Научная статья на тему 'Мотив пути в прозе г. Исхаки'

Мотив пути в прозе г. Исхаки Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
269
69
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
МОТИВ ПУТИ / ХРОНОТОП ПЕРЕХОДА / ХРОНОТОП ДОРОГИ / MOTIVE OF WAY / CROSSING TIME-FIELD / TIME-FIELD ROAD

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Гайнанова Лилия Муллануровна

Проведён мотивный и структурный анализ прозы Г. Исхаки. На примере произведений «Солдат», «Жизнь ли это?», «Мастерица» выявлена функциональная значимость мотива пути в творчестве автора.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

MOTIVE OF WAY IN THE ISHAKI'S PROSE

In this article there is a motivation and structural analysis of Ishaki's prose. Functional value of way motivation in author's creative work is shown in «Soldier», «Is it the live?», «A good hand».

Текст научной работы на тему «Мотив пути в прозе г. Исхаки»

УДК 894.321.01

Л.М. ГАЙНАНОВА

МОТИВ ПУТИ В ПРОЗЕ Г. ИСХАКИ

Ключевые слова: мотив пути, хронотоп перехода, хронотоп дороги.

Проведён мотивный и структурный анализ прозы Г. Исхаки. На примере произведений «Солдат», «Жизнь ли это?», «Мастерица» выявлена функциональная значимость мотива пути в творчестве автора.

L.M. GAJNANOVA MOTIVE OF WAY IN THE ISHAKI'S PROSE

Key words: motive of way, crossing time-field, time-field road.

In this article there is a motivation and structural analysis of Ishaki's prose. Functional value of way motivation in author's creative work is shown in «Soldier», «Is it the live?», «A good hand».

В художественной системе Г. Исхаки мотив пути имеет первостепенное значение, поскольку наиболее верно отражает атмосферу всеобщего брожения, противостояния в условиях социального и духовного кризиса в культуре конца XIX - первой трети XX вв., становясь смысловой осью философских и художественных исканий автора.

По словам М.М. Бахтина, «...редкое произведение обходится без каких-либо вариаций мотива дороги, а многие произведения прямо построены на хронотопе дороги и дорожных встреч и приключений» [1, с. 248]. Ю.М. Лотман разграничва-ет понятия «путь» и «дорога». «Дорога» - некоторый тип художественного пространства, «путь» - движение литературного персонажа в этом пространстве. «Путь» - это реализация (полная или неполная) или нереализация «дороги» [6, с. 290]. Так, в прозе Г. Исхаки дорога является и некоторым типом художественного пространства (внешнее движение героя), и метафорой пути, за которой стоит уже внутреннее движение духа художественного героя.

В произведениях Г. Исхаки путь отдельной личности приобретает общенациональную семантику, являясь одним из вариантов исторического пути народа, художественной действительности автора. В начале ХХ в. в духовной жизни татар происходит смена культурологической парадигмы. Исследователь Ю.Г. Ниг-матуллина отмечает ослабление или трансформацию функций мусульманской культуры и ориентацию на европейскую и русскую культурные традиции [7, с. 109]. Ситуация смены культурологической парадигмы в духовной жизни народа актуализирует хронотоп перехода, который становится особенностью композиционного построения многих произведений автора. Так, в рассказе «Солдат» (1908 г.) глава 5 отличается особым психологическим напряжением героя, покидающего родной дом. Как сказал ещё В.Н. Топоров, выход в новое пространство связан с чувством страха или неуверенности как некоей отрицательной эмоции. Новое пространство неизвестно человеку, который привык к старому пространству и пользуется им на некоем глубинном уровне бессознательно или подсознательно. При переходе к новому пространству человек оказывается лишенным этой прежней неосознаваемой опоры в виде старого пространства с его свойствами, и его охватывает тот шопенгауэровски-ницшеанский ужас, который неотъемлем от человека, вдруг усомнившегося в формах познания явлений [9, с. 250].

Страх героя Исхаки покинуть пространство родного дома, деревни сравним со страхом смерти. Л.Р. Гарипова в своем исследовании лексемы «денья» (мир, жизнь) в татарском языке приходит к выводу, что семантика этой лексемы как в арабском, так и в татарском языках имела религиозное значение - ближайшая, т.е. мирская, земная жизнь в противопоставлении следующей форме бытия после смерти. В представлении татар «несвой мир» ассоциировался с небытием, со смертью [3, с. 111]. Слова главного героя: «Парень, уходим ведь!» («Малай, китэбез бит!»), обращенные к другу, кото-

рый вместе с ним уходит в армию, содержат в себе семантику смерти; следовательно, глаголы «умирать» и «уходить» становятся синонимичными.

В произведении имеет место принцип языковой концептуализации времени, а именно время осмысливается при помощи метафорического переноса из области пространственного: прошлое, остающееся позади, наделенное положительными характеристиками, противопоставляется неизвестному, а потому пугающему будущему, расположенному впереди. Герой, располагающийся в точке между пространственно-временными реалиями, находится в максимально эмоционально напряженной точке «здесь и сейчас», образующей хронотоп дороги. Говоря словами М.М. Бахтина, «здесь время как бы вливается в пространство и течет по нему, (образуя дороги)» [1, с. 392]. Путь как таковой В.Н. Топоровым определяется как «образ связи между двумя отмеченными точками пространства», а также как метафора, обозначающая линию поведения человека [9, с. 352]. В данном контексте метафора «не будет ли дороги помасленее» («...майларлык юл булмасмы») становится формулой поведения героя в армии.

В произведении «Жизнь ли это?» (1909 г.) исследователь А.М. Саяпова отмечает экзистенциальные мотивы, связанные с онтологическим вопросом поиска смысла жизни [8, с. 192]. Ситуация поиска смысла жизни актуализирует идею пути, побуждая героя к действию. Отрыв от дома становится важным этапом духовного становления героя, в динамической модели реализуемый в мотиве пути.

Путь для героя - это расширение пространства по горизонтали, что является символом его «расширяющегося сознания»: рамки бытового, социального, исторического пространства раздвигаются, появляется осознание себя образованным человеком, ответственным за будущее своего народа:

«Я сейчас очень много думаю... Не о своем теперешнем положении, а о невежестве деревни, о том, как далеки они от той жизни, о которой я читал в романах, пытаюсь постичь пути, чтобы ввести их в эту жизнь» [4, с. 122]. (Здесь и далее перевод наш. - Л.Г.)

Однако, как правило, в дороге выявляется несостоятельность героя, невозможность его действия:

«Плавание на пароходе всегда напоминает мне о моих недостатках, пробуждает во мне чувство недовольства собой» [4, с.104].

Либо возникает ситуация отказа от выбранного пути, так герой отказывается от предложения быть учителем в Сибири, организовать новометодное медресе в своей деревне, погрязает в быту, что на символическом уровне означает невозможность покинуть угнетающее пространство.

Путь как действие, возможность преобразования профанного пространства, преодоления конечности, поиск иного выхода из экзистенциальной ситуации невозможен для героя. О себе герой говорит как о человеке, который не смог найти дорогу, чтобы превратить окружающий его мир в идеальный. В авторской картине мира остановка движения, бездействие приравниваются к смерти: «Я замерз, я застыл, я умер!» - восклицает герой.

О высокой значимости мотива пути свидетельствует широкая метафори-зация образа дороги в творчестве автора: «жизненный путь» (тормыш юлы), «жизненная колея» (тормыш эзе, тормыш тебе-эзе). Так, в рассказе «Мастерица» (1914-1915) течение жизни представлено посредством образа дороги, семейная жизнь героев буквально течет по накатанной колее:

«Жизнь хазрета шла все тем же путем» [4, с. 285].

«Вот так изо дня в день идет жизнь, весной и осенью, летом и зимой течет по одной колее» [4, с. 286].

«Хоть с каждым годом жизненная программа и расширялась, колея оставалась той же» [4, с. 286].

«Все шло своим путем» [4, с. 287].

Образы колеи (тормыш эзе, тормыш юлы, тормышньщ тебе-эзе, уз юлы) становятся семантически значимыми при характеристике жизни героев: автором подчеркивается неизменность, повторяемость событий, что характеризует изображаемое время как циклическое бытовое, или круговое. Говоря словами М.М. Бахтина, «время лишено здесь поступательного исторического хода, оно движется по узким кругам: круг дня, круг недели, месяца, всей жизни... Время здесь бессобытийно, и потому кажется почти остановившимся» [1, с. 396].

Переломным моментом, высвечивающим несостоятельность бытующей модели в рассказе «Мастерица», становится стук в ворота темной ночью: в ту ночь, когда муж героини не вернулся ночью из поездки, она осознала бесперспективность дальнейшей жизни в браке без детей.

«Все перестало существовать... Та ночная темнота (которую она себе представляла как ночь ужаса. - Л. Г.), та бездонная беспредельная темнота накрыла ее. Холод, мороз, безнадёжность, страшная пустота овладели её душой, сердцем» [4, с. 289].

Хронотоп перехода высвечивает в данной ситуации несостоятельность привычной модели существования - прежний путь теряет свою значимость, смысл, побуждая героев к движению.

Таким образом, для композиционного построения прозы Г. Исхаки характерна ситуация, когда герои поначалу находятся в «своем», знакомом, привычном, безопасном пространстве. Затем происходит некое событие, «толчок», который выявляет невозможность существования в пределах бытующей модели мира, что свидетельствует о несовершенстве данного положения вещей. Герои помещаются в пороговую «экзистенциальную» ситуацию, ситуацию «или - или». Далеко не все герои Г. Исхаки находят выход из создавшихся ситуаций. Таковым являются герои романа «Жизнь ли это?», рассказа «Солдат». Вместе с тем обретает свой новый жизненный путь героиня из рассказа «Мастерица».

Переход героев Г. Исхаки из родного, понятного, но узкого пространства дома в новое, пугающее, но широкое пространство мира, которое символизирует их расширяющееся сознание, актуализирует мотив пути. В творчестве Г. Исхаки мотив пути помимо структурообразующего имеет и смыслообразующее значение, актуализирующее проблему поиска смысла жизни.

Литература

1. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет / М.М. Бахтин. М.: Худож. лит., 1975. 502 с.

2. Гарипова Л.Р. Концепты татарской языковой картины мира: репрезентации в лексеме «денья»: дис. ... канд. филол. наук. Казань, 2007. 208 с.

3. Исхаки Г. Зиндан: избр. прозаич. и сцен. произведения / Г. Исхаки. Казань: Тат. кн. изд-во, 1991. 671 с.

4. Исхаки Г. Сочинения: в 15 т. / Г. Исхаки. Казань: Тат. кн. изд-во, 2001. Т. 2. 448 с.

5. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь / Ю.М. Лотман. М.: Просвещение, 1988. 352 с.

6. Нигматуллина Ю.Г. Типы культур и цивилизаций в историческом развитии русской и татарской литератур / Ю.Г. Нигматуллина. Казань: Фэн, 1997. 189 с.

7. Саяпова А.М. Дардмэнд и проблема символизма в татарской литературе / А.М. Саяпова. Казань: Алма-Лит, 2006. 246 с.

8. Топоров В.Н. Пространство и текст / В.Н. Топоров // Семантика и структура: сб. науч. тр. М.,1983. С. 227-284.

ГАЙНАНОВА ЛИЛИЯ МУЛЛАНУРОВНА - специалист по учебно-методической работе центра информатизации и дистанционного обучения, Институт развития образования Республики Татарстан, Россия, Казань (gainanowa@mail.ru).

GAJNANOVA LILIJA MULLANUROVNA - specialist on scholastic-methodical working the centre to informatizations and remote education, Institute of development of education of Republic Tatarstan, Russia, Kazan.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.