Молчание как культурный знак Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

УДК 8137 (045)

Т.Р. Копылова

МОЛЧАНИЕ КАК КУЛЬТУРНЫЙ ЗНАК

Рассматривается феномен молчания как культурного знака. Являясь неотъемлемой частью человеческого бытия, молчание в русском языке, с одной стороны, отражает ценности русской культуры, с другой - само по себе становится ценностью, знаковым, значимым для носителей русского языкового сознания.

Ключевые слова: знак, культурный знак, молчание.

Молчание - один из важнейших феноменов общечеловеческой культуры. Человечество овладевает молчанием по мере того, как овладевает словом. Нет языка, в котором бы идея молчания не была репрезентирована: silence (англ.), silencio (исп.), silenzio (итал.), silence (фр.), stille (нем.), молчание (рус.). В европейских языках молчание представлено единицами, восходящими к латинскому silenfíum, обозначающему «тишина», «покой», «спокойствие», «бездействие», «безмолвие», «молчание» [2]. Русское молчание образовано от старославянского мльути и, по-видимому, имеет связь с индоевропейским корнем *теЬ^ означающим «мягкий, слабый, вялый, глупый» [5]. Несмотря на разное происхождение, единицы - репрезентанты имеют в своем значении одни и те же компоненты, указывающие на общее в природе молчания - «молчание через отрицание». Ср.: «отсутствие звуков», «ничего» [4; 5], «falta de ruido», «abstención de hablar» [6; 7]. В толковании данных единиц словарями ощущается и влияние различных исторических эпох, религиозных систем. Так, в Королевском академическом словаре испанского языка 1739 г. первым, а значит, основным указывается значение «santo silencio» - святое молчание, а компонент «privación voluntaria de hablar» позволяет провести параллель с общехристианским обетом молчания. Влияние христианства на культуру молчания зафиксировано и историческими словарями русского языка: безмълвьник («отшельник», «молчальник»), без-мълвьствовати («жить в тишине, в уединении»), молчальник - «кто наложил на себя обет немоты»; молчальница - «келья молчальника»; молчальников, молчальницын - «ему, ей принадлежащее»; мол-чальничий, молчальнический; молчальничать, молчальствовать - «вести молчальную жизнь» - несомненно, все эти единицы отражают реалии средневековой христианской Руси [1; 4; 5]. Молчание как неотъемлемая часть христианской культуры сохраняется в словарях на протяжении XVIII и XIX вв. Со временем с ослабеванием религии в жизни человека данные компоненты становились периферийными. В XX в. молчание в европейских культурах начинает характеризовать новый тип отношений -человек и социум. Так, в испанском языке в XX в. молчание приобретает новые компоненты в своем значении - «el silencio de la ley», «el silencio - sin protestar, sin quejarse», которые впоследствии можно смело назвать чертой испанской государственности, где молчание закона, безропотность, смирение рассматриваются как антиценности [6; 7].

Возможно ли говорить о культурной специфичности молчания? Может ли молчание быть знаком культуры?

В испанской лингвокультуре, в отличие от других романских, одним из репрезентантов молчания является единица callar. Единица callar имеет более сложную этимологию, восходящую к латинскому chalare, bajar и греческому av. Интересно, что в латинском языке слово, обозначающее «молчать, безмолвствовать, хранить молчание, быть тихим», - taceo, слово, заимствованное затем другими романскими языками: фр. se taire, ит. tacere. Единицы сохраняют даже свое исконное значение - «не произносить ничего, не писать, не производить звуков». Однако в испанском и португальском языках функционирует именно callar (порт. calar) от лат. calleo с неожиданной семантикой -«иметь жёсткую кожу, быть мозолистым», «быть закалённым», «набить руку, быть искусным, опытным, знать толк».

Чем объясняется такое неожиданное заимствование?

Заимствование становится не столь неожиданным, если мы вспомним, что латыняне именно calleo употребляли в фразе «знать, о чем говорить и о чем молчать» - «dicenda tacendaque calles». В Королевском академическом словаре испанского языка 1729 г. поясняется: “callar... viene del vervo Latino Calleo, es, que significa ser astúto, porque de ordinário son silenciosos y callados”. Данное лингвистическое наблюдение позволяет сделать вывод о том, что молчание в испанской лингвокультуре свя-

зывали и с хитростью, и с изворотливостью, и с умом (Si calla el nécio, á las veces será tenido por sabio y cuerdo), а умение молчать, смолчать формируется в испанской коммуникативной культуре как одна из коммуникативных стратегий, преследующая прагматический интерес говорящего, что и обусловливает выбор callar в качестве ключевого репрезентанта.

В современной русской лингвокультуре идея молчания выражена множеством языковых единиц: молчание, тишина, тишь, безмолвие, ничто, пустота, пауза и др. Но изначально молчание было вторично по отношению к речи и толковалось как безъ гласа, безъ мълви, отсюда ключевой лексемой-репрезентантом являлось безмълвие, которое характеризовалось и частотным употреблением, и развитой словообразовательной парадигмой: безмълвьник («отшельник», «молчальник»), безмълвьство («спокойствие»), безмълвьствовати («жить в тишине, в уединении»). Интересно, что И.И. Срезневский, проводя параллели с латинским языком, говорит о том, что silenfíum соответствует именно безмълвие и безмълвьство [4]. Однако латинская единица silenfíum имеет еще один компонент значения, характеризующий безмълвие, - «покой, тишина» [4]. То, что в европейских языках является лишь одним из компонентов, в русском языке обретает самостоятельную словесную оболочку: тихость («спокойствие»), тихота («успокоение», «душевная тишина», «благость»), тихыи («медленный», «спокойный», «безопасный», «кроткий», «добрый, благожелательный», «благостный»), тишение («успокоение»), тишина («тишь», «мир», «спокойствие», «покой»), тишьство («спокойствие») [1; 4; 5]. Таким образом, уже в древнерусской лингвокультуре идея молчания реализуется как молчание человека и как молчание мира. Тишина никак не связана с шумом, вернее, его отсутствием, а, скорее, выражает логическую связь с безмолвием, безгласием, отражающую русское христианское мировоззрение, где тишина - это состояние мира и души, покой, благость, а безмолвие - путь достижения этого состояния.

Как и в других европейских лингвокультурах, в русской компоненты, связанные с влиянием христианства, постепенно уходят на периферию. А вместе с ними и устаревает сама ключевая лексема безмолвие. В «Словаре живого великорусского языка» В.И. Даля зафиксирована развитая парадигма «молчать» (молчать, молкнуть, малчивать, молкать), принимающая на себя значения древнерусской лексемы безмолвствовать. В поле «молчание» появляется множество репрезентантов, характеризующих человека «неразговорчивого, малобеседливого, малословного» - молчаливый, молче-ватый, даже выделяется черта характера - молчаливость как «склонность к молчанью». Тишина так и остается атрибутом внешнего мира, в котором царит «мир, покой, согласие и лад» и который характеризуется «отсутствием крика, шума, стука» [1]. Тишина как «отсутствие шума» толкуется и современными словарями, а молчание, как и ранее, связано с отсутствием речи - «не произносить ничего, не издавать никаких звуков», «соблюдать что-нибудь в тайне, не рассказывать о чем-нибудь, не высказываться» [3]. Лексикографическое значение лексем тишина и молчание, пожалуй, мало чем отличается от лексикографического значения репрезентантов молчания в других европейских языках. Однако в словаре выделен один компонент, свидетельствующий о достаточно интересном явлении -молчание как феномен христианской культуры трансформируется в феномен русской коммуникативной культуры: молчаливый - это не только «не любящий много говорить, немногословный», но и «выражаемый и понимаемый без слов».

Именно эта способность выражать и понимать без слов придает русскому молчанию огромную коммуникативную силу. Не имея языкового выражения, молчание обладает высокой степенью выразительности, оно красноречиво. Молчание эмоционально насыщено, что делает его богаче слова и позволяет характеризовать его как особый вид коммуникации. Эмоциональная наполненность молчания создает огромное поле сочетаемости: молчание может быть глубоким, индифферентным, холодным, укоризненным, невозможным, осторожным, обреченным, гробовым, тяжелым, тягостным, угрюмым, тревожным, напряженным, настороженным, неодобрительным, ватным, безнадежно глухим и неотзывчивым, невразумительным, затруднительным, а может быть светлым, благоговейным, обнадеживающим, радостным. В молчание можно погрузиться, его можно разбить, нарушить, прервать, на молчание можно обречь, осудить.

Как невысказанные слова, молчание, с одной стороны, вторично по отношению к человеку. С другой - молчание вместо слова овладевает человеком. И тогда оно самодостаточно, субъектно. Оно может наступить, воцариться, обрушиться. Молчание выносит приговор, проклинает, наказывает, обижает и больно бьет, в то же время возбуждает любопытство, звучит согласием, уверяет, ласкает, дарит надежду - оно господствует.

128 Т.Р. Копылова

2012. Вып. 4 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ

Почему молчание становится знаковым для русской коммуникации?

Бессмысленность слов, их бесполезность, неверие в силу слова лежат в основе русского молчания. Герои русской литературы молчат, «зачарованные колдовской волшебной царицей лени и сладкой неподвижности», молчат, «точно боясь нарушить что-то великое», молча удивляются и пугаются, «безропотно выносят судьбу свою», молчат, «пронизывая взглядом один другого», молчат, проверяя слова другого, сравнивая «с тем, что написано на лице», молчат в скорби, когда кто-то уходит в последний путь. «Не удостоить ответом», «не проронить ни слова, ни звука», «не найти слов», «не знать, что сказать», «нет слов», «нечего сказать» и много другое - ключевые моменты в русской коммуникации.

Слово слишком материально, чтобы выразить то, чем живет сердце. «Ни чувство радости, ни чувство стыда, ни чувство ужаса» Анна Каренина не могла выразить словами и даже говорить об этом, и потому, что не хотела «опошливать эти чувства неточными словами», и потому, что не находила слов, «которыми бы она могла выразить всю сложность этих чувств» (Л.Н. Толстой). Для радости, любви, нежности, смущения перед любимым - «для таких сцен есть чувства и нет слов» (А.А. Бестужев).

Тишина - еще один репрезентант идеи молчания в русской культуре. Однако, если молчание знаково для коммуникации, является как коммуникативным, так и культурным знаком, тишина вряд ли может характеризовать «обмен информацией», хотя бы потому, что это «ничто», «отсутствие шума». Это осознается носителями русской лингвокультуры и подчеркивается - тишина немая, безмолвная. Тишина не подвластная человеку, она вообще не характеризует отношения, в которые вовлечен человек. Тишина, в отличие от молчания, не выносит приговор, не проклинает, не наказывает, не обижает и не бьет больно, не возбуждает любопытство, не уверяет, не ласкает, не дарит надежду, не одобряет. И поле сочетаемости лишь подтверждает ее индифферентность по отношению к человеку: тишина бесстрастная, неземная, глубокая, невозмутимая, торжественная, священная, безмятежная, бесконечная, «чуждая всему миру».

Тишина, как и молчание, наполнена эмоцией в русской культуре. Но молчание - это акт, в котором эмоция адресанта передается адресату, воздействует на него, помогает добиться коммуникативной цели. Именно целевая установка, преднамеренное молчание и создают сильный коммуникативный эффект: «Молчание хуже любого шума» (А. Рыбаков. Тяжелый песок), «Молчание - вот что хуже всего» (И. Греков. Перелом), «Полное молчание. Ни слова упрека. Это молчание было всего страшнее. Молчание может казнить» (Ю. Трифонов. Дом на набережной). «Я выходил из себя -жена молчала. Молчание - огромная сила. Надо его запретить как бактериологическое оружие» (С. Довлатов. Наши). Тишина же не вовлечена в коммуникацию, по крайне мере, в классическом ее понимании. Но она способна вызывать чувства.

Тишина в мире и тишина в мире человека...

Тишина прекрасная, глубокая, чудесная, загадочная, восхитительная... Тишина прекрасна, когда молчит природа. Тишина в природе царствует, зачаровывает, она естественна, светла. Такая тишина является несомненной ценностью в русской культуре, она эстетична, созерцательна. Такая тишина «лечит душу». «Погода была волшебной. Морозно и ни ветерка, падал лёгкий пушистый снег, тишина, но знаешь такая тишина, которая полна звуков, хруста снега под ногами, гулом города и во всём этом было какое-то по-настоящему зимнее спокойствие. Засмотревшись, я даже не заметил как пролетело время... Это действительно очень красиво» (В.В. Розанов. Опавшие листья). Тишина в природе вызывает массу ассоциаций: пение птиц, запах земли, сладость полевых цветов, розовый закат - все, что связано в русском языковом сознании с покоем, миром, жизнью.

Тишина в мире природы противопоставлена тишине в мире человека как тишине неестественной, невыносимой, глухой, жестокой, равнодушной, жуткой, давящей душу. Причем, это осознается носителями русской лингвокультуры: «Что значит эта тишина,- думал Бельтов,- глубокую думу или глубокое бездумье, грусть или просто лень? Не поймешь. И отчего мне эта тишина так тягостна, что хоть бы повернуть оглобли; отчего она меня так давит? Я люблю тишину. Тишина на море, в селе, даже просто на поле, на ровном, вдаль идущем поле, наполняет меня особым поэтическим благочестием, кротким самозабвением. Здесь не то. Там - ширь с этим безмолвием, а здесь все давит, а здесь тесно, мелко, кругом жалкие строения, еще бы развалины, а то подкрашенные, подбеленные, да где же жители? Приступом, что ли, взяли вчера этот город, мор, что ли, посетил его?.. » (А.И. Герцен. Кто виноват?). Часто такая тишина ассоциируется со смертью, последним покоем, будто сама по себе являлась смертью.

Разнообразие репрезентантов молчания в русском языке, разнообразие семантических оттенков, способность сочетаться в контексте и образовывать новые семантические связи - все это специфично для русской культуры и в то же время лакунарно для многих других, но все это передает восприятие носителями русской лингвокультуры феномена молчания.

Безмолвная тишина. На страницах русской литературы она стоит, царит, ее трудно чем-либо нарушить. В русском языковом сознании безмолвная тишина соотносится с глубокой, абсолютной тишиной, когда природа застывает в своей неподвижности, статичности, подчеркивая мимолетность настоящего, непостоянство (Все замерло в безмолвной тишине). Безмолвная тишина подчеркивает незначительность человека по сравнению с миром природы, его малость, поэтому звуки, издаваемые человеком, лишь тонут в безмолвной тишине. От безмолвной тишины захватывает дух, восторг наполняет душу человека. От нее веет прохладой вечности. Безмолвная тишина может внести покой в душу человека, а может и насторожить, вызвать чувство беспричинного страха. Безмолвная тишина - это концепт в концепте, отражающий все тысячелетнее познание человеком феномена тишины и молчания. Мы не можем сказать молчаливая тишина, молчаливое безмолвие, тихое безмолвие, безмолвное молчание. Для носителей русской лингвокультуры это лишено смысла, это избыточно. Безмолвная же тишина понятна, вызывает множество ассоциаций.

Большее количество репрезентантов, по сравнению с европейскими языками, указывает на свое, специфичное, отличие, отражающее национальное представление о мире: тишина как отсутствие шума, звуков в природе, молчание как особое общение человека с миром, тихость как душевное спокойствие, благость, как гармония человека с природой, человека с Богом - все это формирует молчание как особый знак русской культуры.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: АСТ Астрель, 2009.

2. Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. М.: Русский язык - Медиа, 2005.

3. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1999.

4. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1912.

5. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М.: Рус. яз., 1999.

6. Diccionario de la Lengua Española de Real Academia Española. Madrid, 2001.

7. Moliner M. Diccionario de Uso del Español. Madrid: Grados, 1998.

Поступила в редакцию 10.09.12

T.R. Kopylova

Silence as a sign of culture

The article is dedicated to the phenomenon of silence as a cultural sign. Silence is an integral part of human being. In the Russin language, silence reflects values of Russian culture, but at the same time it also becomes a significant value for bearers of Russian-language consciousness.

Keywords: sign, sign of culture, silence.

Копылова Татьяна Рудольфовна, кандидат филологических наук, доцент

ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 2) E-mail: [email protected]

Kopylova T.R.,

candidate of philology, associate professor Udmurt State University

462034, Russia, Izhevsk, Universitetskaya st., 1/3 E-mail: [email protected]