CC BY
60
МОРАЛЬ УТВЕРЖДЕНИЯ И МОРАЛЬ ОТРИЦАНИЯ (НА ПРИМЕРЕ СОКРАТА И НИЦШЕ)
© Коптева Г.Г.*
Сибирский государственный университет путей сообщения, г. Новосибирск
В статье рассмотрены два типа морали - мораль утверждения и мораль отрицания. В основе противопоставления лежат два широко известных в истории этических учения - философия Сократа и философия Ницше, их связь с поиском человеком смысла жизни, а также с возможностью сделать свободный выбор в пользу той или иной этической системы и нравственной позиции.
Ключевые слова мораль утверждения, мораль отрицания, назначение человека, нравственные ценности, этический нигилизм, духовное состояние, превозмогание, вирус «сверхчеловеческого», возможность выбора.
Мораль, как известно, есть особая культурно-нормативная форма небиологической регуляции человеческих отношений. Она определяет форму поведения человека в обществе, и ее требования одинаковы для всех. В процессе формирования личность постепенно «врастает» в определенное восприятие жизни, усваивая нормы и принципы морали, принятые как общезначимые в обществе, формирующем ее. Однако моральное сознание индивидов «данного» общества может при этом весьма существенно различаться. И хотя оно предполагает возможность самостоятельного различения человеком добра и зла, индивидуальные внутренние преференции личностей одного сообщества могут быть далеко не идентичны. Еще большая разница в моральном поведении возможна для членов разных сообществ, разделенных как пространственными, так и временными рамками. В связи с этим интересной представляется проблема существования (несмотря на наличие в мире общечеловеческих ценностей) двух разнонаправленных типов морали - морали утверждения и отрицания, двух противоположно определяемых нравственных позиций и представлений, т. е. этических систем.
Особое место в моральном сознании занимает представление о смысле жизни. Как осознанная доминанта человеческого бытия, он часто оказывается предметом мучительных размышлений, поисков и разочарований. Вот что пишет Кант: «Конечное назначение человеческого рода состоит в наивысшем моральном совершенстве, которое достигается при помощи свободы человека, благодаря чему человек приобретает способность к высшему счастью. Бог мог бы сделать людей совершенными и счастливыми. Но тогда такое состояние не возникло бы из имманентного принципа мироздания.
* Доцент кафедры Иностранных языков, кандидат филологических наук.
Имманентный принцип мира - свобода. Назначение человека состоит, следовательно, в том, чтобы добиться высшего совершенства посредством своей свободы. ... Высшее моральное совершенство - это всеобщая цель человечества» [14, с. 321].
Каждый вносит сюда свой вклад по-своему. В истории философии было немало учителей, которые несли людям свет знания, этического знания, прежде всего. Одним из первых таких философов-учителей явился Сократ. Он впервые сформулировал целостную и самостоятельную философско-этическую концепцию и первым попытался дать рациональное обоснование этических принципов. Согласно Сократу, только добродетель может сделать душу благой и совершенной. А добродетель - это знание и познание, причем знание для Сократа не было чем-то умозрительным, философ связывал его с практической стороной жизни («праксис» по-гречески - поведение). Его знание - это, прежде всего, знание о том, что приносит пользу, и о том, что может причинить вред человеческой душе, т.е. о добре и зле. Он призывал людей к познанию самих себя, т.е. к поиску истины в собственной душе. Сократ утверждал, что знание - это источник и нравственного совершенства, и жизненного счастья. Подлинные ценности человеческие для него - не внешние блага, не материальный достаток: «... раз ты афинянин, гражданин величайшего города, ... не стыдно ли тебе заботиться о деньгах, чтобы их у тебя было как можно больше, о славе и о почестях, а о разумности, об истине и о душе своей не заботиться и не помышлять, чтобы она была как можно лучше?» Самым важным принципом для Сократа была добродетель, нравственный закон, перед которым все должны преклоняться и, следуя ему, «стараться быть как можно лучше». Притом, речь шла уже о «сознательной добродетели» [1, с. 84], по сути дела, - о нравственном выборе, который вполне способен и обязан, по мнению Сократа, осуществлять каждый человек. Общее зерно его этического мышления - это некий нравственный разум, царящий во Вселенной и доступный человеческому познанию. Представление об этом разуме, господствующем над миром, основано у философа на глубокой вере в божество. И в этом - загадка исторической личности Сократа.
Удивительно то, что древний грек с такой убежденностью говорит о боге едином, о внутреннем голосе (даймонионе), который всю жизнь удерживал его от неблагоразумных поступков. Удивительна его вера в бессмертие и в то, что смерть - это благо. Как будто бы он обладает высшей мудростью, недоступной окружающим. Прибавим сюда его удивительные способности господствовать над всеми плотскими страстями, - подолгу обходиться без еды и питья, стойко переносить жару и холод, - и его удивительно благородную смерть. Представляется бесспорным, что это был один из величайших моралистов-проповедников на все времена, который утверждал непреходящие нравственные ценности. Его позиция на суде окончательно продемонстрировала этическую уста-
новку Сократа следовать велениям совести и разума, личность подлинно аристократического духа, чуждую конформизму и приспособленчеству. Будучи натурой исключительной цельности, он уверенно сделал свой нравственный выбор. Отсюда - величие духа, спокойствие, необыкновенное мужество и самообладание перед казнью.
Центральными постулатами морали утверждения являются исторически признанные нормативными понятия о добродетели и благе, о справедливости и этических нормах, о нравственности и вере в бога. Этой морали в истории философии противостоит мораль отрицания, иначе говоря, нигилизм. Этический нигилизм, в общем смысле, - это учение, сущностным содержанием которого является полное отрицание традиций и норм морали, авторитетов и общественных устоев, наконец, существование добра вообще. Такой была «философия жизни» Фридриха Ницше, обращенная против рационализма, имевшего давнюю традицию и утверждавшего познаваемость мира, - во-первых, а во-вторых, - надежды на справедливое общественное устройство. Ницше представлял бытие как стихийный процесс, в котором царит право сильного. Чтобы противостоять неразумному мироустройству, человеку нужно добиться внутренней свободы и независимости от пут морали, религии, общественных предрассудков, подавляющих индивидуальность. Тогда личность сможет самостоятельно творить из материала действительности жизнь по собственному волению. Ницше считал, что надо раскрепостить самосознание человека, отказавшись от иллюзий и метафизических упований и разрушив прежние идеалы как устаревшие. С этой целью он предпринял впечатляющую ревизию ценностей под новым углом зрения на человека - в надежде на то, что последний сможет «превзойти» самого себя и приобрести исключительные качества. Современный человек, по мнению Ницше, становится болезненным существом, живущим ложными ценностями. Христианская мораль с ее проповедью «любви к ближнему» поддерживает слабых, и такая культура лишает человека жизненной силы. Ницше видит воплощение полноты жизни и свободы самоосуществления в эллинизме. Древние греки жили просто, естественно, жизнерадостно. Поэтому необходимо вернуться к их прямому и мужественному взгляду на бытие, ибо жизнь выше мыслей о ней и выше всяческих установлений «теоретического» человека. Искусство - вот что помогает преодолеть односторонность мировидения, по мнению Ницше. Его идеалом стал синтез аполлонического и дионисийского начал в искусстве. Именно в нем для Ницше возможно осуществление безграничной человеческой свободы. Настоящий художник, не боящийся прослыть безумцем, творит спонтанно по законам природы, без оглядки на авторитеты и традиции. В таком искусстве свершается полнота человеческого самоопределения. Необходимо отринуть все, что сковывает поиск, творчество жизни, ставит преграды дионисийскому буйству естества. Это Сократ (которого Ницше терпеть не мог, что вполне естественно) «сде-
лал мысль мерой и границей, которую устанавливают во имя высших ценностей: Божественного, Истинного, Прекрасного, Благого ...» [5, с. 31]. Настоящий творец, нарушая каноны, низвергает устаревшие ценности и устремляется к новому. Самодвижение жизни связано у Ницше с относительностью добра и зла: «Поистине, я говорю вам: добра и зла, которые были бы непреходящими - не существует! Надо, чтобы всегда сызнова преследовали они самих себя» [6, с. 101]. «И кто должен быть творцом в добре и зле: поистине, тот должен быть сперва разрушителем, разбивающим ценности» [6, с. 102]. Без подлинного и всеобъемлющего нигилизма, таким образом, не будет перехода к более широким мировоззренческим горизонтам и полноценным жизненным проявлениям.
Имморалистическая этика Ницше, которая всегда вызывала нарекания своим положением «по ту сторону добра и зла», связана с подавлением «человеческого, слишком человеческого». Современный человек, по Ницше, подчинен догматам морально-религиозных предписаний и руководствуется бескрылым желанием «быть как все». Ницше утверждал необходимость слияния с природным первоединством. Он отверг любые моральные нормы, и его философия кажется философией вызова, разоблачающей притворство, ложь и ханжество серединного поведения. Его «сверхчеловек» - это не только «белокурая бестия», но тип высшей гармоничности. Он должен творить собственный духовный мир, и его душа заново откроет радость существования и собственную свободу. Он велик потому, что осознал последствия «смерти Бога». Ему не на кого больше надеяться, кроме как на себя, свои силы и «волю к власти». А воля к власти - это внутреннее свойство самодвижущейся жизни, ибо «Только там, где есть жизнь, есть и воля: и это не воля к жизни, но - так учу я тебя - воля к власти» [6, с. 94]. Новому человеку «необходимо мужество, чтобы вступить в область запретного. ... Новая совесть, чтобы расслышать истины, прежде немотствующие» [6, с. 17].
Пафосом новизны, энергией реформаторства, наступательным нажимом, и радикализмом своего отрицания Ницше поразил современников. Пассивности и смирению, предполагающим наличие божественных сил, он противопоставил собственную активность человека, поднимающегося над историческими обстоятельствами и стремящегося во вневременное измерение, тем более естественное, что у мирового хода вещей нет никакой логики, смыслопорождающей направленности. Ницше ратовал за аристократизм духа, позволяющий презирать моральные императивы «слабых» и вести борьбу с позиции силы и любви к жизни. Смысл жизни обретается человеком в творящих усилиях, разрывающих оковы общепринятых норм. Свобода воли предполагает любовь к земной жизни, ответственность только перед собой и новую мораль, основанную якобы на отваге и мужестве, презрении к филистерству и покою, сочувствию и состраданию. Проводником-глашатаем своих идей и главным героем, с которым Ницше напрямую отождеств-
лял себя, он сделал Заратустру. Книгу о Заратустре, построенную как траве-стийное Евангелие, называл «величайшим даром человечеству». Без ложной скромности он провозглашал себя прекрасным поэтом и талантливейшим философом, «новым Буддой Европы». В сочинениях Ницше бросаются в глаза эпитеты в превосходной степени, патетичность самовосхваления, претензии на первооткрытие. И некоторые исследователи его творчества высказывают предположение, что настоящий автор «Заратустры» - это хлорал-гидрат, инъекции которого постоянно принимал писатель, и которые, в совокупности с облегчением страданий, крайне возбуждали его нервную систему. Патологические особенности его произведения - это «отсутствие сдерживающих центров, сверхэкзальтация, духовный оргазм, признаки мании величия, обилие бессмысленных восклицаний и т.п.» [4, с. 256], - пишет И. Гарин. Кто-то, ошарашенный таким стремлением перешагивать личностные барьеры, склонен видеть в этом беспредельность натуры. А для кого-то ницшеанство становится пророчеством и новой религией, указывающей «настоящий путь, путь вверх» (по выражению самого Ницше).
Однако, возможен и другой взгляд на его философию: мания величия, определенная врачами как медицинский диагноз в 1888 году, была неотделима от личности Ницше изначально. И своим мировоззрением, нашедшим отображение в творчестве поэтически-писательском, творил он свою судьбу, являясь ее подлинным хозяином. Его философия суть философия абсолютного превозмогания и абсолютного одиночества, ежесекундной борьбы с постоянной болью и тошнотой, страхом и ненавистью. И его легко противопоставлять кому бы то ни было, потому что он сам противопоставил себя всем своей «новой моралью». Но целесообразнее, кажется, вернуться к истокам, породившим, согласно Хайдеггеру, нигилистический бунт Ницше против высших метафизических ценностей как реакцию на своеобразный «платонический нигилизм», обесценивающий ценности живого человека и его мира. По мнению ряда исследователей, ницшеанство явилось «прямой антитезой платонизму, как нечто равно ему противостоящее и конструктивно отстаивающее абсолютную ценность посюстороннего мира как самодостаточного и самодовлеющего в себе онтологического начала» [10, с. 164]. У истоков же платонизма мы видим личность Сократа. Да и сам Ницше свой отсчет интеллектуально-метафизической истории, ценности которой он подверг столь сокрушительной критике, начинал с этой личности. Поэтому целесообразной представляется попытка провести сравнительно-исторические параллели именно в отношении Сократа и Ницше, как двух (согласимся это признать) экзистенциальных учителей человечества, учителей жизни, противостояние которых в истории философии и мира в целом очевидно.
Любопытно то, что Сократ, плебей по происхождению, был подлинным аристократом по духу и по мировоззрению, а Ницше - потомок немецких пасторов - явился миру как антихрист, ниспровергающий все и всякие че-
ловеко-божеские идеалы.. Нельзя не отметить незаурядную силу духа обоих: так противопоставить себя обществу, как это делали и Сократ, и Ницше, -слабый человек не способен. Нельзя обойти вниманием и определенную цельность натуры. Так, Сократ в своей защитительной речи на суде заявил, что ни при каких условиях, хотя бы и ценой жизни, не согласится оставить свои «исследования» и вообще философию. Что касается Ницше, -образ его мыслей также был вполне последовательным, несмотря на фрагментарность сочинений. Его идеи изначально группировались вокруг неких «пунктов кристаллизации его мировоззрения», а одна, центральная идея мышления философа - воля к власти, - стала основным принципом построения и оформления этого мышления (притом Ницше, подобно Сократу, явился пионером в философии, в том смысле, что был воспринят как философ нового типа и нового поколения).
«Бог умер!» - объявил Ницше, провозгласив тем самым, что человеку пора взять на себя ответственность за свою жизнь и мораль, общепринятые нормы которой трактовались им как «движитель упадка». Его «иммораль» -не столько уничтожение морали вообще, сколько редукция к иной форме, подчиненной всецело биологическому «инстинкту жизни» и культивированию породы «высших людей» - господ. Христианская же мораль с ее проповедью сочувствия и сострадания - это «мораль рабов», стадная и недостойная подлинных аристократов духа, и вообще, «мораль и религия всецело относятся к психологии заблуждения» [8, с. 583]. Ницше «изгнал из храма» идолов школы - Платона, Сократа и Аристотеля, а также религию, и противопоставил всему этому абсолютно обезбоженное человеческое «я». Но едва ли он отдавал себе отчет в том, что «трагизм по поводу смерти Бога и заброшенности человека в мире никогда не заменится радостью бытия сверхчеловека, если таковое даже станет возможным» [10, с. 163].
Низвержение всех идеалов религии и морали Ницше считал своей основной заслугой, и в этом он - полная противоположность Сократу. Философия последнего по своему объекту являла собой всецело этическую рефлексию, ибо искомые ее понятия - благо и добродетель, справедливость и мужество, истина и познание, мудрость и бог - суть понятия нравственные. Глубинная вера в божество (или мудрое знание о трансцендентном?) была основой непоколебимой убежденности Сократа в том, что в общей связи природных вещей и явлений царит некий высший разум, родственный и потому доступный человеческому познанию. Мудр только бог, «человеческая мудрость стоит немного», но человеку дарована способность к познанию, и этот величайший дар необходимо использовать для того, чтобы достичь нравственного совершенства. У Сократа мы видим четкое разграничение добра (доблести, хорошего) и зла (нечестия, плохого). У Ницше - позиция не просто «по ту сторону добра и зла», зло в его глазах более привлекательно: «следует оберегать зло», «зло и великий аффект потрясают нас и опрокиды-
вают все, что есть в нас трухлявого и мелкого» - это цитаты из «Злой мудрости». Или: «Если обладаешь волей к страданию, то это лишь шаг к тому, чтобы возобладать и волей к жестокости...» [7, с. 626]. Очень привлекательно это звучит для моральных уродов и преступников всех мастей, такое замечательное алиби их запредельной жестокости и злодеяний.
Для Сократа «нравственная порча» - страшнее смерти, а добродетель -главное благо человека, несущее душе уверенность и спокойствие, духовный порядок и внутреннюю гармонию. Выбор линии поведения, сообразной с требованиями всеобщего нравственного закона, делает людей не только творцами судьбы, но делает их счастливыми, согласно духу учения этого философа: «с человеком хорошим не бывает ничего плохого ни при жизни, ни после смерти, и ... боги не перестают заботиться о его делах» [13, с. 32].
Ницше предлагает обезбоженному человеку полагаться только на самого себя. «Убив бога», он обожествил животную природу «homo». «Бог умер: теперь хотим мы, чтобы жил сверхчеловек» [8, с. 207], - повторяется в разных вариантах эта заклинательно-вероучительная формула, а «воля к власти» выступает как принцип нового ценностного полагания. Поскольку всякая мораль «противоестественна» (так как ограничивает разгул инстинктов), Ницше стоит за «здоровый натурализм», подчиняющийся лишь «инстинкту жизни». Начисто изъяв «трухлявые» понятия добра и зла, совести и ответственности, вины и наказания, движимый лишь природным влечением к жизни и к власти, он провозглашает «смыслом земли» сверхчеловека с его пафосом перерастания-превозмогания, с его любовью не к «ближнему», а к «дальнему», с безжалостным подавлением, даже устранением слабого.
Не вполне понятно, - каким образом должна быть выведена порода этих сверхлюдей - аристократов духа, которые, в отличие от «недоделанных и неполноценных» поднимутся-таки выше животного. Не вполне ясно, будут ли это великие завоеватели или садисты, уничтожившие в себе все «слишком человеческое». Но это не суть важно для Ницше. Для него важна сама романтическая идея. Он - страстный индивидуалист, он верит в героя. Сократ же верит в человеческий разум, и выше прочих для него - только те лучшие, которые следуют нравственному закону. Сократ - человек полиса, просветитель, проведший свою жизнь в «исследованиях», т.е. беседах с людьми и не написавший ни строки. Ницше, в сущности, - книжник, философ, находившийся в оппозиции к доминирующим этическим течениям своего времени, этика его нацелена на власть и носит умышленно антихристианский характер.
У Сократа свое «превозмогание» - это мудрое самообладание, господство разума над страстями и инстинктами, нравственно-ориентированное поведение. А также воля к добродетели и благу. Превозмогание Ницше и его идеи - о власти, о здоровой, наполненной переизбытком силы и эмоций жизни, о вечном возвращении (после того, как была отвергнута идея христианского воскресения) и о сверхжестокости (порожденной страхом) - это
суть «комплексы тяжелобольного». Как не почувствовать отвращение ко всему миру и человечеству, когда изо дня в день тебя мучают боли в глазах, в голове, в желудке и во всем теле, непрерывная тошнота и изнуряющая рвота, и не знаешь, подходя к столу - «есть или не есть». При этом каждый день имеет собственную «историю болезни». Он и не скрывал экзистенциальный источник своей философии: сделал ее из своей «воли к здоровью, к жизни», воспевая тип человека, морально не стыдящегося своих необузданных импульсов и страстей, авантюриста и воина, любящего «опасность, войну, приключения». Это была напряженная попытка сделать из себя вопреки болезни и боли нечто обратное тому, что болезнь от нас «ждет». Она ждет смирения гордыни, покорности и жалостливого взывания к состраданию, мольбы творцу «прости и помоги!» и утешительных объятий религии. Нет, вопреки всему - гимн жизни и ее безразлично-жестоким силам, апофеоз великолепия, страстей и дерзаний, восторг господства над слабым и наслаждение произволом.
Возможно потому абсолютно здоров и духовно, и физически, и потому нечеловечески вынослив Сократ, что он добровольный, свободный свой выбор авторитета и морали, образа жизни и смерти изначально делал правильно. А талантливый писатель и незаурядный мыслитель Фридрих Ницше всю свою жизнь строил «мост в никуда», оставаясь лишь «переходом и гибелью». Смерть Сократа была его нравственным подвигом. Она тем более поражает воображение, что в ней нет никакого пафоса, трагического ощущения мученичества, победоносного упоения гибелью, горечи расставания. Есть лишь спокойствие, ясность и гордое сознание необходимости.
Смерть Ницше - жалкая и поучительная трагедия, как, впрочем, и вся его жизнь - «сверхчеловека», каким он видел себя в мечтах. Парадоксально-красивая идея, блестящая и увлекательная своим волевым напором, и - глубинно-дефектная, извращенно-пагубная. Все предполагаемые великолепные качества сверхчеловека, которыми он превозносится над остальными будто бы жалкими людишками, на деле никакого принципиально нового качества, новой бытийственной ступени, преодоления смерти ему не дают. А тоска оттого, что «только смерть и гробовая тишина есть общее для всех и единственно достоверное» [9, с. 625] в будущем, - неизбежна. Отсюда - эта идея о вечном вращении колеса бытия и вечном возвращении, преподанная как нечто принципиально новое, но на деле заимствованная у древних. Попытка самотерапии, лишенная какой-либо конкретики. «Анестезия смертной тоски», как определяет ее С.Г. Семенова.
Духовное состояние Сократа было таково, что у него не было причин страдать и чего-то бояться. «И на этот раз опять я доказал не словами, а делом, что мне смерть, попросту говоря, нипочем» [13, с. 23], - говорит он на суде и выражает уверенность в том, что страх смерти вообще не имеет смысла. «Ведь бояться смерти . это не что иное, как, приписывая себе мудрость, которой не обладаешь, возомнить, будто знаешь то, чего не знаешь. Ведь
никто не знает ни того, что такое смерть, ни даже того, не есть ли она для человека величайшее из благ...» [13, с. 31-32]. Сократ утверждает, что «не следует избегать смерти любыми способами без разбора», потому что стремительнее ее настигает человека «нравственная порча», хуже которой ничего нет. В этом пункте - главное еоп1гарро&о (противоположность - ит.) рассматриваемых нами мировоззренческой и этической систем. Со своим философски-мудрым отношением к смерти Сократ несопоставимо ближе к сверхчеловеческому типу, чем Ницше. Русский философ Вл. Соловьев считал, что Ницше «извратил» идею сверхчеловека, ибо сверхчеловек был один, - тот, кто одержал главную победу над человеческим - над смертью. Другое чело-веко-божеское усилие, бросающее вызов Богу, - духовно губительно для человека. Это доказал немецкий философ своей личной судьбой, печальной историей своей жизни и духовной гибели.
Кессиди Ф.Х. справедливо назвал Сократа «вечным спутником человечества», поскольку он был и останется надолго примером для подражания, примером высоконравственного человека, подлинно свободного в своих поступках, который в дуализме небесной души и земного тела достиг полного господства души над телом. Противоположное по своей этической направленности учение Ницше также оказало огромное влияние на массы людей, зараженных вирусом «сверхчеловеческого», в том числе на людей литературы и искусства. Ницше не был националистом, но его философия сослужила прекрасную службу национал-социализму: «Та новая партия жизни, которая возьмет в свои руки величайшую из всех задач, более высокое воспитание человечества, и в том числе беспощадное уничтожение всего вырождающегося и паразитического, сделает возможным на земле переизбыток жизни, из которого должно снова вырасти дионисическое состояние: я обещаю трагический век» [8, с. 731]. «Увы, - пишет С.Г. Семенова, - «переизбытка жизни» не вышло ни в грядущем веке, на который так уповал мыслитель, ни в судьбе самого Ницше, зато трагедии и там, и здесь выпало действительно, «с переизбытком» [9, с. 184]. - В этом отношении философские предсказания мыслителя оказались верны до ужасного. И неудивительно, потому что нигилизм деструктивен по своей сути, а объединяет людей мораль и культура. «Если существуют общества, потерявшие всякое сознание долга, то они аморальны...» [1, с. 307], - писал В. Виндельбанд. Задача каждого общества, по его мнению, «состоит в том, чтобы довести до ясного сознания свое духовное содержание ... - создать систему своей культуры» [1, с. 313-314].
Ницше же считал, что культура превращает человека в «цивилизованную породу» животного, она убивает в нем «хищного зверя». Свобода для него - ничто иное, как свободное воплощение в творчестве иллюзий, основанных на требованиях инстинктов. Соловьев Вл., анализируя философию немецкого мыслителя, назвал его сверхчеловека «нравственно изблеванным». Для Соловьева «дурная сторона» ницшеанства - это «сверхэгоизм сверхче-
ловека». Извращение. Однако, зло порой кажется весьма привлекательным, поэтому у него всегда будут свои апологеты. Притом, «идейное безумие так же заразительно, как вирусная инфекция. Здоровье требует собственных усилий, инфекция идет сама собой, незаметно передаваясь от человека к человеку. Но так же идет и идейная пандемия» [11, с. 27]. Можно ли ей что-нибудь противопоставить? В развитом обществе должно существовать нечто общезначимое, что можно противопоставить неродственности (термин Н. Федорова), возникающей между людьми тогда, когда зло, апеллирующее к самым низким и темным сторонам человеческой души и обретающее себе опору, оправдание и гимн в патогенетических теориях имморалистического толка, становится так привлекательно, что уходит в самый корень смертно-вытесняющего бытия. Потому что моральные и культурные ценности, рационализм, наконец, объединяют, а «иррационализм обманывает иллюзией взаимочувствия, а потом убивает...» [15, с. 43], - пишет М.Л. Гаспаров.
Все мы связаны с творцом и взаимосвязаны друг с другом в этом мире. Поэтому каждый ответствен за него. У тех, кто ощущает «нравственный закон» в себе, негативное восприятие ницшеанства возникает самопроизвольно. Вышеупомянутый М. Гаспаров, например, мог читать Ницше «только как утомительно-патетический смертный приговор» себе самому. Расселу Б. немецкий философ также неприятен «потому, что ему нравится созерцать страдание, ... потому, что люди, которыми он больше всего восхищался, - завоеватели, прославившиеся умением лишать людей жизни» [2, с. 895]. «Но я думаю, - пишет Рассел, - что решающий аргумент против философии Ницше, как и против всякой неприятной, но внутренне непротиворечивой этики, лежит не в области фактов, но в области эмоций. Ницше презирает всеобщую любовь, а я считаю ее движущей силой всего, чего я желаю для мира».
Человек очень часто в своей жизни оказывается в ситуации выбора. И у зла, и у добра, всегда были и будут свои сторонники. И именно в этой возможности выбора реализуется имманентный принцип мира - свобода.
Список литературы:
1. Виндельбанд А. Философия культуры: избранное // Серия «Лики культуры». - М.: РАН, 1994. - 350 с.
2. Рассел Б. История западной философии. - СПб.: «Азбука», 2001. -960 с.
3. Кессиди Ф.Х. Сократ. - М, «Мысль», 1976. - 200 с.
4. Гарин И. Ницше. - М.: «Терра», 2000. - 848 с.
5. Жиль Делез. Ницше. - СПб.: Axioma, 2001. - 182 с.
6. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. - М.: «Фолио», 2003. - 574 с.
7. Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое; Веселая наука; Злая мудрость. - Мн.: «Попурри», 1997. - 704 с.
8. Ницше Фридрих. Сочинения: в 2-х т. Т. 1. - М.: «Мысль», 1990. - 830 с.
9. Семенова С.Г. Николай Федоров и Фридрих Ницше // Вопросы философии. - 2001. - № 2. - С. 167-184.
10. Геворкян А.Р. Ницше и метафизический пессимизм // Вопросы философии. - 2001. - № 8. - С. 157-165.
11. Кантор В.К. Антихрист или Ожидавшийся конец европейской истории // Вопросы философии. - 2002. - № 2. - С. 14-27.
12. Кессиди Ф.К. Вечный спутник человечества (к 2400-летию со времени смерти Сократа) // Вопросы философии. - 2001. - № 9. - С. 98-109.
13. Платон. Диалоги. - М.: «Фолио», 2001. - 320 с.
14. Этическая мысль 1990. Научно-публицистические чтения. - М., 1990. - 321 с.
15. Гаспаров М.Л. О рождении трагедии Ницше // Новое литературное обозрение. - 2001. - № 50. - С. 43-55.
