Научная статья на тему 'Морская торговля России со странами Европы в первые шесть десятилетий XVIII века: политика русского правительства и ее результат'

Морская торговля России со странами Европы в первые шесть десятилетий XVIII века: политика русского правительства и ее результат Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
11129
546
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Морская торговля России со странами Европы в первые шесть десятилетий XVIII века: политика русского правительства и ее результат»

Н.Н. Репин

МОРСКАЯ ТОРГОВЛЯ РОССИИ СО СТРАНАМИ ЕВРОПЫ В ПЕРВЫЕ ШЕСТЬ ДЕСЯТИЛЕТИЙ XVIII ВЕКА: ПОЛИТИКА РУССКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА И ЕЕ РЕЗУЛЬТАТ

Проблема морской торговли России с европейскими странами не стала еще предметом специального и комплексного изучения 1, хотя она имеет несомненное значение, во-первых, потому, что на морскую торговлю приходилась основная часть внешнеторгового оборота России, а, во-вторых, хронологические рамки данной статьи включают период, когда особое влияние на торговые отношения с Западом оказывала внешнеторговая политика русского правительства.

В первое десятилетие XVIII века единственным центром торговли с европейскими странами был Архангельск. В то время его внешнеторговый оборот в 2,5 миллиона рублей был нормой, а в 1710 году достиг 3 миллионов рублей 2. В 1744 году объем морской торговли (уже через 10 портов) превысил 9 миллионов рублей, составив 96 процентов русско-европейской торговли 3, а в 1762 году ее размеры (через 13 портов) достигли почти 16 миллионов рублей, 91,4 процента объема торговли с Западом и 88 процентов общего внешнеторгового оборота России 4. Таким образом, доля морской торговли России с европейскими странами за полвека снизилась незначительно, сохранив ведущее положение в связях с внешним рынком.

В политике русского правительства до предоставления свободной торговли в 1762 году сочеталось административное и экономическое регулирование торгового оборота морских портов с целью превращения Петербурга в главный внешнеторговый центр, придавая своеобразие торговле в других портах России.

Правительство России принимало все возможные меры для развития торговли со странами Европы через Петербургский порт.

После успешных действий русской армии в Ижорской земле, 16 мая 1703 года, в устье Невы был заложен Петербург, призванный открыть новую страницу в истории внешней торговли России.

Уже в июне 1703 года в «Ведомостях» было объявлено, «чтоб все товары, которые к Риге, к Ревелю и к Шанцу (Ниеншанцу. - Н.Р.) приходили, тамо (в Петербурге. - Н.Р.) пристанище имели» 5. Одновременно правительства морских держав были оповещены о желании Петра I организовать торговлю в новом порту с обещанием наградить первые корабли,

6

которые придут к нему .

Возможно, что приход в Петербург первого корабля в ноябре 1703 года связан с оповещением правительств европейских государств об открытии нового порта 7. Второй корабль пришел в Петербург в 1704 году с товарами, был загружен смолой, а при возвращении захвачен шведами 8. Для обеспечения безопасности нового порта в 1704 году была основана морская крепость Кроншлот, прикрывавшая Петербург с моря. Попытка шведов овладеть ею в 1705 году не увенчалась успехом, но шведский флот блокировал Финский залив, чтобы не допустить иностранные торговые корабли к Петербургу и «подорвать в корне» зарождавшуюся в нем

9

торговлю .

Вопрос о торговле через Петербург был поставлен царем в беседе с первым британским постоянным дипломатом в России Чарльзом Уитвортом в 1705 году. Петр I убеждал своего собеседника в том, что «ему нужно с этой стороны отворить дверь» для торговли со странами Европы 10. Ч. Уитворт в своем донесении в Лондон писал: «Царю очень хочется видеть несколько судов в портах Балтийского моря и обеспечить себе благоприятные условия для свободной торговли во все продолжение войны» 11. Для побуждения иностранных купцов к торговле в Петербурге русское правительство намеревалось создать им благоприятные условия: снизить таможенные пошлины по сравнению с Архангельском, отменить

казенные монополии и откупа, предоставить свободную торговлю хлебом 12

и др.

Однако правительства морских держав - Англии и Г олландии - были уверены в победе Швеции и болезненно переживали утверждение России в Прибалтике. Еще в 1703 году русский дипломат А.А. Матвеев в письме к Петру I сообщал: «Англичан и здешних (голландцев. - Н.Р.) прямое намерение, чтоб не допустить вас иметь какую-нибудь пристань на Балтийском море, отнюдь не хотят они и слышать такого соседства ближне-

13

го» . И через два года Ч. Уитворт считал опасным «отворить дверь к европейским и торговле на Балтике», а в 1706 году ставил вопрос о поисках средств для удаления России из завоеванных ею земель на Балтийском побережье 14 Карл XII в первые годы XVIII века заявлял, что он «скорее пожертвует последним жителем своего государства, чем согласится оставить Петербург в руках царских». Об отношении Швеции к балтийскому вопросу можно судить также по следующему его высказыванию: «Пускай царь занимается пустою работою и строит города, а мы для себя оставим славу брать оные» 15.

С 1705 года, когда были установлены постоянные дипломатические отношения между Великобританией и Россией, можно было ожидать перемен и в коммерческих связях двух стран. Однако, судя по «верющей грамоте», данной Ч. Уитворту, главной целью английского правительства

в то время являлись экономические вопросы - достижение «промышленных и торговых выгод», но не установление связей с Петербургом, а улучшение торговли британских купцов в Архангельске 16.

А.А. Матвеев, отправленный в Лондон в 1707 году, получил «наказ», в котором ставилась задача привлечь Великобританию в качестве посредника в заключении мира со Швецией при обязательном сохранении за Россией Петербурга. Для достижения успеха на переговорах предусматривалось обсуждение вопроса о коммерческом трактате, основным пунктом проекта которого являлась организация торговли через пристанище на Балтийском море, то есть через Петербург, с обещанием предоставить

17

английским купцам разные привилегии . Однако дипломатическая миссия А.А. Матвеева, затянувшаяся более чем на год, не принесла России положительных результатов. Примирение России и Швеции не входило в планы британского правительства, выступавшего за сохранение «равновесия на Севере» и опасавшегося, что сближение с Россией вызовет гнев Карла XII, который после заключения мира с Саксонией в 1706 году усилился настолько, что стал, по выражению Н.Н. Молчанова, «арбитром Европы» 18. Правительства морских держав были уверены в победе Карла XII, когда шведские войска вступили на территорию России в 1708 году.

Политические и военные вопросы, являвшиеся первостепенными в то время, отодвинули решение экономических проблем правительствами морских держав на второй план, а вопрос об организации торговли с Петербургом был снят.

Ситуация несколько изменилась после Полтавы. Британский историк Д. Горн, оценивая победу русской армии под Полтавой, писал, что она «раскрыла перед английскими министрами нежелательные перспективы русского преобладания на Балтике 19, а лорд Стаффорд в беседе с Б.И. Куракиным в 1709 году заметил, что Англия «не хочет видеть в разорении и бессилии корону шведскую» 20. Генеральные Штаты Нидерландов считали, что усиление позиции России на Балтике «может быть вредно целой Европе» 21.

После завоевания шведских портов в Прибалтике в 1710 году русские дипломаты А.А. Матвеев в Гааге и Б.И. Куракин в Лондоне обратились к правительствам Нидерландов и Великобритании и к торговым людям этих стран с предложением «купечество отправлять» в Петербурге и других балтийских портах, завоеванных Россией 22.

В 1710 году в Петербург пришел еще один, третий, торговый корабль, владельцем которого был англичанин Андрей Стейльс, торговавший в Архангельске с конца XVII века и прочно связанный с казной благодаря приобретаемым монополизированным ею товарам и поставляемым (часто по заказу) необходимым предметам импорта. Являясь подданным Вели-

кобритании, А. Стейльс по коммерческим делам был связан не столько с британским рынком, сколько с портами европейского континента, прежде всего с Амстердамом, что беспокоило Ч. Уитворта 23. Наконец, стоит отметить, что корабль А. Стейлса, пришедший в Петербург, был построен по его заказу в России на первой купеческой верфи братьев Бажениных в Вавчуге 24.

В 1711-1712 годах наметилось расхождение морских держав по балтийскому вопросу, когда Г олландия стала не столь негативно относиться к утверждению России на Балтике и отказалась бездумно следовать политике британского правительства 25. Однако переговоры России с Нидерландами по кроммерческим делам в это время велись по вопросу об организации торговли не в Петербурге, а в других российских портах на Балтике 26. Отношения же России с Англией ухудшались. Если в 1711 году России удалось добиться нейтралитета, то после окончания войны за испанское наследство в 1713 году правительство Англии попыталось организовать давление на Россию и Швецию и «принудить их силою» к миру, если они не примут посредничества по разработанному им плану 27. Поскольку Великобритания более склонялась к поддержке Швеции, русское правительство оценило такое посредничество как «вредное и предосудительное» и предупредило, что в случае враждебных действий Англии будет оказано сопротивление и конфискованы товары у британских купцов,

28

торговавших в Архангельске . Опасение исполнения угрозы русского правительства и сближение позиций России и Г олландии по балтийскому вопросу содействовали тому, что Великобритания изменила свое отношение к торговле с российскими портами на Балтике.

Поворотным событием в судьбе Петербурга как внешнеторгового центра стал приход в 1713 году в Петербургский порт семи кораблей 29. Английские корабли (3-й и 7-й) принадлежали британской купеческой компании Р. Робинсона - С. Гартсайда, сотрудничеству которых способствовала деятельность Ральфа Робинсона в качестве корреспондента А. Стейлса. Самуил Гартсайд являлся в то время крупнейшим иностранным коммерстантом в Архангельске. После смерти А. Стейльса в 1712 году он унаследовал его связи с казной и выполнял другие поручения Петра I 30. В связи с недостатком экспортных товаров в Петербурге С. Гартсайд просил выдать из Адмиралтейства «для дополнки тех кораблей смолы и пику, чтобы те корабли просты за море не пошли и убытку б нам не было» 31, а в следующем году собирался отправить в столичный порт 10 кораблей для вывоза смолы (10 тысяч бочек) и пеньки (40 тысяч пудов) 32. Стоит отметить и то, что 3 корабля С. Гартсайда строились на верфи Бажениных 33, которые, возможно, и пришли к Петербургу в 1713 году.

М.Д. Чулков, верно связав начало качественных сдвигов в петербургской торговле с 1713 годом, идеализировал условия, в которых она протекала, и переоценивал влияние Петра I на ход международных событий того времени, когда царь будто бы «стал быть начальным над морем Балтийским и заградил уста всем российским неприятелям» 34. Частичный прорыв почти единого антирусского фронта европейских государств в 1713 году, на наш взгляд, лишь положил начало регулярной торговле в Петербурге, создав предпосылки для его становления как внешнеторгового центра.

Решающее значение в этом процессе приобрело регулирование экспортного товарооборота столичного порта. Именным указом от 31 октября 1713 года было запрещено везти в Архангельск главные предметы экспорта - юфть и пеньку, а предписывалось направлять их в Петербург. Сюда же намечалось привозить казенные, персидские и китайские товары. Остальные предметы экспорта купцы могли отправлять по своему усмотрению, «из которых городов куда способнее» 35. Распоряжением Сената от 16 ноября 1713 года по укзазанию царя предписывалось оповестить иностранных и русских купцов о привозе вышеуказанных товаров и направлении кораблей за ними в Петербург. Появление указов за полгода до начала навигации демонстрирует стремление Петра I подготовить и организовать торговлю на новом месте, чтобы русские купцы могли вовремя направить юфть и пеньку в новую столицу, а иностранные коммерсанты, связанные с торговыми домами в европейских странах, смогли бы своевременно зафрахтовать суда до Петербурга, «дабы от того убытку не имели» 36.

Таким образом, русское правительство, неудовлетворенное отношением европейских государств к торговле в столичном порту, попыталось использовать внутренние возможности, чтобы путем концентрации основных предметов экспорта в столичном порту принудить иностранных купцов избрать новое направление торговли.

Однако в октябрьский указ 1713 года были внесены существенные коррективы. Указом от 16 января 1714 года предписывалось юфть и пеньку, «которыми торговали с иноземцами и задатки дали, отпустить в Санкт-Петербург во всем против того, кто сколько посылает к городу (Архангельску. - Н.Р.), а остальные товары по изволению торговых лю-

37

дей» . По распоряжению правительства от 15 марта 1714 года купцы должны были отправлять в столичный порт пеньку, которая находилась на пути к нему севернее Твери, и четвертую часть юфти. Этим же указом все экспортные товары на 1715 год распределялись поровну между Петербургом и Архангельском. Декабрьским указом 1716 года квота столичного порта на 1717 год была снижена до 1/6 части экспортных товаров,

а указом от 15 ноября 1717 года на следующий год вновь повышена - до 2/3 вывозимых через два порта товаров. Наконец, в январе 1719 года эта квота вновь была снижена до 1/3 38. Изменение квоты предметов экспорта, приходившихся на Петербург и Архангельск, совпадает, как правило, с числом иностранных кораблей, приходивших в столичный порт: 16 -в 1714 году, 53 - в 1715 году, 33 - в 1716 году, 51 - в 1717 году, 54 -в 1718 году, 52 - в 1719 39.

Содержание указов, изданных в 1714-1719 годах, показывает, что правительство, явно настроенное на переориентацию торговли на столичный порт, вынуждено было изменять для него квоту экспортного товарооборота, демонстрируя тем самым непоследовательность своей политики, которая зависела не от желания царя, а от условий торгового мореплавания по Балтийскому морю и от отношения к России ведущих государств Европы.

Огромное влияние на торговлю с Петербургом оказывали шведские военные корабли, которые в течение 10 лет блокировали вход в Финский залив, а с 1713 года задерживали торговые суда, направлявшиеся в российские порты на Балтийском побережье. В феврале 1714 года голландские купцы считали невозможным торговать в Петербурге «ради препятствия ходу их торговых кораблей от шведов» 40. К 20 июня 1714 года шведские каперы (сторожевые суда) захватили 130 иностранных кораблей, шедших к Петербургу, среди которых 11 принадлежали компании Р. Робинсона - С. Гартсайда 41. Действия шведских каперов достигли апогея в 1715 году, когда в Швеции был издан каперский устав, запрещавший торговлю европейских государств с российскими портами на Балтике, а к маю 1715 года было захвачено 30 торговых судов, шедших

42

к ним .

Морские державы вынуждены были принять экстренные меры для защиты своих торговых судов. Еще в мае 1714 года Генеральные Штаты Нидерландов, обеспокоенные «отниманием кораблей и товаров через шведов», заявили о необходимости «противиться силой против силы» 43. В 1715 году на Балтийское море для защиты торговых судов были направлены эскадры военных кораблей Англии и Голландии 44 Б.И. Куракин, оценивая эту акцию, сделал вывод, что «самая нужда подвела обо-

45

ронять свое коммерция от шведов и вольность в том море учинить» . Результат не замедлил сказаться: если в 1714 году в Петербург пришло 16 кораблей, то в 1715 году - 53. В 1715 году было вывезено наибольшее

46

количество товаров в сравнении с двумя предшествовавшими годами .

Неодинаковое в разное время влияние на торговлю в Петербурге оказывали перемены в политике европейских государств по отношению к России. Если в 1715 - первой половине 1716 года англо-русские отно-

шения были благоприятными, то с сентября 1716 года в правящих кругах Великобритании проявилась «необузданная враждебность к России» 47 Проблеск надежды на разрешение балтийского вопроса в 1717-1718 годах, когда был заключен Амстердамский договор между Францией, Россией и Пруссией, позволивший начать прямые переговоры о мире между Россией и Швецией на Аландских островах, угас под воздействием правительства и дипломатов Англии, что привело к ее сближению с Швецией и разрыву дипломатических отношений с Россией.

Учитывая изменения в международной обстановке, русское правительство стало более реально рассматривать расстановку политических сил в Европе и обстановку для торгового судоходства на Балтийском море в определении квоты экспортных товаров для столичного порта, не оставляя мысли об укреплении коммерческих связей европейских стран именно через Петербург.

Архангельск по-прежнему оставался главным внешнеторговым центром России. Среднегодовой размер товарооборота северного порта в 1717-1719 годах составлял 2942 тысячи рублей, то есть всего на 89 тысяч рублей он был меньше, чем в 1710 году, и в 7 раз превосходил объем торговли в Петербурге в 1718 году. При этом соотношение стоимости экспорта и импорта в этих портах было неодинаковым: экспорт Архангельска превосходил вывоз из Петербурга в 10 раз (2344 и 233 тысячи рублей), а импорт Петербурга, составивший 189 тысяч рублей, лишь в три раза уступал архангелогородскому 48. Таким образом, цель правительства отвлечь как можно больше экспортных товаров от северного порта к столичному не была достигнута к концу второго десятилетия XVIII века. Стоит отметить, что из-за недостаточного спроса на многие предметы экспорта в Петербурге, уже с 1715 года в нем отчетливо проявилась тенденция к затовариванию 49, усилившаяся в последние два года Северной войны, а число иностранных кораблей, приходивших к Петербургу, достигнув максимальной величины в 1720 году (75), снизилось в следующем году до 60 50.

Сложность обстановки на Балтийском море, когда его восточный угол был прикрыт в 1719-1721 годах англо-шведским флотом, вынуждал иностранных купцов и владельцев торговых судов считаться с этим до конца Северной войны. Не помогло и то, что в 1720 году административные методы регулирования экспортного товарооборота Петербурга были дополнены экономическими. «Для размножения при оном порте торга» была снижена на 2 процента внутренняя пошлина с русских купцов, иностранные и русские коммерсанты получили право на заключение контрактов на поставку экспортных товаров в Петербург, а «иным портам таких контрактов не чинить под великим запрещением»; отечественные купцы ос-

вобождались от десятой доли сборов с найма судов и подвод, отвального, привального, прикольного и др. Для упорядочения торговли была учреждена портовая таможня в Петербурге и «передовая» в Кронштадте и т.п. 51 Кроме того, в это время началось строительство дорожного тракта между двумя столицами, проводился капитальный ремонт Вышневолоцкого канала и начато строительство Ладожского; наладилась транспортировка товаров в Петербург из Кронштадта и Ладоги на лихтерах, стала функционировать Г жатская пристань с целью концентрации экспортных товаров из западных регионов страны «для распространения в Санкт-Петербургском порту купечества». Для ускорения транспортировки предметов экспорта руководителям внутренних таможен и застав было предписано не задерживать купцов, отправлявших к нему товары 52.

Несмотря на разрыв дипломатических отношений с Великобританией в 1720 году, русское правительство, предоставив свободу торговли английским купцам в России декларациями 1720 и 1721 годов 53, способствовало не только укреплению их связей с российскими портами, но и склонению общественного мнения в Великобритании в пользу России 54

В последние годы Северной войны Архангельск оставался главным внешнеторговым центром России. Его товарооборот в 1720 году, составлявший 2436 тысяч рублей, снизился по сравнению со среднегодовым объемом торговли в 1717-1719 годах на 18 процентов, а величина таможенных пошлин в 1721 году понизилась в сравнении с 1720 годом менее чем на 9 процентов - с 196,5 до 176,9 тысячи рублей 55. Поэтому, признавая регулирование распределения экспортных товаров между столичным и северным портами недостаточным, правительство с начала второго десятилетия стало использовать жесткие административные методы регламентации морской торговли. Но прежде чем перейти к исследованию данной проблемы остановимся на характеристике торговли в балтийских портах, завоеванных у шведов в годы Северной войны.

Торговля в бывших портах Швеции стала оживать с переходом их к России, но с неодинаковой активностью и в разное время. Так, объем торговли в Риге, судя по величине таможенных сборов, вырос в 1711 году более чем в 5 раз в сравнении с предыдущим годом 56. При этом торговля велась, по сообщению Ч. Уитворта, «только залежавшимися товарами» 57 В Ревеле в 1710 году торговли не было, а в 1711 году размер таможенных пошлин составил 5339 ефимков. В Нарве после ухода двух датских кораблей в 1707 году сведения о ее внешнеторговых связях за последующие 10 лет отсутствуют.

Активизация торговли в балтийских портах была связана с переменой в 1711 году отношения к ней голландских купцов, когда они «собирались идти в Ригу и Ревель», а в следующем году, как сообщал русский торго-

вый агент в Амстердаме Фан дер Лит, «уже много голландских кораблей прибыло в русские порты и испокупили товары многие» 58. С целью обеспечения безопасности плавания торговых судов по Балтийскому морю голландские купцы обратились к своему правительству, но этот вопрос не был решен, хотя и обсуждался в парламенте в 1711 и 1712 годах 59.

«Для приведения купеческих дел в порядок» в Ригу в 1712 году обер-инспектором таможни был «определен» московский купец Илья Исаев, а в помощники ему гороховлянин Михаил Ширяев 60. Тогда же монопольное право на торговлю в Рижском порту пенькой и казенными товарами с уменьшением размера пошлин в сравнении с иностранными купцами получил А.Д. Меншиков, что вызвало недовольство голландских и английских коммерсантов и жалобы их об отмене нововведений в Риге 61. В 1712 году объем торговли в Риге возрос на 5 процентов, а в Ревеле -на 15 процентов 62.

Особенно значительные изменения в торговле этих портов произошли в 1713 году: в Риге ее размеры возросли по сравнению с предыдущим годом в 1,8 раза, в Ревеле - в 2,5 раза 63. В этом же году в Ригу пришло 76 иностранных кораблей 64, которые, по сообщению И. Исаева, «щастливо отсюда восприняли путь свой и, как слышно есть, едва не все щастливее имели в Зунд прибытие» 65.

Шведский флот в это время был еще достаточно силен, чтобы воспрепятствовать проходу иностранных кораблей в российские порты на Балтике. Сенат Швеции в ответ на обращение Голландии в 1712 году пропустить торговые корабли в порты России на Балтике принял решение:

«Чтоб никаких галанских, аглинских и прочих народов кораблей в Ригу

66

или протчие московские городы не пропускать взад и вперед» . И все же иностранные торговые суда сумели пройти не только в Ригу, но и в Ревель, а Рижский порт, как и ранее, стал обеспечивать потребности морских держав в корабельных припасах. Однако в 1714 году, когда действия каперского флота Швеции активизировались «ради препятствий ходу кораблей» в российские порты, товарооборот Риги снизился на четверть -с 101 444 ефимков до 75 875 67 В 1715 году безопасность прохода торговых судов, как отмечалось выше, обеспечивали военные корабли Англии и Г олландии. Свой вклад в защиту торговли на Балтике внес и российский флот. В мае 1715 года рижский купец Э. Данненштерн писал Петру I, что к «свободному сюда кораблям приходу добрые признаки имеются», так как русские военные корабли «шведских капоров побрали» 68. В результате в Ригу пришло 157 кораблей, которые, по сообщению И. Исаева, «с конфоем щастливо восприяли путь свой» 69, что привело к почти удвоенному росту портовых сборов в Риге в сравнении с 1714 годом (с 75,9 до 129,8 тысячи ефимков) и сохранению уровня таможенных сборов в сле-

дующем году. Вместе с тем товарооборот Ревельского порта снизился в 1715 году до самого низкого уровня (414 ефимков), но в следующем году возрос до 25 581 ефимка 70.

Начиная с 1718 года размеры пошлинных сборов в Риге имели отчетливо выраженную тенденцию к росту и в 1721 году достигли максимальной величины - 161,7 тысячи ефимков. Рижский порт отвлек на себя заметную часть экспортных товаров, производимых в России: в 1720 году, по нашим подсчетам, доля Риги в их экспорте составляла пятую часть пеньки, льна и льняного семени, около четверти поташа, около трети

71

пряжи, десятую часть парусного полотна .

При относительном равенстве суммы таможенных сборов в Ревеле в 1716 году (25 581 ефимка), в 1720 году (25 891 ефимка) и в 1721 году (24 920 ефимков) в промежуточные между ними годы сумма этих сборов заметно колебалась, составив, например, в 1719 году всего 2956 ефимков. Причина резкого спада торговли в Ревельском порту в 1719 году связяна с тем, что Ревель, будучи военно-морской базой России, подвергся в этом году блокаде объединенной англо-шведской эскадры.

Торговля Нарвы возобновилась в 1717 году, когда в порт пришел 1 иностранный корабль, в 1718 году - 1 корабль, в 1719 году - 2 корабля. Приход 11 иностранных кораблей в 1720 году датирует перелом, произошедший в нарвской торговле 72, что подтверждается сведениями о сборе пошлинных сборов 73.

Подводя итоги развития морской торговли с европейскими странами в первые два десятилетия XVIII века, можно заключить, что страстное желание Петра I превратить Петербург в главный внешнеторговый центр России в то время не было реализовано. Попытка царя насильственным путем переориентировать торговлю на Балтику окончилась неудачей по независимым от него причинам. Этому препятствовала вначале блокада российских морских портов военным флотом Швеции и нежелание морских держав торговать с ними, а затем опасность торгового мореплавания по Балтийскому морю, создаваемая шведскими каперами, и осложнение отношений между Великобританией и Россией.

Лишь с 1713 года наметились позитивные сдвиги в торговле Петербурга и в наиболее крупных портах Прибалтики - Риге и Ревеле, которая в последнее время имела тенденцию к возрастанию при заметных колебаниях в отдельные годы. Политика русского правительства регулировать распределение экспортного товарооборота между Архангельском и Петербургом административными средствами способствовала росту торговли в столичном порту, но не решила основной задачи - превращения Петербурга в главный внешнеторговый центр страны. Основные предметы экспорта отвлекались на другие российские порты в Прибалтике без использования насильст-

венных средств, однако Архангельск сохранял свое значение главных морских ворот России с Западом до конца Северной войны. После ее окончания начинается новая страница в регулировании торговли России с европейскими странами через отдельные морские порты, что предопределило своеобразие их истории в последующие четыре десятилетия.

С середины октября 1721 года, когда Петр I поставил вопрос о разработке конкретных мер по переориентации торговли с Севера на Балтику, начинается его обсуждение в Коммерц-коллегии с привлечением видных отечественных коммерсантов и в Сенате.

Свое отношение к этому вопросу Петр I определил предельно ясно: «Чтоб большая часть товаров вывозилась из Санкт-Петербурга, а к прот-чим портам определить некоторую часть из тех мест, которые по удобности пути и по близости к тем портам подлежат». Исходя из этого, царь указывал сделать «расписание: из каких городов водяным путем и какими

74

реками куда возить» .

Представители купечества считали, «чтоб всего государства из всех губерний и провинций и к ним присутствующих городов, также и из малороссийских городов, а именно пенька, сало, воск, поташ, смольчуг, икра, юфть, железо, которые раньше возили в Архангельск, привозить в Санкт-Петербург», признавая, правда, необходимым отправлять в северный порт

1/з пеньки «для догрузки кораблей», так как на Севере производились преимущественно «тяжелые товары». Направление других экспортных товаров купцы оставляли на «рассмотрение другим, высоким учреждениям». Определить же «для привоза товаров особливых городов и провинций» к отдельным внешнеторговым центрам они не смогли, «понеже и к тем портам товары надлежат из тех же мест, из которых в Санкт-Петербург». При этом представители купечества заметили, что, если даже удастся определить «такие особливые города по удобности пути», будет трудно кон-

75

тролировать провоз товаров к ним из внутренних районов России .

Члены Коммерц-коллегии высказались против регламентации направлений для вывоза отдельных предметов экспорта и «прикрепления» к Петербургу определенных регионов страны, поскольку признавали, что «принуждение везти некоторую часть оных товаров, которые за море продаются, трудно учиниться может, понеже все виды товаров не могут без великого убытка в Санкт-Петербург привозиться, тако ж де и никогда не можно с свободностию купечества разорвать и разделить». Не устраивало внешнеторговое ведомство и насильственное привлечение торговли к тому или иному порту, «которое никогда благоучрежденное купечество терпеть не может». Коммерц-коллегия, однако, признала необходимым привозить в столичный порт сибирское железо, в связи с отсутствием в нем «тяжелых товаров», и ввоз «добрых вин».

Наиболее действенным средством активизации торговли в Петербурге Коммерц-коллегия считала отмену внутренней пошлины и «протчих мелких податей» в нем, то есть экономические меры, которые, по ее мнению, позволят избежать «разорения» торговли в Архангельске, «ибо всегда опасно и страшно весьма есть в материи купечества генеральную перемену учинить» 76. Вместе с тем внешнеторговое ведомство вынуждено было выполнять указание о составлении росписи товаров, привозимых к портам, сохранившуюся в архиве Сената под названием «Ведение о товарах, которые бывают в привозе к портам и из которых городов и как возят для

77

отпуска за море» , которое и легло в основу именного указа 1721 года.

Что касается мнения «сенаторов и министров», то среди них преобладало негативное отношение к крутым мерам переориентации торговли в столичный порт, которое выразил Ф.М. Апраксин, заметив, что царь «такими переменами разорит все купечество и возьмет себе на шею веч-

78

ные, никогда не осушаемые слезы» .

Петр I, будучи в Сенате 26 ноября 1721 года, ознакомившись с результатами проделанной по его распоряжению работы, оставил без внимания предложение представителей купечества, отверг рекомендации Коммерц-коллегии, остался глух к мнению сенаторов.

Именным указом от того же числа, основные положения которого изложены в распоряжении Сената от 2 декабря 1721 года «О трактах к портовым городам», внутренние районы европейской части России были распределены между Петербургом, Архангельском, Ригой и Нарвой. В Архангельск должны были поступать товары из провинций, которые «прилегли действительно к водяному пути Двины (Северной. - Н.Р.) без переволок землею». В Ригу намечалось отправлять предметы экспорта из западных районов России и из Малороссии. Подвоз товаров к Нарве был ограничен Псковом и его дистриктом. Из остальных районов все экспортные товары должны были вывозиться в Петербург, в котором и концентрировалась основная часть предметов экспорта для вывоза в европейские

79

страны .

Главное внимание правительство обращало на регулирование торговли в Архангельске. Поскольку этот аспект проблемы уже нами исследо-

80

вался , ограничимся лишь кратким изложением политики правительства в отношении северного порта, отмечая одновременно меры, направленные на укрепление роли Петербурга в качестве ведущего внешнеторгового центра России.

Результаты введения норм указа «О трактах к портовым городам» сказались уже в 1722 году, когда к Петербургу пришло 119 кораблей, а к Архангельску 60, а в 1725 году соответственно 236 и 19. Если по числу кораблей в этом году размер торговли в Петербурге превосходил ее объем

в Архангельске в 12,4 раза, то по величине товарооборота в стоимостном

выражении - более чем в 22 раза: соответственно 3430,9 и 153,7 тысячи руб-

81

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

лей . И если для столичного порта следствием политики Петра стал «своего рода триумф» 82, то для северного порта - «лебединая песня», когда «торговая кипучая деятельность Архангелогородской биржи сменилась необыч-

83

ною тишиною» .

Целый комплекс дискриминационных мер в отношении Архангельска был использован в 1724 году. Устанавливалась дифференцированная пошлина на вывозимые за границу товары: те предметы экспорта, которые производились в Поморье, облагались обычной внутренней 5-процентной пошлиной, а к остальным добавлялась «четвертая доля против Петербурга». Вводился запрет на ввоз импортных товаров на внутренний рынок России, а «четвертая доля» распространялась и на иностранные товары. Был усилен контроль за всем, что везли в Поморье, «особливо к городу Архангельскому». Поощрялась деятельность «доносчиков-обличителей».

Особую роль в контроле за выполнением указов, ограничивавших архангелогородскую торговлю, сыграла комиссия во главе с капитаном гвардии С. Пырским, направленным в Архангельск Петром I в июне

1724 года «для разведывания у города отпуску за море заповедных товаров». Н.И. Павленко характеризует С. Пырского, который сопровождал А.Д. Меншикова в ссылку, «суровым и беспощадным служакой, бдительно сторожившим своего узника, не склонным проявлять никакого мило-

84

сердия» . Эти качества С. Пырский проявил с неменьшим рвением при выполнении личного поручения Петра I в Архангельске. Он «арестовывал» запрещенные к вывозу за границу товары у купцов, привлекал к «розыску» не только торговых людей, но и должностных лиц губернской канцелярии и таможни. Глава комиссии использовал предоставленную ему свободу действий, «беря за караул» нарушителей указов и пытая их. Широко практиковалась конфискация товаров, денег и «пожитков», взыскание штрафов, пополнивших государственное казначейство почти на 200 тысяч рублей. Лишь после смерти Петра I пострадавшие были амнистированы и смогли получить деньги и товары, кроме уже израсходованных.

Кризис архангелогородской торговли в 20-е годы отразился не только на состоянии жителей Поморья, но и на положении купцов и крестьян европейской части России и на торговле иностранных купцов. Неслучайно поэтому вопрос о «вольности коммерции» через Архангельск стал в 1726 году частью программы высших государственных органов в поисках выхода из хозяйственных и политических затруднений, переживаемых Россией. Верховный тайный совет признал необходимым предоставить Архангельску «вольность коммерции». Купцам разрешалось торговать, «кто к которому порту торговать не похочет». Однако устанавлива-

лась дифференцированная пошлина - в Петербурге меньше, а в Архангельске больше, чтобы не обратилось все купечество к одному Архангельску, а петербургская торговля не прекратилась.

Сенат, предлагая восстановить дифференцированную пошлину с торговых операций русских купцов в Петербурге на 2 процента меньше, чем в Архангельске, введенную в 1720 году и отмененную в 1724 году в первом таможенном тарифе, и сохранить наложенную тем же тарифом дополнительную пошлину в Архангельске - «четвертою долею больше». Большое внимание сенаторы уделили вопросу об удешевлении транспортных расходов по доставке товаров в столичный порт, улучшению сухопутного тракта - «першпективной дороги» от Петербурга до Волхова, строительству «удобных палат» - складских помещений для экспортных товаров. Все эти меры, по мнению Сената, могли создать такие преимущества для Петербургского порта, который и без определенных провинций будет иметь успешную торговлю. Для увеличения пошлинного сбора в Архангельске сенаторы сочли возможным разрешить экспорт хлеба.

По указу от 9 января 1727 года была разрешена свободная торговля в Архангельске и вывоз хлеба из него, но внутренняя пошлина в северном порту была установлена на 4 процента выше, чем в Петербурге - 7 и 3 процента.

Вопрос об архангелогородской торговле стал предметом обсуждения в первой Комиссии о коммерции. В 1727 году по ее рекомендации был разрешен ввоз импортных товаров на внутренний рынок России, а в 1731 году уравнена пошлина с импортных товаров, ввозимых через столичный и северный порты. Однако дифференцированная пошлина с русских купцов из внутренних городов страны сохранялась на прежнем уровне - на

2 процента выше, чем с поморских жителей.

В 1735 году Коммерц-коллегия предлагала отменить разницу в уплате внутренних пошлина иногородних и поморских купцов, но это предложение не было удовлетворено Сенатом.

Отмена внутренних пошлин в России не привела к отмене ограничений торговли в Архангельске. По указу Сената от 5 мая 1754 года вместо 13-копеечной надбавки к сумме портовых таможенных сборов, взимаемых в Петербурге, в Архангельске добавлялось 15 копеек с товаров, которые производились в Поморье и по 17 копеек с предметов экспорта, привезенных из других городов. В 1755 году с этих групп товаров надбавки были снижены на 2 копейки при сохранении более льготных условий для предметов поморского производства. Лишь в 1762 году «для поправления коммерции и всех ее императорского величества верноподданных» Архангельск «снабжался всеми теми преимуществами и выгодностями», какими пользовался Петербург.

Правительственная политика по регулированию торговли в Петербурге и Архангельске достигла своей цели уже в 1722 году, когда он превратился в главный внешнеторговый центр в связях с Западом. С 1725 по 1762 год объем торговли в нем увеличился почти втрое. Доля Петербурга составляла 62,2 процента объема морской торговли в 1726 году, 63 про-

85

цента в 1743 году и около 57 процентов в 1762 году . Внешнеторговый оборот Архангельска за те же годы увеличился в 5,5 раза (153,7 и 980 тысяч рублей) и достиг максимальной величины (500-700 тысяч рублей) в годы вывоза большого количества зерна 86.

В сферу правительственной политики по регулированию торговли в других портах не попадало большинство предметов экспорта прежде всего в связи с тем, что их товарооборот чаще всего ограничивался товарами, закупаемыми в этих портах и прилегающей к ним округе, преобла-

87

данием импорта и незначительным размером морской торговли : 2,2 процента торговли в 1743 году и немногим более 4 процентов в 1762 году. Поэтому более подробно остановимся на характеристике торговли в Риге, Ревеле и Нарве, которая подвергалась правительственной регламентации.

Рига оставалась крупнейшим портом в Прибалтике и после ее перехода в состав России. Особенность рижской торговли состояла в том, что большую роль в ней играли купцы из соседних с Россией стран. И.Г. Фоккеродт, оставивший любопытные записки по истории петровского времени, заметил, что «торговлю в Риге надобно считать только привозной: рижане скупают товары, привезенные поляками, литовцами и курляндцами, и отсылают их на иностранных судах, а своих покупателей снабжают иностранными товарами» 88.

Многочисленные сведения об этом содержатся в правительственных указах и «представлениях» купцов в Коммерц-коллегию и комиссию о коммерции 89. Поэтому русское правительство всякий раз, как только «польский торг приходил во всеконечный упадок», принимало меры «для

90

поправления рижской коммерции» , что являлось одной из основных причин колебания объема торговли в Риге в отдельные годы при перманентном его возрастании: с 700 тысяч ефимков в 1716 году и 1750 тысяч ефимков через 10 лет до 2500-2600 тысяч ефимков в первой половине 1740-х годов и 4103, 9 тысячи ефимков в 1762 году 91.

Начало политики правительства по ограничению рижского товарооборота связано с указом 1719 года, запретившим ввоз европейских това-

92

ров из Риги внутрь России , а через два года началось регулирование поставок в этот порт товаров российского производства. Указ «О трактах к портовым городам» предписывал «в Ригу возить тем, которые всякие товары всегда возили, выключая две следующие причины: первое, кото-

рые прилегли к Гжатской пристани, а также и к Лукам (Великим. - Н.Р.) ближе, чем для отпуска в Санкт-Петербург возить, а не в Ригу, а которым надлежит возить в Ригу, чтоб грузились в своих рубежах - на Каспле, Двине и Торопе реках» 93.

Показателем действенности этого указа явилось резкое сокращение поставок товаров из «великороссийских» и «малороссийских» губерний: пеньки с 249 тысяч пудов в 1721 году до 50,4 тысячи пудов, льна соответственно с 34 тысяч пудов до 314, пряжи с 5,8 до 3,3 тысячи пудов, льняного семени с 2700 до 940 четвертей, а парусного полотна и поташа, которых в 1721 году вывозили соответственно 23,4 тысячи аршин и 15,1 тысячи пудов, в 1722 году в Ригу не привозили 94. С этим фактом связано и снижение пошлинных сборов в Рижском порту в 1722 году почти на 14 процентов по сравнению с предыдущим годом 95. Прекратили связи с Ригой торговые люди из центрального региона России, «прикрепленного» к Петербургу, и из Пскова.

Отрыв Рижского порта от внутреннего рынка России был, однако, непродолжительным. Уже в 1723 году жители западных районов России и Малороссии были ориентированы на «умножение» производства пеньки для отвоза в Ригу, чтобы следовать примеру литовских и польских купцов, продававших там крупные партии этого товара 96. Через 5 лет купцам из Пскова и Великих Лук разрешалось везти предметы экспорта, производимые в своих уездах, не только в Нарву, но и в Ригу и Ревель. Тем же указом была объявлена свобода торговли товарами, ввозимыми из восточных стран, в любом российском порту 97. Правительственные указы о запрещении вывоза кожевенного сырья и зерна, являвшегося одним из предметов экспорта Риги и Ревеля, не всегда распространялись на эти порты 98. Владельцы полотняных мануфактур получали право вывозить продукцию своих предприятий за границу через Рижский порт, чтобы отправлять ее заблаговременно, до начала навигации в других российских

99

портах .

Вышеприведенные сведения свидетельствуют о целенаправленной политике русского правительства, которая заключалась в активизации торговых связей с европейскими странами, особенно с Г олландией, заинтересованными в торговле с Ригой 100. Росту товарооборота Рижского порта способствовали также территориальная близость его к западным районам России, удобство путей сообщения через систему рек и притоков, наличие на них крупных перевалочных пунктов-пристаней, уверенность русских купцов в продаже своих товаров, доставлявшихся обычно по заранее заключенным контрактам с авансированием части или всей оговоренной стоимости. М.Д. Чулков отмечал, что мещане Риги не ограничивались торговлей с ними в своем городе, а «сами для придания охо-

ты привозят и раздают ефимки наперед на покупку товаров» 101, а неизвестный автор истории российской торговли констатировал, что «от торговли с рижскими купцами русские торговые люди немало наличных де-

102

нег вывозят» .

Поэтому «бренчане и других великороссийских и малороссийских городов купецкие люди имели промыслы пенечные и другие к Рижскому

103

порту повсягодно» . «Из давних лет имели торговые коммуникации» к Риге купцы «из Смоленской и Порецкой пристаней на стругах» 104. Эти сообщения, относящиеся к 40-60-м годам XVIII века, свидетельствуют о прочности связей купцов из западных районов России с Рижским портом и ограничение этой торговли в начале 20-х годов было столь незначительным и кратковременным, что не оставило и следа.

Каков итог развития рижской торговли к началу 60-х годов XVIII века? В 1762 году товарооборот Риги достиг 7146 тысяч рублей, 45 процентов объема морской торговли России с европейскими странами, уступая лишь Петербургу. Основная часть экспортного товарооборота Риги приходилась, однако, на товары, привозимые из соседних стран. Доля товаров российского производства составляла всего 11 процентов экспортного товарооборота Риги 1762 года (779,5 тысячи из 7146), большая часть стоимости которых (84,5 процента) приходилась на пеньку. Вывоз пеньки российского производства из Риги за 40 лет возрос вдвое - с 240 до 503 тысяч пудов. Однако, если в 1721 году на ее долю приходилась третья часть общего количества этого товара, отправленного из Риги 105, то в 1762 году - более половины - 503,1 тысячи пудов из 930,7, составляя около трети стоимости экспорта Риги (1016,4 из 3189,6 тысячи рублей) и четвертую часть, отправленную из всех внешнеторговых центров России в этом году - 1957 тысяч пудов 106. Рост вывоза пеньки отечественного производства через Рижский порт объясняется тем, что западные районы России и Малороссия, являвшиеся одними из основных регионов выращивания конопли, приписанных к Риге по указу «О трактах к портовым городам», обеспечили регулярные и возраставшие по объему поставки ее в этот порт.

Иная картина наблюдалась в экспорте других, второстепенных для Риги товаров российского производства, вывоз которых регламентировался правительством и имел тенденцию к снижению.

В отдельные годы из Смоленской губернии к Риге сплавлялся лес. Однако правительственная регламентация заготовки леса на экспорт в западной части России, являвшаяся составной частью общероссийской программы «сбережения лесов» 107, негативно отразилась на экспорте лесоматериалов из Рижского порта. Неслучайно поэтому в 1762 году лес из Риги не вывозился, в то время как стоимость лесоматериалов (450 тысяч

ефимков), закупленных за пределами России, превышала 14 процентов экспортного товарооборота порта 108.

Доля российского льна, составлявшая в 1721 году 14 процентов общего объема этого товара, вывозимого из Риги 109, снизилась в 1762 году до 5 процентов (20,5 тысячи пудов из 403). Это свидетельствует о том, что указ от 1728 года, разрешавший привоз псковского льна в Ригу и Ревель 110, не был реализован.

По-прежнему ограничивался ввоз импортных товаров из Рижского порта на внутренний рынок России 111, а в 1762 году стоимость иностранных товаров, отправленных внутрь России, составляла всего 8 процентов импортного товарооборота Рижского порта 112.

Особенностью торговли Ревеля являлось преобладание импорта над экспортом. Такое соотношение, по сведениям Г.А. Некрасова, относится к 1723, 1727, 1728, 1742, 1750 годам, когда доля иностранных товаров колебалась от 72,9 процента общего объема торговли порта в 1723 году до 89 процентов в 1742 году 113. В 40-е годы XVIII века доля импорта была еще выше, составляя 89-96,5 процента внешнеторгового оборота Ревель-ского порта 114, причем если импорт имел ярко выраженную тенденцию к росту, увеличившись с 1723 по 1750 год в 1,6 раза (с 188,8 тысячи ефимков до 306 тысяч), то экспорт за те же годы снизился в 1,4 раза 115.

Важно отметить стабильность ввоза в Ревель основных предметов импорта, которыми являлись текстильные товары и соль, доля которых в импорте возросла с 34,1 процента в 1723 году до 50 процентов в 1750 году 116. В 1762 году на эти товары приходилось 51,8 процента (из 298,7 тысячи ефимков), а стоимость других предметов импорта составляла: сахара - 29,4 тысячи ефимков, галантерейных и «нюрнбергских товаров» - 21,5, вина - 15, кофе и чая - 10,5, табака - 9,7, красок - 6,1 тысячи ефимков 117

Объем экспорта Ревельского порта испытывал значительные колебания (от 29,6 тысячи ефимков в 1742 году до 70,2 тысячи ефимков в 1723 году), причиной которых являлась регламентация вывоза зерна. В 1712 году ре-вельские купцы сообщали, что от запрещения экспорта зерна «никаких товаров к Ревелю привозить не будут, отчего как городу, так и уезду будет великая нужда и пошлин в сборе не будет» 118. В 1725 году они рассматривали экспорт хлеба как средство поправить свое благосостояние 119. Однако незначительный вывоз зерна из Ревеля или его отсутствие в его экспортном товарообороте в первой половине XVIII века было нередким явлением из-за ограничения или запрещения отпуска хлеба по указам русского правительства. Лишь в отдельные годы, как, например,

в 1750 году, доля хлеба превысила 40 процентов стоимости экспортных

120

товаров или достигла 50 процентов в 1728 году . В 1762 году стоимость вывезенного из Ревеля зерна составила 89,4 процента объема его экспорта

(464,6 тысячи ефимков), обеспечив не только максимальный уровень товарооборота Ревельского порта, но и преобладание вывоза над ввозом 121. Доля пеньки и льна, пользовавшихся постоянным спросом в Ревеле,

колебалась от 1/3 (в 1727 и 1750 годах) до 60 процентов в 1742 году объе-

122

ма экспорта , а в 1762 году вместе с прочими вывозными товарами она составила всего 6,4 процента стоимости «заморского отпуска».

Ограничение вывоза из Ревеля кожевенного сырья под предлогом развития мануфактурного производства в России 123 привело к сокращению доли этого товара в экспорте Ревельского порта с 19-23 процентов в 1720-е годы

124 125

до 5,6 процента в середине века и 4,2 процента в 1762 году .

Правительственное регулирование грузопотока Ревельского порта, от-

126

сутствие налаженного речного пути к нему, сохранившиеся и позднее , являлись сдерживающим фактором расширения связи Ревеля с внутренним рынком России. Поэтому даже в начале 1760-х годов доля предметов российского производства и иностранных товаров, ввезенных во внутренние города России, не достигала и 2/6 объема торговли Ревеля (14,2 тысячи ефимков из 763,3 тысячи), составляя 4 процента стоимости импорта (11,3 тысячи ефимков) и только 0,5 процента экспорта (2,9 тысячи ефимков) 127

Более тесными были связи Ревельского порта с Петербургом. Ревель, в котором навигация начиналась раньше, а заканчивалась позднее, чем в столичном порту, служил для него аванпостом, перевалочной базой, местом концентрации товаров, которые ввозились в Петербург или вывози-

128

лись из него . Связи внутренней торговли Ревельского порта с российским рынком были более ощутимыми, чем с поставкой в него экспортных товаров. На ревельском рынке торговали сибирским железом. Эстонский хлеб вывозился не только за границу, но и в Петербург. Русские купцы

129

вели в Ревеле «мелочный торг» .

Торговля в Нарве, более тесно связанной с внутренним рынком России, подвергалась жесткой регламентации в течение всего второго периода - с 1721 по 1762 год - из-за опасения правительства, что отвлечение российских товаров в нарвском направлении негативно скажется на торговле столичного порта.

Указ «О трактах к портовым городам» 1721 года ограничил нарвский экспорт продукцией, производимой на территории, прилегавшей к порту, и в Псковском уезде. Декабрьский указ того же года уточнил район заготовки леса для вывоза в Нарву, а в 1728 году он был расширен за счет Новгородского, Старорусского и Ямбургского уездов 130. Нарвский порт был усилен и тем, что к нему, кроме псковских посадских людей, разрешалось подвозить продукты своих хозяйств сельским жителям Псковско-

го уезда - «вотчинникам и крестьянам», правда, без права продажи их иностранцам и врознь 131.

В результате этих мер товарооборот Нарвского порта увеличился в 1722 году по сравнению с предыдущим по величине таможенных сборов на 20 процентов 132, а 134 корабля, пришедших к Нарве в 1725 году 133, возросло в сравнении с 1721 годом более чем втрое.

Главными поставщиками экспортных товаров в Нарву были жители Пскова и его уезда, без которых, считала Коммерц-коллегия, нарвская торговля могла «ниспровергнутца, а тамошние бедные жильцы в крайнюю нищету и бедность придут» 134 Ввоз псковского льна в Нарву, главного предмета ее экспорта, возрос с 61,4 тысячи пудов в 1722 году до 142,5 тысячи пудов в 1730 году и 233,3 тысячи пудов в 1762 году, составив 85-90 процентов стоимости экспортного товарооборота Нарвского порта 135.

Второе место в экспорте Нарвы занимал лес (бревна, брусья, доски, жерди, дрова), вывоз которого испытывал значительные колебания, причиной которых являлось правительственное регулирование его отпуска за море. Наибольшие размеры экспорта лесоматериалов из Нарвы относятся к рубежу 20-30-х годов XVIII века после расширения районов заготовки леса для вывоза за границу и разрешения вывоза за границу мачтового леса 136. Так, в 1728 году в европейские страны из Нарвы было ввезено почти 11,6 тысячи мачт и райн, а также 1009,4 тысячи сосновых и еловых бревен и брусьев 137

После запрещения вывоза лесоматериалов в 1734 году нарвские купцы имели все основания сетовать на то, что они «восприяли сущее оскуде-

138

ние» . Адмиралтейство и Коммерц-коллегия, которым Сенат поручил рассмотреть вопрос о перспективах торговли лесом в Нарве, разошлись во мнениях. Коммерц-коллегия высказалась за ограничение вывоза леса из Нарвского порта одной третью или даже четвертью тех лесоматериалов, которые вывозились оттуда в начале 1730-х годов, а Адмиралтейская коллегия, опасаясь «перевода лесов», предлагала запретить его экспорт. Сенат в 1736 году счел возможным разрешить вывезти из Нарвы 122 ты-

139

сячи сосновых и еловых «дерев» . В начале 40-х годов коллегии вновь вернулись к обсуждению этого вопроса в связи с нарушением квоты экспорта леса из Нарвы (185 тысяч бревен вместо 122 тысяч), что, по мнению Сената, ставило под угрозу удовлетворение внутренних потребностей в лесе. По указу 1745 года норма заготовки леса в старых районах была снижена до 49,3 тысячи бревен в год, а в новых (у Чудского и Псковского озер) квота должна быть определена в зависимости от наличия леса. Вывоз жердей, шестов и дров ограничивался количеством, необходимым для закрепления погруженных на суда бревен и брусьев 140.

В 1745-1754 годах нарвские купцы продавали иностранцам по 110,6 тысячи бревен 141, что было несколько ниже нормы, установленной для вывоза за границу из Нарвы сенатским указом.

Снижение экспорта леса из Нарвского порта привело к тому, что в середине XVIII века его стоимость не превышала десятой части экспортного товарооборота этого порта 142 и к постановке вопроса о компенсации сокращения лесного торга другими товарами. В середине 1730-х годов Коммерц-коллегия предлагала предоставить торговлю в Нарвском порту всеми товарами из всех районов страны, что, по ее мнению, не могло отразиться на торговле столичного порта 143. Однако это предложение в то время не было реализовано. В 1746 году нарвские купцы обратились с просьбой: «Невозможно ли по обстоятельствам нынешнего времени вместо лесного торгу к порту в приумножении других торгов позволения» 144 Повторение аналогичной просьбы в 1749 году указывает на то, что правительство не намеревалось или не смогло этого сделать. По крайней мере, Комиссия о пошлинах, которой было поручено решение этого вопроса в середине 50-х годов XVIII века в связи с запрещением экспорта леса, не смогла его разрешить 145. Сенат же дело «приумножения» торговли в Нарве передал самим нарвским жителям, предписывая им «вместо запрещенного лесного торгу самим собою покупкою в указных и тому городах и местах для отпуска заморского российских товаров» 146, не выходя, таким образом, за рамки указов тридцатилетней давности.

В начале 60-х годов XVIII века при сохранении 90-процентной доли льна в экспортном товарообороте Нарвы (352,2 тысячи рублей из 390,5) и заметном снижении стоимости вывоза леса (с 30 тысяч рублей в середине 50-х годах до 19,3 тысячи рублей в 1762 году) лишь незначительно возросла доля второстепенных для Нарвы товаров, стоимость которых в 1762 году составила 4,9 процента экспортного товарооборота, в то время как в середине 50-х годов она колебалась от 7,6 до 15,8 тысячи рублей, со-

147

ставляя 2-6 процентов стоимости вывозимых из Нарвы товаров . Основную часть второстепенных товаров в нарвском экспорте 1762 года составляла пенька (15,4 тысячи рублей) и зерно 148.

Вывоз хлеба из Нарвского порта 3068 четвертей в 1761 году и 882 четвертей в 1762 году был разрешен «на первый случай, пока сим опытом лучшие примечания для безопасности тех мест в недостатке хлеба, где закупка оному дозволена, сделаны не будут» 149, явно рассчитанный на развитие торговли новым для этого порта товаром.

Другим средством активизации нарвской торговли являлось увеличение ввоза иностранных товаров, главными из которых долгое время были соль, вино и табак 150, а в 1762 году - соль, сахар, москательные товары,

вина, составлявшие 3/4 импортного оборота Нарвы 151. Попытка нарвских купцов добиться в 50-е годы XVIII века компенсации уменьшившейся лесной торговли предоставлением права продажи на внутреннем рынке России соли 152 не была удовлетворена правительством, так как шла вразрез с интересами казны, сосредоточившей торговлю этим товаром в своих руках.

Товарооборот Аренсбургского, Гапсальского и Перновского портов ограничивался товарами, производимыми в их округе, преимущественно хлебом, лесом, льном, а предметы иностранного ввоза также предназначались для продажи на местных рынках. Лишь порт Пярну имел связи с российским рынком, откуда в 1762 году было привезено товаров отечественного производства на сумму 481 рубль, а внутрь России был вывезен всего один анкерок соленых лимонов стоимостью 1,5 рубля 153.

Немногим отличалась от вышеуказанных портов торговля в Фрид-рихсгаме и Выборге, хотя эти внешнеторговые центры формально были включены в орбиту русского рынка, чему содействовало распространение на них российской тарифной системы 154 В свою очередь это повышало внимание русского правительства к Выборгу и Фридрихсгаму, проявившееся в усилении регламентации их торговли, главным образом ее основы - «лесного торга» 155, и в создании для этих портов более льготных условий по сравнению с ближайшими финскими торговыми центрами 156.

Примечательна поэтому оценка связи Выборга с внутренним рынком России первого руководителя Коммерц-коллегии П.А. Толстого: «Из Выборга за море российским товаром отпуску не было» 157. Такая ситуация сохранялась и позднее. Так, в 1740 году Сенат «не видел «довольного числа других товаров», способных компенсировать снижение торговли лесом и продуктами его переработки 158. Коммерц-коллегия в середине 50-х годов XVIII века отмечала, что «другие товары при том порте состоящие - самое малое дело», а ее попытка заменить лесной торг другими предметами экспорта в то время не удалась, так как возить их из российских городов в Выборг оказалось «не сходно» из-за «дальнего и многотрудного» провоза товаров, значительно повышавшего на них цену 159.

Несмотря на это, Выборг все же имел определенные связи с российским рынком: в 20-е годы «мелочный торг» вели обосновавшиеся там русские купцы и крестьяне 160, а в начале 20-х годов товары российского производства - говяжье сало и свечи, конопляное и льняное масло, лен и пенька, полотно - составляли 16,6 процента экспортного товарооборота Выборгского порта 161.

Экспорт леса из Выборга продолжался с разрешения правительства даже тогда, когда вывоз его из других портов запрещался, а стоимость экспортированных из него лесоматериалов составляла не только большую

часть товарооборота порта 1762 года - 81 процент (30,2 тысячи рублей из 37,9 тысячи), но и почти 30 процентов стоимости лесоматериалов, вывезенных в страны Европы из всех российских портов 162.

Основная часть экспорта Фридрихсгама, перешедшего к России по Абовскому миру в 1743 году, также состояла из лесоматериалов (бревна, брусья, доски, жерди, дрова), среднегодовые размеры вывоза которого в 1747-1755 годах составляли 6,6 тысячи рублей, или 59,4 процента объема экспортного товарооборота этого порта 163, а в 1762 году - 77,2 процента, или 11 тысяч рублей из 14,2. Стоимость остальных товаров, производимых в прилегающей к нему округе и пограничных районах Финляндии, не достигала в 1762 году и четверти стоимости экспорта Фридрихс-гамского порта, из которых основная часть - 81,2 процента, или 2,6 тысячи рублей из 3,2, приходилась на смолу 164

Не рассчитывая на изменение структуры экспорта Фридрихсгама из-за удаленности его от российского рынка, правительство обратило особое внимание на расширение лесопиления в портовом городе, видя в этом важнейшее средство «умножения коммерции», «поправления городских и уездных обывателей», увеличения пошлинных сборов и поощрения ввоза иностранных товаров 165.

В отличие от Выборга, в котором стоимость ввозимой соли превышала половину импортного товарооборота в 1762 году, ассортимент импортных товаров Фридрихсгама был более широким. Это шерстяные ткани, сахар, хлопчатобумажные ткани, кофе, какао, чай, табак, соль и другие, рассчитанные, видимо, на удовлетворение потребностей местных жителей и населения пограничных финских районов 166, а стоимость соли -5640 рублей - не достигала и трети импорта Фридрихгамского порта 167.

Обобщая сказанное, можно согласиться с выводом, имеющимся в исторической литературе об обособленности прибалтийских портов от внутреннего рынка России 168. В 1762 году чуть более чем через полстолетия после перехода большинства балтийских портов в состав России, в год, когда было предоставлено право свободы торговли каждому российскому купцу в любом внешнеторговом центре страны, через Ригу, Нарву, Выборг, Ревель, Фридрихсгам и Пярну за границу вывозилось 17,1 процента всех товаров российского производства, экспортированных в страны Европы морем 169.

Экономическими причинами слабых связей прибалтийских портов с внутренним рынком России в XVIII веке являлось превращение Петербурга в главный внешнеторговый центр страны, когда сохранялась опасность отвлечения от него грузопотока в другие порты, и защита отечественного мануфактурного производства от конкуренции европейских изделий. Политическая подоплека сохранения обособленности Прибалтики

связана с обязательством Петра I соблюдать привилегии портовых городов на Балтийском море, зарегистрированные в «капитулянтских пунктах» 170 1710 года, подтверждавшиеся в последующее время сменявшимися на российском престоле императорами и императрицами 171.

Следует, однако, отметить, что обособленность Прибалтики была не одинаковой как в отношении отдельных портов, так и в различные периоды полувековой регламентации балтийской торговли. Критериями приписки того или иного района российского рынка к опреденному порту являлись их территориальная близость, удобство путей сообщения, традиционность их связей с Россией. Аренсбург и Г апсаль вовсе не были связаны с внутренними городами России. Так, на долю Выборга, Фридрихсгама, Ревеля, Пярну приходилось всего 4,5 процента (55,5 тысячи рублей из 1225,5) товаров российского производства, вывезенных в 1762 году через порты Балтики, присоединенные к России, в то время как их значительная часть провозилась через Ригу (63,6 процента) и Нарву (31,9 процента) 172, что показывает устойчивость внешнеторговых связей России с европейскими странами через эти порты, имевших давнюю историю.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Признавая известную обособленность прибалтийских портов от России, нельзя согласиться с ее преувеличением, что будто бы с основанием Петербурга Россия не особенно нуждалась в гаванях Прибалтики, что она была не в состоянии освоить «громадную военную добычу», что русское правительство проводило политику экономической изоляции Прибалтики

173

и т.п.

Основание Петербурга и политика правительства, направленная на превращение его в главный внешнеторговый центр страны, действительно оказали негативное влияние на торговлю некоторых портов на Балтике, особенно на Нарву, ранее связанную со многими русскими городами. Однако указы 20-х годов XVIII века, учитывая традиционные связи русских купцов с Нарвой и Ригой, приписали к ним часть тех районов внутреннего рынка России, купцы из которых ранее торговали в этих городах.

Решающее значение на торговлю в балтийских портах российскими товарами имели пути сообщения, влиявшие на выбор торгового направления к ним русских купцов. Так, например, указ 1728 года предоставивший купцам из Пскова и Великих Лук право торговли во всех российских портах на Балтийском побережье, не привел к смене направления их коммерции, так как Нарва находилась ближе к местам их проживания, а доставка товаров в Нарвский порт по давно освоенному водному пути была более выгодной. Предоставление права свободы торговли во всех портах восточными товарами не отвлекло их от Петербурга 174, связанного с Астраханью и другими пунктами торговли на востоке страны.

Законодательные акты по регулированию внешней торговли России с начала 20-х годов XVIII века были направлены прежде всего на привлечение экспортных товаров к Петербургу от Архангельска, а не от балтийских портов. Для этого в течение 8 лет (с 1713 по 1721 год) применялись административные меры, которых оказалось недостаточно для достижения главной цели, поставленной инициаторами и организаторами политики, - сосредоточение торговли в столичном порту, поскольку решающее влияние на морскую торговлю на Балтике в это время оказывали внешние факторы, связанные с Северной войной. С ее окончанием по инициативе Петра I был использован целый комплекс жестких, насильственных, дискриминационных мер по ограничению архангелогородской торговли, проведение которых под бдительным контролем императора в 1722-

1725 годах парализовало коммерцию в Архангельске и обеспечило превращение Петербурга в главный внешнеторговый центр России.

После обсуждения вопроса о «вольности коммерции» в высших государственных органах в 1726 году в январе 1727 года был издан именной указ, отменявший распределение экспортных товаров по отдельным портам, предоставивший свободу торговли в Архангельске и возможность поправить его положение как внешнеторгового центра посредством вывоза зерна. Эти меры способствовали оживлению торговли в северном порту. Несмотря на сохранение разницы в таможенном обложении в Архангельске и Петербурге в пользу последнего, увеличение объема торговли в северном порту позволило ему занять третье место в числе морских портов России (после Петербуга и Риги) и стать вторым после столичного порта центром внешней торговли страны, прочно связанным с внутренним рынком.

Окончательный итог в истории противостояния Петербургского и Архангелогородского портов подвел указ 1762 года, отменивший дифференцированное таможенное обложение, способствовавшее в течение 40 лет активному росту товарооборота Петербурга, и предоставивший им равные торговые права, создав тем самым благоприятные условия для более быстрого роста объема торговли в Архангельске и укрепления его связей с европейскими странами, тенденция к чему наметилась ранее.

Наконец, стоит отметить, что объем и структура товарооборота морских портов во многом определялась уровнем связей с внутренним российским рынком. Большая часть балтийских портов была оторвана от него, а их товарооборот почти полностью обеспечивался продуктами местного производства. На местном рынке сбывались и предметы импорта. Рига служила основным центром сбыта продукции соседних государств, куда отправлялась и подавляющая часть ввезенных из-за границы това-

ров. Этим путем возрождалась и укреплялась рижская торговля, по объему лишь немного уступавшая петербургской.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 В исторической литературе изучена история внешней торговли через отдельные порты: см.: Некрасов, Г.А. Внешняя торговля России через Ревельский порт в 1721-1756 гг. -М., 1984; Репин, Н.Н. Внешняя торговля России через Архангельск и Петербург в 1700-х начале 60-х годов ХУШ века : дис. ... д-ра ист. наук. - Омск, 1985; Он же. Смена главного внешнеторгового направления России и торговля через Архангельск в ХУШ в. - Омск, 1984. - Деп. в ИНИОН 16.05.84, № 16730; Он же. Изменение объема и структуры экспорта Архангельского и Петербургского портов в первой половине ХУШ в. // Промышленность и торговля в России ХУП-ХУШ вв. : сб. ст. - М., 1983; Он же. От дискриминации к фритредерству: правительственная регламентация торговли Архангельска в 20-50-х годах ХУШ в. // Архангельск в ХУШ веке. - СПб., 1997. - С. 228-249; и др. Многотомная работа М.Д. Чулкова «Историческое описание российской коммерции при всех портах и границах от древнейших времен до ныне настоящего и всех преимущественных узаконений по оной императора Петра Великого и ныне благополучно царствующей государыни императрицы Екатерины Великия» (СПб., 1781-1788. Т. 1-7) содержит богатый источниковый материал, но не является историческим исследованием.

2 См.: Репин, Н.Н. Внешняя торговля России через Архангельск и Петербург... -Прил., табл. 1.

3 См. там же. - Табл. 13.

4 См. там же. - Табл. 25.

5 Ведомости времени Петра Великого. - Вып. 3 : 1703-1707. - М., 1903. - С. 73-74.

6 См.: Любименко, И.И. Торговля в Петербурге // Петербург петровского времени : сб. ст. - Л., 1948. - С. 77; Тимофеев, А.И. История Санкт-Петербургской биржи. История биржевого законодательства, устройства и деятельности учрежденной Санкт-Петербургской биржи, 1703-1903. - СПб., 1903. - С. 4 ; и др.

7 Сведения о приходе первого корабля в Петербург, о награждении шкипера и команды и др. см.: Ведомости времени Петра Великого. - С. 95-96; Голиков, И.И. Дополнения к деяниям Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам. - Ч. 10. - М., 1792. - С. 95-96; Ч. 17. - М., 1797. - С. 94; Тимофеев, А.И. Указ. соч. - С. 4-5; Немиров, Г.А. Опыт истории Санкт-Петербургской биржи в связи с историей Санкт-Петербурга как торгового порта. - Вып. 4. - СПб., 1888. - С. 6-15; и др.

8 См.: Кротов, П.А. Петербургский порт при Петре I // Феномен Петербурга : сб. ст. -СПб., 2001. - С. 424.

9 См.: Тимченко-Рубан, Г.И. Первые годы Петербурга. - СПб., 1903. - С. 118, 119, 151.

10 Сборник Русского исторического общества (далее - Сб. РИО.). - СПб., 1884. -Т. 39. - С. 220.

11 Там же. - С. 92-93.

12 См.: Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великого. - Т. 4. - Кн. 1. - СПб., 1887. - С. 283.

13 Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. - Кн. 8. - М., 1962. - С. 48.

14 См.: Сб. РИО.. - С. 221.

15 Голиков, И.И. Дополнения к деяниям Петра Великого... - Т. 6. - С. 192; Никифоров, Л.А. Русско-английские отношения при Петре I. - М., 1950. - С. 43.

16 См.: Сб. РИО. - С. 1-7, 39, 44-47.

17 См.: Письма и бумаги императора Петра Великого. - Т. 5. - СПб., 1912. - С. 60-61; Александренко, В.И. Русские дипломатические агенты в Лондоне в XVIII в. - Т. 1. -Варшава, 1897. - С. 4.

18 Молчанов, Н.Н. Дипломатия Петра Великого. - 3-е изд. - М., 1990. - С. 206, 212.

19 См.: Horn, D. Great Britain and Europe in the Eighteen Century. - Oxford, 1967. -P. 201.

20 Архив князя Ф.А. Куракина. - Т. 6. - СПб., 1890. - С. 347.

21 Соловьев, С.М. Указ. соч. - Кн. 8. - С. 284.

22 См.: Кротов, П.А. Указ. соч. - С. 426; Александренко, В.И. Указ. соч. - С. 7.

23 См.: Сб. РИО. - С. 66-67.

24 См.: Кротов, П.А. Указ. соч. - С. 425.

25 См.: Архив князя В.А. Куракина. - С. 76; Бантыш-Каменский, Н.Н. Обзор внешних сношений по 1800 г. - Ч. 1. - М., 1984. - С. 128; Никифоров, Л.А. Указ. соч. - С. 104.

26 См.: Центральный государственный архив Военно-Морского Флота РФ. - Ф. 233. -Оп. 1. - Д. 15. - Л. 90-90 об., 116, 122; Д. 43. - Л. 150 (далее - ЦГАВМФ); Соловьев, С.М. Указ. соч. - Кн. 8. - С. 471; Кн. 9. - С. 10, 25.

27 См.: Соловьев, С.М. Указ. соч. - Кн. 9. - С. 13.

28 См. там же.

29 См.: Кротов, П.А. Указ. соч. - С. 426.

30 См.: Российский государственный архив древних актов (далее РГАДА). - Ф. 9. -Отд. 2. - Д. 17. - Л. 232об.-233; Д. 93. - Л. 131-131об., 133, 138; Д. 17. - Л. 237об. -239, 287об.-290; Д. 22. - Л. 451-454об.; Д. 20. - Л. 309об., 320-321; Козинцева, Р.И. Участие казны во внешней торговле России в первой четверти XVIII в. // Исторические записки. -Т. 93. - М., 1973; - С. 267, 337; Захаров, В.Н. Поставка западноевропейскими купцами оружия и военного снаряжения в Россию в начале XVIII в. // Проблемы истории СССР. -Вып. 12. - М., 1982. - С. 97-98; и др.

31 Голиков, И.И. Дополнения к деяниям Петра Великого... - Т. 10. - С. 95.

32 См.: РГАДА. - Ф. 9. - Отд. 2. - Д. 22. - Л. 451-456об.

33 См.: Репин, Н.Н. Коммерческое судостроение в России конца XVII - первой половины XVIII в. // Вопросы истории. - 1978. - № 1. - С. 45. - Прим. 65.

34 Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 4. - Кн. 1. - С. 31.

35 Полное собрание законов Российской империи. - Собр. 1.. - Т 5. - № 2732 (далее -ПСЗ-1); Доклады и приговоры... - Т. 3. - Кн. 1. - С. 1005.

36 ПСЗ-1. - Т. 5. - № 2737.

37 Там же. - № 2760, 2784.

38 См. там же. - № 3051, 3115, 3268.

39 См.: Кротов, П.А. Указ. соч. - С. 427.

40 Никифоров, Л.А. Указ. соч. - С. 107-108, 110.

41 См. там же. - С. 109-110; Архив князя Ф.А. Куракина. - Кн. 10. - С. 55-56, 134.

42 См.: РГАДА. - Ф. 9. - Отд. 2. - Д. 20. - Л. 164об.

43 Материалы для истории русского флота. - Ч. 3. - СПб., 1867. - С. 75-76.

44 См.: Никифоров, Л.А. Указ. соч. - С. 120.

45 Там же. - С. 121; РГАДА. - Ф. 35. 1715. - Д. 8-а. - Л. 158.

46 См.: РГАДА. - Ф. 9. - Отд. 2. - Д. 25. - Л. 433.

47 См.: Житков, К.Г. История русского флота. Период Петровский. 1672-1725. -СПб., 1912. - С. 161; Тарле, Е.В. Русский флот и внешняя политика Петра I. - М., 1949. -

С. 56; Мемориал, каков по указу Его Царского Величества подан аглинскому двору в 1719 году и против того данные от оного двора ответы и учиненный на оные сего 1720 года насупротивный ответ. - СПб., 1720. - С. 49-53, 122; Никифоров, Л.А. Указ. соч. -С. 131, 133,

48 См.: Репин, Н.Н. Внешняя торговля через Архангельск и Петербург... - Табл 1, 4, 5.

49 См. там же. - Табл. 6. Более подробные данные за 1718 г. см.: РГАДА. - Ф. 248. -Кн. 905. - Л. 499об.-500 об.

50 См.: Кротов, П.А. Указ. соч. - С. 427.

51 См.: ПСЗ-1. - Т. 6. - № 3672; РГАДА. - Ф. 248. - Кн. 905. - Л. 198-200об.; Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 4. - Кн. 1. - С. 94-95.

52 См.: ПСЗ-1. - Т. 5. - № 3557, 3615, 4018; Т. 6. - № 4025; Голиков, И.И. Деяния Петра Великого... - Т. 8. - С. 142; Щекатов, А. Словарь географический Российского государства. - М., 1804. - Ч. 2. - С. 38; РГАДА. - Ф. 397. - Оп. 2. - Д. 189. - Л. 109.

53 См.: РГАДА. - Ф. 9. - Отд. 2. - Д. 56. - Л. 55-56; Бантыш-Каменский, Н.Н. Указ. соч. - Т. 1. - С. 133; Голиков, И.И. Деяния Петра Великого... - Т. 7. - С. 174-175.

54 См.: Соловьев, С.М. Указ. соч. - Кн. 9. - С. 273, 303.

55 См.: Репин, Н.Н. Внешняя торговля России через Архангельск и Петербург... -Табл. 1, 2.

56 См.: Чуйков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 1 (табл. к с. 50).

57 Сб. РИО. - С. 113.

58 ЦГАВМФ. - Ф. 233. - Оп. 1. - Д. 15. - Л. 122; Д. 43. - Л. 174.

59 См. там же. - Д. 43. - Л. 150.

60 См.: Голиков, И.И. Деяния Петра Великого... - Т. 4. - С. 118.

61 См.: Сб. РИО. - С. 189-191.

62 Таможенные сборы в Риге составили 59 452 ефимка, а в Ревеле -6152 (см.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 1. - Табл. к с. 50).

63 Таможенные сборы в Риге в 1713 г. составили 101 404 ефимка (см. там же).

64 См.: Голиков, И.И. Деяния Петра Великого... - Т. 4. - С. 118.

65 РГАДА. - Ф. 9. - Отд. 2. - Д. 17. - Л. 525.

66 ЦГАВМФ. - Ф. 233. - Оп. 1. - Д. 43. - Л. 748.

67 См.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 1 (табл. к с. 50).

68 ЦГАДА. - Ф. 9. - Отд. 2. - Д. 23. - Л. 462об.

69 Там же. - Д. 53. - Л. 272.

70 См.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 1 (табл. к с. 50).

71 Вывоз пеньки из Риги в 1721 году возрос по сравнению с 1720 годом с 237,5 тысячи пудов до 245 тысяч пудов, а льна с 12,2 до 35,1 тысячи пудов (см.: Репин, Н.Н. Внешняя торговля России через Архангельск и Петербург... - Табл. 7, 8).

72 См.: Захаров, В.Н. Западноевропейские купцы в России. Эпоха Петра I. - М., 1996. -С. 142.

73 Портовые таможенные сборы в Нарве составили 1000 рублей в 1713 году, 5624 -в 1719 году и 15 448 рублей в 1720 году (см.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 2. -С. 30).

74 Там же. - Т. 4. - Кн. 1. - С. 378.

75 Там же. - С. 378-380.

76 Там же. - С. 382-384.

77 РГАДА. - Ф. 248. - Кн. 905. - Л. 502-503об.

78 Фоккеродт, И.Г. Россия при Петре Великом // Чтения Общества истории и древностей российских (далее - Чтения ОИДР). - М., 1874. - Кн. 2. - Отд. 4.

79 ПСЗ-1. - Т. 6. - № 3860.

80 Поскольку этот аспект темы автором данной статьи изучен (см. : Репин, Н.Н. От дискриминации к фритредерству... - С. 228-249 и др.), ограничимся лишь кратким изложением политики правительства в отношении Архангельска, параллельно отмечая меры, направляемые на укрепление роли Петербурга как главного внешнеторгового центра страны.

81 См. : Репин, Н.Н. Внешняя торговля России через Архангельск и Нетер-бург... - Табл. І, І0, ІІ.

82 Кротов, И.А. Указ. соч. - С. 426.

83 Огородников, С.Ф. Очерки истории города Архангельска в торговопромышленном отношении. - СПб., І890. - С. І47.

84 Павленко, Н.И. Александр Данилович Меншиков. - М., І98І. - С. 6І.

85 См.: Репин, Н.Н. Внешняя торговля России через Архангельск и Петербург... -Табл. І3, 25.

86 См.: Репин, Н.Н. От дискриминации к фритредерству... - Табл. І. - С. 239-240.

87 В І743 году объем торговли Выборга составил 116,4 тысячи рублей, Пернова -

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

24 тысячи, Аренсбурга - 15,5 тысячи, Гапсаля - 3,1, Колы - 2,3 тысячи рублей, или в целом 2,2 % общего объема морской торговли; в І762 г.: Пернова - 205,5 тысячи рублей, Выборга - 120,3 тысячи, Аренсбурга - 71,6 тысячи, Фридрихсгама - 39,1 тысячи, Гапсаля - 14,4 тысячи, Онеги - 11,8 тысячи, Колы -1,1 тысячи, Темерниковского порта -

І73 тысячи рублей, в целом 636,8 тысячи рублей, или немногим более 4 % объема морской торговли со странами Европы (см.: Репин, Н.Н. Внешняя торговля России через Архангельск и Петербург... - Табл. І3, 25).

88 Фоккеродт, И.Г. Указ. соч. - С. 68.

89 См.: ПСЗ-І. - Т. ІІ. - № 8837; Санкт-Петербургский филиал архива Института российской истории Российской академии наук Российской Федерации (далее - СПбФ архива ИРИ РАН). - Ф. 36. - Оп. І. - Д. 376. - Л. І04; Д. 572. - Л. 75.

90 Там же. - Д. 552, 572, 772.

91 РГАДА. - Ф. 397. - Оп. І. - Д. 354; ПСЗ-І. - Т. 7. - № 42І2, 44І5; Т. ІІ. - № 8837; Т. І2. -№ 9346.

92 См.: ПСЗ-І. - Т. 5. - № 3359.

93 Там же. - Т. 6. - № 3860.

94 См.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. і (табл. к с. 50).

95 См. там же. - С. 57; Т. 5. - Кн. 2. - С. 30.

96 См.: Голиков, И.И. Деяния Петра Великого. - Т. 8. - С. 4І4.

97 См.: ПСЗ-І. - Т. 8. - № 5326.

98 См. там же. - Т. 7. - № 4720; Т. 9. - № 7077; Т. І0. - № 7І8З, 7283; Т. ІІ. -№ 8202; Т. І2. - № 8850; Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. І. - С. І38-І47.

99 См.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. І. - С. І00, І03; и др.

100 ПСЗ-І. - Т. 5. - № 2659; Т. ІІ. - № 8837; Козинцева, Р.И. Выработка первого русского таможенного тарифа и его редакции // Проблемы источниковедения. - Т. І0. - М., І962. - С. І69.

101 Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 4. - Кн. І. - С. 300.

102 СПбФ архива ИРИ РАН. - Ф. 36. - Оп. І. - Д. 572. - Л. 5.

103 ПС3-І. - Т. ІІ. - № 8873.

104 РГАДА. - Ф. 397. - Оп. І. - Д. 358. - Л. 1-2об., 4-4об.

105 См.: Репин, Н.Н. Изменение объема и структуры экспорта... - С. І86. - Прим. 65.

106 См.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. І. - Д. 655. - Л. 25об.-26; Д. 647. - Л. І-І0.

107 Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. І. - С. І92-І94, 2І9.

108 См.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. І. - Д. 647, 655. (Подсчеты мои.)

109 См.: Репин, Н.Н. Изменение объема и структуры экспорта... - С. І86. - Прим. 65.

110 См.: ПСЗ-І. - Т. 8. - № 5326.

111 См. там же. - Т. 5. - № 3359; Т. ІІ. - № 8І80; Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. -Кн. І. - С. 4І, І85-І86.

112 См.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. І. - Д. 638. - Л. 31об.; Д. 64І. - Л. І-95.

113 См.: Некрасов, Г.А. Указ. соч. - С. 206, 207.

114 См.: РГАДА. - Ф. І9. - Оп. І. - Д. 248. - Л. І5, І8-І9.

115 См.: Некрасов, Г.А. Указ. соч. - С. 206, 207.

116 См. там же. - С. І34-І4І, І69-І76, І80, І90.

117 РГАДА. - Ф. 397. - Оп. І. - Д. 640. - Л. І-І7. (Подсчеты мои.)

118 Там же. - Ф. 9. - Отд. 2. - Д. І7. - Л. 478-478об.

119 См.: Некрасов, Г.А. Указ. соч. - С. І30.

120 См. там же.

121 См.: Репин, Н.Н. Внешняя торговля через Архангельск и Петербург. - Табл. 25. -Прим. «б».

122 См.: Некрасов, Г.А. Указ. соч. - С. 86, І32-І34; Он же. Балтийская торговля России через эстонские порты в 20-60-е годы XVIII в. (по материалам эстонских архивов) // Скандинавский сборник. - Т. 24. - Таллинн, І979. - С. І74-І75.

123 См.: ПСЗ-І. - Т. 7. - № 4720; Т. 9. - № 7077; Т. І0. - № 7І83, 7283, 7666; Т. ІІ. -№ 8202; Т. І2. - № 8850.

124 См.: Некрасов, Г.А. Указ. соч. - С. І32.

125 См.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. І. - Д. 655. (Подсчеты мои.)

126 См.: Письмо Г. Гротенгальма к графу А.Р. Воронцову (І780 г.) о ревельской торговле // СПбФ. архива ИРИ РАН. - Ф. 36. - Оп. І. - Д. 552. - Л. І67-І69.

127 См.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. І. - Д. 64І. - Л. І-95; Д. 646. - Л. 1об.-4, І-І7; Д. 655. - Л. 1-49об. (Подсчеты мои.)

128 См.: Внешняя торговля России через Ревельский порт... - С. 95-96; Немиров, Г.А. Указ. соч. - Вып. 6.

129 ПСЗ-І. - Т. 7. - № 44ІІ, 4454, 4720, 4725; Немиров, Г.А. Указ. соч. - Вып. 6. - С І26, І34, І55, І57.

130 См.: ПСЗ-І. - Т. 6. - № 39І8.

131 См. там же. - Т. 7. - № 4242.

132 См.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 2. - С. 30.

133 См.: РГАДА. - Ф. 9. - Отд. 2. - Д. 72. - Л. 38об.-39.

134 Там же. - Ф. 276. - Оп. І. - Д. І658. - Л. 11об.

135 См. там же. - Л. 39; Ф. 397. - Оп. І. - Д. 632. - Л. 21-21об.; Д. 655. - Л. І-49.

136 См.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 2. - С. І36, І4І-І42; І46, І48-І49, І59-І60, І79.

137 См. там же. - С. І59-І60.

138 Там же. - С. І33; Государственный архив Архангельской области (далее -ГААО). - Ф. 58. - Оп. І. - Д. 6. - Л. І99-200.

139 Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 2. - С. І62-І67, І95.

140 См. там же. - С. 2І2-2І9.

141 См. там же. - С. І74.

142 Стоимость леса, вывезенного из Нарвы в І750 году, составила 27,8 тысячи рублей, а в І75І году - 34,8 тысячи рублей (см.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. І. - Д. 632. - Л. 21-21об.).

143 См.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 2. - С. І76-І77; ГААО. - Ф. 58. -Оп. І. - Д. 6. - Л. І99.

144 Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 2. - С. 222-223.

145 См. там же. - С. 295-296.

146 Там же. - С. 296.

147 См.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. 1. - Д. 632. - Л. 21-22об.

148 См. там же. - Д. 655. - Л. 1-49об.

149 Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 2. - С. 353.

150 См. там же. - С. 101, 128-131.

151 27,5 тысячи рублей из 37,9 тысячи рублей (см.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. 1. -Д 641. - Л. 1-95).

152 Они просили разрешить торговать солью, продавая ежегодно по 2000 ластов

с уплатой пошлин по 12 копеек с пуда (см.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 2. -

С 328).

153 См.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. 1. - Д. 639. - Л. 31об.; Д. 640. - Л. 17; Д. 646. -Л. 1-3; Д. 647. - Л. 1об.-9.

154 Купцы этих городов выступали за сохранение норм обложения, установленных тарифом 1731 года, даже после издания очередного тарифа в 1757 году (см.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 1. - С. 298-301, 309; Кн. 5. - Т. 2. - С. 408-409, 428-435, 441-446, 447,451, 453-454).

155 Там же. - Т. 5. - Кн. 1. - С. 369, 387-389, 413-418, 423-425, 465-489; РГАДА. -

Ф. 9. - Отд. 2. - Д. 43. - Л. 185-185об.; Кириллов, И.И. Цветущее состояние всероссий-

ского государства. - М., 1831. - С. 39.

156 См.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 1. - С. 368-369, 372, 414-418, 423-425, 465-489.

157 РГАДА. - Ф. 9. - Отд. 48. - Л. 369.

158 См.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 2. - С. 389.

159 См. там же. - С. 464, 481.

160 См. там же. - Кн. 1. - С. 360.

161 См.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. 1. - Д. 655. - Л. 1-49об.

162 30,2 тысячи рублей из 101,7 тысячи рублей (см. там же. - Л. 44-49об.)

163 См.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 2. - С. 453.

164 См.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. 1. - Д. 655. - Л. 1-49об.

165 См.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 2. - С. 441.

166 Шведское правительство сразу же после Абовского мира принимает меры к сокращению ввоза товаров в Финляндию (см.: Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 2. -С. 406), что указывает на несомненное значение ввоза в Швецию импортных товаров из Фридрихсгама.

167 Он составлял 15 571 рубль (см.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. 1. - Д. 641. - Л. 1-95).

168 Зутис, Я.Я. Политика царизма в Прибалтике в первой половине XVIII в. - М.,

1937. - С. 21-41.

169 См.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. 1. - Д. 655. - Л. 1-49об. (Без Темерниковского порта.)

170 Чулков, М.Д. Указ. соч. - Т. 5. - Кн. 1. - С. 22-29, 80-89.

171 См. там же. - С. 89-91, 153, 185; и др.

172 См.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. 1. - Д. 655. - Л. 1-49об.

173 См.: Зутис, Я.Я. Указ. соч. - С. 21-33, 35-38.

174 На Петербург приходилось 80 процентов стоимости товаров, вывезенных за границу в 1762 году (см.: РГАДА. - Ф. 397. - Оп. 1. - Д. 655. - Л. 1-49об).

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.