CC BY
58
МОДЕЛИ И МЕХАНИЗМЫ СГЛАЖИВАНИЯ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ РАЗЛИЧИЙ
УЛЬБАШЕВА А.Р.,
аспирант,
Кабардино-Балкарская государственная сельскохозяйственная академия им. В.М. Кокова, 360030, КБР, г. Нальчик, пр. Ленина, 1в
Дан анализ состояния и выявлены основные тенденции территориального социально-экономического развития России. Исследованы отечественный и международный опыт выравнивания территориальных социальноэкономических различий. Предложены модель и механизмы сглаживания территориальных различий.
Ключевые слова: социально-экономическое неравенство территорий; механизмы выравнивания/сглаживания территориальных различий.
An analysis of the status and identified major trends socio-economic development of Russia. Investigated Patriotic and international experience in balancing territorial socio-economic differences. Models and mechanisms for smoothing territorial differences are offered.
Keywords: socio-economic inequality territories; a mechanism leveling/ smoothing territorial differences.
Коды классификатора JEL: R13, R58.
Анализ эмпирических данных и обобщение имеющихся отечественных и зарубежных исследований позволяют заметить наличие и нарастание внутренней неоднородности и социально-экономических различий пространства России. Речь идет не просто о регионализации, но о дальнейшей и углубляющейся фрагментации экономического пространства, что не может не вызывать тревогу.
Внутренняя социально-экономическая неоднородность регионов России и формируемая посредством существующих (во многом стихийных) механизмов и моделей конфигурация экономического пространства отличаются заметной противоречивостью. Попытка (которая наиболее активно развивалась в девяностые годы и которая является одновременно следствием существующей неоднородности и противоречивости экономического пространства) решить проблему неоднородности посредством управляемости через административный ресурс приводила к формированию на трансрегиональном уровне различных союзов и ассоциаций. В частности, на Северном Кавказе, в Поволжье, на Урале, Дальнем Востоке, Центральном районе.
Памятны такие ассоциации, как «Северный Кавказ», объединявшая три республики Северного Кавказа (Кабардино-Балкарскую, Карачаево-Черкесскую и Адыгею), затем трансформировавшаяся в «Юг России» с расширением численности субъектов, в которую вошли Республика Адыгея, Волгоградская область, Республика Ингушетия, Кабардино-Балкарская Республика, Республика Калмыкия, Карачаево-Черкесская Республика, Краснодарский край, Ростовская область, Республика Северная Осетия — Алания,
© Ульбашева А.Р., 2010
ТЕRRА ECONOMICUS ^ Экономичeский вестник Ростовского государственного университета 2010 Том 8 № 1 (часть 3)
ТЕRRА ECONOMICUS ^ Экономичeский вестник Ростовского государственного университета ^ 2010 Том 8 № 1 (часть 3)
Ставропольский край, Чеченская Республика, «Большой Урал», «Большая Волга» и т.д. Наиболее значимым событием последнего времени стало выделение республик и Ставропольского края в самостоятельный Северо-Кавказский федеральный округ. Процессы политического, экономического и социального (причем отдать предпочтение какому-то одному из них не представляется возможным; здесь имеет место скорее эффект цепочки) характера, которые имели место в 2000-е годы, и связанные не только с «усилением» вертикали власти и дальнейшей унификацией законодательной базы в стране, но также и благоприятной мировой конъюнктурой на энерготовары и сырье, привели к тому, что прежние связи не только между Центром и регионами, но также и между самими регионами стали претерпевать изменения и порой значительные. Данная тенденция усилилась в последнее время в связи с нарастанием кризисных явлений и снижением экономических возможностей Центра. Иными словами, экономическое пространство России начинает перестраиваться как в субъектном, так и в процессуальном плане. Прежде всего, приходится констатировать своеобразный демонтаж так называемых трансрегиональных союзов (большая их часть осталась лишь в исторической памяти или в архивах) и формирование совершенно новых структур и объединений регионов и взаимоотношений регионов с Центром. Перевод их на систему отношений: сюзерен-вассал или метрополия-периферия [4]. Таким образом, во-первых: утрачивается возможность структуризации пространства посредством организации своеобразных региональных и трансрегиональных множеств. В результате элиминирования прежних региональных союзов и ассоциаций происходит образование своеобразного одномерного пространства России. Во-вторых, пересматриваются базовые отношения «Центр — регионы», что означает, возможно пока лишь, внешние преобразования классической модели «центр — периферия». Сформированная в начале 90-х годов модель «Центр — регионы» в 2000-е годы изменялась в сторону усиления двусторонних связей «центр — регион», элиминируя отношения «регион — регион», либо значительно ослабевая их. Последнее замечается на примере объемов внешнеэкономической деятельности регионов. Центр (центральная власть) выстраивает свои отношения с региональными экономическими системами преимущественно на двусторонней основе и преимущественно на основе неэквивалентных отношений. В результате теснота этих отношений оказывается на порядок сильнее, чем так называемые горизонтальные отношения «регион — регион», т.е. между самими регионами. Однако, кризис, проявившийся особенно рельефно в 2008-2009 гг., внес существенные изменения в данную модель, скорректировав ее в сторону усиления горизонтальных связей (представляется, что во многом именно поэтому для наиболее проблемного мегарегиона ЮФО потребовалось ввести новую структуру СКФО).1 В-третьих, усиливаются субрегиональные (на уровне муниципалитетов) связи и отношения; формирование своеобразных трансмуниципальных связей, в которых муниципалитеты взаимодействуют между собой, минуя региональные структуры. Типичной моделью таких отношений выступает ассоциация «Малые города России». Кроме того, существует множество так называемых двусторонних связей, в которых муниципальные образования формируют систему отношений между собой; «старая» модель городов-(районов)-побратимов. В-четвертых, возросла проблема моногородов как специфического социально-экономического пространства.
Однако, как показывает практика, такая модель оказывается не столько эффективной, сколько сглаживающей противоречия и проблемы, при условии высоких ресурсных возможностей самого центра. Это в полной мере проявило себя в период 2000-2008 гг., когда в результате благоприятной мировой конъюнктуры приток финансовых ресурсов в страну был настолько велик, что Центр мог позволить себе авансировать региональ-
1 Раздел Южного федерального округа на собственно ЮФО и СКФО однажды случался: в 1934 г. точно такую операцию по разделу большого Северо-Кавказского края на две половины — Азово-Черноморский край и СевероКавказский — провел И. Сталин. Причем границы нового СКФО абсолютно совпадают с границами того образца, 1934 г., Северо-Кавказского края. И в том и в другом случае столицей вновь созданного объединения стал Пятигорск.
ные проекты, которые не имели не только для страны, но даже для региона стратегического значения. В некотором смысле ситуация 1990-х годов повторилась. Только если тогда регионы получали ресурсы под свою политическую лояльность к Центру, то теперь они получали ресурсы... по модели барского отношения Центральной власти. Понятно, что такая модель не решает проблему неравномерности и неоднородности, а по сути, резкой дифференциации экономического пространства. Неоднородность пространства не замечается в условиях большого притока «нефтедолларов». Однако, как только сокращается приток ресурсов, — что наблюдалось уже во второй половине 2008 г., — возникают проблемы — и в первую очередь, с реализацией социальных заказов. Все это ведет к росту социальной напряженности на местах, снижению эффективности существующей модели государственного управления.
Не решает, очевидно, данной проблемы и использование модели блокирования пространства — установление по периметру своих границ так называемых дружественных режимов и создание своеобразной буферной зоны, которая как бы будет прикрывать внутреннее пространство страны от его расползания и развала. Для этой цели формируется система союзов и блоков (в частности, за 1990-2000-е годы были сформированы такие институты, как СГРБ, ТС, ЕЭС в разном формате от 4-х до 3-х, ШОС, ОДКБ и более мелкие, а потому более маргинальные институты). Очевидно, что как временное решение, с сугубо локальными задачами — «оконтурирование» границ — данная практика вполне приемлема, но если не будет происходить параллельно процесса структуризации внутреннего пространства, то эта модель может привести к совершенно обратному результату. Рост дифференциации внутреннего экономического пространства может привести к концентрации «взрывоопасной» социальной энергии [2] и будет стимулировать разрыв пространства изнутри в виде тенденции к фрагментации. Такому развитию событий способствует множество факторов: от «национальных территорий» до конфессиональных, политических противостояний, и здесь, как говорится, было бы социальное недовольство, а повод найдется и апелляция к «нерушимости границ» окажется слабым аргументом против внутренней взрывной силы центробежных сил. Поэтому требуется держать в запасе новую модель, которая могла бы в этих условиях выступить своеобразной антикризисной программой.
Представляется, что в такой роли могла бы выступить так называемая модель «паутины», в которой экономическое пространство делится на своеобразную сетку, в вершинах многогранников которой находятся экономические пространственные (региональные) центры, которые связаны нитями как с Центром, так и между собой, т.е. действуют горизонтальные и вертикальные связи. В результате такого двойного, а по сути многомерного, воздействия силовых линий на пространство, находящееся между силовыми центрами и не входящее в непосредственную близость (влияние) ни с одним из силовых центров (и тем более к Центру), происходит его преобразование в нужном направлении. В частности, в результате того что данная область пространства оказывается как бы между несколькими центрами силы, обеспечиваются его относительная автономность и апелляция к собственным ресурсам развития. Последнее, конечно же, может происходить как в сторону развития, так и деградации, также не следует сбрасывать со счетов. В частности, такой сценарий возможен и, как правило, сопровождает так называемые сырьевые территории. Но чтобы такого не произошло, требуется провести более детальное дробление такой территории, и необходимо регулировать механизмы организации данных пространств. В частности, защищать/уравновешивать его от «региональных посягательств» при помощи ФЦ(К)П, а от Центра развитием ТНК, ТРК и т.п., что касается последних, то их регулируют антимонопольное законодательство и Закон о местном самоуправлении.
Для описания предложенной модели приведем несколько постулатов. Первый — о гетерогенности, или негомогенности, социально-экономического пространства России
ТЕRRА ECONOMICUS ^ Экономичeский вестник Ростовского государственного университета 2010 Том 8 № 1 (часть 3)
ТЕRRА ECONOMICUS ^ Экономичeский вестник Ростовского государственного университета ^ 2010 Том 8 № 1 (часть 3)
[6]. Второй — о сращивании, переплетении экономического пространства с социальным, этническим, конфессиональным, в нем взаимная обусловленность и взаимодействие; несовпадение и противоречивость [1]. Третий — гражданских прав людей, проживающих на различных территориях страны. Четвертый — постулат отсутствия единой системы ценностей или наличие полиценностности [5]. Пятый — постулат разных возможностей в разных регионах для решения одних и тех же базовых проблем людей, или постулат региональных ресурсных различий для реализации ожиданий.
На основании предложенных постулатов, представляющих своеобразную систему ограничений, попытаемся смоделировать управление социально-экономическим пространством территории.
Прежде всего, анализ показывает, что социально-экономическое пространство России не гомогенно; оно скорее гетерогенно. Существующая гетерогенность ведет к тому, что регионы неодинаковы как по своим реальным, так и потенциальным возможностям. Между тем независимо от региона везде живут одни и те же люди — граждане одной и той же страны. И, следовательно, в соответствии с Конституцией, имеют одинаковые права и ожидания. Региональные власти призваны решать эти проблемы, т.е. предоставить населению своих территорий — гражданам России, базовый набор ценностей. Однако это упирается в ресурсные возможности и потенциал регионов. В одних регионах региональные власти и сами граждане могут получить базовые ценности в полном объеме, тогда как в других в лучшем случае в явно урезанном виде. Но при этом они являются гражданами одной и той же страны. Поэтому задача Центра и состоит в том, чтобы поднять уровень возможного получения набора ценностей в регионах до среднероссийского уровня. Достигается это либо непосредственно при помощи трансфертов в виде разного рода дотаций и субсидий, либо опосредованно — при помощи включения региона в федеральные программы, посредством разного рода национальных проектов, проектов и программ развития территорий, создание особых экономических зон., хотя это предложение в настоящее время не поддерживается комитетом Госдумы по экономической политике, предпринимательству и туризму [7]. В этом случае пространство остается точечным или фрагментированным, но не сплошным, однородным и единым. В неоднородном пространстве всегда образуются относительно значительные точки, которые выделяются на фоне остальных территорий. Они могут оказаться своеобразными центрами притяжения соседних территорий. Попытка администрации создать такие центры искусственно в виде федеральных округов (ФО) ни к чему решительному не привела; по крайней мере, они нисколько не изменили состояние экономического пространства России, хотя в административном и др., возможно, какие-то изменения произошли. ФО не стали центрами концентрации и централизации экономического пространства, своеобразными магнитами, которые могли бы оттянуть у Центра нагрузку, оставаясь полностью подотчетными, а не просто лояльными ему. Возможно, такой задачи и не ставилось. По крайней мере, до последнего времени. Но образование СКФО, с приданием его руководителю статуса вице-премьера, указывает на некоторые подвижки в архитектуре данного образования. Другое дело — будет ли он иметь тот статус, который ожидают от него?
Решение, которое было принято путем административных и политических мер — в первую очередь изменением принципа формирования верхней палаты Парламента, приведением в соответствие Конституции и федеральным законам местных, создание федеральных округов, — оказывается эффективным лишь на время и представляет собой временное решение проблемы. Кроме того, оно имеет преимущественно административный характер и от этого весьма недолговечно и весьма затратно. (Цена вопроса, как принято выражаться, станет известна со временем, хотя уже сегодня она заметна в росте бюрократизации и коррупции.) Но при этом решения проблемы не произошло, хотя создается впечатление о ее решенности. Последнее вызвано тем, что ресурсный
потенциал предложенных мер «удержания ситуации», позволяет прикрывать реальные проблемы; когда в 2000-е годы у Центра было много средств, и он мог их раздавать или делиться, то эти неоднородности и различия не наблюдались или не замечались. Поэтому требуется поиск новой модели управления развитием социально-экономического пространства России. В качестве таковой предлагается модель самоуправляемых множеств в пространстве России, которая апеллирует к наличию в пространстве центров экономического притяжения и существованию между ними горизонтальных и вертикальных, словом, сетевых связей. Они не обязательно сосредоточены в каком — то одном регионе, могут входить в него даже несколько. Например, в Поволжье даже три-четыре: Татарстан — Башкортостан — Нижегородская — Самарская области. Это скорее некоторое «подпространство», которое обладает мощными притягательными силами. Емкость рынка данного мегорегиона сравнима с Московским. Но в то же время, например, на Северном Кавказе или даже Юге России таких центров не столь много. Например, это Ростовская и Волгоградская области и Краснодарский край. При этом к образовавшемуся центру/полюсу пространства «привязывается» большое количество экономически слабых и очень слабых региональных экономик и поэтому локомотив из предыдущих трех регионов едва ли способен эффективно двигать эту региональную группировку. Поэтому отставание данного региона объективно и без помощи федерального центра он будет отставать еще сильнее.
И тем не менее центры имеются во всех регионах России (пусть не совсем явно и не столь активно, с точки зрения развития экономического пространства и формирования его однородности целесообразно передать многие функции от Центра в региональные центры и позволить усиливаться пространству России в данных областях. Опасения «сепаратизма», конечно же, имеются; хотя сепаратизм есть следствие усиленной регионализации, доведенной до фрагментации и нерешенность местных проблем. Но это задача политических органов и политиков не допустить его своеобразной легитимизации или элиминировать его. Для такой задачи вполне можно было бы использовать модель взаимоотношения Центра уже не с непосредственными регионами, а региональными центрами развития; что просматривается на примере СКФО. Причем развивать не только межбюджетные или налоговые отношения, но и весь спектр экономических отношений. Требуется расширять социально-экономическое пространство регионов. И для этого необходимо выводить из него региональных игроков. Для этого, с одной стороны, как уже отмечено, создаются трансрегиональные структуры, которые выполняют экономические функции регионов, а с другой — усиливаются (за счет передачи функций) муниципальный и местный уровни. Что же касается экономической составляющей, то с точки зрения национального хозяйства выгодно развивать такого рода региональные центры развития с расширяющимся ареалом. В некотором смысле «отдать на откуп» региональным центрам части экономического пространства страны. Лишенные политических ресурсов (о чем федеральная власть позаботилась, приняв формулу назначения («мягкого») региональных администраций; назначается не только глава региона, но также и начальники всех силовых ведомств: по линии МВД, ФСБ, МЧС, прокуратуры) и жесткой подвязанности по партийной принадлежности (на настоящее время, насколько нам известно, в регионах у глав администраций нет своих собственных партий; напротив, это региональные лидеры выступают членами партии власти или федеральной власти), они лишаются политического ресурса и не могут заниматься политикой. Кроме того, усиление ответственности, которая проявилась хотя бы в «спускании» показателей оценки деятельности глав администраций на местах в виде двух дюжин социальных, экономических и в целом хозяйственных (и ни одного политического) показателей [3], еще сильнее делает глав администрации хозяйственниками и лишает их политических ресурсов.
ТЕRRА ECONOMICUS ^ Экономичeский вестник Ростовского государственного университета 2010 Том 8 № 1 (часть 3)
ТЕRRА ECONOMICUS ^ Экономичeский вестник Ростовского государственного университета ^ 2010 Том 8 № 1 (часть 3)
Сглаживание территориальных социально-экономических различий, как модели и механизма структуризации экономического пространства России, может проходить по пяти направлениям: 1) «Центр — регионы», т.е. так называемое традиционное для централизованного государства и регионов и получившее название «вертикальной интеграции»; 2) «регион — регион», т.е. между регионами, которое получило название «горизонтальная интеграция»; 3) «регионы — страны», чаще всего разрабатывается в так называемых приграничных территориях (данный тип интеграции активно развивается в последние годы, например, между регионами соседними России и Казахстана. Но такая форма интеграции развивается также между регионами России и Китая. Начинает развиваться с США на востоке, а на западе с Финляндией, Украиной, Белоруссией и т.д. по всему периметру РФ); 4) «муниципалитеты и территории», т.е. внутри регионов между отдельными территориальными образованиями. В качестве механизмов развития интеграционных процессов могут быть использованы традиционные инструменты государственного участия в виде федеральных целевых программ, программ помощи территориям, национальные проекты, а также отраслевые программы (например, в сельском хозяйстве ФЦКП «Лен России», «Сахар России», «Дороги России» и т.д., и т.п., которые объединяют несколько регионов, так и целевые комплексные региональные программы, охватывающие как в целом региональные хозяйства, так и отдельные их комплексы (туристический, перерабатывающий, птицеводческий и т.д.); 5) «субъекты хозяйствования», предполагает задействовать интеграционные механизмы на уровне субъектов хозяйствования в виде создания вертикально-горизонтально интегрированных образований/систем в виде ТНК, ТРК, холдингов и т.п.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бродель, Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв.: В 3 т. / Ф. Бродель. — М.: Прогресс, 1992. Т. 3. — С. 47-49.
2. Горшков,М. Народ десятилетней выдержки [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.rg.ru, свободный.
3. Региональная политика стран ЕС / Центр европейских исследований ИМЭМО РАН / Отв. ред. А.В. Кузнецов. — М., ИМЭМО РАН, 2009. — 230 с.
4. Лапин, Н. Регион, его статус и функции в российском обществе: теоретико-методологические основы исследования / Н. Лапин // СОЦИС. — 2006. — № 8. — С. 2534.
5. Федоров, Е. http//rusnovosti.ru/ news/ 77044
6. Хлопонин, А. http//rusnovosti.ru/ news/ 77044
7. Эмерсон, М. Экзистенциональная дилемма в Европе / диалог.и.а / 15.03.2010 г.
