CC BY
60
УДК 327
А. Л. Шевцова
МОДЕЛИ ПРЕОДОЛЕНИЯ РЕГИОНАЛЬНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ В ГОСУДАРСТВАХ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ В КОНЦЕ ХХ — НАЧАЛЕ ХХ1 в.
В статье предпринята попытка рассмотреть причины обострения региональных противоречий в Восточной Европе после распада СССР с позиций структурного и контекстуального подходов. Региональные противоречия рассмотрены во взаимосвязи с процессом европейской интеграции, территориальными и институциональными изменениями в государствах Восточной и Центральной Европы. В статье зафиксированы восточноевропейские регионы разного типа, в которых региональные противоречия имели (имеют) конфликтный потенциал в конце ХХ — начале ХХ1 в. Указаны факторы, способствовавшие уменьшению региональных противоречий в странах Восточной Европы. Выделены модели сочетания внешней и региональной политики в государствах Восточной Европы.
Ключевые слова: Восточная Европа, региональный фактор, региональные противоречия, региональные конфликты, региональная политика, внешняя политика.
В конце ХХ — начале ХХ1 в. в формировании и реализации внешней политики государств Восточной Европы существенно возросла роль регионального фактора. Изменение территориально-административного деления в ряде стран привело к появлению новых участников региональных и международных отношений. Ослабление или исчезновение барьерной функции государственных границ, реформы государственного управления и самоуправления породили новые формы взаимодействия регионов и государства, регионов между собой. Регионы разного типа все чаще выходят на международную арену. Но главным актором международных отношений по-прежнему остается национальное государство.
Конец ХХ в. в Восточной Европе отмечен изменением характера противоречий между регионами разного типа. Если до 1940-х годов в основе противоречий лежали, прежде всего, этнические и религиозные причины, то с начала 1990-х годов более важную роль начали играть социально-политические факторы.
Целью данной статьи является анализ преодоления региональных противоречий государствами Восточной Европы в конце ХХ — начале ХХ1 в.
Существует обширный круг научных публикаций по региональной проблематике. Политическим аспектам процесса регионализации посвящены теоретические работы Дж. Лоулина (Loughlin, 2007), Р. Ладреча (Ladrech, 1994), Т. Борзель (Borzel, 2002). На разрушение старых связей и компромиссов между регионами и государством, усиление конкурентной борьбы между регионами, возрастание экономического и финансового контроля регионов над своей территорией как на признаки регионального измерения европейской интеграции указывает один из сторонников концепции «нового регионализма» М. Китинг (Keating, 1998; Ки-тинг, 2008). Представляет интерес оригинальный подход к проблеме региональных противоречий Г. Готтлиба (концепция «национального дома») (Gottlieb, 1993).
© А. Л. Шевцова, 2013
Глубокий социологический анализ региональных противоречий, национа-лизмов и этнических конфликтов на постсоветском пространстве представлен Г Дерлугьяном (Дерлугьян, 2010). Особый интерес в этом исследовании вызывает попытка анализа распада СССР путем синтетического использования теорий социального пространства как совокупности различных видов капиталов П. Бурдье, «мир — системы» И. Валлерстайна, историко-эмпирической теории становления современного государства и демократии Ч. Тилли.
Можно отметить, что большое количество исследований посвящено именно крайней стадии региональных противоречий — региональным конфликтам. Гораздо меньше внимания уделено рассмотрению тех мер, которые предотвратили перерастание противоречия в конфликт, — так называемой профилактике конфликтов.
Представляется возможным рассматривать региональные противоречия как междисциплинарное поле, используя методы различных общественных наук. В частности, региональные противоречия и конфликты можно рассматривать в рамках структурного и контекстуального подходов, применяемых в исследовании международных отношений.
Структурный подход объясняет природу противоречий структурным разба-лансированием международных и региональных отношений, растущей неоднородностью международной системы, появлением новых негосударственных и надгосударственных акторов. Сторонники этого подхода — Й. Галтунг (Galtung, 1964), Дж. Розенау (Rosenau, 1990), Р. Каплан (Kaplan, 1994), М. Лебедева (Лебедева, 1999; 2011) и др.
В рамках контекстуального подхода региональные противоречия выводятся из контекста, из внутренней среды развития регионов. Указанные подходы тесно связаны между собой и имеют общее положение — признание центральной роли государства в разрешении противоречий и конфликтов (Цыганков, 2003, с. 422).
В силу относительно недавнего формирования национальных государств региональные проблемы в странах Восточной Европы являются одной из наиболее острых политических тем. Преодоление региональных противоречий, как правило, происходит под влиянием внешних по отношению к Восточной Европе факторов: национального размежевания, проведенного по итогам Второй мировой войны странами-победительницами и отражавшего в Восточной Европе геополитические интересы СССР; членства государств в Организации Варшавского Договора и СЭВ при лидирующем значении в этих организациях СССР; членства стран Восточной Европы в ЕС, который задал им основные нормы политического поведения в региональных вопросах.
ОБОСТРЕНИЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ ПОСЛЕ РАСПАДА СССР
К моменту распада СССР, ОВД и СЭВ региональные противоречия внутри ряда стран и между странами в целом обострились. Наиболее проблемными оказались традиционные застарелые противоречия исторического и этнического характера. Фактором, вызывавшим особо быстрое созревание противоречий до стадии конфликта, явилось наличие этнических меньшинств на территориях
ряда стран. Войны в Югославии, Молдове, албано-сербский конфликт и война НАТО против Югославии — наиболее яркие примеры такого рода.
Отличительной особенностью политического развития стран Восточной Европы выступило быстрое формирование альтернативных политических элит, которые начали борьбу с политическими элитами, сформировавшимися в послевоенный период. Как правило, эти элиты опирались на разные регионы внутри своих стран и имели разное представление обо всех направлениях политики своих государств, в том числе о региональной политике.
Разная региональная опора различных элит ярко проявляла себя в ходе политических конфликтов и национальных электоральных кампаний (президентская кампания 1995 г. в Польше: Краков голосовал за Валенсу, запад Польши — за Квасьневского; все электоральные кампании в Литве: Каунас поддерживал националистов и консерваторов, Вильнюс — левые партии; все кампании на Украине: западные области — за националистов, восточные — за левые партии). Обычно индустриальные регионы были базой для относительно левых сил, а аграрные регионы — для правых и националистических структур и их лидеров. Эта закономерность в целом сохраняется до сих пор и является латентным взрывоопасным фактором во всех странах Восточной Европы. Развитие регионального самоуправления в восточноевропейских странах способствует закреплению за определенными политическими силами устойчивого влияния в своих регионах базирования. Во многом потому политические партии восточноевропейских стран благожелательно воспринимают рост значения регионов в политической системе своих государств под влиянием условий ЕС.
В странах Центральной Европы и в бывших западных республиках СССР, за исключением Молдовы, развитие региональных противоречий происходило более медленными темпами, чем на Балканах. Это объясняется во многом расчетом новых элит на легкое овладение влиянием и властью в столицах и индустриальных центрах своих стран. Однако некоторая тенденция к обострению региональных противоречий также имела место. Можно выделить два типа региональных конфликтов этого периода:
1) конфликты, где ведущую роль отыгрывает борьба культурного меньшинства за свои интересы (Приднестровье, Виленский край, Латгалия);
2) конфликты, где ведущую роль играло стремление одной из версий национальных элит создать устойчивый базис поддержки для предложения всей стране своего варианта ее развития (Западная Украина, Донбасс, Каунасский регион).
Наиболее проблемными регионами, вокруг которых шла концентрация конфликтного потенциала обоих типов в 1990-х годах, выступили следующие территории и страны:
1. Латвия и Эстония, где были ограничены гражданские права значительной части населения, преимущественно славян, переселившихся в эти страны после Второй мировой войны.
2. Территория Виленского края в Литве, где сохранился весь комплекс исторических споров и межэтнических противоречий между литовцами, поляками, отчасти белорусами и русскими вокруг этого региона. Особое значение имела
проблема договоров между Литвой и Польшей, Литвой и Беларусью о принадлежности этого региона Литве.
3. Католические районы Западной Беларуси, где происходило осложнение отношений вокруг проблемы этнического характера костела в Беларуси и трактовок национальной истории.
4. Часть польского Подляшья, населенная белорусами и автохтонным населением иных этнических идентичностей.
5. Западное Полесье на стыке границ Беларуси, Польши и Украины. Здесь возникло два потенциально опасных движения — украинское сепаратистское и «ятвяжское», требовавшее культурно-политической автономии Западного Полесья как региона, по их мнению, населенного особым народом.
6. Шлёнск (Силезия) в Польше — регион на стыке границ Польши, Чехии и Германии. В начале 1990-х годов остро стояла проблема сохранения в составе Польши этого региона и всех полученных в результате Второй мировой войны немецких территорий. В Силезии происходили противоречивые процессы в среде местных коренных жителей, среди которых выделились сторонники германской этнической идентичности.
7. Судеты в Чехии. Долгое время не было ясности по проблеме реституции собственности выселенных из этого региона после Второй мировой войны немцев и их возврата в регион.
8. Западная Украина в целом. Регион с наиболее ярко выраженной украинской идентичностью, во многом противостоящей доминирующим в остальной части Украины культурным формам.
9. Ряд локальных регионов в Западной Украине со специфичными противоречиями: проблема русинов в Закарпатье, венгеро-славянские противоречия в Закарпатье, сложности в румыно-украинских отношениях в Черновицкой области Украины.
10. Молдова со всем комплексом специфических острейших проблем.
Ситуация, с одной стороны, обострялась, с другой стороны сглаживалась
особым характером националистических движений в этих странах. Эти движения нацеливали острие своей борьбы против русского и советского влияний, стремясь не допустить перерастания противоречий и споров друг с другом до уровня конфликта. В ряде случаев этого удалось добиться. Наибольшим успехом этих движений в данном аспекте были так называемые Минские протоколы и сам концепт Балтийско-черноморского содружества, или иначе — Содружества стран Межморья (Миловзоров, http://www.utro.ru/articles/2005/12/19/505579. shtml). Относительно русин и особенно Молдовы принцип антирусской солидарности националистов Восточной Европы не сработал. В Молдове украинские националисты, люди советской идентичности, русские националисты и т. п. сообща выступили с оружием в руках против ориентированной на румын, по их мнению, части молдаван.
Особое значение в развитии региональных противоречий в этот период имела усилившаяся после распада СССР регионализация самих восточно-европейских стран. В разных регионах этих стран быстро нарастали внутренние культурные и политические процессы, подчеркивавшие региональную субъект-
ность. Как правило, они были связаны со спецификой социально-экономического развития разных регионов в рамках СССР и СЭВ и с особенностями развития регионов после распада этих союзов.
Аграрные Западная Украина, центральные и восточные регионы Польши, Литва, мало затронутые урбанизацией регионы Латвии и Эстонии, отчасти агарные регионы Западной Беларуси, наименее индустриальная часть Молдовы превратились в социально-политическую базу для националистических и клерикальных партий, организаций, настроений.
Население городов и индустриальных регионов, как правило, становилось опорой сил, стремящихся сохранить Советский Союз либо просто левых партий, как это произошло в Польше.
Межрегиональные противоречия внутри стран Восточной Европы в большинстве случаев оказывались более значимыми для радикальных сил в этих странах, нежели межнациональные и межгосударственные взаимные претензии этих сил друг другу. Тем не менее усиление конфликтного потенциала региональных проблем происходило довольно быстро. И перспектива вспышки крупных конфликтов в этом регионе сохранялась вплоть до середины 1990-х годов.
Преодоление сползания Восточной Европы к серии крупных конфликтов началось в середине 1990-х годов и связано с рядом событий, прямо касающихся внешней политики стран региона.
1. В середине 90-х годов определилась готовность ЕС и НАТО принять в свой состав часть стран Восточной Европы. Эти страны получили индивидуальные планы подготовки к членству в этих организациях и условия этого членства. Среди условий особую важность имели принципы:
— урегулирования всех пограничных проблем с соседями, в том числе делимитации всех государственных границ;
— недопущения конфликтов с этническими меньшинствами на своей территории. К сожалению, на практике этот принцип был недостаточно последовательно применен по отношению к русскоязычному населению и русскому этническому меньшинству в ряде стран. Но в некоторых странах этот принцип оказался эффективным. Так, Литва заключила соглашения по границам с Польшей и Беларусью, Румыния и Венгрия сдержали развитие конфликта в Трансильвании и т. д.
2. ЕС и НАТО, а также комплекс договоров между Германией и ее соседями на востоке гарантировали отказ Германии от претензий в любой форме на возврат территорий и собственности в Восточной Европе, в том числе в Судетах, западных и северных регионах Польши и в Клайпедском регионе Литвы.
3. Членство в ЕС потребовало от стран-кандидатов провести реформу регионального управления сообразно стандартам ЕС. В странах были укрупнены административные единицы, резко расширены права органов местного самоуправления, границы новых административных единиц прошли по границам традиционных культурных регионов. Тем самым была резко снижена межрегиональная конфликтность в этих странах за счет усиления роли регионов.
Параллельно страны подключались к европейским региональным фондам и стимулировали развитие и сотрудничество приграничных регионов при опо-
ре на европейские фонды. Приграничное сотрудничество, получив подпитку от Брюсселя, позволило снизить сепаратистский потенциал в приграничных регионах и запустить процесс создания еврорегионов для совместного поиска трансграничными регионами ресурсов в Брюсселе вместо выставления счетов к национальным правительствам.
Региональные и национальные элиты восточно-европейских стран получили возможность проявлять свою активность на уровне центральных органов управления ЕС. В восточно-европейских странах сформировались крупные группы политических активистов и чиновников, чья карьера оказалась тесно связана с органами управления Европейским Союзом. В ряде случаев обретение статуса депутата Европейского парламента спасало политика, проигравшего в местных политических схватках, и сохраняло ему политическое будущее. Наиболее известные примеры такого рода: В. Ландсбергис и подвергнутый импичменту бывший президент Р. Паксас в Литве, которые стали членами Европейского Парламента. Оказавшиеся в органах управления ЕС политики зачастую занимаются лоббированием интересов регионов, на которые они опираются в своих странах. Таким образом, происходит смычка региональных элит с высшим уровнем политического руководства ЕС, уменьшается степень внутриполитической напряженности в самих восточно-европейских странах и сглаживается острота межрегиональных противоречий.
4. Внешняя политика стран Восточной Европы, за исключением Беларуси и отчасти Украины, оказалась переориентирована на интеграцию в структуры ЕС и НАТО. Страны и элиты стали видеть свое будущее в рамках этих интеграционных образований и уменьшили внимание к межгосударственным и межнациональным конфликтам.
Важнейшее значение имело изменение внутриполитической ситуации в странах Восточной Европы: на смену радикальным националистам, усилившимся в начале 1990-х годов в ходе распада СССР, пришли более умеренные и светские партии, которые и провели реальные мероприятия по интеграции своих стран в ЕС и НАТО и утихомирили своих национал-фундаменталистов. Например, президентские выборы 1995 г в Польше и победа на них А. Квасьнев-ского, выборы 1993 г. в Литве и победа А. Бразаускаса и т. д.
С другой стороны, важным фактором, не допустившим созревание конфликтного потенциала в Восточной Европе, явилось усиление государства в Беларуси после избрания на пост президента А. Лукашенко. Беларусь не брала курс на вступление в ЕС и НАТО, но само по себе создание сильной власти, которая отталкивала от влияния на внешнюю политику национально ориентированные партии и движения, привело к деидеологизации внешней политики Беларуси по отношению к соседним странам. Это резко уменьшило конфликтный потенциал споров на исторические темы и способствовало ослаблению внутренней напряженности по всему периметру границ Беларуси. Переориентация ряда стран Восточной Европы на членство в ЕС и НАТО и необходимость выполнения ими предварительных условий к такому членству в этот период парадоксально совпали с внешнеполитическими устремлениями Беларуси к спокойному развитию отношений со странами-соседями. И даже установление Беларусью особо
тесных отношений с Россией не привело к заметному обострению отношений со странами-соседями.
Усиление государства в Беларуси остановило процесс регионализации страны. Регионы в Беларуси не получили такого глубокого развития, как в Польше или Литве. Однако центральная власть в Беларуси взяла на себя функции обеспечения интересов белорусских регионов и в целом успешно выполнила эту задачу. Таким образом, Беларусь реализовала в своей внешней и внутренней политике примерно те же задачи, которые решили через иную форму — через регионализацию и европейскую интеграцию — страны Восточной Европы, вошедшие в состав ЕС и НАТО. В этом — особенность белорусской внешней и региональной политики, которая, однако, не должна скрывать от внимания главное: Беларусь успешно интегрировалась в европейские региональные процессы в той части, где речь идет об уменьшении конфликтного потенциала региональных проблем. Белорусская внешняя политика в региональном аспекте уникальна и очень интересна.
Развитие Украины в середине 1990-х годов также пошло по пути сглаживания нараставших региональных конфликтов, но по иной модели, чем в Беларуси или в странах, вступивших в ЕС и НАТО. На Украине произошла внутренняя консолидация регионов в экономическом, политическом, культурном плане. В регионах выделились четко выраженные элиты, которые повели борьбу за свои интересы через стремление взять власть в Киеве, а не через развитие сепаратистских устремлений или межрегиональных противоречий. В сфере же внешней политики Украина, приняв прозападный курс, стремилась уклоняться от вовлечения в конфликты с соседями. Столь своеобразный курс Украины привел к относительной стабилизации конфликтов в украинских регионах. Но в целом межрегиональные противоречия на Украине стали одним из ключевых факторов как внутренней, так и внешней политики этой страны.
Особняком стоит присутствие в Восточной Европе в этот период России. Калининградская область Российской Федерации медленнее восточно-европейских государств решает вопросы режима пересечения границ, участия в приграничном сотрудничестве. Области оказалось сложно преодолеть конкуренцию Литвы и Польши в развитии портов Калининграда и Балтийска. Оказался не очень удачным эксперимент по обретению областью статуса особой экономической зоны Российской Федерации. Область остается дотационным субъектом РФ. С другой стороны, Российская Федерация сумела не допустить развития в области сепаратистских и криминальных тенденций, и Калининградская область выступает устойчивым элементом региональной безопасности северной части Восточной Европы. Вопрос о форме и характере дальнейшего развития Калининградской области интересен также для развития приграничных по отношению к Беларуси, Латвии, Эстонии, отчасти Украине областей России. Нельзя исключать, что в Восточной Европе может появиться еще один перспективный вариант развития регионов, который предложит Российская Федерация.
Экономический рост, охвативший в начале 2000-х годов страны Восточной Европы, закрепил данные тенденции их региональной политики. И вплоть до настоящего времени Восточная Европа в целом развивается в рамках трех
определившихся моделей сочетания внешней и региональной политики стран, вышедших из одного «советского прошлого»: высокой степени регионализации власти в странах ЕС; белорусского опыта защиты интересов регионов через активную внешнюю политику центрального правительства; высокой степени реальной автономии регионов Украины, борющихся за власть в национальном масштабе. Все три модели регионального развития стран Восточной Европы и их внешней политики в региональном аспекте выполняют очень важную функцию предотвращения нового роста межрегиональных противоречий и конфликтов и гармоничного развития регионов как внутри своих стран, так и на стыках межгосударственных границ.
Литература
Дерлугьян Г. Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе / авториз. пер. с англ. М.: Изд. дом «Территория будущего», 2010. 560 с. (Derluguian G. Bour-dieu's Secret Admirer in the Caucasus: A World-System Biography. Moscow: Publishing House The Territory of the Future, 2010. 560 p.).
Китинг М. Новый регионализм как возможность // Россия в глобальной политике. 2008. Т. 6. № 4. С. 143-148 (Keating M. The New Regionalism as a Possibility // Russia in Global Affairs. 2008. Vol. 6, N 4. P. 143-148.).
Лебедева М. М. Политическое урегулирование конфликтов. М.: Аспект Пресс, 1999. 270 с. (Lebedeva M. M. The Political Settlement of the Conflicts. Moscow: Aspect Press, 1999. 270 p.).
Лебедева М. М. Международные конфликты в современном мире: их исследование и урегулирование // Международные отношения: теории, конфликты, движения, организации. Изд. 3-е перераб. и доп. / под ред. проф. П. А. Цыганкова. М.: Альфа-М; Инфра-М, 2011. С. 72-106 (Lebedeva M. M. International Conflicts in the Modern World: Their Studies and Regulation // International Relations: Theories, Conflicts, Movements, Organizations. 3rd edition / ed. by Prof. P. A. Tsy-gankov. Moscow: Alfa-M; Infra-M, 2011. P. 72-106).
Миловзоров А. Раздел Черного моря устроят из-за океана // YTPO.ru 19 декабря 2005 г // http://www.utro.ru/articles/2005/12/19/505579.shtml (Milovzorov A. The Black Sea Will Be Divided from the Ocean // YTRO.ru, Dec. 19 2005 // http://www.utro.ru/articles/2005/12/19/505579. shtml).
Цыганков П. А. Теория международных отношений: учеб. пособие. М.: Гардарики, 2003. 590 c. (Tsygankov P. A. The Theory of International Relations: textbook. Moscow: Gardariki, 2003. 590 p.).
Borzel T. States and Regions in the European Union. Cambridge: Cambridge University Press, 2002. 269 p.
Galtung J. A Structural Theory of Aggression // Journal of Peace Research. 1964. N 2. P. 95-119.
Gottlieb G. Nation against State: A New Approach to Ethnic Conflicts and the Decline of Sovereignty. New York: Council on Foreign Relations Press, 1993. 148 p.
Kaplan R. The Coming Anarchy // The Atlantic Monthly. 1994. Vol. 273, N 2. P. 44-76.
Keating M. The New Regionalism in Western Europe: Territorial Restructuring and Political Change. Cheltenham: Edward Elgar, 1998. 242 p.
Ladrech R. Europeanization of Domestic Politics and Institutions: The Case of France // Journal of Common Market Studies. 1994. Vol. 32, N 1. P. 69-88.
Ladrech R. Europeanization and National Politics. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2010. 248 p.
Loughlin J. Subnational Government: the French Experience. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2007. 239 p.
Rosenau J. Turbulence in World Politics: A Theory of Change and Continuity. Princeton: Princeton University Press, 1990. 504 p.
ЛОЛИМЭКС- 2013. Том 9. № 3
