Научная статья на тему 'Мотивы и факторы антисуицидального барьера у мужчин, совершивших суицидальную попытку в условиях следственного изолятора'

Мотивы и факторы антисуицидального барьера у мужчин, совершивших суицидальную попытку в условиях следственного изолятора Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

CC BY
503
109
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Журнал
Суицидология
Ключевые слова
СУИЦИД / СУИЦИДАЛЬНАЯ ПОПЫТКА / МОТИВЫ / ФАКТОРЫ АНТИСУИЦИДАЛЬНОГО БАРЬЕРА / ПЕНИТЕНЦИАРНАЯ СИСТЕМА / СЛЕДСТВЕННО-АРЕСТОВАННЫЕ / МУЖЧИНЫ / SUICIDE / SUICIDE ATTEMPT / MOTIVES / FACTORS ANTISUICIDAL BARRIER / PRISON SYSTEM / MEN

Аннотация научной статьи по психологическим наукам, автор научной работы — Кузнецов Павел Владимирович

Обследованы 100 мужчин после совершения суицидальной попытки в условиях следственного изолятора (средний возраст 39,5±1,7 лет). Показано, что ведущие мотивы суицидального поведения в этой группе формируются преимущественно в структуре депрессивных переживаний, и большинстве случаев обусловлены ситуацией привлечения к уголовной ответственности и условиями заключения под стражу. Вследствие высокой психо-социальной дезадаптации у 61,0% обследуемых наблюдается деструкция естественных факторов антисуицидального барьера. Определённую значимость в ситуации заключения сохраняют лишь религиозные представления (23,0%) и семья (16,0%). Автором делается вывод о том, что в целях снижения суицидальной готовности и профилактики самоубийств среди данного контингента целесообразно проведение коррекционной работы, направленной, помимо собственно депрессивных переживаний, на системное восстановление и/или актуализацию факторов антисуицидального барьера с приоритетом на категории: референтная группа, семья, религия и др.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The motives and factors anticuicidal barrier men who committed suicide attempt in the pretrial detention centre

Surveyed 100 men after making suicidal attempts in the pretrial detention centre (mean age of 39,5±1,7 years). It is shown that the leading theme of suicidal behavior in this group are mainly formed in the structure of the depressive experiences, and most cases due to the situation of the criminal prosecution and imprisonment. Due to the high psycho-social maladjustment at 61,0% of subjects observed the destruction of natural factors antisuicidal barrier. Some importance in situations of imprisonment retain religion (23,0%) and family (16,0%). The author draws a conclusion about the need for remedial work, in addition to the depressive experiences on the system restore and/or update factors antisuicidal barrier with priority on categories: reference group, family, religion, etc.

Текст научной работы на тему «Мотивы и факторы антисуицидального барьера у мужчин, совершивших суицидальную попытку в условиях следственного изолятора»

УДК: 616.89-008.44

МОТИВЫ И ФАКТОРЫ АНТИСУИЦИДАЛЬНОГО БАРЬЕРА У МУЖЧИН, СОВЕРШИВШИХ СУИЦИДАЛЬНУЮ ПОПЫТКУ В УСЛОВИЯХ СЛЕДСТВЕННОГО ИЗОЛЯТОРА

П.В. Кузнецов

ГБУЗ ТО «Тюменская областная клиническая психиатрическая больница», г. Тюмень, Россия

Контактная информация:

Кузнецов Павел Владимирович - врач-психиатр ГБУЗ ТО «Тюменская областная клиническая психиатрическая больница». Адрес: 625530 Тюменский р-н, р.п. Винзили, ул. Сосновая, д. 19. Телефон: (3452) 50-70-99, е-mail: [email protected]

Обследованы 100 мужчин после совершения суицидальной попытки в условиях следственного изолятора (средний возраст - 39,5±1,7 лет). Показано, что ведущие мотивы суицидального поведения в этой группе формируются преимущественно в структуре депрессивных переживаний, и большинстве случаев обусловлены ситуацией привлечения к уголовной ответственности и условиями заключения под стражу. Вследствие высокой психо-социальной дезадаптации у 61,0% обследуемых наблюдается деструкция естественных факторов антисуицидального барьера. Определённую значимость в ситуации заключения сохраняют лишь религиозные представления (23,0%) и семья (16,0%). Автором делается вывод о том, что в целях снижения суицидальной готовности и профилактики самоубийств среди данного контингента целесообразно проведение коррекцион-ной работы, направленной, помимо собственно депрессивных переживаний, на системное восстановление и/или актуализацию факторов антисуицидального барьера с приоритетом на категории: референтная группа, семья, религия и др.

Ключевые слова: суицид, суицидальная попытка, мотивы, факторы антисуицидального барьера, пенитенциарная система, следственно-арестованные, мужчины.

В последние годы в России отмечается устойчивая тенденция снижения уровня преступности и числа заключенных, что, несомненно, является отражением улучшения социально-экономической ситуации в стране в целом. Несмотря на это количество лиц, пребывающих в условиях социальной изоляции, остается значительным. Среди них традиционно преобладают мужчины (соотношение мужчин и женщин - 5,5 : 1), в возрастных категориях 18-24 и 30-49 лет [17].

Заключение под стражу относится к одним из наиболее тяжелых психотравмирующих факторов, определяющих развитие у многих людей различных психофизиологических реакций, оцениваемых как «пенитенциарный стресс» [18, 20]. Наиболее травматичным считается период содержания в следственном изоляторе, когда происходит ломка привычного жизненного стереотипа, образа жизни, крушение планов. У многих подследственных в этот период наблюдаются признаки угнетённости, подавленности, безнадежности, обречённости, тоски по дому, родным и близким, чувство вины перед ними, неверие в свои силы, в том числе в возможность снова обрести прежний

статус. Это нередко ведет к аффективным реакциям с возбуждением, напряженным отношением к окружающим, раздражительностью, нетерпимостью, повышенной ранимостью, обидчивостью и завышенной реактивностью. Расширяется спектр возможных конфликтных ситуаций [13, 15, 22]. Особенно уязвимы в отношении неблагоприятных воздействий в условиях изоляции лица с психической патологией, частота которых значительно превышает среднепопуляционные [1, 3, 18].

Одним из результатов действия пенитенциарного стресса у лиц, лишенных свободы, является повышение частоты развития агрессивного поведения, направленного как во вне (как правило, на окружающих, в том числе сотрудников исправительного учреждения), так и на себя, крайним проявлением которого является самоубийство [3, 4, 21].

Несмотря на комплексные меры профилактики, проводимые в последние годы, отмечается рост числа самоубийств в системе ФСИН. В расчете на 100000 подозреваемых, обвиняемых, осужденных уровень суицидов в 2009 г. составил 49, в 2010 г. - 56, в 2011 г. -52, в 2012 г. - 66 [Цит. по 5], что значительно

превышает показатель в среднем по стране в аналогичные периоды.

Уровень суицидальной смертности является важным демографическим индикатором, однако для разработки дифференцированной профилактической работы важны и другие показатели, отражающие суицидальную активность контингентов: частота самоповреждений, суицидальных попыток и др., данные о которых в доступной литературе неоднозначны. Так, по наблюдениям В.Л. Дресвянникова и А.И. Простякова [7], у лиц с верифицированным нарушением адаптации, находящихся в судебной или судебно-медицинской ситуации, агрессивные проявления регистрируются в 53,1%, а суицидальные тенденции - в 40,6% случаев. В исследованиях А.М. Сысоева [20] показано, что частота самоповреждений в исследуемом контингенте может достигать 19%. Зарубежные авторы [25] приводят более высокие показатели - до 37%.

По оценкам М.Г. Кузнецовой и Е.Н. Фоменко [12] в следственных изоляторах УФСИН России по г. Москве в 2009 г. в общей структуре деструктивных форм поведения заключенных под стражу (n=175) преобладали членовредительства и самоповреждения (68,0%). Значительно реже регистрировались отказы от приема пищи и голодовки (11,4%), групповые конфликты с сокамерниками (8,6%). Доля суицидальных попыток составила 6,9%, завершенных суицидов - 5,1%.

При анализе этих данных обращает внимание довольно низкий процент суицидальных попыток и их соотношение к числу завершенных суицидов (в общей популяции - от 8 до 15 к 1). Вполне логично допустить, что такая статистика связана с достаточно тонкой гранью между отдельными формами деструктивного поведения и отнесением суицидальных действий к категории членовредительства и самоповреждений. Это указывает на необходимость комплексной дифференциальной диагностики, и, в частности, более глубокого анализа мотивов и конечной цели аутоагрессивного поведения, так как выделение группы потенциально суицидоопасного контингента и привлечение целенаправленных мер профилактики может снизить показатели суицидальной летальности.

Основными пенитенциарными причинами аутоагрессивной активности лиц, содержащихся под стражей, являются: конфликт с представителями администрации исправительного

учреждения (реакция на законные требования, факты притеснения); конфликт с другими осужденными (физическое, психическое насилие, принуждение к вступлению в гомосексуальную связь, долги), приобретение авторитета в глазах других подследственных (осужденных), раскаяние в содеянном, отсутствие жизненной перспективы после отбывания наказания, несогласие с приговором суда [6, 11, 19].

Помимо этого к ведущим предикторам самоповреждающего поведения относят депрессию и чувство безнадежности. В частности, S. Brown [24] показано, что заключенные с более высокой степенью одиночества проявляют более высокий уровень депрессии, безнадежности и индикаторов суицидального поведения, что в целом согласуется с данными других авторов [3, 14, 16, 23].

С другой стороны, для сохранения адекватного уровня адаптации к стрессовым пенитенциарным факторам, а так же способности противостоять их просуицидальному влиянию, необходима сохранность целого ряда психосоциальных категорий, среди которых важное место традиционно занимают личностные, духовные ценности, семья, близкие и др. [2. 8].

Таким образом, несмотря на имеющиеся исследования в этой области, изучение суицидальной активности заключенных является важной медико-социальной задачей, требующей анализа самых различных аспектов этой проблемы. Одним из таких направлений является анализ мотивов и факторов антисуицидального барьера исследуемого контингента.

Цель исследования: оценка мотивов и факторов антисуицидального барьера у мужчин, совершивших суицидальную попытку в условиях следственного изолятора.

Материали и методы.

Основную группу исследования составили 100 следственно-арестованных мужчин, совершивших суицидальную попытку. Возраст обследуемых - от 14 до 65 лет (средний -39,5±1,7 лет). Все мужчины в постсуицидальном периоде наблюдались в медицинской части СИЗО.

Включение в основную группу исследования проводилось при отнесении регистрируемых аутоагрессивных действий к покушениям на самоубийство. Оценивался характер, мотивы действий, наличие внешних признаков -вербальные проявления, суицидальные угрозы, шантаж и др. После анализа всего комплекса

данных исключались случаи, квалифицируемые нами как самоповреждение с неопределёнными намерениями («на спор», игра в карты и др.).

Группа сравнения включала 100 мужчин общей популяции, совершивших суицидальную попытку, в период проведения исследования не находящихся под стражей / следствием и не привлекаемых ранее к уголовной ответственности. Мужчины этой группы после совершенной суицидальной попытки наблюдались в амбула-торно-поликлиническом отделении и Центре суицидальной превенции ГБУЗ ТО «Тюменская областная клиническая психиатрическая больница».

Группа сравнения подбиралась с учетом критериев сопоставимости с основной группой исследования по полу, возрасту и виду суицидальных действий (попытка).

Методы исследования: клинический, кли-нико-психопатологический, статистические.

Результаты и их обсуждение.

Оценка реализованных покушений на самоубийство показала, что ведущим способом в обеих группах являлись самопорезы (табл. 1).

Таблица 1

Способы суицидальных попыток мужчин исследуемых групп

Способ суицидальной попытки Основная группа Группа сравнения

п % п %

Самопорезы, в том числе проникающие ранения 60 60,0 54 54,0

Проглатывание инородных тел 27 *27,0 1 1,0

Самоповешение 13 13,0 10 10,0

Самоотравление -- -- 23 23,0

Падение с высоты -- -- 9 9,0

Самострел -- -- 3 3,0

Итого: 100 100,0 100 100,0

Примечание: *различия достоверно значимы (р<0,05)

Частота повреждений целостности кожных покровов с суицидальной целью среди заключённых под стражу составила 60,0%. Из них в 43 случаях подследственные для нанесения поверхностных самопорезов использовали лезвие бритвы («мойку»), реже, проволоку (п=6) или осколки стекла (п=4). При этом раны локализовались не только на предплечьях, локтевых сгибах, но и наблюдались в области шеи

(п=13), реже - грудной клетки, живота (п=8). В 9 случаях повреждения включали две и более зон тела. У семи человек причинённые раны носили более глубокий, проникающий характер. С помощью «заточки» из ложки, вилки или гвоздя, в одном случае острым предметом, изготовленным из хлеба, обожжённым определённым образом, что сделало его твёрдым, как камень, заключенные наносили повреждения в области грудной клетки или живота.

В группе сравнения доля мужчин, сделавших выбор в пользу самопорезов, была так же высока - 54,0% (п=54). Однако в отличие от заключённых под стражу большинство использовали нож (п=32). В остальных случаях выбор останавливался на других колюще-режущих, преимущественно металлических предметах (лезвие бритвы, шило, стамеска, ручная пила и др.). В подавляющем большинстве случаев выбор средств суицидальной попытки этих лиц носил ситуационно обусловленный характер и определялся доступностью данного средства в настоящий момент.

На втором месте по частоте, регистрируемый у 27,0% заключённых, был приём с суицидальной целью инородных тел внутрь. В группе сравнения такой вариант носил скорее казуистический характер, и был отмечен у одного исследуемого. В структуре принимаемых внутрь инородных тел заключенными преобладало заглатывание шурупов-саморезов (п=12) и сапожных гвоздей (п=8). В двух случаях сочетание гвоздей и «скруток» из проволоки. Среди других инородных тел, принятых внутрь с суицидальной целью, были металлическая производственная стружка (п=3), осколки стекла лампочки накаливания (п=1) и мелкие кусочки лезвия бритвы (п=1).

Анализ этих случаев свидетельствовал о том, что заключенные достаточно тщательно готовили попытку, сохраняли использованные лезвия, накапливали шурупы и гвозди, надпиливая их. Шурупы предварительно выворачивались из строительного материала или стен помещений. Гвозди чаще добывались из обуви.

На третьем месте по частоте были попытки самоповешенья, регистрируемые у 13,0% подследственных и 10,0% мужчин группы сравнения. При этом, если последние для реализации суицида во всех случаях использовали бытовую веревку, то лица заключенные под стражу выбирали подручные средства: скрученный жгут из обрывков постельного белья (п=8),

ремень (п=3) или шнурки от обуви (п=2). Выбор такого способа суицида, не всегда характеризовался шантажностью. Семи мужчинам основной группы и шести группы сравнения спасти жизнь помогла вовремя оказаная помощь.

Другие способы суицидальных действий регистрировались лишь в группе сравнения: попытка самоотравления - 23,0%, падение с высоты - 9,0%, самострел - 3,0%. В основной группе подобных видов попыток не отмечалось.

Таким образом, результаты исследования показали, что среди заключённых под стражу, ведущими способами покушений на суицид являются самопорезы и проглатывание инородных тел. Такие предпочтения в большинстве случаев можно объяснить условиями режимного учреждения, а так же характером суицидальной активности - достоверным (Р<0,05) преобладанием среди следственно-арестованных шантажных форм суицидальной активности - 71,0% (группа сравнения -53,0%).

В ходе исследование было установлено, что суицидальное поведение у следственно-арестованных мужчин формировалось преимущественно на фоне депрессивных расстройств, синдромальная структура которых была представлена тревожно-депрессивным (50,0%), астено-депрессивным (11,0%) и апато-депрессивным (5,0%) симптомокомплексами. В 19,0% случаев суицидальная активность проявлялась на фоне истерических нарушений.

Квалификация психических нарушений в соответствие МКБ-10, коморбидных с психическими расстройствами показала, что у большей части исследуемых обеих групп (основная - 41,0%; сравнения - 57,0%) регистрировались расстройства адаптации (Б43). Для подавляющего большинства следственно-арестованных потенцирующим стрессовым фактором, безусловно, являлось заключение под стражу.

Категория Б32 - «Депрессивный эпизод» регистрировалась у 40,0% мужчин основной и 32,0% группы сравнения. При этом у большинства следственно-арестованных формирование психических нарушений на первых этапах определялось психогенными факторами, связанными с ситуацией заключения под стражу, условиями содержания. Однако в отличие от расстройств адаптации (Б43), где факторы пенитенциарного стресса обычно составляли ос-

нову переживаний обследуемых практически на всем протяжении пребывания в СИЗО, при депрессивном эпизоде характер представлений претерпевал изменения. Значимость внешних психогенных факторов постепенно уходила на второй план, замещаясь идеями о смысле жизни, наказания. Имеющаяся у многих вначале тревожная симптоматика постепенно регрессировала, оставляя место собственно депрессивным симптомам. Клинически регистрировалось снижение интересов, усиление утомляемости, истощаемость, нарастание ангедонии. Нередко эти заключенные указывали на навязчивые представления о своём пребывании в колонии, утрате здоровья. О том, что по выходу из колонии будут никому не нужны: «... жизнь пройдет мимо ...».

Данные оценки психического состояния и целенаправленного опроса показали, что признаки так называемого «пенитенциарного стресса» присутствовали у всех заключенных. И именно условия ограничения свободы в большинстве случаев выступали в качестве просуицидальных факторов. Основными среди мотивов были названы: участие в судебно-следственных действиях (75,0%); ломка жизненного стереотипа (60,0%); конфликты между обвиняемыми в условиях вынужденной скученности в камере (41,0%); ожидание наказания и страх перед ним (33,0%); представления о бесцельности дальнейшего существования (30,0%); утрата надежды на изменение к лучшему (19,0%) и др.

Проведенный анализ так же показал, что актуальность мотивов у следственно-арестованных может определяться сроками пребывания в СИЗО. Можно было выделить основные временные интервалы, в которых доминируют те или иные мотивы. Так в период до двух месяцев большинство мотивов суицидальной активности были обусловлены преимущественно участием в судебно - следственных действиях и собственно-депрессивными переживаниями, связанных с ограничением свободы. В сроки от двух до шести месяцев преобладали конфликты с другими обвиняемыми и недостаток информации от близких. Через 6 месяцев после пребывания в СИЗО повышалась роль ожидания наказания, защита своих прав и связанные с ними депрессивные переживания. В основной группе исследования в период до двух месяцев суицидальные попытки совершили 52,0% мужчин, с 2 до 6 ме-

сяцев - 27,0%, после 6 месяцев пребывания в СИЗО - 21,0%. Средний период в целом по группе составил 2,8±0,4 месяца.

К просуицидальным факторам можно отнести и тяжесть криминальных действий, за которые обследуемые привлекаются к уголовной ответственности, и ожидаемые длительные сроки наказаний. Так, за совершение особо тяжких преступлений (ст. 105, ст. 111, ст. 162, ст. 132 УК РФ), было привлечено - 68,0% подследственных; средней тяжести (ст. 161, ст. 318, ст. 117, ст. 228 УК РФ) - 18,0%, и за менее тяжкие (ст. 158, ст. 116, ст. 166, ст. 119 УК РФ) - лишь 14%. Из особо тяжких - за убийство (ст. 105 УК РФ) был привлечен 31,0% обследуемых; 14,0% - за насильственные действия сексуального характера (ст. 131, ст. 132 УК РФ); 9,0% - нанесение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ) и разбойное нападение (ст. 162 УК РФ). Таким образом, среди мужчин, совершивших суицидальную попытку, доля привлекаемых по более тяжелым статьям Уголовного кодекса наиболее высока.

У мужчин группы сравнения структура ведущих мотивов значительно отличалась. Преобладали переживания психо-социального и депрессивного спектра: конфликты в семье (94,0%); чувство одиночества и ненужности (73,0%); утрата надежды на изменение к лучшему (41,0%); представления о бесцельности дальнейшего существования (32,0%) и др.

При сравнении обеих групп обращало внимание, что в среди ведущих мотивов следственно-арестованных достоверно реже (р<0,001) указывалось чувство одиночества и ненужности лишь в 5,0% случаев, в то время, как у мужчин, находящихся на свободе, этот мотив преобладал - 73,0%. Такая на первый взгляд парадоксальная ситуация, вполне может быть объяснена следствием длительной и многокомпонентной психо-социальной дезадаптации, нарушением межличностных отношений с близкими, семьей, что в целом подтверждалось данными о дисгармоничности отношений и семейном положении, недостатке образования и др. у следственно-арестованных. В конечном итоге это могло привести к обесцениванию данного мотива в традиционном его понимании. Нередко у заключенных его может компенсировать формируемое в условиях пенитенциарной системы чувство принадлежности в определенной группе, масти и др.

Наблюдения за мужчинами так же показали, что отражением меньшей субъективной

значимости отношений, либо сознательно подавляемого желания общения с семьёй и близкими, может служить наличие и объем переписки. Проведенный нами анализ показал, что в среднем в течение 1 месяца на 100 заключенных приходится 11,0±1,4 писем близким, в то время как количество жалоб и требований, направленных ими в различные инстанции за тот же период было значительно больше -28,0±3,7. При этом близким в большинстве случаев писали лица с зависимыми и истерическими чертами личности. В вышестоящие инстанции направляли письма преимущественно мужчины с истерическими и эмоционально-неустойчивыми (возбудимыми) типами характера.

Отношения с близкими / семьей традиционно относятся к важным элементам психологической компенсации, в том числе ограничивающих суицидальную активность индивида, что позволяет их рассматривать в качестве ведущих факторов антисуицидального барьера [2, 8].

Проведенные исследования показали, что в острый постсуицидальный период 61,0% следственно-арестованных вообще отрицали наличие каких-либо сдерживающих факторов, в том числе страха смерти, негативное отношение к самоубийству в обществе и др. Лишь 23,0% указывали на роль религиозных представлений, а 16,0% - на значимость семьи и близких людей. Эти данные позволяют сделать вывод о выраженной деструкции естественных культу-рально обусловленных и психологически важных факторов антисуицидального барьера.

Обследование мужчин общей популяции выявило ещё большую частоту (74,0%) отрицания сдерживающих факторов, что может указывать на общий, и, вероятно, универсальный характер психологических процессов в остром постсуицидальном периоде. Обращал внимание, как и в группе следственно-арестованных, низкий показатель роли семьи и близких (14,0%), что можно согласовывалось с высоким удельным весом чувства одиночества и ненужности в структуре мотивов этих лиц. Эти данные подтверждали ведущую роль семейных факторов в суицидальной активности мужчин общей популяции.

Религиозные аспекты указывались в группе сравнения лишь в 5,0% случаев. Достоверно большая частота религиозных факторов (23,0%; р<0,01) в группе следственно - арестованных, вероятно, так же отражает ситуацию

социальной изоляции, ограничения возможности общения. Религия в этих условиях может оказывать значительный адаптивный эффект, тем более, что во многих учреждениях пенитенциарной системы открыты комнаты для отправления религиозных культов и храмы, работа которых поддерживается руководством. Среди обследованных 16,0% мужчин указали, что обратились к религии впервые именно после заключения и совершения суицидальной попытки в СИЗО, то есть целенаправленно актуализировали данный психологически важный компенсаторный механизм.

Полученные в ходе исследования данные указывают возможные направления психологической коррекции и профилактики суицидального поведения как у следственно-арестованных, так и мужчин общей популяции, что в целом согласуется с данными литературы [5, 9, 10]. Принципиально важным, на наш взгляд, являлся принцип факторной направленности, который определяет качественные и количественные изменения психотерапевтической помощи - ориентация и работа с преимущественным воздействием на ведущие мишени двух основных групп: негативные (факторы стресса) и позитивные (факторы компенсации и антисуицидального барьера).

Выводы.

1. Ведущие мотивы суицидального поведения следственно-арестованных формируются преимущественно в структуре депрессивных переживаний и в большинстве случав обусловлены ситуацией привлечения к уголовной ответственности и условиями заключения под стражу.

2. Вследствие высокой психо-социальной дезадаптации у 61,0% мужчин, совершивших суицидальную попытку в условиях следственного изолятора, наблюдается деструкция естественных факторов антисуицидального барьера. Определённую значимость в ситуации заключения сохраняют религиозные представления (23,0%) и семья (16,0%).

3. В целях снижения суицидальной готовности и профилактики самоубийств среди данного контингента целесообразно проведение коррекционной работы, направленной, помимо собственно депрессивных переживаний, на системное восстановление и/или актуализацию факторов антисуицидального барьера с приоритетом на категории: референтная группа, семья, религия и др.

Литература:

1. Ботти Д. Швейцария: две трети заключённых нуждаются в помощи психиатра // Ведомости уголовно-исполнительной системы. - 2011. -№ 11. - С. 33-35.

2. Вальздорф Е.В., Матвеева М.Г. Наличие семьи как сдерживающий фактор для возникновения правонарушений у суицидентов // Академический журнал Западной Сибири. - 2011. - № 2. -С. 14.

3. Вальздорф Е.В., Рожкова Н.Ю. Значимость использования экспериментально - психологических методов исследования для выявления личностных особенностей и приверженности подэкспертных к совершению аутоагрессивных актов // Тюменский медицинский журнал. -2014. - Том 16, № 3. - С. 5-8.

4. Губенкова Е.В. Юридико-психологические аспекты аутоагрессивного поведения осужденных в исправительных учреждениях РФ // Вестник АГТУ. - 2011. - № 1 - С. 51.

5. Дебольский М.Г., Матвеева И.А. Суицидальное поведение осужденных, подозреваемых и обвиняемых в местах лишения свободы // Журнал «Психология и право». - 2013. - № 3. - С. 1-10. Код доступа: www.psyandlaw.ru / ISSN-online: 2222-5196

6. Диденко А.В., Аксенов М.М. Особенности динамики социального статуса осужденных с расстройствами личности в процессе отбывания уголовных наказаний в местах лишения свободы // Тюменский медицинский журнал. -2011. - № 1. - С. 7-8.

7. Дресвянников В.Л., Простяков А.И. Динамические и феноменологические особенности пси-хогенно обусловленного реагирования // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. -2009. - № 2 (53). - С. 119-121.

8. Зотов П.Б. «Референтный человек» - в психотерапии суицидального поведения // Академический журнал Западной Сибири. - 2013. - Том 9, № 2. - С. 28-30.

9. Зотов П.Б., Уманский М.С. «Внешний ключ» -как элемент суицидальной динамики и объект психотерапии // Медицинская наука и образование Урала. - 2013. - № 3. - С. 160-161.

10. Корнетов Н.А. Мультиаспектная модель профилактики суицидов // Тюменский медицинский журнал. - 2013. - Том 15, № 1. - С. 11-12.

11. Кудрявцев И.А. Психологическое насилие и суицид // Тюменский медицинский журнал. -2014. - Том 16, № 1. - С. 8-9.

12. Кузнецова М.Г., Фоменко Е.Н. Особенности психологического сопровождения подозреваемых и обвиняемых, содержащихся од стажей // Ведомости уголовно-исполнительной системы. - 2012. - № 11. - С. 30-34.

13. Малкин Д.А. Психические расстройства у осужденных, требующие стационарного психиатрического лечения. Методические рекомендации. - Москва, 2011. - 22 с.

14. Мидько А.А. Чувство безнадёжности и личностная предиспозиция к суицидальному поведению // Академический журнал Западной Сибири. - 2012. - № 5. - С. 30-31.

15. Обросов И.Ф. Расстройства личности у осужденных в местах лишения свободы (клинико-динамический и медико-социальный аспекты): Автореф. дис. ... д-ра мед. наук. - М., 2004. -43 с.

16. Петушкова А.М. Аспекты психодиагностического прогнозирования аутоагрессивного поведения осужденных, подозреваемых, обвиняемых // Тюменский медицинский журнал. -2013. - Том 15, № 3. - С. 32-33.

17. Российский статистический ежегодник. 2012: Стат. сб. / Росстат. - Р76. - М., 2012. - С. 311316.

18. Семке А.В., Диденко А.В., Аксенов М.М. Адаптация осужденных с расстройствами личности в пенитенциарной среде: клинико-динамические и социально-психологические параллели // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2011. - № 4 (67). - С. 72-77.

19. Спадерова Н.Н., Зотов П.Б. Суицидальное поведение у подэкспертного, обвиняемого в совершении развратных действий в отношении несовершеннолетних // Медицинская наука и образование Урала. - 2013. - № 2. - С. 109-111.

20. Сысоев A.M. Психология аутоагрессивного поведения осужденных и его предупреждение: Автореф. дисс. ... докт. психол. наук. - Рязань, 2002. - 44 с.

21. Узлов Н.Д., Сайдали Е.А. От подавленной к аккумулированной агрессии: как осужденные к пожизненному лишению свободы оценивают свою агрессивность // Тюменский медицинский журнал. - 2014. - Том 16, № 1. - С. 47-49.

22. Шабанов В.Б., Кашинский М.Ю. Организационно-правовые проблемы противодействия су-

ицидальным и несуицидальным аутоагрессив-ным проявлениям осужденных в местах лишения свободы // Вестник Воронежского института МВД России. - 2012 - № 3. - С. 17-24.

23. Blasko B.L., Jeglic E.L., Malkin S. Suicide risk assessment in jails // J. Forens. Psychol. Pract. -2008. - Vol. 8, № 1. - Р. 67-76.

24. Brown S., Day A. The role of loneliness in prison suicide prevention and management // J. Offender Rehabil. - 2008. - Vol. 47, № 4. - Р. 433-449.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

25. Caponetti T., Caponetti R., Fierro A. Autolesion-ismo e syndrome ansioso-depressiva in pazienti afferent alla Medicina Protetta delFOspedale Sandro Pertini di Roma // Clin. Ter. - 2010. - Vol. 161, № 2. - Р. 139-141.

THE MOTIVES AND FACTORS ANTISUICIDAL BARRIER MEN WHO COMMITTED SUICIDE ATTEMPT IN THE PRETRIAL DETENTION CENTRE

P.V. Kuznetsov Tyumen Psychiatric Hospital, Russia

Surveyed 100 men after making suicidal attempts in the pretrial detention centre (mean age of 39,5±1,7 years). It is shown that the leading theme of suicidal behavior in this group are mainly formed in the structure of the depressive experiences, and most cases due to the situation of the criminal prosecution and imprisonment. Due to the high psycho-social maladjustment at 61,0% of subjects observed the destruction of natural factors an-tisuicidal barrier. Some importance in situations of imprisonment retain religion (23,0%) and family (16,0%). The author draws a conclusion about the need for remedial work, in addition to the depressive experiences on the system restore and/or update factors antisuicidal barrier with priority on categories: reference group, family, religion, etc.

Keywords: suicide, suicide attempt, motives, factors antisuicidal barrier, the prison system, men.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.