CC BY
81
рым пришла МАГАТЭ. Это могло стать первым шагом к передаче «досье» целиком в ведение Совета Безопасности и означало бы, что МАГАТЭ по существу признает свою неспособность сделать окончательное заключение по главному вопросу: намерен ли Иран производить только «мирный атом» или же он движется в направлении создания бомбы.
«Мировая экономика и международные отношения»,
М., 2006 г., № 7, с. 3-14.
М. Гусев,
кандидат экономических наук МУСУЛЬМАНЕ В ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ
На фоне бурных событий в мусульманских странах Ближнего Востока - победы движения ХАМАС на выборах в Палестине, дискуссий вокруг ядерных программ Ирана и др. - Юго-Восточная Азия (ЮВА), в государствах которой мусульмане составляют значительную часть населения, выглядит как относительно спокойный регион. Даже волнения и демонстрации в связи с известным «карикатурным скандалом» проходили здесь с куда меньшим размахом, чем в странах Ближнего Востока. Но это спокойствие обманчиво. В регионе тоже ведется полемика между «радикальными» и «номинальными» мусульманами о роли и месте их религиозных установок в политической и социальной жизни стран ЮВА. Приверженцы исламизма, т.е. внедрения религиозных нормативов во все сферы государственной и общественной жизни, стремятся к власти, а в ряде городов и районов некоторых стран они уже установили свои «шариатские» порядки. Мир здесь хрупок и тревожен, ситуация может взорваться от любой, даже случайной искры.
Ислам, как фактор мировой политики, вообще явление довольно динамичное, в нем происходят очень сложные и противоречивые процессы, он постоянно, хотя и не очень быстро, реформируется, причем не всегда в русле объективных мировых процессов. Перемены в исламском мире очень интересно рассматривать на примере мусульманских стран Юго-Восточной Азии, где новейшая история дает пищу для весьма любопытных размышлений и обобщений на данную тему. Развитие демократических норм происхо-
143
дит в этих государствах одновременно с нарастанием исламского радикализма и выливается в ряде случаев в их своеобразный симбиоз, приводящий к последствиям, которые еще недавно представлялись бы совершенно невероятными.
Взять, к примеру, Индонезию. Согласно официальной версии, изложенной президентом страны Сусило Бамбангом Юдхойо-но. это «...страна, в которой демократия, ислам и модернизация идут рука об руку». Но, похоже, эти связи все же не слишком крепкие. Весной 1998 г. ислам стал символом оппозиционности тоталитарному режиму и сыграл заметную роль в отстранении от власти тогдашнего президента страны Сухарто. Причем ислам многими рассматривался тогда как... демократическая альтернатива тоталитаризму. Так, кстати, было в ходе и антиколониальных восстаний в XIX в., и национально-освободительного движения в начале следующего столетия. Тогда религия была символом духовного суверенитета и воспринималась как атрибут более свободного, а значит, более демократического общества. В стремлении к демократическим преобразованиям часто объединялись мусульмане самого разного толка. Но по достижении целей, объединяющих всех мусульман страны в их стремлении к демократическим преобразованиям, их единство обычно уступает место противостоянию умеренных мусульман (для которых религия в основном является средством самоидентификации и душевной гармонии) и радикалов, стремящихся превратить ислам в основу политического устройства и норм повседневной жизни. Последовавшую после свержения Су-харто борьбу за утверждение и развитие демократии в Индонезии, где ислам исповедуют до 90% населения, можно не без основания рассматривать в русле этого противостояния. На раскол и разобщенность в современном мусульманском сообществе, причем самые глубокие за все 14 столетий истории ислама, указывал и богослов в третьем поколении, окончивший исламский факультет университета Малайя, премьер-министр Малайзии Абдулла Бадави. При этом он, конечно, имел в виду и собственную страну. Такое заявление он сделал на саммите Организации Исламская Конференция (ОИК) в декабре 2005 г. в Мекке.
Два последовавших за Сухарто президента - Вахид и Хаби-би - были правоверными мусульманами. Но в своих взглядах, отражавших умонастроения подавляющей части мусульман страны, 144
они были далеки от фундаменталистских исламистских позиций. Абдурахман Вахид был избран президентом страны, будучи лидером самой массовой в Индонезии мусульманской организации «Нахдатул Улама». Приход к власти такого известного богослова ни в коей мере не означал поворота политического курса страны в сторону шариатизации. Вахид не был сторонником исламизма. Его взгляды на эту проблему близки к секуляризму, что отражало яванскую культурную традицию.
Объявленная другим «исламским президентом» - Хабиби -свобода слова и политических организаций в отсутствии политической конкуренции в наибольшей степени была подхвачена партиями мусульманского толка. Обеспокоенное падением моральных устоев и коррупцией общество увидело в религии и в политических шагах религиозного лидера средство для решения данных проблем. Известно, что в ситуациях, обостренных экономическими и социальными перекосами, религия, как правило, начинает занимать в общественном сознании особое место. Так произошло, в конечном итоге, и в Индонезии. Тяжелое положение, складывавшееся в социально-экономической сфере, стало основным фактором, способствовавшим распространению и активизации радикального ислама. Безработица в городах и аграрное перенаселение в сельской местности сформировали состоящие преимущественно из молодежи группы, рассматриваемые исламскими радикалами для начала в качестве объекта своей миссионерской деятельности, а впоследствии - как отряды исламистов самого радикального толка.
На периферии исламисты нередко быстрее и легче, чем в центре, добиваются принятия нужных им законов. Это наглядно проявилось в мятежной провинции Ачех, потребовавшей отделения от Индонезии с тем, чтобы создать там исламистское государство. И хотя создать такое государство не удалось, в Ачех резко ограничено употребление алкоголя, введено обязательное для женщин ношение головных покрывал, а также раздельное нахождение мужчин и женщин в общественных местах, запрещены азартные игры. Проводятся публичные порки как мужчин, так и женщин.
Некоторое подобие исламистских анклавов в Индонезии появилось не только в Ачех. Исламисты не упустили случая воспользоваться децентрализацией управления регионами, проведенной
после падения режима Сухарто. Если на уровне центральной законодательной власти им не удается реализовать свои планы, то отмечены случаи, когда на местах власти делают это явочным порядком. Трудно представить, что все происходящее там есть результат волеизъявления всего населения. Характерна, в частности, ситуация в Чианджуре - небольшом городке на Западной Яве, где почти все население исповедует ислам. Смена в марте 2001 г. районного руководства привела здесь к резкой исламизации жизни. Тысячи верующих (чего никогда прежде не было) собираются на совместные молитвы в главной мечети города. Женщины, находящиеся на государственной службе, обязаны носить белый головной платок -джилбаб. В другом городе Западной Явы - Тасикмалая - мусульманские экстремисты создали «Бригаду талибов» и, используя новые права, предоставленные им местными властями, фактически добились введения шариата в городе и силой заставляют горожан следовать ему. В некоторых местах устанавливаются наказания не только за внебрачные связи, но и за пребывание наедине мужчины и женщины, не состоящих в законном браке. Между тем в августе 2002 г. исламисты уже предлагали ввести в государственное законодательство обязательное исполнение требований шариата всеми мусульманами страны. Однако эта инициатива не нашла поддержки в высшем законодательном органе страны - Народном консультативном конгрессе. Против проголосовали и отдельные представители мусульманской элиты. Их сращивание со светской элитой не позволило им сделать выбор в пользу суровых ограничений шариатского государства. Идеи исламизма для них не более чем мобилизующая утопия, с помощью которой они сплачивают вокруг себя часть своих сторонников.
Определенный итог противостоянию исламистов и умеренных мусульман, по крайней мере на текущий период, подвели парламентские выборы, прошедшие в Индонезии в апреле 2004 г. Из всех мусульманских партий наиболее серьезно заявила о себе партия «Единства и развития», отнюдь не исламистского толка, занявшая четвертое место с 8,15% голосов избирателей. Результат неплохой, учитывая, что мусульманская община страны раскололась на десятки политических партий. За всю 60-летнюю историю независимой Индонезии мусульманские партии ни разу не получали на выборах даже половины голосов. Так было и на этот раз. 146
Шесть мусульманских партий получили в общей сложности 233 мандата из 550, причем только 70 мест досталось трем партиям, требующим обязательного исполнения шариата. Примерно так же обстояло дело и на предыдущих выборах. Не менее показательны в этом плане и первые в истории Индонезии прямые выборы президента и вице-президента в июле 2004 г. Ни один из пяти «дуэтов» претендентов на высшие государственные посты не использовал ислам в своей агитационной борьбе. Претенденты же, представленные религиозными деятелями - Амин Раис и Хамза Хаз, получили наименьшее число голосов. В ответ на поражение в парламентской борьбе сторонники шариата заявили, что не стоит уповать на членство в парламенте, - надо искать поддержку на местном уровне.
В отличие от периода правления Сухарто, когда популяризация исламистских идей сурово каралась, лидеры радикального ислама теперь могут свободно вести пропаганду своих взглядов до тех пор, пока это не вступает в противоречие с законом. Не преследуется распространение литературы и прессы исламистского содержания. Один из таких журналов - «Сабили», который, по утверждению сингапурского исследователя И. В. Тана, занимает второе место в стране по тиражу, назвал в 2002 г. Абу Бакар Башира -идейного вдохновителя исламского экстремизма в регионе ЮВА -человеком года. Исламисты, преследовавшиеся при режиме Сухар-то, становятся легальными политическими деятелями, востребованными своими сторонниками в качестве лидеров. В изменившемся политическом климате стало возможным появление таких организаций, как Комитет по соблюдению шариата (КСШ) и Совет индонезийских муджахеддинов (СИМ), активисты которого открыто агитируют за создание шариатского государства. СИМ был организован Абу Бакар Баширом в 2000 г., чтобы служить прикрытием борьбы за продвижение шариата политическими и конституционными методами, хотя нет уверенности, что эта организация исключает вооруженные методы борьбы.
Появилась возможность для самовыражения и у тех политиков, которые в своей пропагандистской деятельности используют тезис о применимости норм шариата для решения социальных проблем. Спикер Народного консультативного совета и бывший председатель Партии процветания и справедливости Хидаят Нур Вахид
не раз выступал с заявлениями о том, что его партия ведет борьбу за огосударствление норм шариата. Цель - способствовать здоровому реформированию государственной власти, поскольку существующая система дает основу для коррупции и поощряет эгоизм руководства страны. Вахид снискал сторонников среди самых различных слоев общества, включая немусульман. На парламентских выборах 2004 г. Партия процветания и справедливости в качестве основных направлений своей программы провозгласила борьбу с коррупцией и создание прозрачной системы управления страной. Результат оказался ощутимым: она повысила свое представительство в парламенте с 1,4% в 1999 г. до 7,3% в 2004 г. и стала самой крупной партией джакартского региона.
Индонезийское общество относится к религии неоднозначно. Это проявилось, в частности, в том, что практически одновременно с провалом попыток исламистов провести через парламент обязательное исполнение всеми мусульманами страны требований шариата был отозван, не дойдя до парламента, законопроект противоположного характера. Он был подготовлен аналитиками министерства по делам религии и запрещал полигамию, уравнивал в правах мужа и жену, включая предоставление жене права на развод. Влиятельным духовенством законопроект был встречен в штыки и назван еретическим. В Индонезии постоянно ужесточаются требования к развлекательной индустрии. С начала нынешнего столетия различные ночные увеселительные заведения - бары, дискотеки, массажные салоны и др. - во время главного мусульманского праздника Рамадана должны были ограничить свою деятельность, а на пять дней - полностью ее прекратить. Правда, эти условия не распространялись на отели высокого разряда, где размещаются в основном иностранные туристы. Впоследствии, в августе 2004 г., эти требования были ужесточены. Теперь ночные увеселительные заведения закрываются на весь период Рамадана, а отели, работающие на иностранных туристов, приостанавливают работу своих ночных заведений на семь дней и ограничивают их деятельность на остальной период Рамадана. Подобное регулирование помимо Джакарты распространяется и на другие крупные населенные пункты страны.
Уже упоминавшийся сингапурский исследователь современных проблем Юго-Восточной Азии И.В. Тан утверждает, что, как 148
бы ни были громогласны и настойчивы призывы относительно малочисленных сторонников создания государства шариата, они гаснут в обширном и весьма разнообразном по своему политическому и мировоззренческому спектру мусульманском политическом пространстве страны.
В Малайзии при премьере Бадави курс руководства страны на проведение малайзийской модели исламизации, провозглашенный его предшественником Махатхиром Мохамадом, официально продолжился. Но правительство приняло ряд «мер сдерживания» повышенной активности так называемой религиозной полиции, ведущей борьбу за чистоту нравов и «правильный» моральный облик соотечественников-мусульман. «Мы не желаем, чтобы Малайзия превратилась в Афганистан времен правления талибов, - заявил председатель канцелярии главы правительства Мохаммед Аб-дул Азиз. - Если сейчас не остановить религиозную полицию, то так оно скоро и случится». Всплеск общественного недовольства привел к тому, что в дальнейшем рейды религиозной полиции, наводящей свои порядки, стали проводиться только в сопровождении представителей официальных правоохранительных органов. Они же теперь должны давать разрешения на любые акции религиозной полиции. Власти также запретили этой полиции склонять граждан к слежке друг за другом, доносить о недостойном поведении в быту. Иначе, утверждают многие, Малайзия однажды окажется под властью своих доморощенных «талибов», которых хлебом не корми, а дай навести «железный порядок». В 2006 г. деятельность религиозной полиции была прекращена. В этой полиэтнической и поликонфессиональной стране сосуществование ислама, являющегося государственной религией, и основополагающих принципов прав человека находится в постоянном противоречии. При этом умеренные мусульмане нередко выступают единым фронтом с китайцами и индийцами против попыток исламских радикалов расширить сферы применения шариата. В начале 2006 г. промусуль-манские власти страны неожиданно «пошли в наступление» на права граждан - как мусульман, так и представителей других конфессий. Появилось исходящее из департамента по делам ислама намерение ввести ограничения на развлекательную индустрию и нормы поведения в общественных местах в соответствии с шариатским пониманием ситуации. Крайне негативную реакцию у пред-
ставителей иных конфессий вызвало намерение исламских радикалов запретить развлекательные мероприятия во время общей молитвы мусульман. Генеральный секретарь Национального общества по гражданским правам Элизабет Вонг назвала эти действия попыткой построения полицейского государства.
Обозреватели отмечают, что в Малайзии создается весьма деликатная ситуация, требующая сохранения баланса интересов противостоящих сторон. Немусульмане добиваются верховенства гражданских законов и принятия Конституции, способной защитить от вторжения шариата в их религиозную идентификацию. Основное их требование - отмена поправки к закону от 1988 г. (ст. 121(1 А)), не позволяющей гражданскому суду рассматривать и отменять решения шариатского суда.
Недавно 30 влиятельных индийских организаций создали комитет защиты прав индийцев и обратились с теми же вопросами к королю, как к гаранту религиозных прав всех граждан страны. Требование индийцев об отмене вышеназванной поправки к закону поддержала китайская община. В ответ исламские радикальные организации, в частности Национальный комитет малайских сил (ТЕРАС) и Малайская неправительственная организация, заявили о неприемлемости такого решения и потребовали немедленного вмешательства в этот спор правительства страны. Но и в правящих кругах отношение к данному вопросу неоднозначно, власть осознает необходимость компромисса. Председатель комитета по правам человека, бывший министр юстиции Абу Талиб Осман отметил, что при решении спорных вопросов в шариатском суде не приходится ждать справедливости, поскольку судьи не хотят попасть в сложную, противоречивую ситуацию. Один из мусульманских лидеров, решивший, впрочем, остаться неизвестным, заявил, что сторонников огосударствления шариата значительно меньше, чем противников. Вопрос лишь в том, что голоса первых значительно громче.
На протяжении всей многолетней истории ислама в Индонезии и Малайзии на обсуждение канонов этой религии было наложено табу. Теперь же в обществе происходит то, что еще недавно было практически невозможно - против ряда положений шариата выступают мусульманские женщины. В Малайзии коалиция из 12 женских объединений после обнародования в ряде штатов намере-150
ний властей облегчить регламентацию многоженства выступила против полигамии. Глава коалиции Зайна Анвар заявила: «Наша позиция состоит в том, что полигамия - не абсолютный закон ислама. Нормой является моногамия». Недовольство индонезийских женщин вызывает и традиционный порядок раздела имущества по наследству, при котором дочь получает вдвое меньше сына. Исламисты пытаются закрепить такое положение законодательно.
В 2002 г. лидеры двух крупнейших индонезийских богословских организаций «Нахдатул Улама» («Союз мусульманских богословов») и модернистско-просветительской «Мухамадиа», насчитывающих десятки миллионов сторонников, высказались за совместные действия, направленные против того, чтобы ислам в стране обрел «реакционную направленность». Они, в частности, указали на то, что при слабых правоохранительных органах население нередко вершит правосудие собственными силами под религиозными лозунгами, игнорируя принципы законности и гуманности. Это приводит к тому, что ислам в глазах многих ассоциируется с изуверствами.
Мусульманские сообщества в странах ЮВА действительно неоднородны и неоднозначны. Среди множества течений ислама в этом регионе выделяются три основных:
1) традиционное, обосновывающее консервацию нынешнего состояния мусульманского общества;
2) фундаменталистское, отстаивающее необходимость радикального преобразования всех общественных и властных структур в соответствии с буквальным пониманием шариата;
3) модернистское, использующее внешне исламскую интерпретацию для оправдания либеральных реформ.
По мнению автора, подавляющее большинство мусульман региона придерживаются третьего направления, которое характерно подходом к современным реалиям не с узко трактуемых предписаний традиционного шариата, а с позиций краеугольных основ ислама, его ценностей и общих принципов, что уже само по себе есть отрицание радикального исламизма и фактор позитивного развития процессов демократизации общества. Есть все основания полагать, что набирающий силу тезис - «лекарство от экстремизма и терроризма под флагом ислама надо искать в самом исламе» - обретает в Юго-Восточной Азии все больше сторонников. Правда,
этот процесс не обрел пока должной устойчивости. Внутри общества в странах ЮВА идет постоянная подспудная борьба между теми, кто составляет опору исламизма, и их сторонниками, с одной стороны, и теми, кто этому противостоит. Причем число сторонников каждой из сторон постоянно меняется. Калейдоскоп противоречивых тенденций и явлений наводит на вопрос: что же можно ожидать в грядущем?
Пока можно констатировать, что в той же Индонезии превращение религии в один из основных инструментов борьбы за власть не внесло существенных изменений в расклад сил внутри мусульманской общины страны. Политические игры элит с использованием религии и искренняя приверженность религии основной массы мусульман региона находятся в разных плоскостях и разных измерениях, за редким исключением они не соприкасаются. Считается, что лишь около 30% правоверных строго придерживаются всех канонов религии, и этот показатель устойчив. Другой вопрос, какое место религия и в особенности ее радикальные формы занимают в общественной жизни. Как утверждают ряд аналитиков, популярность исламистов, число их сторонников и успех руководства стран региона по сдерживанию исламизма во многом зависят от того, насколько успешно будут реализовываться программы по устранению социальных изъянов и борьбе с коррупцией. По их мнению, именно на фоне этих негативных явлений исламисты черпают новых сторонников. Однако с подобной точкой зрения можно согласиться лишь частично, поскольку кризис лежит не только в социально-экономической, но и в культурно-психологической плоскости. Значительная часть мусульман, представленная, прежде всего, интеллигенцией, обеспокоена вторжением в ее внутренний мир внешних сил, взламывающих душевную гармонию, подрывающих устои ее понимания религии и религиозного мироощущения. Именно эти внешние силы множат ряды сторонников идей и взглядов исламистов. Хрупкий мир в странах ЮВА зависит не только от состояния дел непосредственно в этих странах, но и от того, насколько успешно будут решаться проблемы, с которыми ислам столкнулся в качестве мировой религии.
Справедливость именно такого подхода была в полной мере подтверждена во время событий февраля 2006 г. в связи с публикацией в датском журнале «Юлландспостен», а затем и в других за-152
падных изданиях гротескных изображений Пророка Мухаммеда. Как отметил доктор Мохаммед аль-Сайед Саид, заместитель директора центра политических и стратегических исследований «Аль-Ахрам» (Каир), «...среди мусульман укрепилось общее мнение, что их культура оказалась под постоянным прицелом со стороны Запада... Это чувство жертвы ксенофобии становится сильнее и провоцирует ответную реакцию». Возмутились все мусульмане, поскольку речь зашла о покушении на идейные основы их религии, причем со стороны, по существу, западных фундаменталистов от демократии. Энергия возбужденных масс преодолела границы и бросила вызов всему Западу во главе с США. Вслед за волной возмущения и связанными с этим беспорядками на Ближнем и Среднем Востоке подобные события произошли и в мусульманских странах Юго-Восточной Азии. В ходе митингов в трех крупнейших городах Индонезии демонстранты жгли датские флаги, в посольство Дании и в филиалы датских компаний поступали многочисленные угрозы. Посольство Дании после угроз в свой адрес было закрыто. Датское правительство призвало своих граждан немедленно покинуть Индонезию. Власти Индонезии поспешили заявить, что все эти угрозы не более чем вылазки экстремистов, пользующихся случаем, чтобы еще раз напомнить о себе. При всей справедливости этого заявления все же нельзя было не заметить, что действия исламистов в данном случае получили незримую поддержку в широких мусульманских кругах, причем не только среди адептов радикального ислама. Последние же в очередной раз прибегли к испытанному средству - манипулированию на чувствах, связанных с международной исламской солидарностью, основанной скорее на эмоциях, чем на объективном анализе ситуации. Это дало им повод еще раз заявлять о начавшемся новом крестовом походе Запада против ислама.
Скандал с рисунками случайно совпал с напряженностью вокруг Ирана, победой ХАМАСа на палестинских выборах, новыми столкновениями между Израилем и палестинцами. Он стал каплей негатива, источаемого Западом, которая переполнила чашу терпения правоверных. По сути, их негодование обусловлено попытками Запада демократизировать (на свой манер) и вестернизи-ровать исламский мир. По оценке ливанских политологов, главное беспокойство в ряде арабских стран вызывает то, что демократиза-
ция по американскому сценарию неизбежно влечет за собой подрыв национальных традиций, норм поведения, воспитания, морали, судебного законодательства, в основе которых лежит исламская религия.
Демократия «по-американски» неприемлема для большинства адептов ислама в Юго-Восточной Азии. Они не без оснований полагают, что за всем этим стоит не что иное, как стремление США укрепить свое господство. При всей настойчивости, с которой американцы пропагандируют постулаты своей демократии, истинная их цель - обеспечение собственных стратегических интересов. Убедительное подтверждение тому - американские базы на священной для мусульман земле Аравии, безоговорочная поддержка любых действий Израиля, вторжение в Ирак, унесшее десятки тысяч жизней в основном мирных граждан. На этом фоне осуждение Америкой пресловутых «художественных публикаций» воспринимается в мусульманском мире как цинизм.
В этом плане немалый интерес представляет высказывание профессора арабского происхождения Абдуллы Ахмеда ан-Наима, преподающего курсы религии, гражданского права, исламского и криминального законодательства в университете Атланты (США): «Бен Ладен и бен Буш - две стороны одной и той же медали». Будучи мусульманином, он не снимает ответственности с исламских террористов за совершенные злодеяния, но и ни в коей мере не оправдывает «ответную политику» США. Как в этой связи не вспомнить, что бен Ладен, практически взращенный в свое время Соединенными Штатами, стал в их интерпретации «врагом мира № 1» лишь после того, как заявил о необходимости вывода американских войск из Саудовской Аравии и со всего Ближнего Востока.
Ныне в глазах большинства мусульман во всем мире, и в регионе ЮВА, естественно, тоже, американская политика приобрела явно антиисламскую окраску, когда Америка представляется нападающей стороной, а мусульманское сообщество - обороняющейся и сопротивляющейся, что не может не играть на руку мусульманским фундаменталистам. Именно Запад нанес колоссальный вред умеренным мусульманам в их бесконечной междоусобной борьбе с фанатиками. Визит в Индонезию в марте 2006 г. госсекретаря США Кондолизы Райс проходил на фоне массовых антиамериканских выступлений, организованных Исламским фронтом - коалицией 35
мусульманских организаций фундаменталистского толка. Страсти усугублялись тем, что визит совпал с третьей годовщиной начала войны в Ираке. Тысячи демонстрантов с лозунгами «Американцы -вон из мусульманских стран!» и «Буш - террорист номер один!» требовали немедленного вывода войск коалиции из Ирака и Афганистана. Главе американского дипломатического ведомства, прибывшей для наведения новых мостов с этой страной, а через нее - и со всем мусульманским миром, не оставалось ничего другого, как назвать Индонезию «демократическим союзником США» и заявить перед журналистами, что она воспринимает открытый протест индонезийцев как доказательство торжества демократии в крупнейшей мусульманской стране, ставшей третьей по величине (после Индии и США) нацией «свободного мира».
Победа радикальной исламистской партии ХАМАС на парламентских выборах в Палестине в январе 2006 г. также имела широкий политический резонанс и, по мнению ряда обозревателей в Индонезии и за ее пределами, стала суровым уроком и предупреждением для США и Индонезии. В их комментариях, в частности, отмечалось, что насаждение демократии в исламском мире далеко не всегда приводит Соединенные Штаты к желаемым результатам и что события на Ближнем Востоке не могут не отразиться в Индонезии, где США пытаются содействовать созданию демократических институтов. Более того, опыт Турции, Алжира, Ирана и других стран показывает, что при надлежащей организации исламисты могут прийти к власти или удержать власть, используя при этом американские демократические методы и институты. В странах Юго-Восточной Азии со значительной долей исламского населения выборная демократия уже прижилась. Это относится к Индонезии, Малайзии, Филиппинам и Таиланду. При этом ни одна из названных стран не потеряла своей идентичности. В области культуры, искусства, обычаев, элементарных каждодневных житейских взглядов везде сохраняется исконная самобытность. Но устойчивость этой сферы жизни постоянно подвергается испытаниям перед лицом внешних влияний. Демократизация протекает здесь по собственным законам.
Ислам вообще оказался сегодня перед трудным выбором: идти по пути радикализации или же предпочесть умеренность и компромисс как внутри себя, так и в отношениях с Западом, что, в
свою очередь, невозможно без дальнейшего развития процесса демократизации. Второй вариант при всех очевидных трудностях его реализации, выглядит более вероятным. Юго-Восточная Азия, где ислам исповедуют сотни миллионов людей, по крайней мере на сегодня, может служить примером именно такого понимания ситуации. Борьба за голоса и души рядовых граждан стран ЮВА в ближайшее время скорее всего станет «полем сражения» умеренных мусульман и фанатиков, что в принципе не исключает и вспышек терроризма. Показательно, что в последнее время исламские фундаменталисты стали заметно чаще высказываться по проблемам демократизации общества. Так, глава Исполнительного комитета Совета муджахеддинов Индонезии Ирфан Аввас недавно заявил, что секулярная демократия - это основное препятствие, стоящее перед его организацией в достижении главной цели -превращении Индонезии в шариатское государство.
Из всего сказанного выше прямо следует, что мир в странах Юго-Восточной Азии хрупок и ненадежен и его сохранение в решающей степени зависит от искусства политиков, терпимости национальных элит и мудрости самих народов этих стран. Будем надеяться, что в этом регионе не сработают детонаторы взаимной ненависти, межконфессиональной розни и безумства экстремизма и терроризма.
«Азия и Африка сегодня», М., 2006 г., № 8, с. 28-32.
Борис Клин,
журналист
МУСУЛЬМАНАМ В АВСТРАЛИИ УКАЗАЛИ НА ДВЕРЬ. ВИРТУАЛЬНО
Правительство Австралии приняло указ, в соответствии с которым мусульманам, ставящим законы шариата выше государственных, предлагается покинуть страну, сообщило вчера информагентство «Я^иит». По его данным, члены кабинета, отбросив по-литкорректность, напомнили: Австралия - христианская страна, а всем, кому это не нравится, предложили убираться вон. Новость подхватили и другие СМИ.
