CC BY
169
МОДУСНАЯ СТРУКТУРА ТЕКСТА В АСПЕКТЕ ТЕКСТОПОРОЖДЕНИЯ И.Г. Разина
Аннотация. Рассматриваются прагматические характеристики текста в аспекте текстопорождения. Уровень модусного развития тесно связан и взаимодействует с другими уровнями текстовой организации. Его реализация определяется сценарной структурой (текстовый фрейм), а также развитием на диктумном и коммуникативном уровнях.
Ключевые слова: текст, перевод, текстопорождение, прагматика, фрейм, деривация, метафора, модус, модальность, межъязыковая деривация.
Целью данной статьи является анализ текстопорождения на уровне развития модусной структуры текста. Прагматические характеристики представляют особый интерес в ходе исследования текстовой динамики. Актуальность данного исследования обусловлена обращением к проблематике динамических процессов порождения текста. Исследование текста как динамического явления определяется функциональным подходом к изучению языковых процессов.
Термин «прагматика» является неоднозначным и получает различные толкования в современных лингвистических исследованиях. Данный термин понимается в основном как корреляция лингвистических признаков и экстралингвистических условий в рамках определенного типа коммуникативных ситуаций [1-3]. В прагматику естественного языка включаются исследования различных форм зависимости значения от контекста, в том числе социокультурного, выходящие на уровень текста. С этих позиций прагматика текста как продукта коммуникации представляет собой вербальную реализацию коммуникативных установок участников общения, что во многом определяет законы текстопорождения, т.е. семан-тико-синтаксическую организацию.
Прагматика модальных отношений в тексте чрезвычайно многозначна и многоаспектна. Но, согласно Г.П. Немец, она не может быть бесконечно вариативной, т.к. ограничена не только рамками сферы функционирования (предикативная единица, текст), но и нормами определения лингвистической модальности, представленной в современной грамматике русского языка [4].
Но в то же время анализ семантики текста, с точки зрения его модальной функциональности, дает основание полагать, что модальность языка в его речевой реализации не ограничивается только наличием частных грамматических средств, а должна рассматриваться шире - с учетом всего прагматического контекста.
Важен «текстоцентрический» подход к изучению модальности, которая является макрокомпонентом текста, включающим интенциональ-
ные модальности субъектов текстовой деятельности (автора и реципиента), их различные субъективные установки, а также «референтивные аспекты внутренней когерентности текстового мира» и его отношения к миру действительному. Таким образом, в основе модальности текстовой деятельности и самого текста лежит функциональная оценка отражения действительности [5. С. 29].
Рассматривая типы модальных значений и средства их выражения в тексте, необходимо охарактеризовать понятие «модус».
Модус является частью семантики высказывания и текста, отражающей субъективные установки автора текста. Согласно Т.В. Шмелевой, в тексте могут выражаться следующие отношения: к собственной речевой деятельности, к описываемым событиям в плане их соотнесенности с ситуацией общения, к содержанию высказывания, к адресату. Следовательно, в составе модуса выделяются четыре модусные категории: метакатегории, актуализационные, квалификативные и социальные [6].
Данные модусные категории соотносятся с типами модальностей текста, выделяемыми А.Г. Барановым: модальность эпистемической, деонтической, субъективной и композитивной установок, топологическая, межличностная и референтивная модальности, модальность персо-нальности [3].
Как говорилось выше, модальность является категорией, показывающей устанавливаемое говорящим отношение содержания высказывания (его пропозитивной основы) к действительности. А.В. Бондарко вводит в характеристику рассматриваемого понятия указание на доминирующий признак, дающий некоторое представление о том, какое именно отношение к действительности рассматривается как основное и специфическое для модальности. Согласно его мнению, доминанта модальности определяется как то или иное отношение к признакам реальности/ирреальности [7. С. 59-62].
А.В. Бондарко выделяет три основных уровня представления иерархии модальных отношений в лингвистическом анализе. Первый уровень, наиболее высокий, - общемодальный. Речь идет об истолковании инварианта семантики модальности. Второй уровень - выделение и соотнесение отдельных типов (рядов) модальных значений. «Отношения в рядах» могут быть сопряжены с принципом естественной классификации (в частности, это соотношения значений, охватываемых понятием потенциальности, а также отношения между членами ряда «повествователь-ность - вопросительность - побудительность - желательность (оптатив-ность))». Третий уровень - многоступенчатая вариативность отдельных модальных значений (типы, разновидности и варианты значений возможности, необходимости, оптативности и т.п.) [7. С. 60].
На уровне текста общемодальный уровень может трактоваться как общий модус текста (текстового фрагмента), который формируется определенной семантико-синтаксической организацией, что выражается в
соотнесении рядов модальных значений (второй уровень). Высказывания, формирующие блоки текста, характеризуются отдельными модальными значениями, указанными выше, создавая третий уровень модальных значений.
С позиций функциональной грамматики модальность можно представить как функционально-семантическое поле, имеющее сегментированную структуру и объединяющее разнообразные средства выражения оценки говорящим связей и отношений действительности с точки зрения их характера, степени познанности или желательности, либо как комплекс функционально-семантических полей с указанным содержанием. В данном случае в рамках каждого модального поля могут анализироваться определенные типовые категориальные (модальные) ситуации - возможности, необходимости, оптативные, императивные и т.п. [8. С. 10].
Между различными модальными значениями существуют парадигматические и синтагматические связи. Парадигматические связи определяются тем, что многообразие модальных значений может быть сведено к одному значению, которое рассматривается как элементарное, входящее составной частью в другие модальные значения, трактуемые как производные. В этой связи нужно отметить теорию семантических примитивов А. Вежбицкой, согласно которой основу модальных значений возможности, невозможности, необходимости, запрещения составляют модальные значения «хочу» и «не хочу», которые трактуется как непроизводные. Отрицание в этой концепции также рассматривается как модальность, производная от значения «не хочу» [9, 10].
Некоторые исследователи делят все модальные значения на эписте-мические и деонтические (основные). Модальность «актуализирует» предложение, эпистемическая модальность предложения заключается в выражении говорящим своего отношения к высказываемому суждению с точки зрения того, что имеется, имелось или будет иметься в реальном мире, без привнесения деонтических аспектов (т.е. того, что должно или хорошо было бы, чтобы имелось). При этом отмечается, что не всегда можно четко отделить эпистемическую модальность от деонтической. В рамках эпистемической модальности выделяются субъективная и объективная разновидности. В область объективной эпистемической модальностью входит модальность, выражающая значения от «необходимой истины до возможности». Она также может включать оценку «с точки зрения степени “объективной” истинности». Субъективная эпистемическая модальность отражает «установку говорящего по отношению к высказываемому суждению» [11. С. 49-76].
Деонтическая (основная) модальность связана с необходимостью или возможностью действий, совершаемых субъектами ситуации; понятие деонтической необходимости, или «обязательства», является базисным для этого вида модальности [12. С. 125-126]. Внеязыковая ситуация является денотатом предложения (высказывания) [13]. Модальность, на-
кладываясь на данное денотативное содержание, делает его коммуникативно-ориентированным, значимым для речевого общения.
Модальные значения имеют разнообразные способы и формы выражения на поверхностном, лексико-грамматическом, уровне. В процессе порождения высказывания имеет место синтаксическое развертывание предложений, построенное согласно формально-грамматическим правилам. Синтаксический аспект, таким образом, может трактоваться как способ выражения модальности. Синтаксическая структура заполняется лексемами, которые могут содержать в структуре своего значения модальный компонент либо могут вовсе не передавать модальные смыслы.
К формальным средствам выражения модальности прежде всего необходимо отнести модальные глаголы и модальные слова. Глаголы со значением возможности, долженствования, желания, т.е. глаголы, выражающие отношение говорящего к содержанию высказывания: мочь, долженствовать, уметь, хотеть, желать, намереваться, пытаться, стараться, надеяться, затеять и др.
При помощи модальных слов говорящий оценивает свое высказывание в целом или отдельные его части с точки зрения их отношения к объективной действительности. При этом могут выражаться следующие смыслы:
- логическая оценка высказывания, реальность сообщаемого: действительно, безусловно, несомненно, конечно, бесспорно, очевидно, разумеется и др.;
- возможность, вероятность сообщаемого, предположение, сомнение в его достоверности: возможно, вероятно, наверное, видимо, видно, по-видимому, кажется, пожалуй и др.
Семантика текста многогранна. В тексте проявляется множество отношений, описанных выше, таких как объективные формы модальности, а также субъективная оценка (мнение, согласие/несогласие). Все эти отношения оформляются средствами языка: модальными глаголами и словами, т.е. грамматическими и лексическими средствами. Это эксплицитная модальность, маркеры которой выводят на поверхность коннотацию. В то же время модальность не всегда может быть выражена на поверхностном, лексико-грамматическом, уровне, т.к. модальность - это отношение, выражающее динамику, процесс. Существует имплицитная модальность, которая трактуется как модальность мнения, выражающая отношение автора к высказыванию.
Рассмотрим развитие модусной структуры текста на материале романа В. Набокова «Король, Дама, Валет» [14] и его перевода на английский язык [15]. Название романа «Король, Дама, Валет» - это метафорическая номинация фрагмента реального мира, отношений между людьми, коммуникативная функция которой - обратиться к существующему в сознании фрейму (сценарию) «любовного треугольника» с определенным распределением ролей. В данной метафорической номинации в качестве
сферы-источника выступают названия карт, каждая из которых имеет устный образный потенциал, мотивированный ролью карты в игре (иерархическая структурация отношений). Их комбинация порождает новые комбинации смыслов, создавая сферу-источник для образного представления ситуации любовного треугольника. Данный сценарий является характерным и для других языковых сообществ, в частности для англоязычной культуры. Поэтому перевод названия романа на английский язык не требует дополнительной конкретизации и выражается эквивалентными лексическими единицами (ср.: «King, Queen, Knave»).
В процессе развития текста каждая из этих лексем развертывается в определенном наборе лексико-грамматических средств, отражающих связанные с ними ассоциации. Данный сценарий реализуется в тексте, находя свое воплощение в поверхностно-синтаксическом и поверхностно-семантических фреймах [2; 5. С. 181-182]. Поверхностно-синтаксический и поверхностно-семантический уровни фреймовой структуры в нашем исследовании представляются через анализ одного из уровней членения текста -семантико-синтаксического, т.е. через определенное взаимодействие синтаксических и лексических структур. Такое взаимодействие позволяет даже при ограничениях, накладываемых грамматической структурой языка, выражать многообразные смыслы. Лексико-грамматическое взаимодействие служит также формированию модуса текста.
Фрейм, заявленный названием романа, создает смысловое развитие текста через свои «терминалы», т.е. ячейки, формирующие систему субфреймов [2]. В качестве субфреймов мы рассматриваем сценарные структуры, стоящие за номинациями Король, Дама, Валет.
Главный герой романа - Франц - Валет.
Прежде всего, необходимо отметить, что номинация данного героя через лексему Валет отражает его возраст, социальное положение и роль в «любовном треугольнике». Вследствие этого предполагается, что Валет - это молодой человек, достаточно бедный, но в то же время приятный и хорошо воспитанный, чтобы завоевать расположение Дамы, при этом очевидно, что он находится в зависимом положении от Короля.
В качестве обозначения в тексте используются следующие лексемы: Франц, молодой человек, бедный родственник, племянничек, племянник хозяина.
Характеризация идет через: 1) описание событий, участником которых является Франц (через действия, которые он предпринимает; через его восприятие данных событий, окружающей действительности и людей); 2) оценку Дамой (Мартой); 3) оценку Королем (Драйером).
Второй участник «треугольника» - Дама.
Номинация данного героя через лексему Дама также предопределяет вышеуказанные параметры: возраст, социальное положение и роль в «любовном треугольнике»: дама бальзаковского возраста, имеющая богатого мужа, с которым у нее достаточно прохладные отношения.
В качестве обозначения используются следующие лексемы: Дама, Марта, жена дяди, мадонна.
Третий участник «треугольника» - Король.
Номинация данного героя через лексему Король также предопределяет его возраст, социальное положение и роль в «любовном треугольнике»: человек с положением, богатый, немолодой (возможно, средних лет), женатый, при этом жена моложе его.
Для его номинации используются следующие лексемы: Драйер, дядя, муж, господин директор.
Раскрытие смыслов происходит на двух семантических уровнях текстового построения: на уровне диктумной и модусной организации смысла романа.
Говоря о модусной структуре текста, можно отметить, что развитие субфрейма Валет маркируется модальными значениями неуверенности и желательности, субфрейма Дама - долженствования, а текстовые фрагменты, характеризующие Короля, отличаются положительным оценочным модусом.
Вышеперечисленные значения формируются через ряд деривационных средств, имеющих особенности своей реализации при порождении каждого из субфреймовых элементов.
Рассмотрим данные средства развития модальных характеристик в первичном и вторичном текстах.
Валет. Характеризация происходит через описание восприятия Францем окружающей действительности. Основная черта восприятия мира Франца - искажение (нарушение в аспекте действительность/недействительность) - отражается в модусе. Данное искаженное восприятие происходит в силу физических причин: сильной близорукости и отсутствия очков. Создание настроения, т.е. порождения модальной составляющей высказываний, идет от физических ощущений героя. Неуверенность в ориентировке порождает неуверенность в своей позиции, что ведет к восприятию окружающего мира (в частности, города) как некоего непонятного, нереального образования. Таким образом, модальные значения неуверенности, нереальности наслаиваются на событийную семантику, создавая образ иллюзорности всего происходящего. Для Франца характерно ощущение бесплотности, которое столь сильно, что ему становится необходимо предпринять какие-либо физические действия - Франц нарочно дергал шеей, чтобы чувствовать твердую головку запонки, казавшуюся ему единственным доказательством его бытия. В порождении модальной структуры данного блока участвуют языковые средства разных уровней:
1. Синтаксические дериваты (номинализованные и адъективированные предикаты), реализуя свою прагматическую функцию, отражают фрагмент реального мира в сознании героя: смутный и призрачный образ столицы: струящееся сияние; указатель неясный и зыбкий; очертания; город ...ослабевший, словно бесплотный; ослепительная пустыня площа-
ди; чья-то мгновенно растаявшая нога; воздушность; головокружительная зеркальность; уплывающие небеса; туманный прохожий.
2. Лексические единицы, репрезентирующие глагольные предикативные структуры, а также некоторые синтаксические дериваты имеют в своей семантике значение «плавно двигаться», что также создает иллюзорность происходящего вокруг: город переливался и падал складками; взмыл; скользили люди; дома... текли мимо; сполз вниз по лесенке; таял в этой смутности; расплывчатая столица.
3. В целом лексический состав представляет образ восприятия мира глазами Франца (Валета), распадаясь на две группы, полюса «реальность/нереальность», которые обозначены лексемами бытие (явь, сознание, свет, действительность и т.д.) - бесплотность (сон, дремота, темнота, смутность и т.д.). Франц находится между этими двумя мирами, что обозначается лексемами с семантикой перехода - пробуждение, вынырнуть, прояснение, очнуться, достигнуть (поверхности) и др.
4. Порождение текста на уровне лексических структур характеризуется развертыванием метафорического образа «туман», который является главной характеристикой Франца. Данный образ развивается в ряде частных метафорических образов с семантикой «бесплотность ^ неясность»: преодолел все туманы; мираж; зыбкий указатель; город повисал, ослабевший, словно бесплотный; люди, как медузы; автомобильный студень; столица ...словно бескостная; воздушность; солнечная зыбкость; он таял в этой смутности; световая пятнистость; прихоть теней. Бесплотность на уровне физического восприятия ведет к неясности чувств, мыслей и, следовательно, неясности позиции в мире, что, в свою очередь, возвращает к физической трудности совершения адекватных действий: он едва не потерял равновесия; мучительно старался различить улицы; он терялся в этой смутности; не мог найти номера на домах; он ослаб и т.д.
Таким образом, можно сделать вывод о преимущественно лексической реализации модусных смыслов в данном фрагменте.
Лексические единицы, репрезентирующие состояние Франца в тексте перевода, так же, как и в тексте оригинала, группируются как контекстные антонимы, формируя две группы: dream - reality (сон - явь), между которыми существует промежуточная ступень awakening (пробуждение). Данная структура соотносится с трехчастной структурой состояния главного героя, описанной в романе: «низкий статус - переход - высокий статус».
Так, при деривации вторичного текста (перевода) мы наблюдаем следующие соответствия:
Сон, сновидение, мечта - dream; дремота - slumber; темнота, ночь, ночной - night; туман - fog (преодолел все туманы - overcame all the blotches and banks of fog); пятно - blur (сияющий туман окна - a radiant blur which no doubt was a window); призрак - specter; тень - shadow, shade; смутность - vagueness (в значении «неясность, неопределенность» - ментальный аспект), mist; обманчивый - deceptive; расплывча-
тый, бессвязный - (нет соответствия); дымчатый (потолок) - the blue mist of a ceiling; отуманенный - dimmed; мнимый - false; зыбкость - mist; мираж - mirage; бесплотный - disembodiment; близорукий - shortsighted «неясность видения при тумане» (физический аспект) и т.п.
Вторая группа явь — reality формируется за счет следующих соответствий: действительность - reality; бытие - existence; пробуждение -awakening; сознание - consciousness, mind; сияние - radiance; сверкающий - (нет соответствия); прояснение - awareness; свет - haze; поверхность - surface; золотистый - golden; огнистый - (нет соответствия); солнечный - sunny; зрячий - bespectacled; достигнуть (поверхности) -reaching the surface; вынырнуть (в явь) - emerging into reality и т.п.
Некоторые из единиц не имеют соответствия в переводе, но в своем большинстве они находят отражение в тексте. Необходимо также заметить, что отличительной чертой данной группы слов является частотность их употребления: почти каждое из них используются несколько раз на протяжении первых двух блоков (некоторые - до 5-6). Эта частотность сохраняется и в переводном тексте. Таким образом, подчеркивается их релевантность, значительная роль, которую они играют в развитии текста. Некоторые из этих лексических единиц в переводе имеют не прямые повторы, а повторы на уровне синонимии, в зависимости от того, какие смыслы репрезентируются (см., например, переводы слов туман и смутность). Данные преобразования относятся к деривационным преобразованиям мутационного типа.
Исходя из лексического насыщения текста единицами, составляющими семантические группы сон - явь (dream - reality), можно сделать вывод о том, что основной модус текста - ирреальность - формируется при деривации переводного текста. Как отмечалось, причиной данного состояния героя (Франца) является физический недостаток, что в результате приводит его к физической невозможности совершения адекватных действий. Таким образом, структура «физический недостаток ^ состояние ирреальности происходящего ^ физическая невозможность совершения адекватных действий» получает деривационное развитие и в переводе.
Дама. Образ Дамы (Марты) формируется, прежде всего, с позиции восприятия Франца. Созданный им образ - неземной, отличается возвышенными чертами. Такое восприятие рождается при их первой встрече, которая происходит в поезде, после того, как Франц перешел во второй вагон, который номинируется как переход из ада в рай. В силу этого он склонен идеализировать все ее черты, жесты, сравнивая ее с мадонной: Марта в бесплотном сиянии; Зато мадоннообразное в ее облике, примеченное им вчера в полудреме и снова утраченное, - теперь проявилось вполне, как будто и было ее сущностью, ее душой, которая теперь расцвела перед ним без примеси, без оболочки. В этом мадоннообразном облике лишь иногда появляются земные, грубоватые черты: позевывала, как тигрица; неожиданная живость и грубоватость появились в ее голосе.
Другой образ Дамы создается в авторском описании и в мыслях и чувствах Драйера. Эти два описания схожи: можно сказать, что авторская позиция совпадает с позицией Драйера: формируется образ вполне «земной» женщины, которая в результате замужества попала в более богатую среду. При ее характеризации базовой является следующая цель, которая выражается разнообразными языковыми средствами: показать мотивы, которыми она руководствуется при обустройстве своей жизни и, как следствие, ее желание произвести впечатление на окружающих своим богатством. В ее поведении нет естественности, т.к. она всегда следует «правилам». Поэтому описание Марты сопровождается модальными значениями долженствования, которое выражается следующими средствами:
1. Субфрейм репрезентируется пропозициями с модальными предикатами, выражающими значения долженствования. Данные значения являются обозначением не внутренних намерений субъекта действия, а внешних социальных рамок, условий, которым необходимо следовать с точки зрения субъекта, т.е. значимыми оказываются «социальные силы и барьеры» [6]: Хозяйке он (дом) был по душе, - вернее, она просто считала, что дом богатого коммерсанта должен быть именно таким, как этот; Жизнь должна идти по плану, прямо и строго, без всяких оригинальных поворотиков; В вагоне должно быть душно.
2. Многие из данных пропозиций осложнены дополнительным отрицательным рамочным смыслом: Изящная книга хороша на столе в гостиной или на полке. В вагоне, для отвода скуки, можно читать какой-нибудь ерундовый журналишко. Но эдак вкушать и впивать... переводную новеллу, что ли, в дорогом переплете. - Человек, который называет себя коммерсантом, не должен, не может, не смеет так поступать.
3. Данные пропозиции насыщены оценочными предикатами, образующими противопоставление «хорошо - плохо». Все, что вписывается в принимаемые Мартой (Дамой) социальные нормы, оценивается положительно: это так принято, и потому хорошо. Все, что не соответствует им, однозначно считается отрицательным: Он танцует плохо. Он всегда будет танцевать плохо. Он не любит танцевать. Он не понимает, что это теперь так модно. Что это модно и необходимо. Где-то заскрипели ступени лестницы (они не должны были скрипеть!). Таким образом, в смысловом развитии данного субфрейма оказываются значимыми соотношения долженствования и модуса оценки.
4. Данная пропозициональная организация высказывания насыщается лексическими структурами, которые называют чувства, ощущения Дамы, а также объекты данных чувств (наименования): значения гордости и желания произвести впечатление на окружающих: ошеломить, поражать, невиданное богатство, почтительное восхищение, ощущение гордости, бидермайеровская гостиная, дорогой и т.д. Данное значение выражается также словообразовательными средствами: образование слов со значением преувеличения, например книжищи, ручище (кресла) и т.д.
5. Порождение текста на уровне лексических структур характеризуется развитием текстовой метафоры узор жизни.
Данная метафора порождается из представления о жизни как о «дороге». При этом актуализируется значение дороги как «пути», который символизирует движение. При реализации акта семантической деривации (метафоризации) на основе семантики движения в физической среде порождается значение «движение во времени», что приводит к восприятию жизни как дороги. В метафоре узор жизни актуализируется также второй компонент значения слова «дорога»: любая дорога представляет собой в прямом значении «линию» на какой-либо поверхности, а система дорог образует на поверхности определенную схему - «узор». Таким образом, семантическая деривация (процесс метафоризации) первого компонента значения слова «дорога» (путь ^ движение) приводит сначала к метафоре «жизнь - это дорога». Метафоризация второго компонента значения слова «дорога» (линия ^ узор) приводит к восприятию дороги (системы дорог) как схемы (узора). Таким образом, с помощью деривационного механизма контаминации, который лежит в основе метафоризации, происходит контаминация вышеописанных смыслов, в результате чего порождается текстовая метафора узор жизни.
Жизненный путь каждого человека происходит согласно его внутренним установкам и принципам, которые и формируют узор жизни. Жизнь для Марты - это соблюдение ряда условностей, характерных для того общества, к которому принадлежит ее семья. Вся жизнь, ее устройство должны следовать определенному плану, чтобы строго соответствовать всем этим условностям: Жизнь должна идти по плану, прямо и строго, без всяких оригинальных поворотиков. Соблюдение условностей не важно для того, кто родился и вырос в среде богатых (как, например, Драйер), но это важно для того, кто произошел из другого мира, потому что является визитной карточкой мира богатых. Поэтому Марта строго придерживается условностей: как вести себя в поездке, на отдыхе, при приеме гостей, как и с кем разговаривать и т.п. Поэтому она не пошла навестить кузину мужа, стоящую ниже на социальной лестнице, считая, что такие связи портят репутацию. И вследствие этого она была против помощи племяннику, против его устройства на работу в фирму мужа, называя это наводнять дело бедными родственниками, т.е., по ее жизненному плану, бедный родственник не должен быть приятным. Но происходит событие, выходящее за рамки данного «узора»: посещение Франца доставило ей странное удовольствие, оно принесло ощущение беспокойства: Чуть ли не в первый раз она чувствовала нечто, не предвиденное ею, не входящее законным квадратом в паркетный узор обычной жизни.
Но позже даже это событие она смогла вписать в рамки «узора», -иметь молодого любовника принято, а значит, и нормально: Я - дура, в чем дело? О чем мне тревожиться? Это случится рано или поздно. Иначе не может быть. Приспособив прежде не вписывающееся событие в
бЗ
узор жизни, Марта опять обретает спокойствие и уверенность, что все идет так, как положено: Все стало как-то сразу легко, ясно, отчетливо. Ясный и отчетливый узор - это узор, созданный согласно определенной схеме, т.е. узор правильный. Таким образом, модальность долженствования, характерная для Марты, также входит в структуру значения данной метафоры.
Характеризация жизненных установок Марты происходит и косвенно через описание дома, в котором все устроено напоказ, чтобы было чем щеголять перед знакомыми. Поэтому, когда происходят непредусмотренные события, ее сознанию необходима «чистка», чтобы осознать и приспособить их к обычному узору жизни, точно так же, как дому нужна уборка в случае беспорядка: Меж тем не было на свете такого пылесоса, который мог бы мгновенно вычистить все комнаты мозга.
Таким образом, перспектива развития текстового субфрейма Дама исходит из модуса долженствования. Данный модус является определяющим и при характеризации Дамы (Queen) в тексте перевода. Эти смыслы передаются с использованием следующих приемов межъязыковой деривации:
а) В переводе в качестве соответствия модального предиката должен, порождающего смыслы долженствования, выступают модальные предикаты should, ought to, которые выражают предписание, рекомендацию в определенном действии. При этом, по сравнению со значением варианта на русском языке, выражается меньшая степень долженствования («следует иметь»): дом богатого коммерсанта должен быть именно таким, как этот. - A wealthy German businessman ought to have a house of that sort. Жизнь должна идти по плану. - Life should proceed according to plan. Данные преобразования относятся к деривационным трансформациям модификационного типа, при которых происходит изменение значения модальной рамки высказывания.
б) Предикатный оборот to be supposed to («предполагается, что...») не отражает значение долженствования, выражается лишь общепринятая точка зрения, которая также подтверждается лексической единицей customary: В вагоне должно быть душно. - It is supposed to be stuffy in a car. Данные преобразования относятся к деривационным трансформациям мутационного типа, при которых происходит перестройка пропозициональной схемы.
1. Значение долженствования предусматривает оценку действий: действия, производимые согласно правилам, оцениваются положительно, против правил - отрицательно, поэтому так же, как и в оригинале, пропозиции, структурирующие диктумные смыслы, насыщены оценочными предикатами, образующими противопоставление «хорошо - плохо». Все, что вписывается в эти правила, оценивается положительно: это так принято, и потому хорошо. В переводе обнаруживается соответствие, выражающее данный смысл: that is customary and therefore good.
2. Текстовая метафора узор жизни является релевантной для развития текста, следовательно, она находит свое деривационное развитие в переводе. Фрагменты текста перевода, в которых происходит деривация смыслов, стоящих за данной текстовой метафорой, отличаются точностью перевода с минимальными преобразованиями, например: For the first time in their married life she experienced something that she never expected, something that did not fit like a legimate square into the parquet pattern of their life. «Узор», как было отмечено выше, создается согласно «плану», что также отражается в развитии данной текстовой метафоры и в процессе деривации переводного текста: Жизнь должна идти по плану, прямо и строго, без всяких оригинальных поворотиков. - Life should proceed according to plan, without freakish twists and wiggles. Слово «поворотик» может быть употреблено и по отношению к повороту в пространстве, и по отношению к узору (например, на вышивке). Эти два значения в переводе передаются двумя разными лексическими единицами: первое - при помощи эквивалента twists, а второе - wiggles, репрезентируя, таким образом, в переводе смыслы слова поворотиков. В процессе перевода сохраняется статус предиката поворотиков, который является номинализиро-ванным предикатом (twists, wiggles также номинализированные предикаты). Но в оригинальном тексте данный предикат подвергается также мо-дификационным преобразованиям через словообразовательный процесс суффиксации, что порождает оценочно-экспрессивный смысл высказывания. В переводном тексте данное приращение смысла частично достигается за счет введения синонимов в один и тот же контекст. Таким образом, модификационный деривационный процесс происходит на уровне схемы, а не отдельного слова.
Король. Характеризация Драйера происходит, главным образом, косвенно, через описание его действий, размышлений, через его отношение к Марте, родственникам (кузине и племяннику) и дому.
Поведение Драйера характеризуется легкостью и свободой от условностей, которым тщательно следует Марта. Он говорит и делает что-либо потому, что ему это нравится и хочется в данный момент, а не потому, что это модно или принято. Задача показать легкость в поведении и восприятии мира обусловливает введение в текст лексических единиц со значением «играть» и «неполнота действия», что ведет к созданию ярко выраженного положительного оценочного модуса при характеризации Драйера. Деривационное развитие текстовых фрагментов, относящихся к характеризации Драйера, обусловлено также развитием метафорической модели «жизнь - это игра», что делает вклад в формирование положительного оценочного модуса.
В первую очередь, формирование оценочного модуса осуществляется за счет средств лексического насыщения пропозициональных структур:
1. Оценочный модус формируют многочисленные повторы предикатов с семантическим компонентом «смех», «веселье»: забавная мысль;
Драйер расхохотался; ему смешно было; смешная сторона совпадения; он смеялся; он продолжал смеяться; Драйер, хохочущий в тумане; хозяина он (дом) смешил; (кружева и мебель) смешили; посмеиваясь; вот была бы умора и т. д.
2. Введение в текст предикатов с семантическим компонентом «играть»: он часто играл сам с собой, вспоминая; играющие озорные глаза; но позволь же и мне поиграть и т.д.
3. Данная «игривость» характера выражается также и введением в один и тот же контекст дериватов одного словообразовательного гнезда, но в разных синтаксических функциях, повторами, обратным порядком слов, что также усиливает образность высказывания:
а) Драйер, по-своему наблюдательный и до пустых наблюдений охочий. Непрямой повтор: наблюдательный (адъективированный предикат) -наблюдений (номинализованный предикат). Обратный порядок слов: до пустых наблюдений охочий (ср.: «охочий до пустых наблюдений»).
б) Прямой повтор лексем: И ты, пожалуйста, зови меня не «господин директор», а дядя, дядя, дядя...
в) Повтор синтаксических конструкций и модальных предикатов: ибо Франца он должен был как-нибудь вознаградить за чудесный, приятнейший, еще не остывший смех. И не только его, но и Лину нужно было вознаградить. Повтор совмещен с инверсией (объект находится в препозиции к субъекту и предикату, ср.: «он должен был вознаградить Франца»).
4. Насыщение текста предикатами со значением «неполного действия» (т.е. «сделать что-либо чуть-чуть», как бы только «попробовать что-либо сделать»): подпрыгивающая походка; посмеиваться; взглянуть; подремать; поиграть и т.д.
5. Речь Драйера, внешняя и внутренняя (мысли), насыщена оценочными лексемами с положительной коннотацией: смешное совпадение; очаровательно; такой удивительный случай; чудесный; упоительная дремотность; озорные глаза; золотистый и т.д. Положительная коннотация создается не только через коннотативный фон лексического значения данных единиц, но и одновременно через использование словообразовательных средств: суффиксации с гиперболизацией значения: приятнейший (смех).
6. Введение в текст метафорических структур, которые усиливают образность высказывания. В состав данных фразовых сочетаний входят лексемы с положительной коннотацией: мысленно вытряхивал Францу на голову огромный рог изобилия; еще не остывший смех, который судьба подарила и т.д.
7. В отличие от Франца, который воспринимает окружающий мир как нечто туманное и смутное, восприятие Драйера репрезентируется лексемой ясность и ее контекстуальными синонимами, которые вводятся в текст при описании природы, людей и т.п. с позиций Драйера: В вечер-
нем воздухе была уже холодная предвечерняя ясность; ...легкий дымок ясно проплыл по черному фону автомобиля; чистое небо. Если у Франца тени, дома - расплывчаты и туманны, то у Драйера - резкие синие тени деревец, очень отчетливые фасады домов. Данный подбор лексических структур также отражает жизненный статус героев «треугольника». Драй-ер - человек (господин) с устойчивым положением в обществе и стабильным большим доходом (богатый муж), для которого в жизни все ясно и легко. В то время как Франц - бедный родственник, племянничек, у которого в жизни еще все неопределенно и туманно, его благосостояние зависит от богатого родственника.
Указанные семантико-синтаксические средства порождения модальной составляющей текста при своем взаимодействии создают положительные оценочные значения при развитии субфрейма Король. Таким образом, основные модусные смыслы субфрейма Король формируются взаимодействием лексических рядов, объединяемых общностью коннота-тивных смыслов, порождаемых единицами с семантическими компонентами «смех», «веселье», «ясность».
Рассмотрим, как данные модальные значения реализуются при порождении вторичного переводного текста.
Метафора жизнь - это игра находит свое развитие при создании образа Драйера и в оригинале, и в переводе:
а) Так же, как и в оригинале, встречаются многочисленные повторы предикатов со значением «смеяться», «веселиться», «играть». Здесь значения практически эквивалентны: entertain, play, laugh, smile и т.д.
б) Образ «игривости», создаваемый употреблением предикатов со значением «неполного действия» - подпрыгивающая походка; посмеиваться; взглянуть; соснуть; подремать; поиграть - в оригинале передается словообразовательными средствами, что не всегда возможно в переводе. Рассмотрим способы передачи данного значения в переводе:
- Подпрыгивающая походка ^ fast bouncy walk («быстрая пружинистая походка»). Синтаксический дериват (трансформация адъективации) со значением характера движения - подпрыгивающая - в процессе межъязыковой деривации трансформируется в атрибутивное сочетание, при этом во втором из атрибутов - bouncy - актуализируется значение характера движения. С добавлением атрибута fast происходит некоторое приращение рамочного смысла пропозиции (модификационная деривационная трансформация), т.к. подпрыгивающая походка может быть и небыстрой.
- Драйер посмеивался ^ Dreyer considered him with a kindly smile («рассматривал его с доброй улыбкой»). В предикате посмеиваться актуализируются следующие значения: тип и характер (неполное) действия, оценочность - положительное отношение к объекту действия. При межъязыковой деривации происходит транспозитивная трансформация номи-нализации, обусловленная механизмом компрессии, в результате которой тип действия выражается через номинализованный предикат на семанти-
ко-синтаксическом уровне - smile («улыбка»). Значение неполноты действия остается невыраженным, т.е. происходят модификационные преобразования на уровне синтаксической конструкции. Оценочность создается атрибутом kindly («добрый»). Таким образом, в данном случае смыслы, которые актуализируются только одним предикатом в оригинале, в переводе выражаются определенной семантико-синтаксической организацией высказывания.
- Взглянуть ^ he glanced at his watch. Значение характера действия («быстро посмотреть») в оригинале выражается средствами словообразовательной деривации (префиксация), в переводе оно входит в семантическую структуру предиката glance - «посмотреть быстро, мельком», т.е. выражается на лексическом уровне.
- Соснуть; подремать ^ take a nap. В оригинальном тексте значение недолгого, быстрого действия, представленное предикатами, которые подверглись трансформации инфинитивизации, передается средствами словообразовательной деривации (префиксация), тип действия выражается глагольной основой. В процессе передачи значения, выражаемого предикатами соснуть, подремать в переводном тексте, данные предикаты подвергаются деривационной транспозитивной трансформации номинализации и в переводе представлены синтаксическим дериватом - отглагольным существительным nap («дремота, короткий сон»). В значении предикатов соснуть, подремать одновременно актуализируется значение характера и типа действия. В переводе значение характера и типа действия порождается одновременно и единицей nap, т.к. отглагольные существительные по своей сущности предикативны. В то же время значение характера действия также актуализируется через единицу take. Таким образом, в результате межъязыковой деривации исходная пропозиция трансформировалась в пропозитивную конструкцию, состоящую из двух пропозиций с предикатом take и номинализирован-ным предикатом nap, представляя собой устойчивое сочетание на лексическом уровне. Транспозитивные преобразования в данном случае сопровождаются мутационными преобразованиями, т.к. изменение статуса предиката инициирует порождение новой полипропозитивной конструкции.
- Поиграть ^ to play a little («играть немного»). Тип действия («играть») и его характер («краткость») в исходном тексте соединены в одном синтаксическом деривате, который образован в результате транспозитивной деривации инфинитивизации, при этом второе значение порождается средствами словообразования и актуализируется через префикс. В процессе межъязыковой деривации эти два значения передаются через словосочетание, при этом каждое из них актуализируется через отдельную лексическую единицу. То есть модификационное приращение смысла в оригинале передается через средства словообразования, в переводе - через введение дополнительной лексической единицы.
Вышеуказанный сценарий (основная тема текста, заявленная в названии романа) получает свое развитие и во вторичном тексте - переводе - через определенную модусную организацию текста, которая порождается взаимодействием семантико-синтаксических средств текстового развития (взаимодействие разных уровней и разных механизмов деривации). Таким образом, все параметры развития модусной структуры текста являются релевантными и для порождения текста перевода, который выступает как вторичный текст по отношению к оригиналу.
Модусная структура текста является одним из уровней текстового содержания, выступая в тесной взаимосвязи с другими уровнями - дик-тумным, коммуникативным. Развитие текста происходит одновременно на всех уровнях, обеспечивая связность и цельность. В тексте, на материале которого произведен анализ, в качестве механизма целостности текстовых деривационных процессов выступает текстовый макрофрейм, который в рассматриваемом тексте маркируется заглавием текста - «Король, Дама, Валет». Его субфреймовые реализации определяют последовательность текстового деривационного процесса. В качестве субфреймов рассматриваются «терминальные» элементы фреймовой структуры, которые в заглавии номинированы как Король, Дама, Валет. Развитие данных субфреймовых элементов реализуется через определенные структуры разных уровней (пропозициональные, коммуникативные, лексико-грамматические), взаимодействие которых порождает диктумно-модусные смыслы, сопровождающие данные субфреймы. Субфрейм как «терминальная» ячейка задает типы пропозициональных структур, их лексикограмматическую репрезентацию. Например, в тексте романа развитие субфрейма Дама характеризуется повторами на уровне пропозициональных структур, что ведет к повторам лексико-грамматических элементов на поверхностном уровне: введение лексем с семантикой «богатство» и «гордость», которые соединяются в однотипные синтаксические конструкции. Текстовая реализация данного субфрейма осуществляется также через развитие метафоры узор жизни. Данные текстовые фрагменты сопровождаются модусом долженствования.
Единство и динамика макрофрейма задают последовательность деривационного развития текста на уровне поверхностно-коммуникативного развития. В тексте романа субфреймовая реализация является основой коммуникативного членения текста: каждый тема-рематический комплекс представляется базой приоритетного развития одного из субфрей-мовых элементов. Тема-рематические комплексы характеризуются единством темы всех составляющих их тема-рематических блоков.
Деривационный переход от одного тема-рематического блока к другому в процессе развития текста обусловливается референтным переключением, при котором происходит смена модусных регистров. В тексте романа, например, переходы от блока к блоку в пределах первого тема-рематического комплекса маркируются сменой модуса поло-
жительной и отрицательной оценки, которая осложняется модальными значениями неуверенности и желательности в третьем тема-рематичес-ком блоке.
Таким образом, на коммуникативном уровне порождения текста процесс смены деривационных блоков маркируется сменой тематических компонентов и рематических элементов. Взаимодействие лексических и грамматических средств на всех уровнях построения текста является основой деривационного механизма данных порождений, представляя в плане содержания единство модусно-диктумных смыслов.
Литература
1. Почепцов Г.Г. Прагматика текста // Коммуникативно-прагматические и семантические функции речевых единств. Калинин, 1980.
2. Дейк ван Т.А. Вопросы прагматики текста // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978. Вып. VIII.
3. Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. Ростов н/Д, 1993.
4. Немец Г.П. Актуальные проблемы модальности в современном русском языке. Ростов н/Д, 1991.
5. Баранов А.Г. Текст в функционально-прагматической парадигме. Краснодар, 1988.
6. Шмелева Т.В. Модус и средства его выражения в высказывании // Идеографические аспекты русской грамматики. М., 1988.
7. Бондарко АВ. Вступительные замечания // Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Л.: Наука, 1990. Гл. II.
8. Бондарко А В. Функциональная грамматика. Л.: Наука, 1984.
9. Вежбицкая А Семантические универсалии и описание языков. М., 1999.
10. Бирюлин Л.А., Корди Е.Е. Основные типы модальных значений, выделяемых в лингвистической литературе // Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность / Отв. ред. А.В. Бондарко. Л.: Наука, 1990. Гл. II.
11. Sweetser E.E. From Etymology to Pragmatics: Metaphorical and Cultural Aspects of Semantic Structure. Cambridge University Press, 1991.
12. Демьянков В.З. Логические аспекты семантического исследования предложения // Проблемы лингвистической семантики. М.: ИНИОН АН СССР, 1981. С. 115-132.
13. АрутюноваН.Д. Язык и мир человека. М., 1999.
14. Набоков В.В. Король, Дама, Валет // Собр. соч.: В 4 т. М., 1990. Т. 1.
15. Nabokov V. King, Queen, Knave. N.Y.: McGraw-Hill, 1968.
THE MODAL LEVEL OF THE TEXT IN TERMS OF TEXTUAL DERIVATION Razina I.G.
Summary. Pragmatics of the text in terms of textual derivation is described. The modal level of the text is considered to be closely interrelated and interconnected with the levels of its proposi-tional and communicative (the theme-rheme perspective) development. Its derivation is based on the text framing which is regarded as a derivational mechanism.
Key words: text, translation, textual derivation, pragmatics, frame, metaphor, modality, interlingual textual derivation.
