CC BY
26УДК 327 (470) (517.3) @А.В. Михалёв
Улан-Удэ
МОНГОЛИЯ И ВЫЗОВЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НЕСТАБИЛЬНОСТИ: ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОЙ ПАРАНОЙИ В РОССИЙСКОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
Статья посвящена изучению политической нестабильности в Монголии через призму российских масс-медиа. В основе методологии исследования теория «социальной паранойи». Автор анализирует политические нарративы, характеризующие сущность общественных движений, в Монголии нач. XXI в. В ходе исследования мы пришли к выводу, что, опасность «цветной революции» в Монголии является порождением паранойи в российском политическом дискурсе.
Ключевые слова: политическая нестабильность, политический дискурс, Россия, Монголия.
A.V. Mikhalev Ulan-Ude
MONGOLIA AND CHALLENGES OF POLITICAL NON-STABILITY: PROBLEM OF SOCIAL PARANOIA IN RUSSIAN POLITICAL DISCOURSE
This article is devoted to study of the political non-stability in Mongolia through the lens of Russian mass-media. The author starts by saying about methodological problem of social paranoia. Then the author is analyzing Russian narratives about social movement in Mongolia in XXI century. The author is concluded that the Russian political discourse is paranoiac in context of the "color revolution" dangerous.
Key words: political non-stability, political discourse, Russia, Mongolia.
Взаимоотношения России и Монголии в нач. XXI в. направлены на преодоление проблем, унаследованных от эпохи строительства социализма. Во время визитов президента РФ в Монголию был практически решен вопрос о списании советского долга, российские компании должны были получить преференции в освоении месторождений природных ресурсов, открытых совместными советско-монгольскими геологическими экспедициями. Все эти события позволили политологам говорить о возвращении России на «Большой Восток» [1]. Однако это возвращение осложнилось «Большой игрой» [2], развернувшейся в новых условиях между мировыми державами в Центральной Азии. В ходе этого противоборства в ряде государств постсоветского пространства (Центральной Евразии - в американской интерпретации) произошла серия «цветных революций». Данный феномен как системное явление еще предстоит осмыслить как политологам, так и экономистам. Однако
очевидно одно: эти события нарушили сложившийся в 1990-е гг. баланс сил на постсоветском пространстве.
Следуя логике системных процессов, в России стали ожидать продолжения череды революций и смен политических режимов в современных государствах, некогда входивших в СССР, либо находившихся в сфере его политического влияния. Страной, относящейся к последнему типу, является Монголия. До настоящего времени считалось, что она является одной из самых стабильных стран, в которой монополией на власть обладает МНРП (являвшаяся на протяжении 70 лет основным партнером КПСС). Поэтому, когда в 2006 г. выяснилось, что это далеко не так, в некоторых российских изданиях появились заявления об очередной «оранжевой революции» [3]. Этот факт позволяет нам рассматривать указанное явление через призму социальной паранойи.
Феномен социальной паранойи породила неопределенность в политической сфере на постсоветском пространстве. Исследования данного явления берут свое начало от традиции изучения милленаристских и апокалипсических настроений. Академическая традиция, идущая от Дж. Маркуса [4], К. Стюарт и С. Хардинг [5], позволяет нам раскрыть сущность структур восприятия «цветных революций» в политическом дискурсе России нач. XXI в. Политический феномен этих революций нового типа очень быстро стал восприниматься как новая угроза суверенитету и национальным интересам России. Одной из первых попыток применить психологические категории в отношении политики была работа К. Хэмфри [6]. В ее книге показано, каким образом параноидальные по своему характеру представления о мире натурализи-руются в политическом дискурсе. В нашем случае эта методология открывает возможности для анализа того, как искаженные представления о той или иной ситуации оказывают влияние на сферу политики. Под искаженными представлениями будем понимать взгляды, чрезмерно измененные под влиянием слабо обоснованных опасений.
Идея паранойи, на наш взгляд, усугубляется борьбой за природные ресурсы. Хотелось бы отметить, что Таван-Толгой и Аюу-Толгой - пока еще неосвоенные месторождения, вокруг которых необходимо формировать инфраструктуру, завозить технику, привлекать рабочую силу. Этот фактор практически не учитывается, большинство СМИ пишут об этих месторождениях как уже о переданных в эксплуатацию, привязывая борьбу за право их разработки к попыткам государственного переворота в Монголии. Более того, сформирована точка зрения о том, что обладание этими месторождениями может кардинально изменить политический расклад сил в регионе [7]. Ситуацию усугубляет проигрыш российских компаний в борьбе за право разработки природных ископаемых в Монголии. К 2010 г. из крупных российских предприятий добывающей промышленности остались лишь ГОК «Эрдэнэт» и «Золотой Восток». Последнее очень сильно пострадало от экономического кризиса 2009 г. и почти свернуло свою деятельность. Такое развитие событий
склоняло к мысли о приближающемся переделе сфер экономического влияния в Монголии, который должна была закрепить очередная «цветная революция». Описанные события способствовали возникновению в России необоснованных прогнозов относительно дальнейшего развития Монголии. Исходя из этого, мы попытаемся проанализировать модель интерпретации российскими СМИ проявлений политической нестабильности в Монголии. Важно рассмотреть не только характер политических риторик, но и механизм их воспроизводства на протяжении последних четырех лет.
Цветные революции как аналитический модуль
Политические перемены 2000-х гг. на постсоветском пространстве вызвали в России серьезную обеспокоенность. Смена политических режимов в большинстве республик бывшего СССР получила название «цветных революций»
[9]. Это явление связано с переделом собственности и пересмотром внешнеполитических приоритетов. Нужно отметить, что системные перемены повлекли за собой возникновение политической неопределенности в Евразии.
Сложно утверждать однозначно, когда закончился цикл цветных революций. К середине 2000-х гг. сложилась ситуация ожидания продолжения череды политических потрясений и любые акции протеста и выступления воспринимались как еще одна «цветная революция». Вторая половина 2000-х гг. в политическом плане оказалась наиболее сложной для Монголии и Киргизии
[10]. Для первой это закончилось серией уличных беспорядков, а для последней - межэтническими столкновениями. Такие чрезвычайные меры, как ввод войск в столицу, использование бронетехники в Монголии в 2008 г. давали основания для построения аналогий с самыми конфликтогенными сценариями возможного развития ситуации. Все это оказывало непосредственное влияние на алармистские настроения в России и за ее пределами, которые формировались под влиянием событий в Грузии, Молдове, Киргизии, Украине. Складывалось впечатление естественной утраты Россией своих геополитических позиций на постсоветском пространстве.
Параллельно развернулась масштабная по своему охвату «Большая игра» за влияние на территории Центральной Азии [11]. Главным актором этой игры стали США, продвигающие новую модель политического устройства мира. Для этого региона была разработана модель региона Центральной Евразии. Она подразумевает новые варианты экономической и политической интеграции, в основе которых политическое доминирование США. Отдельный раунд в этой игре -борьба за Монголию, за возможность определять политику в стране, граничащей с Россией и Китаем на наиболее стабильном участке этой границы [12].
Монгольский политолог Тумур Цэрэдорж в 2006 г. писал, что для США Монголия является стратегически важной страной и наиболее близким партнером в Центральной и Восточной Азии. «Создание системы безопасности Монголии происходит не спонтанно, а в рамках откорректированной стратегии США в условиях новых геополитических реалий. Если проанализировать
новые меняющиеся геополитические реалии в мире и в особенности в Центральной и Восточной Азии, все реальнее проглядывает намерение США в дальнейшем в своей стратегии создать своеобразную эффективную союзническую зону в Центральной и Восточной Азии. Так, если в Европе существует мощный инструмент в виде НАТО, которая остается довольно влиятельной силой и эффективным инструментом для США, то подобная эффективная структура отсутствует в АТР. В этой связи, с учетом растущих амбиций Китая, уже можно с уверенностью утверждать, что не исключается развитие процесса возможного создания союзнической зоны наподобие НАТО в Азии, в Тихоокеанском регионе с участием Японии, Южной Кореи, Монголии, Австралии, Канады и некоторых других стран данного региона», - считает Цэ-рэдорж. - «Определенными признаками перехода к более тесному военному сотрудничеству и взаимодействию в военном союзе являются международные полевые учения Khan Quest на полигоне учебного центра ВС Монголии «Таван толгой» с участием военных из США, Японии, Южной Кореи и других стран» [13]. В 1990-е гг. Монголия на фоне государств постсоветской Центральной Азии представляла собой территорию относительной стабильности. Все это спровоцировало параноидальные настроения в России.
Выступления 2006 года. Первые массовые уличные выступления в стране зафиксированы 12.01.2006 г., они были обусловлены повышением цен на бензин. Учитывая, что основным экспортером продуктов нефтепереработки в Монголию является Россия, данные акции протеста носили антироссийский характер. Повышение цен ударило прежде всего по жителям и автоперевозчикам. Ситуация усугублялась политическим кризисом, т.к. 10 из 17 членов правительства-представителей МНРП ушли в отставку, возложив ответственность на премьер-министра демократа Ц. Элбэгдоржа.
Утром в четверг на центральной площади единственного крупного города Монголии - ее столицы Улан-Батора - начался митинг протеста, вызванный произошедшей во вторник отставкой большей части кабинета министров из числа представителей Монгольской народно-революционной партии (МНРП). Правда, по официальной информации, эти люди выступали не против партии, организовавшей в стране политический кризис, а против повышения цен на общественный транспорт в столице. В качестве подтверждения власти сообщили, что толпа вначале направлялась к управлению транспорта Улан-Батора и лишь затем пошла к комитету МНРП, который и громила в течение нескольких часов, поскольку не нашла там ни одного представителя руководства, с которыми демонстранты, якобы, хотели переговорить, чтобы узнать, зачем эта партия провоцирует правительственный кризис [14].
На данный политический кризис российские СМИ реагировали однозначными заявлениями об очередной «Оранжевой революции». В 2006 г., как никогда после, российский политический дискурс оперировал упомянутым термином в отношении любых проявлений политической нестабильности в
ближнем зарубежье. Можно сказать, что российские политики находились в состоянии постоянного ожидания повторения событий, происходивших ранее в Грузии, Киргизии, Молдове, Украине. Революция в Монголии должна была завершить формирование некоего антироссийского кольца на границах РФ. Однако эти прогнозы не оправдались.
Политический кризис в Монголии был спровоцирован попыткой консерваторов в лице МНРП вытеснить либеральных политиков из правительства посредством искусственно созданного правительственного кризиса. В данном случае несговорчивость меньшинства в лице премьер-министра Ц. Элбэ-гдоржа и его блока «Родина-Демократия» должна была обернуться непосредственно против них. Исполнительный совет Демократической партии провел закрытое заседание по вопросу, связанному с отставкой правительства.
После заседания председатель Демократической партии Р. Гончигдорж сделал заявление для журналистов. «Решение Руководящего совета МНРП об отставке правительства является безответственным решением, ошибкой в отношении общих интересов страны и национальной безопасности. За последствия своего решения должен ответить Руководящий совет МНРП. В силу этого Исполнительный комитет Демократической партии требует от Руководящего совета МНРП аннулировать свое решение и от министров -отказаться от представленных Премьер-министру своих заявлений в интересах обеспечения стабильной деятельности правительства, возглавляемого Ц. Элбэгдоржем», подчеркнул Р. Гончигдорж. Заметив, что причина, которая упоминается в заявлении МНРП, не может стать обоснованием для отставки правительства, Р. Гончигдорж отметил: «Метод Премьер-министра решать вопросы с размахом, оперативно и смело, возможно, противоречит методам некоторых членов правительства и политических сил быть всегда настороже, откладывать решение вопросов. Исполнительный совет не считает это обоснованием для отставки правительства, ни вопросом внутренних противоречий кабинета». Он также заявил, что если нынешнее правительство будет отправлено в отставку, то Демократическая партия и ее члены не будут участвовать в формировании нового правительства. Данное решение принято на уровне Исполнительного совета, уточнил г-н Р. Гончигдорж. Этот вопрос также будет обсужден Национальным консультативным комитетом в воскресенье, добавил он [15].
Политические риторики российских СМИ в отношении событий 2006 г. содержат огромное количество неуместных аналогий между Монголией и государствами постсоветской Центральной Азии. Представители правительственного и парламентского меньшинства решились на организацию акций протеста по киргизскому образцу, и, судя по всему, пользуясь клановой системой, сохранившейся в Монголии, вывели на улицы своих многочисленных родственников даже не для того, чтобы предотвратить развал нынешнего правительства, а чтобы сохранить для себя лично места в новом кабинете министров. Ведь именно так и начиналась так называемая «революция» в
Киргизии, где проигравшие выборы депутаты выводили свои «кланы» на улицу, проводя несанкционированные митинги [16].
Из приведенного нарратива следуют выводы, сделанные по аналогии с Киргизией, в которых особый акцент делается на кланово-родственные отношения в среде политической элиты. Однако подобные связи в Монголии опосредованы партийной системой, которая представляет в сфере публичной политики интересы различных групп влияния. В уличных столкновениях помимо партийных активистов участвуют представители маргинальных групп населения. Поэтому говорить о клановости как о ключевом мобилизационном факторе не приходится, равно как и о вмешательстве США.
В Монголии внутриполитическая борьба проходит автономно, без вмешательства внешних сил. После развала СССР, когда Улан-Батор считался практически столицей 16-ой советской республикой, в этой стране сохраняется баланс сил просто потому, что Россия, Китай и США ей практически не интересуются. Возможно, американцы и хотели бы создать в Монголии свои военные базы и включить ее в зону своего влияния, для создания вокруг КНР и РФ так называемых «поясов безопасности», подтверждением чему служит состоявшийся в 2005 г. блиц-визит в Улан-Батор Джорджа Буша. Однако США пока явно не стремятся «подмять» эту страну под себя и не создают там сотни неправительственных организаций для подготовки «цветнойреволюции», как это было в Киргизии или на Украине. Таким образом, нынешний бунт - это не революция, а просто свидетельство нынешнего положения в Монголии, где политики используют для своих целей кланово-родственную систему. Ради должностей, которые многими из них рассматриваются исключительно как средство для получения материальной выгоды, эти политики готовы устроить беспорядки в центре столицы и разгромить офис конкурентов [17].
Как справедливо отмечают западные исследователи, Монголия - это страна с высоким уровнем децентрализации власти и экономических ресурсов [18]. Именно этот фактор влияет на политическую стабильность, ни один из политических оппонентов не способен радикально изменить внешнеполитическую ориентацию страны. Это обусловлено и объективными факторами, такими как поставки товаров широкого потребления из КНР, нефти и энергоносителей из РФ. Резкое изменение курса способно поставить страну на грань экономического коллапса.
События 2008 года. В 2008 г. в Улан-Баторе прокатилась волна массовых беспорядков, вызвавших в России рост сообщений об очередной «цветной революции». Поводом для беспорядков в Монголии послужили заявления лидеров Демократической Партии о фальсификации парламентских выборов.
Результаты выборов в Великий Государственный Хурал в 2008 г.
_Таблица 1
Партии Голоса, % Количество мест
МНРП 51,3 39
МДП 32,8 25
Независимые кандидаты и др. партии 13,1% 10
В городе началась серия погромов, митингов и акций протеста. В свою очередь представители прессы и международные наблюдатели были едины во мнении, что в целом выборы 29 июня 2008 г. в Монголии прошли более организованно, чем предыдущие, без серьезных нарушений. Пристально следило за выборами посольство США в Монголии: оно командировало на избирательные участки в Улан-Баторе и ряде аймаков 23 сотрудника; большую активность проявил лично посол США Марк С. Минтон - он посетил избирательные участки в трех столичных районах, встречался с представителями избиркома, наблюдателями от партий, избирателями. Американский посол подтвердил, что выборы были в целом хорошо подготовлены и прошли эффективно. Однако массовые беспорядки предотвратить не удалось.
29 июня в Монголии состоялись парламентские выборы. Согласно предварительным результатам голосования, в 76-местный Великий народный хурал прошла правящая МНРП, собравшая 45 мандатов, и оппозиционная Демократическая партия, получившая лишь 21-е место. Уже на следующий день в монгольской столице начались беспорядки - политическое несогласие с итогами выборов недовольные избиратели решили выражать на улицах. Несколько тысяч сторонников оппозиционной партии «Гражданское движение» (вообще не прошедшей в парламент) заподозрив фальсификации, подожгли штаб-квартиру противников. Почти сразу же президент Монголии Намба-рыин Энкхбаяр ввел в стране четырехдневное чрезвычайное положение. Полиция применила резиновые пули, слезоточивый газ и водометы, однако сторонники оппозиции расходиться не хотели. Несмотря на то, что в 22.00 по местному времени начался комендантский час. Беспорядки продолжились и ночью: из Улан-Батора по-прежнему приходят новости об ограблении банков и мародерстве. В частности, протестующие подожгли столичный Дворец культуры, в котором находятся театр, музей и национальная галерея искусств. Как сообщают очевидцы, мародерствующая толпа грабила находящуюся в центре города галерею искусств, вытаскивала телевизоры и оборудование из офисов. Участники беспорядков поджигали автомобили, били стекла зданий, вступали в стычки с силами полиции. Власти утверждают, что когда манифестанты дошли до штаб-квартиры МНРП, им специально подвезли камни, пластиковые бутылки с краской, которыми они забросали здание и полицейских. Кроме того, якобы были заготовлены самодельные зажигательные бомбы. По последним данным, погибли как минимум четыре человека, более 70 получили серьезные ранения [19].
Описанные события вызвали мощный резонанс в России, руководство партии «Единая Россия» направило письмо поддержки руководству Монголии, осудив радикальные выступления в Улан-Баторе [20]. Нужно отметить, что беспорядки совпали в Монголии с решением вопроса по месторождению Оюу-Толгой. Вся предвыборная кампания основных кандидатов в ВГХ строилась вокруг распределения преференций с богатейшего месторождения цветных металлов (Демпартия - сертификат на 1 млн. тугриков, МНРП - 1,5 млн. тугриков каждому гражданину страны). Также демпартия выступала за привлечение западных инвестиций в разработку новых месторождений в стране, отмечая, что их приток повысит уровень жизни населения. МНРП предлагала передать 51% процента Оюу-Толгой государству.
Россия же, активно претендовавшая на получение концессий в Монголии, традиционно поддерживала МНРП. Российские компании «Ренова», «БазЭл», «Северсталь» - на тот момент крупнейшие игроки в сфере добычи природных ресурсов в Монголии. В случае победы демократической оппозиции возникала опасность потери возможности эксплуатировать данное месторождение. В ходе визита президента России Д.А. Медведева и премьер-министра В.В. Путина в Монголию были достигнуты определенные соглашения, отражающие интересы российского бизнеса в сфере разработки монгольских месторождений. Победа демократов могла означать новый передел сфер влияния и ресурсов в регионе. Как справедливо отмечали российские СМИ: «У специалистов не вызывает сомнения, что за драматическими событиями начала июля в Улан-Баторе стоят интересы большого бизнеса. В отношениях двух ведущих монгольских политических партий - МНРП и ДПМ - присутствует конфликт интересов в сфере распоряжения природными богатствами страны. Монголия входит в первую десятку государств мира по запасам полезных ископаемых - это медь, уран (1/4 мировых запасов), золото, уголь. Страна является крайне привлекательной для западных инвесторов, которые готовы вкладывать капитал в добывающие отрасли экономики» [21].
В это же время премьер-министр Монголии С. Баяр заявил, что беспорядки хорошо спланированы, и за ними явно стоит организующая сила. Многим эти беспорядки напоминают «цветные революции», прошедшие в нескольких постсоветских государствах [22]. Вариаций на тему названия несостоявшейся революции было много - «кашемировая революция», «революция цветных металлов», «революция юрт» и т.д. Такими эпитетами наделяли развернувшиеся события вокруг борьбы за власть и собственность в стране.
Апрель 2010 года. Весной 2010 г. события в Монголии получили новый импульс к развитию. В Улан-Баторе прошла серия акций протеста. Манифестации и митинги также были направлены против коалиционного правительства, состоявшего из демократов и представителей МНРП. Ключевой причиной выступлений был разразившийся в 2009 г. экономический кризис, принесший в Монголию безработицу, рост цен на импортные товары и энергоно-
сители. Помимо этого зима 2009-2010 гг. оказалась слишком суровой и лишила монгольских скотоводов кормов, что привело к массовому падежу скота. Большинство из них вышло на улицы, чтобы потребовать от правительства помощь в решении их материальных проблем. Как отметил Х.Базарсад, житель аймака Дундговь: «Сегодня в стране бедствие, но сена и корма совсем нет, потому, что государство слишком безответственно и не выполняет свои обязанности» [23].
Таким образом, акции протеста, проходившие в 2010 г., являются еще одним свидетельством того, что в своем политическом развитии Монголия далека от тренда, характерного для стран Центральной Азии. Развитость формальных политических институтов, таких как парламентаризм, партийная система способствуют использованию легальных методов борьбы за власть в процессе выборов. Массовые выступления являются издержками электоральной коррупции в условиях многопартийной системы.
В центре монгольской столицы - Улан-Баторе состоялась массовая демонстрация протеста против падения уровня жизни населения. Около 100 тыс. участников акции потребовали роспуска парламента в случае, если правительство не распределит среди жителей страны доходы от эксплуатации национальных сырьевых ресурсов, передает ИТАР-ТАСС. Инициаторы демонстрации обвинили входящие в правительственную коалицию Монгольскую народно-революционную партию и Демократическую партию Монголии в обмане избирателей и отказе выполнить свои обязательства о распределении дивидендов горно-рудной промышленности среди беднейших слоев населения, которые должны были представляться путем правительственных грантов или через создание специального фонда социальной помощи. «Мы предоставляем властям 72 часа на размышление. В случае игнорирования наших требований акции протеста перейдут в следующую стадию», — заявили демонстранты [24].
Основным поводом для митинга было невыполнение предвыборных обещаний кандидатов, в частности выплатить 1000 долларов США каждому гражданину Монголии из доходов горнодобывающей отрасли. Демонстранты считали право на получение этих денег конституционным согласно 1 -му пункту статьи 6 конституции страны [25]. Указанный раздел декларирует тезис о том, что все природные богатства Монголии находятся в ведении ее народа. Помимо этого звучали призывы выполнить предвыборные обещания, т.к. избиратели отдали голоса, а деньги не были выплачены. Более того считается, что депутаты с момента выборов имели полуторогодовую отсрочку в выплате и лишь экономический кризис вынудил население выйти на улицу.
События 2010 г. закончились голодовкой, количество митингующих сократилось до десятка человек, которые впоследствии были госпитализированы. В ходе последнего выступления выдвигались требования преимущественно социально-экономического характера. Нужно отметить, что в данном случае российские СМИ воздержались от оценок и комментариев этих собы-
тий, в конечном счете, они фактически не освещались. В результате можно констатировать факт окончания эскалации «оранжевой угрозы».
В данной ситуации борьба за власть и за право распределения концессий является ключевым моментом, определяющим уровень политической нестабильности в стране. Борьба за огромные экономические ресурсы, заключенные в Таван-Толгой и Оюу-Толгой, определили набор методов борьбы за власть. Фактически это борьба за право принимать решение, в чьи руки будет передано то или иное месторождение. Проявления политической нестабильности в стране должны были стать предостережением для иностранных инвесторов и подготовили почву для появления монгольской корпорации «Монгол 999», которая в мае 2010 г. заявила о намерении разрабатывать Таван-Толгой. На основании всего сказанного мы вполне определенно можем судить о том, что беспорядки последних четырех лет в Монголии не имеют отношения к «цветным революциям». «Оранжевый фактор» сыграл на руку монгольским политикам, т.к. страна приковала к себе пристальное внимание со стороны России и Китая. Более того, Россия оказала Монголии материальную помощь и списала часть долгов.
***
Социальная паранойя в России относительно «цветной революции» в Монголии является следствием плохой осведомленности о внутренних делах Монголии. Российские СМИ продуцируют на Монголию аналогии с бывших республик СССР, часто забывая, что эта страна прошла гораздо более длительный путь государственного развития, чем новые независимые государства Евразии. Выстраивая аналитические модели, политологи используют только одну «киргизскую схему» развития событий, забывая о многообразии феномена «цветных революций» [26]. Однако политическая нестабильность в Монголии имеет свои сущностные черты.
К началу 2000-х г. страна накопила определенный багаж опыта существования в условиях парламентской республики. Сформировался крупный олигархический капитал, находящий воплощение своих интересов благодаря той или иной партии. Расслоение в обществе в результате низкого уровня жизни ведет к активизации радикально настроенных элементов. Более того, борьба за крупнейшие месторождения меди, золота, угля, молибдена в стране с населением в 2,8 млн чел. вызывает серьезные нарекания по поводу неравномерности распределения ВВП на душу населения. Напомним, что средняя заработная плата по стране 1 доллар США в день. Кроме того, начиная с 2004 г., Монголия находится в списке коррумпированных стран, составляемым международной организацией «International Amnesty», она заняла в нём 85 место из 145, получив оценку в три балла (из 10), что означало попадание в категорию, близкую к государствам с «необузданной коррупцией» [27].
Другим важным аспектом является уровень децентрализации в стране. По данным экспертов «Всемирного банка», Монголия лидирует по данному критерию. Данный индикатор является одним из основных для определения уров-
ня демократичности государства. Он подразумевает величину административного ресурса у представителей государственной власти, наличие/отсутствие «естественных монополий», государственное участие в экономике. Так, по уровню политической децентрализации к началу 2000-х гг. Монголия занимала третье место после Колумбии и Никарагуа. Этот фактор также сказывается на внутриполитической стабильности [28].
Важной особенностью институционализации политической сферы постсоциалистической Монголии является преимущественное влияние политических партий. Эта черта существенно отличает Монголию от стран постсоветской Центральной Азии, где основными политическими институтами стали кланы, организованные по родоплеменному или земляческому принципу [29]. В данном контексте Монголия выделяется, поскольку интересы элитарных группы реализуются посредством парламентской демократии. Другим аспектом является то, что в силу указанных причин Монголии удалось избежать автократии и сохранить многопартийность. Большое значение в этом сыграло также и отсутствие вызовов нестабильности на границах Монголии, т.к. страны Центральной Азии отделены от нее буфером России и Китая, а, следовательно, удалены и угрозы центральноазиатского исламского фундаментализма и его основы - наркотрафика. Все это сформировало относительный баланс сил в политической сфере страны, а также сформировало набор политических институтов, формально ориентированных на классические политические идеологии: социал-демократии, либерализма, консерватизма. Более того, в стране широкое распространение получают христианские религиозные объединения из США и Кореи, ориентированные на либеральные политические партии в противовес буддистам-консерваторам.
Примечания:
1. Лузянин С.Г. Восточная политика Владимира Путина. Возвращение России на «Большой Восток» (2004-2008 гг.). М., 2007.
2. The Colour Revolutions in the Former Soviet Republics: Successes and Failures. London and New York, 2010.
3. Оранжевая революция в Монголии // ФОРУМ.мск : открытая электронная газета. 2006. [Электронный ресурс]. URL : http://forum-msk.org/material/news/6727.htm.
4. Paranoia Within Reason: A Casebook on Conspiracy as Explanation. Chicago, 1999.
5. Stewart K. Harding S. Bad Endings: American Apocalypsis //Annual Review of Antro-pology. 1999. Vol. 28.
6. Хамфри К. Постсоветские трансформации в азиатской части России. М., 2010.
7. Деятельность США в Монголии может спровоцировать распад России по «байкальскому меридиану» [Электронный ресурс]. URL: http: regnum.ru/news/1258426.
8. The Colour Revolutions in the Former Soviet Republics: Successes and Failures. London and New York, 2010.
9. Engvall J. Kyrgyztan's Revolt: Prospect for Stability in a Failing State //CACI Analyst. 04/14/2010, а также Бойкова Е.В. События в Монголии: продолжение следует... [Электронный ресурс]. URL: http: centrasia.ru/newsA.php?st=1215635340.
10. Казанцев А.А. «Большая игра» с неизвестными правилами: мировая политика и Центральная Азия. М., 2008.
11. Hyer E. "The Great Game". Mongolia between Russia and China //The Mongolian journal of international Affairs. 1997. №4. P.43-48.
12. Цэрэндорж Т. Монгольский фактор. Россия - пассивна, Китай - активен, США -суперактивны [Электронный ресурс]. URL: http: centrasia.ru/news.php4?st=1149404280.
13. В столице Монголии проходят акции протеста [Электронный ресурс]. URL: http: strana.ru/stories/06/01/12/3665/270162.html.
14. В столице Монголии проходят акции протеста [Электронный ресурс]. URL: http: strana.ru/stories/06/01/12/3665/270162.html.
15. В столице Монголии проходят акции протеста [Электронный ресурс]. URL: http: strana.ru/stories/06/01/12/3665/270162.html
16. Mearns R. Decentralisation, Rural Livelihoods and Pasture-Land Management in Post-Socialist Mongolia //European Journal of Development Research, Vol.16, No.1, Spring 2004, pp.133-152.
17. Разгневанные монгольские избиратели сожгли музеи, банки и штаб противника [Электронный ресурс]. URL: http: newizv.ru/news/2008-07-03/93157/.
18. [Электронный ресурс]. URL: http: owasia.ru.
19. Бойкова Е. События в Монголии [Электронный ресурс]. URL: http: warand-peace.ru/ru/analysis/view/25020/.
20. В Монголии зреет «Оранжевая революция» [Электронный ресурс]. URL: http: old.pnp.ru/chapters/world/world 6816.html.
21. [Электронный ресурс]. URL: www.tvcom-tv.ru/news/16/5170.php?phrase id=172272.
22. Монголы потребовали от правительства поделиться доходами с бедняками [Электронный ресурс]. - URL: http: rosbalt.ru/2010/04/05/725827.html.
23. Цит. по переводу на русс.яз. Кручкин Ю. Монголия. Энциклопедический справочник. М., 2002. С. 201-304.
24. The Colour Revolutions in the Former Soviet Republics: Successes and Failures. London and New York, 2010.
25. Парканский А.Б. Американо-Монгольские экономические отношения // Проблемы Дальнего Востока. 2010. №1. С.61-69.
26. Mearns R. Decentralisation, Rural Livelihoods and Pasture-Land Management in Post-Socialist Mongolia // European Journal of Development Research, Vol.16, No.1, Spring, 2004. P.133-152.
27. Кадыров Ш. Элитные кланы. Штрихи к портретам. М., 2010.
Сведения об авторе:
Михалев Алексей Викторович, кандидат исторических наук, доцент, докторант кафедры
истории Отечества Бурятского государственного университета, г. Улан-Удэ, e-mail:
mihalew80@mail.ru;
Data on author:
Mikhalev Alexey Victorovich, candidate of history sciences, associate professor of the Buryat
state university, Ulan-Ude, e-mail: mihalew80@mail.ru.
