МОСКОВСКОЕ И ЛЕНИНГРАДСКОЕ ВЛИЯНИЕ НА КОМПОЗИЦИОННУЮ ОРГАНИЗАЦИЮ ЖИЛЫХ КВАРТАЛОВ ЯРОСЛАВЛЯ В 1920-1930-Е ГОДЫ Текст научной статьи по специальности «Строительство и архитектура»

АРХИТЕКТУРА И ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВО.

реконструкция и реставрация

УДК 72.036:711.4 DOI: 10.22227/1997-0935.2020.11.1493-1504

Московское и ленинградское влияние на композиционную организацию жилых кварталов Ярославля в 1920-1930-е годы

А.В. Васильева

филиал ФГБУ «ЦНИИПМинстроя России» Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства (Филиал ФГБУ «ЦНИИПМинстроя России» НИИТИАГ); г. Москва, Россия

АННОТАЦИЯ

Введение. Показана актуальность изучения композиционных приемов в формировании жилой застройки провинциальных городов, связанная с развернувшейся программой реновации жилого фонда и реконструкции исторических центров городов. Несмотря на значительное количество работ, посвященных различным аспектам советского градостроительства и жилищной архитектуры рассматриваемого периода, локальные исследования, направленные на изучение застройки отдельных городов и сопоставление ее со столичной архитектурной практикой, востребованы как в отечественном, так и в зарубежном архитектуроведении.

Материалы и методы. Для выявления особенностей формирования композиционных приемов в организации жилой застройки Ярославля 1920-1930-х годов проводится ее поэтапное сопоставление с архитектурной практикой Москвы и Ленинграда того же периода.

Результаты. В эволюции жилой застройки Ярославля выделяется несколько этапов. Показано, что первый этап

тяготел к московской архитектурной практике, характеризовавшейся несколько механистическим подходом к за- ^ g

полнению территории квартала. Второй этап, приходившийся на конец первой пятилетки, отличался упрощенным S ®

рисунком застройки и характером архитектуры. Следующий этап, связанный с задачами реконструкции центров n н

городов, обусловил новую функцию жилищной архитектуры как ограничителя парадных городских пространств. На ^ j

основании композиционного анализа принципов организации корпусов и архитектуры фасадов сделано заключение g

об усилении влияния ленинградской архитектурной школы. Последующие этапы связаны с формированием подхо- о 3

дов к сохранению ценного исторического наследия в условиях задачи реконструкции центральных районов. U О

Выводы. Показаны особенности ярославской архитектуры на каждом этапе, сделаны выводы о степени и характе- • К

ре влияния московской и ленинградской архитектурных школ. Это позволяет говорить о наличии уникальных под- M S

ходов к композиционной организации жилых кварталов, возводившихся как на свободных участках, так и в централь- § s

ных районах города с ценным историческим наследием. l z

y -ь

КлючЕВыЕ слОВА: жилищная архитектура, советская архитектура, Ярославль, жилой квартал, композиция, о — 1920-1930-е годы § о

и 5

Благодарности: Статья подготовлена в ходе исследования за счет средств государственной программы «Научно- § (

технологическое развитие российской Федерации» на 2013-2020 годы в рамках Плана фундаментальных научных о i

исследований Минстроя россии и рААСН на 2020 г., тема 1.2.17. § t

s "

ir —

ДлЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Васильева А.В. Московское и ленинградское влияние на композиционную организацию о s жилых кварталов Ярославля в 1920-1930-е годы // Вестник МГСУ. 2020. Т. 15. Вып. 11. С. 1493-1504. DOI: 10.22227/ o 2

1997-0935.2020.11.1493-1504 3

о

3 4 | 6 t( о Q

The influence of Moscow and Leningrad on the compositional organization of residential quarters in Yaroslavl in the 1920s and 1930s

cd cd

- < •

Anna V. Vasileva 1 о

u o

Scientific Research Institute of Theory and History of Architecture and Urban Planning, 3 1

branch of the Central Institute for Research and Design of the Ministry of Construction and Housing ® «

and Communal Services of the Russian Federation (NIITIAG); Moscow, Russian Federation JJi B

s y

ABSTRACT c 0

Introduction. The article shows the relevance of studying compositional techniques applied to residential areas in provincial j, 1

cities in relation to the unfolding program of housing renovation and reconstruction of historical centres of cities. Despite , ,

a significant amount of research on various aspects of Soviet urban planning and domestic architecture of the period under N 2 review, the local research, focused on the development of particular cities in comparison with the architectural practice of the capital is in demand in both domestic and foreign architectural studies.

© А.В. Васильева, 2020

Распространяется на основании Creative Commons Attribution Non-Commercial (CC BY-NC)

Materials and methods. The step-by-step comparison of the Yaroslavl domestic architecture, dating back to the 20ies and 30ies of the 20th century, is compared with the one of Moscow and Leningrad to identify the features characterizing the formation of compositional techniques applied to residential areas in Yaroslavl.

Results. The study highlights several stages in the evolution of residential development in Yaroslavl. It is shown that the first stage gravitated towards the Moscow practice characterized by a somewhat mechanistic approach to filling the territory of a quarter. The second stage, which dates back to the end of the first five-year plan, was characterized by a new function of domestic architecture as a limiting controller of central urban spaces. Further stages are focused on the task of developing approaches to the preservation of the valuable historical legacy in the context of reconstruction of central neighbourhoods. Conclusions. The article shows the features of the Yaroslavl architecture at each stage, and conclusions are made about the extent and nature of influence produced by the Moscow and Leningrad schools. There are unique approaches to the compositional organization of residential quarters built both on vacant land plots and in the central neighbourhoods of the city that accommodates a valuable historical heritage.

KEYwoRDs: domestic architecture, Soviet architecture, Yaroslavl, residential quarter, composition, 1920s and 1930s

Acknowledgments: The article was prepared in the course of the research project funded within the framework of the state program "Scientific and technological development of the Russian Federation" for 2013-2020 as part of the Plan for fundamental scientific research, co-developed by the Russian Ministry of construction and RAACS for 2020.

FoR CITATIoN: Vasileva A.V. The influence of Moscow and Leningrad on the compositional organization of residential quarters in Yaroslavl in the 1920s and 1930s. Vestnik MGSU [Monthly Journal on Construction and Architecture]. 2020; 15(11):1493-1504. DOI: 10.22227/1997-0935.2020.11.1493-1504 (rus.).

ВВЕДЕНИЕ

Сегодня по всей стране развернулась программа реконструкции ветхого жилья и благоустройства центральных частей городов. Но, увы, плачевное

о о состояние значительной части жилого фонда, вы-04 (У

о о строенного в довоенный период и дошедшего (У (У

. . до наших дней, его зачастую непростая строитель-т- т- ная история, фрагментарные потери, практически о § неизбежные в жизни города, не позволяют легко с ¡о разглядеть подлинную ценность и качество историку ческой городской среды. Если ценность застройки к) ф центральных районов Москвы и Санкт-Петербурга Е практически ни у кого не вызывает сомнений,

2 3

о и то в провинциальных городах отношение к средовой

• «* застройке трудно назвать бережным. А среди этой

^ 2 застройки, которая и формирует уникальное лицо

^ о города, есть очень интересные объекты, которые

" ¡е несут в себе не только художественную и утилитар-

о О г

со > ную ценность, но и свидетельствуют об эволюции

4 с градостроительной мысли, изменении подходов

с к организации жилой среды, понимании места жи-

2 -.д лищной архитектуры в структуре города. Изучение

от Е исторических архитектурных и градостроительных

§ процессов в провинциальных городах сегодня име-

£ о ет особую актуальность, так как оно может помочь

^о ° избежать невосполнимой утраты ценных объектов.

о Е В последние годы вопросы формирования за-

с5 о стройки советских городов в межвоенный период

^ начали постепенно входить в сферу научных ин-

от с тересов историков архитектуры и искусствоведов. со ^

— 2 Наибольшее количество трудов посвящено форми-

^ Э рованию московской жилищной архитектуры и под-

I- ходам к организации застройки жилых кварталов

¡^ ЕЕ (например, работы Ю.Л. Косенковой и Г.Н. Яков-

| £ левой [1], Ю.Д. Старостенко [2]). Наиболее пол-

¡3 "Ц ным трудом, посвященным застройке Ленинграда

щ ¡¡> в рассматриваемый период, можно назвать книгу Б.М. Кирикова и М.С. Штиглиц [3].

Особенности формирования застройки провинциальных городов в последние годы рассмотрены в трудах многих ученых. Исследования Н.Н. Макаровой посвящены первым этапам строительства Магнитогорска [4], Е.А. Ахмедовой и Е.П. Борисовой — развитию архитектурно-планировочной структуры Самары [5], О.В. Шитина и С.А. Дек-терева — влиянию принципов конструктивизма на жилищную архитектуру Нижнего Тагила [6], истории формирования застройки Томска посвящены работы Д.А. Беспаловой [7].

Ярославль, как крупный промышленный город с богатым историческим наследием, также заслужил отдельного внимания историков архитектуры. Особенности архитектурно-градостроительного процесса в Ярославле затронуты в работах Ю.Д. Старостенко [8] и наиболее полно и последовательно описаны в трудах Н.С. Сапрыкиной [9].

Региональная специфика процессов развития отдельных городов наиболее полно раскрывается в сопоставлении с общими тенденциями градостроительной теории и практики своего времени. Анализу градостроительных приемов эпохи авангарда в формировании жилой среды посвящены работы А.С. Улько, А.А. Аксеновой, И.М. Ястребовой [10], влияние приемов эпохи модернизма, которые напрямую вытекали из архитектуры авангарда, описано в трудах А. Еремеевой и Л. Ванатовской [11]. Организация процесса проектирования новых советских городов в рассматриваемый период освещается в работах М.С. Ильченко [12] и Н. Барыкиной, которая рассматривает влияние западных архитекторов на практику отечественного градостроительства [13]. Наши иностранные коллеги также интересуются формированием советских городов, в частности, Норильском [14].

Изучение архитектурно-градостроительного наследия середины ХХ в. востребовано и в западной науке и практике. Актуальность вопросов,

связанных с реконструкцией жилого фонда ХХ в., по всей Восточной Европе обусловило наличие научных трудов по этим вопросам западных исследователей. Формированию жилой застройки в городах Эстонии посвящены работы Г. Кунингаса [15] и С. Салтсона [16]. Исследование архитектуры жилых комплексов Таллина проводят П. Метспа-лу и Д.Б. Хесс [17]. Влиянию Москвы на развитие чешской архитектуры посвящены статьи В. Хнид-ковой [18]. В фокусе большинства исследований архитектурно-градостроительных процессов, связанных с формированием жилой среды, находится послевоенный период. Сравнительный обзор послевоенных жилищных программ центрально-и восточноевропейских социалистических стран проводит М. Глендиннинг [19], показывая разнообразие организационных и архитектурных решений массового жилищного строительства в этих регионах. Сходные проблемы в практике Румынии описывает М. Маргинян [20]. Влиянию звезд западной архитектуры на градостроительную мысль в целом посвящены работы Л.П. Креспо, И.М. Робле [21].

Таким образом, отдельные аспекты формирования застройки отдельных советских городов как новостроек при развивающихся промышленных предприятиях, так и реконструируемых исторических кварталов, получили освещение в трудах отечественных и зарубежных специалистов. Изучение локальных особенностей развития городов в сопоставлении с глобальными процессами на текущий момент является передовым методологическим подходом в мировом архитектуроведении. Но исследований, посвященных эволюции планировочных подходов к организации жилой среды, изменению принципов размещения объектов нового строительства по территории города в соответствии с изменением государственных установок, трансформации роли и статуса объектов жилищного строительства, не проводилось. Наиболее ярким примером, способствующим раскрытию всех этих вопросов, представляется Ярославль, центральная часть которого в межвоенный период подверглась значительной реконструкции.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Для выявления особенностей формирования композиционных приемов в организации жилой застройки Ярославля на первом этапе был проведен сравнительный анализ жилых комплексов Москвы и Ленинграда в рассматриваемый период. Этот анализ позволил сформулировать особенности формирования застройки в столицах, определить своеобразные школы. Анализ объектов капитального жилищного строительства по хронологии их возведения позволил выявить трансформацию композиционных принципов организации застройки. Сопоставление объектов ярославской жилищной архитектуры

со столичными примерами дало возможность установить степень и характер влияния московской и ленинградской архитектурных школ на каждом этапе.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Сопоставительный анализ застройки Москвы и Ленинграда (именно в столицах в первую очередь было развернуто новое строительство) второй половины 1920-х годов показал, что в обоих городах были сформированы свои уникальные приемы ее организации. Московский подход характеризовался разделением выделяемого под новое муниципальное строительство и строительство рабочих кооперативов крупного участка на отдельные комплексы. Как правило, корпуса состояли из 3-4 секций, но в начале 1930-х годов встречались случаи увеличения протяженности корпусов до 7 секций.

В начальный период своего формирования жилые комплексы, которые занимали площадь в среднем 0,9...1,2 га, состояли из 2-3 корпусов с центрально-осевой композицией застройки (особенности формирования композиций московских жилых массивов рассмотрены в статье [22]). Эта композиция восходила к принципам пространственно-планировочной организации дореволюционных жилых комплексов с выделенным парадным проездом или парадным двором. При этом в основе каждого жилого корпуса лежала типовая секция, утверждавшаяся Моссоветом на текущий строительный сезон. К концу 1920-х годов наблюдалось доминирование двухквартирных секций с трехкомнатными жилыми ячейками. Но ориентация на реальное покомнатное заселение делала неактуальным разделение пространств квартир на жилое и парадное, что также подчеркивалось равнозначностью композиционного решения фасадов. Иными словами, композиционный прием выделения планировочной оси застройки сохранялся, но он уже никак не был связан с функциональной организацией жилищ.

Во второй половине 1920-х годов площадь участков для нового массового строительства увеличивалась. В среднем она составляла 1,5.2 га, но встречались и единичные случаи строительства на укрупненных участках площадью до 10 га. При этом корпуса состояли в среднем из 3-4 секций. Для обеспечения необходимой плотности застройки архитекторы создавали усложненные композиции из корпусов, формирующих уличный фронт застройки квартала и внутренних строений. Корпуса могли иметь усложненную Г- и 2-образную конфигурацию. Но начиная с 1931 г. возведение крупных жилых комплексов на периферийных городских территориях в Москве было приостановлено. Основные объемы нового строительства были сосредоточены в центральных районах и на крупных магистралях. Такой прием использовался для визуальной изоляции неблагоустроенных дворовых территорий и малопри-

< п

I*

о Г и 3

О сл

п СО

у ->■

о со

и ¡з

^ I

п °

О 2

о п

О.

со со

26

А го г 6

о П

• )

{5

{ № л '

01 П ■ £

(Л п

(Я у

с о

® Ж

ы ы о о 10 10 о о

о о

N N О О N N

К ш U 3

> (Л

с и to in

in ш j

<u <и

о ё

ОТ

от

s о cl"

с

Ю о

о Е

fe ° СП ^

v-

£ £

от °

sS

■S

О (О

влекательной исторической застройки кварталов от новых формируемых парадных пространств улиц. Преобладал периметральный характер застройки участка с постановкой корпусов по красной линии улицы. При этом соседствующие здания, возведенные в один период, композиционно и стилистически зачастую никак не связывались друг с другом. Не реагировало новое московское строительство и на историческую застройку.

В Ленинграде уже в первых примерах послереволюционной практики жилищного строительства наблюдалась тенденция к созданию крупных градостроительных образований. Новая жилая застройка формировала целостную композицию не только одного застраиваемого квартала, но и значительного отрезка улицы, вдоль которой располагались соседствующие строительные участки. Протяженность фронта застройки составляла в среднем 300 м, а средняя площадь строительного участка составляла 4...6 га. Первые массивы состояли из корпусов из 3-4 жилых секций, но к началу 1930-х годов в среднем они включали в себя 7 секций, но могли насчитывать и до 25 секций.

В отличие от московской практики конфигурация строений была довольно проста. И площадь выделяемых под новое строительство участков, и кубатура отдельных корпусов в Ленинграде были существенно выше московских показателей. В основе жилых корпусов также лежали типовые двухквартирные секции для коммунального заселения, обеспечивающие композиционную равнозначность фасадов. В ленинградской практике эта равнозначность усиливалась одинаковой горизонтально вытянутой конфигурацией всех окон, вне зависимости от функции помещений. Жилые комплексы зачастую занимали площадь всего укрупненного квартала без его разделения на более мелкие строительные участки. Застройка разных масштабов складывалась в единую композицию благодаря протяженным композиционным осям, на которые умело нанизывались гармонизированные друг с другом элементы (подробнее о формировании композиционных особенностей жилой застройки Ленинграда см. статью автора [23]). Особое внимание архитекторы уделяли формированию композиционно целостного фронта застройки вдоль улицы. При этом свое композиционное значение имели и внутриквартальные проезды, дворовые пространства, создающие необходимую глубину всей композиции. Характерным для Ленинграда архитектурным элементом была арка, способствующая взаимопроникновению дворового и уличного пространств. В качестве акцента на протяженных монотонных корпусах использовался асимметрично расположенный треугольный или полуциркульный эркер.

В 1925-1927 годах в Ярославле началось планирование первого капитального многоэтажного строительства. Первым кварталом многоэтажных квар-

тирных жилых домов является Бутусовский поселок, строительство которого велось в 1927-1929 годах (процесс его проектирования и строительства описан в трудах Н.С. Сапрыкиной [24]). Он состоит из равномерно расположенных по всей территории площадью 3,5 га небольших корпусов в форме каре (рис. 1). Оригинальных оград или элементов благоустройства не сохранилось (за исключением небольшой трансформаторной подстанции). Корпуса состоят из одинаковых двухквартирных секций со сквозным проветриванием. Жилые помещения имеют одинаковые площади и пропорции, что говорит об ориентации на коммунальное заселение. Между обращенными друг к другу корпусами образуется уютное дворовое пространство. Фронт улиц формируется протяженными фасадами одинаковых жилых корпусов с равномерными разрывами между ними. Композиционная замкнутость частей с созданием цепи небольших пространств между корпусами тяготеет к московской школе этого периода. Несмотря на равномерность и некоторую механистичность этой застройки, она все-таки имеет общую композиционную ось в виде озелененной аллеи, пресекающей поперек весь квартал (рис. 2). На эту ось раскрывается большинство дворовых пространств, имеющих достаточно высокую степень визуальной изоляции друг от друга. Такое стремление к созданию камерных дворовых пространств тяготеет к московской практике этого периода. При этом фасады имеют разное композиционное значение. На улицы и на центральную ось обращены пластически более богатые фасады с вертикалями остекления лестничных клеток, убранные в широкую оштукатуренную раму, акцентированную балконами. Дворовые фасады, куда обращены окна кухонь, представляют собой равномерную сетку окон. Таким образом, функционально комплекс имеет разделение на парадный фронт и приватные дворовые пространства. Функционально-планировочная организация квартала соотносится с планировочными особенностями жилых секций.

Рис. 1. Схема застройки Бутусовского поселка на рубеже 1920-1930-х годов

Fig. 1. Butusovsky settlement layout that dates back to the late 1920s and early 1930s

жилых кварталов Ярославля в 1920-1930-е годы

Рис. 2. Центральная планировочная ось Бутусовского поселка. Фотография автора, 2019 г. Fig. 2. The main axis of Butusovsky settlement. The photo was made by the author in 2019

Аналогичный принцип застройки использован и в небольшом квартале вдоль Большой Октябрьской улицы (его площадь составляет 1,2 га). Но жилые корпуса в форме каре не имеют замыкающих дворы зеркально расположенных частей. Они раскрываются на территорию ботанического сада Ярославского государственного педагогического университета (ЯГПУ) им. К.Д. Ушинского. Объединяющей дворовые пространства осью композиции опять выступает озелененное пространство. Фронт застройки улицы формируется протяженными фасадами. Подъезды также имеют два выхода, но вертикали лестничных клеток обращены в дворовое пространство. Вместе с особой вытянутой конфигурацией окон кухонь и небольшими квадратными окнами санузлов они создают более сложную композицию дворового фасада, чем в предыдущем примере. На улицу обращены окна жилых комнат с балконами. Таким образом, и в этом примере применено функциональное разделение на парадное уличное и тихое, преимущественно с хозяйственной функцией, дворовое пространство.

Наиболее крупным и значимым жилым комплексом рубежа 1920-1930-х годов является частично реализованная застройка соцгорода ЯрРАК (история его создания также подробно описана в трудах Н.С. Сапрыкиной [25]), расположенная в самом начале проспекта Ленина. Эта застройка с фрагментарными вкраплениями более поздней застройки протянулась вдоль улицы на 1 км. Первые очереди строительства осуществлялись протяженными корпусами с квартирами двух типов: в боковых крыльях размещались обычные квартиры, а центральные части представляли собой общежития с коридорной системой. В угловых частях

находились просторные отрытые кладовые для хранения скарба жильцов. Несмотря на новаторство ^ ^ функции и сочетание разных типов жилищ, корпуса * имели традиционную центрально-симметричную к | композицию (рис. 3). Только разный ритм окон д на фасаде выдает разные планировочные принци- И Г пы их организации. Несмотря на новаторство гра- С У достроительной задачи, — создание образцового 2 I соцгорода, подходы к организации застройки доста- § м точно традиционны: протяженные корпуса расстав- у _

2 9

лены вдоль главной магистрали, центральная часть О

С -

которой в наши дни представляет собой широкий а 9

бульвар. Западающие центральные части корпусов 5

создают некую пульсацию уличного озелененного 2 Г

пространства (подчеркнем, что его центром опять § §

является озелененное пространство). Геометриче- и м

ские центры сторон кварталов имеют свои компо- Я ^

зиционные акценты: здесь использована строчная § з

постановка корпусов. Основные въезды в кварталы ^ I

были забраны металлическими заборами с воро- > §

тами на массивных кирпичных опорах (частично § 2

сохранились), что также дополнительно создава- § §

ло визуальные акценты в застройке. Протяженные е е

фасады уводят взгляд зрителя вглубь озелененно- • 2

го пространства квартала, в котором были запро- о О

ектированы жилые корпуса, детские учреждения ^ 1

и элементы благоустройства. Но благоустройство ® 5

территории кварталов первых очередей строитель- . и

ства произведено не было, поэтому жилые корпуса ( ^

скрывали неприглядную изнанку дворов. Увели- £ с

чение протяженности корпусов, попытка создания { 1

композиции протяженного фронта улицы, размеще- { {

ние детских объектов в центре жилых образований 0 0

тяготеет к ленинградской практике начала 1930-х 0 0 годов.

Рис. 3. Жилой дом ЯрРАК. Фотография автора, 2017 г.

Fig. 3. A residential building for YarRAK (Yaroslavl rubber and asbestos factory) employees. The photo was made by the author in 2017

о о

N N О О N N

К Ф U 3

> (Л

с и to in

U> щ j

<u ф

О ё

Появились в начале 1930-х годов в Ярославле и небольшие кварталы строчной застройки, распространенной на всей территории СССР в этот период. Сохранившимся примером служит квартал на проспекте Октября д. 27-33 площадью 1 га. Дома были построены из крайне дешевых материалов, но своими деталями пытались имитировать «настоящую» архитектуру (декоративные лопатки и наличники окон сделаны из камышита) (рис. 4). На первый взгляд, корпуса поставлены равномерной строчкой. Но и здесь при внимательном рас-

смотрении можно выделить центральную композиционную ось, представляющую собой расширенное озелененное пространство, хотя архитектура жилых корпусов на него никак не реагирует: входы в подъезды всех корпусов расположены с одной стороны. Таким образом, приватное дворовое пространство для жителей, присутствующее во всех предыдущих примерах, здесь отсутствует.

В провинциальных городах, в том числе и в Ярославле, объемы капитального гражданского строительства в 1930-е годы по сравнению с име-

от от

.Е о cl"

с

Ю о

о Е

СП ^

v-

Z £ £

ОТ °

гЗ

■S

Г

О (0

Ф ф Рис. 4. Жилой дом в квартале строчной застройки на проспекте Октября. Фотография автора, 2019 г.

U >

Fig. 4. A residential building in the ribbon development area, Oktyabrya avenue. The photo was made by the author in 2019

ющимися потребностями были совсем не велики. Поставленная перед всеми городами Советского Союза задача реконструкции центральных районов с созданием их парадных ансамблей вполне вписывалась в насущные потребности многих городов, так и не восстановленных от разрушений, произведенных в революцию и гражданскую войну. В соответствии с установками, в 1930-х годах основные объемы нового капитального строительства возводились в центральных районах. Производилось оно преимущественно на месте пустырей или ветхой малоценной застройки, на месте снесенных культовых объектов, так как строительство на месте эксплуатируемых жилых домов потребовало бы дополнительных затрат на расселение проживающих. При этом на окраинах города и в призаводских районах в 1930-е годы резко увеличились объемы так называемого «стандартного облегченного строительства» для расселения рабочих — кварталов типовых жилых корпусов, выстроенных из недефицитных материалов (низкосортное дерево, дранка, утеплители из суррогатных материалов) без подведения инженерных коммуникаций. Подобное строительство производилось полностью за счет ведомств и предприятий, которые были заинтересованы в обеспечении рабочих жилой площадью, но не в повышении уровня их бытовых удобств.

Историк архитектуры Н.Ю. Васильев отмечает, что в середине 1930-х годов возникает достаточно устойчивая иерархия типов жилища, в которой учитываются социальный статус жильцов, положение дома в городе, качество строительства и благоустройства, размеры и удобство самих квартир [26]. Контраст облегченных типов жилищ и капитальных домов с щедро декорированными фасадами и квар-

тирами повышенного комфорта является характерной чертой периода первых пятилеток на всей территории СССР.

Разница подходов к жилищному строительству и к организации жилого квартала в начале и в середине 1930-х годов в Ярославле отчетливо видна на примере застройки проспекта Октября рядом с упомянутым кварталом строчной застройки. Практически напротив него находится один из первых в Ярославле домов для специалистов (проспект Октября, д. 34). Такая географическая близость усиливает контраст между объектами жилищного строительства первой и второй пятилетки. Этот жилой дом с трех сторон охватывает периметр занимаемого им квартала (площадью 0,9 га), что приравнивает его кубатуру к суммарной кубатуре жилых комплексов (дом состоит из 13 жилых секций). Центральная вогнутая часть (прием, характерный для ленинградской архитектуры первой половины 1930-х годов) формирует просторную площадь перед ней. Композиция всего квартала, в котором расположен этот объект, сформировавшаяся в несколько этапов уже в более поздний период, тем не менее полностью следует заданной логике периметральной протяженной застройки. Композиция фасадов строится на равномерном ритме ровных полуколонн и контрасте широких горизонтальных лент, визуально связывающих это здание с соседним кварталом (рис. 5). Характерными частями этого здания являются и треугольные эркеры. Это — излюбленный прием ленинградского архитектора Г.А. Симонова, который он активно применял в своей практике рубежа 1920-1930-х годов [3]. Таким образом, этот пример восходит скорее к ленинградской школе.

< п

iH G Г

0 сл

n CO

1 S

У ->■

J to

u -

^ I

n °

S> 3

0 s

01 n

co co

Рис. 5. Первый жилой дом для специалистов. Фотография автора, 2019 г.

Fig. 5. The first residential building designated for specialists. The photo was made by the author in 2019

n S 0

SS6

r 6 c О

• ) Г>

® w

л * 01 П ■ т

s У с о

<D X

ы ы о о 10 10 о о

о о

сч N

о о

N N

к ш

U 3 > (Л С И

to in

U> щ

il <D ф

О ё

CO CO

.E о с

Ю о

о E

fe ° со ^

v-

£ £

CO °

■s

il

О tn

Участки под новое строительство в центральных районах выделялись вдоль красных линий улиц, преимущественно с угловой постановкой, что позволяло формировать сразу некий градостроительный узел. Но, если в Москве такой принцип позволял прятать неприглядную средовую застройку, не соответствующую столичному статусу, то в Ярославле он дал возможность сберечь уникальные храмы и окружающую их низкоэтажную малоплотную застройку, характерную для этого города. Если московские архитекторы стремились как можно плотнее закрыть внутреннее пространство квартала, то в Ярославле, наоборот, оставлялись разрывы между домами или устраивались арки, которые образовывали новые ракурсы на памятники. Новые дома были высотой 3-4 этажа, что позволяло формировать фронт застройки нового масштаба, что сразу выделяло архитектуру советского периода на фоне дореволюционного, но в то же время не создавало немасштабных диссонансов с исторической малоэтажной средой. Таким образом, если в Москве жилая застройка 1930-х годов играла роль парадной ширмы, то в Ярославле она скорее являлась новой надежной «коробочкой», в которой сохранялось ценное историческое содержимое.

Хрестоматийным примером подхода к организации жилого квартала в центре Ярославля, где сохранились особо ценные памятники архитектуры, является комплекс жилых домов в Народном переулке, д. 2, возводившийся в 1936-1938 годах по проекту архитектора В.Е. Ду-бовского. Жилые дома бережно обходят жемчужину ярославской архитектуры — храм Николы Надеина. Оба корпуса имеют высоту три этажа с незначительным повышением угловой части плоским парапетом. Но корпус, расположенный ближе к волжской набережной, имеет более пластически проработанный декор и отделку фасада. С одной стороны, такое упрощение отделки позволяло экономить средства при сохранении композиционной целостности, а с другой — создать более органичное соседство с жилым домом начала 1930-х годов. Оба корпуса комплекса в торцевых частях имеют контрастные масштабу деталей жилого дома галереи высотой два этажа на мощных круглых опорах с тремя полуциркульными окнами, перекликающимися с арками галереи храма Николы Надеина. Входы в жилые подъезды расположены исключительно со стороны двора, что позволило создать более спокойную и равномерную композицию фасада-занавеса для осо-

бо ценного внутриквартального объекта. Таким образом, благодаря удачно найденным пропорциям и деталям, этот комплекс вписывается и в застройку 1930-х годов, и в историческую застройку этого места без создания перегруженных композиций. Композиционная ось комплекса раскрывает лучший вид на памятник, а используемые автором арки (особая роль арок в ярославской жилищной архитектуре показана в работах Н.С. Сапрыкиной [27]) создают интересные ракурсы, визуально объединяя старую и новую архитектуру. Иными словами, архитектор стремился к созданию целостного ансамбля, внутреннее пространство которого не менее ценно, чем его уличный фасад.

О стремлении архитекторов, работавших в Ярославле во второй половине 1930-х годов, к созданию целостных ансамблей жилых кварталов свидетельствуют последние довоенные очереди строительства соцгорода ЯрРАК. Жилой дом на ул. Советская, д. 74, был построен по проекту Н.В. Баранова (ленинградского архитектора) в 1938 г. (рис. 6). Он состоит из 8 жилых секций. Подъезды, как и в кварталах конца 1920-х годов, имели два входа, что способствует функциональному разделению квартала на парадный фасад и дворовое приватное пространство.

Рис. 6. Жилой дом для специалистов ЯрРАК. Фотография автора, 2017 г. Fig. 6. A residential building designated for YarRAK (Yaroslavl rubber and asbestos factory) specialists. The photo was made by the author in 2017

Доминантой фасада является гигантская арка (характерный для ярославской архитектуры этого этапа элемент), раскрывающая внутреннее пространство квартала (его общая площадь составляет 2,55 га). Точно по оси этой арки находится детский сад для детей жителей этого дома с выступающей далеко вперед полуротондой-верандой. Соосное расположение ротонды и арки способствует связыванию комплекса из двух строений с разными функциями в единое композиционное целое. Этой связи способствуют и декоративные элементы — небольшие концентрические квадратные наличники. Таким образом, и в этом примере наблюдается стремление к композиционной и архитектурной взаимосвязи внутриквартального пространства и улицы — тенденции, характерной для ленинградской архитектурной практики тех лет.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ И ОБСУЖДЕНИЕ

В организации жилых кварталов в Ярославле в 1920-1930-х годах можно выделить три этапа:

• первый этап (1927-1929 годы) характеризовался организацией пространства жилого квартала путем механического расставления композиционно замкнутых комплексов с функционально выраженным парадным и дворовым пространством. Композиция квартала раскрывалась на центральное озелененное пространство, предназначенное, главным образом, для пешеходного движения. Сложение композиций кварталов из отдельных комплексов можно рассматривать как влияние московской практики этого времени;

• второй этап (1930-1934 годы) отличался упрощением характера застройки — периметральной или строчной. Застройка раскрывается вглубь квартала, но не получает выраженного композици-

онного завершения. Подобная тенденция характерна для массовой застройки в обеих столицах и других городах СССР рассматриваемого периода;

• третий этап (1935-1940 годы) выделяется созданием целостных комплексов и ансамблей, перекликающихся с исторической застройкой и окружением. Жилые корпуса значительно увеличиваются в длину и за счет роста количества составляющих их секций. Застройка располагается преимущественно по периметру квартала, но при наличии главной композиционной оси, раскрывающейся на внутриквартальный объект. Стремление к организации взаимопроникновения парадного уличного и озелененного дворового пространства с акцентом в виде какого-либо объекта, удлинение жилых корпусов, стремление к включению квартала в целостный рисунок градостроительной ткани места можно однозначно рассматривать как влияние ленинградской практики рассматриваемого этапа.

Отличительной чертой ярославской практики было наличие четкой композиционной оси, которая представляла собой озелененное пространство для пешеходного движения. Применение в начале и конце рассматриваемого этапа планировочных решений жилых секций с двумя входами способствовало не только визуальному, но и функциональному разделению пространства квартала на парадное и приватное дворовое.

Таким образом, в особенностях формирования жилых кварталов в Ярославле на начальном этапе можно увидеть более существенное влияние московской практики, а к концу рассматриваемого периода — доминирующее воздействие ленинградской школы, но с большой долей местной специфики, обусловленной стремлением органичного встраивания новых объектов в сохранившуюся ценную историческую застройку.

< п

8 8 i Н

G Г

S 2

0 сл

n СО

1 2

y ->■ J со

u -

^ I

n °

о 2

O i n

ЛИТЕРАТУРА

Q.

СО СО

1. Косенкова Ю.Л., Яковлева Г.Н. Градостроительные аспекты жилищного строительства в СССР: 1920-1950-е гг. // Массовое жилище как объект творчества. Роль социальной инженерии и художественных идей в проектировании жилой среды. Опыт XX и проблемы XXI века. 2015. C. 198-228.

2. Старостенко Ю.Д. Представление об ансамбле в советской архитектуре 1930-х гг.: теория и практика (на примере Москвы и Ленинграда) // Academia. Архитектура и строительство. 2016. № 2. С. 35-40.

3. Кириков Б.М., Штиглиц М.С. Архитектура ленинградского авангарда: путеводитель / под общ. ред. Б.М. Кирикова. 4-е изд., с изм. СПб. : Коло, 2018. 311 с.

4. МакароваН.Н. Сталинская Магнитка: общие тенденции градостроительства (1929-1953) // Сибирские строители: события и судьбы : сб. ст. Все-росс. науч. конф. Курган : Курганский Дом печати, 2017. С. 426-441.

5. Ахмедова Е.А., БорисоваЕ.П. Развитие архитектурно-планировочной структуры города Самары в 1920-2000 годы // Архитектура и строительство России. 2016. № 4 (220). С. 12-21.

6. Штин О.В., Дектерев С.А. Конструктивизм в архитектуре жилища Нижнего Тагила // Академический вестник УралНИИпроект РААСН. 2013. № 1. С. 59-65.

7. Беспалова Д.А. К истории изучения архитектурного наследия Томска // Вестник Томского государственного университета. Культуроло-

n

ш 0 Ш

r 6

• )

Ü ® 5 л ' U1 П ■ Т

s У с о (D *

ы ы о о 10 10 о о

о о

N N

о о

N N

к ш

U 3 > (Л С И

он in

U) <u j

ф ф

О ё

ОТ

от

.Е о с

Ю о

о Е

СП ^

v-

£ £

от °

£ w

г

í!

О (О

гия и искусствоведение. 2019. № 34. С. 234-240. DOI: 10.17223/2220836/34/24

8. Старостенко Ю.Д. Разработка и реализация проектов реконструкции городов СССР в 1930-е годы и судьба наследия на примере Нижнего Новгорода и Ярославля // Архитектура. Строительство. Дизайн. 2015. № 3 (80). С. 50-57.

9. Сапрыкина Н.С. Особенности развития архитектуры Ярославля в советский период времени // Вестник гражданских инженеров. 2006. № 3 (8). С. 16-20.

10. Улько А.С, Аксенова А.А., Ястребова И.М. Методы формирования жилой застройки на основе принципов отечественной архитектуры эпохи авангарда 1920-1930 годов // Архитектура и современные информационные технологии. 2019. № 1 (46). С. 148-159.

11. Eremeeva A., Venatovskaya L. Residential districts of soviet modernism: history and prospects for further development // Proceedings of the Institution of Civil Engineers — Urban Design and Planning. 2018. Vol. 171. Issue 3. Pp. 118-132. DOI: 10.1680/ jurdp.17.00019

12. ИльченкоМ.С. Незавершенный проект как форма восприятия советского градостроительства 1920-1930-х гг.: опыт социалистических городов // Сибирские исторические исследования. 2017. № 2. С. 56-79. DOI: 10.17223/2312461X/16/5

13. Barykina N. Transnational mobilities: Western European architects and planners in the Soviet industrial cities, 1928-1933 // Planning Perspectives. 2017. Vol. 32. Issue 3. Pp. 333-352. DOI: 10.1080/ 02665433.2017.1310629

14. De Lille L.C. Norilsk: architecture in the GULAG. Caucasian history of the Soviet Polar City // Vingtieme Siecle-Revue d'Histoire. 2019. Issue 143. Pp. 215-216.

15. Kuningas H. On the establishment of Estonia's monofunctional workers' settlements from the latter half of the 1930s to the early 1950 // Tuna-Ajalookultuuri Ajakiri. 2018. Issue 4. P. 68.

16. Sultson S. Estonian urbanism 1935-1955: the Soviet-era implementation of pre-war ambitions // Planning Perspectives. 2018. Vol. 33. Issue 3. Pp. 385-409. DOI: 10.1080/02665433.2017.1348977

17. Metspalu P., Hess D.B. Revisiting the role of architects in planning large-scale housing in the USSR: the birth of socialist residential districts in

Поступила в редакцию 10 июля 2020 г. Принята в доработанном виде 5 октября 2020 г. Одобрена для публикации 28 октября 2020 г.

Tallinn, Estonia, 1957-1979 // Planning Perspectives. 2018. Vol. 33. Issue 3. Pp. 335-361. DOI: 10.1080/ 02665433.2017.1348974

18. Hnidkova V. Visible and invisible Moscow: The vanguard of socialist realism in Czech architecture // UMENI ART. 2015. Vol. 63. Issue 6. Pp. 458-464.

19. Glendinning M. Mass housing and extensive urbanism in the Baltic Countries and Central/Eastern Europe: A comparative overview. The urban book series. 2019. Pp. 117-136. DOI: 10.1007/978-3-030-23392-1_1

20. Marginean M. Some discussions on functionalist housing and its economics in Romania by the late 1950s and early 1960s // Studia Politica. 2017. Vol. 17 (1). Pp. 73-84.

21. Crespo L.P., Robles I.M. Del campus industrial al campus tecnológico. Albert Kahn, Mies-Hilberseimer y Eero Saarinen // Arquitetura Revista. 2016. Vol. 12. Issue 1. Pp. 101-124. DOI: 10.4013/arq.2016.121.09

22. Васильева А.В. Жилой массив как самостоятельный вид жилой застройки первой трети ХХ века // Культурное наследие России. 2018. № 2. С. 59-65.

23. Васильева А.В. Композиционные приемы в организации жилых кварталов Ленинграда 1920-1930-х годов // Наука, образование и экспериментальное проектирование. Труды МАРХИ : мат. Междунар. науч.-практ. конф. 8-12 апреля 2019 г. М. : МАРХИ, 2019. C. 371-375.

24. Сапрыкина Н.С. Первые жилые комплексы для рабочих Ярославля в конце 1920-х - начале 1930-х годов // Социальные и гносеологические проблемы общества : сб. науч. тр. : Вып. 2. Ярославль : Рубеж, 2006. С. 292-297.

25. Сапрыкина Н. С. «Соцгород Яррак» в Ярославле, этапы его формирования // Вестник Волгоградского государственного архитектурно-строительного университета. Серия: Строительство и архитектура. 2006. № 6. С. 169-174.

26. Васильев НЮ. Эволюция типологии массового жилища в советской архитектуре межвоенного периода // Массовое жилище как объект творчества. Роль социальной инженерии и художественных идей в проектировании жилой среды. Опыт XX и проблемы XXI века. 2015. C. 110-121.

27. Сапрыкина Н.С. Архитектура Ярославля 1930-х годов. Жилые «дома с арками» // Вестник гражданских инженеров. 2007. № 1 (10). С. 9-14.

Об авторе: Анна Владимировна Васильева — старший научный сотрудник; филиал ФГБУ «ЦНИИП Минстроя России» Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства (Филиал ФГБУ «ЦНИИП Минстроя России» НИИТИАГ); 111024, г. Москва, ул. Душинская, д. 9; РИНЦ ГО: 812086; ResearcherID: J-7616-2017; niitag@yandex.ru.

REFERENCES

1. Kosenkova Yu.L., Yakovleva G.N. Urban planning aspects of housing construction in the USSR: 1920-1950. Mass dwelling as an object of creativity. The role of social engineering and artistic ideas in the design of the living environment. Experience of XX and problems of XXI century. 2015; 198-228. (rus.).

2. Starostenko Yu.D. The idea of an ensemble of soviet architecture in the 1930s: theory and practice (the example of Moscow and Leningrad). Academia. Architecture and Construction. 2016; 2:35-40. (rus.).

3. Kirikov B.M., Stieglitz M.S. Leningrad avantgarde architecture: a guide / ed. by B.M. Kirikov. 4th ed., rev. St. Petersburg, Kolo publ., 2018; 311. (rus.).

4. Makarova N. Stalin's Magnitogorsk: the general trends of urban development (1929-1953). Siberian builders: events and destinies: collection of articles of the all-Russian scientific conference. Kurgan, Kurgan Press House publ., 2017; 426-441. (rus.).

5. Akhmedova E., Borisova E. The development of Samara's city planning structure in 19202000. Architecture and Construction of Russia. 2016; 4(220):12-21. (rus.).

6. Shtin O., Dekterev S. Constructivism in the architecture of homes in Nizhny Tagil. Akademicheskij vestnik UralniiproektRAASN. 2013; 1:59-65. (rus.).

7. Bespalova D.A. To the history of studying of architectural heritage in Tomsk. Vestnik Tomskogo gosu-darstvennogo universiteta. Kul'turologiya i iskusstvo-vedenie. 2019; 34:234-240. DOI: 10.17223/2220836/ 34/24 (rus.).

8. Starostenko Yu.D. Development and implementation of projects for reconstruction of cities of the USSR in the 1930-ies and the fate of heritage by the example of Nizhny Novgorod and Yaroslavl. Architecture, Construction, Design. 2015; 3(80):50-57. (rus.).

9. Saprikina N.S. Features of development of Yaroslavl's architecture in the soviet period of time. Bulletin of Civil Engineers. 2006; 3(80):16-20. (rus.).

10. Ulko A., Aksenova A., Yastrebova I. Methods of residential buildings forming on the principles of the domestic avant-garde architecture of 1920-1930s. Architecture and Modern Information Technologies. 2019; 1(46):148-159. (rus.).

11. Eremeeva A., Venatovskaya L. Residential districts of soviet modernism: history and prospects for further development. Proceedings of the Institution of Civil Engineers - Urban Design and Planning. 2018; 171(3):118-132. DOI: 10.1680/jurdp.17.00019

12. Ilchenko M.S. Unfinished project as a way to conceive soviet urban planning in the 1920s and the 1930s: the case of socialist cities. Sibirskie is-toricheskie issledovaniya. 2017; 2:56-79. DOI: 10.17223/2312461X/16/5 (rus.).

13. Barykina N. Transnational mobilities: Western European architects and planners in the Soviet industrial cities, 1928-1933. Planning Perspectives. 2017; 32(3):333-352. DOI: 10.1080/02665433.2017.1310629

14. De Lille L.C. Norilsk: architecture in the GULAG. Caucasian history of the Soviet Polar City. Vingtieme Siecle-Revue d'Histoire. 2019; 143:215-216.

15. Kuningas H. On the establishment of Estonia's monofunctional workers' settlements from the latter half of the 1930s to the early 1950s. Tuna-Ajalookultuuri Ajakiri. 2018; 4:68.

16. Sultson S. Estonian urbanism 1935-1955: the Soviet-era implementation of pre-war ambitions. Planning Perspectives. 2018; 33(3):385-409. DOI: 10.1080/02665433.2017.1348977

17. Metspalu P., Hess D.B. Revisiting the role of architects in planning large-scale housing in the USSR: the birth of socialist residential districts in Tallinn, Estonia, 1957-1979. Planning Perspectives. 2018; 33(3):335-361. DOI: 10.1080/02665433.2017.1348974

18. Hnidkova V. Visible and invisible Moscow: The vanguard of socialist realism in Czech architecture. UMENIART. 2015; 63(6):458-464.

19. Glendinning M. Mass Housing and Extensive Urbanism in the Baltic Countries and Central/ Eastern Europe: A Comparative Overview. The Urban Book Series, 2019; 117-136. DOI: 10.1007/978-3-030-23392-1_1

20. Marginean M. Some discussions on functionalist housing and its economics in Romania by the late 1950s and early 1960s. Studia Politica. 2017; 17(1):73-84.

21. Crespo L.P., Robles I.M. Del campus industrial al campus tecnológico. Albert Kahn, Mies-Hil-berseimer y Eero Saarinen. Arquitetura Revista. 2016; 12(1):101-124. DOI: 10.4013/arq.2016.121.09

22. Vasileva A.V. Residential area as an independent type of housing in the first third of thetwen-tieth century. Cultural heritage of Russia. 2018; 2:59-65. (rus.).

23. Vasileva A.V. Compositional techniques in the organization of residential quarters of Leningrad in the 1920-1930s. Science, education and experimental design: proceedings of the international scientific and

< П

i H G Г

0 w

n CO

1 —

y ->■ J to

u -

^ I

n °

— 3

о —

o i n

Q.

CO CO

n — 0

r 6 c О

• ) —

® w

л ■ U1 П

■ т s □

s У с о (D X

ы ы о о 10 10 о о

practical conference April 8-12, 2019. Moscow, 2019; 371-375. (rus.).

24. Saprikina N.S. The first residential complexes for workers in Yaroslavl in the late 1920s - early 1930s. Social and gnoseological problems of society : collection of scientific works: Vol. 2. Yaroslavl, Rubezh publ., 2006; 292-297. (rus.).

25. Saprikina N.S. "Yarrak Sotsgorod" in Yaroslavl and the stages of its formation. VolgGASU Bulletin. 2006; 6:169-174. (rus.).

Received July 10, 2020.

Adopted in revised form on October 05, 2020.

Approved for publication on October 28, 2020.

26. Vasilev N.Yu. Evolution of the typology of mass housing in the Soviet architecture of the inter-war period. The role of social engineering and artistic ideas in the design of the living environment. Experience of XX and problems of XXI century. 2015; 110-121. (rus.).

27. Saprikina N.S. Yaroslavls architecture of mid 1930s. Arched residential houses. Bulletin of Civil Engineers. 2007; 1(10):9-14. (rus.).

Bionotes: Anna V. Vasileva — senior researcher; Scientific Research Institute of Theory and History of Architecture and Urban Planning, branch of the Central Institute for Research and Design of the Ministry of Construction and Housing and Communal Services of the Russian Federation (NIITIAG); 9 Dushinskaya st., Moscow, 111024, Russian Federation; ID RISC: 812086; ResearcherlD: J-7616-2017; niitag@yandex.ru.

о о

N N О О N N

К ш U 3

> (Л

с и он in

in щ j

<D ф

о ё

ОТ

от

.Е о

^ с ю о

8« о Е

СП ^

v-

Z £ £

ОТ °

■S г

Es

О (0