CC BY
93
В. Бобровников,
кандидат исторических наук (ИВ РАН) МУСУЛЬМАНСКИЕ ТРАДИЦИИ, ПРАВО И ОБЩЕСТВО НА РОССИЙСКОМ КАВКАЗЕ
Религиозные лидеры разных религий и конфессий, в том числе ислама, призывают к диалогу. Не отрицая значимости этой задачи, хочется отметить, что для мусульманских религиозных организаций РФ намного важнее преодолеть раскол в мусульманском сообществе, противостояние группировок традиционалистов и салафитов1. Не следует также думать, что местная религиозная традиция всегда позитивна. В постсоветскую эпоху государство взяло на себя охрану местных традиций и даже признало традиционное (обычное) право в качестве возможного источника законодательства. Между тем местная традиция, в свою очередь, может служить источником острых конфликтов, как свидетельствует опыт Северного Кавказа. Например, в Дагестане есть традиция совершения повторного коллективного намаза - молитвы после пятничной проповеди-хутбы. Еще в начале XX в. этот обычай вызывал много споров. Сторонники совершения этого обычая утверждают, что он обязателен для всех мусульман, а их противники отказываются посещать мечети, где проводят повторный намаз. Противостояние между противниками этого обычая порой приводит к вооруженным столкновениям.
Экспертные оценки религиозной традиции
В экспертных оценках можно встретить утверждение, что на Кавказе российское право противостоит обычному (адат) и мусульманскому (фикх, шариат) или даже вытеснено ими в регионе. Вместе с тем в 1990-е годы отдельные эксперты полагали, что для стабилизации ситуации следует опереться на традиционное медиа-торство для урегулирования кровной мести, межобщинных
1 Салафиты - условное обобщенное название радикальных мусульманских течений в России и в мире, требующих очищения ислама от позднейших неисламских наслоений и приведения мусульманского сообщества в идеальное состояние времен Пророка Мухаммеда и первых поколений мусульман, иначе говоря, своих «праведных предков» (араб. ас-салаф ас-салихун). От последнего словосочетания образовано название течения.
и этнических конфликтов1. Высказывались предположения, что мусульманский обычай более соответствует уровню развития и специфике местного общества, чем федеральное российское законодательство, и ему следует оказывать поддержку2. В определенной степени надежды на шариат на Северном Кавказе и страхи перед ним связаны с провалом планов «умиротворения» региона силовыми методами. Наряду с этим шариат стал мобилизационным ресурсом активизировавшейся в регионе исламистской оппозиции в пропаганде джихада против России3.
Наиболее серьезной и частой ошибкой экспертов, оценивающих потенциал адата и шариата на российском Кавказе, является абсолютизация поздней дореволюционной правовой ситуации в крае. Адат и шариат представляются неизменными застывшими правовыми системами. О них привыкли судить по описаниям региона XVIII - второй трети XIX в.4 При этом нарративы позднего имперского времени переносятся в настоящее или выносятся за рамки истории5. Не говоря уже про историческую и правовую путаницу в этих работах, смешивание в них норм шариата с адатом, экспертные оценки, сделанные на столь ущербных дореволюционных материалах, не могут серьезно приниматься во внимание. За полтора столетия имперского и советского владычества сильно изменились не только сами нормы обеих правовых традиций, но и использовавшее их общество. Можно ли говорить о сохранении обычного и мусульманского права как самостоятельных правовых систем на современном Северном Кавказе? Или сегодня мы имеем дело с разрозненными нормами адата и шариата, причем в разных
1 Подробный критический разбор этой дискуссии см.: Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа: Обычай, право, насилие. - М., 2002. - С. 262272.
2 Арутюнов С.А. Шариату на Северном Кавказе нужно создать легальную правовую нишу // Итоги. 1999. № 3; он же. Партия и правительство будут недовольны // Итоги. 2000. № 10.
3 Knysh A. Virtual Jihad in the Twenty-First Century: The Case of the Caucasus Emirate //Ab imperio. 2010. № 1; Bobrovnikov V. 'Ordinary Wahhabism' versus 'Ordinary Sufism'? Filming Islam for Postsoviet Muslim Young People // Religion, State & Society. 2011. Vol. 39. N 3-4.
4 Например, по работам: Торнау Н. Изложение начал мусульманского законоведения. - СПб., 1850 (переизд.: М., 1990); Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Вып. I—II. - Одесса, 1882 (переизд.: Нальчик, 2002).
5 См., например: Исмаилов М.А. Обычное право народов Дагестана. - Махачкала, 2004.
локальных вариациях на востоке и западе, в горах и на равнине, у различных народов региона?
Правовой плюрализм
на Российском Кавказе
Судя по первоисточникам и имеющемуся у нас 20-летнему опыту полевой работы в регионе, религиозная и правовая ситуация на российском Кавказе намного мозаичнее и динамичнее. Для нее сегодня характерна сильная степень правового плюрализма1, при которой в общем полуавтономном соционормативном поле явно соперничают несколько местных и привнесенных извне правовых традиций, связанных с настоящим, а также советским, российским имперским и даже дороссийским прошлым. Наряду с мусульманской составляющей не меньшее значение имеют нормы, носителями которых являются русское население региона, выходцы из разных групп казачества, бывших кочевников (ногайцы, калмыки-буддисты), а также мигранты и вынужденные переселенцы из зон вооруженных конфликтов в Закавказье. На формирование правовых традиций региона оказали влияние массовые переселения ХУШ-ХХ вв. и почти полтора столетия социально-экономических, административных, судебных и культурных реформ. В задачи настоящей статьи не входит разбор всех действующих ныне на Северном Кавказе религиозно-правовых традиций. Мы ограничимся анализом проблем, связанных с сосуществованием и соперничеством норм обычного и мусульманского права в российском нормативном пространстве.
Прежде всего, надо отметить базовое различие двух этих правовых традиций. Кавказские версии фикха относятся к универсальной исламской юриспруденции, адат же имеет локальную природу. Исторически развитие правового плюрализма у мусульман региона происходило путем рецепции общих норм шариата в местные адаты и обратного влияния процессуальных и правовых норм адата на фикх (в частности, отказ от норм худуд2 в Дагестане)
1 Griffits J. What is Legal Pluralism? // Journal of Legal Pluralism. - 1986. -
№ 24.
2 Речь идет о категории наказаний за преступления против нравственности (араб. ал-худуд), по шариату предусматривающих членовредительство или смертную казнь: отсечение кисти правой руки за воровство и левой ноги за его рецидив; побивание камнями мусульман-прелюбодеев, состоящих в браке.
и государственное нормативное поле. У мусульман Северного Кавказа, как и в других мусульманских регионах, основное содержание фикха составляют вытекающие из шариата правила поведения верующих и санкции за невыполнение этих предписаний. Основными источниками правовых решений считаются Коран и идущее от Пророка Мухаммеда мусульманское предание (сунна), содержащие, согласно исламскому праву, ответы на любые вопросы, которые правоведы (факихи) должны «извлечь» из них. При этом сфера фикха шире, чем право в европейском понимании. Фикх включает в себя различные виды социальных норм - религиозные, юридические, нравственные, а также обычаи и правила этикета. В суннитской мусульманской правовой традиции предметом фикха признаются, с одной стороны, обрядовые правила культа и религиозные предписания ислама, определяющие отношения мусульман с Аллахом ('ибадат), с другой - правовые нормы, регулирующие отношения между людьми, мусульманским государством и подданными, другими конфессиями и государствами (му'амалат). Шариатские судьи (кади) и суды, de facto восстановленные в ряде регионов Северного Кавказа (Дагестан, Чечня, Кабардино-Балкария, Ставропольский край и др.) после прекращения гонений на религию с распадом СССР в 1991 г., работают в основном в области культовой практики1.
Исторически большинство мусульман Северного Кавказа -сунниты. Из четырех существующих ныне суннитских религиозно-правовых толков (мазхаб) здесь присутствуют два. Большинство мусульман региона (и РФ) следуют ханафитскому мазхабу. Мусульмане Дагестана, Чечни и Ингушетии со времен Средневековья относятся к шафиитам2. Между обеими школами существует ряд различий в нормативной, а также обрядовой области, но отношения ханафитов с шафиитами в России и за ее пределами в современную эпоху, как правило, не конфликтны. Больше осложнений (в том числе и для правопорядка в регионе) создают противоречия между так называемыми традиционалистами, которые выступают
1 Бобровников В.О. Махкама шар'ийа // Ислам на территории бывшей Российской империи: Энциклопедический словарь / Под ред. С.М. Прозорова. Т. I. - М., 2006. - С. 265.
2 Ханафиты и шафииты - два из ныне действующих четырех мировых религиозно-правовых толков ислама. Большинство мусульман РФ по традиции относятся к ханафитскому мазхабу, а мусульмане Дагестана, Чечни и Ингушетии -к шафиитскому.
за сохранение местных традиций шафиитского (или ханафитского) фикха, и религиозными диссидентами-пуристами, известными под именем «ваххабитов», идеалом которых является первоначальный ислам времен Пророка Мухаммеда вне мазхабов1. Поводом к столкновениям между ними могут служить споры об обязательности (ваджиб) соблюдения некоторых обрядовых традиций северокавказских мусульман или нарушения «ваххабитами» норм поведения местных мусульман, принимаемых первыми за отход от ислама (ширк). Собственно правовые особенности и отличия маз-хабов ныне мало актуальны.
Наиболее развитой отраслью фикха на дореволюционном и раннем советском Кавказе было право личного статуса - совокупность норм, регламентирующих брачно-семейные, наследственные и близкие к ним отношения (правоспособность, режим благотворительных имуществ-вакфов и т.п.). Серьезные отличия от общепринятых норм шафиитской и ханафитской школ фикха имела на Северном Кавказе отрасль уголовного (деликтного) мусульманского права. В частности, предусматривающие членовредительство (отрубание конечностей ворам, побивание камнями до смерти прелюбодеев и т.п.) нормы за преступления против нравственности (худуд) в регионе практически не применялись, будучи заменены штрафами по адату или исправительными работами по российскому праву. Со второй трети XX в. фикх утратил роль правового регулятора в мусульманском обществе вследствие советских антирелигиозных гонений и секуляризации местного общества. С одной стороны, из-за уничтожения системы развитого исламского образования в регионе произошла эрозия правовых знаний в области фикха, заметная ныне как у традиционалистов, так и у их противников из лагеря «ваххабитов». С 1930-х до начала 1990-х годов в регионе не было легальных медресе. С другой стороны, в области семейного, наследного и поземельного права фикх уступил место российскому законодательству и потребность в его восстановлении во многом отпала. У части российского общества шариат вызывает сегодня ужас как призрак дикого Средневековья, в то время как некоторые мусульмане видят в его возрождении панацею от всех сложностей и бед постсоветского Кавказа2.
1 Бобровников В.О., Ярлыкапов А.А. Реституция шариата на российском Кавказе: Проблемы и перспективы // Pax islamica. - 2013. - № 2. - С. 72, 79-81.
2 Бобровников В.О. Миф о «северокавказском исламе»: Страхи и надежды // Кавказ и Центральная Азия на современном этапе. - М., 2003. - С. 115-123.
В этом можно видеть одно из последствий необратимой эрозии базовых знаний в области мусульманского права в регионе.
Падение роли фикха является общей тенденцией на российском и зарубежном мусульманском Востоке со второй половины XIX в. Столь же общее явление представляют попытки ввести в уголовное право нормы шариата (прежде всего худуд). В последней четверти XX в. в Пакистане, Судане, на Филиппинах и в других мусульманских странах приняты шариатские уголовные кодексы и введены шариатские суды1. Единственной попыткой законодательно заменить российское государственное и уголовное право шариатом было введение в 1996 г. на территории мятежной Чечни УК, скопированного с суданского (1993). Во второй трети 1990-х годов российское законодательство пытались «усилить» легализацией шариатских и медиаторских судов, усилением самоуправляющейся сельской общины-джамаата, декриминализацией многоженства и кровной мести в Ингушетии и некоторых других субъектах РФ на Кавказе. Изо всех этих законодательных инициатив ничего не вышло. Свою роль сыграло начало в 1999 г. «чеченской войны». Еще более важным фактором, препятствовавшим возврату шариата в область публичного права, оказался дефицит знаний о фикхе у практикующих кади, а также отсутствие потребности в шариатском праве у большинства мусульман региона.
На современном Северном Кавказе отдельные брачно-семейные, уголовные и бытовые нормы шариата практикуются, но уже не являются юридически обязательными для мусульман. Уже в дореволюционное время фикх уступил ведущее место законодательству, скопированному с западноевропейских образцов. Прибегающие к ним мусульмане на деле выбирают наиболее удобный им способ урегулирования в российских судебных учреждениях, шариатском суде или через авторитетных местных медиаторов2. В 1928 г. применение норм шариата стало рассматриваться по X главе УК РСФСР как уголовное правонарушение, вызванное сохранением «пережитков родового быта». Оно продолжало караться по УК в редакции 1960 г. и было декриминализировано
1 Peters R. The Islamization of Criminal Law: A Comparative Analysis // Die Welt des Islams. 1994. Vol. 34.
2 Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа... - С. 272-286. Ср.: Бабич И.Л. Эволюция правовой культуры адыгов. - М., 1999. - С. 190-212.
лишь в 1996 г.1 Из правовых традиций, соперничавших с шариатом, особую роль для мусульман региона еще в XX в. играл адат. Адатные нормы могли не соответствовать и даже противоречить шариату, но сложились они под влиянием фикха в ходе затяжной исламизации региона с VII по XVIII в., в результате чего в обычном и мусульманском праве имеется целый ряд отраслей и норм, называющихся одинаково, но совершенно по-разному регулируемых (например, признаваемое по шариату и адату право на крово-мщение, так называемый кисас).
На Северном Кавказе и в других регионах адат включает в себя как правовой, так и неправовой обычай. В этом его сходство с фикхом. Несмотря на существенные различия в юридической практике мусульман Северо-Восточного и Северо-Западного Кавказа, можно выделить ряд общих черт адата в регионе2. До включения в Российскую империю его источником был прецедент. Адат опирался на решения третейского судьи, сельского суда или схода (джама'ат, хасэ), третейские соглашения (иттифак, маслахат, кхезж). Адат исходил из представления о коллективном характере преступления. Субъектом права в нем выступал не отдельный человек, а общественная группа: клан (тухум, тайп), селение или союз селений, реже - ханство или другое политическое образование. Клан ответчика был обязан возмещать убытки, причиненные клану истца. В некоторых районах вместе с убийцей-кровником (канлы) изгоняли и его семью. Существовал обычай очищения подозреваемого в преступлении совместной присягой его наиболее достойных родственников или односельчан. Наказание по адату основывалось на системе композиций - возмещении физического или имущественного ущерба штрафами.
Борьба и взаимное приспособление адатных, шариатских и российских норм определили развитие правового плюрализма на Северном Кавказе в XVIII - первой четверти XX в. Одни и те же суды рассматривали судебные иски по адату и шариату. Ко времени присоединения региона к Российской империи сферы применения норм адата и шариата были разграничены. Первый обычно использовался при решении уголовных дел и поземельных тяжб по поводу общинных владений. В ведении фикха находилось граж-данско-семейное и отчасти поземельное право (частносемейная
1 Бобровников В.О. Махкама шар'ийа... - С. 264-265.
2 Подробнее см.: Бобровников В.О. Адат // Ислам на территории бывшей Российской империи...
собственность и благотворительные имущества - мулк и вакф). Отдельные нормы адата (баранта, ишкиль1, кровомщение) и шариата (худуд), противоречившие уголовным законам империи, были запрещены. В 1850-1870-е годы для мусульман Северного Кавказа были учреждены смешанные адатно-шариатные суды, известные под названием словесных, горских и народных. До 1917 г. они работали под контролем российской военной (в Терской и Кубанской областях) и военно-народной (в Дагестанской области) администрации. Под военно-народным понималось косвенное управление руками местных мусульманских и военных элит с опорой на местный адат (и шариат), под контролем офицеров Кавказской армии. В первое десятилетие после установления советской власти (дольше всего в Дагестане - до 1927 г.) мусульмане региона сохраняли широкую судебно-административную автономию и были изъяты из-под действия законодательства РСФСР. Народные и горские суды по шариату и адату сохранились в сельских общинах и округах под названием шариатских2. В их ведении остались иски между мусульманами в области уголовного права, семейных и наследственных споров, а также вакфы и нотариат.
Наследие имперской и советской политики
Российская политика в отношении мусульманского и обычного права часто и резко менялась. В XIX в. власти Кавказского наместничества разделяли страхи перед шариатом, в котором видели причину возможного мусульманского повстанчества (мюридизма). Советская Россия в 1920-е годы, наоборот, боролась с обычным правом, видя в нем орудие классовой и колониальной эксплуатации горцев-мусульман, унаследованное от царского режима. Советская власть была установлена в регионе при поддержке влиятельных представителей мусульманской духовной элиты, включая суфийских шейхов Дагестана, Чечни и Ингушетии. Это предопределило поддержку шариата, в котором советское прави-
1 Обычай принуждения неисправного должника или вора из чужого общества к возврату долга или украденного путем временного захвата имущества его односельчан или их самих. Широко практиковался в Дагестане в XVII - первой половины XIX в.
2 Bobrovnikov V. Muslim Custom versus Socialist Law: Discourse on Shari'a Courts in Postrevolutionary Daghestan // Islam and Sufism in Daghestan / Ed. by M. Gammer. - Helsinki, 2009. - P. 108-117.
тельство видело народное обычное право1. Укрепив свои позиции в регионе, Советская власть сделала ставку на запрет не только обычного, но и мусульманского права. Накануне коллективизации шариатские суды были закрыты, а большинство судей-кади физически уничтожены. Адат и шариат рассматривались в конце 1920-х -1950-е годы в единой категории «вредных пережитков прошлого», изгнанных из публичной сферы.
В середине XX в. государственная политика по отношению к местной правовой и неправовой традиции вновь изменилась. Советская власть попыталась опереться на «полезные национальные адаты». В 1960-1980-е годы во всех северокавказских автономиях при сельских, а в ряде случаев и районных, советах действовали советы старейшин. Их задачей было помогать народным судам и сельсоветам в поддержании общественного порядка в колхозах и совхозах, урегулировать столкновения между их членами, по возможности предупреждать случаи кровной мести, следить за поддержанием в порядке дорог, оросительных каналов, сельских клубов и не допускать расхищения колхозной собственности2.
В 1990-е годы на федеральном и региональном уровнях была признана позитивная ценность религиозного обычая. Государство взяло на себя охрану традиционных религий и признало обычное право в качестве возможного источника законодательства. Этой задаче должны служить законы «О сельской общине», «О сельском самоуправлении» и «О третейских судах», принятые в 19951997 гг. в Адыгее, Дагестане, Кабардино-Балкарии и Северной Осетии-Алании. В декабре 1997 г. президент Ингушетии Р. Аушев подписал Закон «О мировых судьях», согласно которому разрешено использование обычного и мусульманского права при разборе мелких уголовных и гражданских правонарушений. Созданные в это время национальные движения не раз (правда, без особого успеха) пытались использовать нормы адата для урегулирования межэтнических конфликтов. Однако пока попытки реанимировать кавказский адат как самостоятельную систему права не принесли ожидаемых результатов. Ни властям, ни общественным организациям не удалось создать дееспособные суды по адату и смягчить криминальную обстановку, резко обострившуюся после распада СССР. Вместе с тем на волне движения за мусульманское возрож-
1 Сталин И.В. Выступление на Съезде народов Дагестана 13 ноября 1920 г. // Сталин И.В. Сочинения. Т. 4. - М., 1947. - С. 113.
2 Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа... - С. 233-234.
дение после распада СССР в 1991 г. началось стихийное открытие шариатских судов. Сегодня они чаще всего состоят из имама мечети, который по пятницам председательствует на заседаниях совета старейшин общины и выполняет обязанности кади. Обычно они ограничиваются разбором мелких уголовных и брачно-семейных дел, нотариальным оформлением завещаний1. Наряду с шариатскими у мусульман Северного Кавказа работают российские народные и общественные третейские суды.
Не следует думать, что адат, шариат и российская нормативность всегда совместимы. Между ними есть противоречия в области уголовного права, права личного статуса (семейное и наследное) и поземельных отношений, а также судебного процесса. Именно к этим отраслям относится ряд практик адата и шариата, таких как кровная месть и поземельные споры, куначество, искоренить которые российское и советское государство безуспешно пыталось на протяжении почти двух последних столетий. Как уже отмечалось выше, нормы обычного и мусульманского права при этом сильно изменились, приспособившись к российскому нормативному полю. Отдельные нормы адата и шариата неплохо вписываются в региональное и федеральное нормативное поле. Местные власти сами прибегают порой к упрощенному судопроизводству и неформальному медиаторству для примирения кровников, разрешения поземельных и межэтнических конфликтов и т.д. Вместе с тем ряд принципов и практик адата и шариата несовместимы с российским правом. Это религиозные основы шариата; неразде-ленность в нем и адате сфер права, веры и морали (понимание правонарушения как греха); коллективная ответственность за преступления и система композиций по адату, неравенство перед законом разных полов и конфессий (ущемление прав женщин и иноверцев, преследование атеистов).
Конечно, не надо чрезмерно драматизировать ситуацию и преувеличивать значения связей региона с исламскими центрами Ближнего Востока для регенерации шариатских судов на Кавказе. «Импорта» шариата в регион нет2. Правовые коллизии с адатом и шариатом в российском нормативном поле могут возникнуть в случае рецепции их норм в действующее законодательство субъектов РФ, как это прежде делалось в Дагестане, Ингушетии
1 Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа.... - С. 272-280.
2 Bobrovnikov V. al-Azhar and Shari'a Courts in Twentieth-Century Caucasus // Middle Eastern Studies. 2001. Vol. 37. N 4. P. 23-24.
и Чечне. Гораздо опаснее для российской государственности нам представляется политическое манипулирование шариатом в условиях отсутствия у России отчетливой религиозной политики1. Важно также принимать во внимание серьезные различия в правовой ситуации в регионе в конце 2000-х - 1990-е годы. При всех негативных последствиях обострения криминогенной обстановки, роста терроризма и религиозного радикализма в чем-то положение ныне более стабильно. Фрагментация власти и сужение сферы действия российского права после распада СССР к настоящему времени во многом преодолены. Построены новые вертикали власти на местном, республиканском и региональном уровнях. Законодательство субъектов РФ в основном приведено в соответствие с общероссийским.
Вместе с тем советский подход к мусульманскому обычаю, смешивающий правовые и неправовые нормы адата и шариата, остается в силе. Несмотря на анахроничность позитивистского тезиса о традиционности северокавказского общества, он продолжает оказывать влияние на российскую науку, общество и политику. Под влиянием советской этнографической школы в научной и околонаучной среде распространилось превратное представление о «традиционности» современного северокавказского общества. Понятие «традиция» по существу выносится за рамки истории. После падения советского строя, а с ним и официозной науки в понимании «традиций» произошли определенные перемены. Оно освободилось от советской марксистско-ленинской риторики. Ключевыми понятиями постсоветского традиционалистского дискурса вместо отвергнутых классовых и формационных принципов стали не менее априорные «цивилизационные категории», такие как «горские традиции», «исламское возрождение» и «шариат». Оценка местных традиций поменялась со знака «минус» на «плюс». Из «вредного пережитка прошлого» они превратились в источник «духовного возрождения» и «единения» Северного Кавказа. Уже в последние советские годы появилась тенденция распространять понятие «традиция» на все без исключения местные институты и практики горцев-мусульман.
Как с научной, так и с практической точек зрения понятие «правовых традиций» на Северном Кавказе спорно. Говоря о традиционализме «горцев-мусульман», создатели этого клише забывают, что большинство из них уже много поколений назад
1 ВоЬгоуткоу У. 'ОМтагу Wahhabism' уегеш 'ОМтагу Би1^т'?.
переселились на равнину, где живет подавляющее большинство населения Северного Кавказа. Многие из правовых и бытовых «традиций», такие как советы старейшин и целый ряд обрядов (праздник первой борозды), были сконструированы в советское время. Наконец, следует отметить возможные правовые осложнения при смешении понятий «законный» и «традиционный», как это случается в федеральном и республиканских законодательствах, так как государство бездумно поддерживает как позитивные, так негативные и даже фиктивные нормы и институты. Ведь формы и функции досоветских «традиций» в северокавказском обществе изменились. Иных уж нет. Другие приобрели противоправный характер. Третьи с трудом могут вписаться в республиканскую и общероссийскую правовые системы. Некоторые местные обычаи, воспринимаемые российским обывателем как мусульманские, например многоженство и калым, вообще не имеют прямого отношения к исламу1, да и не очень распространены в регионе. Возникает законный вопрос: стоит ли государству поддерживать все без исключения местные «исламские традиции»? Вмешиваясь в политическую и идеологическую борьбу разных фракций мусульман, власть на деле лишь выносит внутренний конфликт мусульманских общин на республиканский и региональный уровень.
Перспективы легализации
местных религиозных традиций
Что касается перспектив легализации в регионе адата и шариата, то они в первую очередь зависят от общественно-политической обстановки и позиций политиков. Роль ученых здесь в последнее время не велика. При этом нельзя забывать, что российские ученые - правоведы, этнографы и востоковеды - сыграли немалую роль в подготовке и проведении преобразований XIX-
1 Исламское (фикх, шариат) и обычное (адат) право признают ряд близких, но не идентичных обычаев, таких как кровомщение, полигамию, брачный выкуп за невесту и др. Их названия в шариате и адате нередко общие, но толкование различно. В частности, шариат признает кровомщение обязанностью не родственной группы, а индивида; ограничивает полигамию 4 одновременными женами; считает брачный выкуп собственностью жены, а не ее рода. К тому же нормы обычного и исламского права меняются вместе с обществом, где они действуют. Подробнее см.: Бабич И.Л. Эволюция правовой культуры адыгов. - М., 1999; Бобровников В. О. Мусульмане Северного Кавказа: Обычай, право, насилие. - М., 2002; Бобровников В.О. Адат...
XX вв. Достаточно вспомнить имена Н.В. Ханыкова, М.М. Ковалевского, Б. Далгата, A.M. Ладыженского, ХМ. О. Хашаева.
В 1990-е годы власти нередко привлекали ученых как экспертов для выработки правовой политики на Кавказе, но редко руководствовались их рекомендациями на практике. Кроме того, после 1991 г. прежде единое советское научное пространство было раздроблено, старые связи между республиканскими центрами и Москвой с Петербургом ослабли, а то и просто исчезли, ученые разных специальностей, например историки и юристы, обособились в своих исследованиях. Всё это деструктивно сказалось на выработке адекватной государственной политики в отношении адата и шариата на Кавказе. Конечно, возврат к империи и СССР невозможен, а потому многие имперские и советские институты и проекты уже не восстановимы.
Вместе с тем следовало бы учесть позитивные наработки двух последних столетий. Отметим среди них опыт координации исследований этнографов и юристов в рамках специальных юридических институтов позднего советского времени. Интерес представляет еще невостребованный опыт полевых и архивных исследований и конференций, проводившихся Всесоюзным НИИ по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности. Кроме того, необходимо корректировать подход к изучению правовой проблематики с учетом проведенных в последнее время исследований и современных методик дискурсивного анализа. Больше внимания следует уделять изучению социально-правовых практик, не ограничиваясь исследованием нормативности как таковой. Эти тенденции и возможности, на наш взгляд, стоило бы учитывать при выработке взвешенной политики по отношению к адату и шариату в постсоветском нормативном поле на Российском Северном Кавказе.
Литература
1. Бабич И. Л. Эволюция правовой культуры адыгов. - М., 1999.
2. Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа: Обычай, право, насилие. -М., 2002.
3. Бобровников В.О. Адат // Ислам на территории бывшей Российской империи: Энциклопедический словарь / Под ред. С.М. Прозорова. Т. I. - M., 2006.
4. Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Вып. I-II. - Одесса, 1882 (переизд.: Нальчик, 2002).
5. Bobrovnikov V. Muslim Custom versus Socialist Law: Discourse on Shari'a Courts in Postrevolutionary Daghestan // Islam and Sufism in Daghestan / Ed. by M. Gammer. - Helsinki, 2009.
6. Bobrovnikov V. 'Ordinary Wahhabism' versus 'Ordinary Sufism'? Filming Islam for Postsoviet Muslim Young People // Religion, State and Society. 2011. Vol. 39. N 3-4.
7. Bobrovnikov V. From Collective Farm to Islamic Museum? Deconstructing the Narrative of Highlander Traditions in Dagestan // Exploring the Edge of Empire: Socialist Era Anthropology in the Caucasus and Central Asia / Ed. by F. Muhlfried, S. Sokolovsky. - Berlin, 2012.
8. Griffits J. What is Legal Pluralism? // Journal of Legal Pluralism. 1986. N 24.
9. Knysh A. Virtual Jihad in the Twenty-First Century: The Case of the Caucasus Emirate //Ab imperio. 2010. N 1.
10. Peters R. The Islamization of Criminal Law: A Comparative Analysis // Die Welt des Islams. 1994. Vol. 34.
«Вестник Российской нации», М., 2014 г., № 4, с. 66-79.
Л. Хопёрская,
МОНИТОРИНГ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ. КИРГИЗИЯ
(Демография и миграция, вопросы истории, религиозная ситуация, внешние связи и сотрудничество)
Демография и миграция. Киргизская Республика, как и в предыдущие годы, в сфере демографии отличается высоким уровнем рождаемости и миграционной активности населения. По данным Нацстаткома КР, численность ее постоянного населения на 1 января 2014 г. составила 5 млн 777 тыс. человек, увеличившись за 2013 г. на 113,5 тыс. человек. В 2013 г. родилось более 155 тыс. детей, что на 600 детей больше, чем в 2012 г. Показатель рождаемости - 27,2 новорожденных на тысячу человек. В течение 2013 г. умерло 34,9 тыс. человек. Естественный прирост населения -120,7 тыс. человек. Миграционный отток населения за 2013 г. составил 7,2 тыс. человек1.
За счет демографической убыли и миграции наибольшими темпами сокращается абсолютная численность и доля русского населения. По данным русского культурного центра «Гармония», в Киргизстане в настоящее время проживает около 370 тыс. рус-
1 www.24kg.org
