CC BY
11
ПРАВО
МУЛЬТИПАРАДИГМАЛЬНОСТЬ КАК КАТЕГОРИЯ АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВОГО МЕХАНИЗМА РЕГУЛИРОВНИЯ РЫНКА
И.В. Фролов
Новосибирский юридический институт (филиал) Томского государственного университета E-mail: lex-sib@mail.ru
Делается вывод о том, что современная наука о праве является мультипара-дигмальной. Вышвляются общие закономерности конфликтологической парадигмы административно-правового регулирования рыночных отношений. Формулируется базовая триада административно-правовых правил разрешения юридических конфликтов в сфере рыночных отношений. Анализируются положения релевантной логики для разрешения экономических конфликтов.
Ключевые слова: банкротство, парадигма в праве, мультипарадигмальность в праве, административно-правовой механизм, релевантная логика в праве.
Знание немногих принципов может заменить незнание многих фактов.
Гельвеций
В условиях усиления кризиса мировой финансовой системы и кризиса рыночных принципов построения национальных экономик все острее встает проблема определения места и роли государства в формировании правил современных рыночных отношений и урегулирования экономических конфликтов. К сожалению, в теории права отсутствуют работы, посвященные исследованиям нормативной оптимальности административно-правовых управленческих решений в сфере рыночных отношений и анализа, связанных с этим коэффициентов вариативности юридических альтернатив. Отдельные моменты категории вариативности в праве рассматривались А.В. Цихоцким, который в своей работе «Теоретические проблемы эффективности правосудия по гражданским делам» уделил внимание категории математизации в правоведении и отметил, что математика позволяет обработать эмпирические данные и описать много-вариантно тот или ной результат правового регулирования общественных отношений. При этом А.В. Цихоцкий, специально не рассматривая механизм
© Фролов И.В., 2009
вариативности в праве, обозначил проблему коэффициентов, возникающую во взаимодействии права с математикой [26, с. 174-175].
Вместе с тем главными причинами современного экономического спада являются развал крупных финансовых институтов и отсутствие адекватных регулирующих структур по предотвращению финансовых злоупотреблений. Особенно актуален вопрос о характере административно-правового воздействия государства, его правовых институтов, на современные экономические отношения, так как ничем не ограниченный, предоставленный самому себе рынок не в состоянии решить ряд проблем, стоящих перед обществом. Следствием является то, что в регулировании конфликтных ситуаций действуют как позитивные, так и негативные алгоритмы [16]. Необходимо отметить, что предметом конфликта, т.е. тем, по поводу чего возникает конфликт между субъектами правоотношений, могут выступать два вида дефицита: 1) позиционный дефицит (т.е. дефицит соответствующих форм регулирования, социальных позиций - правовых и социальных статусов); 2) дефицит источников (т.е. дефицит определенных материальных или духовных ресурсов). Конфликт возникает только в том случае, если стороны стремятся к получению выгоды за счет друг друга [13, с. 13].
Упомянутые алгоритмы подчиняются закономерностям развития социальных конфликтов в общем и правовых конфликтов в частности. Возникает реальная потребность в прогнозировании правовых явлений, в производстве нового знания, в процессе которого решаются конкретные задачи публично-правового регулирования. Отсутствие такого знания умножает риски.
Мультипарадигмальность науки о праве
Любая научная дисциплина, в том числе и юриспруденция, может рассматриваться как деятельность по производству нового знания. В связи с этим, безусловно, следует согласиться с точкой зрения А.В. Цихоцкого, о том, что научное знание - это не только теоретическое описание явлений, но и средство совершенствования познавательной деятельности [26, с. 85]. Юридическая наука должна представлять собой систему истинных, упорядоченных и логически непротиворечивых утверждений. К сожалению, в теории права довольно часто доминирует фактоцентрическое [29] восприятие юридической действительности, при котором системно-структурный подход1 к изучению правовых явлений подменяется методом созерцательного наблюдения, обыденным опытом анализа и комментарием текстов закона [1, с. 85]. В современной науке о праве в основном используется теоретический инструментарий, предназначенный лишь для исследования юридических текстов, их сопоставления и объяснения [26, с. 85].
Современная юридическая наука, в большей части, страдает недостатком обоснования своих эмпирических правил познания правовой материи с помощью
1 Системно-структурный подход к изучению правовых явлений отталкивается от правовой концепции «философские проблемы в праве», в рамках которой философские категории выступали как средства объяснения права. В качестве таких средств использовались: а) категории структуры (содержание и форма, часть и целое, сущность и явление); б) категории детерминации (действительность и возможность, истинность и др.). Как утверждал Д.А. Керимов, «именно данные категории имеют основополагающее значение для познания сущности права и его важнейших проявления» [12, с. 35]. По мнению А.В. Цихоцкого, использование философских категорий в процессе познания государственно-правовых явлений позволяет получить новые знания, могущие стать диалектико-логической основой новой теории права [26, с. 88].
механизмов логики и философии. Устранение и исправление этого недостатка во многом исключило бы субъективизм в толковании закона - в правовой герменевтике. Современный недостаток правовой герменевтики обусловливается концепцией «правового позитивизма» Он проистекает из того, что юридическая действительность основывается на полном совпадении права и закона. Юридическая действительность и, в особенности, правила взаимодействия участников рыночных отношений опровергают тезис о тождественности права и закона.
Характер научного содержания юриспруденции невозможно понять без учета того, что помимо концепции «правового позитивизма» в теории права существуют иные взгляды на юридическую действительность, в частности теория Гегеля, которая наиболее полно и системно дает определение юридической действительности и ее элементов [29].
Необходимо особо остановиться на том, что в науке о праве существуют различия между принципиальными теоретическими подходами, определяющими стратегию и ход научных исследований. То есть ответы на вопросы: что является предметом научного исследования, каков механизм научного исследования, какова цель исследования, могут быть разными. Соответственно, в юриспруденции предопределено существование различных научных школ и направлений исследований. Базой для развития и существования в науке о праве различных научных направлений исследования является приверженность юристов различным парадигмам. При этом под парадигмой следует понимать концепцию, принятую в данном научном сообществе в качестве образца постановки и решения исследовательских проблем. Наличие в современной юриспруденции множества парадигм свидетельствует о том, что современная наука о праве является мулътипарадигмалъной наукой (более подробно о мультипарадигмальности в науке см. в работах Д.В. Иванова [9, с. 35-36]).
Мультипарадигмальность также означает, что парадигмы, созданные ранее, с появлением новой парадигмы не исчезают, а продолжают существовать наряду с ней.
Мультипарадигмальность науки о праве увеличивает концептуальное разнообразие, что дает возможность описывать и объяснять различные механизмы сложных юридических явлений и процессов, которые в совокупности формируют окружающую нас юридическую действительность1.
Исторический процесс возникновения правового режима функционирования административно-правовых механизмов государственного регулирования отношений банкротства с целью позитивного регулирования экономических конфликтов в обществе и защиты публичных отношений стал возможным после замены доктринальных взглядов на механизм взыскания задолженности. Это проявилось в замене нормативных установлений на образец постановки и решения проблем погашения долговых обязательств и удовлетворения требо-
1 В качестве примера мультипарадигмальности в юриспруденции можно привести замену в римском праве парадигмы личной экзекуции должника (концепции личной ответственности) взыскания долга через личность должника, через правовые средства partes secare и manus injectio, на парадигму универсальной экзекуции (взыскание распространяется на все имущество должника), как имущественного обеспечения кредита, через правовые средства cessio bonorum, mission in prossesionem, venditio bonorum (прим. автора).
ваний кредиторов. Фактически произошла замена парадигмы личной экзекуции должника, как правового средства взыскания долга через личность должника, на парадигму универсальной экзекуции, как правового средства имущественного обеспечения кредита, при котором взыскание распространяется на все имущество должника. В данном случае через категорию мультипарадигмальности в праве произошло качественное изменение юридической действительности. Это проявилось в трансформации механизма правового регулирования через отмену юридического средства partes secare1 и замену юридического средства manus injectio2 в 17 г. до н.э. законом Юлия (lex Julia indiciorum privatorum) новыми правовыми средствами: cessio bonorum3, mission in prossesionem, venditio bonorum4. Окончательная смена вышеназванных парадигм произошла изданным в 326 г. н.э. законом Петелия (lex Poetelia), уничтожившим обязательственные отношения относительно обеспечения долга личностью, сформировала общественную потребность в урегулировании отношений по равномерности распределения имущественных средств должника между лицами, имеющими право на них. Закон Петелия сформировал определенный тип имущественного взыскания, который породил в римском праве зачатки современного конкурсного процесса. По мнению Г.Ф. Шершеневича, это стало возможно, когда «исполнение направляется на имущество, а не на лицо, и при том, когда процесс исполнения выходит из области частного самоуправства и становится под надзор правительственных органов» [28, с. 28]. В законодательстве древних народов (Законы царя Хамму-рапи, Дхармашастра Ману [25, с. 15-17, 19, 22, 45-46]) не существовало настоящего конкурса по той причине, что исполнение, направленное на имущество и лицо, в том виде, как оно тогда осуществлялось, было делом совершенно частным,
1 Правило древнеримского права (законы XII таблиц), согласно которому неудовлетворенные кредиторы имели право разрубить на части тело несостоятельного должника.
2 В начальную эпоху развития римского права исполнительное производство заключалось в следующем. Лицу, против которого был поставлен судебный приговор, или которое признавалось в своем долге, давался 30-дневный срок для исполнения решения (dies justi). Если в течение этого времени должник не удовлетворял своего кредитора, последний имел право захватить его, где бы ни нашел его, и требовать от магистрата присуждения ему самого должника (addictio). Этот процесс, называемый manus injection, имел место и в том случае, когда не было ни судебного приговора, ни признания, но когда должник заранее, по договору, согласился обеспечить долг совей личностью (nexum). В этом случае addiction уже не требовалось. Захваченный должник мог быть освобожден путем или немедленной уплаты всего долга, или вмешательства vindex'a, который вступал в процесс под страхом двойного платежа в случае, если он напрасно возбудил спор. После manus injection веритель имел право увести своего должника домой. Но должник не становился еще рабом, он не терял всей правоспособности. Закон XII таблиц определял даже максимальный вес надетых на него цепей, а также пищу, которую мог требовать должник от своего кредитора. Такое состояние продолжалось 60 дней. В три последних базарных дня этого периода веритель выводил должника на площадь и предлагал желающим выкупить его свободу уплатой лежащего на нем долга. Если таковых не находилось, веритель имел право увести обратно должника и на этот раз в качестве раба, которого он мог по своему желанию продать за пределами Рима или даже убить.
3 Институт cessio bonorum представлял собой норму в римском праве, согласно которой должник мог исключить личное задержание, уступая кредиторам все свое хозяйство, за исключением необходимых средств на пропитание, которые оставлялись должнику из жалости [14, с. 137-138].
4 Институт mission in prossesionem - это правовое средство римского права ввода кредиторов во владение имуществом несостоятельного должника. Институт venditio bonorum представлял собой совокупность правовых норм в римском праве, регламентирующих продажу имущества несостоятельного должника.
свободным от вмешательства общественной власти. Аналогичные тенденции были отмечены на Востоке. Так, монгольские законы XIII в. стабилизировали рынок, разрешив купцам и торговцам объявлять себя банкротами, но делать это каждый мог не более двух раз, на третий раз ему грозила смертная казнь [24, с. 376; 6, с. 470; 4, с. 438-439]. Но на определенном этапе развития социума функционирование правовой системы взыскания долга и правового разрешения возникших хозяйственных конфликтов посредством парадигмы личной экзекуции стало неэффективным. В результате возникла потребность в формировании правовых установлений, которые изменили бы характер ответственности несостоятельного должника. Таким образом, с отменой обеспечения долга личностью должника и публично-правовым запретом физического воздействия на должника возникла общественная потребность в нормативном урегулировании целого блока общественных отношений1. Эта общественная потребность была нормативно закреплена в римском праве и явилась теоретико-правовой основой публично-правового разрешения последующих экономических конфликтов. Она также стала основанием доктринальных положений для фактического становления правового режима формирования и реализации административно-правовых механизмов регулирования государственного управления отношений банкротства, а позже - публично-правого регулирования государственного управления в сфере банкротства, окончательно оформившись в современном законодательстве ряда зарубежных стран, в том числе и в Российской Федерации, и сформировав административно-правовую парадигму юридического разрешения «проблемных» ситуаций. Вместе с тем категория «мультипарадигмальности в праве» не исключает того, что на определенном этапе общественного развития парадигма универсальной экзекуции, как правовой способ имущественного обеспечения кредита, будет заменена другими правовыми средствами, в частности публично-правовыми потребностями стабилизации финансовой системы {прим. автора). Это, в свою очередь, заложило основы формирования научного алгоритма административно-правового регулирования рыночных отношений.
Возникает насущная потребность в определении конфликтологической парадигмы как алгоритма административно-правового регулирования рыночных отношений2. Применение конфликтологической парадигмы как механизма
1 К данному блоку общественных отношений следует отнести: а) отношения по регулированию права кредиторов на владение имуществом должника, не передавая им права собственности, но с предоставлением возможности надзора и охраны (институт римского права - bonorum servandorum causa); б) отношения по формировании правил по выбору из среды кредиторов лица, которое заведовало бы продажей имущества должника (институт римского права - magister bonorum venderdorum (при продаже имущества конкурсной массы оптом), или curator bonorum -лицо, на котором лежала обязанность распродажи составных частей конкурсной массы для максимального удовлетворения требований кредиторов; в) организацию реальной продажи имущества конкурсной массы по схеме рыночных отношений; г) публичное назначение общего покупателя имущества должника (институт римского права - emptor bonorum); д) регулирование обязанностей покупателя имущества конкурсной массы по уплате кредиторам процента их требований (институт римского права - pro protione); е) утверждение специального лица, властью которого совершалось отчуждение имущества должника.
2 По мнению Д.В. Иванова, переход научного сообщества от одной парадигмы к другой лежит в основе научных революций. Применение учеными новой парадигмы позволяет получать новые средства исследования и изучать новые предметные области. Смена парадигм приводит к тому, что ученые видят мир своих исследовательских проблем в ином свете [9, с. 36].
(способа) разрешения «проблемных» ситуаций и формирования научного алгоритма публично-правового регулирования рыночных отношений ставит вопрос о методологии в правоведении как методе познания и преобразования действительности в общем смысле и как совокупности познавательных средств, разработанных на основе принципов всеобщей методологии и значимых для конкретной области познания в частности. Это, в свою очередь, ставит вопрос о соотношении объекта исследования и методологии исследования, так как упрощенное понимание объекта юриспруденции (тексты законов) предопределило наиболее простые методы и формы его познания. Большинство правовых исследований остается сравнительно-описательными. Вместе с тем В. Казимир-чук еще в 1965 г. в работе «Право и методы его изучения» определил методологию правоведения, как «применение обусловленных теоретическими принципами материалистической диалектики приемов и специальных методов (способов) исследования правовых явлений» [11, с. 4]. Им были выделены два уровня методологии: а) «логические (абстрактно-научные) приемы правового исследования», включающие «средства свойственные и используемые рядом наук» (анализ и синтез, индукция и дедукция, гипотеза и аналогия и т.п.); б) «специ-алъные методы исследования наук» (конкретно-социологический метод, метод сравнительно-правового изучения, метод статистики).
Это определение и сейчас (с небольшими модификациями) воспроизводится в юридической литературе, но в нем сделан акцент на «применении способов», т.е. на деятельности. Следовательно, оно имеет следующие логические дефекты: 1) не учитывает связь познания с практикой; 2) ограничивает объект познания юриспруденции, который охватывает не только правовые явления, но и объективные закономерности развития правовой действительности; 3) дает трактовку методологии как деятельности, хотя это учение о деятельности [26, с. 87].
Системно-структурный подход к изучению правовой действительности и анализ законодательной базы, обобщение статистических данных, юридический анализ различных моделей поведения в совокупности позволяют определить общие закономерности конфликтологической парадигмы административно-правового регулирования рыночных отношений и сформировать новые знания о современной юридической действительности1.
Исходя из принципов системно-структурного подхода, можно сделать вывод о том, что, с одной стороны, характер экономико-правовых отношений в современной юридической действительности образует сложную структуру взаимодействия элементов системы, с другой - предмет правового регулирования данного вида отношений определяется не только характером, но и количеством элементов и типом данной системы. Все это позволяет сформулировать базовую триаду административно-правовых правил разрешения юридических конфликтов в экономической сфере рыночных отношений, которая состоит из следующих правил.
1 По Д.В. Иванову, необходимо выделить три главных признака существования парадигмы:
1) оригинальная концепция, которая служит универсальным инструментом описания и объяснения исследуемых явлений; 2) научные труды, служащие образцом разработки концепции и ее применения в исследовании конкретных явлений; 3) научное сообщество, которое использует концепцию и опирается на труды классиков при формулировке и решении новых исследовательских проблем [9, с. 36].
Правило № 1 [Правило эффективности]: эффективность административно-правовых решений в экономических конфликтах опирается на формулу: цена любого управленческого решения равняется выгоде, упущенной в результате отказа от алътернативы.
Правило № 2 [Правило ненулевой суммы]: экономические конфликты относятся к типу конфликтов с ненулевой суммой1, имеющих коэффициент эффективности (цену решения), определяемую Правилом эффективности (см. Правило № 1).
Правило № 3 [Правило конструктивности]: публично-правовой интерес разрешения конфликтов в сфере экономики проявляется в административно-правовом управлении экономическими конфликтами с целью определения вектора их функциональной направленности из деструктивной сферы в сферу конструктивную, с учетом Правила ненулевой суммы (см. Правило № 2).
Релевантная логика как элемент управленческого решения
Динамика развития юридических конфликтов в экономической сфере практически всегда вводит следующий правовой режим процессов управления: момент максимального разрушения (конфликтности) системы экономических отношений является отправной точкой (ей можно дать название 2 - «точка невозврата») их некогерентных изменений (ситуация, при которой формируется большое количество нестандартных форм управления).
Возникает такое специфическое состояние системы, при котором фактически отсутствует однозначный выбор, предполагающий наличие истинного или ложного решения (так называемая онтологическая двузначность), ведущего к единой цели2.
Алгоритм управленческого решения, в данном случае, не подчиняется правилам классической логики, а регулируется правилами релевантной логики3.
1 «Конфликты с нулевой суммой» - это конфликты, не имеющие вариантов регулирования. Следовательно, конфликт с «ненулевой суммой» - это конфликт, имеющий варианты регулирования и погашения с вероятностью, отличной от значения ноль [12, с. 23].
2 Логика последующих рассуждений требует дифференцировать категории «правда», «истина», «ложъ», «неопределенности. Категория «истина» - это логико-гносеологическая категория. «Правда» - это категория психологическая (проблема правды по-разному исследуется в психологии понимания и в поведенческой психологии). При этом стоит согласиться с Е.А. Сидоренко в том, что любое высказывание может бытъ не только истинным или ложным, но и неопределенным. Это сразу же влечет за собой изменение смысла значений «истинно» и «ложно». Если мы сделаем допущение о возможности неопределенности, высказывание должно будет считаться истинным или ложным не само по себе, но только после того, как его соответствие действительности будет установлено или опровергнуто. Истинные значения «ложно» и «истинно» приобретут, таким образом, явно выраженный гносеологический характер, так как без значения «неопределенно» они уже не будут исчерпывать всех возможных истинных оценок высказываний [19, с. 18].
3 К сожалению, далеко не всегда знания, которыми мы пользуемся для оценки чего-либо или для принятия какого-либо управленческого решения, являются однозначными и достоверными. Очень часто, особенно в системе рыночных отношений, складываются ситуации, при которых мы не имеем непосредственного доступа к действительности, чтобы проверить истинность высказывания. Таким образом, если отвлечъся от онтологической двузначности, оказывается, что с эпистемологической (гносеологической) точки зрения, характеризующей состояние наших знаний, любое высказывание находится в одном из четырех состояний: либо нам достоверно известно, что высказывание А истинно и не является ложным (1), либо нам достоверно известно,
Следовательно, изначально неверна идея онтологической двузначности и безусловной определенности правового результата, опирающегося на предположения о линейности изменений системы управления рыночных отношений. В подавляющем большинстве ситуаций мы не имеем непосредственного доступа к действительности, чтобы проверить истинность высказываний, определяющих характер и вектор правовых решений, в силу латентности целого ряда показателей и отдельных действий участников рыночных отношений. Это исключает применение философских конструкций классической логики, с ее потребностями в проверке истинности высказываний и (или) иной информации для разрешения системных конфликтов. Необходимо отметить, что когда возникает конфликт и возникает заказ на определенную управленческую функцию или роль, можно говорить об определенном целеполагании, так как меняется структура правовых, экономических и управленческих связей. Следовательно, должны проявляться новые управленческие решения, с новыми доминирующими функциями и вектором управления. При этом изменение функций управления происходит системно. То есть меняется не одна управленческая функция, не отдельные правовые статусы субъектов управления, а все правила системы управления. Следствием является то, что должны вступать в действие иные элементы (субъекты) регулирования, ранее не входящие в сферу «конфликтного сбоя», вполне логично, чтобы данным элементом (субъектом) стало государство. В связи с этим хочется привести точку зрения Е.П. Губина, согласно которой под государственным регулированием экономики понимается деятельность государства в лице его органов, направленная на упорядочение отношений в рыночной экономике [5, с. 47]. Учитывая это, необходимо применить тезис М.Р. Болдырева, о том, что «всякая иерархия, когда ее удается построить, значительно упрощает работу с множествами, поскольку частично упорядочивает такое множество, а знание, по крайней мере, некоторых законов иерархии системы еще более повышает эффективность учета иерархических свойств» [3, с. 10].
Как бы мы не сомневались, как бы критично не высказывались, но необходимо констатировать, что с юридической точки зрения экономическая система рыночных отношений - это гомеостат, т.е. система пребывающая в равновесии, обладающая способностью конденсировать условия своего существования и возвращаться к этому равновесному состоянию в результате некоторых запрограммированных воздействий1. В условиях соблюдения взаимных обязательств,
что высказывание А ложно и не является истинным (2), либо нам сообщено, что высказывание А одновременно истинно и ложно (3), либо у нас отсутствует какая бы то ни было информация о высказывании А, т.е. оно является неистинным и неложным (4). Получается, что на смену двум значениям классической логики приходят четыре значения. Их удобно трактовать как подмножества {и, л}: (1) - {и}, (2) - {л}, (3) - {и, л}, (4) - ноль.
На основании этих четырех значений и строится логика, получившая название релевантная (или иное название - непарадоксалъная теория следования) (более подробно см. [20, с. 310]).
1 При этом необходимо исходить из того, что принципы и основные положения правовых институтов (свобода договора, защита права собственности, свобода волеизъявления, восстановление нарушенных прав и т.п.) и соответствующих институтов рыночной экономики являются гомеостатами с запасами системной устойчивости, и в нормальных экономических условиях, в условиях изменения каждого отдельного составляющего элемента системы они стабильны, все изменения статуса элементов и системы управления только негативны. Только в условиях дисбаланса всей системы экономических параметров начинается реальный процесс изменений, в том числе и правового характера.
условиях так называемой «нормальной» экономической, хозяйственной деятельности, система не дает развиваться кардинальным изменениям управленческих функций и препятствует саморазрушению. Изменения происходят только в ситуации разбалансированности обязательств (этических, социальных, правовых, экономических и т.п.) внутри системы, когда de facto ослабевают внутрисистемные связи. В связи с этим все чаще встает вопрос о необходимости государственного влияния на экономические процессы и совершенствования административно-правового регулирования рыночных отношений в общем и в сфере экономических конфликтов в частности. В современных экономиках складываются ситуации, при которых каждый из субъектов общей системы рыночных отношений имеет намерение (а иногда и не только намерение) отстаивать свой интерес, не обращая внимание на интересы других участников системы и на концептуальные цели функционирования всей системы1. В результате может начаться цепная реакция развала, так называемые каскадные банкротства.
Эти ситуации порождают общественную потребность в усилении публичного воздействия на правовые основы единого рынка2. Вместе с тем Основной закон РФ (Конституция) определяет, что Россия должна представлять собой такую социальную общность, в которой государство должно не противопоставлять себя интересам частных лиц и структур, а создавать максимально благоприятные условия для их развития3. Правовыми средствами для этого являются, во-первых, четкая регламентация функций государства в случаях, когда его публично-властные полномочия вступают в контакт с субъектами, преследующими свои частные интересы. Во-вторых, включение структурных элементов, имеющих частноправовую природу, в сферу решения государственно важных задач. В сфере экономики государство широко использует экономические, правовые, политические, информационные и иные средства, перечень которых постоянно пополняется. Вместе с тем государство не в состоянии принимать на себя всю
1 В данном случае налицо тенденция к разобщению всей структуры системы на отдельные группы. Далее идет процесс разобщения самих групп на отдельных обособленных субъектов, имеющих и отстаивающих свои сугубо индивидуальные интересы. Следующий шаг: обособленные субъекты, для защиты свих интересов вынуждены объединяться в систему нового типа. Происходит так называемая «некогерентная» (согласованная) трансформация управленческой системы, именуемая некогерентной эволюцией.
2 При этом механизм влияния государства на правовые основы единого рынка в РФ следует сопоставить с общими принципами публичного права, к которым следует отнести: принцип приоритета публичных интересов; принцип ограничения государственной власти; принцип преобладания императивных норм в публичном праве; принцип централизации правового регулирования; принцип ответственности государственных служащих за неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей. Под ограничением государственной власти следует понимать придание государственной власти правовой формы и институциональной формы, но выраженной в правовой (принцип разделения государственной власти; механизмы сдержек и противовесов) [17, с. 152]. Категорию ограничения государственной власти, по обоснованному мнению А.В. Новикова, следует трактовать как потребность во внешних изменениях, касающихся соблюдения определенных правовых требований и процедур.
3 Ограничение государственной власти в условиях правового государства является одним из базовых постулатов. Из этого исходит нормативное регулирование частноправовой и публично-правовой сферы общественных отношений, так как деятельность государства в сфере публичных отношений и в сфере гражданского оборота нуждается в четкой, полной и даже «жесткой» регламентации, т.е. ограничении правом.
ответственность за эффективное функционирование экономики в силу ряда объективных и субъективных причин. Кроме того, общая экономическая ситуация в мире свидетельствует о неэффективности рыночных моделей, в которых государству отводится лишь косвенная роль в регулировании экономических процессов, посредством передачи ограниченного комплекса полномочий по регулированию центральным банком страны кредитно-денежной политики.
По мнению A.A. Аганбегяна и Б. Титова, данные о современном состоянии финансовой системы Российской Федерации свидетельствуют о потребности в изменении системы управления [1, с. 75-116; 31]1, о необходимости активного применения механизмов административно-правового регулирования рыночных отношений.
Конфликтологическая парадигма разрешения ситуаций через административно-правовой механизм регулирования рыночных отношений предполагает кардинальные изменения не только правовых механизмов и алгоритмов регулирования экономических отношений, но и непосредственно влияет на системные управленческие аспекты финансовой системы.
Законодатель, устанавливая в соответствии со ст. 71 (п. «а», «в», «ж») Конституции Российской Федерации правовые основы единого рынка и осуществляя регулирование и защиту прав и свобод, прежде всего экономических, допускает применение публично-правового типа регулирования рыночных отношений, которые предполагают сочетание частноправовых и публично-правовых элементов. При этом определена общая тенденция: государство усиливает контроль и ограничивает недобросовестные требования кредиторов, вводит механизм административно-правового предотвращения нанесения недобросовестными хозяйствующими субъектами ущерба финансовым интересам государства.
Логика последующих рассуждений ставит перед нами проблему определения категории «интерес» в правовой науке. Так, современное право дает понятие лица из диспозитивности свободы воли. Если сущностью лица, таким образом, является тотально свободная воля, то эта сущность должна иметь свободу проявлять себя и во вне, иметь свое наличное бытие. Такое наличное бытие, по мнению М.Р. Болдырева, воля лиц получает в произволе. Однако не всякое наличное бытие является действительным, т.е. существующим с необходимостью, но исключительно такое, которое существует в силу его разумности. Исходя из данных посылок М.Р. Болдырев дает понятие интереса лица, а именно: «интерес лица в праве» - это разумный произвол, разумное проявление свободы лица. Из этого делается вывод о том, что именно интерес лица является тем самым двигателем его воли, который заставляет осуществлять развитие, выражающееся в разрешении конфликтов. Но специфической особенностью правового разрешения конфликтов, как вида правоотношений, является множественность его участников с вариативностью их разумного произвола (по М.Р. Болдыреву).
1 Современной России нужна индустриализация, так как современные показатели экономики свидетельствуют о проявлении в экономики РФ структуры доиндустриалъной экономики. По мнению Б. Титова, российская экономика 2008-2009 гг. - это экономика Европы 70-80-х годов прошлого века. Причина: современная экономика России недонасыщена инвестициями. В России доминирует теория «управляющей инфляции», согласно которой прослеживается тенденция опережающего денежного предложения, необходим постоянный приток денежных средств в экономику. Чтобы развивать экономику, необходимо создать экономические условия для развития [31].
А последнее влечет за собой проблему определения и учета интересов лиц, участвующих в правоотношениях, и проблему классификации их интересов на виды: совпадающие интересы; противоречащие интересы; интересы, которыми можно пренебречь (более подробно см. [3, с. 8]).
По мнению С.В. Рыбаковой, исследование категории «интерес» в сфере управления и ее проявлений (общественный интерес, публичный интерес, государственный интерес) в доктринах современной теории права самым непосредственным образом связано с государственным регулированием экономических отношений в условиях рынка [18, с. 4-8]. Необходимо понимать, что государственное управление - это прежде всего социальный процесс, который представляет собой систему социальной деятельности, проявляющейся в совокупности разнонаправленных действий субъектов, приводящих к отчуждению. Конкуренция интересов и соответствующее ей конфликтное целепола-гание взаимно нейтрализуются: результаты взаимодействия не совпадают с интересами и целями ни одного из субъектов.
Процесс формирования функционально-целевого согласия в экономике начинается с предъявления к согласованию определенных притязаний сторон правоотношений друг к другу или одной стороны к другой. По мнению М.М. Акулич, если притязания являются и/или воспринимаются как адекватные, ценностно-приемлемые, не исключающие друг друга, стороны приходят к функциональному согласию в противоположной ситуации - к функциональному конфликту [2, с. 717]. По мнению Ю.П. Ивонина, участники социального взаимодействия вынуждены действовать в условиях, которые не контролируют, и использовать единый административно-правовой механизм, коррелирующий их взаимодействие, хотя и не соответствующий их ожиданиям [10, с. 56]. Особое внимание следует обратить на приоритет публичного интереса в вышеназванном механизме управления1. При этом, по мнению А.В. Новикова, права и свободы граждан должны гарантироваться в той мере, в какой их непосредственная реализация не наносит ущерба публичным интересам, правам и свободам других граждан, иных субъектов права [17, с. 162]. Поэтому решение задачи по обеспечению и защите прав граждан начинается с признания приоритета публичных интересов в качестве принципа нормативно-правового регулирования властно-публичных отношений. Тем более что, по мнению Ю.А. Тихомирова, публичный интерес призван, с одной стороны, обеспечивать устои общества и государства как условие их существования, с другой - гарантировать удовлетворение частных интересов в их единичном и концентрированном (»усредненном») выражении. В этом проявляется подвижное соотношение публичных и частных интересов в современном праве и содержится ответ на вопрос: не слишком ли «давит» публичный интерес, или напротив, нет ли в нем чрезмерного преобладания частных интересов [22, с. 140].
Налицо потребность в анализе факторов, влияющих на изменение интересов лиц, помимо субъективного класса факторов, влияющих на интересы лица2. По
1 Под публичным интересом следует понимать признанные государством, урегулированные правом, исторически сложившиеся и объективно существующие социальные потребности, создающие условия для реализации интересов индивидов, реализуемые в институциональных формах и обеспеченные государством.
2 К классу субъективных факторов, влияющих на интерес лица (связаны лишь с самим лицом), в данном случае относятся факты, влияющие на внутреннюю свободу и произвол лица [3, с. 8].
мнению М.Р. Болдырева, существует целая группа так называемых факторов внешнего воздействия на частный интерес лица1. Но в нашем случае идет речь о воздействии внешних факторов на частные интересы лиц. Так, по мнению Ю.А. Тихомирова, публичный интерес социальной общности, признанный государством и обеспеченный правом, служит условием и гарантией развития общества [23, с. 55].
Таким образом, единым организующим центром общества, управляющим и проявляющим волю в конфликтных экономических отношениях, является государство. Ю.А. Тихомиров выделяет особую управленческую роль государства и отмечает, что именно государство является особым субъектом права, потому что оно призвано выражать публичные интересы, сочетающие, с одной стороны, интересы организаций, наций, социальных слоев, общества в целом, а с другой -частные интересы [23, с. 27-28]. В.Г. Голубцов, признавая общую нетождественность понятий «государственный» и «общественный» интерес, полагает возможным их синоминическое использование и противопоставление «частному» интересу. Он трактует частный интерес, как интерес, в котором отсутствует воля государства как субъекта суверенной политической власти [7, с. 47]. При этом государство, будучи механизмом реализации интересов всего общества, не должно использоваться в интересах отдельных лиц или групп. По мнению С.В. Михайлова, метод публично-правового регулирования общественных отношений с его властно-административными полномочиями в руках государства, субординацией интересов, обусловливает «привязку» публичного права к государству, к государственной власти и к государственному управлению [15, с. 68]. Учитывая вышеизложенное, следует согласиться с мнением Т.В. Чугуровой, которая считает, что «государственные интересы, выражающие публичные, общественные интересы, - идеальный вариант». И поскольку общественные интересы находятся в сфере общественных отношений, публичные интересы -в сфере правовых отношений, то «общественные интересы, перенесенные в правовое поле, становятся публичными интересами» [27, с. 6, 46]. Более обоснованными выглядят доводы о том, что государственный интерес в сфере рыночных отношений объединяет в себе contradictio in subjecto (противоречие в самом предмете - лат.). Возникающие начала государственного интереса проявляются в том, что «он может и должен в определенных случаях противоречить интересам личности, отстаивая общественное, противоречить общественному, гарантируя права каждого». О наличии конфликта интересов общества и государства, как черте государственного регулирования общественными процессами, упоминается во многих теоретических исследованиях. Эффективное государственное управление по «сглаживанию» экономической напряженности, по выработке административных механизмов разрешения конфликтов, защиты публичных интересов в экономической сфере может опираться на закрепленный в праве административно-правовой механизм, позволяющий иметь правовое pons asinorum (средство, помогающее преодолеть трудности - лат.) для урегулирования противоречий между должником и кредитором. Одним из pons asinorum
1 К классу внешних факторов, влияющих на интерес лица, относятся: факторы, связанные со свойством объекта; факторы, связанные с поведением остальной части среды, в которой находится лицо [3, с. 8].
административно-правовой защиты публичных интересов государства является институт финансовой несостоятельности (банкротства).
Применение административно-правового инструментария конфликтологической парадигмы предполагает особый подход к трактовке сущности института банкротства как юридической конструкции управления экономическим конфликтом.
В теории права, по крайней мере в работах современных российский ученых, отсутствуют исследования анализа коэффициентов вариативности юридических альтернатив в экономических конфликтах. Вместе с тем достижения современной науки позволяют применить общенаучные методы исследования механизмов развития солидарных и конфликтных систем в теории права. Так, теория регуляции конфликтов позволяет сделать вывод о том, что критерием сопоставимости юридических параметров солидарных и конфликтных систем служит взаимная польза и взаимное столкновение интересов. Реально существуют лишь смешанные системы с тем или иным доминирующим фактором, конфликтные системы выступают как один из элементов управленческой проблемы, которую предстоит решить.
Юридический анализ природы конфликтных отношений в сфере финансовой несостоятельности создает возможность рассмотреть общую классификацию поведения всех типов систем, известных современной науке, и экстраполировать ее на поведение экономических, систем находящихся в состоянии конфликта.
Современная наука выделяет следующие типы поведения любых сложных систем [30]: Броуновское поведение; Лапласово; Марковское; Дарвинское.
При исследовании природы и механизмов действия вышеназванных типов поведения сложных систем и адаптации вышеназванных типов к системе, находящейся в состоянии конфликта, предполагается, что наиболее полная вариативность юридических альтернатив, а следовательно, и вероятность получения нового знания о предполагаемом поведении системы, будет отображаться в системах, подверженных гистерезисной преемственности, которая представляет собой такую зависимость поведения системы, при котором состояние системы зависит от предпредыдущего больше, чем от предыдущего. Это довольно сложный, но теоретически выстраиваемый алгоритм, суть которого состоит в следующем: мы можем предсказатъ и управлятъ экономическим конфликтом, но предсказатъ поведение участников (субъектов) экономических отношений, находящихся в состоянии конфликта, нам не по силам, так как зависимостъ от предпредыдущего болъше чем зависимостъ от предыдущего.
При этом вариативностъ юридических алътернатив проявляется через статистические и динамические показатели системы, находящейся в состоянии конфликта. В данном случае система пользуется традиционным опытом прошлых периодов, но находится в поиске опытных механизмов, которые когда-то в ней применялись.
Таким образом, можно сделать следующие выводы.
1. Современная наука о праве является мультипарадигмальной. Это означает, что парадигмы, созданные ранее, с появлением новой парадигмы не исчезают, а продолжают существовать наряду с ней.
Мультипарадигмальность науки о праве увеличивает концептуальное разнообразие, что дает возможность описывать и объяснять различные механизмы
сложных юридических явлений и процессов, которые в совокупности формируют окружающую нас юридическую действительность
2. Анализ различных типов поведения сложных систем показывает необходимость административно-правового воздействия на участников рыночных отношений с целью урегулирования данных отношений и соблюдения публичного интереса.
3. Основными административно-правовыми правилами разрешения юридических конфликтов в экономической сфере рыночных отношений являются три правила: правило эффективности, правило ненулевой суммы и правило конструктивности, действие которых описано.
4. С юридической точки зрения экономическая система рыночных отношений - это гомеостат, т.е. система, пребывающая в равновесии, обладающая способностью конденсировать условия своего существования и возвращаться к этому равновесному состоянию. В стандартных условиях соблюдения взаимных обязательств, в условиях экономической и правовой стабильности система не дает развиваться кардинальным изменениям управленческих функций и не нарушает систему взаимных обязательств, так как работает система препятствий для этого. Данные изменения происходят только в ситуации разбалансиро-ванности обязательств внутри экономической системы, когда de facto ослабевают внутрисистемные связи.
5. Применение административно-правового инструментария конфликтологической парадигмы предполагает особый подход к трактовке сущности института банкротства, как юридической конструкции управления экономическим конфликтом.
Литература
1. Аганбегян А.А. Кризис: беда и шанс для России. - М.: АСТ; Астель, 2009. - 285 с.
2. Акулич М.М. Функционально-целевое согласие: Становление развитие // Социологические исследования. - 2002. - № 1. - С. 7-17.
3. Болдырев М.Р. Юридическое конструирование: Курс лекций. - Новосибирск, 2005. -126 с.
4. Грумм-Грижмайло Е.Г. К вопросу о разделении монголов на восточных и западных. -Л., 1933. - 235 с.
5. Губин Е.П. Правовые проблемы государственного регулирования рыночной экономикой и предпринимательства: Дис... док. юрид. наук. - М., 2005. - 326 с.
6. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. - М.: Эксмо, 2007. - 864 с.
7. Голубцов В.Г. Сочетание публичных и частных начал в регулировании вещных отношений с участием государства. - СПб.: Юридический центр пресс», 2005. - 106 с.
8. ЗайцевД.В. Теория и практика аргументации: Учебное пособие. - М.: Форум; Инфра-М, 2007. - 224 с.
9. Иванов Д.В. Социология: Учебник / Под ред. Д.В. Иванова. - М.: Высшее образование, 2005. - 325 с.
10. Ивонин М.Ю., Ивонин Ю.П. Прозрачное государство: Проблема транспарентности государственного управления. - Новосибирск: НГУЭУ, 2007. - 250 с.
11. Казимирчук В.А. Право и методы его осуществления. - М., 1965. - 150 с.
12. Керимов Д.А. Философские проблемы права. - М., 1972. - 215 с.
13.Ланцов С.А. Политическая конфликтология: Учебное пособие. - СПб.: Питер, 2008. -210 с.
14. Малышев К.И. Избранные труды по конкурсному процессу и иным институтам торгового права. - М.: Статут, 2007. - 795 с.
15. Михайлов C.B. Категория интереса в российском гражданском праве. - М.: Статут, 2002. - 205 с.
16. Муравьев М. Вторая великая депрессия - 2010 (интервью с М. Муравьевым) // Аргументы недели. - 2009. - № 26.
17.Новиков A.B. О принципах административного права // Юридические заметки: Сборник научных трудов. Вып. 22: Демократия и правовая система России: преимущество, достижения и противоречия / Под ред. Ю.Н. Старилова. - Воронеж: ВГУ, 2009. - С. 152-162.
18. Рыбакова C.B. Государственные корпорации и государственный финансовый контроль: диалектика отношений // Законы России: опыт, анализ, практика. - 2009. - С. 36-38.
19. Сидоренко E.A. Логика. Парадоксы. Возможные миры (Размышления о мышлении в девяти очерках). - М.: Эдитория УРСС, 2002. - 312 с.
20. Сидоренко E.A. Релевантная логика и теория следования: Дис... док. филос. наук. -М., 1985. - 310 с.
21.Сидоренко E.A. Релевантная логика (предпосылки, исчисления, семантика). - М., 2000. - 243 с.
22. Тихомиров Ю.А. Современное публичное право: Учебник. - М.: Эксмо, 2008. - 448 с.
23. Тихомиров Ю.А. Публичное право. - М.: БЕК, 1995. - 339 с.
24. Уэзерфорд Дж. Чингизхан и рождение современного мира / Пер. с англ. Е. Лихтенштейна. - М.: АСТ, 2006. - 493 с.
25. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран (Древность и Средние века) / Сост. В.А. Томсинов. - М., 2000. - 301 с.
26. Цихоцкий A.B. Теоретические проблемы эффективности правосудия по гражданским делам. - Новосибирск: Наука, 1997. - 392 с.
27. Чугурова Т.В. Процессуальные формы защиты публичных интересов в российском праве: Дис. канд. юрид. наук. - Самара, 2007. - 207 с.
28.Шершеневич Г.Ф. Конкурсный процесс. - М.: Статус, 2000. - 477 с.
29.Hegel G.W.F. Grundlinien der Philosophie des Rechts oder Naturrecht und Staatswissenschaft im Grundrisse. Nach der Ausgabe von Eduard Hans herausgegeben und mit eine Anhang versehen von Hermann Klenner. - Berlin, 1981. - S. 389-560.
30. Системное образование для монтера / Комментарии А. Вагсермана. - URL: http:// www.russia.ru/video/diskursvassermanedu
31. Экономика России: перезагрузка / Комментарии Б. Титова, председателя общественной организации «Деловая Россия», об итогах V Бизнес-форума 9 июля 2009 г. -URL: http://www/russia/ru/video/titov
