CC BY
72
УДК 931-939 (Т2-547)
П. В. Мандрыка
ФГОУ ВПО «Сибирский федеральный университет» пр. Свободный, 79, Красноярск, 660041, Россия E-mail: pmandryka@yandex.ru
МОГИЛЬНИК УСТЬ-ШИЛКА II КАК ИНДИКАТОР КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ РАННЕГО ЖЕЛЕЗНОГО ВЕКА
ЕНИСЕЙСКОГО ПРИАНГАРЬЯ
Археологическое наследие раннего железного века Средней Сибири изучено неравномерно, поэтому материалы полностью исследованных памятников c южной периферии таежного мира приобретают важное значение. Исследование могильника раннескифского времени в устье р. Шилка в Енисейском Приангарье позволило выделить несколько видов погребального обряда, существовавших относительно одновременно: трупоположения без обож-жения, трупоположения с обожжением в могиле, трупорасчленения или вторичные захоронения. Каждая выделенная группа сопровождается своим набором погребального инвентаря и иногда керамики, что позволило отнести их к разным культурно-историческим комплексам, существовавшим параллельно: нижнепорожинскому, шилкинско-му и каменско-маковскому. Обозначенные культурные комплексы имели свои истоки происхождения и свой круг внешнего воздействия. Имеющиеся данные по составу местных бронз, следы бронзолитейного производства, наличие месторождений меди и олова на Енисейском кряже позволили предположить, что одной из причин миграции кочевников степных районов Саяно-Алтая в зону южной тайги Средней Сибири и их культурного влияния на таежное население выступала рудоносность района.
Ключевые слова: Средняя Сибирь, южная тайга, могильник, погребальный обряд, инвентарь, раннескифское время, культурная принадлежность, контакты.
Эпоха раннего железа знаменуется появлением в Средней Сибири многих форм предметов, распространенных как в среде южных степных и лесостепных народов того времени, так и северных таежных племен. В это время отмечаются широкие межплеменные связи и значительные перемещения населения на обширной территории не только Сибири, но и Евразии в целом. Народы южнотаежных районов, занимавшие территорию пограничья между лесной и лесостепной зоной, также были вовлечены в эти процессы, приведшие к формированию ряда самобытных культур. Енисейское Приангарье не было исключением. Сочетание лесных массивов с открытыми участками и лугами в поймах рек, присутствие источников металлургического сырья в предгорьях Енисейского кряжа облегчало адаптацию населения, принадлежавшего к различным культурно-хозяйственным укладам, а разветвленная речная система способствовала их контактам с сопредельными и далеко отстоящими территориями. Имеющиеся в нашем распоряжении материалы позволя-
ют выявить ряд археологических комплексов, которые на территории Енисейского Приан-гарья сосуществовали параллельно. Примечательно, что такое культурное разнообразие прослеживается на материалах одного могильника, расположенного в устье р. Шилка в 200 км севернее г. Красноярск.
Грунтовый могильник вскрыт нами полностью. Он устроен на приустьевой возвышенной гриве, которая была неоднократным местом погребения в разные периоды древней истории. Открыто семь погребений раннего железного века и четыре погребения раннего и развитого средневековья. Здесь же размещались многослойная мезолитическая стоянка, поселение раннего бронзового века, городище шил-кинской культуры и культурный слой железоплавильной площадки позднего средневековья. В данной статье приводятся материалы только могильника раннего железного века.
Могилы располагались одним рядом вдоль края енисейской террасы.
Могила № 2 (рис. 1). Овальная яма 160 х х 40-60 см глубиной 20 см. В ней расчищен
ISSN 1818-7919
Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2008. Том 7, выпуск 3: Археология и этнография © П. В. Мандрыка, 2008
Рис. 1. План и инвентарь погребения № 2 могильника Усть-Шилка II 1, 2 - ножи; 3 - шило; 4 - фрагмент рукоятки шила; 5 - игла;
6, 7, 8 - подвески; 9, 10 - пронизки; 11 - бусина (1-3, 5-7 - бронза, 4, 11 - кость, 8 - зубы северного оленя)
скелет женщины 20-30 лет 1 в вытянутом положении на спине, головой на ЮЮЗ. Кости туловища (ребра и позвоночник) и правой локтевой отсутствуют. В кисти левой руки были зажаты бронзовые ажурная подвеска (рис. 1, 7), колоколовидная подвеска (рис. 1, 6) и три подвески из коренных зубов северного оленя, еще две лежали рядом (рис. 1, 8). Здесь же фиксируются следы сгнившей органики,
1 При описании костных останков использованы антропологические определения В. А. Дрёмова, А. Н. Ба-гашева и палеонтологические - Н. Д. Оводова.
возможно, остатки мешочка (?). С правой стороны от черепа над плечевой костью кучно лежали два бронзовых ножа (рис. 1, 1, 2), шило (рис. 1, 3) с остатками рукояти из трубчатой кости (рис.
1, 4) и игла (рис. 1, 5). В районе локтя правой руки найдены пять бусинок из кости (рис. 1, 11) и обломок кончика бронзового ножа. Между ног близ таза -две бронзовые пронизки (рис. 1, 9,10). У ступни правой ноги лежала округлая галька.
Могила № 3 (рис. 2). Овальная яма 153 х 43 см глубиной 24 см. Остатки скелета женщины 25 лет в вытянутом положении на спине, головой на ЮЮЗ. Сохранившиеся кости расположены в анатомическом порядке. Кости туловища (ребра и позвонки) присутствуют лишь в трех очень мелких фрагментах. Костей таза, кистей рук и стоп нет. В районе шеи скопление бусин-пронизок: 22 пастовых (рис. 2, 9-11), 2 костяных (рис. 2, 14,15), 2 агамольтолитовых, 1 серпен-тинитовая, 1 халцедоновая (рис.
2, 12). Здесь же - две бронзовые пронизки (рис. 2, 7). Возле скулы с левой стороны пронизка из стекла бирюзового цвета (рис. 2, 8). Под нижней челюстью бусины располагались тремя горизонтальными рядами. Возле левого виска обломок железного височного(?) кольца (рис. 2, 6)
и две гальки. В районе пояса с левой стороны - бронзовый кельт (рис. 2, 1), по центру -бронзовая лепестковая бляшка (рис. 2, 5) и с правой стороны - бронзовое шило (рис. 2, 2). В районе груди - бронзовый нож (рис. 2, 3). Возле могилы с юго-западной стороны скопление черепков одного сосуда (рис. 2, 4).
Могилы № 4 и № 5 составляют один комплекс. Они размещались параллельно друг другу на расстоянии 80 см. Могила № 4 частично разрушена рвом-траншеей (рис. 3, 1, 2) под оборонительную стену городища шилкинской культуры, возникшего позднее. Сохранивша-
Рис. 2. План и инвентарь погребения № 3 могильника Усть-Шилка II: 1 - кельт; 2 - шило; 3 - нож; 4 - сосуд; 5 - бляшка; 6 - обломок кольца; 7, 8 - пронизки; 9—15 - бусины (1-3, 5, 7 - бронза, 4 - керамика, 6 - железо, 8 - стекло, 9-11,13 - паста, 12 - халцедон, 14,15 - кость)
Рис. 3. План взаиморасположения (I), разрез (II), планы могил (III, IV), дна могилы (V) погребений № 4
и № 5 могильника Усть-Шилка II На разрезе: 1 - дерн; 2 - супесь; 3 - мешаная почва; 4 - коричневый песок; 5 - желтый песок
яся северо-восточная часть могильной ямы (рис. 3, 3) имеет подпрямоугольную форму, ориентированную на СЗ - ЮВ. Ее предполагаемые размеры 60-65 х 230 см при глубине 15-20 см. В ненарушенной части могилы размещались в анатомическом порядке кости ног, фрагменты листов бересты с резаными краями, остатки деревянных плашек, а также железные остроконечник (?), ножи, бронзовые и железные пронизки, бронзовая обойма и каменный наконечник стрелы (рис. 4, 1-4, 13, 15-18,20-23). Все эти предметы обгоревшие. Возле западной стенки могилы одной кучкой лежали необожженные левая нижняя челюсть северного оленя, два зуба из нижней челюсти лося и коренной зуб верхней челюсти медведя. В разрушенном секторе могилы среди фрагментов костей человека отмечены три костяных (рис. 4, 6, 7), один бронзовый (рис. 4, 12)
и один каменный (рис. 4, 13) наконечники стрел, железные и бронзовые пронизки, стеклянная бусина (рис. 4, 16-18, 20-22), бронзовая обойма (рис. 4, 23), фрагменты железного пластинчатого ножа (рис. 4, 2), а также железный топор-тесло (рис. 4, 4). Отдельные кости скелета вместе с вещами были выброшены к северу от могилы, где возле фрагментов черепа лежали две бронзовые подвески (рис. 4, 8, 9) и золотая серьга (рис. 4, 19). Вне могилы также находились обломки еще одной подвески (рис. 4, 10), бронзовые бляшка для перекрестья ремней (рис. 4, 11), пронизь (рис. 4, 15), кельт (рис. 4, 5), фрагмент железной пластины плохой сохранности и две бронзовые обоймы (рис. 4, 25, 25). За пределами комплекса, 5 м юго-западнее, на уровне культурного слоя зафиксирована бронзовая пряжка (рис. 4, 14). Все человеческие кости побывали в огне, они
Рис. 4. Инвентарь погребения № 4 (все, кроме 14) и слоя (14) могильника Усть-Шилка II: 1, 2 - ножи; 3 - обломок остроконечника?; 4 - топор-тесло; 5 - кельт; 6, 7, 12, 13 - наконечники стрел; 8-10 - подвески; 11 - бляшка для перекрестья ремней; 14 - пряжка; 15—17, 20—22 - пронизки; 18 - бусина;
19 - серьга; 23-25 - обоймы
(1-4 - железо, 5, 8-12, 14-16, 23-25 - бронза, 6, 7 - кость, 13 - камень, 17 - железо и бронза, 18 - стекло,
19 - золото)
принадлежали женщине 20-25 лет (список № 214 КА ТГУ). Среди костей отмечались лоскуты резаной обожженной бересты от какого-то предмета.
Могила № 5 (рис. 4, 4, 5). Вытянутая овальная яма 77 х 290 см глубиной 15 см, ориентирована на СЗ - ЮВ. Заполнена красной прокаленной почвой без следов деревянного перекрытия. В центре могилы прослежена яма от столбика-кола диаметром 4 см, углуб-
ленная ниже дна на 24 см. В могиле обожженный скелет мужчины около 30 лет в анатомическом порядке (список № 213 КА ТГУ), на спине, в вытянутом положении, головой на СВ. С левой стороны костяка - фрагменты обгоревшей деревянной кибити лука, нижняя часть которого оканчивалась парой костяных концевых накладок (рис. 5, 33). Вдоль правой ноги - железный чекан со втоком (рис. 5, 1, 3). Между ногами в районе колен - две железные
Рис. 5. Инвентарь погребения № 5 могильника Усть-Шилка II: 1 - чекан; 2, 5 - пластины; 3 - вток; 4 - обломок ножа; 6 - подвеска; 7 - обломок пряжки (?); 8 - сосуд; 9-12,15 -бляшки; 13 - пронизка; 14 - пряжка; 16, 18 - привески; 17 - серьга; 19-21 - бусины; 22-24, 27 - обоймы; 25, 26, 28-32, 34-36 - наконечники стрел; 33 - концевая накладка кибити лука (1-7 - железо, 8-16 - бронза, 17-20 - золото, 21 - паста, 22-27, 29-33 - рог, 28, 34, 35 - камень)
пластины, возможно, поножные (?) (рис. 5, 2,
3). Выше колен - бронзовая бабочковидная бляшка (рис. 5, 12), три роговых обоймы для каменных наконечников стрел (рис. 5, 23, 24, 27), два каменных (рис. 5, 28, 36) и два костяных (рис. 5, 26, 32) наконечника стрел, бронзовая бусина (рис. 5, 13). На поясе с правой стороны - сломанный железный нож (рис. 5,
4). Возле кисти правой руки - две золотые бусины с зернью (рис. 5, 19, 20), возле левой руки - две золотые спиралевидные бусины-привески (рис. 5, 18) и бусина из пасты (рис. 5, 21). Выше правого бедра - остатки железной пряжки или колчанного крючка (рис. 5, 7). На левом плече - еще одна бронзовая бабочковидная бляшка (рис. 5, 11). Выше левого плеча - бронзовая привеска (рис. 5, 16) и еще одна роговая обойма (рис. 5, 22) для каменного наконечника стрелы (рис. 5, 35), который лежал под стенкой могилы выше черепа. Еще один каменный наконечник стрелы (рис. 5, 34) - под северной стенкой могильной ямы. Правая глазница черепа закрыта бронзовой бляшкой (рис. 5, 9). Вторая идентичная бляшка отмечена у левого плеча. На теменной части черепа - бронзовая бляшка из трех полусфер (рис. 5, 10). Возле правой височной кости и над черепом с левой стороны -остатки железных цепеобразных подвесок (рис. 5, 6). Над последней подвеской - бронзовая бляшка с изображением кабана (рис. 5, 15). Среди костей черепа - золотая височная серьга (рис. 5, 17). В западной стенке могильной ямы, в углублении - бронзовая пряжка (рис. 5, 14). Над черепом на дне могильной ямы расчищен обожженный фрагмент резного дерева. На нем фрагменты разломанных неопределимых трубчатых костей, полоски бересты, костяной наконечник стрелы (рис. 5, 25) и кусочек бронзового сосуда. Остальные обломки этого сосуда (рис. 5, 8) обнаружены вокруг черепа и на нем, в районе таза и возле колен. С правой стороны скелета, вдоль южной стенки могильной ямы сохранились жженые остатки какого-то деревянного предмета, концы которого утолщены. Под костями груди - остатки обгоревшего плоского деревянного предмета, возможно, фигуры «летящего» оленя, края которого несут следы резки и сопровождаются полосками бересты (рис. 3,
5). Под стопами ног - обгоревшее берестяное полотнище, возможно, от какого-то предмета
неясного назначения. В заполнении ямки от столбика-кола три сломанных костяных наконечника стрел (рис. 5, 29-31).
Могила № 6 (рис. 6). Овальная яма 70 х 90 см глубиной 12 см, слегка вытянута на СЮ. В заполнении ямы, в СВ секторе, мелкие обломки ребер, позвонков, костей предплечья и коронки зубов верхней челюсти женщины (?) 16-18 лет. Среди них отдельные древесные угли и две лопатки северного оленя. В могиле бронзовая игла (рис. 6, 3), 117 пастовых и 92 серпентинитовых бус-пронизок (рис. 6, 4-12) со следами крашения. Возле могилы с северной стороны еще 4 пастовых и 4 сер-пентинитовых бус-пронизок и бронзовая ба-бочковидная бляшка (рис. 6, 2). С южной стороны - целая керамическая чашка (рис. 6, 1). С западной стороны - четыре обломка расколотого огнем камня, которые собираются в один вместе с двумя обломками из заполнения могилы.
Могила № 8 (рис. 7). Прямоугольная яма 170 х 40 см глубиной 43 см с прямыми стенками, ориентирована на ССВ - ЮЮЗ. В заполнении - остатки беспорядочно разбросанных обгоревших палок толщиной 2-4 см, обрывки обгоревшей бересты и в 10-12 см выше дна линзы серого песка. Здесь же фрагменты керамики бобровского типа с оттисками зубчатой лопатки, каменные отщеп и призматическая пластинка раннего бронзового века. На 5 см выше дна - две половинки челюсти лисицы. Почва в заполнении не прокалена. Могила не ограблена. На дне - остатки скелета мужчины около 35 лет (череп возле южной стенки, нижняя челюсть, фрагменты большой и малой берцовой кости правой ноги - в центре, а три зуба - в северной части могилы). Из сопроводительного инвентаря отмечены бронзовый нож (рис. 7, 1), лежащий в центре поперек могилы, и 15 бусин-пронизок из пасты и серпентинита (рис. 7, 2-16), разбросанных по всей могиле.
Могила № 10 (рис. 8). Прямоугольная яма 210 х 60 см глубиной 60-93 см с понижающимся к югу неровным дном, но вертикальными стенками, ориентированными на ССВ - ЮЮЗ. В заполнении фрагменты жженого дерева, небольшие лоскутки бересты и прокаленная почва, которые, очевидно, связаны с обгоревшими корнями древнего выворота, яма от которого частично использовалась
Рис. 6. План (I), разрез (II) и инвентарь (III) погребения № 6 могильника Усть-Шилка II: 1 - чаша; 2 - бляшка; 3 - игла; 4-12 - бусы-пронизки (1 - керамика, 2, 3 - бронза, 4-8 - паста, 9-12 - серпентинит)
при устройстве могилы. Это затрудняло выявление деталей перекрытия, однако могила неграбленая. На дне раздавленный череп, возможно, мужчины зрелого возраста и фрагменты правой бедренной и лучевой кости. Из сопроводительного инвентаря отмечены бронзовые антропоморфное изображение (рис. 8, 1), наконечник стрелы (рис. 8, 2), лежащие рядом в северной части могилы, и 10 бусин-про-низок из пасты и серпентинита (рис. 8, 3-12), разбросанных по всей могиле. Бляшка лежала лицевой стороной вниз.
Относительная одновременность в датировке представленных погребений устанавливается стратиграфическими наблюдениями на могильнике. Все могилы здесь были впущены с одного уровня геологического профиля - с кровли коричневой супеси. Они размещались в одном ряду, на приблизительно равном расстоянии, не перекрывали друг друга - возможно, во время сооружения очередной могилы люди видели прежние. Могильные ямы прорезали слой поселения раннего бронзового века и перекрывались слоем городища шил-кинской культуры, т. е. могильник относится ко времени более позднему, чем комплекс раннего бронзового века с керамикой усть-шилкинского и бобровского типов, и пред-
шествует строительству городища шилкинс-кой культуры, датированного У-П вв. до н. э. [Мандрыка, 2008].
Сопоставление всех погребений по конструкции могильного сооружения, расположению погребенного и особенностям обряда позволяет отметить несколько групп погребальных комплексов. Интересно отметить, что они сопоставляются с половозрастным составом погребенных и их антропологической принадлежностью. Основным критерием определения культурной принадлежности выступала керамика, при этом учитывались и детали погребального обряда. Датировка погребальных комплексов и внутренняя хронология могильника установлена анализом инвентаря, который был рассмотрен по каждому погребению.
Первая группа погребальных комплексов представлена трупоположениями без обож-жения. Изучены по могилам № 2 и № 3. Погребения в овальных ямах средних размеров длиной 153-160 см (под рост человека) и глубиной 20-24 см. Погребенные положены на спину, с вытянутыми вдоль тела руками и ногами, головой на ЮЮЗ. Несмотря на то, что костяки лежат в анатомическом порядке, отсутствие костей туловища может указывать
Рис. 7. План заполнения (I), план дна (II), разрез (III) и инвентарь (IV) погребения № 8
могильника Усть-Шилка II: 1 - нож; 2-16 - бусины-пронизки (1 - бронза, 2-10 - паста, 11-16 - серпентинит)
либо на плохую их сохранность в песчаном грунте, либо на вторичное перезахоронение трупов. На могильнике эти могилы занимают северный участок. В них были похоронены взрослые женщины 20-30 лет. Для всех
костяков группы был определен монголоидный антропологический тип (КА ТГУ, список № 202).
Погребения датируются "УП-У! вв. до н. э. целой серией предметов: клиновидным кель-
Рис. 8. План (I), разрез (II) и инвентарь (III) погребения № 10 могильника Усть-Шилка II: 1 - личина; 2 - наконечник стрелы; 3-12 - бусины-пронизки (1, 2 - бронза, 3-7 - серпентинит, 8-12 - паста)
том с двумя ушками (рис. 2, 1); бронзовыми ножами с выделенной ручкой и спиралевидными линиями на рукояти (рис. 1, 1, 2); бронзовыми шильями с грибовидной шляпкой (рис. 1, 3; 2, 2); колоколовидной и ажурной подвесками (рис. 1, 6, 7); четырехлепестковой бляшкой из пяти полусфер (рис. 2, 5); бронзовыми пронизками (рис. 1, 9, 10; 2, 7) и бусами. Не противоречит предложенной дате и наличие железного височного (?) кольца (рис. 2, 6). Для определения культурной принадлежности этой группы погребений большое значение имеет наличие керамического сосуда, зафиксированного возле могилы № 3 со стороны головы погребенного. Сосуд баночной формы без орнамента с наклонной шейкой, каплевидным в сечении венчиком и заостренным обрезом. Поверхность покрыта «вафельными» оттисками от выколотки. По способу формовки, обработки поверхности и профилю венчика данный сосуд сопоставляется с керамикой нижнепорожинского типа, связанной с керамической традицией местного населения эпохи поздней бронзы.
На могильнике погребения этой группы располагались друг от друга на значительном расстоянии (10 м). В каждой могиле покоился один костяк взрослой женщины. Хоронили в верхней одежде и сопровождали повседневными предметами, которые размещали либо на поясе (погребение № 3), либо в «мешке» с правой стороны от головы (погребение № 2). В состав орудийного набора обязательно входили нож и шило, иногда игла и кельт. Одежда подпоясывалась тонким «раннескифским» поясом. В одном погребении (№ 3) в районе шеи отмечено ожерелье, состоящее из трех рядов каменных и пастовых бус. Здесь же зафиксирован обломок железного височного (?) кольца и стеклянная пронизь, возможно, украшавшая серьгу.
Представленный погребальный обряд в ближайшем к Енисейскому Приангарью окружении полных аналогов не находит. Истоки его не прослеживается и среди известных культур бронзового века таежной полосы. В целом, он близок к обрядности культур сакского круга юга Западной Сибири и Казахстана, где, возможно, лежат его истоки. Наиболее сопоставим он с погребальным обрядом, который в отдельных деталях проявляется в кежировской (шеломокской) [Плет-
нева, 1977. С. 90-91; 2001], новочекинской [Полосьмак, 1987. С. 104-108] и староалей-ской культурах, т. е. в могильниках, расположенных к западу от района нашего исследования, в южно-таежных районах Западной Сибири и прилежащих к ним лесостепных районах. Наибольшее сходство прослеживается с памятниками равнинного Алтая -в материалах староалейской культуры, выделенной в Барнаульско-Бийском Приобье [Ве-дянин, Кунгуров, 1996; Кирюшин, Кунгуров, 1996; Фролов, 1999]. На ранних могильниках староалейской культуры, также как и на усть-шилкинском могильнике, погребения грунтовые, преимущественно одиночные, размещались рядами, ориентированными по линии ЮЗ - СВ. В неглубоких могилах умерших укладывали вытянуто на спине головой на ЮЗ. Распространенной находкой здесь являлись бронзовые бляхи из полусфер, в том числе и «крестовидные», которые входили как в поясные наборы, так и носились на одежде отдельно. Важно отметить, что пояса носили женщины. Вместе с ними были распространены бронзовые колоколовидные подвески. Типичным украшением в женских могилах считаются ожерелья из пастовых и нефритовых бус. Тождественен со староалейским и набор ритуальных предметов, помещенных в руку одного усть-шилкинского костяка.
Вместе с алтайским влиянием материалы погребений этой группы позволяют отметить некоторые элементы, перенятые от кочевников скифского мира Саяно-Алтая. Орудийный комплекс находит определенную близость с инвентарем тагарских курганов. К ним относятся двуушковый кельт минусинского типа, петельчатый и однодырчатые ножи с резными спиральными линиями, шилья с грибовидной шляпкой и выделенной шейкой. Типично тагарским элементом можно считать и помещение ножа, шила и иглы возле головы погребенного в специальном мешке, как это отмечено в погребении № 2. Важно отметить, что в этом погребении тагарский элемент сочетается со староалейским.
По керамике выделенную группу погребений мы включаем в круг памятников нижне-порожинской культуры, в формировании которой, кроме автохтонного населения, приняли участие некоторые группы племен из Томского Приобья и Северного Приангарья. Это про-
слеживается по бронзовым бляшкам из Сте-пановского клада и ряду случайных находок из Томского Приобья, бронзовым украшениям цэпаньской культуры Северного Приангарья. Кроме этого, материалы погребений указывают и на прочные связи с лесостепным Алтаем и степями Минусинской котловины, а также на контакты с кочевниками сакского круга юга Западной Сибири и Казахстана.
Вторая группа погребальных комплексов представлена трупоположениями с обожже-нием в могиле. Это погребения № 4 и № 5, которые устраивались в овально-прямоугольных ямах длиной до 190 см и глубиной 15-20 см. Размеры могил значительно превосходили рост человека и соответствовали длине туловища человека, обряженного в одежду и головной убор. Дно ямы, возможно, застилалось каким-то покрытием, включающим деревянные детали, дополненные берестяными полосками. Дно восточной части могилы устилалось большим полотнищем вываренной бересты. Покойников обряжали в одежду и укладывали на спину, с вытянутыми вдоль тела руками и ногами, головой на запад с небольшим отклонением к северу. Затем могилу поджигали. Для не потревоженного мужского погребения № 5 отмечаются дополнительно еще некоторые интересные детали погребального обряда, которые могут быть индивидуальны. Глаза погребенного закрывали бронзовые круглые выпуклые бляшки. Одна бляшка была как бы вставлена в глазницу. Для погребального костра использовалась какая-то горючая жидкость, возможно, находившаяся в бронзовом сосуде, разбитом на могиле ударом острого предмета. Погребальный костер засыпался землей, в центр могилы втыкался деревянный кол, а в образовавшейся яме отмечены костяные наконечники стрел, которыми, возможно, стреляли в могилу. На памятнике эти могилы занимают центральный участок. В них были похоронены взрослые женщина и мужчина монголоидного антропологического типа (КА ТГУ, список № 213, 214).
Датируются погребения VI в. до н. э. по целой серии предметов: бляшкам для перекрестья ремней (рис. 4, 11; 5, 9); бляшкой с «ран-нескифским» изображением кабана (рис. 5, 15); пряжками с трапециевидным приемником и овальным кольцом со шпеньком (рис. 4, 14; 5, 14); овальными бронзовыми обоймами (рис. 4,
23-25). В предложенный возраст укладываются железные топор-тесло, проушной чекан со втоком, ножи, а также роговые обоймы с каменными наконечниками стрел, бронзовый сосуд, золотая серьга и бусы с зернью.
Состав погребального инвентаря мужского и женского погребения различен. В обеих могилах отмечены близкие по формам ножи, костяные и каменные наконечники стрел с роговыми обоймами, цепочные подвески и бляшки для перекрестья ремней, золотые серьги. В целом, общий набор предметов мужского и женского захоронений может свидетельствовать о высоком социальном статусе погребенных. Они были похоронены в богато украшенной одежде и полном вооружении. С мужским скелетом обнаружены чекан, нож, лук со стрелами, поножные (?) пластины и пояс. К женскому захоронению отнесены кельт, нож, остроконечник (копье?), различные наконечники стрел, а также ременные обоймы. В каждой могиле отмечены остатки ритуальных (?) костей животных: челюсть северного оленя, два зуба лося и зуб медведя у женщины; трубчатые неопределимые кости, но неестественных форм, у мужчины.
В мужской могиле предметы обнаружены в том порядке, в каком они носились и использовались в костюме. Наблюдаемый разброс деталей наборного пояса по всей могиле можно объяснить его разрывом от вздутия тела трупа при обожжении в пространстве погребальной камеры. Возле черепа или среди костей черепа находились серьга и цепеобразные подвески. Последние, очевидно, связаны с украшением головного убора или повязки. Запястье левой руки мужчины украшено парой золотых спиралевидных привесок, а правой - парой золотых бусин. Мужской пояс орнаментирован бронзовыми нашивными бляшками и снабжен на конце шпеньковой рамчатой пряжкой. К поясу с правой стороны прикрепляли чекан, ударной частью вверх, и нож. С левой стороны от погребенного укладывали лук. Колчан со стрелами, возможно, размещали на ногах ниже пояса.
По бронзовым и железным предметам эта группа погребений сопоставляется с материалами шилкинской культуры Средней Сибири. Истоки представленного погребального обряда сейчас трудно установить в силу неравномерной изученности сопредельных террито-
рий. Можно лишь отметить, что отдельные его элементы, как и в погребениях предыдущей группы, отмечаются среди культур Саяно-Ал-тая (Минусинской котловины и Тувы), равнинного Алтая, южно-таежной полосы Западной Сибири, Северного Приангарья и Забайкалья, а также Казахстана и Южного Урала.
Третья группа погребальных комплексов представлена трупорасчленениями или вторичными захоронениями. Изучены по могилам № 8 и № 10. Погребения устраивались в прямоугольных ямах больших размеров длиной 170-210 см и глубиной 40-60 см. Эти могилы занимают южный участок могильника и в них похоронены мужчины зрелого возраста - 30-35 лет. Расовая принадлежность установлена для одного черепа (погребение № 8). Судя по рельефу мозговой коробки, индивид не характеризуется массивностью, тип скорее грацильный. Об этом говорит и большая длина черепа. Судя по ряду поперечных размеров (наименьшая и наибольшая ширина лба, ширина затылка, ширина грушевидного отверстия) череп, в целом, довольно узкий, т. е., скорее всего, долихокранного варианта. Это однозначно говорит о принадлежности индивида к европеоидам (письменное сообщение А. Н. Багашева).
Наконечник стрелы «савроматского» типа и нож с кольцевым навершием на орнаментированной мелкими треугольниками рукоятке позволяют отнести эти погребения к VI-V вв. до н. э. Определенный интерес заслуживает бронзовая личина из погребения № 10. Она выполнена литьем в односторонней форме. Имеющиеся аналогии [Окладников, 1948, рис. 7, 9; Ломанов, Заика, 2005] показали, что на фоне антропоморфных изображений таежной зоны Восточной Сибири усть-шил-кинская личина входит в особый тип, который распространен по долине Енисея и его притоков в пределах южнотаежной зоны. Он специфичен и может выступать культурооп-ределяющим признаком для памятников этого времени. Антропоморфные изображения в ме-таллопластике, по мнению А. П. Окладникова [Окладников, 1948], являлись атрибутикой шаманского жезла и были носителями духовной силы шамана. Поэтому отломанную бронзовую личину из погребения, вместе с лежащим рядом наконечником стрелы, можно интерпретировать как похороны изображения великого
шамана, умерщвление его духа, не справившегося с защитой рода от врагов.
В могилах этой группы мы фиксируем разбросанные единичные кости, зубы и череп человека с отделенной нижней челюстью. Очевидно, хоронили остатки умершего после разложения тела, которое до предания земле долго находилось где-то на поверхности, причем сохранившиеся к этому моменту останки не укладывали в могилу, бросали в нее (вытряхивали из мешка), из-за чего череп откатывался от остальных костей, а выпавшие из него зубы оказывались разбросанными, также как и бусы. Бусами, очевидно, украшали какие-то детали одежды или головного убора. Важно отметить, что погребения сопровождались предметами (ножом или личиной), которыми не пользовались в повседневной жизни, а отливали специально для погребения: во время погребальных действий их портили, гнули или ломали. Характер заполнения могилы указывает на то, что перед засыпкой грунтом в могилу были сброшены обгоревшие палки, возможно, от погребального костра. В одной могиле отмечена нижняя челюсть лисицы (видимо, клали ее шкурку). В целом, погребальный обряд и весь сопроводительный инвентарь данной группы погребений хорошо сопоставляется с памятниками восточносибирской тайги и указывает на местные корни его происхождения, на развитие этого комплекса без ярко выраженного внешнего воздействия. Погребения можно включить в круг памятников малокореннинско-цэ-паньского круга.
Отдельно следует отметить вторичное захоронение в овальной яме, изученное по погребению № 6. В яму помещались разрозненные кости человека, возможно, как следствие перезахоронения. В этой могиле, занимающей центральный участок могильника, похоронена молодая женщина (?) 16-18 лет. Судя по лопатообразной форме резца, можно предположить принадлежность костяка к монголоидной расе (КА ТГУ, список № 214). Погребение датируется VI-V вв. до н. э. по бронзовой плоской бабочковидной литой бляшке со стилизованным изображением голов грифонов (рис. 6, 2).
Важно отметить наличие возле этого погребения небольшой целой (!) керамической чашки (рис. 6, 1), которая под прямым обре-
зом венчика украшена рядами отступающих наколов округлого орнаментира, переходящих в прочерченную линию. Такой орнамент в районе нашего исследования зарождается в период поздней бронзы, где отмечен на посуде поселения Шепилево [Мандрыка, Коваленко, 1996. С. 126, рис. 2], и получает наибольшее распространение на сосудах-дымокурах раннего железного века. На сопредельных территориях аналогичная посуда автору неизвестна.
Керамика указывает на принадлежность погребения к культуре автохтонного таежного населения. К таежным корням следует отнести и обряд погребения - захоронение отдельных костей скелета человека. Его аналоги отмечаются в материалах цэпаньской культуры [Привалихин, 1993]. Остатки ребер, позвонков, костей предплечья и коронки зубов располагались в могиле без анатомического порядка. Очевидно, части скелета помещались в могилу после полного разложения мышечных тканей. По всей вероятности, покойник первоначально долгое время сохранялся на открытой поверхности, а затем его останки помещались в могилу. Похороны, скорее всего, совершали ранней весной, когда был оттаявшим только верхний слой земли. На это косвенно указывают незначительная глубина (до 12 см) могильной ямы и вымытые, вынесенные из могилы по склону вниз, отдельные предметы. Умершего человека, очевидно, обряжали в одежду, которая была расшита бусами-прониз-ками из костяной пасты и серпентинита (змеевика) и опоясывалась поясом с бронзовой застежкой на конце. В могиле также отмечены бронзовая игла (элемент женского захоронения) и две лопатки от одной особи северного оленя (гадальные?), которые, очевидно, постоянно носились при жизни. В нашем случае важно, что лопатки принадлежали представителю таежной фауны и, следовательно, жизнь захороненного человека должна была протекать в лесной зоне. Размещение керамической чашки возле могилы как элемент погребальной обрядности не часто встречается на памятниках раннего железного века Средней Сибири и тем более таежной зоны. Мы отмечаем аналогичный случай возле могилы № 3 этого же могильника. На сопредельных территориях случаи прикладывания сосудов возле могил отмечены в культурах У!-У вв. до н. э.
южной тайги и лесостепи Западной Сибири [Фролов, 1997]. Важно отметить, что эта черта погребальной обрядности близка к обрядовой практике самодийцев и угров, в которой приклады к могиле посуды и металлических вещей были одной из форм ритуальных действий. Таким образом, и это погребение усть-шилкинского могильника, выполненное в обряде вторичного захоронения, датируется У^У вв. до н. э. и относится к культуре местного южно-таежного населения, испытавшего влияние юго-западных и восточных соседей. По наличию бронзовой бабочковидной бляхи можно отметить также влияние кочевников Тувы и Ордоса.
Итак, выделенные комплексы существовали одновременно и параллельно, что доказывается размещением разнокультурных погребений на площади одного могильника в устье р. Шилка. Могилы размещались одним рядом, не перекрывая друг друга, но как бы группируясь попарно. Расширение могильника проходило с севера на юг. Следует заметить, что, за исключением наличия бронзовых изделий общих форм «скифских» и «сарматских» культур, какой-либо преемственности между выделенными группами погребений не прослеживается. При этом предметы из комплексов, за исключением пастовых и каменных бус-про-низок, не сопоставляются между собой. Особенно отчетливо разнокультурность погребений проявляется в обряде и керамике.
Возникает вопрос: почему южно-таежное Енисейское Приангарье служило территорией, куда стекались отдельные предметы или отдельные представители скифо-сибирского мира из отдаленных южных и юго-западных районов, что приводило к формированию здесь самостоятельных, относительно независимых друг от друга, культур? Ответ помогают найти результаты спектрального анализа бронз из Енисейского Приангарья [Хаврин, 2006]. За исключением единичных предметов импортного происхождения, большинство южно-таежных бронз оловянистые, т. е. неминусинского (тагарского) происхождения. Наличие следов бронзолитейного производства указывает на местную выплавку бронзы и на то, что хороший источник меди и олова был где-то в относительной близости. Видимо, он находился на Енисейском кряже. Оловорудные проявления здесь разнотипны и связаны с пегматитами и
кварцевыми жилами. Все они принадлежат к золотоносному поясу, вытянутому в меридиональном и северо-западном направлениях от правобережья р. Ангара на юге до бассейна р. Чапа (приток Подкаменной Тунгуски) на северо-западе. Россыпи касситерита отмечены на водоразделе рек Большая Мурожная и Подго-лечная, а также в южной части кряжа, на площадках верховий р. Хандала и правых притоков р. Мурма [Ли, Шихина, 1974]. В пределах Енисейского кряжа размещаются и медьсодержащие руды, которые известны на Шума-хинском массиве, ряде тел по р. Енашимо, на Борисихинском массиве, а также в Приени-сейской части кряжа, в низовьях рек Ангара и Большой Пит [Корнев, 1974]. Возможно, эти месторождения и были целью проникновения соседей в таежные районы, важными сырьевыми объектами, которые как магнит притягивали носителей достижений скифо-сибир-ского мира. Рудоносность Енисейского кряжа не могла не привлекать внимание кочевников степных районов Саяно-Алтая, который был тогда (в УП-УТ в. до н. э.) еще относительно свободным (малонаселенным) по сравнению с горами Алтая или Саян. Несомненно, параллельно могло добываться и россыпное золото, которое имело определенное значение в начале скифской эпохи [Членова, 2002].
Список литературы
Ведянин С. Д., Кунгуров А. Л. Грунтовый могильник староалейской культуры Обские Плесы 2 // Погребальный обряд древних племен Алтая. Барнаул, 1984. С. 88-114.
Кирюшин Ю. Ф., Кунгуров А. Л. Могильник раннего железного века Староалейка 2 // Погребальный обряд древних племен Алтая. Барнаул, 1996. С. 115-34.
Корнев Т. Я. Рудные формации Енисейского кряжа, связанные с магнетизмом // Рудонос-тность и металлогения структур Енисейского кряжа. Красноярск, 1974. С. 3-9.
Ломаное П. В., Заика А. Л. Художественная металлопластика и петроглифы Нижнего Приангарья // Древности Приенисейской Сибири. Вып. 4. Красноярск, 2005. С. 121-126.
Ли Л. В., Шихина О. И. К вопросу о соотношении оловянного и золотого оруденения
Енисейского кряжа // Рудоностность и металлогения структур Енисейского кряжа. Красноярск, 1974. С.93-100.
Мандрыка П. В. Новая археологическая культура раннего железного века в южнотаежной зоне Средней Сибири // Археология, этнография и антропология Евразии. Новосибирск, 2008. (в печати)
Мандрыка П. В., Коваленко Л. В. Поселение Шепилево - памятник позднего бронзового века в подтаежной зоне Среднего Енисея // Древности Приенисейской Сибири. Красноярск, 1996. Вып. 1. С. 121-138.
Окладников А. П. Древние шаманские изображения из Восточной Сибири // Советская археология. 1948. № 10. С. 203-225.
Плетнева Л. М. Томское Приобье в конце VIII-III в. до н. э. Томск, 1977. 143 с.
Плетнева Л. М. Ранний железный век на Нижней Томи // Пространство культуры в археологическом и этнографическом измерении. Западная Сибирь и сопредельные территории. Томск, 2001. С. 300-301.
Полосьмак Н. В. Бараба в эпоху раннего железа. Новосибирск, 1987. 144 с.
Привалихин В. И. Ранний железный век Северного Приангарья (Цэпаньская культура) // Автореф. дис. ...канд. ист. наук. Кемерово, 1993. 24 с.
Фролов Я. В. Ритуальные «клады-приношения» у детских погребений староалейс-кой культуры // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Барнаул, 1997. С.163-166.
Фролов Я. В. Некоторые проблемы в изучении памятников, датируемых VI-V вв. до н. э. в Барнаульско-Бийском Приобье // Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий. Барнаул, 1999. С. 211-219.
Хаврин С. В. Металл памятников I тысячелетия до н. э. таежной зоны Среднего Енисея // II Северный Археологический конгресс: Тез. докл. 25-30 сентября 2006. Ханты-Мансийск; Екатеринбург, 2006. С. 101-102.
Членова Н. Л. Добывали ли золото в восточно-сибирской тайге в скифскую эпоху? // Археология, этнография и антропология Евразии. 2002. Вып. 1 (9). С. 131-141.
Материал поступил в редколлегию 11.10.2007
P. V. Mandryka
BURIAL SITE UST-SHILKA II AS INDICATOR OF CULTURAL AND HISTORICAL SITUATION EARLY IRON EPOCH OF YENISEY TRANS-ANGARA TERRITORY
Archaeological heritage of Early Iron epoch of Middle Siberia is studied nonuniform, that's why materials of completely investigated sites at the South periphery of taiga area take on important significance. Investigation of Early Scythian epoch burial site in river Shilka mouth on Yenisey Trans-Angara Territory allowed allotting several kinds of funeral rites, which had existed at the same time relatively. They had been inhumation without burning, inhumation with burning in grave, corpse dismemberment or reinterment. Every group had had own funeral implements, and pottery sometimes. This allowed referring them to different cultural and historical complexes, which had existed parallel. They are nijneporojinsky, shilkinsky, kamensko-makovsky. These cultural complexes had had own cradles of origin and own circle of external action. Available data about local bronze mixture, vestiges of bronze casting, presence of copper and tin deposits on Yenisey mountain-ridge allowed supposing that ore-bearing place had been one of reasons of nomad migrations from Sayan and Altay steppe areas to Middle Siberian south taiga zone and their cultural influence on taiga population.
Keywords: Middle Siberia, South taiga, burial site, funeral rites, implements, Early Scythe epoch, cultural relationship, connections.
