CC BY
60
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
И.Д. Борисова
Борисова Ирина Дмитриевна — доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой теории и истории государства и права Юридического института Владимирского государственного университета им. А.Г. и Н.Г. Столетовых
Монгольская автономия 1911 года как результат дипломатической и торгово-экономической стратегии и тактики России на Востоке в начале XX века
Анализ современных политических процессов, которые разворачиваются на постсоветском пространстве, позволяет выявить некоторые параллели и аналогии с примерами истории 100-летней давности. Стратегически важными задачами России были тогда и остаются сейчас — это защита своих национально-государственных интересов в сферах геополитики и экономики. Стратегия и тактика российской дипломатии на внешнеэкономической арене во многом определялась этими интересами с одной стороны, а с другой — приводила в движение политические процессы, результатами которых были изменения политической карты мира в целом и Дальнего Востока в частности.
Первые дипломатические и торговые контакты Российского государства с монгольскими ханствами состоялись еще в XVII веке, когда происходило заселение и освоение русскими поселенцами сибирских и алтайских земель и начал складываться единый всероссийский рынок. Русские пограничные рубежи приблизились к Халхе и Кобдо — владениям монголов, расположенных в северной части Центральной Азии. Даже во времена нахождения монгольских земель в составе Цинского Китая контакты с российским рынком для монгольских аратов (скотоводов) и купцов имели жизненно важное значение. Заинтересованность в торговле с Россией подкреплялась тем, что царское правительство выступило гарантом государственной автономии Внешней Монголии, которая была провозглашена в 1911 году после крушения Цинской империи.
Внимание России к Монголии в начале XX века обострилось после войны с Японией 1904—1905 годов. Стратегически важной целью для царского правительства было восстановление своего престижа на Дальнем Востоке, оно намерено было оспорить у Китая права на северомонгольские земли, вытеснить оттуда китайскую администрацию и китайский торгово-ростовщический капитал. Тактически ради достижения этих целей царизм вступил в сговор со своим недавним военным противником. В 1907 году между Петербургом и Токио заключается секретное соглашение о разграничении Дальнего Востока на сферы влияния: Внешняя Монголия признавалась сферой влияния России, а Внутренняя Монголия, включая Баргу, — сферой влияния Японии1. Закрепление этих договоренностей произошло в новом русско-японском договоре 1910 года, по которому Япония подтвердила притязания России на Халху, Кобдоский округ и Урянхайский край, а Россия согласилась с признанием «особых интересов» Японии во Внутренней Монголии и Корее2.
Между этими двумя актами представители деловых кругов России стали требовать от своего правительства большей торгово-промышленной активности во Внешней Монголии. В 1908 году организовалось «Русское экспортное общество», его учредителями стали фабриканты Московского промышленного региона, заинтересованные в экспорте своей мануфактуры на рынки стран Востока. При министерстве торговли и промышленности России в 1909 году было учреждено «Особое междуведомственное совещание», ставившее задачей своей деятельности сбор сведений о монгольском рынке, для чего предпринимались коммерческо-ознакомительные и научные экспедиции во Внешнюю Монголию. В 1910 году туда направились две российские экспедиции — Московского торгового общества и Томского общества по изучению Сибири3.
Одновременно во Внешней Монголии формировались национально-освободительные тенденции. Араты, феодальная и церковная знать Халхи и Кобдоского округа стремились освободиться от власти китайских чиновников, ростовщиков и сборщиков налогов. Цинское правительство вынуждено было обещать монголам некоторые политические уступки. В 1908 году в Пекине был обнародован императорский указ, обещавший учреждение губернаторства во Внешней Монголии и ее пред-
1 См.: Гримм Э.Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842—1925). М., 1925. С. 169—170.
2 Там же. С. 177—178.
3 См.: Московская торговая экспедиция в Монголию в 1910 г. М., 1912; Боголепов М.И., Соболев М.Н. Очерки русско-монгольской торговли. Экспедиция в Монголию. Томск, 1911.
Юридическая техника. 2015. М 9
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
ставительства в китайском парламенте. Указом намечалось проведение ряда мероприятий по превращению Внешней Монголии в полноценную провинцию Китая1. Летом 1911 года светские и церковные феодалы Внешней Монголии стали призывать аратов к свержению господства маньчжурокитайских завоевателей, а в ноябре того же года провозгласили независимость своей страны2. Начавшаяся в Китае Синьхайская революция способствовала успеху национально-освободительного движения монголов Халхи и Кобдо.
Влиятельные круги Внешней Монголии предложили китайскому наместнику (амбаню) немедленно покинуть Ургу и пошли на формирование своего правительства во главе с богдо-гэгэном Джебу-дин-Дамба-хутухта. 1 декабря 1911 года ургинский революционный комитет обратился к народу с воззванием, которым Монголия провозглашалась независимым государством. Из Внешней Монголии изгонялись китайские чиновники и военные, исключение делалось купцам, ростовщикам и ремесленникам. В освобожденных частях страны прекратились реквизиции для китайской армии, прерывалась выплата долгов китайским ростовщикам, сокращались налоги.
Еще до этих знаменательных событий монгольские феодалы на съезде в Урге летом 1911 года решили искать заступничество у России и обратились к ее правительству с просьбой принять Внешнюю Монголию под протекторат Российской империи. В Петербург отправились делегаты от съезда для передачи этой просьбы. Монгольские посланцы прибыли в российскую столицу в августе 1911 года и были приняты министром иностранных дел С.Д. Сазоновым, которому вручили письмо на имя императора России, подписанное главой ламаистской церкви монголов богдо-гэгэном и ханами четырех аймаков Халхи. В письме высказывалась просьба о помощи монгольскому народу в борьбе против китайского ига. Но царизм занял сдержанную позицию и пытался убедить монголов быть умеренными в требованиях, давал им понять, что не может признать независимость Внешней Монголии и готов признать лишь ее автономию в составе Китая3. Независимость могла послужить поводом для военного вторжения Китая во Внешнюю Монголию и привести к обострению русско-китайских отношений. А в этом случае Россия могла потерять многие позиции, которые ей удалось уже приобрести в Монголии.
Движение за отделение от Китая, начавшееся в Халхе, охватило Кобдоский округ и Урянхай. 6 августа 1912 года город Кобдо был занят повстанцами. 1 января 1912 года повстанцы Барги изгнали китайского наместника. Освободительное движение перекинулось во внутреннюю Монголию. Летом 1913 года заявила о своем присоединении к Внешней Монголии провинция Чахар. Богдо-гэгэн стремился объединить все территории, населенные монголами, в единое государственное объединение. Он пошел на заключение договора с Тибетом о взаимном признании независимости от Китая. Далай-лама также рассчитывал объединить Тибет с Внешней Монголией, Внутренней Монголией, Баргой и Урянхаем в союзное ламаистское государство. Монголы и тибетцы надеялись на поддержку Российской империи, в состав которой входили родственные им народы.
Такой план российские власти не собирались поддерживать, они решили самостоятельно узаконить автономию Внешней Монголии и тем самым усилить в ней свое политическое и экономическое влияние. 29 декабря 1911 года появилось первое официальное сообщение российского правительства о событиях во Внешней Монголии, в котором определялось отношение России к монгольскому вопросу. В заявлении отмечалось: «Не желая вмешиваться в происходящую в Китае борьбу и не питая агрессивных замыслов в Монголии, Россия, однако, не может не интересоваться установлением прочного порядка в этой соседней с Сибирью области, где имеются крупные русские торговые интересы»4.
Появление крепкой Монголии не входило в стратегические задачи России. Российские государственные деятели хотели иметь по соседству формально зависимую, но достаточно обособленную от Китая в экономических и некоторых политических делах Внешнюю Монголию. Царизм видел во Внешней Монголии буферное государственное объединение, разделявшее Россию с Китаем, но формально входящее в состав последнего. Интересы монголов в расчет не принимались.
Российская дипломатия избрала тактику посредничества в отношениях между Китаем и его бывшей колонией. Такая позиция определила содержание долгих переговоров и согласований в Петербурге и Урге, завершившиеся 3 ноября 1912 года подписанием соглашения, по которому царское правительство обещало правительству богдо-гэгэна поддержку в сохранении автономии и недопущения восстановления китайской администрации и ввода китайских войск в пределы Внешней Монголии, а также колонизации монгольских земель китайскими переселенцами. За поддержку в сохранении «автономного строя» Россия получала взамен ряд односторонних уступок: свободное передвиже-
1 См.: Борисова И.Д. Россия и Монголия: очерки истории российско-монгольских и советско-монгольских отношений (1911 —1940 гг.). Владимир, 1997. С. 18.
2 Там же. С. 19.
3 Там же. С. 20—21.
4ШирендыбБ. История Монгольской народной революции 1921 года. М., 1971. С. 36.
Борисова И.Д. Монгольская автономия 1911 года как результат дипломатической...
165
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
ние и проживание на монгольской территории русских подданных, беспошлинную торговлю1. Соглашение объявлялось неизменным без согласия России.
Сам факт заключения соглашения имел важное политическое значение для формировавшегося Монгольского государства — оно подтверждало его автономию в составе Китая. Правительство бо-гдо-гэгэна вступило в договорные обязательства с Россией, тем самым заявило о себе на международной арене как о самостоятельной силе.
Отстраняя китайцев от решения монгольского вопроса, правительство России шло на сговор с Японией и готово было поделить с ней монгольские территории на сферы влияния. В этих целях обе державы оформили на этот раз специальное соглашение. Русско-японское соглашение, заключенное 8 июля 1912 года, признало Россию покровительницей Внешней Монголии, а Внутренняя Монголия делилась на сферы влияния: западная часть — русскую, восточная и Барга — японскую2.
Таким образом, подтверждалась русско-японская сделка за счет Китая, достигнутая еще в 1907 и 1910 годах. Лидер партии кадетов П.Н.Милюков оценивал новый сговор с Японией несомненным успехом «национальной» политики России3. Министр иностранных дел С.Д. Сазонов был убежден в том, что на протяжении всей границы с Китаем, в областях, слабо заселенных, Россия не должна стремиться к созданию «могущественной иноземной силы, которая могла бы легко обратиться против нее самой»4.
Тем не менее результатом стратегии и тактики русской дипломатии на Дальнем Востоке в начале XX века стало достижение монгольской автономии в 1911 году, которая положила начало становлению самостоятельных отношений Монголии с Россией, независимых от Пекина. Начавшееся сближение с Россией обусловило заимствование монголами некоторых ценностей Российского государства, что, в свою очередь, способствовало формированию молодой монгольской государственности.
1 См.: Сборник договоров России с другими государствами. М., 1952. С. 410—417; История дипломатии. М., 1963. Т. II. С. 732.
2 См.: Гримм Э.Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842—1925). М., 1925. С. 180.
3 См.: Милюков П.М. Воспоминания. М., 1990. Т. 2. С. 93.
4 Сазонов С.Д. Воспоминания. М., 1991. С. 54.
Юридическая техника. 2015. М 9
