CC BY
131
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 3 (15). С. 435-444. УДК 323.2
DOI 10.25513/2312-1300.2017.3.435-444
Е. В. Безвиконная
МУНИЦИПАЛЬНАЯ ВЛАСТЬ КАК АКТОР СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ С ТЕРРИТОРИАЛЬНЫМ ОБЩЕСТВЕННЫМ САМОУПРАВЛЕНИЕМ (НА МАТЕРИАЛАХ ПРАКТИК ГОРОДСКИХ ОКРУГОВ)
Самоуправление представляет собой интегративное поле, обеспечивающее единство публичных и частных интересов на социально-политическом пространстве муниципального образования, поскольку для реального местного самоуправления, в силу его самоорганизационной природы, ключевое значение приобретает как реализация публичных интересов местного сообщества, так и защита интересов отдельной личности как части гражданского общества. Муниципальная власть оказывается функцией, формой проявления, обеспечительным средством процессов самоорганизации территориальных коллективов, объединённых потребностью решения вопросов непосредственной жизнедеятельности. Сложившиеся в городских округах Сибирского федерального округа практики территориального общественного самоуправления (ТОС) представляют собой новые формы социально-политической активности, которые не всегда совместимы с привычными для власти моделями местного самоуправления.
Ключевые слова: муниципальная власть; местное сообщество; политические коммуникации; территориальное общественное самоуправление; городской округ.
E. V. Bezvikonnaya
THE MUNICIPAL AUTHORITY AS AN ACTOR OF SOCIO-POLITICAL INTERACTION WITH TERRITORIAL PUBLIC SELF-GOVERNMENT (ON THE MATERIAL PRACTICES OF URBAN DISTRICTS)
Self-management represents an integrative field that unites public and private interests on the socio-political space of the municipality, because of real local self-government because of its self-organizing nature, the key importance is how the implementation of public interests of the local community and to protect the interests of the individual as part of civil society. Municipal government is function, form of manifestation, the security means of self-organization processes of territorial collectives need to address the immediate issues of life. Prevailing in urban districts of the Siberian Federal district the practice of territorial public self-government represent a new form of socio-political activity, which are not always compatible with the usual power to models of local government.
Keywords: municipal government; local community; political communication; territorial public self-government; urban region.
Местное самоуправление как формально самостоятельный уровень публичной власти в условиях административной реформы оказалось вовлечено в реализацию идеологии публичного менеджмента, сферу оказания муниципальных услуг населению, проживающему в пределах локальной территории. Выступая в качестве института народовластия, непосредственно приближённого к на-
© Безвиконная Е. В., 2017
селению и выражающего его интересы, местное самоуправление в течение длительного времени оценивалось исключительно с институциональных позиций как один из уровней публичной власти, находящийся в зависимости (хотя и косвенной) от системы государственного управления. При этом упускается из виду ключевое предназначение муниципальной власти - консолидация усилий
местного сообщества для решения проблем развития территории, в том числе посредством трансляции ценностных ориентиров, сложившихся практик (опыта) соучастия в принятии решений [1, с. 89].
Двойственность политической природы самоуправления, основанного на принципах партисипаторной демократии и автономии, активной роли территориального сообщества в процессе принятия политических решений, децентрализованном характере реализации политической власти, территориальном принципе формирования и решения вопросов местного значения, привело к противоречиям между универсальными принципами нового публичного менеджмента (экономического направления научного исследования реальных политических практик) и потребностью социального партнёрства с местным сообществом. В результате произошла трансформация партисипаторной демократии в форму консультативной демократии как самостоятельного субинститута: «...органы консультируются с гражданами не для того, чтобы при принятии публично-властных решений максимально учесть мнение населения, а для того, чтобы продемонстрировать наличие легитимации власти и показать широкую социальную базу этих актов» [2, с. 37].
Преодоление возникшего противоречия становится возможным только при условии перехода к коммуникативному подходу, позволяющему расценивать отношения местной власти и местного сообщества с партнёрских позиций, поскольку последнее становится ресурсом социально-экономического и политического развития территории [3, р. 34]. Это позволяет переосмыслить роль местной власти во взаимодействии с местным сообществом с институциональных механизмов самоорганизации [4, с. 58] на мотивационные механизмы объединения местного сообщества в пределах локальной территории. Только в этом случае может идти речь о социальном партнёрстве, т. е. взаимном интересе муниципальной власти и местного сообщества, инициатором формирования которого оказывается местная власть, но не в силу потребности исполнить требования законодательства, а в силу осознания гражданского потенциала территории в качестве влиятельного ресурса её разви-
тия. Способность органов местной власти организовать координационное взаимодействие указанных субъектов, объединить их ресурсный, информационный и энергетический потенциал для достижения консенсуса их интересов и потребностей определяет эффективность политического процесса на локальной территории.
Принимая во внимание ключевые факторы, обеспечивающие реализацию самоорганизационного потенциала местного сообщества (естественнотерриториальные, хозяйственно-экономические, властно-политические), муниципальная власть призвана учесть складывающиеся на конкретной территории условия и практики самоорганизации. В частности, наличие общественных организаций на территории городских округов традиционно приводит к увеличению количества и разнообразия практик самоорганизации. В случае складывания устойчивых практик самоорганизации местных сообществ («сообщества практики» [5, с. 36]) властные институты призваны использовать свой потенциал в направлении налаживания партнёрских отношений с учётом сложившихся институтов («управленческая модель» [6, с. 23]) и сформированных в местных сообществах механизмов самоорганизации («самоуправленческая модель» [Там же, с. 27]). Особое значение придаётся роли местной власти в трансляции опыта практик самоорганизации не только в пределах муниципалитета, но и различных регионов России. Одним из очевидных ресурсных возможностей местного сообщества становится его кадровый потенциал, который достаточно активно используется местной властью в случае если последняя придерживается модели «сотрудничества», а не «параллельного существования» или «меркантилизма» [7, с. 45].
Конструктивный потенциал процессов самоорганизации местного сообщества проявляется в его готовности к совместной деятельности в пределах локальной территории. Но реальная совместная деятельность становится возможной лишь при наличии доверия не только между членами сообщества, но и между муниципальной властью и инициативными группами граждан. Формирование атмосферы взаимного доверия невозможно без использования сложившихся механизмов
партисипаторной демократии: публичных слушаний, конференций (собраний) граждан, сходов и т. д. Но, принимая во внимание ограниченность потенциала самоорганизации местных сообществ в рамках данных механизмов в связи с их формально-институциональным характером, необходимо ограничиться территориальным общественным самоуправлением, которое и с формальной позиции, и с точки зрения реальной практики является формой самоорганизации граждан по месту их жительства для решения вопросов, связанных с жизнедеятельностью сообщества и развитием территории [8].
Несомненно, ТОС в наибольшей степени выражает кардинальное противоречие между спонтанными, стихийными по своей природе процессами самоорганизации и юридическим его закреплением в качестве подинститута форм непосредственного волеизъявления населения (выражением данного противоречия становится увеличение диспропорции между зарегистрированными в качестве юридических лиц органов ТОС и незарегистрированными [9]). По данным Министерства юстиции РФ, на протяжении 2016 г. сохранялась отрицательная динамика численности органов ТОС, зарегистрированных в качестве юридических лиц (30 815 органов ТОС всего, из них - 2 117 зарегистрированы (7 % от общего количества)).
По сути, процесс самоорганизации предполагает нарушение симметрии между институциональной и процессной составляющими ТОС. Институциональная составляющая ТОС призвана формализовать его деятельность, задать определённые границы, включить в единую систему публичной власти. В этих условиях, процесс самоорганизации должен обеспечить консолидацию властных и общественных интересов в определённых формально-юридических границах.
С другой стороны, несмотря на весьма «неохотное» подчинение процессов самоорганизации в рамках ТОС формализованным механизмам коммуникации, на практике оказывается, что именно эта форма соучастия зачастую становится единственным каналом взаимодействия с муниципальной властью, доводящим до её сведения проблемы развития небольших территорий, микрорайонов, кварталов, улиц и дворов. В первую очередь
это связано с внеполитическим характером, незначительностью угроз стихийной самоорганизации, по мнению местной власти, ТОС как механизма гражданского участия, ограниченного границами территории и кругом решаемых вопросов. Зачастую данный аргумент становится определяющим в выстраивании стратегии взаимодействия власти и местного сообщества, приводя к встраиванию органов ТОС в непосредственную зависимость от органов местного самоуправления. Ещё более распространённым случаем является использование муниципальной властью прямых финансовых каналов влияния на ТОС [10, с. 61]. В последнем случае, несмотря на внешне позитивный результат для местной власти, выражающийся в использовании кадрового, организационного потенциалов органов ТОС, закладываются условия для сужения самоорганизационных возможностей местного сообщества и роста недоверия со стороны последнего к любым инициативам власти.
Статистические данные Министерства юстиции России свидетельствуют о росте численности официально зарегистрированных органов ТОС в регионах с высокой плотностью населения (с 24 700 в 2015 г. до 30 815 в 2016 г. [9; 11]) при общей тенденции неравномерного распределения ТОС по регионам. Подобные тенденции определяются несколькими причинами: высокая плотность населения порождает значительную активность общественных организаций, политических партий в период предвыборной кампании, инициативных групп граждан, заинтересованных в получении поддержки со стороны муниципальной власти; городские округа чаще всего становятся своеобразной «экспериментальной площадкой» для адаптации разнообразных муниципальных практик самоорганизации по инициативе местной власти (общественные советы, советы местных сообществ и т. д.). По данным Аппарата полномочного представителя Президента в Сибирском федеральном округе, в ряде регионов все муниципальные образования охвачены органами ТОС (Омская область), в других -их количество незначительно (Республика Алтай - 2) [12]. Наибольшее количество формализованных органов ТОС зарегистрировано в Кемеровской, Омской и Томской
областях, при этом отмечается тенденция их распространения на территории городских округов.
Обращает на себя внимание динамика статистических данных о количестве органов ТОС, зарегистрированных в качестве юридических лиц, сводные данные не только по СФО, но и общероссийские данные Минюста ограничиваются 2014 г., далее не представляется возможным получить достоверную информацию о численности ТОС. В частности, динамика ТОС Министерства юстиции свидетельствует о том, что с 2011-го по 2014 г. количество юридических лиц увеличивается с 2 033 до 2 218. Начиная с 2015 г. раздел «Органы ТОС» исчезает из официальной статистики и появляется общий раздел «Общественные организации». Создаётся устойчивое впечатление, что статистические данные охватывают наиболее приоритетные направления социально-экономического развития, к числу которых ТОС, вероятно, не относится, несмотря на противоположные заявления представителей профильных комитетов Совета Федерации. Дополнением к официальным данным Министерства юстиции становятся данные Единого государственного реестра юридических лиц, согласно которым на 1 января 2017 г. в России насчитывалось 2 950 органов ТОС [13]. Общая положительная динамика численности ТОС не может оцениваться в качестве единственного показателя уровня развития взаимодействия местной власти и ТОС, поскольку около 90 % органов ТОС не зарегистрировано.
Нами проведён анализ практик ТОС в городских округах СФО на основе использования нескольких критериев:
1. Динамика численности органов ТОС.
2. Организационные формы ТОС.
3. Юридическое сопровождение ТОС.
4. Информационное обеспечение.
5. Использование кадрового потенциала.
6. Наличие профильного структурного подразделения местной администрации.
7. Поддержка общественных инициатив.
8. Финансово-экономическая поддержка.
В отношении динамики численности органов ТОС в городских округах СФО отмечается прямая зависимость увеличения их количества от наличия активной организующей роли местных администраций в лице
профильных структурных подразделений (Департамент общественных отношений и социальной политики Администрации города Омска, Отдел социальных проектов и программ Администрации города Кемерова) либо Советов ТОС при главе местной администрации (Иркутск, Омск). В частности, по данным полномочного представителя Президента по СФО: городские округа (31 %) лидируют по количеству органов ТОС. Для сравнения: в городских поселениях - 18,3 %; в сельских поселениях - 1,7 %, -что обусловлено наличием необходимых средств в местном бюджете для реализации мероприятий по созданию и поддержке ТОС [12]. С другой стороны, отмечается весьма противоречивая динамика численности органов ТОС в отдельных городских округах в условиях ограниченности муниципальных финансов. Так, в городе Омске с 2005 г. количество Комитетов ТОС остаётся неизменным с 2005 г. - 76 [14]. Причиной сложившейся тенденции становится не только сокращение объёмов грантовой поддержки КТОС со стороны местной администрации, но и отсутствие стратегической задачи вовлечения в сферу ТОС новых групп граждан в Стратегии развития ТОС в городе Омске на 2014-2018 гг. Очередной раз приходится констатировать отсутствие прямой зависимости между количеством органов ТОС, наличием поддержки со стороны органов местной власти и уровнем доверия местного сообщества, готовностью участвовать в решении вопросов жизнедеятельности локальной территории.
Количественное соотношение органов ТОС в городских округах СФО представлено на рисунке 1.
Обращает на себя внимание следующая закономерность: «лидеры» по количеству органов ТОС в СФО - Новосибирск, Омск и Барнаул - отличаются одновременным наличием двух устойчивых каналов взаимодействия с местным сообществом: целевых муниципальных программ развития ТОС (Муниципальная поддержка общественных инициатив и развития институтов гражданского общества на 2014-2016 гг. (Новосибирск), Стратегия развития территориального общественного самоуправления в городе Омске на 2014-2018 гг., Совершенствование муници-
пального управления и развитие гражданского общества в городе Барнауле на 20152017 гг.) и профильного структурного подразделения в местной администрации (Отделы по взаимодействию с органами ТОС (Новосибирск, Омск), Комитет по работе с обращениями граждан и общественными объединениями (Барнаул)). Представляется верным утверждение о наличии обязательного условия для увеличения численности органов ТОС - заинтересованности муниципальной власти в их создании и об оказании необходимой организационной, информационной и финансовой поддержки.
С точки зрения организационной формы органы ТОС также в значительной степени разнятся в зависимости от региона СФО (рис. 2).
Распространение практики создания органов ТОС в форме Комитетов и Советов,
выполняющих организующую роль по отношению к уровню старших по домам и подъездам, свидетельствует об использовании организационно определённой и формализованной (а следовательно, удобной для представителей муниципальной власти) формы объединения усилий отдельных представителей местного сообщества. Зачастую можностолкнуться с попытками объединения Комитетов ТОС в Фонды развития ТОС по округам (Омск) или Ресурсные центры общественных объединений (Новосибирск). Подобные структуры выполняют исключительно координационную функцию по отношению к сформированным органам ТОС, их деятельность носит формализованный характер, финансируется из средств местного бюджета.
С точки зрения юридического сопровождения органов ТОС следует отметить наличие
80 70 60 50 40 30 20 10 0
76 71 -75—
60
51
30
■
2 ■
□ Омск □ Красноярск □ Барнаул □ Иркутск ШТомск □ Новокузнецк □ Кемерово Рис. 1. Количество органов ТОС в городских округах СФО
Комитеты ТОС
Старшие по домам, по подъезду
Фонды развития ТОС
Ресурсные центры ТОС
Советы ТОС
Рис. 2. Организационные формы органов ТОС городских округов СФО
двух форм поддержки их деятельности: утверждения положения о ТОС и реализации целевых муниципальных программ поддержки ТОС на территории городского округа. Перечень целевых программ поддержки ТОС, реализуемых в различных городах СФО:
1. Муниципальная поддержка общественных инициатив и развития институтов гражданского общества на 2014-2016 гг. (Новосибирск).
2. Стратегия развития территориального общественного самоуправления в городе Омске на 2014-2018 гг.
3. Развитие городского сообщества на 2015-2020 гг. (Томск).
4. Развитие общественных инициатив в городе Кемерове на 2015-2018 гг.
Наличие положения о ТОС оказывается недостаточным для увеличения численности органов ТОС, свидетельствуя о формализованном подходе местной власти к организации и деятельности последних. Достаточно качественный анализ положений о ТОС городов СФО проведён А. Е. Гузием, что позволило ему на основе полученных результатов классифицировать городские округа в зависимости от степени прямой финансовой поддержки органов ТОС со стороны органов местного самоуправления. Органы ТОС оказываются помощниками органов местной власти (Омск, Новосибирск) только при условии наличия устойчивых источников финансирования ТОС из местного бюджета (гранты, аренда). Во всех остальных
случаях они либо выполняют несвойственные им функции ТСЖ (Кемерово, Иркутск), либо «перебиваются» грантовой поддержкой органов местного самоуправления (Томск) [15, с. 10-12].
Информационное обеспечение деятельности ТОС оказывается наиболее сильной стороной городских округов - лидеров по количеству органов ТОС. Помимо официальных сайтов ТОС, города (Омск, Иркутск) активно тиражируют свой опыт путём издания (публикации) информационно-методических материалов, вестников ТОС, разнообразных бюллетеней, отражающих практику деятельности ТОС («История славных дел ТОС города Омска»). На рисунке 3 представлена динамика городских округов на предмет наличия (отсутствия) единого сайта органов ТОС.
Несмотря на неограниченные возможности информационно-коммуникационного пространства, зачастую региональный опыт развития ТОС оказывается замкнут пределами локальной территории, поскольку отсутствует возможность, иногда мотивация представить все наиболее значимые достижения во внешней среде. Реализация проекта Всероссийского совета местного самоуправления по формированию банка региональных практик в связи с этим представляет собой весьма ценный ресурс для обмена опытом.
С точки зрения реализуемых форм поддержки общественных инициатив также возможно выделить несколько направлений (рис. 4).
Кемерово Новокузнецк Томск Иркутск Барнаул Красноярск Омск Новосибирск
Рис. 3. Наличие (отсутствие) единого официального сайта ТОС
0
Целевые программы Обмен
Рис. 4. Формы поддержки общественных инициатив органами местной власти в городских округах СФО
Наиболее распространёнными формами поддержки общественных инициатив со стороны органов местной власти оказываются: консультационная поддержка (оказание методической помощи, обучение актива ТОС), участие органов ТОС в реализации целевых программ и получение средств в форме грантов из местного бюджета, наконец, функционирование Советов (Координационных советов) при главе местной администрации по ТОС. Весьма ожидаемым в данной ситуации оказывается вывод о том, что разнообразие форм поддержки органов ТОС со стороны местной власти прямо пропорционально увеличению их численности, но не уровня мотивации местного сообщества к участию в их деятельности, не повышению доверия последнего к органам власти.
Представляется очевидным наличие двух противоположных мотиваций муниципальных акторов в процессе функционирования ТОС на территориях городских округов. С позиций органов муниципальной власти ТОС является институтом, потенциал которого оказывается ценным для решения вопросов развития отдельной локальной территории при отсутствии необходимых ресурсных возможностей. Поэтому ТОС должен в первую очередь придавать легитимность органам местной власти (функция социальной аттракции), принимать участие в управлении территорией, снижать уровень социальной напряжённости. Несмотря на относительно благоприятную ситуацию в СФО по уровню конфликтности (социально-политической напряжённости) - 4-е место (185,9 баллов, 6 регионов в жёлтой зоне), это не снижа-
ет актуальности вопроса поиска эффективных механизмов привлечения местного сообщества в решении вопросов жизнеобеспечения локальной территории.
Напротив, с позиции местного сообщества как формы самодеятельности граждан ТОС - это способ участия граждан в процессе управления территорией, нахождения консенсуса между потребностями конкретной территории и социальным, экономико-хозяйственным капиталом, паритетное взаимодействие с местной властью на взаимовыгодных условиях. Нахождение компромисса между данными мотивациями не представляется возможным, поэтому, принимая во внимание предшествующий вывод о наличии прямой зависимости между количеством органов ТОС, степенью активности (заинтересованности) местного сообщества в их деятельности и разнообразием форм поддержки инициатив со стороны органов местной власти, необходимо акцентировать внимание на расширении каналов взаимодействия данных акторов при условии активной (заинтересованной) позиции органов местного самоуправления. Данный вывод обусловлен оценкой факторов, обеспечивающих условия развития самоорганизационного потенциала местных сообществ: 1) практик совместных действий; 2) заинтересованности власти; 3) ограниченности ресурсов; 4) ограниченности территории.
Для городских округов априори заданной оказывается обширность территории, не позволяющая обеспечить широту охвата местного сообщества ТОС. С другой стороны, очевидно присутствие иных необходимых
для реализации самоорганизационного потенциала факторов: ограниченности ресурсной базы, наличия активной позиции органов местной власти и практик совместных действий в пределах локальной территории. Невозможно отрицать наличие устойчивой мотивации со стороны органов власти для развития ТОС в пределах городского округа, поскольку оно является дополнительным ресурсом для развития территории муниципального образования, снижения социальной напряжённости. В то же время очевидна невозможность принуждения граждан для участия в общественно-политической жизни, единственно действенным механизмом повышения социально-политической активности остаётся их мотивация. В целях создания атмосферы взаимного доверия между местным сообществом и местной властью на основе потребности совместного решения проблем отдельной территории необходимо не только использование технологий общественно-муниципального партнёрства (обучение активистов, муниципальных служащих, создание школ гражданской активности и т. д.), но и организация обмена практиками развития ТОС, конструктивное сотрудничество с бизнес-сообществом, разработка и реализация не фиктивных (не обеспеченных достаточными средствами), а реальных целевых программ поддержки ТОС, проведение регулярных социологических опросов и мо-ниторингов с целью корректировки реализуемых форм взаимодействия.
ТОС как институциональная форма общественного участия, механизм реализации политической активности местного сообщества направлено на создание гражданской культуры добровольчества на территории муниципального образования, призвано стать элементом инфраструктуры гражданского общества, катализатором процесса вторичной самоорганизации граждан по месту жительства. Однако общественная активность граждан не является основным условием для развития ТОС, принципиальное значение имеет факт наличия политических, социально-экономических условий, создаваемых в том числе и усилиями органов местной власти.
Причиной противоречивости интересов муниципальной власти и местного сообщества становится отсутствие реально действую-
щего коммуникативного поля, обеспечивающего свободный кадровый, информационный обмен между всеми акторами политического процесса. Неустойчивый, временный характер контактов между ключевыми акторами тормозит процесс создания условий для проявления инициативы местного сообщества и, соответственно, приводит к необходимости вмешательства в вопросы территориального значения органов публичной власти. Только при условии налаживания необходимого уровня коммуникации, информационного обмена возможно формирование вторичных признаков процесса самоорганизации местного сообщества в рамках складывающегося гражданского общества.
На сегодняшний день ТОС оказывается ключевым механизмом партнёрского взаимодействия органов местной власти и местного сообщества, данный вывод обусловлен следующими факторами. Во-первых, признаком территориального общественного самоуправления является фактор территориальности, который оказывает значительное влияние на возникновение общих интересов и социальную интеграцию местного сообщества, которая становится питательной средой для процесса гражданской самоорганизации и формирования политического лидерства. В связи с этим возможно говорить о включённости объединений ТОС в структуру гражданского общества и потенциальной роли ТОС как канала гражданской активности. Во-вторых, политический потенциал ТОС как отдельного института представляется неограниченным, поскольку он позволяет аккумулировать значительные социальные ресурсы локальной территории в период проведения избирательных кампаний, легитимации политических решений, реализации вопросов местного значения. Вопросы территориального общественного самоуправления как источника проявлений общественной инициативы, признак формирования гражданского общества оказываются объектом политической конкуренции среди субъектов политического процесса (политических партий, органов публичной власти и т. д.) по продвижению данной идеи в сфере публичной политики. Данное обстоятельство также служит необходимым условием для последовательного расширения сферы гражданской
активности. В-третьих, реализация нескольких региональных моделей ТОС (участия, информирования и переходной) свидетельствует об их потенциальной возможности учесть особенности локальной территории и реальные потребности местного сообщества в процессе включения их в инфраструктуру политического участия. Процесс включения граждан в процессы социально-политического развития территории предполагает как повышение уровня политической культуры местного сообщества, расширение сети общественных объединений и инициативных групп граждан, так и трансформацию подходов политических институтов (переход к диагональной коммуникации), использование современных информационных и социальных технологий, расширение плоскости самостоятельного волеизъявления населения, поиска собственных альтернатив и средств диалоговой коммуникации.
Разрешить противоречия статуса ТОС посредством принятия и реализации политического решения не представляется возможным в условиях различной природы механизмов самоорганизации (каковым является и ТОС) и институционализации. Включённость механизмов самоорганизации жителей в политические процессы на местном уровне публичной власти возможна только в результате совместных усилий всех политических акторов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Зуев Л. П., Жуков А. А. Территориальное общественное самоуправление в системе отношений управления, самоуправления и самоорганизации субъектов местного сообщества (к вопросу о методике социологического исследования ТОС) // Современный город: власть, управление, экономика. - 2015. -№ 1. - С. 86-96.
2. Джагарян А. В. Общественный элемент муниципального представительства и его влияние на сбалансированность частных и публичных интересов // Юридический вестник ДГУ. -2017. - Т. 21, № 1. - С. 36-43.
3. Lilleker D., Jackson N. Review Article: Politics, Citizens and Cyberspace // European Journal of Communication. - 2004. - Vol. 19 (3). - Р. 23-38.
4. Губайдулина Л. Р. Готовность россиян к самоорганизации и самоуправлению: стимулы и ограничения // Бизнес. Общество. Власть. -2014. - № 9. - С. 51-60.
5. Мельников И. А. Развитие местного самоуправления как института гражданского общества: политический анализ социальных практик // Общество: политика, экономика, право. - 2017. - № 1. - С. 35-37.
6. Антипьев К. А. Социальный потенциал самоорганизации местных сообществ // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. Социально-экономические науки. - 2015. - № 2. - С. 2231.
7. Лагунова С. В. Модели взаимодействия территориального общественного самоуправления и органов муниципальной власти (на материалах социологического исследования в Архангельской области) // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». -
2015. - № 5. - С. 41-46.
8. Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации : федеральный закон от 6 октября 2003 г. № 131-Ф3 (ред. от 3 июля 2016 г.) // СЗ РФ. -2003. - № 40. - Ст. 3822.
9. Информационно-аналитические материалы о развитии системы местного самоуправления в РФ (2015 - начало 2016 г.). Отчёт Министерства юстиции РФ. - URL: https: minjust.ru /sites/default/files/informacionno/ (дата обращения: 24.05.2017).
10. Джиджелава Л. Д., Родин А. В. Инновационные инструменты вовлечения населения в местное самоуправление // Лучшая научная статья : сб. ст. - Пенза : Наука и Просвещение, 2017. - С. 60-63.
11. Информационно-аналитические материалы о развитии системы местного самоуправления в Российской Федерации (2014 - начало 2015 г.). - URL: https://minjust.ru/sites /default/files/informacionno/ (дата обращения: 12.05.2017).
12. Информация об организации ТОС в муниципальных образованиях субъектов РФ в СФО (2016 г.). Материалы Аппарата полномочного представителя Президента РФ в СФО. - URL: society/local-government/territorialnoe-obshchestvennoe-samoupravlenie /informatsionnye-materialy-po-territorialnomu/ (дата обращения: 26.05.2017).
13. Единый государственный реестр юридических лиц. - URL: https://egrul.nalog.ru/ (дата обращения: 20.05.2017).
14. Официальный сайт Администрации города Омска. - URL: http://admomsk.ru/web/guest /government/divisions/62/tos (дата обращения: 25.05.2017).
15. Гузий А. Е. Территориальное общественное самоуправление и его полномочия (на примере городов Сибирского федерального округа) // Вестник Омского юридического института. -
2016. - № 1 (30). - С. 10-13.
Информация о статье
Дата поступления 30 июня 2017 г.
Дата принятия в печать 12 июля 2017 г.
Сведения об авторе
Безвиконная Елена Владимировна - д-р
полит. наук, доцент, заведующий кафедрой правоведения, государственного и муниципального управления Омского государственного педагогического университета (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644099, Россия, Омск, ул. Партизанская, 4а E-mail: bezvikonnaja@rambler.ru
Для цитирования
Безвиконная Е. В. Муниципальная власть как актор социально-политического взаимодействия с территориальным общественным самоуправлением (на материалах практик городских округов) // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 3 (15). С. 435-444.
Article info
Received June 30, 2017
Accepted July 12, 2017
About the author
Bezvikonnaya Elena Vladimirovna - Doctor of Political sciences, Professor, Head of Department of Law, State and Municipal Management of the Omsk State Pedagogical University (Omsk, Russia)
Postal address: 4a, Partizanskaya ul., Omsk, 644099, Russia
E-mail: bezvikonnaja@rambler.ru For citations
Bezvikonnaya E. V. The Municipal Authority as an Actor of Socio-Political Interaction with Territorial Public Self-Government (On the Material Practices of Urban Districts). Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2017, no. 3 (15), pp. 435-444. (in Russian).
