CC BY
44
Faryno, J. Живопись кологривовской панорамы и мучного городка. (Археопоэтика «Доктора Живаго» 4.) / J. Faryno // Studia Filologiczne z. 35, Filologia Rosyjska. - 1991. - №4. - С. 5-49.
Faryno, J. Муаровая капуста и тетрадь откровения (Археопоэтика «Доктора Живаго» 2.) / J. Faryno // Studia Slavica Hungarica. - 2011. -56. - С. 133-190.
Graves, R. The Greek Myths. Vol. 1-2. / R. Graves - London: Penguin Books, 1973. - Vol. I. - P. 370 - Vol. II. - P. 412.
Han, A. Borisz Paszternak: Zsivago Doktor. / А. Han // Huszonot fontos orosz regeny (szerk. Zs. Hetenyi). - Budapest: Lord-Maecenas, 1996.
- С. 289-303.
Kakosy, L. Feny es Kaosz. A kopt gnosztikus kodexek/ L. Kakosy
- Budapest: Gondolat, 1984. - Р. 229.
Kerenyi, K. Der gottliche Arzt. Studien uber Asklepios und seine Kultstatten / K. Kerenyi. - Darmstadt: Herman Genther Verlag, 1956. - С. XXIII, 111.
Kerenyi, K. Der Mythologie der Griechen Bd. 1-2 / K. Kerenyi -Munchen: Deutscher Taschenbuch Verlag, 1966, - Bd. 1- 243. - Р.., Bd. 2/ - 340 p.
Madarasz, I. „Koltok legmagasabbika...” Dante-tanulmanyok / I. Madarasz - Budapest: Hugarovox, 2001. - Р. 110.
Mossman, E. Towards the Poetics of the Novel „Doctor Zhivago”/ E. Mossman // Boris Pasternak and His Times. Selected papers from the 2. International Symposium on Pasternak. (Jerusalem, May 19-24, 1984). / ed. by Lazar Fleishman - Berkeley, 1989. - P. 386-397. - (Серия: Berkeley Slavic Specialties).
Novalis Schriften Bd. I-VI. / Novalis - Stuttgart: Verlag W. Kohlhammer, 1960-1999.
Peterson, R. E. Andrej Belyj and Nikolaj N. Vedenyapin / R.E. Peterson // Wiener Slawistischer Almanach. -1982, - Bd. 9. - Р. 111-117.
Szerb, A. Magyar irodalomtortenet / A. Szerb. - Budapest: Magveto, 1982. - Р. 594.
Szilard, L. Andrej Belij es a szimbolista regeny poetikaja / L. Szilard. - Budapest: Szephalom Konyvmflhely, 2002. - Р. 207.
Роман Бобрык1 Институт польской филологии и прикладной лингвистики Естественно-гуманитарного университета (г. Седльце)
МОТИВ ЗВЕЗДЫ В ПОЭЗИИ ЗБИГНЕВА ХЕРБЕРТА
В статье анализируется один из общепоэтических мотивов в творчестве Збигнева Херберта, польского поэта XX в. - «поэта культуры», оригинально обыгрывающего в своей поэзии сюжеты мировой литературы, живописи и т.д., в аспекте поэтического языка. Исследуется феномен полисемантизма, базирующегося на амбивалентной семантике звезды. Дешифруются полярная семантика звезды, механизмы «приращения смысла», связанные с «точками зрения», скрытыми и сопряженными в поэтическом образе. Показано, как концептуализация звезды, вбирая в себя парадигму значений, порождает индивидуальную семантику (отсутствующая звезда, далекая звезда и т.д.), связанную с поэтическим творчеством.
Ключевые слова: внутренняя организация, интерпретация, концептуализация, миф, мотив, «поэт культуры», поэтическая семантика, символика, текст.
Roman Bobryk Instytut Filologii Polskiej i Lingwistyki Stosowanej, Uniwersytet Przyrodniczo-Humanistyczny w Siedlcach Institute of Polish Language and Literature and Applied Linguistics,University of Natural Sciences and Humanities in
Siedlce
THE THEME OF A STAR IN POETRY BY ZBIGNIEW HERBERT
The article analyzes one of the common poetry motives in the works by Zbigniew Herbert, a Polish poet of the 20th century - “a poet of culture” who could play up originally and masterfully episodes from the international literature, painting, etc., in the aspect of poetic language. In the article, the phenomenon of polysemanticity, based on the ambivalent
1 Бобрык Роман - сотрудник Института польской филологии и
прикладной лингвистики Естественно-гуманитарного университета в г. Седльце (Польша)
semantics of a star is disclosed. The author deciphers the polar semantics of a star, mechanisms of “meaning build-up” associated with “points of view”, hidden and related in a poetic imagery. The author discloses how the conceptualization of a star, absorbing a whole paradigm of meaning, gives rise to subjective semantics (an unseen star, a distant star, etc.) associated with poetry writing.
Keywords: internal structure, interpretation, conceptualization, a myth, a motive, “a poet of culture”, semantics of poetry, symbolism, a text.
Збигнев Херберт [Zbigniew Herbert - 29.10.1924, Львов -28.07.1998, Варшава] считается одним из самих известных и самих выдающихся польских поэтов ХХ века. Его стихотворения и эссе переводились (обычно самыми хорошими переводчиками) на почти сорок языков, а он сам является лауреатом многих международных литературных премий (в том числе премии Николаса Ленау, 1965), Гердера, 1973), Петрарки, 1978), Иерусалимской премии, 1991) и премии Т.С. Элиота, 1995).
Херберт писал (а точнее - публиковал) относительно мало. Все изданные при его жизни2 стихотворения и поэтическая проза (приблизительно 400 текстов собранных в 9-ти сборниках) составляют лишь один (правда, что крупный) том (см.: Herbert, 2008). К этому следует еще добавить 3 тома эссе3, 5 кратких пьес и разные критические и публицистические статьи, которые всю свою жизнь поэт печатал в польских и зарубежных журналах.
2 Самые ранние стихотворения, которые после смерти поэта обнаружили исследователи в его архиве, написаны в 1948 году, но его поэтическим дебютом являются три стихотворения, напечатанные в 37-ом номере журнала „Dzis і Jutro” в 1950 году (если верить словам Херберта, они были опубликованы без его согласия).
3 Причем при жизни Херберта вышли всего 2 тома: ВагЬа^упса V ogrodzie [Варвар в саду] (1962) и Маг^а паШга z wqdzidiem [Натюрморт с удилами] (1993). Третий - Labirynt nad то^ет [Лабиринт на море], хотя автор отдал его в издательство в
1973 году, по разным причинам (прежде всего, как можно догадаться, связанных с цензурой) был издан уже после смерти Херберта в 2000 году. В 2001 году вышел еще сборник Кгді mrдwek. РгумаЫа mitologia [Муравьиный царь. Личная мифология], над которым писатель работал последние 20 лет своей жизни.
В разного рода литературных энциклопедиях и учебных пособиях Збигнева Херберта определяют обычно как «поэта культуры» (поскольку во всем своем творчестве он часто обращается к известным сюжетам европейской культуры, историческим персонажам и шедеврам искусства) и как поэта-моралиста (на такую его характеристику повлияли в первую очередь его стихотворения типа KoШka [Колотушка] Przesiame Рапа Cogito [Послание Господина Когито] и некоторые из его высказываний в интервью и публицистике). Исследователи причисляют Херберта к поэтам-традиционалистам, добавляя при этом, что в случае его стихотворений разные общекультурные мотивы подвергнуты авторской интерпретации и получают иронический оттенок. При этом работы о творчестве Херберта обычно сосредоточены на «содержании» его текстов и почти не затрагивают проблематику, связанную с языковым (и, так сказать, поэтическим - в якобсоновском смысле) их аспектом4. В очень слабой степени разработана и проблематика, связанная с семантикой определенных мотивов в его творчестве5. И именно этой проблематике - а, точнее, мотиву звезды - и посвящена предлагаемая статья.
Кстати сказать, мотив звезды относительно часто встречается в юношеских сборниках стихотворений Херберта. Внешне кажется, что такой факт ничего не предопределяет - звезда очень популярна в поэзии вообще (особенно же в польской лирике). Интересен при этом
В последнее годы, после того, как семья поэта передала его архив в Национальную библиотеку в Варшаве, разные издательства стали печатать неизданные (часто незавершенные или не предназначенные автором для печати) тексты Херберта. Исследовательские же работы, касающиеся этой части авторского наследия Херберта, привели в конце концов к дискуссии о том, что следует считать «хербертовским текстом» - всё, им написанное (и сохранившееся), или только то, что выходило при жизни поэта и печаталось с его разрешения (см. запись дискуссии во время конференции, проходившей в Варшавском университете в 80-ю годовщину со дня рождения Херберта в [Portret... 2005, с. 384-387, 388-389].
5 Относительно хорошо в этом отношении разработана тема
цветообозначений в поэзии Херберта [см.: Badyda, 2008], и, кроме того, проблематика города (в том числе родного города поэта - Львова [см.: ВоЬгук, 2005б, Zebшwski, 2011], тела [см.: ВоЬгук, 2005а, Оейак, 1993] и музыки [см.: Mikolajczak, 2002, Wiatr, 2001].
и тот факт, что после двух первых сборников стихотворений, в очередных - мотива звезды у Херберта уже почти нет, а потом «возобновляется», но часто нагружается совсем другой семантикой, чем в юношеских текстах поэта.
Что касается самой культурной символики звезды, то в древнегреческой и древнеримской культурах звезды отождествлялись с божеством (отсюда и возникло наименование некоторых планет. [См.: Холл, 1996, с. 243]). Такую же символику они имеют и в христианстве (см. хотя бы «связь» Рождества Христова с вифлеемской звездой, изображения Девы Марии в нимбе-венце из двенадцати звезд или ее определения типа Stella Maris [звезда моря]). Кроме того, в Библии звезды, из-за своей многочисленности и своего «цвета» (они сияют на темном/черном небе), получают и семантику, связанную с добродетелью6, богатством и красотой7.
Во многих культурах до сих пор сохранилось убеждение, что именно в звездах записана судьба человека (или что они вообще оказывают влияние на «земные» события [см.: Славянские древности.., 1999, с. 290]) и другое о том, что всякому человеку положена своя звезда, которая потухает тогда, когда он умирает8.
Эта семантика звезд как будто присутствует в поэтическом творчестве Збигнева Херберта, но присутствуют, скажем, только косвенным образом. Речь идет о том, что в стихотворениях Херберта вся культурная символика звезды является исходной точкой для построения собственной семантики мотива, формируя своеобразный контекст.
Ясно, что Херберт употребляет в своих стихотворениях слово «звезда» и в его «обычном», общеязыковом смысле, а точнее, в его
6 В Ветхом завете Бог обещал Аврааму, что у него будет столько потомков, сколько звезд на небе [см.: Бытие 15, 5]. В народных представлениях, в свою очередь, звезды определяются как «глаза» Бога или окна, через которые он ночью смотрит на людей [см.: Славянские древности... 1999, с. 291].
7 О библейской и христианской символике звезд [см., например: Forstner, 2001, с. 101-104; Lurker, 1989, с. 64-65]. О борьбе христианства с древним культом звезд и их «переосмыслении» [см. Slownik teohgii... 1994, с. 315-316].
8 О таком осмыслении звезды [см. Славянские древности... 1999, с. 291; Slownik stereotypдw... 1996, с. 207]. Что касается таких соображений, то отсюда можно констатировать, что в народном мышлении звезда связана с душой (как животворным элементом).
Р.Бобрык
разных смыслах, обыгрывая при этом его многозначность9. Ср. хотя бы стихотворение Isadora Duncan из сборника Raport z Oblqzonego Miasta i inne wiersze (198310):
Krotko ale nami^tnie jak wszystko co robila pokochala mlodziutki Kraj Rad i Lenina Gwiazda zawisla na szyi Maszynisty Dziejow
Niestety zadna z tego nie wynikla iskra Izydora nudzila jeszcze Ci^zki Przemysl i Rolnictwo rewolucja w mi^kkich pl^sach jest i byla snem (Herbert, 1992a: 82)
[Коротко, но страстно, как все то, что делала,
Влюбилась в молоденькую Страну Советов и Ленина Звезда повисла на шее Машиниста Истории
К сожалению, никакая от этого не возникла искра.
Айседора была еще занудой
для Тяжелой Индустрии и Сельского Хозяйства,
революция в мягких плясках есть и была лишь сном]11
В контексте стихотворения определение «Звезда» относится, бесспорно, к заглавной героине - американской танцовщице и основательнице свободного танца. То, что она «повисла на шее» Ленина, на самом элементарном уровне реального мира, можно толковать просто как описание эмоционального приветствия двух персонажей (которые обнимаются или один вешается другому на шею). Но, поскольку на уровне языка описания говорится, что «Звезда повисла на шее» (а не, что она, или Айседора, «повисла»), то сама
9 В современном польском языке можно выделить минимум 4
разные осмысления слова «gwiazda» [звезда]: 1) космическое
(небесное) тело, излучающее свет; 2) предмет, имеющий много лучей, исходящих из одной точки; 3) отличие в форме звезды; 4) «звезда» -выдающийся, славный человек (раньше, прежде всего, актер или певец, артист эстрады).
10 Сборник впервые вышел в печати в Париже в 1983 году. Первое издание в Польше [см.: Herbert, 1992a].
11 Если не указывается иначе, в квадратных скобках даются мои филологические переводы стихотворений Херберта - Р.Б.
героиня получает здесь и черты звезды-награды (ордена). Тем самым можно подразумевать, что поступки Дункан интерпретируются в данном случае как своеобразная награда для Ленина и его дела.
В стихотворениях Sprawozdanie z raju [в русском переводе вышло как Репортаж из рая]12 и Ojcowie gwiazdy [Отцы звезды] Херберт обращается в свою очередь к культурной символике звезды, связанной с апокалипсическими видениями конца света. В обоих стихотворениях «звезда» является своеобразным «орудием» уничтожения. Причем если в случае первого из упомянутых стихотворений под «звездой» понимается просто космическое тело13 («Po deszczu gwiazd / na lace popiolow»), то во втором «звездой» -называется изобретенное человеком «оружие» - бомба.
Некие сходства с такой семантикой/символикой можно найти и в способе концептуализации звезды в стихотворении Mademoiselle Corday [Мадемуазель Корде] из сборника Rovigo (1992). В начальных строках говорится здесь:
W sukni sinej jak skala - Charlotte’a - slomkowy kapelusz
dwie wstazki mocno zacisni^te pod broda - pochyla si§ nad Maratem
i szybciej niz spadaiaca gwiazda - wymierza sprawiedliwosc
[Herbert, 1992в, с. 16]
В народных представлениях падение звезды (падающая звезда) часто означает «смерть ее земного двойника», т.е. человека [см. Славянские древности... 1999, с. 292]. Можно отсюда утверждать, что стихотворение Херберта почти повторяет народный миф. Дело, однако, в том, что если падающая звезда (=смерть) осмысляется здесь как «орудие» справедливости (согласно поговоркам типа «Smierc nierychliwa ale sprawiedliwa»), то, убивая Марата, Мадемуазель Корде упреждает (опережает) эту справедливость.14
12 Стихотворение было напечатано в сборнике Hermes, pies i
gwiazda (1957). В переводе на русский Андрея Базилевского его можно прочитать на сайте: [Электронный ресурс]. - Режим доступа:
http://www.vavilon.ru/metatext/mj42/herbert.html (18.08.2013).
13 С «научной» точки зрения здесь, по всей вероятности, речь идет о метеоритах и метеорах.
14 Падающая звезда, в силу того, что она видна всего лишь как мгновенный сверкающий прочерк на небе, в определенной степени может здесь ассоциироваться и с орудием, которым воспользовалась Шарлотта Корде - кухонным ножом.
Совсем же по-другому можно рассматривать мотив звезды в случае поэтической прозы Pan Cogito spotyka w Luwrze posqzek Wielkiej Matki [Господин Когито встречает в Лувре статуэтку Великой Матери] из сборника Pan Cogito (1974). Заключение этого произведения («w gablotce Matka opuszczona / patrzy zdziwionym okiem gwiazdy» [в застекленном шкафчике Мать одинокая / смотрит удивленным глазом звезды]) обращается, по всей вероятности, к мифическим представлениям, согласно которым, звезды - это глаза божества.
«ОТСУТСТВУЮЩАЯ ЗВЕЗДА»...
В дебютном сборнике стихотворений Херберта Струна света (1956) дважды - в стихотворениях Dom [Дом] и Struna [Струна] -встречается определение «nieobecna gwiazda» [отсутствующая звезда]. В случае стихотворения Дом ее надо, по всей вероятности рассматривать в категориях потерянного пространства:
Dom nad porami roku dom dzieci zwierzat i jablek kwadrat pustej przestrzeni pod nieobecna gwiazda
dom byl luneta dziecinstwa dom byl skora wzruszenia policzkiem siostry gal^zia drzewa
policzek zdmuchnal plomien galaz przekreslil pocisk nad sypkim popiolem gniazda piosenka bezdomnej piechoty
dom jest szescianem dziecinstwa
dom jest kostka wzruszenia
skrzydlo spalonej siostry
lisc umarlego drzewa [Herbert, 1994, с. 7]
Первые строки стихотворения можно рассматривать как общее введение, как попытку лирического «я» определить, что такое «дом».
При этом это определение имеет как будто внешний характер. Но, одновременно уже в этом первоначальном определении можно найти некие отрицательные черты. Ясно при том, что они не относятся прямо к дому, который в большинстве культур является символом безопасности и «своим» пространством (в отличие от «чужого» пространства вне дома). «Пустоту» и «геометричность» («квадрат») пространства и отсутствие звезды можно, по всей вероятности, рассматривать как своеобразные признаки потери/отсутствия самого дома (если же нет дома, тогда нет и сияющей над ним звезды).
Все стихотворение строится по принципу сопоставления прошлого времени (идиллического) с современностью. В таком сопоставлении обнаруживаются, прежде всего, перемены заглавного дома. В прошлом он считался «подзорной трубой», (т.е. весь мир воспринимался в ее перспективе и через эту призму) и «кожей волнения» (что можно понимать как своеобразное (по-)средство чувственного восприятия мира). С домом связываются самые теплые семейные воспоминания. Но, этот идиллический мир принадлежит уже только прошлому, поскольку он основательно уничтожен (сгорел15 во время войны).
Исследователи обращают внимание на факт, что в стихотворении Херберта имеется не только разграничение времени по оси «мир - война», но и по оси человеческой жизни «детство -взрослость» [см.: Ораска^а^ек, 2001, с. 62-67; см. также:
Legezynska, 1996, с. 96-97]. В мире прошлого (детства) дом видится как будто изнутри (мир осматривается изнутри «квадрата»), тогда как во время взрослости он описывается извне. Поэтому и дается только его внешняя форма («куб», «костяшка»), причем последовательность этих определений подсказывает, что он постепенно уменьшается (забывается/уходит из памяти).
Что касается «отсутствующей звезды», то, по всей вероятности, она является здесь еще одним элементом потерянного мира детства и потерянного домашнего пространства.
Несколько иначе дело обстоит в случае стихотворения Струна:
Ptaki zostawiaja
15 Само собой разумеется, что «пожар» имеет здесь не только
буквальный смысл, а является одновременно и метафорическим определением войны. Так же надо понимать и сгоревшее «гнездо», которое является синонимом дома (ср. польск. «gniazdo rodzinne» как определение родного дома).
w gniezdzie swoje cienie
zostaw tedy lamp? instrument i ksiazk?
chodzmy do pagorka gdzie rosnie powietrze
gwiazd? nieobecna pokaz? ci palcem
gl?boko pod darnia sa tkliwe korzonki
zrodelka oblokow ktore bija czysto
wiatr przylozy usta abysmy spiewali
my zmarszczymy czola nie powiemy slowa
chmury aureole maja tak jak swi?ci
my mamy kamyki czarne zamiast oczu
blizn? po odejsciu dobra leczy pami?c
moze zejda blaski po schylonych plecach
zaprawd? zaprawd? powiadam wam wielka jest przepasc mi?dzy nami
a swiatlem [Herbert, 1994, с. 39-40]16
Анализ этого стихотворения см.: [Lukasiewicz, 1995, с. 19-25].
На первый взгляд, все стихотворение можно рассматривать как поэтизированное приглашение на прогулку, имеющее типичные черты онирического видения (хотя бы потому, что говорящий обещает показать невидимое - «отсутствующую звезду»). Такому прочтению противоречит, однако, хотя бы высказываемое с другой точки зрения (на другом уровне) и прямо обращающееся к евангельским притчам заключение (последняя строфа). И именно вследствие «цитатности» заключительных строк можно подразумевать, что все стихотворение является чем-то вроде современной притчи.
Первое двустишие можно рассматривать как общую сентенцию, которая в сопоставлении со второй строфой строит параллель между птицами и человеком и между тенью и предметами
(«инструментами»). Все это оправдывает в некой степени предложенную Яцеком Лукасевичем интерпретацию птицы как символа человеческой души. Отсюда же понятным станет и обещание «отсутствующую звезду / пальцем тебе покажу» и особое восприятие природы/мира говорящим «я». С другой стороны, и место, куда предлагает прогуляться «я», и «предмет», который он хочет показать «ты» можно рассматривать и в другом ключе, как обладающие отрицательными чертами. Если сказать, что где-то «растет воздух», то само по себе подразумевается, что там - пусто, что вообще ничто не растет и ничего нет. В контексте же «отсутствующей звезды» можно сказать, что всему миру стихотворения, а особенно пространству, свойственно отсутствие чего-то или же кого-то, поскольку в одном из последних двустиший говорится, что «шрам от ухода [смерти - Р.Б.] / сладкая лечит память».
По-разному (многозначно) можно при этом читать большинство приведенных (возможных, поскольку вся речь относится к будущему -она высказывается в грамматической форме будущего времени) в стихотворении образов. Некоторые из них объясняются чисто бытовыми явлениями (например, «нимбы туч» можно рассматривать как поэтическое описание освещенных солнцем облаков), но в мире стихотворения они получают и другие осмысления. Все это проистекает, в первую очередь, из самой внутренней организации мира стихотворения, который построен по принципу ряда оппозиционных свойств/черт: «корешки» - «облака», «пение» -«молчание» (а в таком контексте и «губы» - «лоб»), «блеск» и «ореол»
- «черные камушки вместо глаз». При этом возникает впечатление, что в мире стихотворения людям («я» и «ты» = «мы») свойственна
своеобразная мертвенность (они будут молчать, вместо глаз у них камушки), тем временем, когда природа оказывается здесь активной, динамической и вообще живой (ветер антропоморфизируется -получает «уста» и заведует «пением»). В итоге можно предполагать, что такое осмысление мира - результат осознания «отсутствия» (чего-то).
Вернемся к финальной строфе. В свете всего стихотворения притчевая стилистика употреблена здесь немножко иронически. Ясно, что в созданном в стихотворении мире говорящий (и, что позволительно подразумевать, учитывая заключение, - человечество вообще) связан со сферой «земли» и конкретики, но привлечение для такого высказывания стилистики евангельской притчи повышает его ранг и степень обобщения, с одной стороны, с другой же - ввиду статуса самого говорящего - может одновременно и принижать.
Заглавие этого стихотворения Хертерта (Струна), на первый взгляд, не имеет никакой связи с его текстом. Тогда можно считать, что здесь мы имеем дело с метафорическим определением/названием содержания. Если же учесть очевидность, что «струна» является основной, сущностной (порождающей звук) частью струнных инструментов, то аналогично, тема и смысл стихотворения должны играть такую же роль. Остается вопрос, в каком «инструменте» должна «звучать» такая «струна»? Поскольку среди струнных инструментов есть и арфы и лиры, то не рискованно будет сказать, что тут речь о поэзии (поэтической лире), а в итоге - о самом творчестве автора. Если так посмотреть, то и в предметном перечне второго двустишия возможно видеть отсылку к ‘мусическому началу’ -«Оставь тогда лампу инструмент и книгу» состоит из набора атрибутов творчества (в натюрмортах типа strumenti musicali -вдохновленного музыкального, в портретах - поэтического или метафизического).
ДАЛЕКАЯ ЗВЕЗДА
В поэтической прозе Mur [Стена] из сборника Hermes pies i gwiazda (1957) звезда (и дерево) находятся по другую сторону стены, лицом к которой стоят некие «мы»(-смертники):
Stoimy pod murem. Zdj?to nam mlodosc jak koszul? skazancom. Czekamy. Zanim tlusta kula usiadzie na karku, mija dziesi?c, dwadziescia lat. Mur jest wysoki i mocny. Za
murem jest drzewo i gwiazda. Drzewo podwaza mur
korzeniami. Gwiazda nagryza kamien jak mysz. Za sto,
dwiescie lat b?dzie juz male okienko. [Herbert, 2008, с. 190]
Звезда здесь принадлежит к другому миру, чем говорящее «мы». В роли границы здесь заглавная стена. Сторона, на которой находится субъект, наделена тюремными или лагерными признаками, а все, стоящие по эту сторону стены («мы»), считают себе смертниками (хотя не знают, когда их расстреляют). Все элементы мира этой
стороны концептуализированы отрицательно: «жители» не только
(будущие) смертники - они вообще лишены молодости («сняли с нас молодость, будто рубашку со смертников»), что следует, по всей вероятности, понимать как время радости, беззаботности и свободы, начало жизни), а пуля получает черты мухи - «Пока жирная пуля не сядет на затылок, проходит десять, двадцать лет» (которая имеет в культуре отрицательную, демоническую символику [см.: Kobielus, 2002, с. 215-217; Leksykon... 1992, с. 100]. Находящееся с другой стороны стены дерево и звезда отделены от мира «мы» непреодолимой границей. Они же принадлежат к пространству широко понимаемой природы со всем ее положительным культурным осмыслением. Поскольку дерево и звезда являются в мире произведения единственными элементами области «за стеной», а в реальном мире дерево и звезда принадлежат к разным пространствам (по отношению к символическим категориям звезду надо соотносить с «верхом», а дерево - с «низом»), то их следует рассматривать как оппозиционную пару элементов. С другой же стороны, они составляют некое целое, единство, которое усиливается ввиду их общего стремления разрушить стену.
Звезда в прозе Mur - нечто далекое, недостижимое для тех, кто находится по эту сторону стены. И хотя она наделяется здесь положительными свойствами (хочет уничтожить стену и освободить «мы»), оказывается слишком далекой и слабой («Звезда подгрызает камень как мышь. Лет через сто, двести уже получится крохотное окошко»)17.
По-другому концептуализируется звезда в стихотворении Trzy wiersze z pamiqci [Три стихотворения наизусть] из сборника Struna swiatia (1956). Все стихотворение можно рассматривать как
17 Произведение можно рассматривать как аллегорическое
описание ситуации Польши и других стран соцлагеря.
поэтическое описание уничтожения города и его жителей. В заключении говорится следующее:
teraz wargi Poety
sa pustym horyzontem
ptaki dzieci i zony nie moga mieszkac
w zalobnych skorupach miasta
w ostyglych puchach popiolow
miasto stoi nad woda gladka jak pami?c lustra odbija si? w wodzie od dna
i leci na gwiazd? wysoka
gdzie pozar pachnie odlegle
jak karta Iliady [Herbert, 1994, с. 12]
Звезда и здесь определяется как далекая («высокая» - т.е. находится высоко по отношению к земле/городу). В мире стихотворения она совсем «нейтральна», никак не связана с том, что происходит на земле. На уровне языка описания она связана со «страницей Илиады», т.е. с высокой, героической поэзией. Поскольку разрушенный/уничтоженный город «летит на звезду», тогда можно подразумевать, что, с одной стороны, он постепенно уходит из человеческой памяти и начинает являться чем-то чужим18, но, с другой, он, как и Троя, может стать темой поэзии.
ЗВЕЗДА И ПОЭЗИЯ
Именно связь звезды со сферой поэзии является наиболее частой в поэтическом творчестве Херберта.
В построенном по принципу перечисления действий «Я» стихотворении Napis [Надпись] из дебютного сборника Херберта Струна света звезда упоминается в заключительных строфах следующим образом и является лишь темой стихотворения:
18 Так именно и воспринимают читатели гомеровское
повествование об уничтожении Трои.
[...]
powtarzam wiersz ktory chcialbym przetlumaczyc na sanskryt lub piramid?:
gdy wyschnie zrodlo gwiazd b?dziemy swiecic nocom
gdy skamienieje wiatr
b?dziemy wzruszac powietrze [Herbert, 1994, c. 19]
[ <•••> повторяю стих я бы хотел
перевести его на санскрит или на язык пирамид:
когда пересохнет источник звезд -будем светить ночами
когда ветер окаменеет -воздух разворошим]19
В другом стихотворении из того же сборника - Wersety panteisty [Стихи/строфы пантеиста] связь звезды с поэзией проявляется в том, что поэт обращается к ней (звезде) с просьбой:
Zatrac mnie gwiazdo
- mowi poeta -
przeszyj mnie strzala odleglosci
wypij mnie zrodlo
- mowi pijacy -
do dna mnie wypij do nicosci
19 Перевел Глеб Ходорковский. Цит. по: [Электронный ресурс].
- Режим доступа: http:IIwww.stihi.ruI2009I06I16I6423 - (19.08.2013).
niech mnie wydadza dobre oczy pozerajacym krajobrazom
slowa co mialy chronic cialo niech mi przepasci przyprowadza
gwiazda w czolo korzen zapusci zrodlo twarz mi odczlowieczy
potem obudzisz si? milczacy w dloniach bezruchu w sercu rzeczy [Herbert, 1994, с. 55]
Это стихотворение построено по принципу «наоборотности / инверсии действий» - пьющий хочет быть водой/источником для источника, человек хочет быть осматриваемым пейзажами (буквально: «поедаемым пейзажами» от также и польского фразеологизма «поедать / пожирать глазами»). Отсюда можно считать, что аналогическая ситуация имеет место и в случае звезды, которая, как можно судить, является мечтой поэта из-за своей отдаленности, недосягаемости и исчезновения. Поскольку в предпоследней строфе лирическое «я» говорит (предугадывает), что «звезда мне в чело корни пустит», а «источник лицо мне обесчеловечит» (что можно понимать метафорически, как своеобразную навязчивую идею, и буквально, как своеобразное соединение со звездой), а в последней строфе речь идет о пробуждении «в молчании», «в ладонях неподвижности» и «в сердцевине вещей», можно подразумевать, что такое достижение мечты отождествлено в мире стихотворения со смертью, понимаемой, однако, как полное растворение в природе (отождествление с природой).
Связь мотива звезды с поэзией в творчестве Херберта заметна и в случае стихотворения Wybrancy gwiazd [Избранники звезд] из сборника Hermes pies i gwiazda (1957):
To nie aniol to jest poeta
nie ma skrzydel ma tylko upierzona prawa dlon
bije ta dlonia w powietrze ulatuje na trzy cale i zaraz znow opada
kiedy jest calkiem nisko odbija si? nogami na chwil? zawisa w gorze wymachujac upierzona dlonia
ach gdyby oderwac si? od przyciagania gliny moglby zamieszkac w gniezdzie gwiazd moglby skakac z promienia na promien moglby -
ale gwiazdy na sama mysl ze bylyby jego ziemia przerazone spadaja
poeta przeslania oczy upierzona dlonia nie marzy juz o locie ale o upadku co kresli jak blyskawica
profil nieskonczonosci [Herbert, 2008, c. 104-105]
Стихотворение можно квалифицировать как «поэзию о поэзии», т.е. с определенной точки зрения его можно было бы рассматривать как автотематическое. Дело, однако, в том, что хотя Херберт и пишет здесь о поэте, то на самом деле он подходит к этой теме критически и иронически.
Начало стихотворения можно понимать как своеобразное уточнение или опровержение. Констатация «Это не ангел I это поэт», с одной стороны, подсказывает некое сходство этих двух «сущностей», с другой же, выводит из заблуждения и не разрешает их перепутать. Очередные строки усугубляют это различие, перечисляя разное между поэтом и ангелом. При этом Херберт обыгрывает многозначность слова «перо». «Оперенная рука» поэта, хотя само определение подсказывает связь^ходство с птицей или ангелом и крыльями,
отсылает просто к перу как «письменной принадлежности» и атрибуту поэта. Причем поэтическое творчество является в мире стихотворения с некой точки зрения очень тяжелым и почти безнадежным занятием, поскольку поэт, хотя постоянно мечтает вознестись к звездам, «поднимается/улетает» лишь «на три дюйма» и «сразу же опять падает». Тем самим творчество не соответствует его ожиданию и вместо «высокой» - в буквальном и метафорическом смысле -тематики - «низкие» проблемы повседневности. Звезда же выступает здесь в двойном смысле. С одной стороны, в мире стихотворения она -нечто недостижимое, с другой же относительно отчетливо осмысляется метафорически - как идеал/идея (согласно популярному латинскому изречению per aspera ad astra, т.е. «через тернии к звездам»).
Поэт однако не в состоянии «оторваться от притяжения глины», от простых бытовых проблем повседневности, в силу чего постепенно теряются/исчезают (или, с другой точки зрения, снижаются) и сами идеалы. Поэт же, из-за невозможности достигнуть (выразить) «высокие» идеи, пытается повысить ранг своих «обычных» занятий/своего типичного творчества и переосмыслить его. Дело в том, что все свои неудачи и несостоявшиеся «полеты / вознесения» он пытается сравнить с полетом Икара. Как известно, миф об Икаре часто читается как повествование о том, что человек стремится преодолеть свою ограниченность, высоко метит; даже если ему не повезет, то сама попытка такого преодоления делает его в неком смысле бессмертным героем.
В свете всего произведения выдвинутое в заглавии определение поэта как избранника звезд оказывается ироническим хотя бы потому, что в стихотворении (предпоследняя строфа) звезды «ужасаются» «на самое мысль быть землей поэта» и - «в ужасе падают». Именно этот «отказ (звезд)» следует рассматривать как своего рода форму избрания, а тем самим и всю судьбу поэта надо было бы считать плодом его творческих неудач. Следует при этом подчеркнуть и такой факт, что Херберт обнажает и одновременно высмеивает здесь и сам способ говорить о поэзии.
Еще иначе выглядит связь мотива звезды с поэзией/литературой (а в данном случае и с культурой/мифом вообще) в случае известного стихотворения Tren Fortynbrasa [Трен Фортинбраса] из сборника Studium przedmiotu (1961)20. Все стихотворение является своеобразным
20 Трен Фортинбраса является, по всей вероятности, наиболее
часто анализированным стихотворением Херберта [см.: Ва1Ъш, 1993,
продолжением драмы Гамлет Шекспира и имеет форму монолога Фортинбраса, обращенного к мертвому, лежащему перед ним Гамлету (трупу). Причем говорящий разговаривает с ним, как с живым человеком (в самом начале он говорит «Теперь, оставшись одни, мы можем с тобой побеседовать, принц, как мужчина с мужчиной»21). Дальнейшие слова говорящего свидетельствуют о том, что на самом деле он спорит не столько с самим Гамлетом (что было бы удивительно), сколько с олицетворяемой им идеей. Следуя за словами самого Фортинбраса это со!противопоставление позволительно определить как спор между «кристальными понятьями» Гамлета и олицетворяемой Фортинбрасом «человеческой глиной». Аргументы Фортинбраса имеют чисто прагматический характер, а его намерения и общее видение мира связаны с самыми прозаическими проблемами («czeka na mnie projekt kanalizacji Ii dekret w sprawie prostytutek i zebrakow» [мне пора обратиться к проекту канализации I и к декрету о проститутках и нищих]).
В конце своего монолога Фортинбрас говорит Гамлету:
Zegnaj ksiaz? czeka mnie projekt kanalizacji
i dekret w sprawie prostytutek i zebrakow
musz? takze obmyslic lepszy system wi?zien
gdyz jak zauwazyles slusznie Dania jest wi?zieniem
Odchodz? do moich spraw Dzis w nocy urodzi si?
gwiazda Hamlet Nigdy si? nie spotkamy
to co po mnie zostanie nie b?dzie przedmiotem tragedii
Ani nam witac si? ani zegnac zyjemy na archipelagach a ta woda te slowa coz moga coz moga ksiaz?
[Прощай же, принц, мне пора обратиться к проекту канализации и к декрету о проститутках и нищих, я должен также обдумать улучшение системы тюрем,
ВоЬгук, 20066, Kamienska, 1974, Mikolajczak, 2004, с. 135-151, Ruszar,
2004, с. 81-173, Slawmski, 1998, Wyka, 1977, геїег, 2000].
21 Перевод Владимира Британишского [Цит. по Астафьева Н.,
Британишский В. 2000, с. 135]. Текст см. также, например, на сайте [Электронный ресурс]. - Режим доступа: ЫфУЯзуопй-
verses.livejoumaLcom/133139.html?mjs=1&mode=reply (22.08.2013).
ведь Дания это тюрьма, как ты справедливо заметил.
Пора заняться делами. Сегодня ночью родится
звезда по имени Г амлет. А мы уже не столкнемся,
то, что останется после меня, не будет предметом трагедии
Ни встречаться нам, ни прощаться, живем мы на архипелагах а вода эта, эти слова, что ж могут, что ж могут, принц]
В таком контексте рождение/возникновение звезды отождествляется с порождением мифа. «Звезда Гамлет» однозначно локализирует Гамлета и его идеи на вершине вертикальной оси мира стихотворения, тем временем, как Фортинбрас со своим «проектом канализации» локализируется в самом ее низу. Фортинбрас говорит при этом о себе: «то, что останется после меня, не будет предметом трагедии». Отсюда же можно подразумевать (а благодаря внетекстовым знаниям - знать), что Г амлет, его смерть и олицетворяемые им идеи являются именно «предметом трагедии»/литературы.
ЗВЕЗДА (И) СЕРДЦЕ...
В стихотворении ОЬ]см>іете [Откровение] из сборника Studium przedmiotu лирический субъект пытается постичь «истину» и достичь совершенства, которое в мире этого стихотворения отождествляется со знанием:
dwa тоге trzy razy
Ьуіет pewny ге гїо!кп§ istoty rzeczy і wiedzial
tkanka mojej Азгтиіу z aluzji jak w Fedonie miala takze scislosc шwnama Heisenberga
siedzialem тетЛото z zalzawionymi oczami czulem jak stos pacierzowy wypelnia trzezwa pewnosC
ziemia stan?la niebo stan?lo moja nieruchomosc byla prawie doskonala
zadzwonil listonosz musialem wylac brudna wod? nastawic herbat?
Sziwa podniosl palec sprz?ty nieba i ziemi zacz?ly znowu wirowac
wrocilem do pokoju gdziez ten pokoj doskonaly idea szklanki rozlewala si? na stole
usiadlem nieruchomo z zalzawionymi oczami wypelniony pustka to znaczy pozadaniem
jesli zdarzy mi si? to raz jeszcze nie ruszy mnie ani dzwonek listonosza ani wrzask aniolow
b?d? siedzial nieruchomy zapatrzony w serce rzeczy
martwa gwiazd?
czarna kropl? nieskonczonosci [Herbert, 1995, c. 66]
Желательное совершенство тут тождественно неподвижности22 (что в определенной степени можно соотносить с древнегреческой философией бытия - отсюда и упоминается в тексте Федон, в котором речь идет о бессмертии души, которая является в таком контексте и в свете взглядов Платона идеальной формой бытия) и полной оторванностью от повседневной жизни. Причем состояние совершенства получает здесь как будто двойное «обоснование» - с одной стороны, оно связано с идеалистической философией и метафизикой, с другой же, с точными законами квантовой механики (хотя с иной точки зрения «уравнение Г ейзенберга» можно рассматривать как чисто теоретическое23).
Достигнуть желанное состояние герою не удается из-за прихода почтальона, который в символическом плане является своеобразным звеном, связующим героя с миром. Отсюда в заключении «я» говорит, что в очередной раз его «не двигнет ни звонок почтальона / ни крик ангелов» - т.е. «посыльных», связующих его с земным, материальным миром и миром духовным.
После этого решения «я», продолжая свои проекты, говорит, что он будет сидеть
неподвижный
всмотревшийся
~24
в сердцевину вещей24 мертвую звезду
черную каплю бесконечности
22 С другой же стороны, и совершенство, и неподвижность связаны в поэтической системе Херберта со смертью/мертвостью. Получается здесь некий парадокс, но это тоже очень частая закономерность поэтики Херберта.
23 В поэзии Херберта такие точные, научные мотивы (они у него встречаются относительно редко) получают обычно отрицательные черты (между прочим, они связываются с мотивикой смерти).
24 Буквально: «в сердце вещей», польск. serce rzeczy» с неопределенностью грамматического числа словоформы «rzeczy», т.е., то ли «вещи», то ли «вещей».
Такое перечисление (будущих) «объектов» осмотра выстраивает парадигму тождественных/«синонимических» в мире стихотворения явлений: «сердце - звезда - бесконечность». Если пытаться
определить общую семантику всех этих явлений, тогда их можно свести к тому, что это просто разные определения небытия.
По-другому осмысляется звезда в случае самого известного стихотворения Збигнева Херберта Przesiame Рапа Cogito25 [Послание Господина Когито26] из сборника Рап Cogito [Господин Когито] (1974):
Иг йокцд poszli tamci do ciemnego kresu ро zlote гипо тсоёа twoja ostatma nagшd§
idz wyprostowany wsr6d tych со па ко1апаЛ wsr6d odwr6conych plecami i оЬа1опуЛ w proch
оса1а1её nie ро Ю aby гус
masz та1о czasu trzeba daC swiadectwo
b^dz odwazny gdy rozum zawodzi b^dz odwazny w ostatecznym rachunku jedynie to si§ liczy
a Gniew twoj bezsilny niech b^dzie jak morze ilekroc uslyszysz glos ponizonych i bitych
niech nie opuszcza ciebie twoja siostra Pogarda dla szpiclow katow tchorzy - oni wygraja
25 По всей вероятности это стихотворение перепечатывается чаще всех других произведений поэта. Анализ Послания... см: [Bigaj, 2002, Karasek, 1997, Klosinski, 2005, Kowalczyk, 1983, Lukasiewicz, 1995, с. 75-84, Maciejewski, 1992, Pawelec, 2009, Pawelec, 2011, Workowski, 2010, с. 183-185].
26 На русский стихотворение переводилось несколько раз.
Отсюда оно функционирует то как Послание Господина Когито (перевод Владимира Британишского [Астафева, Британишский, 2000, с. 156] и Ольги Чепельской см.: [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://stihi.ru/2011/02/11/1464 - 25.08.2013]), то как
Напутствие господина Когито (перевод С. Святского [См.: Польская поэзия. ХХвек. Антология. М., 1993, с. 184].
pojda na twoj pogrzeb i z ulga rzuca gmd? a kornik napisze twoj uladzony zyciorys
i nie przebaczaj zaiste nie w twojej mocy przebaczac w imieniu tych ktorych zdradzono o swicie
strzez si? jednak dumy niepotrzebnej
ogladaj w lustrze swa blazenska twarz
powtarzaj: zostalem powolany - czyz nie bylo lepszych
strzez si? oschlosci serca kochaj zrodlo zaranne ptaka o nieznanym imieniu dab zimowy swiatlo na murze splendor nieba one nie potrzebuja twego cieplego oddechu sa po to aby mowic: nikt ci? nie pocieszy
czuwaj - kiedy swiatlo na gorach daje znak - wstan i idz dopoki krew obraca w piersi twoja ciemna gwiazd?
powtarzaj stare zakl?cia ludzkosci bajki i legendy bo tak zdob?dziesz dobro ktorego nie zdob?dziesz powtarzaj wielkie slowa powtarzaj je z uporem jak ci co szli przez pustyni? i gin?li w piasku a nagrodza ci? za to tym co maja pod r?ka chlosta smiechu zabojstwem na smietniku
idz bo tylko tak b?dziesz przyj?ty do grona zimnych czaszek do grona twoich przodkow: Gilgamesza Hektora Rolanda obroncow krolestwa bez kresu i miasta popiolow
Badz wierny Idz [Herbert, 1993, с. 88-89]
[Иди, куда пошли те, к тёмному краю
за золотым руном, бренности твоей последней наградой
иди, распрямленный, среди этих, что на коленях, среди обращенных спинами и низвергнутых в прах
ты уцелел не затем, чтобы жить
у тебя мало времени - надо дать показания
будь отважным, когда разум отказывает, будь отважным в конечном итоге единственно это принимается в расчёт
а Г нев твой бессильный пусть будет как море всякий раз, когда услышишь голос униженных и побиваемых
пусть не оставляет тебя сестра твоя Презрение к сыщикам, палачам, трусам - они выиграют пойдут на твои похороны и с облегчением бросят ком земли
а типограф создаст твое упорядоченное жизнеописание
и не прощай, воистину не в твоих силах прощать от имени тех, кого предали на рассвете
остерегись однако ненужной гордости поглядывай в зеркало на своё шутовское лицо повторяй: я стал призванным - неужто не было лучших
остерегайся иссушения сердца, люби утренние родники
птицу с неизвестным именем, зимний дуб
свет на стене, сияние неба
они не требуют твоего тёплого дыхания
они есть для того, чтобы говорить: никто тебя не утешит
будь начеку - когда свет на вершинах подаёт знак -встань и иди
пока кровь вращает в груди твою тёмную звезду
повторяй старые заклинания народа, сказки и легенды ибо так добудешь благо, которого не добудешь повторяй великие слова, повторяй их с упорством как те, что шли через пустыню и погибали в песках а наградят тебя за это - тем, что имеют под рукой хлыстами смеха, убийством на мусорной свалке
иди, ибо только так будешь принят в круг холодных черепов
в круг твоих предков: Гильгамеша, Гектора, Роланда защитников царства без границ и города-пепелища
Будь верен, иди]27
Все стихотворение имеет форму направленного к неопределенному «ты» монолога, причем главное послание - призыв к сохранению верности - помещен в заключительном, отдельном стихе. Лирический субъект - Пан Когито - призывает к верности вопреки всему и к верности всему. Императив «Будь верен. Иди!» не определяет ведь «объекта» этой верности. Поэтому можно считать, что речь идет о верности как таковой. Одновременно Господин Когито предупреждает, что за это сохранение верности не следует ожидать никакой награды (в одной из строф говорится, что благодаря сохранению верности «добудешь благо, которого не добудешь»). Более того, если чего-то можно в связи с этим ожидать, то унижения и убийства. Такие «награды» вызывают некие ассоциации со словами Христа, который такие же преследования предвещал всем своим приверженцам. В отличие от христианской религии, которая после всяких страданий обещает всем, кто не отступит от христианской веры спасение и вечное счастие с Христом, послание Когито имеет пессимистический оттенок. Когито призывает к верности вопреки всему, к верности ради самой верности.
На уровне тематики речи в стихотворении можно выделить две части. В первой мы имеем дело со сводом советов-поучений для вписанного в текст, неопределенного «ты», к которому обращается Господин Когито. Все они относятся к будущему. Вторая же часть говорит о «предшественниках» «ты» (они определяются в стихотворении даже как его «предки») и о прошлом. Среди этих «предков» Пан Когито упоминает героев героических эпосов: Гильгамеша (полубога, героя аккадского эпоса), Гектора (троянского героя и главного защитника Трои, идеал воина) и Роланда (героя Песни о Роланде, который считался идеалом средневекового рыцаря). В стихотворении они определяются как защитники «царства без границ» (что относится в первую очередь к Роланду) и «города-
27 Перевод Ольги Чепельской [Электронный ресурс]. - Режим
доступа: http://stihi.ru/2011/02/11/1464 (25.08.2013).
пепелища» (что относится прежде всего к Трое, взяв которую греки разграбили и сожгли).
Границей, а заодно и поворотной точкой между так вычлененными частями, является двустишие
будь начеку - когда свет на вершинах подаёт знак -встань и иди
пока кровь вращает в груди твою тёмную звезду
с его световым горним «знаком» и воскрешающей евангельской формулой «встань и иди» (но это, надо понимать, воскрешение на подвиг и «в круг» героических «предков»).
Загадочным остается метафорическое определение «темная звезда». Поскольку она «помещена» в груди и поскольку ее «вращает кровь», то это, несомненно, поэтическое определение человеческого сердца. А прилагательное «темная» однозначно определяет внутреннее состояние и настроение. Темный «цвет» звезды-сердца свидетельствует об отчаянии и сомнениях, вызываемых окружающим «ты» (но равным образом и самого Г осподина Когито) миром.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ28
Badyda Ewa
2008 Swiat barw - swiat znaczen w jqzyku poezji Zbigniewa Herberta. Wydawnictwo Uniwersytetu Gdanskiego, Gdansk.
Balbus Stanislaw
1993 Temat historyczny jako pretekst i archetyp problematyki aktualnej (ostentacyjny apokryf wspolczesny). Przyklad: Z. Herbert: Tren Fortynbrasa (1961). [W:] Balbus Stanislaw, Mi^dzy stylami. Krakow 1993.
Balcerzan Edward
1986 Arkadyjczyk w oblqzonym miescie (Opoezji Zbigniewa Herberta). «Tworczosc» 1986, nr 10, s. 39-71.
28 Сохранено авторское оформление списка литературы (прим.
ред. - Г.К.)
1988 Poezja polska w latach 1939-1965. Czqsc II: Ideologie artystyczne. Wydawnictwa Szkolne i Pedagogiczne, Warszawa.
Baranczak Stanislaw
1994 Uciekinier z Utopii. O poezji Zbigniewa Herberta. Towarzystwo Przyjaciol Polonistyki Wroclawskiej, Wroclaw.
Bigaj Jan
2002 Za przesianiem Herberta nie pojd%. [W:] Herbert: poetyka, wartosci i
konteksty. Pod redakcja Eugeniusza Czaplejewicza i Witolda Sadowskiego. Wydawnictwo DiG, Warszawa 2002, s. 165-172.
Bobryk Roman
1998 Кто такой Пан Когито? [W:] Русская филология, 9. Сборник
научных работ молодых филологов. Tartu Ulikooli Kiijastus, Тарту/Tartu 1998, с. 211-219.
1999 Siodmy anioi jest... («Siodmy anioi» Herberta). „Slavica Tergestina”
7: Studia Slavica. Edited by Patrizia Deotto, Mila Nortman, Ivan Verc. Trieste 1999, pp. 145-163.
2003 Dialog, ale czy rozmowa? «Prolog» Zbigniewa Herberta. [W:] Kultura tworzona w dialogu cywilizacji Europy. Pod redakcja Lucyny Rozek i Szczepana Jablonskiego OSPPE. Tom III. Wydawnictwo WSP Cz?stochowa, Cz?stochowa 2003, s. 39-49.
2004 Попытка бегства из идеологии в поэзии Збигнева Херберта. [W:]
Dzieio literackie jako dzieio literackie - Литературное произведение как литературное произведение. Pod redakcja Anny Majmieskulow. Bydgoszcz 2004, s. 399-414.
2005а Мотив тела в поэзии Збигнева Херберта. [В:] Телесный код в славянских культурах. Ответственный редактор Н.В. Злыднева. Российская Академия Наук, Институт Славяноведения, Москва
2005, с. 107-119.
20056 Miasta Zbigniewa Herberta. [W:] Miasto. Przestrzen, topos, cziowiek. Redakcja naukowa: Adrian Glen, Jacek Gutorow, Irena Jokiel. Uniwersytet Opolski - Instytut Filologii Polskiej, Opole, s. 103-115.
2006a Dawno temu, czyli teraz... O roli motywow historycznych i mitologicznych w tworczosci Zbigniewa Herberta. [В:] Studia Litteraria et Linguistica - Лiтературознавчi та лiнгвiстичнi студН. Redaktorzy: Roman Mnich i Nela Lysenko. Донецький !нститут Сощально! Освгги, Akademia Podlaska w Siedlcach,
Siedlce - Donieck - Drohobycz, Видавництво «Коло» 2006, с. 161-174.
20066 «Tren Fortynbrasa» - Herbertowski komentarz do tekstu Shakespeare'a. [W:] Kulturowe terytoria literatury. Redakcja naukowa Slawomir Sobieraj. Przy wspolpracy Danuty
Dobrowolskiej. Towarzystwo Literackie im. Aama Mickiewicza Oddzial w Siedlcach, Siedlce 2006, s. 37-49.
2012 „Pan od przyrody” i „Lobuzy od historii”. „Natura” wobec „kultury/cywilizacji” w poezji Zbigniewa Herberta [W:] Jqzyk -natura - cywilizacja. Pod redakcja Elzbiety Laskowskiej, Beaty Morzynskiej-Wrzosek, Wieslawa Czechowskiego. Bydgoszcz 2012, s. 23-33. [Prace Komisji J?zykoznawczej Bydgoskiego Towarzystwa Naukowego nr XXII]
Brzozowski Jacek
1991 „Pan Cogito” Zbigniewa Herberta. Patria, Warszawa.
Cieslak Tomasz
1993 Narzqdzie i odrqbne „ja”? Motyw i symbolika rqki w tworczosci Zbigniewa Herberta. „Prace Polonistyczne” seria XLVIII (1993), s. 173-16.
Czerniawski Adam
2000 Fortynbras czy Hamlet? - czyli o autonomii poezji. „Ethos” 2000, nr 4
(54), s. 157-162.
Forstner Dorothea OSB
2001 Swiat symboliki chrzescijanskiej. Leksykon. Wydanie II. Przeklad i
opracowanie Wanda Zakrzewska, Pawel Pachciarek, Ryszard Turzynski. Wybor i opracowanie ilustracji Beata Kulesza-Damaziak. Komentarz do ilustracji Malgorzata Wrzesniak. Instytut Wydawniczy PAX, Warszawa.
Herbert Zbigniew
1971 Wiersze zebrane. «Czytelnik», Warszawa.
1992a Raport z oblqzonego Miasta i inne wiersze. Wydawnictwo Dolnoslaskie, Wroclaw.
19926 Elegia na odejscie. Wydawnictwo Dolnoslaskie, Wroclaw.
1992в Rovigo. Wydawnictwo Dolnoslaskie, Wroclaw.
1993 Pan Cogito. Wydanie 2 poprawione. Wydawnictwo Dolnoslaskie, Wroclaw.
1995 Studium przedmiotu. Wydanie 2 poprawione. Wydawnictwo Dolnoslaskie, Wroclaw.
1996 Napis. Wydanie II. Wydawnictwo Dolnoslaskie, Wroclaw.
1997a Elegia na odejscie. Wydanie II. Wydawnictwo Dolnoslaskie, Wroclaw.
19976 Hermes, pies i gwiazda. Wydanie II poprawione. Wydawnictwo Dolnoslaskie, Wroclaw.
1998 Epilog burzy. Wydawnictwo Dolnoslaskie, Wroclaw.
2008 Wiersze zebrane. Opracowanie edytorskie Ryszard Krynicki. Wydawnictwo a5. Krakow.
Kamienska Anna
1974 Okrucienstwo mitu. [W:] Kamienska Anna, Od Lesmiana.
Najpiqkniejsze wierszepolskie. Warszawa 1974, s. 267-273.
Karasek Krzysztof
1997 „Strzez siq oschlosci serca”. Uwagi na temat jednego wersu Herberta.
„Zycie” 1997, nr 161, s. 11.
Klosinski Krzysztof
2005 Poezja zaimkdw. O „Przeslaniu Pana Cogito” Zbigniewa Herberta. [W:] Liryka polska XX wieku. Analizy i interpretacje. Seria 3. Redakcja Wlodzimierz Wojcik, Joanna Kisiel. Wydawnictwo Uniwersytetu Slaskiego, Katowice 2005, s. 105-113.
Kobielus Stanislaw
2002 Bestiarium chrzescijanskie. Zwierzqta w symbolice i interpretacji. Starozytnosc i sredniowiecze. Instytut Wydawniczy PAX, Warszawa.
Kowalczyk Andrzej S.
1983 Zlote runo nicosci. „Przeslanie Pana Cogito” - prdba lektury. „Tygodnik Powszechny” 1983, nr 11.
Legezynska Anna
1996 Dom i poetycka bezdomnosc w liryce wspdlczesnej. Wydawnictwo Naukowe PWN, Warszawa.
Leksykon...
1992 Leksykon symboli. Opracowala Marianne Oesterreicher-Mollwo. Przelozyl Jerzy Prokopiuk. Wydawnictwo ROK Corporation S.A., Warszawa.
Lurker Manfred
1989 Slownik obrazdw i symboli biblijnych. Tlumaczyl bp Kazimierz Romaniuk. «Pallotinum», Poznan.
1994 Przeslanie symboli w mitach, kulturach i religiach. Przelozyl Ryszard
Wojnakowski. «Znak», Krakow.
Lukasiewicz Jacek
1995 Poezja Zbigniewa Herberta. Wydawnictwa Szkolne i Pedagogiczne, Warszawa.
2001 Herbert. Wydawnictwo Dolnoslaskie, Wroclaw.
Maciejewski Janusz
1992 Kerygmatyczna interpretacja “Przeslania Pana Cogito”.
„Polonistyka” 1992, nr 7-8, s. 399-410.
Mikolajczak Malgorzata
2002 Od Orfeusza do Arijona. Piesn i muzyka w swiecie poetyckim Zbigniewa Herberta. „Pami?tnik Literacki” 2002, z. 2, s. 137-151
2004 “W cieniu heksametru”. Interpretacje wierszy Zbigniewa Herberta. Uniwersytet Zielonogorski, Zielona Gora.
Nieukerken Arent van
1999 „Mademoiselle Corday”. Losy poezji publicznej w epoce nieufnosci. „Roczniki Humanistyczne” 1999, zeszyt 1, s. 141-160.
Opacka-Walasek Danuta
1996 „... pozostac wiernym niepewnej jasnosci”. Wybrane problemy poezji
Zbigniewa Herberta. Wydawnictwo Uniwersytetu Slaskiego, Katowice.
2001 Czytajqc Herberta. Wydawnictwo Uniwersytetu Slaskiego, Katowice. Pawelec Dariusz
2009 „Bqdz wierny Idz”. [W:] Niepewna jasnosc tekstu. Szkice o twdrczosci Zbigniewa Herberta 1998-2008.
2011 Romantyczne tropy do lektury „Przeslania Pana Cogito” Zbigniewa Herberta. [W:] Bdr nici. Wqtki klasyczne i romantyczne w
twдrczoSci Zbigniewa Herberta. Wydawnictwo Platan, Krakow 2011, s. 169-182.
Portret.
2005 Portret z poczqtku wieku. TwдrczoSC Zbigniewa Herberta -kontynuacje i rewizje. Studia pod redakcja Wojciecha Lig?zy, przy wspoludziale Magdaleny Cichej. Gaudium, Lublin.
Ruszar Jozef Maria
2004 S^z brata swego. Zasada odpowiedzialnosci w liryce Zbigniewa Herberta. Poslowiem opatrzyl ks. abp. Jozef Zycinski. Wydawnictwo Uniwersytetu Marii Sklodowskiej-Curie, Lublin.
Slawinski Janusz
1998 Tren Fortynbrasa. [W:] Poznawanie Herberta. Wybor i wst?p Andrzej Franaszek. Wydawnictwo Literackie, Krakow 1998, s. 359376. [статья впервые печаталась в: „Miesi?cznik Literacki” 1967, nr 1]
Slownik teologii...
1994 Slownik teologii biblijnej. Dzielo zbiorowe. Redaktor naczelny Xavier Leon-Dufour. Tlumaczyl i opracowal bp. Kazimierz Romaniuk. Pallotinum, Poznan.
Slownik stereotypow...
1996 Slownik stereotypдw i symboli ludowych. Koncepcja calosci i redakcja: Jerzy Bartminski. Zast?pca redaktora: Stanislawa
Niebrzegowska. Tom I: Kosmos. *: niebo - swiatla niebieskie -ogien - kamienie. Wydawnictwo Uniwersytetu Marii Curie-Sklodowskiej, Lublin.
Wiatr Aneta
2001 Zbigniewa Herberta przygody z muzykq. „Tworczosc” 2001, nr 1, s. 44-79.
Workowski Adam
2010 Maska i tozsamosc. Zwiqzek Pana Cogito i Zbigniewa Herberta. [W:] Pojqcia kielkujqce z rzeczy. Filozoficzne inspiracje ^O^zosc Zbigniewa Herberta. Wydawnictwo Platan, Krakow 2010, s. 171199.
Wyka Kazimierz
1977 „Tren Fortynbrasa”. [W:] Wyka Kazimierz, Rzecz wyobrazni. Wydanie II. Wydawnictwo Literackie, Krakow 1977, s. 608-613.
Zeler Bogdan
2000 Zwyciqstwo Hamleta. („ Tren Fortynbrasa” Z. Herberta). [W:] Poezja polska. Interpretacje. Pod redakcja Krystyny Heskiej-Kwasniewicz i Bogdana Zelera. Katowice 2000, s. 394-399.
Zebrowski Ratal
2011 Zbigniew Herbert: „Kamien na Mrym mnie urodzono”. Panstwowy Instytut Wydawniczy, Warszawa.
Астафьева Наталья Г., Британишский Владимир Л.
2000 Польские поэты ХХвека: Антология. Том 2. Алетейя, Санкт-Петербург. 1000 с.
Библия...
2001 Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета.
Канонические. В русском переводе с параллельными местами и словарем. Российское Библейское Общество, Москва 2001.
Ключ...
1982 Ключ к пониманию Священного Писания. Издательство «Жизнь с Богом», Bruxelles. - 698 с.
Славянские древности...
1999 Славянские древности. Этнолингвистический словарь под редакцией Н. И. Толстого. Том 2: Д - К (Крошки). «Международные отношения», Москва.
Холл Джеймс
1996 Словарь сюжетов и символов в искусстве. Перевод с английского и вступительная статья Александра Майкапара, КРОН-ПРЕСС, Москва. - 656 с.
Энциклопедия символов...
1999 Энциклопедия символов, знаков, эмблем. «Локид-Миф», Москва.
- 576 с.
