CC BY
44
УДК 323.2(470.324)
НЕЧАЕВ Д.Н., Модели и практики
СЕЛИВАНОВА Е.С. институционализации
регионального гражданского общества в РФ (на примере Воронежской области)
Авторы на примере одного из субъектов Федерации представляют научные подходы формирования регионального гражданского общества в условиях современной России, этапы, модели и практики взаимодействия власти и гражданских инициатив; дают прогнозные характеристики становления и развития политических институтов (на примере Общественной палаты Воронежской области).
Ключевые слова: региональное гражданское общество, региональная власть, модели и практики взаимодействия государства и гражданских инициатив, общественные объединения в регионах РФ.
В условиях осуществляющихся политических трансформаций в РФ понятие гражданского общества, в том числе становление этого явления в российских регионах, вызывает повышенный интерес со стороны исследователей сектора гражданских инициатив. Множественность определений и подходов к изучению civil society свидетельствует о многомерности, неоднозначности и противоречивости процессов в аспекте данной политической категории, значение которой «менялось по содержанию и смыслу в ответ на вызовы времени»1. Актуальной представляется и проблематика «социальной активности человека и его информированности о тех или иных областях социальной жизни...», представленных «на полюсах «общество» и «знание об обществе» в интегрированном виде»2.
Возникнув на Западе, концепция гражданского общества сформировалась как определенная форма общественной жизни, способствующая эволюционному становлению демократий западноевропейских стран. Представляется логичным обратиться к классику изучения сектора
гражданских инициатив и демократии Джону Кину, который в своем труде «Демократия и гражданское общество» приводит следующее определение гражданского общества: «Это идеально-типическая категория, одновременно описывающая и предвосхищающая сложный динамичный ансамбль охраняемых законом неправительственных институтов, которым присуща тенденция к ненасильствен-ности, самоорганизации и саморефлексивности и которые находятся в постоянных трениях друг с другом и с институтами государственной власти; последние же «оформляют», ограничивают и делают возможной их деятельность»3.
Американские политологи Джин Коэн и Эндрю Арато также отмечают непростые отношения НПО и государства, упоминая и о третьей стороне - секторе экономики, понимая под гражданским обществом «сферу социальной интеракции между экономикой и государством, состоящую в первую очередь из сфер наиболее близкого общения (в частности, семьи), объединений (в частности, добровольных), социальных движений и различных форм
публичной коммуникации»4. Современное гражданское общество создается, по их мнению, с помощью определенных форм самоконституирования и самомобилизации; «институционализируется и генерализируется посредством законов и в особенности субъективных прав, стабилизирующих социальную дифференциацию»5.
Отечественный исследователь И.Б. Левин, как и западные политологи, выделяет один из важнейших критериев наличия условий для развития гражданского общества - его способность к самоорганизации, однако считает необходимым отметить ее творчески-созидательные мотивы и цели, апостериори ограничивая гражданское общество от очагов организованной преступности, способной к высокой самоорганизации6. Кстати, именно самоорганизация общества является одним из важных критериев решения накапливающихся социальных проблем в условиях, когда «задачи государства усложняются, а его ресурсы, если не абсолютно, то относительно (в сравнении с его задачами) уменьшаются»7.
Неразрывность гражданского общества и самоорганизации граждан отмечает и Е.З. Басина, определяя его как «состояния общества, которые могут быть поняты и как стадии его развития от неструктурированного и пассивного к демократическому гражданскому - через самоорганизацию"снизу"»8. Исследователь Г.Г. Дилигенский, говоря о многообразии отношений власти и гражданского общества, трактует последнее как «совокупность социальных отношений и институтов, функционирующих независимо от политической власти и способных на нее воздействовать»9. Однако стоит различать процесс становления и развития гражданского общества в странах Запада и России, его важнейшего сегмента - гражданских инициатив как политического института, поскольку «в развитии любого правового государства огромную роль играет коллективный опыт, который накапливается в процессе осознанной деятельности всего человечества и который, с одной стороны, многообразен, с другой стороны -специфичен»10.
Таким образом, проводя параллель между российским и гражданским обществом
стран Западной Европы и США, можно выявить и сходства, и отличия. Однако, как бы то ни было, речь идет о двух разных гражданских обществах, о разных моделях на разных этапах развития. Если для развитых демократий понятие «гражданское общество» устарело и не описывает современной социальной действительности, то для «демократизирующихся» обществ оно имеет смысл как концепция и прекрасная перспектива, но тоже не описывает действительности11. Сближающим фактором для обеих моделей служит интенсивное развитие современных форм коммуникации, посредством которых «быстро распространяются не только идеи, но и образы, стили жизни, модели поведения, системы целесообразности, потребленческие стандарты ... с ними (внутри них) на новую почву попадают семена ценностей гражданского общества»12. Об эффективности «прорастания» этих семян позволяет судить современное состояние российского гражданского общества.
Есть смысл отмечать различия в качественном и количественном измерении гражданского общества. В частности, на сегодняшний день, согласно данным всероссийского обследования некоммерческих организаций (НКО)13, в этом секторе по найму на условиях полного или неполного рабочего дня трудится пока только 1,13% экономически активного населения России14. Для сравнения: в Нидерландах этот показатель составляет 10,1%; в США - 5,8%; в Италии -2,4%15. Таким образом, можно предположить, что потенциал некоммерческого сектора РФ как кадрового ресурса использован не в полной мере. Тем более, как отмечает российский исследователь А. Азуан, «есть целая серия проблем, которые не решаются государством без общества и обществом без государства»16.
Количественное измерение сектора НКО как одного из сегментов исследуемого нами явления представлено в докладе Общественной палаты РФ «О состоянии гражданского общества в РФ» за 2009 год. По данным Росстата, общая численность таких организаций в Российской Федерации составляет около 670 тыс., при этом основные направления их деятельности ориентированы на социальную
политику и обеспечение, образование и науку, благотворительность17. Трудность количественной оценки «третьего сектора» заключается, с одной стороны, в отсутствии общепринятой классификации его элементов, с другой, - в существовании фиктивных, «фасадных» НКО, характерных для всех субъектов РФ.
Есть серьезные сложности и в понятиях, и категориях, и это отмечали ученые К. Браун, С. Кении из Австралии совместно с российским исследователем Л. Резниченко в работе, посвященной становлению «третьего сектора» в России, которая была опубликована в конце 90-х годов ХХ века. Но самое важное заключается в том, что их концептуальная оценка сектора гражданских инициатив такова: «независимая общественная жизнь, общественная самодеятельность, общественная самоорганизация и т. п. протекают в обществе, где десятилетиями, а может быть, веками не было самих понятий, форм, в которых можно было помыслить идею не опосредованной «начальством» групповой и даже территориальной общности и солидарности»18. Но ситуация меняется. Как позитивное явление в докладе Общественной палаты РФ отмечается прямое обращение Президента Д.А. Медведева к гражданам и общественным объединениям с целью их привлечения к подготовке Послания Федеральному Собранию19. Однако это скорее «пробный шар» в процедуре использования экспертного мнения общественности в принятии политических решений, нежели отлаженная системная практика.
Попыткой обеспечить системность развития гражданского общества в РФ можно считать принятый Госдумой в марте 2010 года законопроект о введении статуса социально ориентированных НКО. Около двухсот тысяч некоммерческих организаций страны20 смогут рассчитывать на оказание финансовой, имущественной, информационной и консультационной господдержки, а также на предоставление льгот по уплате налогов и сборов, размещение государственных и муниципальных заказов21 . Процедура же оценки деятельности НКО для включения их в специальные реестры социально ориентированных все еще разрабатывается. Право создавать и вести такие рее-
стры остается за региональными и муниципальными властями22. Следовательно, сложившиеся в субъектах РФ модели и практики взаимодействия общественности и власти, их эффективность и адаптивность во многом могут определить вектор развития регионального гражданского общества в среднесрочной перспективе.
Процесс перехода к действенному гражданскому обществу в полирегиональном масштабе неоднороден и неравномерен23. Однако именно при наличии разветвленного сектора общественных организаций заложен позитивный вектор регионального социально-экономического развития государства. И этот тезис доказал Р. Патнэм в сравнительном исследовании о демократии и гражданской активности в Северной, Центральной и Южной Италии. В частности, он пришел к выводу, что если «на севере страны разветвленная сеть гражданских инициатив - общества взаимопомощи, кооперативы, профсоюзы и даже футбольные клубы и литературные объединения - содействовали прогрессивному развитию, то выстроенные по вертикали, сверху вниз, социальные и политические отношения на Юге, глубоко укорененные традиционалистские привычки тормозили такое развитие»24.
Учитывая вышеизложенное, применительно к нашей стране и ее регионам представляется целесообразным выдвинуть гипотезу о том, что процесс поступательного социально-экономического развития невозможен без апробирования эффективного регионального опыта успешных субъектов РФ. А движение к формированию гражданского общества нельзя считать завершенным без институци-онализации регионального гражданского общества. Только тогда, когда сформируются эффективные практики становления и функционирования основных сегментов гражданского общества в регионах РФ, когда из всей гаммы сходств и различий будет выстроен оптимальный вариант гражданского общества в стране, только тогда можно будет говорить об определенном завершении институционального процесса гражданского общества в масштабах страны.
На сегодняшний день спрогнозировать развитие процесса во временном отношении достаточно сложно, поскольку развитие
региональных практик гражданского общества крайне непропорционально в силу уникальных исторических, социально-экономических, культурных особенностей в каждом отдельно взятом субъекте РФ. Особое значение имеет и этносоциальный фактор, когда «плюрализм на уровне определенного бытия проявляется в множественности жизненных практик и связанных с ними символических форм, в многочисленности образов мира, культурных и поведенческих различий»25 .
Немаловажную роль в процессе становления и институционализационного оформления регионального гражданского общества в значительной мере играет и субъективный фактор - политика региональной власти и элит, выполняющих «политически стабилизирующую функцию в России»26 в отношении общественных объединений. Имеет смысл рассматривать и роль главы субъекта РФ, инициирующего и реализующего эту политику в жизнь. Так, например, в одном из ключевых регионов страны - Воронежской области - на протяжении последних 15-20 лет сектор гражданских инициатив испытал на себе немало вариаций проявления несистемной политики региональных лидеров, и за искомый промежуток времени региональный потенциал гражданских инициатив не только не был реализован в достаточной мере, он практически полностью не был реализован.
Есть основания утверждать, что за два последних десятилетия количественный рост общественных организаций в Воронежской области не сопровождался качественным ростом. Институт выборов и другие формы демократии в Воронежской области, как и в абсолютном большинстве регионов РФ, даже с обретением «территорий черт политического субъекта»27 функционировали (и продолжают функционировать) недостаточно эффективно. Соответственно влияние значительных социальных слоев и групп населения на власть и на принятие ею решений не только незначительно, но и с течением времени сводится ко все меньшей величине. Поэтому, предполагая реальные ролевые функции общественных организаций в принятии политических решений на уровне области, мы говорим о новом обще-
ственно-политическом явлении, которое называется демократия участия.
Степень реализации принципа демократии участия в практике работы воронежских губернаторов авторам статьи помогли оценить экспертные интервью с достаточно большим количеством лидеров общественных организаций и региональных экспертов. Абсолютное большинство из них отмечают следующий факт: при наличии гражданских инициатив потенциал общественных объединений Воронежской области не был реализован не только в полной мере, но практически вообще не был реализован. При этом низкую эффективность гражданских инициатив общественных организаций региональные эксперты связывают с личностью того или иного губернатора.
При главе администрации области А. Ковалеве, назначенного на этот пост Президентом РФ Б. Ельциным, в течение четырех лет с 1992 по 1996 год модель можно было бы сформулировать как избирательно-стрессовую. Региональная политика в отношении третьего сектора не обходила вниманием значимые социальные объединения: организации социально уязвимых категорий населения (инвалидов, малоимущих) находили моральную и материальную поддержку у действующего на тот момент губернатора. Это было не только новацией по отношению к гражданским инициативам, но и складыванием диалога исполнительной власти и разноплановых общественных объединений.
Новацией губернатора А. Ковалева стало учреждение совместным решением администрации Воронежской области и Воронежской областной Думы «круглого стола» -диалоговой площадки власти и гражданских инициатив (к середине 90-х годов на общефедеральном уровне существовали официально не зарегистрированные Общественная палата при Президенте РФ, в данном регионе - Общественная палата при полномочном представителе Президента РФ в Воронежской области). На «круглый стол», как правило, выносились «вопросы экспертной оценки законопроектов, например Устава области, доклады должностных лиц о текущем моменте». Конечно, как отмечает политолог П. Ка-
банов, «в наэлектризованном обществе найти точки соприкосновения было чрезвычайно сложно, дискуссии рано или поздно переходили в политическое русло со взаимными обвинениями и личными выпадами, но это была первая, не совсем провальная попытка уйти от митинговой стихии, усадить непримиримых оппонентов за одним столом и попытаться услышать друг друга»28.
Вместе с тем такую линию политического поведения губернатора А. Ковалева и его администрации нельзя назвать системной в отношении всего сектора гражданских инициатив. Ее отличительной особенностью стала, с одной стороны, субъективность и избирательность, с другой - непримиримое отношение к НКО, которые пытались отстаивать свою политическую позицию, отличную от позиции политического режима Президента РФ Б. Ельцина. С последними, исповедующими левоцентристские ценности, региональная власть работала в стрессовом режиме. Зачастую по отношению к крупным организациям, например к профсоюзам, политика А. Ковалева была не просто жесткая, но в ряде случаев радикально жесткая. Здесь сложно отмечать объективность и адаптивность ко всем направлениям, существующим в секторе общественных объединений. Непоследовательность и избирательность политики А. Ковалева, вероятно, не могли положительно сказаться не только на развитии регионального третьего сектора, но и на социально-экономическом развитии региона.
Период функционирования администрации губернатора И. Шабанова, выдвинутого кандидатом от КПРФ и избранного всем населением области, с 1996 по 2000 год был эффективным для регионального гражданского общества только на уровне деклараций. Громкие заявления представителей региональной власти на тот момент не были продолжены и подкреплены реальными общественно полезными делами. Никакого значимого прогресса в эти четыре года со стороны региональной власти по отношению к общественным объединениям, мнения которых были бы учтены в принятии и реализации тех или иных политических решений, не происходило,
поэтому политика по отношению к сектору общественных организаций была политикой декларативно-популистской. И
здесь стоит согласиться с мнением отечественных исследователей П. Лопаты и Е. Порохнюк о том, что потребности в таких ценностях и таких структурах гражданского общества у широких народных масс населения не возникало, а для создания других, более достойных и возвышенных структур и ценностей не было условий, «государству они безразличны, «новым» русским они не нужны»29.
Модель взаимодействия региональной власти и избирательного круга общественных лидеров 2001 - 2008 гг. можно определить как рентную, а Общественную палату Воронежской области, созданную в период избирательной кампании кандидата В. Кулакова, - как «политическую бутафо-рию»30. Основанием для такой оценки деятельности первой Общественной палаты Воронежской области послужили инерционность тренда ее развития и неоправданное предвыборное обещание А. Кулакова о формировании влиятельного политического института, посредством которого осуществлялась бы разработка и экспертная оценка политических решений. Однако за те девять благоприятных лет это так называемое общественное учреждение не стало позитивным явлением, не смогло состояться в плане реального участия общественных организаций в социально-экономическом и политическом развитии Воронежской области.
Если рассматривать точку зрения российского исследователя М.К. Горшкова о том, что «самым сложным объектом общественного мнения следует признать явление и процесс»31, то РОА «Общественная палата Воронежской области» не стала ни реальной диалоговой площадкой, ни инструментом для реализации практики демократии участия. Более того, сама Общественная палата и ее лидеры интегрировались в систему ренты. Полученный от власти материальный и лоббистский ресурс был использован в интересах и целях наиболее активных членов ОП. Это обеспечивало поддержку политических решений региональной власти и показа-
тельное доверие от системы социального представительства. Со временем ОП стала неким «приводным ремнем» региональной власти и препятствовала продвижению инициатив общественных объединений на уровень региональной власти.
Став последовательным апологетом региональной власти, Общественная палата главным (если не единственным) направлением деятельности избрала реализацию поощрительной функции посредством присуждения ежегодных премий так называемого «Золотого фонда», несмотря на неэффективную по многим показателям экономическую и социальную политику администрации В. Кулакова. Превратившись в конструкцию, обеспечивающую защиту власти не только от конструктивных инициатив общественных объединений, но и от самого населения, главная инфраструктурная организация региона стала и главным барьером для диалоговой площадки и принятия политических решений, а не «проводником демократических ассоциаций и свободной дискуссии в интеллектуальных кругах»32.
В организационном отношении прежняя Общественная палата являлась аморфным и неэффективным образованием, поэтому политическому руководству области необходимо было на новой основе сформировать иную Общественную палату, начало чему было положено указом действующего губернатора Алексея Гордеева от 5 апреля 2010 года. В начале июля 2010 года юридически была завершена процедура формирования Общественной палаты Воронежской области, с которой связаны значительные ожидания регионального гражданского общества, в том числе и в решении проблемы социально-экономического неравенства. Ведь данная площадка должна выступать инициатором обеспечения «равноправия людей, их равенства перед законом, .демократичности законов и их соблюдения»33.
Порядок и принципы формирования новой ОП были изменены: вместо использовавшейся ранее системы 15+15+30 (когда губернатор назначает 15 представителей от общественных организаций, 15 - областная Дума, после чего они совместно изби-
рают еще 30 человек) теперь используется система 20+20+20, согласно которой 20 человек губернатор назначает своим постановлением по предложениям от общественных объединений, они избирают еще 20 из кандидатур, предложенных всеми общественными организациями, и затем эти 40 человек избирают еще 20 членов палаты из кандидатур, предложенных муниципальными Советами районов области34.
Существенное отличие новой Общественной палаты региона заключается и в том, что ее членами стали деятели культуры, науки, образования, а также представители районных общественных организаций35. Срок действия Общественной палаты теперь составляет пять лет вместо двух (как у прежней ОП и ее общероссийского аналога). Что касается рабочих органов Общественной палаты, то теперь в палате нового созыва будут функционировать 12 комиссий вместо 25. Совет Общественной палаты включает председателя палаты, его заместителя и председателей комиссий36.
Вместе с тем сам факт создания и функционирования института регионального гражданского общества на новой основе можно считать скорее позитивным явлением, однако это только начальный этап процесса развития сектора гражданских инициатив. Общественная палата Воронежской области - это та конструкция, которая обеспечивает социальный лифтинг, некую систему отношений между населением и гражданскими инициативами (по М.Н. Руткевичу, это может выглядеть как взаимосвязь и взаимодействие социальных групп37), с одной стороны, и властью - с другой стороны. Это своего рода социальный посредник или некий слоеный общественно-государственный институт, который помогает усиливать это взаимодействие и укреплять диалоговую площадку двух сторон: власти и населения. Кроме того, по нашему мнению, Общественная палата - еще далеко не региональное гражданское общество и не самоцель региональных политических устремлений.
Более того, создание Общественной палаты в неком смысле оттягивает процесс формирования системного регионального гражданского общества именно потому, что
появляется посредник и еще одно препятствие на пути лидеров общественного мнения к диалогу с властью. И во многом именно благодаря ОП власть в нынешних российских условиях чаще всего может «отгораживаться» от населения с помощью создания данных учреждений. Кстати, гражданское общество может существовать и без Общественных палат, что подтверждает опыт европейских стран. Вместе с тем стоит отметить схожесть процессов политических трансформаций бывших социалистических стран, социальных проблем и социальной стратификации38.
Но это отнюдь не означает, что во всех регионах России Общественные палаты являются своего рода барьером-препятствием: есть позитивный региональный опыт, но есть и негативный. Однако именно Общественная палата может служить индикатором развития регионального гражданского общества. В частности, в Воронежской области функционирование ОП через определенное время может быть свидетельством того, будет политика губернатора Воронежской области А. Гор-деева по отношению к потенциалу гражданских инициатив либо успешной, либо неуспешной. Способствовать реализации успешной политики, по нашему мнению, могут только учет множества факторов и соблюдение целого ряда условий.
Во-первых, Общественная палата должна стать институтом социального представительства. Все ключевые и доминирующие социальные группы, которые зачастую противоположны интересам власти, должны быть представлены в Общественной палате. Поскольку Воронежская областная Дума в большей степени уже институционализировалась как лоббистский клуб деловой и политической элиты, Общественная палата с меньшими властными полномочиями хотя бы в той или иной мере должна отвечать этому критерию. Чтобы не допустить превращения Общественной палаты в очередной институт, где происходит имитация диалога власти и населения, ее рабочие органы должны иметь четкое представление о реальном положении дел в регионе и не бояться предлагать губернатору свою точку зре-
ния, пусть даже и неугодную региональной власти.
Во-вторых, в Воронежской области существует достаточно много конфликтных ситуаций и протестных настроений. Должна быть интеграция протестных настроений и неординарных лидеров общественного мнения в эту систему. Во многом сам процесс интеграции протестных лидеров и неординарных личностей микширует социально-политические проблемы для самой власти. Но услышать их точку зрения, понять их - в этом состоит конструктив деятельности Общественной палаты в том числе.
В-третьих, по большому счету, представители, которые войдут в Общественную палату, должны стать той группой, которой во многом необходимо превратиться в лоббистский институт интересов общественных объединений. Эти люди должны помочь общественным организациям в выделении грантов на конкурсной основе, они должны суметь передать им определенный опыт, решить ряд организационных вопросов и стать отчасти ресурсным центром для оптимизации активной и полезной общественной деятельности. Именно через Общественную палату ряд влиятельных и деятельных, в первую очередь социальных, общественных организаций должны взять на себя значительную часть «черновой работы» по решению социальных проблем. Для этого должны быть созданы оптимальные условия. Передача им части полномочий по решению социальных проблем через систему государственных контрактов, грантов на конкурсной основе может быть эффективным задействованием потенциала общественных объединений.
В-четвертых, очень важно, чтобы Общественная палата Воронежской области выходила на уровень оформления института социального посредника. Более чем на 80% она должна выполнять функции социального посредника от населения и лидеров общественного мнения к власти и передавать интересы этих социальных групп на властный уровень, чтобы стать эффективным институтом. Она должна активно помогать решать возник-
шие вопросы и стать системой лифтинга, с помощью которого мнения, идеи и практика лидеров общественного мнения переходят в стадию принятия политических решений региональной властью.
В России и в ее регионах очень много говорится о парламентском контроле и гражданском контроле. Однако на сегодняшний день это во многом неподтвержденные декларации. Даже учитывая тот факт, что Воронежская областная Дума приняла решение о проведении парламентских расследований, это деятельное, эффективное решение, которое отвечает интересам гражданского общества в регионе, пока не реализовано уже больше года. Общественное мнение Воронежской области пока не слышало о том, чтобы депутаты провели парламентское расследование честно, объективно и непредвзято, помогли конкретным социальным группам или населению конкретных территорий в отстаивании своих прав.
Следовательно, в областной Думе система парламентского расследования не функционирует. В этом случае именно Общественная палата сможет реализовать идею гражданского контроля, проводить публичные гражданские расследования, формулировать повестку дня для власти, социальный и политический дискурс. Все это станет теми элементами, которые могут привести нас к формированию естественного гражданского контроля. Но в этом случае должно быть согласие и со стороны власти, которая не всегда стремится к принятию любого контроля, идет ли он от парламента или от гражданских инициатив.
Безусловно, в повестке дня стоит расширение демократии участия с помощью гражданских инициатив. Когда их мнение и позицию власть слушает и слышит, когда их проекты востребованны, когда на основании их точки зрения и системы аргументаций принимаются властные политические решения, только в этом случае демократия участия может заработать. Только в этом случае для самой власти организованная система гражданских инициатив станет «меньшим злом», чем неорганизованное протестное поле. По-
этому область находится в режиме некой дилеммы: смириться и адаптироваться с демократией участия или отказаться от нее и пойти по пути инерции, создав новую структуру с приукрашенным фасадом, но, по сути, оставив такое положение, когда общественные организации становятся апологетом эффективной или неэффективной власти.
В случае развития любого сценария деятельности Общественной палаты о ее эффективности позволят судить, с одной стороны, различного рода социальные показатели, с другой - ее информационная открытость. Впрочем,последний фактор вкупе с грамотной коммуникационной политикой, как ничто другое, может способствовать выполнению простой и в то же время сложной миссии Общественной палаты: «содействовать претворению в жизнь идеалов демократии, добра, нравственности и справедливости»39.
1 Хлопин А.Д. Становление гражданского общества в России: институциональная перс-пектива/А.Д.Хлопин// Pro et Contra. С. 60-76. С. 60.
2 Жаворонков А.В. Российское общество: потребление, коммуникация и принятие решений. 1997-2004 годы. М.: Вершина, 2007. С. 20.
3 Кин Дж. Демократия и гражданское общество / Пер. с англ.; Послесл. М.А. Абрамова. М.: Прогресс-Традиция, 2001. С. 18.
4 Коэн Дж.Л., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. Пер. с англ./ Общ. ред. Мюрберг. М.: Весь Мир, 2003. С. 7.
5 Там же.
6 Левин И.Б. Гражданское общество на Западе и в России/И.Б. Левин//Полис. 1996. № 5. С.107-119.
7 Холодковский К. Вызовы глобализации (Внутриполитический аспект)//Мировая экон-мика и международные отношения. 2002. № 9. С.13-17.
8 Басина Е.З. Кривое зеркало Европы// Pro et Contra. С. 92.
9 Дилигенский Г.Г. Что мы знаем о демократии и гражданском обществе?// Pro et Contra. С. 5.
10 Пуляев В.Т. Движение к гражданскому обществу: российский вариант //Социально-гуманитарные знания. 2000. № 1. С. 3.
11 Басина Е.З. Кривое зеркало Европы// Pro et Contra. С. 93.
12 Левин И.Б. Указ. соч. С. 115.
13 Всероссийское обследование НКО проводилось сотрудниками Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора Государственного университета -Высшей школы экономики (2009).
14 Экономически активное население -люди в возрасте от 15 до 72 лет (по методологии Международной организации труда). Данная категория используется для расчетов вместо доли занятых, чтобы снять зависимость занятых от экономических условий - уровня безработицы и т. п.
15 Доклад о развитии гражданского общества в Российской Федерации. - М.: Общественная палата Российской Федерации, 2008. 112 с. С.14-15. - Режим доступа: http://oprf.ru/ newsblock/news/2844/chamber_news
16 Общество на фоне. М.: ОГИ, 2001. 152 с. С. 133.
17 Доклад о развитии гражданского общества в Российской Федерации. С. 19.
18 Браун К., Кении С., Резниченко Л. «Третий сектор» и проблемы общественной самоорганизации в современной России //Общество и экономика. 1998. № 10-11. С. 152
19 Доклад о развитии гражданского общества в Российской Федерации. С. 16.
20 Шкель Т. Экзамен на звание// Российская газета. 2010. 22 марта. С.3.
21 http://www.kremlin.ru/news/6079
22 Хамраев В. Социальные некоммерческие организации получат господдержку // Коммерсантъ. 14 янв. С. 2.
23 Доклад о развитии гражданского общества в Российской Федерации. С. 81.
24 Гражданское общество в Германии: научный и политический дискурс //Мировая экономика и международные отношения. 2003. № 7. С.103.
25 Гражданское общество: истоки и современность /Науч.ред. проф. И.И. Кальной. 2-е изд., доп. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2002. С.194.
26 Чирикова А.Е. Региональные элиты России/ А.Е. Чирикова. М.: Аспект-Пресс, 2010. С. 48.
27 Туровский Р.Ф. Центр и регионы: проблемы политических отношений. 2-е изд. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2007. С.18.
28 Кабанов П.А. Остров невезения. Воронежская власть на переломе эпох. Воронеж: ИПФ «Воронеж», 2009. С. 185.
29 Лопата П., Порохнюк Е. Проблемы становления гражданского общества в России // Диалог, 2000. № 1. С.23.
30 Нечаев Д. Отмахнутся ли чиновники региональной власти от общественных объединений и на этот раз? // Экономика и жизнь -Черноземье. 2010. 26 июня - 9 июля. С. 3.
31 Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации: мифы и реальность (социологический анализ). 1992-2002 гг. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003. С.19
32 Коэн Дж.Л., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. Пер. с англ./Общ. ред. Мюрберг. М.: Весь Мир, 2003. С. 8.
33 Социальное неравенство и публичная политика /Ред. кол.: Медведев В.А. (отв.ред.), Горшков М.К., Красин Ю.А. М.: Культурная революция, 2007. С. 15.
34 Щеглова М. Голос народа// Коммуна. -2010. 9 апреля. С.1.
35 Белкович А. Око гражданского общества // Комсомольская правда. Воронеж. 2010. 14 июля. С. 15.
36 Общественная палата Воронежской области сформировала рабочие органы // http:/ /www.regions.ru/news/2302643
37 Руткевич М.Н. Социальная структура. -М.: Альфа-М., 2004. С. 21.
38 Шкаратан О.И. Социальная стратификация России и Восточной Европы: сравнительный анализ. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2006. 468 с.
39 Официальный Интернет-ресурс Общественной палаты Российской Федерации: http://www.oprf.ru/ru/about/493/
