CC BY
80
Принципы причинности и телеологизма в объяснении истории, обосновываемые в теориях А.Тойнби и К. Ясперса, получили новую интерпретацию и дальнейшее развитие в концептуальном объяснении М. Вебера, который предпринял попытку переосмыслить марксистский подход к историческому объяснению с позиции большего плюрализма методологических оснований.
В качестве обоснования своего подхода М. Вебер использует ситуацию повышения экономических расценок, которое, в соответствии с любой экономической теорией, должно вести к повышению производительности труда. Однако во многих крестьянских общинах это давало обратный эффект - снижения производительности труда, что может быть объяснено силой привычки и определенной психологией: при более высоких расценках крестьянин, привыкший зарабатывать две с половиной марки в день, обнаруживает, что может заработать ту же сумму, работая меньше, и так и поступает. Выбор в пользу досуга, а не дохода определяется традициями и образом его жизни. М. Вебер указывает, что объяснение данной ситуации лишь действием материальных сил оказывается недостаточным, поскольку выбор субъекта происходит преимущественно в сфере сознания.
М. Вебер в качестве центральной проблемы своей концептуальной модели истории выдвигает вопрос о связи хозяйственной жизни общества, материальных и идеологических интересов различных социальных групп и религиозного сознания. В работе «Протестантская этика и дух капитализма» он объясняет сущность капиталистического общества, исходя из двух оснований:
1) «особых, совершенно специфических форм хозяйственной организации»;
2) хозяйствующих субъектов, проникнутых своеобразной хозяйственной идеологией -«капиталистическим духом».
М. Вебер подходит к объяснению общества через рассмотрение его как конгломерата социальных групп, что позволяет ему выдвинуть следующие основные принципы своей концептуальной модели истории.
1. Любое общество подразделяется на социальные страты, которые отличаются друг от друга по своему экономическому положению, специфическому образу жизни и мировоззрению.
2. Социальные страты либо пытаются сохранить свой «образ жизни», либо улучшить его, что достигается через социальное обособление («дистанцирование») или монополизацию экономических возможностей.
3. Объяснить конкретное общество в его статике или динамике можно через выяснение стремлений социальных страт, которые в первом случае будут соответствовать идеям и ценностям, преобладающим в обществе, а во втором случае - соотноситься с идеями и ценностями, направленными на улучшение образа жизни той или иной социальной страты.
4. Являясь членами социальных страт, люди представляют собой продукт общественной организации, и, соответственно, идеи и поступки индивидов могут быть объяснены через отличительные черты этой общественной организации.
Данные принципы лежат в основе объяснения М. Вебером истории в целом и в то же время служат методологической базой подхода к объяснению конкретных исторических явлений и процессов.
Уделяя значительное внимание изучению классовых конфликтов, М. Вебер, в отличие от марксизма, подчеркивает многомерность классовых различий. Помимо дифференциации людей по отношениям собственности, он предлагает такие основания социального деления, как отношение к власти, статус и престиж отдельных группировок, религиозные и идеологические признаки.
В отечественной научной литературе существует мнение о противоположности марксистского и веберианского подходов к объяснению истории [5, с. 82]. Думается, что подобное противопоставление сильно преувеличено, поскольку, несмотря на определенные различия, в социальных объяснениях К. Маркса и М. Вебера обнаруживается ряд общих основополагающих принципов.
Это наглядно прослеживается в объяснении Вебером причин падения античной культуры, которые он видит:
а) в подрыве организации рабского труда как основы римского общества, связанном с нехваткой пополнения рабской силы из-за приостановки завоевательных войн;
б) в изменении социального статуса городов, представляющих собой экономическую основу античной культуры и утративших свое влияние на крупные поместья, вследствие чего культура постепенно «становится деревенской»;
в) в образовании элементов феодального общества в недрах доживавшей свой век Римской империи (сословное деление общества, появление типа средневекового помещичьего двора, замкнутое натуральное хозяйство) [2, с. 453-465].
Как справедливо отмечает проф. В.В. Балахонский, это объяснение полностью вписывается в общие методологические установки советской историографии, основанные на марксистской концепции объяснения истории [1, с. 44].
Иной подход к формированию концептуальной модели истории предложил известный специалист в области социальной философии К. Поппер.
Для нашего исследования этот философ важен тем, что круг его научных интересов охватывает сразу три аспекта теоретической модели истории:
1) концептуальный, выражающийся в разработке собственного теоретического понимания истории;
2) методологический, состоящий в исследовании специфики процедур познания истории;
3) гносеологический, проявившийся в изучении особенностей обоснования социального знания.
Кроме того, в философии К. Поппера ярко проявилась тенденция перехода познавательного
интереса с разработки концепций, объясняющих ход истории, на изучение приемов и методов самих процедур познания. Эта тенденция стала характерной для всей западной философии второй половины ХХ века.
Собственная концептуальная модель истории разработана К. Поппером весьма схематично. Это определяется его крайне негативным настроем по отношению к возможности открытия объективных законов развития истории. Социально-философские теории, признающие подобную возможность, Поппер обозначает термином «историцизм» и подвергает их деструктивной критике.
Концептуальную модель истории К. Поппер строит на противопоставлении «открытых» и «закрытых» обществ в рамках современной цивилизации, начало которой он возводит к древним грекам.
К «закрытому» типу К. Поппер относит магическое, племенное и коллективистское общества. Он сравнивает их с единым слаженным биологическим организмом. Подобное общество лишено внутренней борьбы и личной инициативы составляющих его индивидов. «Открытое» общество, напротив, формирует у своих членов стремление подняться по социальной лестнице и занять места других, что порождает конкуренцию и классовую борьбу. В таком обществе индивидуумы вынуждены руководствоваться личными решениями [3, с. 218].
Современная цивилизация, по мнению философа, пребывает еще в младенческом возрасте, и общей тенденцией ее развития является переход к открытому обществу [3, с. 29, 220].
Для всей концепции объяснения истории К. Поппера характерна противоречивость исходных принципов ее организации. Отметим два наиболее очевидных противоречия.
1. Противоречие в отношении к важнейшему элементу концептуальной модели истории -исторической закономерности.
Во втором томе своей работы «Открытое общество и его враги» К. Поппер резко ограничивает возможности применения в историческом познании социологических и даже психологических законов, отрицая при этом само существование особых исторических закономерностей [4, с. 305, 306].
В первом же томе этой работы он осуществляет телеологическое осмысление истории именно на основе соответствующих социологических закономерностей. Так, в частности, одним из элементов его модели истории является указание на закономерную тенденцию перехода современной цивилизации к открытому обществу [3, с. 220].
Теоретическое моделирование и осмысление К. Поппером конкретных исторических событий также базируются на определенных социологических закономерностях. Это видно на примере его объяснения сущности спартанской политики. В основе этого объяснения лежат следующие закономерности:
а) для защиты существующего строя было необходимо отгородиться от всех зарубежных воздействий (идеологических, политических, экономических);
б) для укрепления политической системы было необходимо не смешиваться с подчиненными (низшими) и утверждать свое господство по отношению к соседям;
в) для сохранения единства государства необходимо было разумно ограничивать рост его размеров [3, с. 228].
Более того, в процессе моделирования истории К. Поппер придает очень большое значение так называемой «логике ситуации», которую раскрывает через взаимодействие различных факторов: личных интересов и целей субъектов истории, экономических и политических отношений и т.д. [4, с. 114-115, 306].
Но в подобном толковании «логика ситуации» выражает действия определенных исторических закономерностей, поскольку реализует два важнейших признака исторического закона: пространственно-временную ограниченность его действия (в данном случае рамками ситуации) и раскрытие им взаимосвязи различных факторов исторического процесса (экономических, политических, мотивационных и т.д.).
2. Противоречие в отношении к политическому аспекту понимания истории.
Во втором томе К. Поппер высказывает мнение о том, что единой истории человечества нет, а существует лишь бесконечное множество историй, связанных с разными аспектами человеческой жизни, в том числе и с политическим аспектом. Этот аспект обычно возводят в ранг мировой истории, но это неприемлемо для серьезной исторической концепции, поскольку история политики нисколько не лучше истории воровства. История политической власти есть не что иное, как история международных преступлений и массовых убийств [4, с. 312].
Несмотря на это, в первом томе своей книги К. Поппер разрабатывает концептуальную модель истории, исходя из доминирования именно социально-политического ее аспекта. Так, в его модели большое место уделяется противопоставлению демократических и тоталитарных обществ, выяснению сущности их политической организации, анализу принципов демократического переустройства общества [3, с. 30-220].
Серьезным вкладом в развитие методологии объяснения истории представляется разработка К. Поппером принципа объяснения события через логику сложившейся ситуации. Как мы уже указывали, реализация этого принципа объективно требует раскрытия сложившихся связей в рамках данной ситуации, т.е. исторических закономерностей.
Перспективной и плодотворной следует считать также его идею об учете в объяснении различных логик развертывания событий: логики ситуации, логики власти, экономической логики. Он иллюстрирует ее на примере непредусмотренных следствий нашей деятельности, когда результат непосредственно не просчитывается субъектом и объясняется не только логикой человеческого поступка, но и экономической логикой. Так, когда человек хочет купить дом, он не желает роста рыночных цен на недвижимость, но, выступая в качестве покупателя, он способствует повышению этих цен. Дальнейшее объяснение потребует учета логики власти, способной оказывать влияние на корректировку проявления экономической логики в конкретной социальной ситуации [4, с. 114-115].
Характерная для К. Поппера парадоксальность исследовательских подходов проявилась в предложенном им методе фальсификации, который позволяет по-иному оценить возможности обоснования концептуальной модели исторического процесса.
К. Поппер исходил из того, что если мы не способны полностью доказать истинность теории путем ее подтверждения фактами, то надо исходить из противоположного - искать факты, которые способны однозначно опровергнуть теорию [4, с. 300]. Такой подход представляется значимым для гносеологического аспекта теоретического моделирования истории и находит свою конкретизацию в
способе повышения правдоподобия выдвигаемой модели через опровержение модели, конкурирующей с ней.
Философские взгляды К. Поппера оказали большое влияние на последующее развитие европейских и отчасти американских теорий философии истории. Они стимулировали и, одновременно, отразили выдвижение на первый план научных исследований методологических и гносеологических проблем теоретического моделирования истории. Внимание ученых сосредоточилось на системном анализе эвристических процедур, а также на выявлении их познавательных возможностей.
