CC BY
93
УДК 13:27:94(470) ББК 87.3(2) 53-689
МОТИВЫ И ЛЕЙТМОТИВЫ «АПОКЛИПСИСА НАШЕГО ВРЕМЕНИ»
В.В. РОЗАНОВА
И.А. ЕДОШИНА
Костромской государственный университет ул. 1 Мая, 16, г. Кострома, 156961, Российская Федерация E-mail: [email protected]
Выявляются основные мотивы и лейтмотивы в десяти выпусках «Апокалипсиса нашего времени» В.В. Розанова, которые выходили в Сергиевом Посаде с ноября 1917 г. по октябрь 1918 г. при жизни писателя. Более полная версия будет издана в собрании сочинений В.В. Розанова в 30 томах (1994-2010 гг.). Раскрываются обстоятельства жизни Розанова во время написания и издания «Апокалипсиса нашего времени» и причины его конфликта с издателем М.С. Еловым. На основе анализа текста «Апокалипсиса нашего времени» выявляются смысло-образующие мотивы текста: христианство/антихристианство, холод/тепло/солнце, связь с родом/бессеменность, христианство/юдаизм, театр/русская история, литература/рассыпанное царство. Отмечается, что каждый из этих мотивов сопровождают лейтмотивы, уточняющие их содержание и историко-культурные контексты. Специальное внимание уделяется тому, что революционному разрушению жизни в России Розанов противопоставляет мотив органического развития, используя термин Аристотеля «энтелехия». Этот мотив дается им в специальной форме внешнего и внутреннего диалогов. Подчеркивается глубинная связь между историей России и частной судьбой человека в роковые минуты истории, что составляет основу мотивов и лейтмотивов в «Апокалипсисе нашего времени». В заключение делается вывод о том, что в целом «Апокалипсис нашего времени» представляет итоговое произведение Розанова, в котором суммируются основные мотивы его творчества.
Ключевые слова: апокалипсис, христианство, юдаизм, солнце, род, дом, энтелехия, театр, история, литература, искусство, революция.
MOTIFS AND LEITMOTIFS OF «THE APOCALYPSE OF OUR TIME» BY V.V. ROSANOV
IA. EDOSHINA
Kostroma State University 16, 1-go Maya Str., Kostroma, 156961, Russian Federation E-mail: [email protected]
The article brings to light the main motifs and leitmotifs of V.V. Rozanov's ten issues of «The Apocalypse of Our Time» published in Sergiyev Posadfrom November, 1917 to October, 1918 when the writer was still alive. A more complete version was published in V.V. Rozanov's Collected Works in 30 volumes (1994-2010). The article describes the circumstances of Rozanov's life at the time of writing and publication of «The Apocalypse of Our Time» and the reasons for his conflict with the publisher M.S.Yelov. By analyzing the text of «The Apocalypse of Our Time» the author of the article reveals the essential motifs of the text: Christianity/Antichristianism, the cold/the heat/the sun, family ties/«seedlessness», Christianity/Judaism, theater/Russian history, literature/scattered kingdom. It is noted that each of these motifs is accompanied by the leitmotifs specifying their content and historical and cultural contexts. Special attention is paid to the fact that against the revolutionary destruction of life in Russia, Rosanov sets the motif of organic development, using
Aristotle's term «entelechy». He presents this motif in a special form of external and internal dialogues. The author of the article emphasizes deep connections between the history of Russia and the life of the individual person in fateful minutes of history which underlie the motifs and leitmotifs of «The Apocalypse of Our Time». Finally, it is concluded that «The Apocalypse of Our Time» is Rozanov 's final work summarizing the main motifs of his works.
Key words: Apocalypse, Christianity, Judaism, the sun, sort, home, entelechy, theater, history, literature, art, revolution.
В прошлом 2017 г. исполнилось 100 лет со дня переезда Василия Розанова с семьей из голодного, охваченного страшными кровавыми событиями Петрограда в Сергиев Посад. Хотя и не переезд это, конечно, был, а бегство - под покров Преподобного Сергия Радонежского. Розанов видел, ч т о происходит с «Новым Временем», где он трудился с 1899 года, при либеральной власти: разрешается только ругать царя и прошлое. (Замечу, еще до захвата власти большевиками, которые вовсе запретят эту газету в первый же день после переворота.) «Новое Время» А.С. Суворина, отстаивавшее государственные интересы России, было в равной мере чуждо и либералам, и большевикам.
А ведь именно здесь, в «Новом Времени», Розанов столько лет печатал свои статьи, которые хорошо оплачивались. Его писательский дар стал наконец-то основой семейного благополучия. Голодное детство, безденежная юность и надобность зарабатывать деньги преподаванием или служением в ведомстве, казалось, навсегда ушли в прошлое. И вдруг, в одночасье - все рухнуло.
Думаю, что в Сергиевом Посаде Розанов надеялся (втайне, про себя) на чудо: это ведь намоленное место, Троице-Сергиева лавра, мощи Преподобного. Он спасется. Но чуда не случилось. Розанов и его семья остались фактически без средств к существованию. Чтобы как-то выживать, Розанов вынужденно торговал монетами из своей коллекции, продавал книги, готов был расстаться со своей фамилией, которая теперь (при большевиках) для него, писателя-нововременца, не предвещала ничего хорошего. Судьба расстрелянного большевиками на глазах семьи в 1918 году Михаила Меньшикова, знаменитого журналиста-нововременца, с которым у Розанова были сложные отношения при равном положении в газете, не могла вселять никаких надежд относительно будущего, тем более - благополучного. Слова из «Уединенного» «до чего противна мне моя фамилия» вдруг обрели реальные очертания. Все благополучие оказалось призрачным, осталось «Отчаяние полное. Лютое»1.
В этом состоянии и в этой ситуации Розанов пишет одно из финальных крупных произведений в своей жизни под названием «Апокалипсис нашего времени». Подобно Иоанну Богослову, он свидетельствует в образах и символах о величайшей трагедии России, в которую оказалась втянутой судьба само-
1 См.: Письмо В.В. Розанова из Сергиева Посада, конец ноября 1918 г., к А.А. Измайлову // Измайлов А.А. Переписка с современниками. СПб.: Пушкинский Дом, 2017. С. 509 [1].
го писателя2. У замечательного русского поэта Федора Тютчева есть строки: «Оратор римский говорил / Средь бурь гражданских и тревоги: / "Я поздно встал - и на дороге / Застигнут ночью Рима был!"»3. Здесь поэтом дан образ встречи частной жизни с историей государства. Когда жизнь государства развивается в устойчивых формах, то его история существует сама по себе, где-то, не в частной жизни. Человек о ней знает из новостей, каких-то постановлений, которые, конечно, влияют на его частную жизнь, но не вторгаются в нее напрямую. Иное, когда государственные катаклизмы («ночь Рима») врываются в частное пространство, сминая, перемалывая и уничтожая его. Пространство бытия человека ужимается до одного-единственного - выжить. Вот и Розанов в письме к Борису Садовскому признается: «Мне нужен: кусок хлеба, тепло, комната. Книгопродавец М.С. Елов сделал мне милость: согласился издавать "Апокалипсис нашего времени"»4. Действительно, с ноября 1917 года по октябрь 1918 года вышло десять выпусков «Апокалипсиса нашего времени»5.
М.С. Елов (1862-?) до большевистского переворота был успешным предпринимателем, держал книжную лавку рядом с Троице-Сергиевой Лаврой. Выбор места не случаен: Елов был человеком верующим, совмещал предпринимательство со служением церковной старостой в Успенской церкви. При лавке он организовал читальню на воздухе для местных жителей и приезжих. Как человек состоятельный, жил в собственном доме, имел, помимо лавки и читальни, переплетные мастерские в Сергиевом Посаде, Ярославле, Костроме, Рыбинске. При большевиках лишился практически всего, что сумел заработать.
Розанов познакомился с Еловым в силу жизненных обстоятельств: спасаясь от голода, отдавал в его лавку для продажи книги из своей библиотеки. Елов сумел оценить талант Розанова и, понимая, скорее всего, что никаких денег публикация «Апокалипсиса нашего времени» ему не принесет, все же берется за издание. Сам по себе поступок мужественный и одновременно говорящий об эстетически развитом вкусе этого человека. Судя по изданным выпускам, право формировать их содержание Елов полностью доверил Розанову, который располагал тексты не по хронологии, а по названиям, своеобразным мини-коробам. Выходили выпуски с общей пагинацией. Уже публикуя «Апокалипсис нашего времени», Розанов продолжал работать над ним: «листья» все прибавлялись и прибавлялись. Конечно, ему хотелось издать книгу «Апока-
2 Cм.: Фатеев В.А. Откровение Иоанна Богослова и «Апокалипсис нашего времени»
B.В. Розанова // Энтелехия. Кострома, 2003. № 7. С. 28-34 [2].
3 Cм.: Тютчев Ф.И. Цицерон // Тютчев Ф.И. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 1. М.: Классика, 2002.
C. 122 [3].
4 См.: Письмо В.В. Розанова из Сергиева Посада, декабрь 1917 г., к Б.А. Садовскому // Нале-пин А.Л., Померанская Т.В. Розанов[email protected]. М.: Центральный издательский дом, 2011. С. 333 [4].
5 Опыт издания написанного текста выпусками у Розанова уже был: в 1916 г. в Петербурге (издательство «Сириус») вышло три (из заявленных десяти) выпуска «Из восточных мотивов» с продолжающейся пагинацией.
липсис нашего времени» полностью. Думаю, именно это стремление оказалось причиной конфликта между издателем и автором.
В письме к Садовскому Розанов сообщает, что «сделал бестактное заявление в 2-м №, он [Елов. - И.Е.] обиделся явно, и „последнее спасение" рухнуло, или почти рухнуло»6. Видимо, бестактное заявление связано с тем, что Розанов сообщил читателям о дальнейшем выходе «Апокалипсиса нашего времени» в виде выпусков журнала, явно не согласовав этот вопрос с издателем. Журнальная форма виделась Розанову в качестве идеальной в предлагаемых жизнью обстоятельствах. Во-первых, выход журнала предполагает регулярность, а следовательно, продолжительность издания. Во-вторых, это будет приносить постоянный, пусть небольшой, но гарантированный доход. В-третьих (а подспудно, наверное, самое главное), изначально Розанов задумывал издать «Апокалипсис нашего времени» полностью. Неслучайно он пишет П.П. Перцову летом 1918 года: «Я думаю, если Вы дочитаете 50-й, 60-й выпуски «Апок<алипсиса>», и Вы скажете относительно Христа: "да, что-то не ладное с ним"»7.
Однако это «не ладное» в отношении Христа не сделало Розанова своим в либеральном лагере, критически настроенном в отношении официальной Церкви, но занятом в это время собственным выживанием (см., например, дневниковые записи З.Н. Гиппиус). Большевик у власти Л.Д. Троцкий и вовсе заклеймил Розанова, увидев в нем двурушника: «Православную церковь ... бесцеремонно называл навозной кучей. Но обрядности держался (из трусости и на всякий случай), а помирать пришлось, пять раз причащался, тоже. на всякий случай»8.
«Апокалипсис нашего времени» отвернул от Розанова (по его собственному признанию) «московских славянофилов», кроме священника Павла Флоренского и С.Н. Дурылина. Хотя отец Павел поначалу противился этой публикации, но враждебен не был. В ноябре 1926 года Дурылин запишет: «Василий Васильевич [Розанов] выбрал в христианстве самое бесспорное: он умер по-христиански»9. Отец Павел принял участие в христианском уходе Розанова. Несмотря ни на что, видел в нем христианина.
«Апокалипсис нашего времени» является своеобразным завершением давних размышлений Розанова о христианстве, имеющих биографический источник: невозможность оформить отношения с любимой женщиной, дать свою фамилию детям. До встречи с Варварой Бутягиной приехавший в Елец учитель Розанов выступил в гимназии с публичной речью (1886 г.) о месте христианства в истории, где ничего антихристианского не было вовсе, скорее наоборот: «Воля Творца нашей души несомненно выражена для нас в самом строе этой души, и если в нее вложено этою волею стремление к познанию, мы можем
6 cm.: Письмо В.В. Розанова из Сергиева Посада, декабрь 1917 г., к Б.А. Садовскому. С. 333.
7 См.: Письмо В.В. Розанова к П.П. Перцову // Налепин А.Л., Померанская Т.В. Розанов. @etc.ru. М.: Центральный издательский дом, 2011. С. 339 [5].
8 См.: Троцкий Л.Д. Мистицизм и канонизация Розанова // Розанов: pro et contra: в 2 т. Т. 2. СПб.: РХГА, 1995. С. 319 [6].
9 См.: Дурылин С.Н. В своем углу. М., 2006. С. 333 [7].
только осуществлять ее: познавая, мы повинуемся Богу»10. И позднее Розанов все-таки оставался христианином, хотя, по замечанию В.Д. Бутягиной-Розановой, плохим. Но все же христианином. Иначе не побежал бы он из Петербурга в Сергиев Посад, не было бы многолетней переписки со священником Павлом Флоренским, а потом уже в Сергиевом Посаде знаменитой «тропы» между их домами. Замечу, «дома» были разные: теплый деревянный у Флоренского, холодный каменный у Розанова; внутренняя близость с детьми у Флоренского, разобщенность с детьми у Розанова; будущее продолжение рода через детей у Флоренского, окончание рода на детях у Розанова. Да, «дома» были разные, а «тропа» - одна, как при всех различиях и общая с гибнущей Россией судьба: Розанов умрет от голода, холода и болезни в 1919 году, Флоренского расстреляют в 1937 году. Оба будут прокляты советским режимом, и оба вернутся в отечественную культуру, когда спадет советский морок.
Но, конечно, видеть в «антихристианских» мотивах сугубо личностный источник вряд ли правомерно. Немалую роль сыграли «веяния времени» (A^ Григорьев): критическое отношение к Церкви в образованной части общества; появление из церковной среды целой когорты разного рода революционеров; поиски Третьего Завета; заседания РФС и РФО.
Уже в начале ХХ века Розанов пишет «антихристианские» статьи, которые публикует, например, в журнале «Мир искусства» за 1901 год («Интересные размышления Скабичевского» (№ б); «Звезды» (№ 8-9); «Трепетное дерево» (№ 10)). Совсем юный Aндрей Белый, прочитав эти статьи, увидит в Розанове тайного Антихриста. Позднее появятся «Люди лунного света» (1911 г.). Центральная проблема всех этих сочинений связана с темой бессеменности Христа и христианства в целом, ибо нет в нем тепла.
В «Aпокалипсисе нашего времени» тема тепла открыто заявляет о себе в мотиве солнца. По мысли Розанова, Бог не хочет более Руси и гонит ее из-под Солнца. «Ночь. Небытие. Могила»11. Русский человек становится черным человеком. Лейтмотив черного человека неизбежно вызывает в памяти «Моцарта и Сальери» A.C Пушкина. «Мне день и ночь покоя не дает / Мой черный человек»12. И далее Моцарт выпивает отравленное вино (даже не подозревая об этом), играет «Реквием»: «Requiem aeternam dona eis, Domine...» Черный человек свидетельствует о смерти. По Розанову, о смерти всего русского народа, всей России.
Происходящие события, если понимать их через мотив (культ) солнца, вносят в привычное иные смыслы, выходящие за пределы расчетов Коперника и Лапласа, то есть научного знания. Солнце живет, «от него жизнь на земле»,
10 См.: Розанов В.В. Об историческом положении христианства // Розанов В.В. Красота в природе и ее смысл. М.: Прогресс-Плеяда, 2009. С. 88 [8].
11 См.: Розанов В.В. Собрание сочинений. Апокалипсис нашего времени. М.: Республика, 2000. С. 6 [9].
12 См.: Пушкин А.С. Моцарт и Сальери // Пушкин А.С. Собрание сочинений: в 10 т. Т. 4. М.: Правда, 1981. С. 294. С. 287-296 [10].
но тогда Христос - «не Бог»13. Странность этой мысли так поражает самого Розанова, что он задается вопросом, где находится солнечная система: внутри Евангелия или Евангелие внутри солнечной системы? И дает ответ в самом начале 10-го выпуска журнала: «Попробуйте распять солнце, / И вы увидите -который Бог»14.
Солнце есть источник страстей человеческих. «А наше солнышко -с "грешком", горит и греет, горит и греет; горит - и вот "по весне", когда его -"больше", когда оно не только греет, но и начинает - горячить: тогда животные все забеременевают»15. Здесь мотив солнца напрямую выводит к другой книге, над которой параллельно с «Апокалипсисом нашего времени» работал Розанов, но которая также не была полностью напечатана при жизни писателя. Это «Возрождающийся Египет» (Святая Святых Розанова, по свящ. П.А. Флоренскому), особенно выпуски 6-8. Именно в Египте Розанов находит подлинные источники жизни, с ее теплом и родами, поклонением солнцу и кормлением. «Мир - один. От жука до Вифлеема»16. Но Россия, убежден Розанов, в своем развитии пришла не туда, потому что вместо «жука» (читай: солнца) выбрала «Вифлеем» (читай: Христа).
Как писатель, обладавший особым прозорливым зрением, умевшим проникать в самую суть разных феноменов бытия, Розанов ранее многих своих современников понял страшную гибельность происходящих событий. Он вновь возвращается в древнюю историю, только не египетскую, а христианскую. Сергиев Посад явился ему аналогом острова Патмос, а сам себя он увидел в роли Иоанна Богослова, который пишет не будущий, а уже случившийся Апокалипсис. В письме к П.П. Перцову летом 1918 г. он поясняет: «...мой "Апок<алипсис>" не имеет дурного характера, как о нем думают. Я нисколько не "против Христа", а вот моя мысль: "не происходит ли поразительный атеизм Европы, поразительная утрата чувства Бога в христианстве и у христиан, именно от того, что они суть христиане", а не просто "божники", "Божьи люди" etc.; от мотива, что этот атеизм - не феноменален, а эссенциален, "в существе дела зарыт", "в зерне христианства скрыт", и, как я думаю или вот в Посаде особенно начал думать, что "атеизм этот и идет от таинственной беззерно-сти Христа"»17. Розанов вновь обращается к одному из центральных мотивов своих размышлений во многих работах начала XX века, доводя его в «Апокалипсисе нашего времени» до финальной точки: причины атеизма в Европе и в России располагаются в самом христианстве. Отсюда его «эссенциальность», то есть его прямая принадлежность к христианству. Розанов разводит понятия «христианин» и «Божий человек» на основании резкой дифференциации хо-
13 См.: Розанов В.В. Собрание сочинений. Апокалипсис нашего времени. С. 27.
14 Там же. С. 56.
15 Там же. С. 54.
16 См.: Розанов В.В. Собрание сочинений. Возрождающийся Египет. М.: Республика, 2002. С. 218 [11].
17 См.: Письмо В.В. Розанова к П.П. Перцову. С. 339.
лодно-рассудочной принадлежности («христианин») и способности непосредственно чувствовать мир как творение Божие («Божий человек»).
В центральном мотиве «Апокалипсиса нашего времени» суммируются вариации давних его раздумий о сущности Ветхого Завета - первостепенности рода, семьи, кровных связей. Розанов смотрит на разверзшуюся пропасть октябрьских событий 1917 года, в которую рухнула вся прежняя Россия, и стремится найти причины этого катаклизма. В результате он обнаруживает, что те, кто кровно связан с Ветхим Заветом, объединяются в безжалостном разрушении прежней жизни и побеждают, а выбравшая Новый Завет Россия становится рассыпанным царством. В июльском письме 1918 года к А.А. Измайлову Розанов пишет: «...все время, как издаю "Апокалипсис нашего времени", все время как у меня окончательно созрела мысль, созрел план, созрели доводы пересмотреть еще раз спор между юдаизмом и христианством»18. «Апокалипсис нашего времени» является своеобразным итогом этого пересмотра: Розанов открывает космический масштаб исторических перемен, где «всё - разбивается. Вся наша история...увы, христианская, европейская история. Действительно, действительно времена Апокалипсиса»19. По мысли Розанова, христианство потерпело полный крах перед «юдаизмом». Отсюда неизбежность горького вывода в «Апокалипсисе нашего времени»: «Русь слиняла в два дня. Самое большее - в три»20.
Розанов напрямую соотносит происходящие в России события с библейским Апокалипсисом, цитирует его, обвиняя христианство в неистинности, а Христа - в небытийности. По этой причине жизнь обретает очертания оксюморона «perturbatio aetema» - незыблемое потрясение, а «во всем христианстве, в христианской истории» Розанов обнаруживает «зло»21. Антихристианские инвективы Розанова жестки и беспощадны и, к сожалению, не беспочвенны в том, что касается напрямую России. Он прав, когда связывает историю государства российского с христианством, которое только и обрело государственные очертания, соединив удельные княжества в вере. Православие стало государственной скрепой, что особенно наглядно проявлялось в сложные для русской истории времена.
Так, институт патриаршества появляется на Руси в конце XVI века: первым патриархом (1589-1605 гг.) стал Иов (ок. 1525-1607 гг.) - накануне будущих потрясений, получивших название Раскола. Жестокость проводимой реформы Церкви оставила незаживающую рану в сознании народа, навсегда расколотого на приверженцев старой веры и никониан. В XVIII веке реформы Петра Первого были вновь связаны с Церковью, которую он превратил в один из департаментов. Естественно, институт патриаршества прекратил свое существование. Странные отношения Церкви и государства вылились в формальное
18 См.: Переписка А.А. Измайлова и В.В. Розанова (1909-1918) // Измайлов А.А.: Переписка с современниками. СПб.: Пушкинский Дом, 2017. С. 490 [12].
19 Там же. С. 491.
20 См.: Розанов В.В. Собрание сочинений. Апокалипсис нашего времени. С. 6.
21 Там же. С. 47, 50.
соблюдение обрядов. Из церковной среды стали появляться революционеры и безбожники, образованная часть общества была к Церкви в лучшем случае равнодушна, всячески поощряя всех, кто был критически настроен к власти и жаждал государственных изменений радикальными способами.
Революционному преобразованию мира Розанов противопоставит в 8-9 выпуске мотив энтелехии. Это термин, составленный Аристотелем. И далее Розанов придает своим размышлениям диалоговую форму. Сначала как реальный диалог через вопрос священнику Флоренскому и естественнику Капте-реву (знали бы они тогда, что скоро окажутся заключенными в одном лагере на Дальнем Востоке!): «Господа, в гусенице, куколке и бабочке - которое же я их?»22. Вопрос носит нескрываемо философический характер и касается сущности бытийственных форм. Первым отвечает Флоренский: «Конечно, бабочка есть энтелехия гусеницы и куколки». Розанов соглашается: «"Бабочка" есть на самом деле, тайно и метафизически, душа куколки и гусеницы»23. Этот ответ свидетельствует, что Розанову незачем было вопрос задавать, он и так знал ответ. Зачем же тогда он все-таки задает вопрос?
Каптерев отвечает чуть позднее и более развернуто: «В гусенице, обвившейся коконом, и которая кажется - умершею, начинается после этого действительно перестраивание тканей тела. Так что она не мнимо умирает, но -действительно умирает. Только на месте умершей гусеницы начинает становиться что-то другое; но - именно этой определенной гусеницы, как бы гусеницы-лица, как бы с фамилией и именем: ибо из всякой гусеницы, сюда положенной, выйдет - вон та бабочка. А если вы гусеницу эту проткнете, напр., булавкою, тогда и бабочки из нее не выйдет, и гроб останется гробом, а тело - не воскреснет»24. Развитие является основным законом жизни, развитие естественное, присущее формам жизни. Одно умирает, чтобы стать основанием для другого, которое, в свою очередь, выполняет ту же функцию, чтобы в итоге достичь апогея своего развития в совершенной в своей завершенности форме. Всякое вмешательство в этот естественный процесс несет смерть. Если перенести этот мотив на события 1917 года, то революция окажется вполне сопоставимой с протыканием условного «тела» России, что неизбежно ведет к ее смерти.
Литературоцентричность отечественной культуры стала благодатной почвой для «золотого» века русской литературы: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Достоевский, Толстой - малая толика великих писателей, каждый из которых дал неприглядные картины русской жизни. Неприглядность еще более усугублялась в сочинениях писателей второго ряда, типа Помяловского, Слепцова. В сознании читателей сотворенные писателями картины обретали под пером критики Добролюбова, Чернышевского, Писарева, Михайловского космические размеры, вопияли о нестроениях русской жизни, вызывая чувство протеста и надобности кардинальных
22 См.: Розанов В.В. Собрание сочинений. Апокалипсис нашего времени. С. 52.
23 Там же. С. 52.
24 Там же. С. 54.
перемен. Хотя при этом экономически (за пределами литературы) страна развивалась вполне благополучно. И Розанов горестно замечает: «Литература убила Рос-сию»25, рождая «великое умиление» в лице Тютчева и «великий разбой» в лице «плутяги Некрасова». В образной форме Розанов указал на неоднородность самой литературы, изнутри расколотой вечным противостоянием между искусством и идеологией, которому, по его мысли, противостоят Лермонтов, соединивший желтеющую ниву и Бога в небесах, и предсказавший будущие катаклизмы Достоевский. Конечно, в данном случае Лермонтов это не только писатель, но определенный маркер, долженствующий отметить сходных по позиции и художеству - позднего Пушкина, позднего Гоголя, братьев Киреевских, Хомякова, Тютчева, Фета, Полонского, Лескова. В их сознании и творчестве мир дольний и мир горний соединены. В отношении «плутяги Некрасова» также следует видеть маркер близких ему демократов-разночинцев всех мастей и сочувствующих им представителей иных сословий -Герцена, Салтыкова-Щедрина, Григоровича, Скабичевского и др.
Подобно своему любимому писателю Достоевскому, Розанов в «Апокалипсисе нашего времени» безошибочно предсказывает будущее, проникая в самые глубины происходящих на его глазах событий. Потому мотивы христианства и литературы, центральные мотивы в «Апокалипсисе нашего времени», развиваются Розановым в остро критическом ключе. И эта условная совместность двух мотивов не случайна, если вспомнить, что светская литература стала формироваться в России в XVIII веке под сильным влиянием уже достаточно секулиризованной европейской литературы, поскольку отечественной светской литературной традиции не было. До этого времени основным видом чтения была литература житийная, а «Слово о полку Игореве» найдут позднее, лишь в XIX столетии. Так что литература в России сначала условно, а позднее открыто противостояла религиозному чтению. Литература была нечто иное, другое по своим целям. И вот в этом, другом, литература странным образом совпадала у Розанова с «эссенциальностью» христианства.
Розанов обвиняет все русское искусство в падении России. Он едко замечает: «У нас везде Нали и Дамаянти. Художественная нация. С анекдотом»26. И вновь не могу не отметить поразительной точности Розанова в схватывании причин случившегося в 1917 году катаклизма. Образованная часть общества была увлечена искусством, разговорами и спорами об искусстве, чтением журналов. Все сочувствовали тем, кто был неугоден власти, кто стрелял во власть, и не заметили следствий, которые вырастали на почве этого сочувствия. Прозрели поздно. Так, уже в эмиграции Евгений Чириков написал роман «Отчий дом» (1930 г.), в финале которого возникает зловещая фигура «Великого провокатора» (Ленина): «И вся вилла Горького следом за Ильичом захихикала
25 См.: Розанов В.В. Собрание сочинений. Апокалипсис нашего времени. С. 43.
26 Там же. С. 44.
змеиным шипом, а потом взорвалась громом оваций своему вождю и пророку. Готовился чудовищный обман великого и несчастного русского народа»27.
Этот обман много раньше понял Розанову и облек его в идеальную форму -театр, еще один мотив, проходящий через весь «Апокалипсис нашего времени». Он видит в умирании русской культуры актерство и фанфаронство, истоки которых располагаются в упоении нигилизмом, революцией. Давняя мечта «плутяги
Некрасова» о веселой и вольготной жизни казалась совсем рядом, совсем близко,
~ 28
нужно только разрушить то, что есть, и - «полное исполнение желаний» случится, как в театре. Потому первый выпуск завершается словами «Ты нам трагедий не играй, а подавай водевиль»29. Это слова пьяной бабы, заменившей, по Розанову, Бога. Если литература обращена к образованной части публики, то театр в силу его демократичности доступен всем. Театральная публика в ее самой демократической части (галерка) требует своего искусства - водевиля. Этой публике нужны развлечения, она не видит надвигающейся трагедии и в этом странным образом (хотя и по другой причине) вдруг совпадает с образованной частью общества. Рос-
30
сию надо рассматривать «с комической стороны» .
Заданный в 1-м выпуске мотив театра в 6-7 выпусках дополняется лейтмотивом из комедии Островского «В чужом пиру похмелье», где главенствует самодур Кит Китыч, чей закон - «хочу с кашей ем, хочу со щами хлебаю» -обретет жизненное воплощение в лице предводителей большевиков. Так, театральный лейтмотив обернется мотивом русского вековечного нигилизма и плоского социализма как его естественного продолжения, получающего в итоге статус христианского явления. Розанов разворачивает свое предвидение (из 1-го выпуска): «Ленин и социалисты оттого мужественны, что знают, что их некому будет судить, что судьи будут отсутствовать, так как они будут съедены. (Октябрь.)»31. Вот он, Кит Китыч, в реальности, а вовсе не на сцене. Но когда был на сцене, его в жизни не увидели, пропустили.
Потому столь естественным оказывается в 8-9 выпусках знаменитый эпизод под названием «La Divina Comedia»:
«С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русскою Историею железный занавес:
- Представление окончилось
Публика встала.
- Пора одевать шубы и возвращаться домой.
Оглянулись.
Но ни шуб, ни домов не оказалось».32
27 См.: Чириков Е. Отчий дом. Семейная хроника. М.: Эллис Лак, 2010. 832 с. [13].
28 См.: Розанов В.В. Собрание сочинений. Апокалипсис нашего времени. С. 9.
29 Там же. С. 12.
30 См.: Розанов В.В. Собрание сочинений. Последние листья. 1916 г. М.: Республика, 2000. С. 252 [14].
31 См.: Розанов В.В. Собрание сочинений. Апокалипсис нашего времени. С. 45.
32 Там же. С. 45.
Образ железного занавеса Розанов позаимствовал из театра балета, где бисирование составляло непременный атрибут успешного спектакля. Актеры выходили на поклоны, пока не опускался именно с лязгом и скрипом железный занавес, свидетельствующий, что спектакль завершился, что зрителям пора отправляться домой. Как видим, Розанов создает вполне театральную обстановку, но наполняет ее историческим содержанием, полным драматизма, ибо железный занавес опускается не в театре, а над всею Русской Историей, над всею прежней жизнью. Пока просвещенная публика восторгалась созданием МХТ, Станиславским, Немировичем-Данченко - общедоступностью нового искусства, его победами за рубежом (выпуск 10), Россия падала, падала с катастрофической, никем не замеченной неизбежностью. Ведь «Станиславский был так красив... Он был естественный король во всяком царстве... Немирович же был так умен.»33. «Художественной нации» не до шуб с домами, которые как-то сами собой существуют. Потому столь неожиданно для «публики» всё пропадает. По Розанову, следом пропадет и нация, прежняя нация, с ее прежней верой то ли в Бога, то ли в пьяную бабу, то ли в искусство, то ли в литературу.
Потому финальная часть «Апокалипсиса нашего времени» - «Совет юношеству».
В конце 10-го выпуска Розанов противопоставляет всей этой художественной культуре мотив дома: «Одна идея "Домостроя", Домо-строя, есть уже великая священная», - и добавляет: «Несомненно, самый великий "Домострой" дан Моисеем в "Исходе"»34. Как видим, это не тот «Домострой» XVII века, по которому регламентировалась жизнь русских людей в семье, хотя и на этот «Домострой» значительное влияние оказали европейские традиции. Но тут совсем иное - Розанов возвращается к мысли о семейном тепле иудаизма. Потому атеистический «социализм есть продукт исчезновения Домо-строя и кагала»35: «И помни: жизнь есть дом. А дом должен быть тепел, удобен и кругл. Работай над "круглым домом", и Бог тебя не оставит на небесах. Он не забудет птички, которая вьет гнездо»36.
С мотивом дома связаны лейтмотивы солнца, тепла, достатка в еде. Новые смыслы получает известный мотив из «Уединенного» относительно печения булок и фамилии. Здесь этот мотив обретает проскальзывающие интонации, наполненные отчаянием: «Булочки, булочки. Хлеба пшеничного. Мясца бы немного.»37
Как видим, «Апокалипсис нашего времени» построен на известных роза-новских мотивах и лейтмотивах, которые здесь достигают своего завершения. Финал 10-й книжки открывает подлинное лицо писателя, не богохульника, а
33 См.: Розанов В.В. Собрание сочинений. Апокалипсис нашего времени. С. 60.
34 Там же. С. 56.
35 Там же. С. 57.
36 Там же. С. 60.
37 Там же. С. 21.
отчаявшегося, голодного, но не утратившего веру в то, на чем строил свою жизнь с Другом: «Жизнь есть дом».
Список литературы
1. Письмо В.В. Розанова из Сергиева Посада, конец ноября 1918 г., к А.А. Измайлову // Измайлов А.А. Переписка с современниками. СПб.: Пушкинский Дом, 2017. С. 508-509.
2. Фатеев В.А. Откровение Иоанна Богослова и «Апокалипсис нашего времени» В.В. Розанова // Энтелехия. Кострома, 2003. № 7. С. 28-34.
3. Тютчев Ф.И. Цицерон // Тютчев Ф.И. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 1. М.: Классика, 2002. С. 122.
4. Письмо В.В. Розанова из Сергиева Посада, декабрь 1917 г., к Б.А. Садовскому // Налепин А.Л., Померанская Т.В. Розанов@е1с.ги. М.: Центральный издательский дом, 2011. С. 332-333.
5. Письмо В.В. Розанова к П.П. Перцову // Налепин А.Л., Померанская Т.В. Розанов@е11с.га. М.: Центральный издательский дом, 2011. С. 334-342.
6. Троцкий Л.Д. Мистицизм и канонизация Розанова // Розанов: pro et contra: в 2 т. Т. 2. СПб.: РХГА, 1995. С. 318-320.
7. Дурылин С.Н. В своем углу. М.: Молодая Гвардия, 2006. 879 с.
8. Розанов В.В. Об историческом положении христианства // Розанов В.В. Красота в природе и ее смысл. М.: Прогресс-Плеяда, 2009. С. 62-89.
9. Розанов В.В. Собрание сочинений. Апокалипсис нашего времени. М.: Республика, 2000. С. 5-60.
10. Пушкин А.С. Моцарт и Сальери // Пушкин А.С. Собрание сочинений: в 10 т. Т. 4. М.: Правда, 1981. С. 287- 296.
11. Розанов В.В. Собрание сочинений. Возрождающийся Египет. М.: Республика, 2002. 526 с.
12. Переписка А.А. Измайлова и В.В. Розанова (1909-1918) // Измайлов А.А.: Переписка с современниками. СПб.: Пушкинский Дом, 2017. С. 385-509.
13. Чириков Е. Отчий дом. Семейная хроника. М.: Эллис Лак, 2010. 832 с.
14. Розанов В.В. Собрание сочинений. Последние листья. М.: Республика, 2000. 382 с.
References
Pis'mo V.V. Rozanova iz Sergieva Posada, konets noyabrya 1918 g., k A.A. Izmaylovu [V.V. Rozanov's letter from Sergiyev Posad to A.A. Izmailov, late November 1918]. Izmyalov A.A. Perepiska s sovremennikami [Izmailov AA: Correspondence with contemporaries]. Saint-Petersburg: Pushkinskiy Dom, 2017, рр. 508-509.
2. Fateyev, V.A. Otkrovenie Ioanna Bogoslova i «Apokalipsis nashego vremeni» V.V. Rozanova [Revelation of St. John the Divine and V.V. Rozanov's «The Apocalypse of Our Time»], in Entelekhiya [Entelechy]. Kostroma, 2003, no. 7, pp. 28-34.
3. Tyutchev, F.I. Tsitseron [Cicero], in Tyutchev, F.I. Sobranie sochineniy v 61., t. 1 [Collected Works in 6 vol., vol. 1]. Мoscow: Klassika, 2002, p. 122.
4. Pis'mo V.V. Rozanova iz Sergieva Posada, dekabr' 1917 g., k B.A. Sadovskomu [V.V. Rozanov's Letter to B.A. Sadovsky from Sergiyev Posad, December 1917,], in Nalepin, A.L., Pomeranskaya, T.V. [email protected]. Мoscow: Tsentral'nyy izdatel'skiy dom, 2011, pp. 332-333.
5. Pis'mo V.V. Rozanova k P.P. Pertsovu [V.V. Rozanov's Letter to P.P. Pertsov], in Nalepin, A.L., Pomeranskaya, T.V. [email protected]. Мoscow Tsentral'nyy izdatel'skiy dom, 2011, pp. 334-342.
6. Trotsky, L.D. Mistitsizm i kanonizatsiya Rozanova [Mysticism and Canonization of Roza-nov], in Rozanov: pro et contra: v 2 t., t. 2. Saint-Petersburg: RKhGA, 1995, pp. 318-320.
7. Durylin, S.N. Vsvoem uglu [In one's own corner]. Moscow: Molodaya Gvardiya, 2006. 879 p.
8. Rozanov, V.V. Ob istoricheskom polozhenii khristianstva [On the historical situation of Christianity], in Rozanov, V.V. Krasota v prirode i ee smysl [Beauty in nature and its meaning]. Moscow: Progress-Pleyada, 2009, pp. 62-89.
9. Rozanov, V.V. Sobranie sochineniy. Apokalipsis nashego vremeni [Collected Works. The Apocalypse of Our Time]. Moscow: Respublika, 2000, pp. 5-60.
10. Pushkin, A.S. Motsart i Sal'eri [Mozart and Salieri], in Pushkin, A.S. Sobranie sochineniy: v 10 t., t. 4 [Collected Works in 10 vol., vol. 4]. Moscow: Pravda, 1981, pp. 287-296.
11. Rozanov, V.V. Sobranie sochineniy. Vozrozhdayushchiysya Egipet [Collected Works. The Reviving Egypt]. Moscow: Respublika, 2002, pp. 7-322.
12. Perepiska A.A. Izmaylova i V.V. Rozanova (1909-1918) [Correspondence of A.A. Izmailov and V.V. Rozanov (1909 - 1918)], in Izmaylov A.A. Perepiska s sovremennikami [Izmailov AA: Correspondence with contemporaries]. Saint-Petersburg: Pushkinsky Dom, 2017, pp. 385-509.
13. Chirikov, E. Otchiy dom. Semeynaya khronika [Father's house. Family chronicle]. Moscow: Ellis Lak, 2010. 832 p.
14. Rozanov, V.V. Sobranie sochineniy. Poslednie list'ya [Collected Works. Last Leaves]. Moscow: Respublika, 2000. 382 p.
