CC BY
0DOI: 10.31249/metodquarterly/02.02.07
Ходж Б.1
Мотивированные знаки как шарнирные понятия для понимания роли мотивированных знаков в семиотике Гюнтера Кресса
Аннотация. Во время моего последнего общения с Гюнтером Крессом мы обсуждали возможное сотрудничество. Он предложил тему мотивированных знаков. Это удивило меня, поскольку я считал, что эта тема была для нас обоих решенной. Мы едва успели начать обмениваться заметками и идеями, как он, к сожалению, ушел из жизни. В этой статье я рассматриваю то, что, по его словам, было его главной целью нашего сотрудничества: утвердить доктрину мотивированных знаков как основную предпосылку социальной семиотики, используя концепцию Витгенштейна о шарнире (hinge) для направления анализа, чтобы выйти за пределы бинарных оппозиций в трактовке мотивированных знаков в работах Кресса и Соссюра. Я использую мультимодальный анализ и как объект, и как инструмент анализа, чтобы доказать, что мотивированные знаки неизменно включены в семиозис и являются ключом как к теории, так и к практике. Это выявляет более сложного Соссюра, помогает устранить некоторые строгие, но непроверенные предположения об основных семиотических принципах и позволяет проводить более основательный анализ для социальной семиотики.
Ключевые слова: Гюнтер Кресс; мотивированные знаки; социальная семиотика; мультимодальность; Фердинанд де Соссюр; значение.
Для цитирования: Ходж Боб. Мотивированные знаки как шарнирные понятия для понимания роли мотивированных знаков в семиотике Гюнтера Кресса // МЕТОД : московский ежеквартальник трудов из обществоведческих дисциплин: ежеквартал. науч. изд. / под ред. М.В. Ильина ; ИНИОН РАН, центр перспект. методологий соц.-гуманит. исследований. - М., 2022. - Вып. 12. - Т. 2, № 2. - С. 97-117. - URL: http://www.doi.org/10.31249/metodquarterly/02.02.07
Эту статью побудил случай - мое последнее общение с Гюнтером Крессом, в ходе которого мы обсуждали свое возможное сотрудничество. Моя реакция на это побуждение (moment) была, конечно, глубоко личной.
1 Боб Ходж, почетный профессор Института культуры и общества Университета Западного Сиднея, e-mail: B.Hodge@westernsydney.edu.au © Ходж Б. 2022.
97
Однако данная тема неизбежно вылилась в законченную научную статью. В ней я рассматриваю важные как раз для академической аудитории исследовательские вопросы.
Гюнтер выдвинул тему мотивированных знаков. Это удивило меня, поскольку я считал, что эта тема для нас обоих решена [Hodge, Kress, 1988; Kress, 2010]. Позиция Кресса по этой теме казалась последовательной и ясной (unproblematic) на протяжении 30 лет. Почему же именно эта тема стала основной для нашего сотрудничества?
Мы едва успели начать обмениваться заметками и идеями, как он, к сожалению, ушел из жизни. В этой статье я опираюсь на его комментарии, сделанные в то время и в других работах, чтобы рассмотреть то, что, по его словам, было его главной целью, его «мотивом» для нашего сотрудничества: исследовать место мотивированных знаков в качестве основной предпосылки социальной семиотики.
Просматривая его работы, я обнаружил две закономерности. Были сильные заявления о мотивированных знаках, утверждающие их важность, обычно без развернутой аргументации. Также было много примеров глубокого анализа, в котором использовались мотивированные знаки без их обозначения как таковых. Благодаря проделанной работе, я сделал вывод, что он понимал разрыв между теоретическими предпосылками и практикой. Мне показалось, что он рассматривал этот разрыв как «незавершенное дело».
По мере продвижения вперед, я все больше понимал, что нет никакого «незавершенного дела», нет никакой нити, которую нужно найти, чтобы связать противоречия. Вместо этого мне нужен был новый способ объяснить эти противоречия, а не их устранение. Я нашел полезной концепцию философа Людвига Витгенштейна, идеи «шарнирных предложений» (hinge propositions) [Wittgenstein, 1969]. Далее я показываю ценность этой концепции как инструмента социальной семиотики, бесценной помощи для того, что я теперь считаю основным направлением социально-семиотического анализа.
У этой статьи есть еще одна цель и еще один мотивирующий принцип. Я считаю, что работа Кресса как теоретика менее важна, чем развивающаяся аналитическая практика, которую можно назвать социальным семиотическим или мультимодальным анализом, хотя резкое противопоставление этих двух направлений контрпродуктивно, поскольку теория обогащает (informs) практику, а практика - это то, что делает теорию достойной внимания.
Отсюда необычная форма этого обсуждения теоретических вопросов. Вместо изложения моих идей о мотивированных знаках, обобщающих (synthesizing) обсуждение теорий Кресса и других, я буду применять свою версию семиотического метода прежде всего к Крессу, поскольку он «делает теорию», а также к некоторым другим. Я стремлюсь объяснить и оправдать этот метод, применяя его к такому типу текста и проблемы, для
98
которых он обычно считается неподходящим. Я создаю небольшой, но все же разнообразный показательный корпус «делания теории» Крессом, выделяя примеры мультимодальности, и в частности мотивированных знаков, обычно используемых в социальной семиотической практике.
Анализ шарниров
Я начинаю с великого австро-британского философа Людвига Витгенштейна, занимавшегося «деланием теории», когда он создал идею «шарнира» (hinge) в поздней работе, адресованной коллегам-философам в весьма специальной области эпистемологии. Я беру метафору из этого контекста и использую ее эвристически, чтобы исследовать проблемы, с которыми сталкиваются все, кто занимается историей идей. В данном случае я рассматриваю Витгенштейна как необычайно проницательного наблюдателя процессов порождения социальных значений, см. также мое обсуждение в [Hodge, 2017, p. 127]. Я рассматриваю его как вклад в дисциплину, которая не существовала под таким названием, когда он думал и писал.
Витгенштейн писал:
(341) «Можно сказать, что вопросы, которые мы поднимаем, и наши сомнения (Zweifel, doubts), зависящие от того, что некоторые предложения (Sätze, propositions) освобождены от сомнений точно так, как шарниры, на которых те (jene, those) движутся 1.
(342) Иначе говоря, в логике нашего научного исследования некоторые вещи не подлежат сомнению на деле (in der Tat, in deed).
(343) Но дело вовсе не в том, что мы просто далеко не все можем исследовать (wir eben nicht alles untersuchen können, we just can't investigate everything) и по этой причине вынуждены довольствоваться предположениями (Annahme, assumption). Если мы хотим, чтобы дверь повернулась, шарниры должны остаться закрепленными (müssen die Angeln feststehen, hinges must stay put)» [Wittgenstein, 1969, p. 27].
Это понятие явно является метафорой. Как таковая, она является мотивированным знаком с целым рядом значений («возможностей», если воспользоваться термином Кресса). Для интерпретации метафор очень важно, чтобы они понимались как континуум, от более до менее «естест-
1 Под jene (теми) понимаются остальные предложения (Sätze). Такая трактовка jene в русском переводе М.С. Козловой и Ю.А. Асеева прямо разъясняется: «на которых держится движение остальных [предложений]» [Витгенштейн, 1994. С. 362]. В английском переводе [Wittgenstein, 1969, p. 44e] вполне обиходное слово das Sätz заменено на логический термин proposition, хотя в немецком оригинале [Wittgenstein, 1970] используется как обиходное слово das Sätz (201 раз), так и логический термин die Aussage (45 раз). Использованное в пункте 343 слово die Annahme (обыденный смысл «предположение», логический - «пресуппозиция») используется Витгенштейном не слишком часто, всего 12 раз. Здесь и далее перевод наш. - Прим. ред.
99
венных» и, наоборот, менее или более «произвольных», т.е. более индивидуально выбранных. Они также ограничены общими традиционными знаниями, в данном случае знаниями о европейской практике строительства.
Эта метафора также встроена в более крупную, неустановленную модель частей и целого, в которой в данном случае одна часть, шарнир, является частью более крупной системы, включающей двери и замки, а затем окружающую стену, обе части более крупной системы, состоящей из зданий с другими стенами и другими дверьми, а также окнами. Невидимым, но само собой разумеющимся является минимальный социальный мир, включающий пользователей дверей, некоторые из которых, как воображается, хотят пройти снаружи внутрь, другие - изнутри или снаружи и, наконец, некоторые другие, неясно представленные на изображении, которые не хотят, чтобы другие входили.
Затем образ применяется к чему-то вне образа, но структурированному так же. Это нечто - принятый за данность социальный мир интеллектуалов, философов, которые являются целевой аудиторией, и, возможно, других людей, которые могут захотеть пройти через метафорическую дверь, которую конструирует Витгенштейн, если они (произвольно) этого захотят. Это еще одна континуальная форма, которая повсеместно встречается в мире семиозиса и социального конструирования смысла. Круг тех, кто может соотнести себя с этим образом, широк и разнообразен.
Это первый пример в корпусе, который я создал для этой статьи. Его цель, как и в случае с другими примерами, которые я привожу, - создать естественный корпус примеров мультимодальных знаков, включая мотивированные знаки, обращая внимание на их роль в «делании теории». Помимо семиотического анализа, чтобы сделать выводы о практике, я также использую саму идею в остальной части статьи.
В данном случае используемый Витгенштейном образ помогает мне задуматься над важным моментом, на который я уже обратил внимание. В обычной семиотической практике существует множество гипотактических форм, которые рассматриваются как непроблематичные, многозвенные структуры, плавно переходящие от высших уровней к низшим. В случае Витгенштейна высшая категория глубоко проблематична. Если эта категория является шарниром, то, по его словам, она находится вне всех конфликтных дискурсов и рассуждений.
В рамках социально-семиотического анализа я отмечаю, что это предложение является социально расположенным, чем-то принятым всеми враждующими сторонами, а не универсально истинным. Далее я использую эту идею, чтобы попытаться объяснить то, что я считал основной проблемой как внутри Кресса и Соссюра, так и между ними: видеть в нем шарнир, а не запертую дверь.
100
Мотивированные знаки на практике
На этом этапе было бы обычным определить «мотивированные знаки» и «мультимодальный анализ». В соответствии с моими методологическими соображениями я откладываю этот этап и вместо этого начинаю с демонстративного определения, в котором мое понимание и понимание Кресса вырастают из анализа.
Я начинаю с текста, с которого начал он сам, открывая книгу «Мультимодальность» [Kress, 2010]. Можно предположить, что в данном случае это действие было значимым, мотивированным знаком, означающим, что этот текст о теории: в данном случае о мультимодальности -главной теме этой книги.
Этой роли анализа в создании теории он придерживался с первых дней своей работы в качестве «критического лингвиста». Эти конкретные тексты гарантировали, что мы занимаемся проблемами реальных людей, вытекающими из их обстоятельств. Они всегда включали материал о мотивах.
Этот процесс никогда не происходил в вакууме. Он всегда начинался с идей и вопросов. В данном случае моим триггером или фокусом стала концепция «мотивированных знаков», разработанная Фердинандом де Соссюром, отцом-основателем семиологии [Saussure, 1983]. До того как «мотивация» стала специализированным термином в семиотике и лингвистике, это было повседневное английское и французское слово: причина или причины вести себя или действовать определенным образом.
Кресс предлагает определение, которое я использую для обозначения его теоретической позиции: «Знаки - это мотивированные соединения формы и значения» [Kress, 2010, p. 10]. Это более узкое определение, чем общее значение во французском и английском языках, и понимается как заимствованное у Соссюра [Saussure, 1983]. В английском языке принцип Соссюра звучит так: «Языковой знак произволен». Ниже я также рассматриваю французский оригинал.
Я обрамляю этот термин еще двумя терминами, которые противопоставляются «мотивированному», как часть пакета: «произвольный», предпочитаемый термин Соссюра, означающий «случайный», и «конвенциональный», чаще используемый термин Кресса, обозначающий «установленный соглашением». Я рассматриваю отношения между этим набором терминов в рамках «мультимодальности», поскольку их связь с этим ключевым термином очень важна.
Мое обсуждение вопросов начинается, как и у Кресса, с мультимо-дального текста, в моем случае с копии страницы, сделанной моим фотоаппаратом (рис. 1).
101
Where meaning is the issue
Multimodality.- simple, really
On my way to work the bus gets held up before a large intersection, even quite early in the morning. Sitting on the top deck, my eye is drawn to a sign, high up on the waN opposite; it shows how to get into the car park of a supermarket. It is not a complicated sign by any means, nothing unusual about it really. But I have puzzled about it: how does it work? Above all, how does it work here? It is about 150 metres before this complicated intersection. Drivers have to keep their eye on the traffic- there's no time for leisurely perusai. Of course, my academic interest in the sign lies in its joint use of image and writing. And so, one morning, when the bus is held up i\ the right spot, I take a photo on my mobile phone, as one does (Figure 1 1 >.
If writing alone had been used, would this sign work? I don't think it ciuls: is too little time to take it in. A little later inthe day, if shoppers tried to i -¿ic.'t- .t-the intersection would clog up. With writing alone, the message would, q.i'te sim( be too complex. Using three modes in the one sign - writing and image atri e well - has real benefits. Each mode does a specific thing: image showswhat tti.n toe long to read, and writing names what would be difficult to show. Colour is u d to highlight specific aspects of the overall message. Without that division of sen;otic labour, the sign, quite simply, would not work. Writing names and image shows, while colour frames and highlights; each to maximum effect and benefit.
If writing by itself would not work, could the sign work with image alone? Well, just possibly, maybe, Writing and image and colour lend themselves to doing different kinds of semiotic work; each has its distinct potentials for meaning - and, in this case, image may just have the edge over writing. And that, in a nutshell - and, in a way, as simple as that - is the argument for taking 'multimodality' as the normal state of human communication.
Except that, just across the road, on the other side, there is another supermarket. It too has a sign, on its side, just as high up; it shows its customers how to get into its car park. Figure 1.2 is a photo of this other sign. The sign is different: not different In the modes used but in how the modes are used. Colour is different, lines are differently drawn; the sign has a distinctly different aesthetic. Multimodality can tell us what modes are used; it cannot tell us about this difference in style; it has no means to tell us what that difference might mean. What is the difference in colour about or
Рис. 1. Страница 1 Кресса
Я начинаю обсуждение со ссылки на «содержание», передаваемое вербальными значениями, как оно передается через языковые знаки. Это
102
делает важный вывод о мультимодальном анализе, что он не похож на мономодальный лингвистический анализ, который отвергает все другие модусы (modes). Напротив, он включает значения в лингвистическом модусе, поскольку они взаимодействуют с другими модусами в сложных паттернах, которые в конечном итоге дают больше смысла в том, как даже эти значения работают в социальной практике.
Я начну со сцены, которую он набросал в своих вступительных предложениях:
«(2) По моей дороге на работу даже довольно рано утром автобус замедляется перед большим перекрестком. С верхнего этажа автобуса мой взгляд привлекает высоковисящая вывеска на противоположной стене» [Kress, 2010, p. 1].
Эта история вряд ли кажется «теоретической». Она рисует ясную картину. Незаявленным является один мотивированный признак. Он стоит на первом месте. В разных культурах «первенство» имеет множество значений, но в английском, как и во многих других языках, оно означает «важно». Эта важность нуждается в поддержке со стороны конвенций, чтобы обозначить, как она важна и почему.
В данном контексте обычный ответ на этот вопрос подразумевал бы обращение к «контексту», ключевому термину для социального анализа, который часто противопоставляется «тексту». Можно понять, что Кресс мотивируется этой важной парой терминов, подразумевая первичность «контекста» в начале анализа «текста».
В этом аргументе становится важным, что Кресс использует дополнительные мотивированные знаки, чтобы расширить и обогатить роль значений. Например, кажущееся повседневным описание полно мотивированных знаков о производителе этого анализа и создателях знака, образцовый анализ которого он собирается дать. Например, он ездит на работу на автобусе (обычный работник, приезжающий на работу, как и многие его читатели, «повседневный» семиотик - хотя также и профессиональный семиотик). Все эти знаки мотивированы, а также поддерживаются конвенцией. Все они обладают более чем одной возможностью, потенциальным значением.
Он раскрывает сложность семиотической роли контекста через другие мотивированные знаки. Например, он проезжает мимо слишком быстро и находится на неправильной высоте. Это говорит ему о том, что этот знак был создан не для него и не для пассажиров автобуса. Его интерпретация опирается на эти и другие знаки, а также на его общие знания о ближайшем окружении. В значительной степени с помощью этих средств он включает важный аспект теории контекста как объекта социального семиозиса. Аспекты контекста влияют на смысл каждого текста. Поскольку существует множество соответствующих контекстов, они будут порождать разнообразные значения.
103
Кресс не открыл важность «контекста». Это важный термин в лингвистике и семиотике, важный в работе Халлидея, свободно, хотя и не технически, используемый в работе Кресса и значительно отсутствующий в работе Хомского. Напротив, вклад Кресса в эту дискуссию опирается на его важность, установленную этими и многими другими авторами. Он делает ее более доступной для исследования благодаря вкладу мотивированных знаков.
Микромотивированные признаки
Я утверждаю, что совместная работа Кресса и Тео Ван Левена над макетом и композицией была частью прорыва в социальной семиотике, который, помимо прочего, включал в себя радикально новую теорию мотивированных знаков. Я снова иллюстрирую и обосновываю этот тезис с помощью анализа. Эта работа была начата в «Чтении изображений» [Kress, Van Leeuwen, 1996] и вылилась в авторитетную статью [Kress, Van Leeuwen, 1998], в которой они проанализировали композицию газет. Этот проект продолжился в последнем издании [Kress, Van Leeuwen, 2021].
Я начинаю с первого предложения в тексте на рисунке.
(3) '1. Смысл - это как раз проблема' (Meaning is the issue).
Вокруг этого текста сгруппировано множество особенностей формата. Он самый большой по размеру, выделен жирным шрифтом, находится выше на странице и окружен пробелом. Порядок также является признаком. Это первое предложение. Но порядок также обозначается другой модальностью. К нему прикреплена цифра 1 - другой модальности, но с тем же сообщением. Еще одним мотивированным признаком важности является повторение этого предложения в качестве бегущего заголовка на всех остальных правых страницах главы.
Сходятся по меньшей мере шесть признаков. Каждый из них имеет одно сходное значение, что-то вроде «важно». Большинство из этих знаковых систем существенно используется в непосредственно следующем тексте. Мультимодальность «подзаголовка»: простой действительно выделен жирным шрифтом, поэтому важен, но более мелким шрифтом, чем основной заголовок, выше, чем следующий текст, окружен пространством, но меньшим, чем для основного заголовка: менее важен, чем основной заголовок, более важен, чем основной текст.
Когда я называю эти «знаки» коллегам-семиотикам, то часто получаю негативную реакцию: мол, это не совсем знаки. Это сопоставляется с интернализированной соссюровской моделью знака, согласно которой он является картиноподобной сущностью такого же размера, как слово или изображение. Для меня такая реакция является показателем того, насколько революционна эта новая версия знаков. Рассматривая его как фундаментальный семиотический процесс, эта концепция позволяет провести
104
мощный и детальный анализ того, как эти особенности работают в важных семиотических процессах.
Таким образом, рассматривая это как обычный оперант над знаками, мы можем увидеть, как шесть знаков, казалось, усиливали друг друга в первом случае, здесь же они создают более тонкое значение из более сложных отношений между знаками. Формат основного текста несет смысл за счет отсутствия этих знаков, т.е. он более повседневный, менее важный, чем любой из заголовков.
Как знаки эти признаки не отображаются непосредственно на строго лингвистические знаки, т.е. слова. В первом случае они относятся к целому предложению, во втором - к аберрантному предложению, в третьем -ко многим предложениям и абзацам. Они явно являются частью семиотического кода, определяющего значения в режиме печати, но для этого они не используют слова как таковые.
Все они формируют текст и его смыслы, а не обеспечивают то, что можно назвать «содержанием», то, что традиционно понимается как «смысл»: т.е. теорию или понимание смысла Кресса в данном случае. В моем анализе все они имеют общее значение, которое можно перефразировать в вербальном коде как «это важно или нет». Поскольку их по меньшей мере шесть, мы могли бы рассматривать это как огромную избыточность, шесть знаков с одним значением. Но если мы посмотрим на любой из них, например первенство или порядок, то увидим, что каждый из них имеет множество значений.
Я называю это принципом множественности. Формально я выражаюсь следующим образом: в семиотических системах каждое означаемое или значение может быть выражено через более чем одним означающим, и каждое означающее может вносить вклад в более чем одно означаемое.
Формирование смысла
В предыдущем разделе я утверждал, что композиционные и типографские знаки Кресса и Ван Левена стали прорывом для мультимодаль-ной семиотики. В этом разделе я рассматриваю проблему того, что они были слишком новаторскими для своего собственного блага. Они не только определили новый вид и уровень означающего, но и связали этот новый набор знаков со значениями и функциями, которые не были хорошо поняты или приняты. Эти значения могут быть отражены в термине «модальность».
Этот термин был ключевым для Кресса и меня, начиная с этапа критической лингвистики [Language and control, 1979], и получил дальнейшее развитие в «Социальной семиотике» [Hodge, Kress, 1988]. Это понятие было вдохновлено основополагающей работой Халлидея по грамматике [Halliday, 1970] о группе слов и морфем, называемых «модальными вспо-
105
могательными средствами», такими как «мог бы» (may) и «может» (can). Халлидей взял этот термин из традиционной лингвистики, чья долгая и сложная история хорошо описана Ван Дер Ауверой и Агиларом [Van der Auwera, Aguilar, 2016].
В рассмотренном нами примере есть ряд паттернов в их мотивированных значениях и функциях. Они помогают сформировать аргументацию текста. Это наиболее очевидно в случае с числами как у Кресса, так и у Витгенштейна. Они также отслеживают социальные отношения, установленные в тексте и для текста. Наконец, они формируют его как связный и социально адекватный текст.
Не случайно эта схема отражает теорию функций Халлидея, которую он назвал идеационной, межличностной и текстовой. Кресс, Ван Ле-вен и я - все знали эту разновидность теории, настолько повлиявшую на всех нас, что ее можно считать частью потенциального смысла соответствующих частей соответствующих теорий.
Однако в этом и других подобных случаях нельзя считать, что позднее употребление означало согласие. В данном случае мы с Крессом не согласились с решением Халлидея разделить модальность на две линии -заботу о значении текстов (идеационная функция) и заботу о социальных функциях (межличностная функция). Вместо этого нам показалось более адекватным включить текстовую функцию и рассматривать ее как интеграцию всех трех функций.
Однако в последней работе Кресса «модальность» была официально отменена и заменена на «валидность» [Kress, Van Leeuwen, 2021]. Почему? Я не претендую на знание того, что он или Ван Левен действительно думали, но у него могло быть по крайней мере две веские причины. Первая - возможность путаницы с «мультимодальностью» как удачным фирменным названием его проекта, в котором «модальность» использовалась в другом смысле. Другой причиной была непрозрачность оригинального термина, который имел специализированное и спорное использование в лингвистике. Он не был доступным термином для обозначения этой ключевой идеи.
В последнем издании «Читая образы» [Kress, Van Leeuwen, 2021]1 Кресс и Ван Левен объяснили свой выбор «валидности». Этот термин удачно поставил важнейший вопрос о продолжающейся битве за реальность вновь в центре социальной семиотики и мультимодальности. Он оспаривает доктрину релятивизма и исключение «реальности» из семиотики, связанное с постструктуралистами, такими как Деррида [Derrida, 1988], которые использовали авторитет Соссюра, чтобы утверждать, что «вне текста ничего нет».
Эта битва настолько важна, что ей нужны четкие термины, и «валид-ность» выполняет эту функцию. Но за понятием, которое мы с Крессом на-
1 См. публикуемый в нынешнем выпуске МЕТОДа обзор этого издания.
106
звали «модальностью», скрывается более сложная идея, которая не должна быть потеряна из-за проблем с этим словом. Здесь я ссылаюсь на другого теоретика, Грегори Бейтсона, представителя другой дисциплины (психологии, антропологии), известного и Халлидею, и Крессу. Бейтсон [Bateson, 1972] предложил модель коммуникации, которая оказалась семиотикой под другим названием. Он выделил важнейший кибернетический механизм, названный им «петлей метакоммуникации» (metacommunication loop), который модерирует основные сообщения по трем параметрам: по реальности или истине; по межличностным отношениям; по согласованности сообщений.
Работа Бейтсона настолько важна и рассматривает этот аспект языка гораздо лучше, чем работы любого лингвиста или семиотика своего времени, что ее должны внимательно и с уважением читать все лингвисты и семиотики. И, возможно, его работа дает столь необходимый недостающий термин для этого семиотического измерения: мета. Традиция Бейтсона сходится с цифровым термином «метаданные» и другими традициями, чтобы сделать его кандидатом на обозначение этого нового, очень сложного означаемого.
Термины трехсторонней структуры функций Халлидея могут быть переформулированы в соответствии с моделью Бейтсона и применены к сетям, возникшим в результате нашего анализа того, что Халлидей назвал «модальностью». Я описываю этот сложный принцип следующим образом: все семиотические системы содержат набор знаков, которые характерным образом действуют на другие знаки, чтобы контролировать три ключевых аспекта смысла, действующего через них; их отношение к реальности, социальные отношения, в которые они встроены, и их роль в построении функционирующих текстов.
Я применяю этот принцип для интерпретации смысловых процессов в примере Кресса. Я сосредоточусь на небольшом фрагменте из первичного источника данных, рис. 1.
(4) 1. Если речь идет о смысле (Where meaning is the issue). Мультимодальность: это просто, правда (Multimodality: simple, really).
При беглом взгляде первый пункт покажется знакомым объектом для «нормальной» лингвистики и философии. Его значение кажется беспроблемным, и его можно перефразировать как «значение важно». Второй вводит первое нарушение в кажущуюся простоту смысла. Его можно перефразировать как «мультимодальность проста», но эта простота осложняется наречием со смыслом «действительно» (really).
На первый взгляд, это наречие выглядит как маркер достоверности / модальности, который усиливает основное предложение, ничего не добавляя к его содержанию. Однако в данном контексте оно практически отрицает прилагательное. Кресс утверждает, что мультимодальность проста, подразумевая при этом, что он знает, что его читатели не сочтут ее таковой. Эта интерпретация опирается на мотивированные знаки. Фраза распознается как перевод из устной формы в письменную, интерпретируемый
107
как ответ Кресса на первоначальную реакцию сомнения читателей-студентов: «Действительно?» «Да, действительно».
Запятая после «просто» играет незначительную, но важную роль в том, как интерпретируется фраза и как она соотносится с реальностью, ее «достоверностью» (validity). Запятая - это знак в письменном коде, сохранившийся в печатном коде, означающий паузу в речи. Оба мотивированных знака означают перерыв в потоке коммуникации и имеют ряд значений.
Лингвисты признают два вида значения. Словарный запас обычно делится на две категории: слова содержания, такие как «смысл», которые несут значение, и другие слова, такие как «the», которые часто называют «функциональными словами». Из пяти слов в первом предложении только два являются «словами содержания». Остальные три выполняют функцию модальности / достоверности. Они либо не имеют значения, либо имеют такое значение, которое трудно зафиксировать.
Так, «где», похоже, относится к месту, хотя и не говорит о том, что это за место. Но если мы посмотрим на предложение и попытаемся вычленить значение места, то станет ясно, что речь идет не о реальном месте. Это скорее логическая категория, ограничивающая рамки основного предложения, эквивалентная словам: «Это предложение относится только к некоторым случаям». Это логическое предложение основано / мотивировано пространственной метафорой, используемой для представления логических отношений.
The - это типичный и важный вид знака в наборе знаков модальности / достоверности. Я спрашиваю: Что такое «the»? Как он выглядит? Отсутствие ответа показывает, что у него нет содержания-значения. Однако для Пирса это индексальный знак, указывающий на реальность, которая является его содержанием, а акт указания сам по себе является мотивированным знаком, в данном случае означающим срочность Кресса.
Каким бы бессмысленным оно ни казалось, the явно что-то делает. Только на этой странице его можно встретить в 25 случаях по сравнению с 3 случаями основного слова для обозначения смысла - meaning. Это типичное соотношение для письменного английского языка, где слова из этой категории обычно входят в число 10 наиболее частотных слов в тексте.
Но что означает этот факт сам по себе? Я перехожу от анализа текста Кресса к анализу общих способов его анализа. Этот вопрос напрямую касается распространенного раскола в семиотике между «количественными» подходами, которые якобы занимаются подсчетом вещей без какого-либо интереса к значениям, и «качественными» подходами, которые обычно исследуют значения без подсчета вещей. Но, как настаивал Пирс, математика полна мотивированных знаков.
«Meaning» встречается 3 раза на этой странице, больше, чем любое другое слово содержания. «Meaning» имеет 37 записей в индексе по сравнению с 21 для «мультимодальности». У «коммуникации» их 22, что немного больше, чем у «мультимодальности», но меньше, чем у «meaning».
108
Только у «mode» больше позиций, 54, чем у «meaning». Но «meaning» впервые перечислено на странице 51, и в нем нет определения. Фактически Кресс нигде не дает определения «meaning» или «мультимодальности» в книге, которая претендует на то, чтобы быть посвященной второму, и в которой первое является «главным» вопросом.
Все эти значения вытекают из мотивированных знаков. Они могут показаться запутанно разнообразными, ничего не доказывающими. Но все они являются частью сложной оценки основных значений, «meaning» и «мультимодальности». Отсутствие определения может означать, что Кресс считает определения трудными в данном случае или, возможно, в более общем смысле. Однако частое использование им этого термина говорит о противоположном смысле - о том, что его легко понять и использовать. В данном случае мультимодальный анализ не вносит очевидного вклада в содержание, но мотивированные знаки дают жизненно важное свидетельство того, что этот теоретик думал о своей теме. Смысл и мультимодальность одновременно просты и не просты, и оба связаны с проблемой, которая имеет первостепенное значение, но не поддается простому решению.
Мультимодальный анализ Соссюра
В этом разделе я продолжаю свой эксперимент, включив мультимо-дальный анализ мотивированных знаков для анализа теории, одновременно накапливая более богатый набор примеров мотивированных знаков. Я использую его, чтобы вернуться к своей задаче - проверить сильную форму очевидной позиции Кресса, что «знаки являются мотивированными соединениями формы и значения» [Kress, 2010, p. 10].
Эта формулировка поднимает проблему Соссюра, которому Кресс намеренно вторит. Она иллюстрирует другой вид мотивированных знаков -тех, которые производятся тем, что в теории литературы называется «интертекстуальностью». Интертекстуальность относится к продуктивному набору мотивированных знаков во всех формах семиозиса, вербальных и невербальных, литературных и нелитературных. Кресс знал, что слово «мотивированный» происходит от Соссюра, и знал, что его читатели будут это знать. Его значение включает отрицание утверждения Соссюра о том, что все знаки, вербальные или нет, мотивированы.
Кресс выбирает Соссюра в качестве точки отсчета - это еще один мотивированный знак. Халлидей отметил, что «текст - это смысл, а смысл -это выбор» [Halliday, 1978, p. 137]. Это резонансное утверждение может быть интегрировано в мультимодальный анализ смысла, основанный на теории мотивированных знаков. Ван Левен [Van Leeuwen, 2008] указал на идеологическую двусмысленность «выбора» у Халлидея и в других работах, но эта двусмысленность делает его еще более аналитически продук-
109
тивным. Ван Левен спрашивает: «Выбор - это хорошо или плохо?» [Van Leeuwen, 2008, p. 40]. Если выбор - это всегда мотивированное значение, то ограничения или отсутствие выбора всегда значимы во всех социальных семиотических системах.
Я применяю эту идею к паре, Соссюру и Пирсу, которых часто называют «отцами-основателями» семиотики. В 1970-х и 1980-х годах, когда Кресс формировал свои представления о семиотике, эти два понятия рассматривались как взаимоисключающие альтернативы. Соссюр был настолько доминирующим, что многие семиотики игнорировали Пирса. Для них не существовало реального выбора. У Кресса была серьезная критика Соссюра, ясно выраженная в книге «Социальная семиотика» [Hodge, Kress, 1988]. Он знал работы Пирса и положительно отзывался о них как об основополагающих в социальной семиотике. Но предпосылки социальной семиотики были выведены в основном путем отрицания Соссюра, а не утверждения Пирса.
Кресс о Соссюре
Эта идея помогает объяснить то, что в противном случае может показаться путаницей Кресса. Когда Кресс специально анализирует Соссю-ра, он не отвергает его основную идею. Напротив, он говорит, что идея о том, что связь «между формой звука и значением является произвольной... что (она) кажется достаточно правдоподобной» [Kress, 2010, p. 63]. «Кажется + правдоподобно + достаточно» - это все маркеры валидности, мотивированные признаки разумности, а не догматичности.
На самом деле он всегда придерживался сложного, нюансированного взгляда на Соссюра. В 1985 г. он отличил официального догматичного Соссюра от сложного мыслителя, для которого «существует постоянное напряжение между этими противоречивыми тенденциями» [Kress, 1985, p. 86]. И Кресс, и Соссюр вызывают большее восхищение из-за напряженности, которую они признавали, а не из-за ограничивающей определенности, к которой стремились их последователи.
Он также приводит сложный контрпример из Витгенштейна [Wittgenstein, 1935], который использовал выдуманный пример шахматной игры, в которой игроки теряют одну фигуру и договариваются заменить ее якобы произвольной пуговицей. Он согласился, что апелляция Витгенштейна к «конвенции» тоже правдоподобна. Но он отступил, разыграв вымышленную игру Витгенштейна, добавив дополнительные детали, в которых у игроков может быть два варианта выбора: один произвольный, другой мотивированный. Он правдоподобно предполагает, что они, вероятно, выберут мотивированные знаки, например черные пуговицы для черных фигур.
110
В обоих случаях мотивированные знаки Кресса означают компромисс. Он соглашается с Витгенштейном в том, что знаки, изначально порожденные как мотивированные знаки (например, большие коронованные фигуры короля и королевы), также имеют конвенциональное значение в игре. Контрпредложение Кресса, по сути, соглашается с этой интерпретацией, но при этом настаивает на том, что движение от мотивированных к конвенциональным знакам будет дополнено импульсом к мотивированным знакам. Это картина, в которой всегда действуют две силы: мотивация и конвенционализация.
В этом разделе я продолжаю свой эксперимент, включив мультимо-дальный анализ мотивированных знаков для анализа теории, одновременно накапливая более богатый набор примеров мотивированных знаков. Я использую его, чтобы вернуться к своей задаче - проверить сильную форму очевидной позиции Кресса, «что знаки являются мотивированными соединениями формы и значения» [Kress, 2010, p. 10].
Мультимодальное прочтение Соссюра
Теперь я обращаюсь к тексту самого Соссюра, чтобы посмотреть, показывает ли мультимодальное прочтение его теоретического текста новые аналитические применения мотивированных знаков или предлагает новые возможности для теорий мотивированных знаков.
Текст Соссюра был мультимодальным, хотя этот статус обычно не признается. Он был произнесен из письменных заметок, затем записан, реконструирован и опубликован из заметок его студентов. Аналогично, письмо Кресса было ближе к речи, чем многие академические книги.
Эти цитаты взяты из французского оригинала плюс английский перевод:
(2) a.§2. Premier principe: l'arbitraire du signe.
§2. First principle: the sign is arbitary.
b. Le signe linguistique est arbitraire.
The linguistic sign is arbitrary.
c. Le mot arbitraire - nous voulons dire qu'il est immotivé, c'est-a-dire arbitraire par rapport au signifié avec lequel il n'aucune attache naturelle dans la réalité.
Термин... подразумевает просто то, что сигнал немотивирован, т.е. произволен по отношению к своему означаемому, с которым он не имеет естественной связи [Saussure, 1917, p. 101-102], жирный и курсив в оригинале.
Этот перевод достаточно близок, что говорит о том, что на данном этапе языки достаточно близки. Невербальные знаки, композиция и типо-графика также похожи, что говорит о том, что эти мотивированные знаки так же сопоставимы, как и слова. В данном тексте эти мотивированные
111
знаки используются для того, чтобы сделать аналогичное заявление о значении: «Это очень важно».
Есть несколько небольших отличий. Текст мультимодальный, устный и письменный, но в разных пропорциях. (2)a, вероятно, был написан на доске. (2)b - это перевод на стандартный письменный французский язык. (2)c - более развернутый, все еще письменный, но ближе к речи.
Различия в способе имеют тонко различающиеся обоснования. Заголовок фиксирует идею в авторитетной форме, которая не предполагает обсуждения. Первое расширение все еще авторитетно, но это полное предложение, с которым можно не согласиться. Третье - это все еще письмо, но оно ближе к размышлениям Соссюра вслух. Это три разных вида достоверности. Первая - это официальная позиция. Третий ближе к тому, «что Соссюр действительно думал», даже если он расходится с официальной позицией.
В этом отрывке Соссюр вводит два ключевых термина, «arbitraire» и «inmotivé», а в другом месте добавляет третий - «la convention». Я использую стратегию Уильямса, чтобы углубиться в них, исследовать значения и историю слов. В английском языке «arbitrary» - негативное слово, имеющее ряд значений - от «капризного», «относительного» до «деспотичного». И английский, и французский языки восходят к классическому латинскому arbiter, судья, через позднелатинское arbitrarius XVI в., относящееся к судебным делам.
Эта история, которую великий ученый Соссюр должен был хорошо знать, имеет одну особенность, которая часто встречается у Уильямса, -кажущееся резкое изменение смысла, объяснимое в терминах, обусловленных контекстом. В средневековой Франции и Англии судебные процессы были печально известны как коррумпированные и неэффективные, извращенные для обслуживания интересов влиятельных и богатых людей. Слово «произвол» впитало в себя эту идеологию и ее контекст, который Соссюр подхватывает и передает, используя это слово.
«Конвенция» здесь имеет похожую, но менее сложную историю, происходящую от латинского con «с», плюс venir «приходить» (вместе). «Мотивация» поднимает другие вопросы. Она не представлена непосредственно как слово. Она представлена в виде отрицания - immotivé. Более того, это отрицание не представлено напрямую через «not», а включено в глагол, размыто. Все это примеры трансформации, процесса, который играл заметную роль в теории Кресса с самого начала его творчества [см.: Hodge, Kress, 1979].
В этой ранней работе термин был взят у Хомского, который определил его как чисто грамматическую операцию, не влияющую на смысл, и превратился в семиотический инструмент, раскрывающий скрытые мотивы и значения, особенно у власть имущих. Трансформации - это основной класс мотивированных знаков, где каждое изменение обозначает мотивы и силы, которые к нему приводят. В данном случае трансформационный
112
анализ обнаруживает свидетельства в виде мотивированных знаков изменений, которые влияют на суждения об обоснованности основных утверждений Соссюра о «мотивации».
Эта критика устраняет то, что ранее казалось проблемой для Кресса, -кажущееся противоречие в предложении мотивированных и конвенциональных знаков. Эта проблема является артефактом ограничений Соссюра. Вместо этого мы имеем более открытый набор вариантов, который более подходит Крессу и мультимодальной семиотике. Все знаки в той или иной степени мотивированы. Они также в какой-то степени конвенциональны. Они также, возможно, произвольны, в зависимости от того, что означает это слово.
Мотивированные знаки у Соссюра
Мое мультимодальное чтение уловило еще одно интригующее использование мотивированных знаков в том же аргументе, страницей ранее.
£а и 55иге'& т ойе1 оПЬез^п^гепсИ 1516сЕ П1115*11ЭВЗ: 77)
Рис. 2.
Соссюр о знаке
Комментаторы обычно не комментируют мультимодальность этого текста. Это прежде всего диаграмма, икона в терминах Пирса, т.е. Соссюр мыслит мотивированными пространственными знаками о словах. На самом деле в тексте Соссюра много диаграмм, больше, чем у Пирса, изобретателя иконических знаков, больше, чем у Кресса или Дерриды. Соссюр мыслит в образах, в мотивированных знаках, однако его теория, выраженная в словах, переоценивает вербальные знаки и имеет неадекватную теорию этих невербальных знаков.
Я предварительно расшифровываю мотивированные знаки в этом изображении, чтобы создать значение. Овалы - это условные / мотивированные знаки для самодостаточных целых, ограниченных единств.
113
Сплошность линий - это мотивированный знак для сильных границ, включая внутреннюю разделительную линию. Стрелки обозначают силы, действующие направленно. В данном случае они кажутся равными и противоположными, представляя две половинки, действующие и реагирующие друг на друга.
В честь этого образа я называю эту модель «соссюровской диадой». Как и все прочтения мотивированных знаков, эта модель открыта для различных прочтений, но эта вызывает удивление, поскольку его теория, выраженная в словах, казалось, не предполагает никаких отношений внутри лингвистических знаков. На этой диаграмме единственным возможным признаком отсутствия отношений является пустое пространство между двумя кругами. Как мы можем объяснить такое противоречие?
Заключение
Я не доказал, что сильная версия мотивированных знаков Кресса верна, а Соссюра - нет. Он всегда хотел понять больше, а не доказать свою правоту. В наших наиболее продуктивных обменах мы сталкивались с разногласиями между нами, которые мы не могли смягчить компромиссом. Единственным решением было вывести обе предпосылки на новый уровень понимания, где обе оставались верными, и спроецировать глубокую новую истину за их пределами. Я рассматриваю это как поиск шарнира, как итог виртуальной дискуссии с Крессом о мотивированных знаках. Семиозис более сложен из-за вездесущих мотивированных знаков, отфильтрованных через произвольные силы, удерживаемых вместе с помощью многочисленных конвенций.
Развивая аргументацию через анализ, я показал, насколько полезны эти виды знаков для различных подходов. Существует удивительно много знаков и значений, полностью или частично создаваемых мотивированными знаками. Как правило, многие из них уже признаны в той или иной степени важными, но они становятся более мощными и гибкими в теории и аналитической практике, когда интегрируются в мультимодальную семиотику, признающую роль мотивированных знаков.
Я утверждаю, что мотивированные знаки более важны и полезны, чем признавалось ранее, в двух широких областях. Во-первых, они играют ценную роль во многих существующих аспектах анализа социальной семиотики, таких как контекст, трансформации, выбор и интертекстуальность. Особенно полезным является парадоксальный случай со словами, когда доктрина лингвистического знака как немотивированного привела к обеднению теории и практики анализа слов, наиболее важного вида знаков в вербальной лингвистике. Не менее серьезной жертвой является анализ чисел как мотивированных знаков.
114
В шарнирном анализе эти противоположности можно рассматривать не как препятствия для движения, а как динамические точки фокусировки. Природа мотивированных знаков помогает сохранить эту динамическую открытость.
Я вывел четыре предпосылки, взятые из этого обсуждения идей Кресса.
1. Весь семиозис мультимодален. Всякий мономодальный анализ, включая мономодальные формы лингвистики, социолингвистики и дискурс-анализа, системно неадекватен.
2. Семиозис удерживается сетями связей между формой и значением, языком и реальностью, обществом и языком, в которых мотивированные знаки играют фундаментальную роль как шарнирные явления.
3. Отношения между реальностью, языком и обществом постоянно действуют на всех семиотических агентов, в рамках каждого семиотического акта, на каждом уровне, всегда подвергаясь переговорам, тщательному изучению, регулированию и манипулированию вокруг многочисленных шарниров. Эта деятельность является частью семиозиса, а системы, которые ее осуществляют, являются основными системами, обычно опирающимися в первую очередь на мотивированные знаки.
4. В этих рамках я превращаю первоначальное предложение Кресса, что знаки - это мотивированные соединения формы и значения, в более общее утверждение, что семиозис во всех режимах опирается на мотивированные соединения формы и значения. Вместо соссюровского размывания различий между основными силами в семиозисе я добавляю, что семиоз включает в себя дизъюнкцию формы и значения (мотивированное введение произвольности) в большей или меньшей степени и поддерживается и обрамляется конвенциональными силами, постоянно взаимодействующими с двумя другими силами в разной степени.
Список литературы
Витгенштейн Л. О достоверности // Вопросы философии. - 1991. - № 2. - С. 67-120. Витгенштейн Л. О достоверности // Философские работы. Ч. 1. - Москва : Гнозис, 1994. -С. 321-405.
Bateson G. Steps to an Ecology of Mind. - Chicago : Chicago University Press, 1972. - 535 p.
Derrida J. Limited, Inc. - Evanstown, 1ll. : Northwest Press, 1988. - 160 p.
Halliday M. Functional diversity in language, as seen from a consideration of modality and mood
in English // Foundations of language. - 1970. - N 6(3). - P. 322-361. Halliday M. Introduction to Functional Grammar. - London : Edward Arnold, 1985. - 700 p. Halliday M. Language as social semiotic. - London : Edward Arnold, 1978. - 256 p. Halliday M., Christian M. Introduction to Functional Grammar. - London : Edward Arnold, 2014. -480 p.
Hodge B. Social semiotics for a complex world. - Cambridge : Polity, 2017. - 256 p. Hodge B., Kress G. Language as ideology. - 1st ed. - London : Routledge, 1979. - 163 p. Hodge B., Kress G. Language as ideology. - 2nd ed. - London : Routledge, 1993. - 230 p.
115
Xodw E.
Hodge B., Kress G. Social semiotics. - Cambridge : Polity, 1988. - 230 p.
Jakobson R. Selected writings. - The Hague : Mouton, 1962. - 811 p.
Jucker A. Pragmatics in the history of linguistic thought // Allan, Keith, Kasia Jaszczolt. Cambridge Handbook of Pragmatics. - Cambridge : Cambridge University Press, 2012. - P. 495-512.
Kress G. Language processes in socio-cultural practice. - Geelong : Deakin University Press, 1985. - 101 p.
Kress G. Multimodality. - London : Bloomsbury, 2010. - 205 p.
Kress G., Van Leeuwen T. Front pages : The 'critical' analysis of newspaper layout // Approaches to media discourse / Bell, Allan, Peter Garrett, eds. - Oxford : Blackwell, 1998. - P. 186-221.
Kress G., Van Leeuwen T. Reading Images. - 2nd ed. - London : Routledge, 1996. - 321 p.
Kress G., Van Leeuwen T. Reading images. - 4th ed. - London : Routledge, 2021. - 310 p.
Language and control / Fowler R., Hodge B., Kress G., Trew T. - London : Routledge and Kegan Paul, 1979. - 232 p.
Partridge E. Origins. - London : Routledge and Kegan Paul, 1966. - 972 p.
Peirce C.S. Selected Papers. - Chicago : Chicago University Press, 1956.
Saussure F. de. Course in General Linguistics / Ed. by Bailly, Charles, Albert Séchehaye. - Paris : Payot, 1917. - 269 p.
Saussure F. de. Course in General Linguistics / Trans. from French by Harris R., Ed. by Harris R. -Oxford : Oxford University Press, 1983. - 320 p.
Van der Auwera J., Aguilar A. History of modality and mood // Oxford Handbook of modality and mood / Nuyts, Jan, Johan Van der Auwera, eds. - Oxford : Oxford University Press, 2016. -P. 9-27.
Van Leeuwen T. Choice // Tekst som flytter grenser / Knudsen, Suzanne, Bente Aamotsbakken, eds. - Oslo : Novus Forlag, 2008. - P. 31-41.
Williams R. Keywords. - London : Fontana, 1985. - 170 p.
Wittgenstein L. On certainty. - Oxford : Basil Blackwell, 1969. - 54 p.
Wittgenstein L. Philosophical Investigations. - New York : Prentice Hall, 1935. - 129 p.
Wittgenstein L. Über Gewißheit. - Frankfurt am Main : Suhrkamp Verlag, 1970. - 179 S.
Bob Hodge1
Motivated signs as hinge concepts for understanding the role of motivated signs in Gunther Kress's semiotics
Abstract. In my last interaction with Gunther Kress we discussed a possible collaboration. He nominated the theme of motivated signs. This surprised me, since I believed that this was a settled topic for us both. We had barely begun to exchange notes and ideas before he sadly passed on. In this article I address what he stated was his major aim for our collaboration, to establish the doctrine of motivated signs as a core premise for social semiotics, incorporating Wittgenstein's concept of the hinge to guide analysis, to transcend binaries around motivated signs in Kress's and Saussure's work. I use multimodal analysis as both object and instrument of analysis to argue that motivated signs are everywhere in semiosis, and a key to both theory and practice. It reveals a more complex Saussure, helps remove some potent, unexamined assumptions about basic semi-otic principles, and enables more powerful analyses for social semiotics.
Keywords: Gunther Kress; motivated signs; social semiotics; multimodality; Ferdinand de Saussure; meaning.
1 Bob Hodge, emeritus professor, Institute for Culture and Society, Western Sydney University, e-mail: B.Hodge@westernsydney.edu.au
116
For citation: Hodge B. (2022). Motivated signs as hinge concepts for understanding the role of motivated signs in gunther Kress's semiotics. METHOD: Moscow Quarterly Journal of Social Studies, 2 (2), 97-117. http://www.doi.org/10.31249/metodquarterly/02.02.07
References
Bateson G. (1972). Steps to an Ecology of Mind. Chicago: Chicago University Press.
Derrida J. (1988). Limited, Inc. Evanstown, 111.: Northwest Press.
Fowler R., Hodge B., Kress G. & Trew T. (1979). Language and Control. London: Routledge and Kegan Paul.
Halliday M. (1970). Functional diversity in language, as seen from a consideration of modality and mood in English, Foundations of language, 6/3: 322-361.
Halliday M. (1978). Language as social semiotic. London: Edward Arnold.
Halliday M. (1985). Introduction to Functional Grammar. London: Edward Arnold.
Halliday M & Mathiessen C. (2014). Introduction to Functional Grammar. London: Edward Arnold.
Hodge B. (2017). Social semiotics for a complex world. Cambridge: Polity.
Hodge B. & Kress, G. (1979). Language as ideology (1st ed.,) London: Routledge.
Hodge B. & Kress G. (1988). Social semiotics. Cambridge: Polity.
Hodge B. & Kress G. (1993). Language as ideology (2nd ed.,) London: Routledge.
Jakobson R. (1962). Selected writings, The Hague: Mouton.
Jucker A. (2012). Pragmatics in the history of linguistic thought. In Allan, Keith & Kasia Jaszczolt. Cambridge Handbook of Pragmatics (pp. 495-512). Cambridge: Cambridge University Press.
Kress G. (1985). Language processes in socio-culturalpractice. Geelong: Deakin University Press.
Kress G. (2010). Multimodality. London: Bloomsbury.
Kress G. & Van Leeuwen T. (1996). Reading Images, 2nd ed., London: Routledge.
Kress G. & Van Leeuwen T. (1998). Front pages: The 'critical' analysis of newspaper layout. In Bell, Allan & Peter Garrett, eds., Approaches to media discourse (pp. 186-221). Oxford: Blackwell.
Kress G. & Van Leeuwen T. (2021). Reading images, 4th ed., London: Routledge.
Partridge E. (1966). Origins. London: Routledge and Kegan Paul.
Peirce C.S. (1956). Selected Papers. Chicago: Chicago University Press.
Saussure F. de. (1917). Course in General Linguistics. Paris: Payot.
Saussure F. de., Harris R. (Trans. and ed.) (1983). Course in General Linguistics. Oxford: Oxford University Press.
Auwera J. van der & Aguilar A. (2016). History of modality and mood. In Nuyts, Jan & Johan Van der Auwera, eds., Oxford Handbook of modality and mood (pp. 9-27). Oxford: Oxford University Press.
Leeuwen T. van (2008). Choice. In Knudsen, Suzanne & Bente Aamotsbakken, eds., Tekst som flytter grenser (pp. 31-41). Oslo: Novus Forlag.
Williams R. (1985). Keywords. London: Fontana.
Wittgenstein L. (1935). Philosophical Investigations. New York: Prentice Hall.
Wittgenstein L. (1969). On certainty. Edited by G. E. M. Anscombe and G.H. von Wright. Translated by Denis Paul and G.E.M. Anscombe. Oxford: Basil Blackwell.
Wittgenstein L. (1970). Über Gewißheit. Frankfurt am Main: Suhrkamp Verlag.
117
