CC BY
41Three-component terminological combinations of the ecology system in the Tajik and English languages are reviewed in the article that arises within the terminological system to designate specific concepts. The basic structural models of three-component terms of the Tajik and English language are presented. The analysis shows that among the ecological terms of the Tajik and English languages, although two-component terminological combinations are numerous but three-component units also occupy a special place.
Key words: term combination, model, syntactic method, term formation, structural types, ecology, prepositional, term system.
Сведения об авторе:
Каримов Шухрат Бозорович - кандидат филологических наук, заведующий кафедрой стилистики и теории перевода английского факультета Таджикского государственного педагогического университета имени Садриддина Айни. Телефон: (+992) 985112475, E - mail; shuhrat-karimov2@mail.ru
About author:
Karimov Shuhrat Bozorovich - Candidate of Philology, Head of the Department of Stylistics and Translation Theory of the English Faculty, Tajik State Pedagogical University named after Sadriddin Aini. Phone: (+992) 985112475, E - mail; shuhrat-karimov2@mail.ru
МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ И СТРУКТУРНЫЕ ТИПЫ ЭПИТЕТОВ ТАДЖИКСКОГО ЯЗЫКА
Султанова Р.М.
Российский-Таджикский (Славянский) университет
На современном этапе развития лингвистики и литературоведения проблемы изучения эпитета как средства выразительности лексического уровня не нашли своего однозначного решения. Вопросы выявления и дальнейшей дифференциации основных семантических типов эпитетов, использованных в качестве стилистических средств современными таджикскими писателями, определения их лексических значений, описания субстантивов этих эпитетов также не исчерпали своей проблематики.
Эпитет, будучи художественным определением при слове и средством выразительности лексического уровня, образно и эмоционально характеризующее описываемое явление, человека, предмет, событие, является очень востребованным стилистическим приёмом как в персидско-таджикской классической литературе, так и в современной таджикской малой прозе. Однако интерес таджикских ученых-филологов к данному феномену намного уступает популярности и распространенности эпитета среди поэтов и писателей. Небольшое число проведенных исследований, в той или иной мере посвященных эпитету, выполнены преимущественно в литературоведческом направлении и рассматривают эпитет как художественное понятие, как троп, фигура речи. В этой связи следует отметить труды известных таджикских литературоведов Т.Зехни (1992), ХШарифова (1991), Ю.И.Бобоева (1992), Н.Саркорова (1999) и др.
Обзор теоретической литературы по вынесенному на обсуждение вопросу показал, что, таджикские исследователи проявляют солидарность в вопросе определения природы эпитета и характеризуют его следующим образом: «Для изображения какого-либо явления, лица или предмета писатель приводит такое прилагательное (сифат), которое показывает одну из наиболее важных его особенностей. Такое художественное определение, подчёркивающее существенный признак определяемого слова называется эпитетом» [5, с.68].
Исследование лексикографических источников позволило выявить другие, составляющие терминологический пласт и относящиеся к исследуемому вопросу научные понятия. Так, о понятии «постоянный эпитет» упоминает автор «Краткого словаря литературоведческих терминов»: «В таджикском языке есть много слов, которые имеют устойчивое сочетание с одним или несколькими определенными прилагательными, и, как следствие, эти слова чаще всего используются в сочетании именно с этими прилагательными, например, руи зебо, дасти тавоно, шухрати баланд, гули хандон» [8, с.132].
Большой интерес таджикских ученых вызывают так называемые «двойные» и «тройные эпитеты» или «цепочки эпитетов».
Именно многокомпонентные конструкции эпитетов, по мнению ХШарифова, представляют художественную ценность: «Отечественные ученые прошлых столетий не воспринимали одиночный тавсиф элементом искусства. Они считали, что только «тансики сифот» -повторяющееся описание одного предмета является искусством и может придать красочность и выразительность изложению» [11, с.83].
Однако вопросы морфологической таксономии эпитета не были предметом изучения таджикских ученых, вследствие чего основной целью настоящего исследования является морфологический и структурный анализ таджикских эпитетов.
Выявление морфологических типов подразумевает дифференциацию художественных определений по их частеречной принадлежности. Как было заявлено ранее, в таджикском языке эпитеты имеют адъективное выражение и представлены прежде всего именами прилагательными, ближнюю к ним периферийную группу составляют причастия, дальнюю - существительные-аппозитивы.
Морфологический анализ позволил выявить, что основной корпус эпитетов, почерпнутых из текстов рассказов современных таджикских писателей, репрезентирован именами прилагательными вследствие признаковой семантики этой части речи.
Превалирующая часть эпитетов (198 случаев употребления) выражена качественными прилагательными в силу того, что они несут в себе информацию о чувственно воспринимаемом признаке.
Валекин цоло пеши назараш дашти сабз, гулхри харранг. Аспони маст, куррахри шухро
медид... [1, с.229]. - Однако сейчас он видел раскинувшуюся перед его взором лазоревую степь, радужные цветы, резвых скакунов, озорных жеребят... [2].
Большая часть эпитетов выражена качественными прилагательными в положительной степени (162 единицы, 54% от общего числа эпитетов):
Вацте ки уро ба тахти равон савор карда суи цаср мебурданд, нурцои падрудии хуршед ба рангцои манорацои мулавван бархурда, цилои хафтранга медодан [1, с.225].- Когда паланкин с эмиром приближался к дворцу, лучи заходящего солнца, скользнув по мозаичным стенам минаретов, засверкали всеми цветами радуги [2].
Однако и форма сравнительной степени качественных прилагательных весьма востребована в художественных текстах (27 единиц, 9 % от общего числа эпитетов):
Х,ар цадар сабзщо баландтару серширатару дилработар шаванд, шавци ощо щмон цадар зиёдтару бозицояшон цамон цадар пуршуртару тулонитар мешуд [6, с.229]. - По мере того, как зеленые побеги росли, наливались соком, страсть птиц разгоралась все ярче, игры их стали более продолжительными и азартными [7, с.228].
Менее продуктивны качественные прилагательные в форме превосходной степени, были выявлены лишь единичные случаи их употребления:
Шамшер чигилтарин чигищоро мекушояд, шамшер оцилтарин сарцоро ба як зарба аз тан цудо мекунад, шамшер цама саволцоро цавоб аст [1, с.224]. - Меч развязывал запутаннейшие узлы, меч одним ударом отделял от тела мудрейшие головы, меч был ответом на все вопросы [2].
Анализ корпуса качественных прилагательных, выполняющих в современной таджикской прозе функцию эпитета, позволил выявить, что наряду с их узуальной, устойчивой семантикой обнаруживается установление новых ассоциативных отношений между значениями объекта и адъектива. Например:
Боз якрузи тираву пурдард аз ин айёми номард доман мепечид [1, с.219]. - Еще один хмурый недужный день этого подлого времени подходил к концу [2].
В конструкции айёми номард (подлое время) эпитет номард взят из сопредельной концептуальной сферы «человек», поскольку только по отношению к человеку можно использовать это слово.
Были выявлены единичные случаи использования в качестве эпитетов относительных прилагательных, наделенных в контексте качественной семантикой:
Шангул аспе буд сумаш руин, муяш симин, гарданаш оцин, чашмаш циргин, ёлу думаш абрешимин [1, с.93]. - У Шангул были копыта бронзовые, шерсть серебряная, шея - слоновая кость, глаза смоляные, грива и хвост шёлковые [2].
Прилагательные-эпитеты руин, симин, оцин, циргин, абрешимин, будучи названиями денотатов, обозначающие материал, в данном контексте выступают в качестве лексем, характеризующих качества и признаки животного, в данном случае коня: копыта крепкие как бронза, шерсть переливается подобно серебру, шея цвета слоновой кости, глаза цвета смолы, грива и хвост мягкие и нежные как шёлк.
Большее эмоциональное воздействие оказывают эпитеты, распространенные лексическими и звуковыми повторами - анафорой и эпифорой, как, например, в следующем предложении:
Барои насл вай омода буд, ки то ба ун дунё равад, агар он цо аспи асиле, аспи хушгиле, аспи зурпиле мавцуд бошад [1, с.96]. - Чтобы получить хорошее потомство, он готов был отправиться даже на тот свет, если только там есть настоящий конь, породистый конь, крепконогий конь [2].
Излюбленным объектом творческого интереса современных таджикских писателей, выступающим в качестве адъектива-эпитета, являются прилагательные сард (более 15 случаев
употребления в сочетаниях хоки сард, шщри сард, хиёбощои сард, сарватхои сард, чанголхри сарди гург, панцаи сарди ацал, ангуштони сард, хуни сард, сукунати сард, нигохи сард), гарм (11 случаев употребления в сочетаниях дидори гарм, муомилаи гарм, канори гарми модар, дили гарм, кафхои гармаканак, нигохи гарм, саломи гарм, огуши гарм) и ширин (10 случаев употребления в сочетаниях орзуи ширин, забони ширин, сухани ширин, гапи ширин, цони ширин, зиндагии ширин, оби ширин).
Особой образностью и экспрессией наполнены эпитеты, выраженные причастиями. Однако, как было отмечено ранее, и как показала инвентаризация всех участвующих в исследовании эпитетов, причастия, выполняющие функцию эпитета, менее продуктивны в рассказах современных таджикских писателей. Всего было выявлено более 90 единиц, что составляет 30 % от общего числа эпитетов.
Чехраи кохцда вахушкидаву цахраборанги пирамард низ барги зебои хазонро ёд меовард... [10, с.105]. - Истощенное, высохшее, янтарное лицо старика теперь напоминало дивный опавший осенний лист... [9, с.164].
В ходе морфологического анализа фактического материала не было обнаружено не единого примера эпитета, выраженного существительным-аппозитивом, в качестве которого, как правило, выступает существительное-приложение.
Структурная типология эпитетов подразумевает дифференциацию эпитетов на простые, сложные и составные.
Простые в структурном плане эпитеты составляют превалирующую часть всех образных определений - 195 единиц, что составляет 65 % от общего числа всех эпитетов.
Сипас зимистон цомаи цандаашро гундошта ба цохри дуре, ба он лаби дунё рафт ва ба цои он бщор омада цабои рангини худро дар дашт пщн кард [6, с.228]. - Зима, собрав свои пестрые лохмотья, переселилась на другой берег мира, а место ее постепенно занимала весна, расстилая и развешивая свой праздничный наряд в полях, садах и на горных склонах [7, с.224].
Сложные слова-эпитеты, которые, несмотря на то, что воспроизводят единое понятие, образованы сложением двух основ и имеют слитное написание. Сложные адъективы составляют почти треть - 110 случаев употребления - от общего числа эпитетов. Например, в приведенном ниже фрагменте текста лексема ришхандомез является сложным по структуре эпитетом, поскольку образовано сложением двух основ ришханд и омез, в свою очередь слово ришханд с точки зрения его этимологии также является сложным словом, образованным от основ риш (борода) + ханд (хандидан - смеяться).
Нигоххои норозиёнаи онхрро дид, имову ишорахри ришхандаомези онхрро хцс кард, вале гуруснагй ба иззатхохи голиб омад [6, с.228]. - Он увидел косые взгляды, угрожающие движения, брезгливые и насмешливые кивки в его сторону, но голод оказался сильнее [7, с.221].
В следующем предложении автором использовано несколько сложных эпитетов рохбалади цандапуш ва китфафтидаи фацирахвол, эхтироми нозехиолуд:
Вай ба рохбалади хурду хароб, сари синааш танг, цандапуш ва китфафтидаи фащрахролаш, ки фурутаниро ба нщояташ расонида буд ва он фурутани дар дили кас хам хисси як эхтироми нозехиолуд ва хам рахму шафцатро бедор мекард [6, с.126]. - Он смотрел на этого узкогрудого тщедушного человечка в потрепанной одежде, идущего уныло, покорно, с опущенными плечами, и вид его, смирение и кротость вызывали одновременно жалость и сострадание [7, с.357].
Следует отметить, что в сложных эпитетах соединение основ происходит за счет подчинительных отношений, в частности распространенного в таджикском языке изафетного типа подчинительной связи: сохибцирон (сохцби цирон), цоматбаланд (цомати баланд), ишкамовезон (ишками овезон), шабранг (ранги шаб), шумхабар (хабари шум), цонкох (кохидани цон), а также примыкания к глаголу имени существительного: заркуб (зар+кубидан), дастнорас (даст+нарасидан), барцпош (барц+пошидан), халоватбахш (халоват+бахшидан), рафънопазир (рафъ+нопазируфтан), тазйицовар (тазйиц овардан), дилрабо (дил+рабудан); примыкания местоимений и числительных к существительным: харранг (хар+ранг); хафтранг (хафт+ранг). Как показали результаты количественного анализа, наиболее частотным типом подчинительной связи является примыкание - глагол+существительное - 64 единиц, 58%. Вторым по частотности представлен изафетный тип - 37 единиц, 33%.
При выборке эпитетов из использованных в работе текстов современных таджикских писателей были выявлены также случаи употребления сложных эпитетов с дефисным написанием, в составе которых присутствует повтор звуковых элементов (дагар-бугур) и корневого элемента (сап-сафед, сип-сиёх).
<... >ба ин сабаб дашт ба пусти ошнадодаи дагар-бугур монанд аст талу теппахр ба почахои цоци он... [6, с.229]. - <...>и теперь долина походила на морщинистую недубленую кожу какого-то животного, а холмы и горные склоны—на голые его костлявые ноги... [7, с.374].
Составные эпитеты выражены словосочетаниями и могут быть репрезентированы различными частями речи, как самостоятельными, так и служебными.
Сипас шонацояш резу-реза ларзиданд ва ашки шаш цатори шуру талх ба риши мошубиринцаш шорид [10, с.199]. - Затем у него мелко-мелко затряслись плечи, и горькие слезы ручьем потекли на поседевшую вмиг бороду [9, с. 119].
<...>цоло ба назараш воцеоти ким-кайхо ба вуцуъпайваста, бисьёр дур ва орзуи ширин менамуд [6, с.124]. - <...>то время казалось ему сейчас далеким, давним-давним, почти нереальным, как будто он вычитал это в какой-то книге или увидел во сне [7, с.363].
Исследование вопроса о таксономии составных эпитетов всецело зависит от классификации эпитетов с точки зрения их количественных показателей. В данном аспекте эпитеты, как было отмечено ранее, делятся на одиночные и составные эпитеты, другими словами - эпитеты-цепочки.
Превалирующую часть исследуемых в работе эпитетов составляют одиночные эпитеты, которые составляют около 60% от общего числа рассматриваемых единиц и исчисляются 178 единицами.
Составные эпитеты представляют собой цепочку образных определений, дополняющих друг друга и дающих разностороннее описание объекта. Рассматриваемый тип эпитета именуется также распространенным эпитетом или эпитетным комплексом.
С.А.Губанов характеризует составные эпитеты как: «своеобразный сгусток прилагательных в функции эпитета, называющий сложную конфигурацию свойств явления, личности через нестойкие сложно-ситуативные образования адъективного типа» [4, с.102].
Составные эпитеты были предметом исследования и таджикских филологов. Так, по мнению Х.Шарифова, именно многокомпонентные конструкции эпитетов представляют художественную ценность: Отечественные ученые прошлых столетий не воспринимали одиночный тавсиф элементом искусства. Они считали, что только «тансщи сифот» - повторяющееся описание одного предмета является искусством и может придать красочность и выразительность изложению».
Особое внимание составным эпитетам уделяет Т.Зехни, номинируя это понятие термином «сифатчинй». В этой связи ученый отмечает: «Иногда при описании или изображении кого- или чего-либо в целях особого возвеличивания или порицания нанизываются несколько соответствующих для одного субстантива описаний, что придаёт особую выразительность и экспрессию высказыванию. Такое искусство в риторике называется тансици сифот или сифатчинй. Примером подобного рода эпитета может послужить бейт Низами:
Шакархандае рост чун найшакар
Латифу хушу сабзу ширину тар» [5, с.68]. - Приятная улыбка пряма подобно сахарному тростнику / нежна, хороша, свежа, сладка и сочна.
В словарной статье «Краткого терминологического словаря литературоведческих терминов», посвященной эпитету, также приводится информация о явлении сифатчини: «Нанизывание описаний, предназначенное для возвеличивания или порицания описываемого называется тавсифи чида (собранные или однородные эпитеты - С.Р.) или сифатчинй [8, с.133].
С позиции одно- и многокомпонентности, то есть с учетом количественных показателей эпитет рассматривает Ю.И.Бобоев. Поддерживая взгляды исследователей персидско-таджикской классической литературы, не признававших одиночные эпитеты средствами художественной выразительности, Ю.И.Бобоев называет такие эпитеты неполными.
«Эпитет бывает полным и неполным. Неполный эпитет указывает на какую-либо отличительную особенность предмета». В противовес неполному эпитету ученый характеризует полный эпитет как вид описания, при котором «свойства предмета представлены всесторонне за счет их нанизывания» [3, с.167].
Составные эпитеты могут включать в себя два (двойной эпитет) или три и более компонента (цепочечный эпитет) и характеризовать субстант в двух и более аспектах, то есть подчеркивают в описываемом предмете или явлении несколько свойств и качеств, одинаково важных и актуальных.
Двойные эпитеты, именуемые также вилкой, имеют широкое распространение в современной таджикской прозе, их было выявлено 81 единица, что составляет 27% от общего числа эпитетов. Например:
Он рузхои серташвиши бобаракат, ки вай дар ба дар гашта бачацоро ба мактаб цалб мекард, <... > орзуи ширин менамуд [6, с.126]. - Те хлопотные, но благословенные дни, когда он ходил из двери в дверь, собирал своих учеников, казались ему почти нереальным <...> [7, с. 362].
Среди двойных эпитетов выделяют парные эпитеты, которые графически изображаются при помощи союзов ва или -у, например:
Чоку намедонист, танцо цис мекард, ки кадом як цувваи дастнорас ва номавхуме дар ницоди ин мардум паноц аст [1, с.223]. - Чоку не знал, что именно, только чувствовал, что в природе этих людей скрыта какая-то неуловимая и непонятная сила [2].
«О, ин гаргин, мулоимхунуку бефармон менамояд-ку!» [1, с.244]. - «Да этот паршивец, видно, хитрая бестия!» [2].
Не менее востребованы и эпитетные конструкции, состоящие из трех адъективов, они представлены 37 единицами, что составляет 12% от общего числа рассматриваемых эпитетов.
«Хурусаш монанди худаш пакару гарангу цулхундй-е!» [1, с.243]. «Надо же, у него и петух, как он сам - такой же жалкий, пришибленный лохмотник!» [2].
Рассматривая многокомпонентные эпитеты, выполняемые ими функции и их роль в художественном тексте, целесообразно упомянуть о таком художественном приёме, как градация. Будучи средством выразительности синтаксического уровня, градация подразумевает такое расположение слов и выражений, при котором происходит нагнетание или, наоборот, ослабление экспрессивности однородных средств выразительности.
Як цадам дур аз манзили одамон шахрест хомушу пурсукут ва роздор: он цо кассе ба касе цанцолу пархош намецуяд, кина намеварзад, цасад намебарад, даст ба дуздиву горат намезанад, -хамагон нафсшикаста, якдилу осуда... [10, с.140]. - Безмолвный и тихий город недалеко от людских жилищ: там никто не спорит между собой и не ругается, не враждует, не завидует, - все сыты, спокойны и дружелюбны...[9, с.148].
Мард мардумро мепурсид, мард ба мардум танг медавид, ки кй дидааст он хайвони фалакиву самакиву галатиро, кй?! [1, с.94]. - Он расспрашивал людей, он не давал покоя людям: кто же, в конце концов, видел то небесное, да сказочное, да удивительное создание, кто? [2].
Были выявлены случаи использования таджикскими писателями и более распространенных эпитетных комплексов, например, как в приведенном ниже примере, эпитетная цепочка состоит из четырех звеньев:
Нигохц рост, равшан, андухрин ва барцпоши ин асир Чокуро алагда мекард [1, с.223]. -Прямой и ясный, светящийся печалью, взгляд пленника раздражал его [2].
Таким образом, обзор теоретическое материала позволил выявить, что в таджикском языке эпитеты имеют адъективное выражение. Морфологический анализ собранного в качестве иллюстративного материала показал, что основной состав эпитетов представлен большей частью именами прилагательными и причастиями в силу их признаковой семантики. Свойство выступающих в роли определения прилагательных и причастий переходить в эпитет мотивировано коннотацией и продиктовано расширением его семантики за счет экспрессивных оттенков значения, контекстного окружения.
Превалирующая часть исследованных эпитетов представлена в одиночном варианте, однако широкое употребление имеют и противопоставленные им эпитетные комплексы, представленные двумя, тремя и более компонентами.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахманёр. Аспи обй: мачмуаи хикояхо. / Бахманёр. - Душанбе: Адиб, 1988. - 192с.
2. Бахманёр. Водяной конь. Мохноногий петушок Помпон. Год саранчи. Песнь идущего в петлю. Цена жизни [Электронный ресурс]. Режим доступа: htlp://www.proza.ru/avtor/hurs1947yandexс (дата обращения: 4.04.2016г.)
3. Бобоев Ю. Назарияи адабиёт. К.1. Мукаддимаи адабиётшиносй. / Ю.Бобоев. - Душанбе: Маориф, 1992. - 374с.
4. Губанов С.А. Эпитет в творчестве М.И.Цветаевой: семантический и структурный аспекты: дисс. ... канд.филол.наук: 10.02.01 / Сергей Анатолий Губанов. - Самара, 2009. - 292 с.
5. Зехни Т. Санъати сухан. / Т.Зехни. - Душанбе: Маориф, 1992.- 304с.
6. Кухзод Урун. Рохи паси атба: Повест ва хикояхо. / У.Кухзод - Душанбе: Ирфон, 1987. - 384с.
7. Кухзод Урун. Заблудший календарь (Сборник повестей и рассказов). / У.Кухзод. - Душанбе: Адиб, 1991. - 384с.
8. Мирзозода Х. Лугати мухтасари истилохоти адабиётшиносй. - / Х.Мирзозода. - Душанбе: Маориф, 1992. - 240с.
9. Самад А. Зигзаги судьбы. Повести и рассказы. - Душанбе: Русская литература, 2018. - 168с.
10. Самад А. Талош - Душанбе: Адиб, 2002. - 384с.
11. Шарифов Х. Каломи бадеъ / ХШарифов. - Душанбе: Маориф, 1991. - 160с.
МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ И СТРУКТУРНЫЕ ТИПЫ ЭПИТЕТОВ ТАДЖИКСКОГО ЯЗЫКА
В статье рассматриваются вопросы функционирования эпитетов в таджикском языке в общем и в художественной литературе в частности. Автор проводит обзор научной литературы на таджикском языке относительно вопроса морфологической и структурной таксономии эпитетов. Теоретические суждения автор аргументирует многочисленными образцами из художественной литературы.
Ключевые слова: Эпитет, эпифраза, одиночные эпитеты, многокомпонентные эпитеты, простые, сложные и составные эпитеты, имена прилагательные, причастия.
Сведения об авторе:
Султанова Рафохат Мирзоевна - кандидат филологических наук заведующий кафедрой русского языка Российско-Таджикского (Славянского) университета; тел. 446204208.
About the autor:
Sultanova Rafokhat Mirzoevna - candidate of philological sciences, head of the Russian language department of Russian-Tajik (Slavic) University; tel. 44 620 4208.
СПОСОБЫ СВЯЗИ ПРЕДЛОЖЕНИЙ В СПП С ПРИДАТОЧНЫМИ ВРЕМЕНИ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ПОВЕСТЕЙ И РАССКАЗОВ И. А. КУПРИНА)
Каримов Н.А.
Тадикский государственный педагогический университет им С. Айни
Любое действие или состояние может быть охарактеризовано с временной точки зрения. В предложения, выражающих временные отношения, сообщается о разных видах временной соотнесенности ситуаций (событий, фактов). Основными смысловыми компонентами, формирующими временное отношение, являются значения одновременности и разновременности (очередности). Ситуация, о которой сообщается в главной части сложного предложения, может совпадать по времени с той ситуацией, о которой говорится в придаточной части, предшествовать ей или следовать за ней. В рамках временного отношения может передаваться информация и более частного характера, конкретизирующая основной временной признак: например, указание на полное или частичное совпадение во времени, на отсутствие или наличие интервала и его длительность, на ограничительный момент, прерванность, регулярность, опережение, преждевременность, неожиданность. Эти значения могут выражаться семантикой самого союза или уточняться при помощи специальных конкретизаторов, подключаемых к союзу.
Основными выразителями временных отношений в сложном предложении являются союзы. Одни союзы обозначают временную связь между событиями в общем (недифференцированном) виде, другие имеют частные, специализированные значения, т.е. передают различные оттенки временной соотнесенности двух событий. Частные временные характеристики создаются также за счет лексических конкретизаторов, видо - временных форм глаголов-сказуемых, а также при помощи контекста. Роль этих факторов особенно велика в предложениях, где союз выражает временные отношения в наиболее общем виде.
Отношения одновременности.
Совпадение во времени двух событий (явлений) выражается с помощью союзов когда, пока, в то время как: 1) при выражении полной одновременности двух действий, единичных или повторяющихся, в обеих частях сложного предложения с союзом когда используются формы несовершенного вида глаголов-сказуемых: Когда же я пробовал с ними разговориться, то они глядели на меня с удивлением, отказывались понимать самые простые вопросы и всё порывались целовать у меня руки — старый обычай, оставшийся от польского крепостничества [8, с. 241] Вот, может быть, она и при вас разговорится, когда побольше привыкнет... [8, с.268] значение частичной одновременности создаётся за счет комбинации разновидность форм глаголов-сказуемых. Возможны два случая: а) на фоне длительного действия, выраженного в придаточной части, совершается единичное действие, представленное в главной части, что обозначается сочетанием глаголов несовершенного времени в придаточной с совершенным видом в главной: Когда же Олеся выпрямилась и разжала свои пальцы, то на пораненном месте осталась только красная царапина [8, с.265]. Если же когда и скажет что, то всегда просит забыть и не вспоминать больше... [8, с.268] ; б) на фоне длительного действия главной части происходит единичное действие придаточной части, что передаётся соотношение форм совершенного вида в придаточной с формами несовершенного вида в главной; Однажды, когда я, по обыкновению, пришел перед вечером в избушку на курьих ножках, мне сразу бросилось в глаза удрученное настроение духа ее обитательниц [8, с. 273]
Иногда полная или частичная одновременность событий может передаваться в предложениях этого типа и при комбинировании форм лишь совершенного вида в обоих частях предложения: Когда последняя карта легла рубашкой вверх на короля, Мануйлиха протянула ко мне руку [8, с. 253]. Я еще маленьким хлопцем был, когда она пришла к нам на село [8, с.247]; По вечерам, окончив топку печей, Ярмола с нетерпением дожидался, когда я позову его [8, с.244], но в большинстве случаев соотношение форм совершенного вида в обеих частях предложения с союзом когда выражает чередование событий. Значение одновременности или очередности событий в большинстве случаев устанавливается на основе контекста, который выступает в качестве основного
