сообщать о перемене места работы».
Черные годы
Многие жители дома внесли большой вклад в индустриализацию страны, в развитие ключевых отраслей промышленности: машиностроения, оборонной промышленности, угольной, золотодобывающей и т.д. В их числе можно назвать Акопова С.А. - наркома тракторного и сельскохозяйственного машиностроения; Байбакова Н.К. - наркома нефтяной промышленности; Вахруше-ва В.В. - наркома угольной промышленности.
Но один за другим шли процессы над «вредителями» и «врагами народа». Аресты в Доме производились в 1932 г., продолжались и в 1933, 1934, 1936 гг., но самые массовые, конечно, в 1937 г. В том роковом году были арестованы примерно 20 наркомов и 50 замнаркомов. Так, среди многих, к высшей мере -расстрелу - были приговорены наркомы: Брускин А.Д. (машиностроение), Иванов В.И. (лесная и деревообрабатывающая промышленность), Меж-лаук В.И. (тяжелая промышленность). Позже, в 50-м, был осужден академик Парин В.В.
То были жертвы Большого террора. А рядом жили и те, кто были его инициаторами и исполнителями. Правда, зачастую они сами попадали в кровавую мясорубку. Были и молчаливые (а иногда «сочувствующие» происходящему). Юрий Трифонов в своей повести назвал их «никакими». Они участвовали в процессах в качестве приглашенных. Потом «никакие» прожили жизнь безбедно, дослужились до высоких постов.
В 1941 г. накануне войны и в первые ее дни были арестованы крупные военачальники. Некоторые из них - дважды Герой Советского Союза Я.В.Смушкевич, генерал-полковник А.Д.Локтионов, генерал авиации Герой Советского Союза И.И.Проскуров, 29-летний Герой Советского Союза летчик П.В.Рычагов и его жена, тоже летчица, М.П.Нестеренко были расстреляны по приказу Берии 28 октября 1941 г. под Куйбышевым до окончания следствия.
После ареста главы семейства приходила очередь жены, и часто в деле за ней значилась такая вина: не сообщила о контрреволюционной деятельности мужа, не распознала в нем врага народа.
Лишившихся родителей детей «врагов народа» отдавали на попечение взрослым членам разоренной семьи, а если таковых не было, отправляли в спецдетприемник, а потом в детский дом особого режима. Некоторых буквально отбивали у НКВДэшников няни и брали на воспитание. Это были простые русские женщины, ставшие матерями сиротам.
Юру и Татьяну Трифоновых оставили с бабушкой - старой большевичкой, лично знавшей Сталина (он даже скрывался у нее на квартире до революции и писал ей трогательные письма из ссылки). Но близкое знакомство не спасло от ареста ее сына, дочь и зятя.
Юра вел дневник, и в этом дневнике есть две трагические записи, рассказывающие об аресте отца и матери. Есть и страница, залитая слезами. Написана она в минуты величайшей тоски и величайшего одиночества...
«За отцов» были арестованы Татьяна Смилга, Роза Смушкевич, Наталья Рыкова. Безвестно пропал внук Троцкого Лева, которого не приняли родственники, живущие в доме... После войны, во «вторую волну» брали уже подросших детей «врагов народа».
Были арестованы также родственники второй жены Сталина - Надежды Аллилуевой: сестра Анна, жена брата Павла - Евгения, племянница Кира. Невыносимо горько писать о тех днях. Невыносимо тяжело думать об участи красивых женщин, ведь для них все складывалось еще ужаснее. Для таких, как Юлия Каннель, Евгения Гаркуша.
Ю.Канель была арестована в 1938 г. Допрашивал ее Берия. И потому, что была красивой, и потому, что лично хотел выпытать, что рассказывала ей мать о смерти жены Сталина Надежды Сергеевны Аллилуевой. Мать Юлии была главврачом Кремлевской больницы, лечила всех высокопоставленных вельмож и их жен. В 1932 г. после загадочной гибели Аллилуевой она отказалась подписать фальшивое заключение о причине смерти. В 1935 г. была снята с должности, а в 1936 внезапно умерла. Ее дочь была расстреляна в 1941 г.
Евгения Гаркуша. Красавица, киноактриса. Жена известного полярника, министра Морского флота П.П.Ширшова. Она исчезла в июле 1946-го и шесть месяцев о ней ничего не было известно. Находилась во внутренней тюрьме Лубянки под номером 13. Была сослана на Колыму, где в 1948 г. покончила с собой.
После войны в 1950 г. расстреляны по «Ленинградскому делу» братья Вознесенские. В этом же году по «делу ЗИЛа» - Л.С.Беленькая. В 1952 г., на процессе по сфабрикованному делу еврейских националистов проходил и житель дома С.А.Лозовский. Расстрелян...
В Музее висит скорбный список исчезнувших из дома. 758 человек репрессировано, в том числе 334 человек расстреляны, из них 38 - женщины.
Житель дома А.Мильчаков был одним из первых, кто в средствах массовой информации рассказал о репрессиях, об их жертвах и о местах тайных захоронений. Сын репрессированного, он, исполняя сыновний и гражданский долг, публиковал в «Вечерней Москве» свои статьи и был инициатором публикации в «Вечерке» трагического мартиролога. А.Мильчаков внес огромный вклад в дело «воскрешения» исчезнувших жертв террора. Много сделано и сотрудниками музея «Дом на набережной». Благодаря их сотрудничеству с обществом «Мемориал» теперь известно, где погребены многие жители Дома. Это места массовых захоронений: кладбище Донского крематория, Бутовский полигон НКВД, территория у совхоза «Коммунарка» (бывшая дача Ягоды-Ежова). Чьи-то могилы (если они еще сохранились) остались безвестными.
Но в архиве музея хранятся поблекшие фотографии и, так называемые, дела. Отмечая каждый год юбилей тех, кому исполнилось бы сто лет, жители дома отдают дань памяти всем, - и погребенным под тяжестью своих заблуждений, и безвинно загубленным.
Война
Существует знаменитая фотография: люди на улице слушают у репродуктора сообщение о начале войны. На заднем плане - Дом Правительства. Он тоже, будто застыв, слушает грозную весть.
Дом воевал. На широких балконах последних этажей были установлены зенитки, на дом сбрасывали зажигалки, и жители гасили их. В октябре 1941 г. в дом было прислано воинское подразделение НКВД «для выполнения спецработ по дому». Оно, видимо, заминировало дом, как объект особой важности, на случай вторжения немцев в Москву.
В Доме под 15-м подъездом находилось бомбоубежище. Б.М.Иофан показывал детям, в каких подвалах безопаснее всего находиться во время бомбежки.
Но многие, почти еще дети, рвались на фронт. Другие, поехав возводить оборонительные сооружения или рыть картошку, оказывались на передовой.
По сведениям Музея в боевых действиях участвовали 450 жителей дома. Из них 109 человек не вернулись с войны.
В списке погибших есть Бабушкин О.М. (21 год), Баранов Ю.П. (20 лет), Душечкин Е.Г. (18 лет), Карпов Ю.В. (17 лет), Осепян В.Г. (18 лет), Палецкис В.Ю. (21 год), Рааб Г.И. (21 год), Уралов Г.И. (18 лет), Федюх И.Ю. (21 год).
Невозможно не рассказать о женщинах дома, внесших свой вклад в победу над врагом. 26 из них воевали, другие работали в тылу. Вот их имена.
Акопян Г.И. - медсестра, дошла до Берлина; Зайцева Г.Г. - командир воздушной разведки; Левченко И.Н. - дослужилась до звания подполковника танковых войск, была представлена к званию Героя Советского Союза, дочь «врага народа», награждение состоялось лишь в 1965 г.; Мексина И.С. - связистка, воевала под Сталинградом; Терехова Е.А. - майор медицинской службы, принимала раненых под Сталинградом, в мирное время по-соседски лечила весь дом.
А как не упомянуть девушек-зенитчиц, оборонявших Москву и погибших напротив дома, на Болотной площади.
Конечно, хотелось бы рассказать обо всех героических женщинах - жительницах Дома, участвовавших в войне.
Дом может гордиться своими жильцами. В разные годы, по данным музея, в Доме жили 16 маршалов, 45 генералов, 35 Героев Советского Союза. После войны в нем поселились И.Х.Баграмян, И.И.Борзов, А.Н.Боголюбов, Н.Г.Кузнецов, Р.Я.Малиновской, А.А.Новиков и другие герои войны.
Наступала новая, мирная жизнь, полная надежд на то, что страна изменится и станет великодушнее, справедливее к своему многострадальному народу.
Снова в окнах Дома зажглись разноцветные абажуры, снова дети веселились у елки на Новый год. Снова у одних были привилегии, а у других - право на труд. Снова разный уровень медицины. Все та же незыблемая и недоступная простому смертному Кремлевка.
Снова аресты и обыски. Так называемая «вторая волна».
Многие квартиры в доме заняли новые или временные жильцы вместо репрессированных или уехавших в эвакуацию. Даже имеющие неоспоримые заслуги перед советской властью иногда оказывались бездомными. Так, в 1943 г. умер на раскладушке в подъезде дома большевик с 1916 г. М.Вайнер.
В 50-е годы после смерти Сталина в Дом возвращались репрессированные. Одними из первых вернулись члены семьи вождя - Аллилуевы.
Снова пишутся правила пользования занимаемой жилплощадью: «Экономно расходовать электроэнергию, беречь насаждения, выносить мусор...».
Идут годы... Страна живет уже по новым правилам, и новая номенклатура поселяется в Доме. Дом по-прежнему отражает историю страны. И даже пик капремонта приходится на демонтаж, но уже всей страны, под названием Перестройка.
Два этих события изменили дом. Он стал другим. В квартирах делают евроремонт и перепланировки, теперь, чтобы жить в доме, не нужно разрешения высоких инстанций. Вместо спецраспределителя № 21 на первом этаже разместился недешевый супермаркет «Седьмой континент» и ресторан с ностальгическим для кого-то названием «Спецбуфет». Правда, во дворы по-прежнему, как в 30-е, въезжают иномарки и по-прежнему проживание в доме - желанный знак высокого престижа.
В бывшей квартире начальника охраны первого подъезда теперь размещается Государственный краеведческий музей «Дом на набережной».
Музей
Своим появлением музей обязан Тамаре Андреевне Тер-Егиазарян (1908-2005) - человеку поразительной энергии и блестящему организатору.
Вместе с группой энтузиастов Тамара Андреевна основала музей и стала его первым директором. Сначала это был Народный музей. Вся его деятельность основывалась на доброй воле бывших и проживающих на тот момент жителей дома. А таких собралось немало: В.Б.Волина, М.Г.Орлова, М.А.Цюрупа, М.П.Коршунов, Е.И.Перепечко, В.В.Полонский, М.С.Сергеева, Т.И.Шмидт, В.ВЛепешинский, И.НЛобанова и А.А.Задикян - наш бессменный краевед и фотограф, наш «гений местности». Потом присоединились многие и многие.
Началась кропотливая работа по сбору архива. Архив - это главное достояние музея. Постепенно складывалась экспозиция музея. Сегодня в ней 7891 единица хранения в основном фонде и 8239 единиц в научно-вспомогательном. Музей располагает сейчас уникальной коллекцией предметов и мебели 30-х годов. Это подлинная мебель, созданная по рисункам Б.М.Иофана специально для Дома Правительства. Многие жители щедро делились сохранившимися с той поры вещами и архивами, оставшимися от отцов и дедов.
Удивительная особенность Дома на набережной: его жильцы ощущают свою причастность к его судьбе, чувствуют себя как бы членами одной огромной семьи.
В 1998 г. музей, стараниями Тамары Андреевны из Народного стал Муниципальным и получил материальную и моральную поддержку городских властей. В том же 1998 г. директором музея была назначена вдова Юрия Трифонова, писательница Ольга Трифонова. Но Тамара Андреевна не утратила интереса к истории дома. Вместе с соавторами она опубликовала несколько книг о жителях дома.
Истинным летописцем Дома на набережной стал и М.П.Коршунов (1924-2003). Вместе со своей женой В.Р.Тереховой, тоже бывшей жительницей дома, он написал три книги - «Мальчишник», «Тайна тайн московских» и «Тайны и легенды "Дома на набережной"», в которых рассказал о юности своего поколения, о тех, кто жил и вырос в доме.
Материалы о каждой семье хранятся в отдельных папках. Собрано более 500 личных дел жителей дома. Порой работникам музея известно больше, чем знают родственники, а порой и более того, что знают историки - специалисты по эпохе.
Часто сотрудники музея помогают бывшим жителям дома найти своих близких или друзей, кто-то приходит в музей как в единственное место, где жива память о прошлом.
Приходят и молодые люди, кому небезразлична история страны, а таких немало.
Не так давно музей стал государственным, и в сферу его интересов вошло также и краеведение - история одного из самых старых районов Москвы -места, с которого начиналось русское государство.
