CC BY
39
ИСТОРИЯ
P.M. Бикметова МОЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ
История педагогического университета - это прежде всего люди. Одним из таких людей, вот уже полвека связанных с историческим факультетом, кафедрой истории России, является кандидат исторических наук, доцент Резеда Маликовна Бикметова (родилась в 1926 году). Она стала студенткой в первом послевоенном году, как одна из лучших выпускниц быпа оставлена в аспирантуре и уже с 1950 года была привлечена к преподавательской работе.
Написанные в связи с 125-летием КГГГУ воспоминания Р.М.Бикметовой переносят нас в первые послевоенные годы, трудные, но наполненные энтузиазмом и напряженным трудом, передают колорит времени, студенческой среды второй половины 1940-х годов.
В конце июля 1946 года мы, четыре девушки из г.Можга Удмуртской АССР, при материальном содействии демобилизованных родственников купили билеты на «500 весёлый» поезд и выехали в Казань для сдачи приёмных экзаменов. Это были обычные товарные поезда, перевозившие демобилизованных солдат. На станциях остановки на эти поезда продавали билеты гражданским лицам. Приобрести их было большой удачей, так как на пассажирские поезда Новоси-бирск-Москва и Свердловск-Москва мы рассчитывать не могли.
Наш «500 веселый» шел по своему расписанию и остановился на станции Юдино, проскочив Казань. Мы были раздосадованы, но пассажиры на станции нас успокоили, объяснив, что скоро прибудет пригородный поезд до Казани. Так, уже под вечер мы прибыли в столицу Татарстана. Несмотря на вечернее время, из института нас направили на ночлег в общежитие №1 (теперь это здание факультета русской филологии). Однако комендант общежития Р. Булатов нас не принял без справки о санитарной обработке [1]. Тогда мы пошли искать декана исторического факультета, чтобы он помог нам устроиться на ночь где-нибудь. Адрес оказачся правильным: он жил на первом этаже Татарского института повышения квалификации работников народного образования. К нам вышел И.М. Ионенко - красивый кудрявый шатен в белой украинской рубашке. Но помочь он нам тоже не смог. Первую ночь в Казани мы провели на скамейке привокзального сквера, утром прошли санобработку и со справкой оттуда были поселены в общежитие.
Судьба привела меня в педагогический институт не случайно. Моя мама часто вспоминала своих учителей Шарифжана и Сагита Сунчелеевых. После окончания Казанского учительского института они работали в школе деревни Сараши Пермской губернии. Очень теплые воспоминания о них оставили писатели А.Еники, Р.Ишмурат, Р.Мухамадиев и другие [2]. Вместе с мальчиками в сельской школе обучались две девочки - сестры Гайсины: Шамсенур и Магруй, моя мама. Они всю жизнь вспоминали добрым словом своих учителей, которые
привили им любовь к литературе и русскому языку. Впоследствии обе они стали учителями начальной школы и проработали до пенсии.
На исторический факультет был конкурс четыре человека на место. Предстояли приёмные экзамены. Помню, русский язык и литературу принимал Н.Д.Старицьш, физическую и экономическую географию СССР [3] - Иванова, историю СССР - Е.Г. Матвеева и Л.Я. Липец.
В тот год на исторический факультет педагогического института было принято 80, на тот же факультет учительского института - 40 человек. Педагогический институт с 4-х летним сроком обучения готовил учителей для средней школы, а учительский институт с 2-х летним сроком обучения - для семилетней школы. Из восьмидесяти студентов педагогический институт закончили 56 человек. Большой отсев произошел в октябре 1946 года, когда решением правительства были уравнены цены на продукты питания в коммерческой и государственной торговле. Многие, испугавшись значительного роста цен, ушли совсем, другие завершили обучение на 030.
Через несколько дней с начала занятий студентов послали в Берсут для вывозки оттуда дров для отопления жилых и учебных зданий. Это был единственный случай отрыва от занятий. Иногда по несколько человек из живущих в общежитии посылали на погрузку дров или угля для котельной, но в пределах города.
В 1946 г. в институт было принято большое количество студентов-татар, видимо, с перспективой обеспечения кадрами национальной школы. В первые дни учебы всех студентов с татарскими фамилиями пригласили в деканат и объявили, что их будут готовить преподавателями татарских школ ТАССР и других республик. Когда декан факультета Иван Михайлович Ионеико зачитал этот список, туг же начался отток «избранных» в основную группу с доводами «не читаю и не пишу по-татарски», « не умею разговаривать». Одна студентка заявила, что она « всегда вращалась в русском обществе», чем вызвала весёлый хохот собранных. Таким образом, попытка организовать группу будущих специалистов для национальной школы не совсем удалась. На первом году обучения лекции по истории СССР в этой группе на татарском языке читал Х.Г. Гимади, кандидат исторических наук, автор работ и издатель документов по истории ТАССР. В следующие годы такого раздельного обучения не было, все лекции читались на русском языке.
Учебная программа предусматривала изучение серии политических, общеобразовательных и специальных дисциплин. Политические или общеобразовательные учебные предметы занимали большое место. Первой актовой лекцией по истории партии начал наш учебный год в институте заведующий кафедрой общественных дисциплин Д.Ф.Вандюков. Это было в большой, но тесной для студентов исторического и педагогического факультетов аудитории Татарского института повышения квалификации учителей. После перехода факультета во II учебное здание (сейчас в нем находится спортивный факультет) в октябре 1946 г. наша группа заняла прочное место в самой большой аудитории №8 на все четыре года обучения. Из преподавателей общественных дисциплин.
кроме Д.В. Вандюкова, с нами занимались М.Р. Булатов, Н.И. Князева и Кули-ченко. 4
Очень интересным для нас оказался цикл русской и зарубежной литературы. Помню, трудный, но важный для нас курс древнерусской литературы очень увлеченно читал С.Н. Никольский, ещё не снявший с себя военный китель, как и многие другие наши педагоги - фронтовики. Занятия продолжали другие члены кафедры литературы. Но самым замечательным и неповторимым для нас оказался спецсеминар доцента Ильи Александровича Рахлина «Русский исторический роман». Обширная тематика давала нам возможность искать тексты романов, отзывы, рецензии и т.п. для подготовки докладов по избранной теме о событиях истории России в ХУ-ХХ вв. Доклады слушали с большим интересом, обсуждали, искали материал в библиотеках. Я делала доклад по роману Степанова «Порт-Артур».
Мы проводили много времени в поисках книг по русской и зарубежной литературе (от античной до современной), чтобы быть готовыми к сессиям. Зарубежную литературу нам читали Х.У. Усманов, Б.С. Гутман и др.
Основными дисциплинами по специальности были курсы отечественной и всемирной истории. Занятия по истории СССР вели Е.И. Устюжанин, Н.П. Муньков, И.М. Ионенко. После перехода последнего на работу в республиканскую партийную школу курс довел до конца А.И. Чернов. На кафедре истории СССР работали также Н.Н. Яснитская и Е.А. Горбачёва. В период зимней и летний сессий 030 Е.И. Устюжанин, кроме основных кадров, смело использовал аспирантов и мало приглашал учёных из КГУ или АН.
Спецсеминары по историческим дисциплинам тоже были своеобразными. На IV курсе спецкурс и спецсеминар по истории СССР вел приехавший из Куйбышева проф. В.И. Писарев по теме: «Октябрьская революция». Это был единственный тогда профессор, но нас он не очаровал. Позже он перешёл заведующим кафедрой истории СССР в КГУ.
За время обучения мы писали три курсовые работы по истории. Я писала курсовые работы о взаимоотношениях Древней Руси с греками (руководитель Е.И. Устюжанин приносил тексты договоров), две другие курсовые работы выполняла под руководством Н.П. Мунькова: о Южном обществе декабристов (II курс) и о внешней политике СССР в 1939-1941гг. (III курс).
Трудным, но интересным спецсеминаром по всеобщей истории явилась работа по странам народной демократии. Трудно было с литературой, и в основном пользовались периодической печатью (политическими журналами). Я выступала с докладом об Албании. У всех в памяти осталась руководитель этого семинара юрист по образованию Р.Г. Виноградова - красивая и умная женщина.
Ведущий курс новейшей истории доцент Р.Ш. Тагиров на обсуждение докладов студентов и заседания кружка приглашал обучавшихся в Казани сту-дентов-иностранцев (венгров, чехов и других).
Курс истории древнего мира у нас вела М.В. Шишкина, историю средних веков - доцент М.Д. Бушмакин, историю нового времени - преподаватель кафедры всеобщей истории КГУ В.И. Адо, лекции и семинары по новейшей исто-
рии - Р.Ш. Тагиров. Курс истории стран Востока читал Г.Ф. Шамов из КГУ. В те годы связь кафедр истории пединститута и университета была очень тесной.
На наших глазах институт расширялся, появлялись новые учебные площади, общежития, росли квалифицированные кадры. Если в 1946 г. на историческом факультете работали два доцента (один из них, А.Н.Григорьев, умер в начале 1947 года, так что мы его даже не видели), второй - доцент Михаил Дмитриевич Бушмакин - выпускник Сорбонны - вёл у нас занятия по истории средних веков. Высокого роста, седой, хорошо и со вкусом одетый, уже солидного возраста, он всегда вёл занятия на ногах. Внимательно следил за настроением аудитории. Когда в нашей постоянной аудитории №8 с огромными окнами на две стороны в ясные солнечные дни некоторые студенты на занятиях начинали дремать, он мог продолжать свой монолог словами «соловьи, соловьи, не тревожьте солдат» или подходящими к месту другими фразами. Любил пошутить, перебить настроение, снять усталость. Шутки его действовали моментально. Мы - студенты долго всматривались в значок-ромбик на его пиджаке и считали его значком Сорбонны. Только после долгих попыток мы удовлетворили своё любопытство, прочитав «Отличник просвещения РСФСР». В институте он проработал долго, с 1919 до 1957 года.
Уже будучи на пенсии, он оставался активным, ежедневно выходил на прогулку. Встречались мы с ним часто (жили в соседних домах на улице Большая Красная). Он с удовольствием разговаривал, читал стихи, цитировал литературные шедевры, но никогда не сплетничал и ни оком не говорил плохо. Жил он с семьёй брата (сноха с тремя детьми) и содержал её. Одна из его воспитанниц, Вера Бушмакина, окончила факультет физвоспитания нашего института.
Весной 1947 г. после защиты кандидатской диссертации вернулся из Ленинграда ученик академика Б.Д. Грекова, наш академруководитель и заведующий кафедрой истории СССР в 1947-1967 гг. Е.И. Устюжанин. Затем защитил кандидатскую диссертацию Р.Ш. Тагиров. По направлению Миипроса РСФСР приехали кандидаты исторических наук А.М. Ременников (1950 г.) - ныне профессор, видный специалист по истории древнего мира, затем Ю.Г.Трунский (1951 г.), работавший доцентом, позже профессором, много лет читавший курс новой истории. Защитили кандидатские диссертации Н.П. Муньков (1959 г.), И.Х. Кадыров (1971г.), который стал читать курс истории стран Востока, и другие. Таким образом, проблема с кадрами была решена, хотя после ухода М.Д.Буш-макина для чтения курса истории средних веков приглашался А.В.Сергеев из Казанского университета. Впоследствии кафедры пополнялись дипломированными специалистами из числа бывших выпускников факультета или приглашённых.
Из выпуска 1946 года в аспирантуру были рекомендованы Л.Я. Липец [4] и Е.Г.Матвеева [5], в 1948г. Я.В. Зайцев и Н. Васильева, в 1949г. - Р.Г.Бирюшев, в 1950г. - Р.М.Бикметова, С.Б.Исхакова, И.М.Першина, позже - В.Кондрашова,
А.М.Залялов, Т.Еферов и другие [6].
Наше студенчество пришлось на трудное время. В предвоенные 1939 и 1940 гт. произошло мноцо изменений в жизни: в 1940 г. рабочая неделя выросла до 7 дней против 5 или 6 дней, как было до этого, рабочий день удлинился до 8 часов (во время войны эта цифра стала ещё выше). Изменения в системе образования коснулись всех. Всеобщее обязательное семилетнее образование сохранилось, а учеба в средней и высшей школе стала платной. За обучение в 8-10 классах и техникумах взималась плата в 80 рублей, в высшей школе - 160 рублей, в столичных городах (Москва, Ленинград, Киев и др.) до 200 рублей с оплатой в два срока. В техникумах и высшей школе сохранилась стипендия только для студентов, обучающихся на «отлично» и « хорошо». Результаты учебы подводились дважды в год. В некоторых вузах имелись именные стипендии. В нашем институте были Сталинские (позже Ленинские) стипендии, Тукаевская и стипендия ВЛКСМ. На историческом факультете в 1947-1950 гг. Сталинскую стипендию получали студенты РБирюшев (отличник учебы и секретарь комитета ВЛКСМ, приём 1945г.), З.Хомуткина и Р.Бикметова (прием 1946г.), позже
В.Романова, И.Кадыров и др. Стипендия ВЛКСМ «прописалась» на физмате, Тукаевская - на татарском отделении филологического факультета. Я помню Тукаевского стипендиата Габдулхая Ахатова, работавшего после аспирантуры в Уфе в должности доцента, впоследствии профессора татарской филологии. Его многоразовые попытки перевестись на работу в Казань не увенчались успехом.
Плата за обучение (сумма в 160 рублей оплачивалась в два срока по семестрам) для многих одарённых, но малообеспеченных выпускников школ стала препятствием для продолжения образования. В нашей группе на III курсе одна из студенток не смогла сдать экзамен по истории педагогики и осталась на полгода без стипендии. На помощь престарелых родителей рассчитывать не могла. Более того, сама мучалась от сознания того, что не может, как раньше, поддерживать частью своей стипендии троих племянников, детей погибшего на фронте брата. Мы помогли ей оплатить семестровую сумму за учебу, но не могли поддерживать ежедневно. И она, хорошо сознавая обстоятельства, вечерами уходила из комнаты во время наших ужинов. Будучи хорошей спортсменкой, она получала поддержку спортобщества «Буревестник» (талоны на питание, спортивная одежда и т.п.). Обычно попавшие в такие обстоятельства студенты чаще всего бросали учёбу или переводились на заочную форму обучения. Она всё выдержала, благополучно завершила учёбу на стационаре и долгие годы проработала в школе. Во время приездов в Казань она всегда навещала нашу семью, и соседи считали её сестрой моего мужа.
Успехи студентов в учебе и общественной работе поощрялись повышенными и даже именными стипендиями. Стипендия в 750 р. превышала скромную заработную плату моей мамы - учительницы начальной школы с более чем 30-летним педагогическим стажем. Когда мне была назначена эта стипендия (март 1949г.), я освободила маму от денежной помощи моему младшему брату - студенту мединститута.
Наша активность тогда была велика. Именно по инициативе студенческого актива и бывших фронтовиков в 1945 году была восстановлена комсомольская организация. Секретарем комитета ВЖСМ стал участник войны - студент исторического факультета. Осенью 1946г. он перевелся в Казахский пединститут, а секретарем остался его заместитель и однокурсник, тоже фронтовик Р.Г. Бирюшев. Позже организация ВЛКСМ КГПИ стала самой крупной в Дзержинском районе г. Казани. Влиятельной стала и профсоюзная организация в годы председательства студентов Ж. Юшканцевой, А. Калугина, А. Фоминой и других.
Авторитет общественных организаций был несомненно большой. Нас, комсомольский актив, использовали в разборе конфликтной ситуации в коллективе учителей базовой школы института. Как представители Наркомлроса мы присутствовали на выпускных экзаменах в ряде школ г. Казани, были ответственными за порядок на крупных мероприятиях в институте, общежитиях и т.д. Нам доверяли старшие, нас слушались младшие. У нас в группе было более десятка бывших участников Великой Отечественной войны. Работали мы много и увлеченно, все это делало нас старше, ответственнее.
Я была избрана делегатом III съезда профсоюза учителей и дошкольных работников РСФСР, который проходил в марте 1949 года. После того как я выступила перед делегатами с изложением наших «больных» вопросов (нехватка студенческих общежитий и квартир педагогам, трудности с учебной литературой), меня пригласил для беседы министр народного образования РСФСР А.А. Вознесенский. Он очень долго и заинтересованно говорил со мной, пообещав решить, насколько возможно, эти проблемы.
Но и требования к нам предъявлялись высокие. Хорошо помню государственные экзамены, где мы - студенты должны были показать свои знания большой комиссии. Членами ГЭК были не только наши преподаватели, но и представители рабочих коллективов района (тогда Дзержинского), партийных, комсомольских, профсоюзных (председатель ОК профсоюза ТАССР) организаций. В последующие годы я не помню такого интереса к знаниям студентов, обычно на госэкзаменах бывала комиссия из председателя (его обычно приглашали из КГУ) и нескольких преподавателей - членов госкомиссии. Может быть, это был интерес к возрожденному после войны высшему образованию.
С осени 1948 года у нас в институте учились иностранные студенты -венгры, корейцы, чех. Корейцы и чех обучались на педфаке, венгры - на всех факультетах, кроме филологических. Приехав, не зная языка, они учились успешно, занимались ночи напролет в коридорах общежития. Через много лет бывшие наши студенты - венгры дважды приезжали в институт повидаться с преподавателями и друзьями по учебе, и с благодарностью вспоминали жизнь в Казани и в педагогическом институте.
К нашему приезду студенты обучались в I здании (на улице М.Межлау-ка), в помещении ТИУУ и школе № 80. Осенью 1946 года начало функционировать и II учебное здание на улице К.Маркса. В актовом зале главного здания проводились торжественные мероприятия, встречи, собрания. Актовый зал И
учебного здания, лучший в городе, часто использовался под вечера отдыха. Мы поражались, как в такое трудное время институт и его главный бухгалтер, «прижимистый» Н.А. Фролов, могли оплачивать духовые оркестры из суворовского или летного училища.
А с утра этот зал использовался для занятий по физвоспитанию. В зале имелся специальный инвентарь, в раздевалке мы - девушки получали для занятий шаровары из простого легкого материала. В зале проводились соревнования разного уровня, а в июне 1950 года прошла спортивная олимпиада студентов педагогических институтов РСФСР с участием известных тогда чемпионов страны.
До полного оснащения этого зала спортивные занятия с нами проводили в главном здании - там, где сейчас действует читальный зал. В первые недели были занятия и по военному делу. Первые занятия курса военного дела для девушек прошли по медицине. Небольшого роста майор медицинской службы приходил в форме и почти каждое занятие начинал с медосмотра, требуя раздевания прямо в аудитории. У нас в группе было несколько хорошеньких и пышнотелых девушек. Когда об этих «курьезах» стало известно дирекции, наша «медицина» тихо «умерла».
Став студентами, мы были поселены в общежитие № 2 по ул.Товарищес-кой, 5. Нас - 30 студенток - поселили в комнате № 12. Кровати выбирали на свалке, некоторые из них устанавливали на кирпичах по две с тесными проходами между ними. В комнате было два стола, несколько табуреток, тазик и больше ничего. Мы сообща купили фанерное корыто и тем завершили оборудование жилья. По стенам под газетными прикрытиями развесили платья. По продуктовым карточкам мы были прикреплены к магазинам на ул. Вишневского (хлеб) и на ул. Баумана. Вплоть до отмены карточной системы (15/ХІ1 - 1947г.) с продуктами было трудно, приходилось ограничивать себя.
Свет в общежитии горел тускло до тех пор, пока заместитель директора по хозчасти И.В. Кадетский не сумел установить трансформатор. Видимо, свет мы получали от завода № 230, так как в общежитии постоянно дежурил монтер оттуда и старательно ловил «нелегалов». Однажды он застал нас: хотя мы успели спрятать утюг и снять иголки с проводов, а вот сам шнур не догадались «успокоить». Монтер засек все это, держался за горячий табурет и требовал хозяйку утюга. Но мы хором заявили, что не пользовались светом, а табурет теплый то «горячих» наших девушек.
Жить в большой комнате с четырьмя «голыми» окнами на первом этаже было неуютно. Договорились купить марли и сшить шторы. Собрали деньги, купить ничего не успели, а тут подоспела встреча нового 1947 года. Тогда решили купить на эти деньги разливную водку и «напились». Всем досталось по деревянной ложке этого спирта.
Благодаря настойчивым стараниям заместителя директора по АХЧ фронтовика подполковника И.В.Кадетского обустроили котельную и обогревались, затем, после установки трансформатора, получили свет, появилось постельное белье (мы его стирали сами). Через несколько лет в комнатах появились шифо-
ньеры, стулья, кровати и т.д. Была открыта оборудованная камера хранения, и студенты перестали возить свое имущество домой и обратно во время каникул.
На первых порах в общежитии были трудности с бытом. Кухня с одним титаном и огромной плитой (1,5 на 3 или 4 метра) работала на дровах. На той плите каждый (а жили почти 300 чел.) готовил себе пищу. Некоторые, уходя на занятия, оставляли кастрюлю на плите с утра, чтобы вечером уже был горячий ужин. Несколько позже мы начали создавать «семьи» из 2-4 человек, питались вместе, готовили по очереди. Наша «семья» состояла из двух Серафим, Риммы и меня. Вскоре на крышке нашей кастрюли, как и других, появилась надпись. На нашей посуде однокурсник В. Ефремов процарапал надпись «Колхоз «Ве-ласапид Марфа - Ф1». Это изменение нормализовало нашу жизнь. До этого на плите каждый искал место пожарче и толкал посуду в разных направлениях. На этой почве происходили и неприятные случаи. На эту же еще теплую плиту на ночь на просушку мы ставили свою обувь. В целом порядок в общежитии соблюдался за счет пропускного режима, при опоре на активность студентов -мужчин в необходимых случаях.
С первых лет я активно участвовала в общественной жизни, и нередко меня посылали представлять факультет или институт. Когда нужно было кого-либо послать представлять институт, в партбюро привычно называли две фамилии: профессора В.П. Кондакова и студентки Р.М.Бикметовой. Дело в том, что по анкетным данным эти двое полностью удовлетворяли требованиям времени:
За годы пребывания в институте (1946- 1992гг.) я пережила и инспекторские проверки разного уровня, и кафедральные взаимопроверки, отчитывалась о проделанной работе, принимала и выпускала студентов, руководила академическими группами, пережив все изменения вместе с коллективом кафедры, факультета и института. Видимо, моя жизнь в пединституте была не случайной, и в 125-летний его юбилей я чувствую себя его дочерью.
[1] Во время войны и позже повсеместно функционировали пункты санитарной обработки. Пока человек мылся в бане, в специальной камере прожаривалась его одежда. Такими мерами защищали население от сыпного тифа.
[2] Со слов Шарифжана Сунчелеева мама рассказывала об унизительном для учителя случае - приезде в школу инспектора земства. Пока инспектор в течение дня экзаменовал по всем дисциплинам учащихся, учитель все время простоял на ногах, держась классной доски и не проронив ни слова.
Национальность
Пол
Возраст
Соц. положение Партийность
Кондаков В.П. Русский
Мужской
Старый
Профессор
Беспартийный
Татарка
Женский
Молодая
Студентка
Бикметова Р.М.
Член КПСС
[3] Для будущих учителей истории было бы неплохо восстановить эту дисциплину, как основу для понимания особенностей развития России.
[4] Л.Я.Липец так и не дождался научного руководителя. Проработав лаборантом и ассистентом кафедры всеобщей истории, ушел учителем истории в мужскую школу № 28 и многие годы был ее директором. Он принимал наших студентов на педагогическую практику. После перехода его директором школы в п.Дер-бышки наша связь с ним прервалась.
[5] Е.Г.Матвеева работала лаборантом кабинета истории СССР, дождалась приезда проф. Писарева В.И. и под его руководством окончила аспирантуру в К ГУ и там проработала до ухода на пенсию.
[6] В.Кондрашова стала профессором и заведующим кафедры истории СССР в Псковском пединституте. Выпускники КГПИ Залялов А.М. и Алишев С.Х. - доктора наук, работают в АН РТ. Вспоминаю далеко не всех.
