CC BY
23
ИЗ ИСТОРИИ НАУКИ
В этой статье представлены воспоминания о тринадцати годах (с 1993 по 2006 год), когда автор этих строк был председателем Уфимского научного центра Российской академии наук (УНЦ РАН), президентом Академии наук Республики Башкортостан (АН РБ), депутатом Государственного Собрания - Курултая Республики Башкортостан, членом Президентского совета и Правительства РБ, председателем Комиссии по Государственным премиям по науке и технике РБ, депутатом Государственной Думы Российской Федерации и представлял Россию в Парламентской Ассамблее Совета Европы. Наряду с этими административными и государственными обязанностями, он вел научную работу и читал лекции не только в России, но и в университетах Ренсселаер (США, штат Нью-Йорк), Пьера и Марии Кюри (Франция, Париж), в Институте Исаака Ньютона (Великобритания, Кембридж); ежегодно участвовал в международных научных конференциях в качестве пленарного и приглашенного лектора. Он опубликовал в самых авторитетных научных журналах ряд научных статей по теории многофазных систем и их приложениям в ядерной энергетике, нефтяной промышленности, химических, взрывных и акустических технологиях, анализе природных процессов, экологических проблем.
Десять из указанных лет автор работал вместе с академиком АН РБ, доктором филологических наук, профессором Зиннуром Газизовичем Ураксиным.
МОИ ТРИНАДЦАТЬ БАШКИРСКИХ ЛЕТ И НАГРАДА ОТ АКАДЕМИКА АН РБ З.Г. УРАКСИНА
Прежде чем я начну свое повествование, хочу предупредить, что не был близким другом Зиннура Газизовича Ураксина. Мы с ним, наверное, сильно различались, потому что наши детство и юность прошли в разной среде. Но он всегда вызывал у меня уважение и интерес, т.к. его юность была похожа на юность моего отца и дедов.
Люди, вышедшие из деревенской среды, из семей, живших тяжелым физическим трудом, мечтали о получении образования, чтобы заниматься трудом врача, ученого, инженера. Стремясь осмысленно к высокому, они полагали, что надо выучиться в городе, и тогда ты избавишься от этого тяжелого труда, бедности и будешь счастливым. Путь в такую жизнь тернист и не гарантирует счастье. В России XX в. люди, получив образование, хоть и выбивались из деревенской нужды, но часто попадали в нужду городскую, да еще и с городскими проблемами для детей.
Но в памяти такая скрыта мощь, Что возвращает образы и множит. Шумит, не умолкая память-дождь, И память-снег летит и пасть не может.
Давид Самойлов
Чтобы стать научным работником и научным лидером, не обязательно происходить из интеллигенции. Многие ученые мира вышли из рабоче-крестьянской среды. Такими были мои два деда, отец, мой учитель академик Халил Ахмедович Рахматулин. Я иногда задаюсь вопросом: сумел бы я пробиться, если был в их положении. А им было тяжелее, чем мне, поэтому таких людей я всегда уважал и им доверял. Это, во-первых.
Во-вторых, хочу предупредить, что буду называть фамилии людей, которые сыграли негативную роль в описанных здесь событиях. С некоторого времени я осознал, что зависть, предательство, трусость и лживость переносятся и реализуются конкретными людьми. Зло имеет фамилии. Обычно люди, совершающие плохие поступки, не состоят исключительно из зла. Часто их неправильное поведение происходит из-за сильной переоценки ими своего вклада в науку. Они часто имеют положитель-
ные качества, у них есть семьи, кому-то они приходятся друзьями, поэтому мы избегаем произносить фамилии публично, что неправильно. Надо называть не только действия, но и фамилии тех, кто их совершал. Чтобы они опасались, что эти неблаговидные дела получат соответствующую оценку, о них узнают дети. Это поможет хотя бы чуть их сдерживать, чтобы они боялись истории. Даже аномальный злодей Гитлер говорил, что боится Бога и Истории. Сколько зла совершено в истории российской науки, а вспоминают только Лысенко, а ведь он имел сотни «исполнителей» его «предначертаний». Раскулачивали 80 лет назад лучших сельских тружеников бессовестные, бестолковые и злые односельчане. Сколько лживых доносов написали наши сограждане! А ругают только Сталина, Берия, Ежова и еще нескольких злодеев. Надо выносить на суд общественности и более «мелкие» фамилии.
И, наконец, третье. Здесь описаны события, в которых я участвовал и был руководителем, поэтому здесь часто фигурирует местоимение «я». В этих событиях Зиннур Гази-зович нес нагрузку большую, иногда меньшую, но все они имели прямое отношение к Башкортостану и науке, чему и посвятил свою жизнь З.Г. Ураксин.
Первые годы
Первый раз я увидел Зиннура Газизовича в 1991 г. на собрании учредителей Академии наук Республики Башкортостан (АН РБ), на котором в числе десяти ученых из России и других республик СССР был избран почетным академиком создающейся академии. Я тогда работал в Тюмени и был членом-корреспондентом АН СССР После этого мы, первые почетные члены АН РБ, тайным голосованием избрали из числа учредителей первых действительных
членов (академиков) АН РБ. Среди них был З.Г. Ураксин, директор Института истории, языка и литературы (ИИЯЛ) Башкирского научного центра Уральского Отделения АН СССР В декабре 1991 г., после того как я стал академиком РАН, состоялось первое Общее собрание АН РБ, на котором меня попросили быть председателем и на котором был избран первый президент АН РБ - О.А. Кайбышев. З.Г. Ураксин был избран академиком-секретарем Отделения гуманитарных и социальных наук.
Но мои тринадцать башкирских лет начались в январе 1993 г., когда меня назначили председателем Президиума Уфимского научного центра РАН (УНЦ РАН). З.Г. Ураксин стал моим заместителем и курировал учреждения УНЦ РАН, занимающиеся гуманитарными и социальными науками.
На моей первой встрече с научной общественностью в мае 1993 г. член-корреспондент АН РБ, профессор Башкирского государственного университета (БашГУ) Д.Ж. Валеев из зала задал мне вопрос:
- Роберт Искандерович, а как Вы мыслите деятельность Российской академии наук в суверенной Республике Башкортостан?
Вот таково было состояние некоторых умов в те годы.
Летом 1993 г. я со своей семьей отдыхал в санатории «Янгантау», где также со своей супругой Венерой-ханум - тезкой моей супруги -отдыхал Зиннур Газизович. Там и началось наше личное знакомство.
Позднее, в 1996 г., Академия наук РБ провела первую научно-практическую конференцию в Сибае* После конференции мы вместе с Зиннуром Газизовичем возвращались из Сибая на автомобиле, посетив археологический лагерь. Путешествие было долгим, и мы имели возможность поговорить о многом. Он рассказал о своей жизни - о том, как он дере-
* После 1996 г. такие региональные конференции АН РБ стала проводить каждые два года. Следующая была в с. Большеустьикинское и посвящена проблемам северо-восточных районов. Затем была в г. Октябрьский и была посвящена проблемам западных районов. И, наконец, конференция в Стерлитамаке, посвященная проблемам южных районов.
Эти конференции тщательно готовились. За год до конференции в регион начинали выезжать группы ученых, они изучали его социальные, экономические, медицинские, экологические проблемы. Администрация Президента РБ обязывала администрации районов оказывать всяческую поддержку ученым. На конференцию съезжались руководители районов, учителя, врачи и другие представители интеллигенции. Доклады делали не только научные работники, но руководители республиканских и районных служб, учителя, врачи, работавшие в этих районах. Я вел конференцию вместе с главой района, на территории которого проводилась конференция. Но после 2000 г. чиновничество постепенно перестало чувствовать зависимость от общественности, в т.ч. и научной, стало «самодостаточным». А без поддержки администрации проведение таких конференций стало практически невозможным.
венским парнем ходил в соседнюю деревенскую школу за несколько километров.
О башкирской и татарской орфографиях
Во время этой поездки он, в частности, говорил, что в диалекте его родной башкирской деревни на севере Оренбургской области множественное число существительных образовывалось, как и в татарском языке, с помощью окончания лар, а не тар, -дар, -?ар в зависимости от последней буквы корня, предшествующей окончанию, что в диалекте башкир северо-востока Башкортостана гораздо меньше отличий от татарского языка, чем в официальном башкирском языке. У меня сложилось убеждение, что разработчики официального башкирского языка выбрали диалект и грамматические конструкции, которые отдаляли башкирский язык от татарского. С одной стороны, это сохраняет наиболее полярные особенности татарско-башкирского языка («расширяет фронт»), но с другой - сокращает письменное взаимодействие. Даже количество букв в башкирском алфавите существенно больше, чем в татарском, а в татарском, - чем в русском, что создает трудности для машинного и компьютерного печатания текстов. Тексты, написанные на основе башкирской орфографии, трудно читать тем, кто привык к татарской. И, наоборот, тем, кто привык к башкирской орфографии, трудно читать татарскую орфографию. А это существенно сокращает число читателей литературных произведений, потому что татары читают только татарскую литературу, а башкиры - башкирскую. Хотя общность устной речи такова, что башкирский театр посещается и татарами, а татарский - и башкирами. И нет никакой необходимости переводить устную башкирскую речь на татарскую, а татарскую - на башкирскую. Татарский классик Габдулла Тукай и башкирский классик Мажит Гафури общались на одном языке и писали на одном шрифте.
Мне представляется, что к вопросу о сохранении особенностей и различий татарского и башкирского языков следует подходить не формально, а по существу. Нужно продуманно, постепенно сближать орфографию, а может, сделать одинаковыми алфавиты, чтобы пользоваться общим компьютерным шрифтом. Надо уйти от избыточно фонетической
орфографии, от букв с черточками и хвостиками, принятых в 1930-е годы. И это должно быть предметом совместной деятельности ученых Башкортостана и Татарстана, причем филологов не только башкирских и татарских, но и изучающих европейские языки, а также математиков и историков. Задача очень трудная, но ее надо решать. Наука должна не только «обслуживать народ», не плестись за ним, а давать ему правильные ориентиры.
Всякая письменность объединяет разные диалекты и разные фонетические варианты, поэтому в любом развитом языке пишут не обязательно точно так, как произносят. Большее количество звуков, чем букв, следует обеспечивать комбинациями букв. Наиболее ярко это используется в английской орфографии. Орфография должна объединять разные диалекты, а не разъединять. Пример -китайский язык - язык ^00 миллионов людей, причем устная речь в разных крупных провинциях настолько различается, что жители разных провинций (вокруг Шанхая, Пекина, на Тайване и др.) не понимают устную речь друг друга, хотя имеется официальный общий ханьский диалект. Только общая письменность, абсолютно не фонетическая, основанная на иероглифах, произносимых совершенно по-разному в разных провинциях, объединяет ^00 миллионов людей, называющих себя китайцами. А мы, татары и башкиры, составляем вместе всего около 7 -8 миллионов человек, разбросанных по всей России в окружении носителей ее главного языка, и сами основную свою деятельность осуществляем на этом главном - русском языке. В городах значительная часть татар и башкир вступили в брак с русскими или русскоязычными, значительная часть татар и башкир не говорят на своем языке. А наши несколько десятков башкирских и татарских «квазипатриотов», иногда имеющих даже профессорские звания, из-за агрессивного недомыслия разъединяют наш замечательный татарско-башкирский или башкирско-татарский язык и оставшуюся часть (2 - 3 миллиона) говорящих и читающих на нашем языке. Этих квазипатриотов никто не уважает, но их опасаются.
Как-то я пригласил для беседы одного из товарищей Зиннура Газизовича - профессора М.В. Зайнуллина, заведующего кафедрой башкирского языка БашГУ. Его башкирская речь,
произношение мне особенно нравились. Марат Валеевич мне показал автореферат своей докторской диссертации* на тему - «Категория модальности в башкирском языке», защищенной в Казани много лет назад. Я его тут же спросил: «Чем категория модальности в башкирском языке отличается от категории модальности в татарском языке?». Его ответ меня восхитил и подтвердил мои вышеприведенные соображения: «Роберт Искандерович, башкирский язык ничем не отличается от татарского!» Конечно, я понимал, что это высказывание следует понимать не буквально, а в достаточно широком смысле. Оно верное, если на языки смотреть с позиций не «своего района и деревни», а реального положения татар и башкир, понимания нынешней общности башкирско-татарского народа. Нужно нашим татарским и башкирским филологам и историкам осознать, что ежегодно в мире исчезают 10 языков, и 90% населения мира говорят всего на 2S языках. Русский язык в число этих 2S языков входит, а татарский и башкирский - нет.
Зиннуру Газизовичу был чужд показной и агрессивный квазипатриотизм. Он был творческой личностью, а не догматической. Наверное, этому способствовало его высшее образование: он окончил филологический факультет университета в отделении русского языка и стал специалистом своего родного башкирского языка на мощном фундаменте русского языка. Он владел, как специалист, татарским диалектом нашего татарско-башкирского языка. Он владел турецким - центральным языком тюркоязычного пространства.
Он готов был обсуждать любую идею, но это не значит, что его легко было уговорить соглашаться.
Сохранение ИИЯЛ в РАН
Когда я стал по совместительству и президентом АН РБ, некоторые «идеологи суверенитета» ставили вопрос о создании в системе Академии наук своих институтов гуманитарного, социального и аграрного направлений. В
частности, предлагали перевести Институт истории языка и литературы УНЦ РАН в систему АН РБ; разбить ИИЯЛ на два института: институт истории и институт башкирского языка. В Президиуме РАН эту идею были готовы поддержать. Я был против, потому что, во-первых, для этого, отказываясь от средств федерального бюджета, нужно было найти устойчивое и долговременное финансирование из республиканского бюджета. Во-вторых, и это главное - нельзя отрывать науку о башкирском языке и истории Башкортостана от общероссийской науки. Такой отрыв гуманитарных исследований от Отделения гуманитарных наук РАН, от внимания ведущих ученых России неизбежно привел бы к изоляции и снижению уровня исследований, к усилению влияния квазипатриотов и избыточной зависимости гуманитарной науки Башкортостана от республиканской администрации**. З.Г. Ураксин и коллектив института не хотели ухода из РАН, но квазипатриоты давили, особенно сильно - некоторые профессора Башкирского государственного университета и часть сотрудников администрации Президента РБ, далекие от академической науки и более зараженные вирусом квазипатриотизма. Причем против З.Г. Ураксина, который был по совместительству профессором БашГУ, использовали демагогию квазипатриотизма типа: какой же ты основатель и член Башкирской академии наук, если ты даже свой институт не переводишь в ее сиситему. Если не позиция З.Г. Ураксина и коллектива института, я, наверное, тогда не сумел бы устоять и согласился бы на перевод ИИЯЛ из УНЦ РАН в АН РБ, т.е. из одной подведомственной мне организации в другую подведомственную мне организацию. Но Президент РБ М.Г. Рахимов на меня не давил, мне доверял, и я не позволил сделать ошибочный шаг. И позиция З.Г. Ураксина была определяющей.
Позже, уже после избрания меня президентом АН РБ, квазипатриоты под флагом «выполнения указа Президента РБ» продолжали выдвигать свои требования об организации собственных институтов башкирского языка,
* Мы с З.Г. Ураксиным и М.А. Ильгамовым содействовали, чтобы М.В. Зайнуллина избрали членом-корреспондентом АН РБ. Позднее, в 2009 г., он был избран и академиком АН РБ.
** В Казани Институт языка и литературы имени Г. Ибрагимова перевели из Российской академии наук в Академию наук Республики Татарстан, и это является стратегической ошибкой. Беседы с некоторыми сотрудниками этого института укрепили меня в этом мнении.
башкирской истории и социальных исследований в «интересах суверенной Республики Башкортостан». В 1997 г. ко мне пришли З.Г. Ураксин и мой главный заместитель по УНЦ РАН и АН РБ М.А. Ильгамов, понуро и с печалью сказали, что ИИЯЛ придется переводить из УНЦ РАН в АН РБ. Что случилось, почему они не выдержали напора, кто на нах надавил, они мне так и не сказали. Но тут уже проявил волю я и сказал, чтобы они держались, не боялись квазипатриотов, что мы вместе выдержим их напор*.
Реорганизация АН РБ
Особенно активно действовали наши противники, когда я стал исполняющим обязанности президента АН РБ, причем не избранным Общим собранием АН РБ, а назначенным Указом Президента РБ М.Г. Рахимова с целью реорганизации АН РБ. Таким «и.о.» я был с января 199S по апрель 1996 года. Мои противники, около 10 - 12 человек из членов АН РБ и сотрудников УНЦ РАН, объединились вокруг созданного тогда по моей инициативе Государственного комитета по науке РБ, а точнее, вокруг его председателя Р. А. Якшибаева и стали требовать моего ухода с поста руководителя АН РБ. Наиболее активными среди них
были академики АН РБ Д.Л. Рахманкулов, Ф.С. Файзуллин и член-корреспондент РАН Х.Н. Гизатуллин. Еще до этих событий я освободил Д.Л. Рахманкулова от обязанностей и.о. академика-секретаря Отделения химии АН РБ за противодействие реализации программы реорганизации АН РБ, одобренной Общим собранием; также инициировал освобождение Х.Н. Гизатуллина от обязанностей директора Института экономики УНЦ РАН за очень слабую научную деятельность института**. Наши противники писали письма М.Г. Рахимову, опубликовали лживую статью в «Комсомольской правде», направленную против меня, моих коллег, в т.ч. и З.Г. Ураксина. Квазипатриоты поставили вопрос о состоянии АН РБ на заседании исполкома Всемирного курултая башкир - общественной организации, где председателем был член-корреспондент АН РБ, профессор истории, в 2006 - 2011 гг. вице-президент АН РБ - Н.А. Мажитов, а заместителем председателя - З.Г. Ураксин. Зиннур Газизо-вич выступил категорически против такого обсуждения проблем Академии наук РБ в общественной организации, где преобладают люди, далекие от науки. Но его не послушались. Доклад об АН РБ при моем отсутствии (меня даже не пригласили) сделал Д.Л. Рахманкулов, не несший никакой ответственности в АН РБ и
* Несколько членов АН РБ из Башкирского государственного университета требовали создать институт социальных исследований в «интересах суверенной Республики Башкортостан». Я предложил им написать программу таких исследований. Ничего путного они не предложили. Им нужен был «свой» институт. «Хорошо, -сказал я им, - давайте мы вас, профессоров БашГУ, зачислим на полставки в Институт социально-экономических исследований УНЦ РАН на должности заведующих лабораториями, в которые вы наберете молодых людей. Таким образом, мы создадим вам те условия, какие вы хотите. АН РБ будет финансировать ваши работы». Кончилось это тем, что радетели социальных, правовых и философских исследований «в интересах суверенной Республики Башкортостан» не ходили на работу, не смогли организовать лаборатории. Иногда жаловались, что им не платят зарплату, хотя она им перечислялась на депозит, потому что они не приходили в Институт хотя бы в один из трех дней выдачи зарплаты. Я не хочу сказать, что они были совсем не способными вести научную работу и писать статьи. Нет, они писали иногда и неплохие статьи. Но вести научно-исследовательскую работу в рамках академического института они были не способны. Но свою неспособность они объясняли тем, что АН РБ недостаточно их обеспечивает.
** Х.Н. Гизатуллин, чл.-корр. РАН, имел математическое образование, до работы в Уфе был хорошим специалистом по межотраслевому балансу экономических систем. Он занимался этим в Институте математики и механики УрО РАН в Екатеринбурге. Став директором Института экономики в Уфе, вместо подготовки специалистов по математической экономике и развития исследований по экономике региона, стал выступать в различных печатных органах с непродуманными и грубыми высказываниями, недостойными научного работника. В результате анализ деятельности института показал, что он сам и сотрудники института за 10 лет не опубликовали ни одной статьи в рецензируемых академических журналах. Вся продукция свелась к двум-трем местным ротапринтным изданиям. Приехав в Уфу, я пытался уговорить его отойти от низкопробной публицистики и сосредоточиться на науке. Но он не сумел справиться с этим. Пришлось заняться снятием его с должности директора.
Следующий директор доктор экономических наук Р.В. Фаттахов был рекомендован руководством Отделения экономики РАН. К сожалению, он оказался слабым директором, неспособным перестроить работу Института экономики, реорганизованного в Институт социально-экономических исследований УНЦ РАН. Нужны были серьезные усилия по реорганизации ИСЭИ.
не имеющий никакого отношения к Курултаю башкир. В результате было составлено обращение к М.Г. Рахимову с требованием снять меня с должности и.о. президента АН РБ. З.Г. Ураксин написал письменное заявление, что он в знак протеста выходит из исполкома Курултая. Это был мужественный шаг.
Интересно, что двумя годами позже я получил благодарность от того же исполкома Курултая башкир, подписанную тем же Н.А. Ма-житовым, за мои выступления по официальному статусу башкирского языка.
Надо знать то идеологическое и моральное влияние, которое порой имеют национальные сообщества среди татар и башкир, в которых наибольшую «политическую» активность проявляют квазипатриоты. Их крикливость многократно превышает их достижения и вклад в развитие своего народа, и они способны шумно представлять неугодного человека предателем своей нации. Нормальные люди не любят скандалов и побаиваются выступать против них. Я помню, как в 1995 г. ко мне пришел руководитель татарской общественной организации в Уфе К. Яушев и потребовал, чтобы я не снимал с должности упомянутого выше Х.Н. Гизатуллина (татарина) и пригрозил, что в противном случае татарская общественность добьется, чтобы меня выдворили из Башкортостана.
В 1999 г. во время моей избирательной кампании в Госдуму РФ группа из 3 - 5 татарских квазипатриотов (среди них бывал и Х.Н. Гиза-туллин*) приходила на мои встречи с избирателями и обвиняла меня, что я предал родной татарский язык. И все потому, что я активно выступил в Государственном Собрании РБ за признание башкирского языка вторым (вместе с русским языком) государственным языком Республики Башкортостан и не настоял, чтобы таковым был признан и татарский язык. На одной из таких встреч я предложил: давайте приведите вы своих детей, а я своих, и мы проверим, как владеют татарским языком мои и ваши дети. На это никто не откликнулся, потому что они не могут даже свих детей обучить родному языку. Квазипатриоты способны только обвинять.
После 1995 г. - года реорганизации АН РБ, я намеревался предложить М.Г. Рахимову и
Общему собранию кандидатуру нового президента АН РБ. Мне хотелось быть более свободным для научной деятельности. Первым, на ком я остановился, был З.Г. Ураксин. Я предложил его Президенту РБ М.Г. Рахимову. Муртаза Губайдуллович категорически не согласился. Затем я остановился на том, чтобы пригласить на эту должность М.А. Ильга-мова из Казани, крупного ученого, члена-корреспондента РАН, башкира, выходца из Аб-зелиловского района. Я с ним об этом договорился. Договорился и с М.Г. Рахимовым, чтоб он познакомился с М.А. Ильгамовым во время своего визита в Казань. Они познакомились, но одобрения М.Г. Рахимов не высказал. Он только высказал сомнения, хотя жесткого возражения не было. К концу 199S г. я понял, что должности председателя УНЦ РАН и президента АН РБ должен занимать один человек. На этом настаивали и некоторые мои коллеги, об этом договаривались при мне еще осенью 1993 г. М.Г. Рахимов и Ю.С. Осипов. На этой встрече М.Г. Рахимов сразу сказал: «Юрий Сергеевич, возьмите нашу академию к себе!»
Ю.С. Осипов ответил, что это невозможно. После этого и договорились о едином руководителе УНЦ РАН и АН РБ. Я осознал, что если должность президента АН РБ займет даже мой родной брат, то через некоторое время у нас возникнут конфликты. Нельзя, чтобы одним рулем «рулили» два человека. Все дальнейшие события показали, что я был абсолютно прав.
После этого мне пришлось уговорить М.А. Ильгамова переехать в Уфу и согласиться на должность первого заместителя председателя УНЦ РАН и первого вице-президента АН РБ.
На Общем собрании в апреле 1996 г., несмотря на резко отрицательное выступление против меня Д.Л. Рахманкулова, тайным голосованием подавляющим большинством я был избран президентом АН РБ. Это собрание вел прилетевший из Москвы академик РФ. Гани-ев. Запомнилась его фраза во время его выступления в мою поддержку: «Первосортный» человек собирает вокруг себя «первосортных», а «второсортный» собирает «третьесортных».
* В 2002 г. после моего выступления на съезде татар Башкортостана ко мне подошел младший брат Х.Н. Гизатуллина и сказал: «Роберт Искандерович, держитесь, терпите и не сдавайтесь. Я осуждаю брата за его борьбу с Вами».
Среди выступивших в мою поддержку был выдающийся академик А.Л. Яншин, специально для этого приехавший из Новосибирска.
Надежность
Зиннур Газизович был благородной личностью. Часто благородство связывается с «благородной» внешностью и «благородными» манерами. Он обладал не этими внешними атрибутами, а благородством поведения и мыслей, благородством надежности. Иногда совершенно беззлобно один из моих коллег называл его: «крестьянский сын». Хотя я имею дворянские корни: один дед был известным учителем, отец - профессором, являюсь и крестьянским внуком. Думая о таких людях, как Зиннур Газизович, я горжусь общим с ним крестьянским происхождением и могу, как тургеневский Базаров, сказать, что «мой дед землю пахал».
З.Г. Ураксин никогда не подхалимничал и мог жестко высказаться против предложения руководителя. Он был надежным. Афоризм «Умных много, надежных мало», несмотря на то, что умных тоже не много, очень актуален. Мне, выходцу с мехмата МГУ, казалось, что самыми надежными являются математики. Поэтому, когда я стал председателем УНЦ РАН, сразу пригласил к себе заместителем директора Института математики УНЦ РАН члена корреспондента РАН, академика АН РБ В.В. Напалкова. Через год я вынужден был освободить его от обязанностей моего заместителя из-за ненадежности. Согласившись со мной, он «бежал» к моим противникам (а это 10 - 12 членов объединенного Общего собрания АН РБ и УНЦ РАН) и соглашался с ними, оправдываясь тем, что один неверный шаг -и Институт математики УНЦ РАН будет в опасности*.
Не таков был Зиннур Газизович. Он никогда не «бегал» и не суетился.
Однажды З.Г. Ураксин мне жестко высказал свое возмущение тем, что завершающую фазу выделения Отдела народов Урала УНЦ РАН, руководимого членом-корреспондентом
РАН Р.Г. Кузеевым, из структуры ИИЯЛ я провел без согласования с ним. Это решалось в Москве в Отделении истории, руководимом академиком А.А. Фурсенко, и в Президиуме РАН. Времени было в обрез, и я все провел без последних согласований с З.Г. Ураксиным. Я очень сожалел, что так произошло. Это была единственная размолвка между нами. Здесь же замечу, что отношения между двумя выдающимися людьми З.Г. Ураксиным и Р.Г. Кузеевым были очень натянутыми, хотя это никогда не выплескивалось наружу.
Зиннур Газизович был спокойным, немногословным человеком. Я часто с интересом наблюдал, как этот коренастый, невысокого роста скромный мужчина преображался, когда на праздничных вечерах начинали звучать башкирские мелодии - он самозабвенно и задорно, с чувством ритма танцевал башкирские народные танцы. Я помню, что как-то в одном из первых вечеров, когда мы в Президиуме на К. Маркса 6 отмечали какой-то праздник, заиграла башкирская мелодия, и Р.Г. Ку-зеев мне шепнул не без ехидства, что сейчас пойдет в пляс Зиннур Газизович. И действительно, Зиннур Газизович начал свой танец. И я сразу заметил, что он не только выполнял танцевальные движения. Он жил в своем танце, в душе возвращаясь в свои детские годы. Узнав, что моя дочь Карима осваивает башкирский язык, он подарил ей несколько небольших детских книжек, написанных им на башкирском языке, т.е. он занимался и писательством.
За время нашей совместной работы он давал характеристики на коллег, выдвигаемых мною на повышение, и некоторые из них тогда мне казались неточными. Дальнейшие события показали, что он всегда оказывался прав.
Расскажу историю с обсуждением работы члена-корреспондента АН Рб Г. Г. Саитбатта-лова по грамматике башкирского языка. Она была представлена на Государственную премию РБ по науке. (Я был председателем Комиссии по таким премиям, а З.Г. Ураксин - ее членом, ответственным за работы гуманитар-
* Это абсолютно не соответствовало действительности, потому что труды этого института ни в Башкортостане, ни в одном академическом институте никого не интересуют. Его сотрудники перестали думать о том, где их теоремы могли бы быть использованы, хотя бы в теоретических науках. Об этой «болезни» среди математиков писал академик С.П. Новиков. Только сам В.В. Напалков мог достаточно определенно и интересно (по крайней мере, для меня) рассказать о своих результатах.
ного цикла). Еще перед обсуждением на Комиссии он мне дал свою среднюю оценку этой работе, сказав, что работа правильная, но в ней нет находок, оригинальных взглядов, чтобы соответствовать Государственной премии РБ. Кстати, Зиннур Газизович никогда не давал резко отрицательных оценок. При обсуждении на заседании Комиссии он подытожил не восторженные, но и не отрицательные отзывы рецензентов, сказал несколько положительных слов и не сделал сильной рекомендации, чтобы члены Комиссии проголосовали за эту работу. При тайном голосовании работа не получила даже половины голосов. Видимо, сказалась и репутация Г. Г. Саитбатта-лова. Но в тот год Президент РБ добавил одну премию, и можно было присудить ее еще одной работе из не набравших достаточное число голосов. Но для этого надо было провести дополнительное голосование. Поскольку гуманитарии не получили премии, я решил проявить «либерализм» по отношению к гуманитариям и предложил вернуться к работе Г. Г. Саитбатталова* и проголосовать еще раз. Почти все члены Комиссии возразили: раз работа не получила даже половины голосов, то ее нельзя дальше рассматривать. На следующий день я зашел к секретарю Комиссии Г.Б. Фаизову, очень уравновешенному и доброжелательному сотруднику Администрации Президента РБ, чтобы подписать все протоколы. Он мне рассказал, что приходил Г. Г. Са-итбатталов, возмущался тем, что два татарина - Нигматулин и Ильгамов - не дали ему премию. Г.Б. Фаизов сам был свидетелем, как все происходило, поэтому «оправданий» не требовалось. Я ему только добавил, что я действительно татарин, и этот «недостаток» не исправишь. Но М.А. Ильгамов этим «недостат-
ком» не обладает: он «чистый башкир» из Аб-зелиловского района. Гали Биктимирович этому удивился, он считал М.А. Ильгамова татарином. Кстати, тут же выяснилось, что я тоже «ошибался», считая Г.Б. Фаизова башкиром, а он оказался татарином. Вот так мы, башкиры и татары, и живем**. О времена, о нравы! -сказал бы классик.
Новое руководство ИИЯЛ
В 2001 г. З.Г. Ураксин пришел ко мне и заявил, что по состоянию здоровья не будет баллотироваться на следующий срок на пост директора Института. «Институту нужна свежая кровь», - сказал он. Я попытался в мягкой форме уговорить его остаться, но он очень определенно сказал, что принял окончательное решение.
Мы с М.А. Ильгамовым стали искать кандидата на пост директора ИИЯЛ и после согласования с З.Г. Ураксиным остановили свой выбор на докторе политических наук И.Г. Или-шеве. Он вырос в городе, знал башкирский язык, работал в БашГУ, в Администрации Президента РБ, стажировался в США, владел английским, немецким языками. Решением Президиума УНЦ РАН, согласованным с Отделением гуманитарных наук РАН, он был назначен исполняющим обязанности директора с последующим избранием по конкурсу.
И.Г. Илишев активно работал, мы с М.А. Ильгамовым были им довольны. Я как-то поинтересовался у З.Г. Ураксина его мнением о работе нового директора. Зиннур Газизович одобрил, но, улыбнувшись, заметил, что молодой директор слишком часто ссылается на свою стажировку в США. Но вскоре И.Г. Или-шева забрали сначала директором Юридичес-
* Г.Г. Саитбатталов опубликовал несколько статей в газетах, направленных против меня. Неоднократно выступал против М.В. Зайнуллина. Он приходил ко мне, рассказывал, что пишет многотомную грамматику башкирского языка, говорил, что М.Г. Рахимов поддерживает его работу, но я знаю, что Муртаза Губайдуллович не переоценивал его. Из его высказываний следовало, что единственным ученым в РБ является он сам. Ни про кого он положительно не высказывался, всех характеризовал отрицательно, в т.ч. и З.Г. Ураксина. Порой его было жалко, потому что он жил в иллюзиях своего величия. Я подметил одну характерную черту у людей, постоянно выражающих недовольство тем, что его этнос обижают, не выдвигают. При беседах один на один они хвалят только себя и ругают всех своих коллег, в т.ч. и всех своих «соплеменников».
** Уже после написания настоящей статьи я узнал, что скончался Г.Г. Саитбатталов. Прочитал его биографию. Он с отличием окончил Башкирский педагогический институт (ныне БашГУ), в 1969 г. в возрасте сорока лет защитил докторскую диссертацию (что по тем временам было достаточно редким в филологии), стал заведующим кафедрой, но в возрасте 49 лет перестал им быть. Может, такое «понижение» сделало Галея Галеевича «сердитым» на всех? Нельзя концентрироваться на мысли, что тебя недооценивают. Это портит характер.
Мир праху его!
кого института БашГУ, а через несколько месяцев назначили вице-премьер-министром в Правительстве РБ*.
Пришлось снова решать, кого назначить директором. Мы остановили свой выбор на профессоре Ф.Г. Хисамитдиновой, вопреки косым взглядам на нее со стороны Администрации Президента РБ. Сейчас она успешно и твердо руководит Институтом.
Примерно в это время Зиннур Газизович тяжело заболел. После длительного лечения он восстановил речь, и я успел с ним поговорить по телефону, и это был наш последний разговор.
Административное давление
Весь 2003 год по каналам федерального телевидения показывали «компромат» на М.Г. Рахимова и его сына. У меня и многих моих коллег по Госдуме сложилось убеждение, что центр решил заставить его отказаться от баллотировки в третий раз на пост Президента РБ на предстоящих в декабре 2003 г. выборах**. Об этом стали уверенно говорить в Госдуме РФ. Об этом же мне сказал и один из руководителей Счетной палаты РФ, проводившей проверки в Башкортостане. Стали называть кандидатов от «олигархов». На встречах с избирателями мне стали задавать вопросы, как я отношусь к ограничению для Президента РБ занимать этот пост не более двух сроков и согласился бы я баллотироваться на этот пост. Я отвечал, что считаю ограничение двух сроков очень важным, особенно в России, где власть имеет богатый опыт, как заставить народ голосовать так, как нужно власти. А что касается моей баллотировки на пост Прези-
дента РБ, если какие-то общественные силы предложат мне выдвинуться, то я обдумаю и не исключаю, что соглашусь.
В сентябре 2003 г. меня принял М.Г. Рахимов. Он сразу сказал:
- О Вас много говорят в последнее время.
- Муртаза Губайдуллович, если Вы будете баллотироваться, то Вы победите, и я не могу быть конкурентом Вам, - ответил я, сразу поняв, что он имел в виду. - Но Вам могут не дать выйти на выборы, - продолжил я, имея в виду направленную против него кампанию по центральному телевидению. Такая кампания не могла быть без санкции Кремля. - А тогда могут победить представители олигархов, - заключил я.
- Ну, я с Путиным договорился.
- Но ведь могут обмануть.
- Да, у нас все могут, - был его ответ.
Далее я сказал о своем желании баллотироваться в Госдуму на следующий срок. На это М.Г. Рахимов ответил, что «администраторы не поддержат» и порекомендовал баллотироваться от КПРФ.
В октябре, за несколько дней до завершения приема заявлений, я подал заявление в избирательную комиссию о баллотировке в Президенты РБ на случай, если М.Г. Рахимов по настоянию Кремля «откажется» баллотироваться. Подал я заявление баллотироваться и в Госдуму как независимый кандидат. Через несколько дней по телевидению показали М.Г. Рахимова в составе российской делегации вместе с Президентом РФ В.В. Путиным. После этого стало ясно, что М.Г. Рахимову не будут препятствовать
* К сожалению, должен констатировать, что вице-премьер И.Г. Илишев, человек «современной закваски», по своим знаниям превосходивший работников Правительства РБ, оказался ненадежным. Он «боялся» даже поздороваться со мной. Ведя гражданскую панихиду на прощании с Р.Г. Кузеевым в 2004 г., он «не замечал» меня, не дал мне выступить, хотя я был председателем Уфимского научного центра РАН, где работал Р.Г. Кузеев. Видимо, он боялся, что его за это накажет М.Г. Рахимов.
Я не стал бы здесь вспоминать И.Г. Илишева, если бы не безобразный эпизод на встрече делегатов Всемирного курултая башкир в 2010 г., показанный по телевидению. Я был поражен, как он, выросший в городской среде, имеющий ученую степень доктора наук, мог сделать нелепый выпад против саратовской делегации за то, что они участвуют и на Всемирных форумах татар в Казани. «Определитесь», - потребовал он, добавив несколько непотребных слов. Выпад был безобразен как по содержанию, так и по форме. Видимо, присущий чиновничьей среде Башкортостана, да и всей России, страх потерять свою должность не только портит людей, но и сильно оглупляет.
** В Конституции РБ, принятой в 1993 г., избираться на пост Президента РБ третий раз было запрещено. Накануне 2003 г. при приведении Конституции РБ в соответствие с федеральным законодательством запрещение третьего срока было «незаметно» убрано из Конституции РБ без всякого обсуждения при приведении Конституции РБ в соответствие федеральному законодательству.
избираться Президентом РБ, и я отозвал свое заявление.
После этого и изменилось ко мне отношение президента РБ М.Г. Рахимова. Думаю, что это произошло также из-за рукописи статьи «Что надо делать в Башкортостане»* и моего выступления на заседании Правительства РБ, где я подверг сомнению данные официальной статистики о росте промышленности Башкортостана на фоне сокращения потребления электроэнергии и объема грузоперевозок. Мне не дали провести избирательную кампанию в Госдуму. Я испытал вопиющие нарушения духа и буквы избирательного закона. Увидел как трусость некоторых своих коллег, так и твердость других. В частности, в этот момент твердость в мою пользу проявил академик М.С. Юнусов, бывший среди моих противников в 1993 - 1996 гг.
Сразу после выборов в начале января 2004 г. мне позвонил мой заместитель М.А. Иль-гамов и рассказал, что его пригласил Президент РБ М.Г. Рахимов и сказал, что больше меня принимать не будет. АН РБ не могла не учитывать мнения Президента РБ, поэтому я сразу собрал Общее собрание АН РБ, проинформировал о разговоре М.Г. Рахимова с М.А. Ильга-мовым и сказал, что ухожу с поста президента АН РБ после девяти лет работы на этом посту. Я предложил избрать на этот пост моего заместителя М.А. Ильгамова, и он был избран президентом АН РБ. В заключение я сказал, что не прощаюсь, т.к. остаюсь на посту председателя УНЦ РАН.
После этого начались непрерывные проверки разными комиссиями, чтобы уличить меня в финансовых «грехах». Проверялись как УНЦ РАН, так и АН РБ. Их в течение полутора лет было шесть из разных ведомств. Никаких существенных нарушений не нашли, хотя некоторые комиссии очень хотели найти. Одна из комиссий от управления Министерства финансов РФ по РБ была особенно низкого уровня. Все надбавки к тогдашним ничтожным окладам научных сотрудников эта комиссия представила нецелевым использованием средств. И мне было приписано административное правонарушение. Руко-
водитель этой комиссии, видимо, понимал, что это глупость, и, доложив, что он задание начальства выполнил, стал недоступен. Но после официальных разъяснений, данных финансово-экономическим управлением РАН, это обвинение было снято судом. Одна комиссия по проверке АН РБ была из Счетной палаты РБ. Председатель комиссии, один из руководителей Счетной палаты, оставшись со мной наедине, сказал: «Роберт Исканде-рович, мы понимаем, кто Вы и что Вы значите для республики, что именно Вас приглашают лучшие университеты мира. Не переживайте».
Я продолжал быть председателем УНЦ РАН, вести объединенные заседания Президиумов УНЦ РАН и АН РБ. По просьбе Э.В. Куль-мухаметова, тогда являвшегося главным федеральным инспектором по РБ, осенью 2004 г. я провел такое объединенное заседание, посвященное обсуждению программы удвоения ВВП Башкортостана. Основной доклад сделал заместитель Полномочного представителя Президента РФ в Приволжском федеральном округе С.А. Обозов. Я сделал содоклад, основанный на вышеупомянутой статье «Что надо делать в Башкор-то-стане».
Про мое выступление «донес» Президенту РБ (уверен, что в искаженном виде) один из участников заседания. Это вызвало острую реакцию. Вызвали М.А. Ильгамова, и как он рассказал, раздались угрозы закрытия АН РБ. М.А. Ильгамов собрал академиков АН РБ. Большинство академиков выступили с сожалением о создавшемся положении, но без «нападок» на меня. Академики АН РБ А.В. Бакиев, Р.Н. Гимаев, У.Б. Имашев, М.Н. Исянбаев, Р.Ш. Магазов, Ф.С. Файзул-лин «осудили» меня или мое выступление. Академик АН РБ Д.Л. Рахманкулов сказал, что «Нигматулин полностью дискредитировал себя в глазах научной общественности тем, что занимался интриганством и политиканством», что в институтах УНЦ ведется слабая работа, «если Вам не нравится Башкирия, то Вас никто не держит, Вы потеряли лицо, и Вам не место в Республике». Д.Л. Рахманкулов был хотя бы последова-
* Эту статью до ее публикации я раздал некоторым своим коллегам. После выборов она была опубликована в Федеральном Вестнике (2004) и в моей книге «Как обустроить экономику и власть в России (М.: Экономика, 2007).
тельным*. А академик АН РБ В.В. Напалков сказал, что его Институт математики «готов выйти из УНЦ, чтобы не быть заложником ситуации**». После этого пришлось нашим заседаниям Президиумов разделиться.
В 2005 г. глава Администрации Президента РБ Р.Ф. Хабиров, не уведомив меня, пригласил к себе директоров Институтов УНЦ РАН. Среди приглашенных был и член-корреспондент РАН Х.Н. Гизатуллин. В этот же день мои коллеги рассказали о ходе этой встречи. Открывая ее, Р.Ф. Хабиров сказал, что Президент РБ принял решение о том, что Нигмату-лин должен уйти с поста председателя УНЦ РАН, а в этом Доме решения своего руководителя не обсуждают, а выполняют. Поэтому он предлагает, чтобы присутствующие подписали письмо на имя президента РАН Ю.С. Оси-пова о том, чтобы Нигматулина сняли с должности председателя УНЦ РАН. Тут же выступил Х.Н. Гизатуллин и сказал, что Нигматулин все развалил. О.А. Кайбышев сказал, что Нигматулин никакой не ученый, надо убрать. На это Р.Ф. Хабиров заметил, что они не ставят вопрос о том, что Нигматулин плохой ученый, в Администрации Президента РБ осознают научные заслуги Нигматулина***. Все осталь-
ные мои коллеги достойно выдержали «давление» и сказали, что они предлагаемое письмо подписывать не будут. Член-корреспондент РАН В.Н. Пучков сказал, что он уже 15 лет работает в Уфе, занимаясь полезными ископаемыми Урала, и его первый раз приглашают в Администрацию Президента РБ, и приглашают, чтобы обсудить не полезные ископаемые, а подписать недостойное письмо.
Думаю, что 20 лет тому назад все бы подчинились давлению руководства республики (тогда оно называлось обкомом). Так что прогресс в нашей среде есть. Нет прогресса в среде чиновничества.
В сентябре 2005 г. вице-президент РАН Г.А. Месяц мне сказал, что звонил М.Г. Рахимов и просил снять меня с должности председателя Президиума УНЦ РАН, ссылаясь на то, что я занялся политикой. Странная логика: ученые не должны заниматься политикой; получается, что политику нужно полностью отдать чиновникам. Г.А. Месяц ответил М.Г. Рахимову, что в Российской академии наук действует Устав, и в соответствии с Уставом у Президиума нет оснований снимать Р.И. Нигматулина с должности.
В октябре 2005 г. я пришел к президенту РАН Ю.С. Осипову и сказал, что хочу вернуться
* Я привел по протоколу собрания эти выражения, чтобы показать уровень аргументации Д.Л. Рахманкулова. Никто из присутствующих его не пристыдил.
Я неоднократно пытался привлечь Д.Л. Рахманкулова к какой-нибудь конкретной работе в Президиуме АН РБ. Несмотря на систематические его выступления против меня, письма в разные адреса, в т.ч. и в прокуратуру, я в 2001 г. предложил и настоятельно просил Общее собрание АН РБ избрать его членом Президиума. Д.Л. Рахманкулов не пользовался никаким научным авторитетом, никогда не делал научных докладов, у него не было значимых публикаций. Это как раз тот случай, когда человек сильно преувеличивает свою научную значимость, а значит, не знает своего места. Но у меня была «воспитательная» идея, чтобы он понял нашу деятельность, чтобы он нес ответственность за какое-нибудь дело в АН РБ. Хотелось его активность использовать во благо, тем более, что меня просил об этом мой заместитель академик АН РБ А.Г. Гумеров и очень уважаемый мной профессор З.И. Сюняев. Говорили, что Д.Л. Рахманкулов был успешным бизнесменом. Он происходил из Оренбургских краев, из тех же мест, что и мой дед по матери. Но привлечь его к созидательной академической работе не удалось.
Д.Л. Рахманкулов скончался в 2009 г. И мне его очень жаль.
** Такое поведение математиков УНЦ РАН очень для них характерно: пусть все пропадет, лишь бы их не трогали. Приведу только один пример. До 1990 г. Институт математики и Отдел физики УНЦ РАН занимали одно здание. Это здание руководство республики отдало мусульманскому управлению, а взамен ученым дали здание райкома партии. Математики въехали, а физиков не пустили. Физики проявили слабость и остались на улице, а точнее, в сарае с земляным полом. Именно в таком состоянии я застал Отдел физики УНЦ РАН, когда я стал председателем Президиума УНЦ РАН, и размещение физиков стало для меня и руководителя Отдела, выдающегося ученого В.И. Хвостенко, серьезной проблемой. Только к 2003 г. физики получили нормальные условия. А математики 30% своих площадей сдают банку в аренду. Остальные площади тоже фактически пустуют, потому что математики редко ходят на работу. Но математики должны помнить, что в 2000 г. М.Г. Рахимов решил вернуть для городской администрации здание райкома, где располагался Институт математики. И мне удалось уговорить Президента РБ здание у них не отбирать. Иначе математикам пришлось бы переехать в подвал.
*** Позднее РФ Хабиров высказывал двум моим коллегам сожаление, что ему пришлось выполнять недостойное поручение. Я также знаю, что он пытался оградить профессора К.Б. Сабитова, известного математика, от преследования со стороны ректора Стерлитамакской педагогической академии. Этого ректора с помощью чиновничьих приемов «навязала» Администрация Президента РБ. А еще позднее Р.Ф Хабирову самому пришлось испытать административные удары чиновничьих «прислужников».
в Москву и назвал два академических института, где мог бы работать руководителем. Я просил Юрия Сергеевича никому не говорить об этом. Но прежде чем покинуть пост председателя УНЦ РАН, я предложил провести отчетно-перевыборное собрание с моим отчетом в связи с окончанием пятилетнего срока моей работы на этой должности. Я был уверен в своем переизбрании. Тем самым мы бы провели «акт воспитания» руководства Башкортостана, показав, что Российская академия наук держит свой курс. Через месяца два после этого я хотел оставить свой пост, рекомендовав на него моего заместителя члена-корреспондента РАН У.М. Джемилева.
Но «получилось, как получилось», что «не принесло никому счастья». И в этом, «усыпив мою бдительность», сыграл «неположительную роль» ныне покойный вице-президент РАН Н.А. Платэ. По его настоянию и уговорам, вопреки моему мнению, руководство РАН назначило новым председателем УНЦ РАН академика М.С. Юнусова. К сожалению, эта должность оказалась не для него, о чем я предупреждал, а сейчас это поняли все.
После тринадцати башкирских лет
Итак, 31 марта 2006 г. завершились мои тринадцать башкирских лет, очень «бурных» и разнообразных лет моей жизни. Я ушел с поста председателя Президиума УНЦ РАН и с 1 апреля стал членом Президиума РАН. Перед отъездом попрощался с коллективом, вручил благодарственные грамоты своим ближайшим помощникам. По предложению директора Института биологии УНЦ РАН А.И. Ме-лентьева собрание единогласно выразило мне благодарность за эти тринадцать лет. Эта неформальная благодарность меня очень тронула.
Но еще весь 2006 год меня держали в напряжении ситуация в Институте проблем сверхпластичности металлов (ИПСМ) УНЦ РАН, дело О.А. Кайбышева и избрание нового директора профессора Р.Р. Мулюкова. Пришлось вмешиваться в дела ИПСМ и после моего ухода с поста председателя Президиума УНЦ РАН, когда я работал уже в Москве*. К сожалению, новый председатель Президиума УНЦ РАН академик М.С. Юнусов пошел на поводу у Администрации Президента РБ и пытался, вопреки мнению коллектива, провести на должность директора ИПСМ не подходящего для этого человека. И, наконец, самое непростительное: М.С. Юнусов поддался давлению Администрации Президента РБ и согласился с превращением здания Президиума УНЦ РАН в Музей археологии. А ведь это красивое здание в центре Уфы было штабом Российской академии наук в Уфе с 19S1 г.** Но эти события 2006 г. - темы для отдельных воспоминаний.
В конце 2006 г. я стал директором одного из самых больших институтов РАН - Института океанологии имени П.П. Ширшова, а еще позднее и заведующим своей «родной» кафедрой газовой и волновой динамики на механико-математическом факультете МГУ имени М.В. Ломоносова. Я окунулся в новую и очень интересную работу и думаю: как хорошо, что без опоздания для новой деятельности завершил свою работу в Уфе. Но через каждые один-два месяца я приезжаю в Уфу, т.к. в Институте механики работает моя группа многофазных систем.
В один из приездов в марте 2007 г. поздно ночью в аэропорту встречающий меня водитель сообщил, что скончался З.Г. Ураксин и что утром будет прощальная панихида. Когда я утром вошел в новый корпус УНЦ, то увидел, что собралось много народа. Вел печальное собрание вице-премьер Правительства РБ И.Г. Или-шев. Панихида была очень короткой***. После
* Большая заслуга в правильном решении вопроса о новом директоре ИПСМ принадлежит академику-секретарю ОЭММПУ В.Е. Фортову. Очень убедительно выступили академик Г.Г. Черный и ряд других академиков. Отделение сделало правильный выбор, несмотря на выступление присланного вице-премьера РБ.
** В 1992 г. уже была попытка отобрать это здание. Но в начале 1993 г., когда меня назначили председателем УНЦ РАН, вице-президент РАН Н.П. Лаверов, приехавший в Уфу, чтобы меня представить руководству РБ и коллективу УНЦ РАН, убедил М.Г. Рахимова это здание оставить штабом академической науки.
*** Мне потом сказали, что ведущий панихиду И.Г. Илишев увидел, что пришел я. Не спросив у собравшихся, не желает ли еще кто-то выступить, как это обычно делается в таких случаях, он быстро прекратил выступления. По мнению моих коллег, И.Г. Илишев опасался, что я попрошу слово для выступления. Может, это и не так. Во всяком случае, он не подошел и не поздоровался со мной, бывшим его руководителем, старшим по возрасту и научному званию, как это положено для культурных людей. Подтвердился отрицательный прогноз Государственного секретаря РБ М.А. Аюпова по поводу И.Г. Илишева, высказанный мне и М.А. Ильгамову после назначения И.Г. Илишева директором ИИЯЛ по моей инициативе.
завершения панихиды образовалась очередь тех, кто подходил к гробу и к сидевшей рядом вдове - Венере-ханум и тихо выражал ей свои соболезнования. Она сидя безутешно слушала. Настала моя очередь, я положил цветы и подошел к ней. Венера-ханум, увидев меня, неожиданно сразу ВСТАЛА. Я обнял ее и сказал несколько слов о том, что я очень уважал Зиннура Газизовича, что я ей сочувствую.
То, что ОНА ВСТАЛА, подчеркиваю - неожиданно для меня, в такой скорбный момент, стало для меня самой чувствительной, а в этот печальный момент и пронзительной наградой за мои ТРИНАДЦАТЬ БАШКИРСКИХ ЛЕТ.
Я почувствовал, что З.Г. Ураксин относился ко мне с особым уважением, о чем он, будучи очень сдержанным человеком, никогда мне не говорил. Не говорил ему о своем особом к нему уважении и я.
Послесловие
Прошло четыре года после моих 13 башкирских лет.
В 2010 г. - Президент РБ М.Г. Рахимов прислал мне правительственную телеграмму с поздравлением по случаю моего семидесятилетия. Это одна из официальных наград за мои 13 башкирских лет.
Еще одну награду за эти 13 лет я получил от уфимской общественности, которая запол-
нила большой зал Конгресс-холла на торжественном собрании, посвященном моему юбилею, и выслушала мой доклад.
Огорчения стираются из памяти. Осталась время от времени охватывающая меня неутихающая печаль по ушедшим из жизни за эти годы, кто был со мной, всегда поддерживал меня в эти мои 13 башкирских лет. Среди них: член-корр. РАН Р. Р. Мавлютов, член-корр. АН РБ Ф.Л. Саяхов, поч. акад. АН РБ Н.В. Старова, член-корр. РАН, акад. АН РБ Р.Г. Кузеев, академик АН РБ К.С. Минскер, поч. акад. АН РБ З.И. Сюняев, поч. акад. АН РБ А.И. Спивак, академик АН РБ З.Г. Ураксин, профессор В.И. Хвостенко, член-корр. АН РБ В.А. Мазунов. А еще ушли мои ученики Наиль Ахмадеев и Анвар Кутушев, мой друг профессор Апуш Са-гидуллин и мой любимый дядя Рал абый Те-регулов. Ушла незабвенная Айсылу Ильгамо-ва, супруга Марата Аксановича Ильгамова. Ушел выдающийся профессор Азат Халилович Мирзаджанзаде.
Часто стали вспоминаться строчки Давида Самойлова:
Скрепляют болезни и смерти Отчетливость памятных лет.
Лишь память, лишь память дана нам, Чтоб ею навеки болеть.
Р.И. НИГМАТУЛИН,
академик РАН, АН РБ и АН РТ, г. Москва
