84РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ АТР
МУСУЛЬМАНСКИЙ ФАКТОР В ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТАХ СТРАН ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ
И.Н. Золотухин*
Существенным противоречием как для внутреннего развития, так и для внешнеполитического положения ряда стран Юго-Восточной Азии (ЮВА) является этноконфессиональный сепаратизм, ставший особенно обострившимся с 1960-х годов. После Второй мировой войны и крушения колониальной системы проблемы социально-экономического развития территорий ЮВА, стремящихся к независимому существованию, пересекались с проблемами «разделенной этноконфессиональной общности» (малайцы Таиланда, филиппинские моро, китайцы и тамилы Малайзии) и стремлением восстановить историческую справедливость (в том числе и для ачехцов Индонезии). Процесс сопровождался перерастанием враждебных отношений между этноконфесиональными общностями в качественно новое состояние, принимая форму вооруженных конфликтов. Возникнувшие конфликты на протяжении более 40 лет влияют как на характер политического развития стран региона, так и на внутрирегиональные процессы, став проблемой безопасности в ЮВА и индикатором политической напряженности.
В конце 1960-х годов на юге Филиппин в мусульманских массах, связывавших постоянное ухудшение своей жизни с миграцией христиан, стали пользоваться большой популярностью сепаратистские лозунги. В 1969 г. возникает движение независимости мусульман (ДНМ), целью которого провозглашалось создание независимого исламского государства на территории южной части Минданао, архипелага Сулу, о-ва Палаван и на прилегающих к ним островах [6]. На территории Малайзии, поддерживавшей в этот период ДНМ (в 1968 г. между Малайзией и Филиппинами были разорваны дипломатические отношения), создан тренировочный лагерь по военной подготовке сторонников движения. В 1971 г. ДНМ было преобразовано во Фронт национального освобождения моро (ФНОМ), целью которого стала вооруженная борьба за создание независимой «Республики Бангса Моро» [10].
С 1960-х годов начался процесс образования целого ряда организаций в Таиланде, ставивших своей задачей создание независимого государства Патани. Лидеры малайского фронта Патани» преследовали цели отделения четырех южных провинций и части территории провинции Сонгкхла для создания независимого государства Патани. Представители Фронта смогли наладить внешние связи с Алжирским национальным фронтом освобождения и Организацией освобождения Палестины.
* Золотухин Иван Николаевич — кандидат политических наук, доцент Дальневосточного федерального университета, zolivnik@mail.ru.
7
В настоящее время на территории Южного Таиланда действуют две наиболее известные вооруженные группировки: основанная Кабиром Абдул Рахманом в 1968 г.:
1) «Объединенная организация освобождения Патани (ОООП)», идеология которой базируется на принципе акрониме (религия, раса/национализм, родина, права человека);
2) созданная в1995 г. Арронгом Муренгом и Хайи Абдул Рохманом Базо «Новая ООП», выступающая за независимость Патани.
В целом можно отметить, что создание независимого государства являлось и является целью всех вышеозначенных организаций, делающих упор на проблему этноконфессиональных различий между буддистами-тайцами и мусульманами-малайцами.
В Индонезии в 1964 г. создается сепаратистская «Организация за свободное Папуа», выступавшая за отделение западной части Новой Гвинеи (провинция Западный Ириан). В 1969 г. по инициативе ООН в Западном Ириане был проведен референдум за включение провинции в состав Республики Индонезии. Но это лишь подхлестнуло активизацию сепаратистского движения, к началу 1980-х годов Организация за свободное Папуа насчитывала до 50 тысяч человек.
В 1980-х годах в Индонезии активизировались старые и стали возникать новые радикальные исламские группировки, приведшие к гражданской войне. Их отличительной чертой был крайний мусульманский фанатизм, а лозунгом — призыв к построению в Индонезии исламского государства. По свидетельству индонезийской прессы, ряд подпольных экстремистских организаций поддерживали связь и получали помощь от зарубежных мусульманских центров, в частности из Ирана [3].
Тем не менее до конца 1990-х годов Индонезия считалась образцом умеренного ислама, примером существования небогатого и неагрессивного мусульманского сообщества. При режиме Сукарно, а затем и Сухарто, религиозные вопросы были выведены из политической плоскости: проповеди исламизма находились под строгим запретом. Но в настоящее время, когда ограничения сняты, тема ислама становится все более популярной в индонезийском политическом дискурсе. Поэтому все чаще говорят об исламском возрождении, связанном с политизацией ислама. В Индонезии, где 88% населения (более 200 млн человек [13]) исповедуют мусульманство, исламский сепаратизм отличается от сепаратизма мусульманского меньшинства на Филиппинах и в Таиланде, выступая как против христианства, так и против умеренного ислама.
Сторонники радикального ислама под лозунгом автономистских движений Ачеха, Бангса Моро и Патани фактически развязали партизанскую войну против существующих режимов, выдвигая требования не только независимости и автономии, но и полномасштабного перехода на шариатские законы и нормы, что прямо противоречит политике региональной интеграции Ассоциации стран ЮВА — АСЕАН. В условиях растущего мусульманского экстремизма и нетерпимости к иноверцам сложно говорить о положительных перспективах общей самоидентификации местных буддистов, христиан, мусульман, конфуцианцев.
8
В странах ЮВА все большую силу набирает политизация ислама и развитие политического экстремизма. Этому способствует распространение исповедуемых повстанческими группировками различных версий исламистской идеологии, а также применение повстанцами радикальных методов политической борьбы. По мнению Федерико Рампини, «Индонезия и Филиппины превращаются в «третий фронт» противостояния между Западом и исламом — после Ближнего Востока и баз «Аль-Каиды» в Афганистане и Пакистане» [5]. Воздействие исламского экстремизма, а в более широком смысле исламского фактора, на систему международных отношений имеет долгосрочный характер и выражается следующим:
1. Крайней степенью радикализма и исламского экстремизма;
2. Созданием транснациональных террористических и экстремистских структур сетевого типа;
3. Перенесением различных форм джихада за пределы исламского мира;
4. Использование самых передовых технических средств и видов вооружения;
5. Сращивание с криминальной средой транснационального характера, прежде всего с наркобизнесом;
6. Отсутствием стремления к любым формам диалога, бескомпромиссностью, массовым и антизападным (антиамериканским) характером.
В настоящее время вооруженные проявления этноконфессионального сепаратизма в странах ЮВА становятся актуальными в связи с проблемой глобального терроризма. Транснациональные террористические организации — «Воинство джихада», «Джемаах Исламия», «Кумпулан Муджахеддин Малайзия», «Абу Сайяф» подразделяют страны-объекты своей деятельности на две категории:
- страны, непосредственно являющиеся объектами террористических нападений;
- и так называемые нейтральные страны, которые используются как временные прибежища террористов и как территории, где аккумулируются финансовые средства террористических организаций и осуществляется отмывание денег.
В ЮВА эти организации используют слабость местных правительств и недостатки охраны границ для транспортировки денег и людей. Целью организаций типа «Джемаах Исламия» является создание государства на принципах «подлинного ислама». Для ЮВА программа «Джемаах Исламия» ставит задачу превращения в шариатское государство Индонезии и других ключевых стран. Экстремисты надеются включить Индонезию, Малайзию, Бруней, Сингапур, южный Таиланд и южные Филиппины в панисламский проект, а впоследствии — создать халифат, в состав которого будут входить современные территории Индонезии, Малайзии; Брунея, Сингапура, южные части Филиппин, Таиланда и Мьянмы [9].
По мнению профессора Цзиншэн Вана, главы Департамента международных отношений Чжуншаньского университета и директор Центра Азиатско-Тихоокеанских исследований, ЮВА превращается в самый важный центр исламского терроризма за пределами Ближнего Востока. Экстремисты используют ЮВА как базу для подготовки и проведения террористических операций. По его мнению, для этого существует несколько причин:
9
1. Политико-религиозное насилие стало носить традиционный характер в некоторых странах ЮВА (Индонезия, Филиппины, Таиланд), включая вооруженные действия против правительства. «Джемаах Исламийя» имеет связи с Аль-Каидой, а ряд лидеров этого движения прошли подготовку в Пакистане и Афганистане. Афганский опыт повстанческой борьбы используется также организациями филиппинских моро.
2. Экономический кризис 1997-98 гг. и существенные сокращения расходов на социальную сферу привели к тому, что исламские группировки нашли поддержку среди населения. Сокращения финансирования на образование привели к возрастанию числа частных школ, поддерживаемых радикальными исламистами.
3. Географическое расположение региона: границы пористы, иммиграционный контроль — слабый. Малайзия лишь недавно стала требовать визы для приезжающих из мусульманских стран. На Филиппинах ситуация еще проще — иностранцам легко вступить в брак с филиппинцем или филиппинкой и поменять гражданство.
4. Широко распространенная коррупция в институтах государственной власти, позволяющая террористическим группам подкупать местных чиновников.
5. Длительные торгово-экономические связи между странами Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока.
6. Поддержка мечетей и школ-медресе в регионе со стороны Саудовской Аравии. Эти институты способствуют появлению антизападных настроений и ваххабитских сект. А вместе с влиянием ТВ и Интернет они делают мусульман ЮВА похожими на их «ближневосточных братьев» [9].
Однако последняя причина не учитывает существующей в последние годы тенденции исламских стран региона избавиться от ярлыка «периферии ислама». В частности, в Индонезии заявляет о себе движение, направленное на отказ от восприятия ислама через призму арабского мира. Численность мусульман Индостана и ЮВА значительно превышает численность арабов, а сами арабские страны подвергаются критике за их неспособность установить мир на Ближнем Востоке.
В то же время остается проблема цивилизационной сопричастности мусульман стран ЮВА. В последнее время благодаря вливаниям арабских денег в поддержку разного рода исламских просветительских, образовательных и политических фондов, влияние мусульманской религии резко выросло. Это произошло не столько за счет увеличения числа приверженцев, а вследствие того, что влияние ислама углубляется и подрывает традиционные культы. В регионе все больше правоверных мусульман, которые симпатизируют са-лафитам и ваххабитам, противопоставляя себя традиционным мусульманским традициям стран ЮВА [2].
Так называемые новые мусульмане, получившие образование в теологических университетах Саудовской Аравии и Пакистана либо в местных медресе, где преподают те же саудовцы и их ученики, все более соотносят свою цивилизационную принадлежность с миром ислама, а не с традиционным миром ЮВА [5].
10
Проблема мусульманского экстремизма и терроризма является одной из главных с начала XXI в. На саммите АСЕАН в Брунее в ноябре 2001 г. Филиппины как страна, длительное время сталкивающаяся с исламским экстремизмом и сепаратизмом, предложили создать широкий «антитеррористический фронт» в рамках АСЕАН. Инициатива была отвергнута Индонезией и Малайзией из-за проамериканской ориентации Филиппин. Тем не менее стороны начали проводить совместные двусторонние операции с привлечением вооруженных сил, в частности совместное патрулирование малазийскими и филиппинскими ВМС и ВВС зон на стыке морских границ двух стран в Южно-Китайском море и море Сулу с целью отслеживания террористических групп, связанных с международной террористической сетью Аль-Каиды. С той же целью приступили к совместным военно-морским маневрам Индонезия и Малайзия. В мае 2002 г. три государства с наибольшим мусульманским населением: Индонезия, Малайзия и Филиппины — заключили трехстороннее соглашение о совместном противодействии терроризму и преступным формированиям.
Однако зачастую общая опасность, связанная с исламским терроризмом, не во всех случаях является гарантированно консолидирующим фактором для государств, где эта проблема существует. У каждой страны есть своя как внутри- так и внешнеполитическая специфика, которая, к сожалению, диктует собственную линию поведения и не всегда вписывающуюся в общую стратегическую задачу борьбы с терроризмом. В целом можно сказать, что АСЕАН создала платформу для предотвращения перерастания вооруженных конфликтов в широкомасштабную войну, но внутренние вооруженные эт-ноконфессиональные конфликты остаются нерешенными, хотя носят уже транснациональный характер. Проблема приобретает ракурс международного масштаба, и сил государств может оказаться недостаточно. Если же ситуация выйдет из-под контроля, то могут пострадать близлежащие страны.
Серьезнейшей проблемой, происходящей из-за вооруженных столкновений на этноконфессиональной почве, является гибель большого числа людей, среди которых немалая доля приходится на мирное население. С 1999 г. по 2009 г. только на Минданао погибли 120 тыс. человек, а полмиллиона — стали беженцами [5]. С января 2004 г. по июль 2007 г. в Южном Таиланде погибло более 2400 человек [17]. Особенно возросло с 2004 г. число спорадических актов терроризма, которые совершаются вместе с традиционными действиями мусульманских повстанцев: вымогательством, стычками с полицией и похищением местных бизнесменов. Масштабными стали взрывы февраля 2007 г., которые прошли синхронно в провинциях Наративат, Паттани, Сонг-хла и Яла во время Празднования Нового года по китайскому календарю, и унесшие жизни 7 человек.
Для Индонезии до сих пор самым разрушительным является теракт 12 октября 2002 г. на Бали, когда в результате взрыва погибло более 200 человек. В феврале 2011 г. террорист в Индонезии взорвал себя в мечети, 28 человек получили ранения. До этого события теракты в мечети не совершались ни разу.
Фред фон Меден отмечает, что «индонезийцы в принципе согласны осудить терроризм, но далеко не всегда готовы признать в террористах исламских фундаменталистов» [12].
11
Масштабными и кровопролитными остаются в современной Индонезии столкновения между мусульманами и христианами, новый всплеск которых произошел на рубеже ХХ—ХХ1 вв., когда в июле 1998 г. в Джакарте была сожжена христианская церковь, принадлежавшая христианам-батакам. К середине 2000 г. на Молукках погибли 4 тыс. человек, десятки домов, церквей, мечетей и других религиозных объектов были разрушены, а сотни тысяч людей вынуждены покинуть места жительства и спасаться бегством в другие районы. Молуккский конфликт быстро распространился на другие острова и провинции Индонезии: Центральное Сулавеси, в разные части Явы, Суматры, Сулавеси, на остров Ломбок (Малые Зондские острова) и другие районы страны [15].
Порог толерантности среди мусульманского населения Индонезии крайне низок. Проведенный в декабре 2002 года опрос показал, что мусульмане нетолерантны к другим религиям, политическим убеждениям и этническим группам. Более 60% респондентов выступило за соблюдение законов шариата, более 70% высказались за запрет представителям меньшинств преподавать в школах, 47% негативно относятся к религиозным обрядам, совершаемым немусульманами, 42% высказались против строительства христианских церквей [7].
Уровень насилия в Индонезии стал выше, чем в годы борьбы за независимость. Антихристианское движение не только более организованно, но имеет поддержку и со стороны мусульманских властей. Вспышки насилия между мусульманами и христианами отличаются крайней жестокостью. Так, 29 октября 2005 г. в Посо (Центральный Сулавеси) шестеро вооруженных мужчин-мусульман убили трех христианок — девочек-подростков, и положили их отрезанные головы перед церковью и полицейским участком [11]. В феврале 2011 года разъяренная толпа сожгла Молельный дом и Церковь Пятидесятницы и закидали камнями Церковь Святых Петра и Павла в Теммангунге (Центральная Ява), проявив недовольство тем, что обвинение потребовало от суда приговорить священника Антониуса Ричмонда Бавен-гана лишь к 5 годам тюремного заключения за богохульные статьи против ислама [14].
Для решения этноконфессиональных противоречий страны региона пользуются разными методами, в том числе и привлечением третьей стороны. В частности, благодаря посреднической деятельности бывшего президента Финляндии Марти Ахтисаари начался процесс урегулирования вооруженного конфликта в индонезийской провинции Ачех .
В то же время, предоставляя Ачеху статус особой автономии, индонезийское правительство пошло на уступки ортодоксальным мусульманам, разрешив ввести обязательное исполнение законов шариата в полном объеме вплоть до применения телесных наказаний за их нарушение. По мнению экспертов, такая уступка «стимулирует ползучую исламизацию общественно-политической и культурной жизни, которую, осуществляют власти на местах вопреки конституции» [1].
Следует помнить, что в Индонезии исламские радикалы борются за независимость во многом из-за желания контролировать природные ресурсы.
12
И хотя в последнее время структура экономики Ачеха существенно меняется из-за возрастания сферы обслуживания, добыча нефти и газа продолжает оставаться основной статьей доходов провинции.
В.Н. Колотов и А.Н. Ланьков считают, что «в действительности ни повстанцы из Южного Таиланда, ни партизаны Аче, ни представители иных группировок не мечтают о создании некоего исламского супергосударства. Наоборот, они стремятся выйти из уже существующего и создать свое собственное, в котором бы местные элиты были полновластными хозяевами положения имеющихся ресурсов» [4, 438]. Следует учитывать, что данное стремление подогревается также неравномерностью развития регионов и дискриминационной политикой центральных властей.
Прорыв в разрешении конфликта на юге Филиппин произошел в середине 1990-х годов, когда в результате многоэтапных переговоров были подписаны Соглашение о прекращении огня (январь 1994 г.), а в сентябре 1996 г. — Мирный договор с руководством Фронта национального освобождения Моро (ФНОМ). Договор предусматривал создание и развитие на юге страны специальной зоны мира под управлением Совета, в задачу которого входили подготовка автономии и реализация программы социально-экономических преобразований в южных районах.
За последнее десятилетие в результате дипломатических маневров Манилы часть ранее поддерживавших сепаратистов мусульманских государств пересмотрели свои позиции, высказались за территориальную целостность Филиппин, в пользу решения проблемы моро конституционным путем. Процесс решения «мусульманского вопроса» ускорился. На прошедшей в начале 2009 г. трехсторонней конференции, в которой принимали участие правительство Филиппин, ФНОМ и ОИК (Организации Исламская Конференция) обсуждались пути выполнения мирного соглашения. Основными обсуждаемыми проблемами были: 1) юридическая (шариат и судебная власть),
2) институциональная (характер объединенного регионального управления),
3) политическая (выборы в новые органы власти и нормы представительства),
4) образования, 5) экономических и природных ресурсов. Данный шаг явился важным в деле урегулирования этнической проблемы, даже при условии, что хотя филиппинское правительство по-прежнему не готово форсировать события, но оно открыто для многостороннего диалога.
Что касается ситуации в Таиланде, то позиция Бангкока неоднозначна. С одной стороны, в свете выхода проблемы таиландского юга на транснациональный уровень, одним из методов ее решения могло бы стать региональное сотрудничество с мусульманскими государствами региона. Со стороны Таиланда и Малайзии были предприняты некоторые усилия по налаживанию двустороннего сотрудничества в области пресечения деятельности террористов посредством взаимодействия армейских и полицейских подразделений двух стран в приграничной зоне.
В обращении к парламенту (март 2005 г.) премьер-министр Таксин Чинна-ват подчеркнул, что «правительство будет решать проблему южных провинций путем мобилизации всех доступных ресурсов и путем повышения качества управления, основываясь на принципах взаимопонимания, развития, строгого
13
выполнения законодательства в целях достижения мира и безопасности на юге страны в самые ближайшие сроки» [18].
В то же время все более отчетливый характер приобретают опасения, что разрастание проблемы таиландского юга негативно скажется на отношениях Таиланда с мусульманским миром и в первую очередь с соседями по региону — Малайзией и Индонезией. В связи с этим у Таиланда появляются все основания опасаться интернационализации этноконфессионального конфликта. Кроме того, получение сепаратистами не только моральной, но и материальной поддержки извне (например, помощь малайским повстанцам южного Таиланда и филиппинского Минданао), оказывают мусульманские круги стран-соседей по региону — Индонезии и Малайзии, что создает очаг дополнительной напряженности в ЮВА.
Безусловно, расширение приграничного сотрудничества между Таиландом и Малайзией существенно снизило оперативные возможности повстанцев, а с углублением экономического и административного развития провинций Яла, Наритиват и Паттани сепаратисты могут лишиться социальной базы. Но, несмотря на позитивные сдвиги, регионы южного Таиланда остаются слаборазвитыми по сравнению с другими частями страны, а средний доход на душу населения, по крайней мере на 7000 бат меньше, чем в соседних провинциях. Кроме того, на юге все еще сохраняется языковая и религиозная дискриминация, и участие мусульман в деловой среде Таиланда минимально [8].
Сравнительный анализ гражданского общества и этнического конфликта в Таиланде и Малайзии показал, что Таиланд представляет собой «типичный пример» среди государств ЮВА, в котором «внутригосударственные конфликты возникают вновь и вновь». Эксперты обращают внимание на тот факт, что тайское правительство более 100 лет проводило политику гомогенизации, стремясь ассимилировать мусульманское меньшинство, в то время как, например, в Малайзии политика правительства была направлена на сохранение этнических различий и выработку механизмов сосуществования различных этнических групп [16].
Следует отметить, что руководство стран АСЕАН заинтересовано в установлении стабильности в ЮВА, ибо без ее невозможно полноценно и конструктивно развивать отношения с внешним миром, хотя это и потребует больших усилий, настойчивости и терпения. Требует пристального внимания и этноконфессиональный фактор, который в последнее время в странах региона скорее вызывает больше настороженности, нежели позитивных ожиданий и все чаще ассоциируется с нестабильностью и угрозами безопасности. От последовательных и согласованных действий правительств Филиппин, Индонезии, Таиланда будет зависеть как внутриполитическая обстановка в этих странах, так и безопасность в регионе. Перед ними стоит сложная задача не только не допустить дальнейшей эскалации конфликтов с участием мусульман, но прежде всего создать условия, при которых была бы невозможна радикализация ислама. В противном случае конфликты сохранят затяжной характер, и периодически вспыхивая, обострят обстановку в регионе.
14
ЛИТЕРАТУРА
1. Другов А.Ю. Индонезия: 10 лет после авторитаризма // Азия и Африка сегодня. 2008. № 5. С. 10-17.
2. Завадский, М. Острова зеленого флага...URL: http://www.centrasia.ru/ newsA.php?st=1045034220
3. История Индонезии. URL: http://www.panasia.ru/main/indonesia/sight
4. Колотов В.Н., Ланьков А.Н. АСЕАН: энергетические ресурсы, экономика и политика региона на современном этапе // Нефть, газ, модернизация общества / под общ. ред. Н.А. Добронравина, О.Л. Маргания. СПб. : ГУ-ВШЭ, 2008. С. 395-439.
5. Рампини Ф. Новый фронт борьбы с террором — в лесах Юго-Восточной Азии. URL: http://www.inopressa.ru/article/16Jan2009/repubblica/Indonesia. html.
6. Armed Separatism in the Southeast Asia. Singapore, 1984. 372 p.
7. Asmarani D. Many Muslim Indonesians say they want an Islamic state / / URL: http://www.asylumlaw.org/docs/indonesia/IDO_
8. Chalk P. Separatism and Southeast Asia: The Islamic Factor in Southern Thailand, Mindanao and Aceh // Studies in Conflict and Terrorism. 2001. Volume 24. N 4. Pp. 241-269.
9. Evans L. ASEAN and Terrorism in Southeast Asia // URL: http://www. international.ucla.edu/article.asp?parentid=11356
10. Gershman J. Moros in the Philippines. URL: http://www.fpif.org/selfdeter-mination/conflicts/philippines_body.html
11. Indonesia beheadings trial opens. URL: http://news.bbc.co.uk/2/hi/asia.
12. Mehden von der F. Radical Islam in Southeast Asia and its Challenge to US Policy. Institute for Public Policy of Rice University, 2005. 36 p.
13. Miller. T. Mapping the Global Muslim Population: A Report on the Size and Distribution of the World's Muslim Population October 2009. Pew Forum on Religion and Public Life. Washington, 2009. 59 p.
14. Mobs destroy 3 churches in C. Java // The Jakarta Post. February 8, 2011.
15. Mydans Seth. Jihad Seethes, and Grows, on Indonesian Island // New York Times, Published: January 10, 2002. URL: http://www.nytimes.com/2002/01/10/ world/jihad-seethes.
16. Nikolov P., Semcesen D. Civil Society and Ethnic Conflict — A Comparative Case Analysis of civil Society and Ethnic Conflict in Thailand and Malaysia. Ed. by A. Bjorkdahl. — Peace and Conflict Studies. Department of Political Science. Lund University, 2008. Pp. 25.
17. No one is Safe: Insurgents Attack on Civilians in Thailand's Southern Border Provinces // Human rights Watch. Vol. 19. N. 13. URL: http://www.hrw.org/ reports/2007/thailand0807/thailand0807webwcover.pdf
18. Policy Statement of the Government of His Excellency. Thaksin Shinawatra Prime Minister of Thailand Delivered to the National Assembly on Wednesday, 23.03.2005. URL: www.thaigov.go.th/ general/policy/policy.htm
15
