МОДЕЛЬ ЦИФРОВОГО УЧАСТИЯ ГРАЖДАН В СМАРТСРЕДЕ

Лебезова Э. М.; Овчаренко Л. А.

DOI: 10.29141/2658-5081-2022-23-3-4 EDN: BLERCX JEL classification: H41, L88, D78

Э. М. Лебезова Донецкая академия управления и государственной службы при главе

Донецкой Народной Республики, г. Донецк, Донецкая Народная Республика Л. А. Овчаренко Донецкая академия управления и государственной службы при главе

Донецкой Народной Республики, г Донецк, Донецкая Народная Республика

Модель цифрового участия граждан в смарт-среде

Аннотация. Тенденция к увеличению роли гражданина в государственном управлении приводит к необходимости совершенствовать взаимодействие населения и государства. Исследование направлено на построение концептуальной модели функционирования каналов цифрового участия граждан в умной среде. Методологической базой работы послужили теория систем и концепция смарт-управления. Инструментарий исследования сформировали методы систематического покрытия поля и структуризации, а также графический метод. Для создания указанной модели, описания ее структурных элементов и их концептуальных ограничений в смарт-среде использовались принципы модели предметной области (domain model). Выявлен рост научного интереса к рассматриваемой проблематике, доказана необходимость совершенствования инструментов и каналов e-Participation для качественного развития «цифровой демократии» и «публичного управления». Результатом работы является построение концептуальной модели как инструмента исследования и оптимизации каналов и технологий цифрового участия. Использование этого инструмента в проектах развития информационных платформ цифрового взаимодействия общества с органами власти позволит усовершенствовать их дизайн и повысить количество и качество цифрового участия.

Ключевые слова: умное управление; цифровизация; электронное правительство; электронное участие; цифровое участие.

Для цитирования: Lebezova E. M., Ovcharenko L. A. (2022). A model of citizens' digital participation in the Smart Environment. Journal of New Economy, vol. 23, no. 3, pp. 62-85. DOI: 10.29141/2658-5081-2022-23-3-4. EDN: BLERCX.

Информация о статье: поступила 23 декабря 2021 г.; доработана 10 января 2022 г.; одобрена 18 февраля 2022 г.

Ella M. Lebezova Donetsk Academy of Management and Public Administration at the Head

of Donetsk People's Republic, Donetsk, Donetsk People's Republic Lyudmila A. Ovcharenko Donetsk Academy of Management and Public Administration at the Head

of Donetsk People's Republic, Donetsk, Donetsk People's Republic

A model of citizens' digital participation in the Smart Environment

Abstract. The trend towards an increasing role of citizens in public governance suggests that the interaction between population and the state should be refined. The paper aims to build a conceptual model ofthe functioning of digital participation channels in the Smart Environment. Methodologically, the study rests on the systems theory and the concept of smart governance; applies methods of systematic field coverage and structuring as well as the graphical method. To create the said model, describe its structural elements and their conceptual limitations in the smart environment the paper used the principles of domain model. The literature review exposes a growing interest to the subject under study, and proves that the tools and channels of e-Participa-tion require improvement to ensure the quality development of digital democracy and public governance. As a result of the study, the authors construct a conceptual model as a tool for researching and optimising the channels and technologies of digital participation. Using this tool in the proj ects to develop information platforms for digital interaction of society and government authorities will allow perfecting their design and increasing quantity and quality of the digital participation.

Keywords: Smart Governance; digitalisation; e-Government; e-Participation; digital participation.

For citation: Lebezova E. M., Ovcharenko L. A. (2022). A model of citizens' digital participation in the Smart Environment. Journal of New Economy, vol. 23, no. 3, pp. 62-85. DOI: 10.29141/2658-5081-2022-23-3-4. EDN: BLERCX.

Article info: received December 23, 2021; received in revised form January 10, 2022; accepted February 18,2022

Введение

С момента возникновения Web 2.0 взаимодействие граждан друг с другом и с государством всё чаще осуществляется в онлайн-режиме, возможности которого практически неограниченны. Ярким примером тому служит введение в большинстве стран мира вследствие пандемии Covid-19 жестких ограничительных мер, предусматривающих переход к удаленной работе, обучение в онлайн-формате, получение онлайн-услуг и цифровое взаимодействие с органами власти. Резкий рост спроса на базовые электронные услуги выявил несовершенство и ограниченность многих традиционных форм управления. В настоящее время полностью сформировались предпосылки перехода к более совершенной парадигме управления - Smart Governance [Брадул, Лебезова, 2020, с. 146], позволяющей не только бесконфликтно преодолевать подобные вызовы, но и принципиально изменить фундаментальные основы государства в пользу кибердемократии [Лебе-зова, 2020] и увеличения «цифрового участия»1 [Глущенко, 2020, с. 29].

1 Термин «цифровое участие» (digital participation) является семантическим сдвигом термина «электронное участие» (e-Participation) и в целом означает активное участие индивида в деятельности цифрового общества посредством использования современных информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) [Literat et al., 2018, p. 402].

Цель исследования - расширить инструментарий изучения свойств цифрового взаимодействия путем концептуального моделирования, предусматривающего выявление возможностей моделирования для изучения указанных свойств, вычленения альтернативных каналов цифрового взаимодействия и преодоления препятствий на пути их внедрения.

Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи:

• описать предметную область цифрового (электронного) участия, а также ее взаимосвязь с другими концепциями управления (Smart Governance и др.);

• выполнить обзор важнейших аспектов цифрового участия и выявить причины, обусловившие неудачи его внедрения;

• в соответствии с подходами теории моделирования систем создать базовую концептуальную модель функционирования каналов цифрового участия в смарт-среде (далее -концептуальная модель);

• выбрать терминологию описания компонентов указанной модели и при необходимости ввести новые семантические элементы, расширяющие семантическое ядро рассматриваемого явления;

• составить рекомендации по использованию концептуальной модели в смежных областях, связанных с управлением и проектированием цифровых платформ, обозначить перспективы ее применения и дальнейших исследований в рассматриваемой сфере.

Аргументы, приведенные в статье, основаны на источниках, полученных путем поиска в базах данных Scopus и РИНЦ по ключевым словам е-Participation, digital Participation и другим, схожим по семантике. Дополнительные ссылки получены посредством сканирования библиографии найденных публикаций. Всего нами изучено около 100 статей, в исследовании упоминаются только наиболее актуальные и релевантные из них.

Структура статьи соответствует поставленным задачам. В обзоре литературы рассмотрены различные определения и задачи электронного участия, его каналы, механизмы и инструменты, а также обозначены ключевые проблемы его устойчивого роста. Далее обоснована методология построения концептуальной модели, базирующаяся на теории систем, определены методы построения этой модели, представлены ее графическое изображение и подробное описание. В заключении представлены рекомендации по использованию концептуальной модели в смежных областях, связанных с управлением и проектированием цифровых платформ.

Обзор литературы

Существует несколько версий определения цифрового/электронного участия. Большинство из них основаны на базовой концепции использования информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) для вовлечения граждан в процессы принятия решений и получения государственных услуг [Macintosh, 2004; Saeb0, Rose, Flak, 2008]. Реже рассматриваемое явление определяется как компонента электронного правительства с акцентом на участие граждан в обсуждении и выборе решений [Welch, 2012]. Согласно определению, используемому ООН, цифровое участие - это «вовлечение граждан с помощью ИКТ в политику, принятие решений, а также разработку и предоставление услуг, позволяющее сделать эти процессы совместными, инклюзивными и совещательными»1. Такая трактовка полностью коррелирует с принципами смарт-управления, описанными в различных научных источниках.

Стратегическая цель Smart Governance, по мнению исследователей, - это полномасштабная цифровизация управленческих механизмов, процессов производства и оказания

1 United Nations (2014). E-Government for the Future We Want, E-Government Survey. New York: Department of Economic and Social Affairs.

государственных услуг на основе централизованной инфраструктуры и равноправного участия граждан во всех процессах управления [Scholl, Scholl, 2014]. Смарт-правитель-ство (Smart Government) есть адаптивная эволюция электронного правительства в ответ на быстрые цифровые технологические изменения в инновационных механизмах, позволяющая добиться более эффективного вовлечения граждан, мониторинга и взаимодействия, что, в свою очередь, обеспечит демократическое самоуправление общества [Gil-Garcia, Zhang, Puron-Cid, 2016]. Умное правительство определяется как эпоха больших данных и персонализированных алгоритмов для расширения прав и возможностей граждан, а также для обеспечения их активного участия в государственном управлении [Guenduez, Mettler, Schedler, 2017]. В большинстве публикаций смарт-правительство и смарт-управление описываются как неотъемлемые части смарт-общества, в котором особая роль отводится организации цифрового взаимодействия власти с гражданами, т. е. используется концепция digital participation.

Результаты изучения цифрового участия как социально-политического явления широко представлены в работах зарубежных авторов. Основными сферами их внимания являются:

• активное цифровое участие граждан как способ повышения качества законодательства и существующей политики [Bindu, Sankar, Kumar, 2019; Naranjo-Zolotov et al., 2019];

• улучшение форм коммуникации граждан и государства с целью устойчивого развития прямой демократии и народовластия [Mellouli, Luna-Reyes, Zhang, 2014; Guenduez, Mettler, Schedler, 2017; Güler, 2020];

• расширение возможностей взаимодействия правительства с гражданами для совместного создания государственных услуг [Gil-Garcia, Zhang, Puron-Cid, 2016; AlEnezi, Almeraj, Manuel, 2018];

• восстановление доверия к государственным институтам, повышение их легитимности и вовлечение граждан в демократические процессы в условиях растущего безразличия к политической жизни [Macintosh, 2004; Kalampokis, Tambouris, Tarabanis, 2008];

• совершенствование механизмов предоставления государством/бизнесом базовых услуг в цифровом формате [Medaglia, 2012; Kankanhalli, Charalabidis, Mellouli, 2019];

• цифровое участие граждан и рост числа платформ цифровых медиа в среде умного управления [Alarabiat, Sá Soares, 2016; Gil, Cortés-Cediel, Cantador, 2019; Alcaide Muñoz, Rodríguez Bolívar, 2021].

Значительная часть работ посвящена выбору цифровых решений и технологий для имплементации платформ цифрового участия. В них рассматривается широкий спектр возможностей, начиная от относительно неструктурированных платформ без заранее установленных связей с формальным процессом принятия решений [Feilner, 2016] до более структурированных систем, занимающих четкую позицию в формальной структуре государственного управления, таких как, например, электронные петиции [Jungherr, Jürgens, 2010; Asher, Leston-Bandeira, Spaiser, 2019].

Авторы активно обсуждают сквозные цифровые технологии (СЦТ) для реализации отдельных этапов, отмечая, что для сбора данных лучше всего подходят технологии беспроводной связи и IoT («умные вещи») [AlEnezi, Almeraj, Manuel, 2018; Chatterjee, Kar, Gupta, 2018], для их обработки - нейротехнологии и искусственный интеллект [Lin, 2018], для хранения - системы распределенного реестра [Benítez-Martínezab, Hurtado-Torresa, Romero-Fríasb, 2021], а для представления информации - технологии виртуальной и дополненной реальности [Yusuf et al., 2020; Fegert et al., 2020], геймифи-кации [Hassan, Hamari, 2019], а также компоненты робототехники и сенсорики [Porwol, Ojo, 2018].

Анализируя цифровое участие с технологической точки зрения как способ улучшения цифрового управления [Yusuf et al., 2019; Allen et al., 2020], исследователи определяют его как глобальный интеграционный процесс в развитии умных городов и умного общества [Hofmann, Münster, Noennig, 2020].

В России вопрос цифрового участия, особенно в парадигме смарт-управления, изучен слабо, хотя анализ потока научных публикаций, индексируемых в РИНЦ (рис. 1), показывает заметный рост тех статей, где в ключевые слова включен термин «электронное участие».

2020 2019 2018 2017 2016 2015 2014 2013 2012

■ 1

28

26

10 20 30

Количество публикаций

43

38 38

40

50

Рис. 1. Распределение индексируемых в РИНЦ публикаций с ключевым словом «электронное участие», 2012-2020 Fig. 1. Distribution of publications indexed in the RSCI with the keyword "e-Participation" by year, 2012-2020

Начиная с 2019 г. в ряде государственных программ на первый план стали выдвигаться задачи создания порталов цифрового участия. Например, в стандарте «Умный город»1 первым обозначено мероприятие «Цифровая платформа вовлечения граждан в решение вопросов городского развития («Активный горожанин»)». Таким образом, обеспечение интерактивного цифрового взаимодействия власти и граждан было зафиксировано в России в качестве компонента государственной политики, что обусловило вхождение соответствующей проблематики в научный дискурс.

Исследователи рассматривают проблемы мотивации граждан к электронному участию и совместному управлению [Погодина, Манохин, 2020], необходимые условия для формирования и функционирования кибердемократии в современном мире [Глущенко, 2020], вопросы геймификации платформ общественного участия граждан в публичном управлении [Погодина, Авдеев, 2020]. Дискуссии на интернет-площадках трактуются как форма электронного участия в политике [Волковский, Филатова, 2019]. В исследованиях выявляются наиболее востребованные каналы институционального взаимодействия [Видясов, Видясова, 2021], обсуждаются подходы к построению и развитию экосистемы цифрового взаимодействия в конкретной городской среде [Беген, Рыбальченко, Чугунов, 2020].

«Цифровое участие» часто рассматривается как комплекс методов, правил и инструментов, обеспечивающих цифровое взаимодействие граждан и власти с целью мониторинга и учета мнения граждан и использования их созидательного потенциала в государственном управлении при принятии политических и управленческих решений разного уровня [Чугунов, 2019].

1 Базовые и дополнительные требования к умным городам (стандарт «Умный город») / Минстрой РФ (утверждены 04.03.2019). https://minstroyrf.gov.ru/docs/18039/.

Большинство трактовок термина e-Participation содержит идею об определенной роли правительства (в качестве инициатора, модератора или получателя) в соответствующем явлении. Так, исследователи понимают электронное участие как социальную деятельность, предполагающую цифровое взаимодействие между гражданами, государственной администрацией и политиками, подчеркивая значимость всех сторон этого «треугольника» [Saeb0, Rose, Flak, 2008]. Отметим, что авторы обычно не применяют это понятие к цифровым гражданским инициативам или политическим онлайн-дискуссиям, которые проходят без участия правительства. Это, как минимум, недальновидно, учитывая рост числа таких инициатив в последние годы [Omar, Stockdale, Scheepers, 2014; Bohman, Hansson, Mobini, 2014]. Их связь с формальными процессами госуправления, по нашему мнению, должна стать предметом обсуждения как один из ключевых элементов e-Participation.

Рассматривая проблемные аспекты этого явления, прежде всего необходимо выявить природу следующего парадокса: несмотря на быстрое увеличение доступности онлайн-услуг, роста цифрового участия не наблюдается. Более того, некоторые развитые страны (Франция, Австрия, Италия и др.) демонстрируют его снижение. В целом в Европейском союзе в период с 2014 г. по 2019 г. доля участия граждан в национальных или местных электронных консультациях и голосованиях осталась практически неизменной и очень низкой - приблизительно 10 % населения (рис. 2).

Испания

I

Португалия

Австрия

60 70 80

Доля базовых онлайн-услуг и сервисов

100

Рис. 2. Доступность онлайн-услуг и участие в онлайн-консультациях и голосованиях

в странах Европы, 2014-20191 Fig. 2. Availability of online services and participation in online consultations and voting in European countries,

2014-2019

1 Построено на основе данных, приведенных в исследовании [Le Blanc, 2020].

Даже страны, которые достигли серьезных успехов в области электронного правительства и считают его приоритетным в своем развитии, такие как Эстония, фиксируют неудачи в проектах электронного участия. Например, платформу osale.ee исследователи оценивают как неудачную, подкрепляя это мнение ссылкой на правительственные отчеты [Toots, 2019].

Единой точки зрения по поводу указанной проблемы в академической среде не существует. Приводятся различные причины неудач, в том числе:

• отсутствие адекватного отклика правительства на инициативы и обращения граждан (доверие к государственным учреждениям быстро снижается, если обнаруживается, что механизмы участия не влияют на принятие государственных решений; возникает так называемая «усталость от участия» [Panopoulou, Tambouris, Tarabanis, 2010; Peixoto, Fox, 2016; Asher, Leston-Bandeira, Spaiser, 2019]);

• технологически ориентированный подход к цифровому участию (для его стимулирования недостаточно создания необходимых платформ) [S^bo, Rose, Flak, 2008; Medaglia, 2012];

• неспособность должным образом проанализировать мотивацию и стимулы стейк-холдеров к цифровому участию (сокращает возможности использовать навыки граждан для совместного производства государственных услуг, творчества и инноваций, участия в политических дебатах) [Distel, Lindgren, 2019];

• отсутствие широких демократических реформ и реформ государственного управления (стремление политической элиты и властных институтов сохранить контроль над повесткой дня и политическими дебатами также тормозит расширение e-Participation) [Päivärinta, Saebo, 2006; Wakabi, Grönlund, 2015];

• рост озабоченности граждан по поводу кибербезопасности и конфиденциальности данных (нарушения конфиденциальности в частных базах данных и на платформах соц-сетей, случаи государственного наблюдения за гражданами через их учетные записи в социальных сетях и другие проблемы вызывают недоверие к цифровым каналам взаимодействия) [Porwol, Ojo, Breslin, 2018];

• отсутствие у государственного управления потенциала для руководства процессами цифровой активности (поскольку у власти нет четких целей электронного участия, не происходит формирования соответствующей нормативно-правовой базы, что создает препятствия для населения) [Newhart, Brooks, 2017];

• высокие затраты на обеспечение процессов цифрового участия при недостаточных ресурсах (Европейская цифровая стратегия ориентирована на единый цифровой рынок, а не на электронную демократию и электронное участие [Lironi, 2018; Anggraeni, Gupta, Verrest, 2019], что объясняет минимальное финансирование последнего);

• цифровой разрыв между разными социальными группами (отсутствие доступа к сети Интернет и низкий уровень цифровой грамотности обусловливают неравенство в доступе к технологиям и даже исключение из процессов e-Participation некоторых социальных групп) [Epstein, Newhart, Vernon, 2014].

Даже беглое рассмотрение причин неудач цифрового участия показывает, что речь идет о сложном социотехническом явлении, при анализе которого нельзя использовать однобокий, например технологический (цифровой) или организационный, подход. Для изучения такого рода вопросов необходим системный междисциплинарный подход, предполагающий одновременное развитие взаимодополняющих решений, принципов, стандартов технологического, управленческого, юридического, социального и гуманитарного происхождения, предписывающий рассматривать цифровое участие как

институциональные отношения1 на основе некоторой концептуальной модели. Модель как абстрактный слепок реального мира позволит более четко определить структуру моделируемой системы, свойства ее элементов и причинно-следственные связи, присущие системе и существенные для достижения цели моделирования.

Методология исследования

На основе сказанного было сделано предположение о том, что для исследования цифрового участия индивида в процессах умного управления целесообразно использовать базовую концептуальную модель2. Эта модель как аналог изучаемого явления позволит отображать существенные элементы и свойства процесса цифрового участия с точки зрения цели исследования и решать следующие задачи:

• использовать единую методологию и семантическое ядро при формулировании набора исследовательских гипотез и этапов эмпирических исследований;

• повысить качество постановки задачи за счет более четкого представления структуры объекта, вычленения связей между объектами, описания структурных элементов и их концептуальных ограничений в интересующей предметной области;

• наиболее продуктивно декомпозировать объект на составные части с целью создания основы для компьютерного моделирования процессов взаимодействия различных акторов модели с использованием разноуровневых каналов.

Итак, предметом данного исследования стала концептуальная модель функционирования каналов цифрового участия в смарт-среде как инструмент совершенствования этого процесса.

Согласно теории систем3, концептуальную модель как частный случай системной модели можно описать с помощью различных методов и/или их комбинаций. В целом методы моделирования систем делятся на два больших класса: методы формализованного представления систем (аналитические, статистические, методы дискретной математики, математической логики и др.) и методы, направленные на активизацию интуиции и экспертного опыта («сценарии», «мозговая атака», структуризация, морфологический подход и др.).

На начальном этапе описания модели был применен комбинированный подход, предусматривающий использование следующего методического инструментария:

• метода систематического покрытия поля (МСПП), с помощью которого ищут возможные варианты решения поставленной проблемы исходя из ограниченного числа

1 Институциональные отношения - это отношения между людьми, социальными группами, классами и государством по поводу зарождения, формирования, функционирования, изменения и упразднения институтов общества. Все перечисленные субъекты заинтересованы в институтах, которые обеспечивали бы устойчивый рост благосостояния населения и снижали общие трансакционные издержки, т. е. реализовы-вали общий институциональный интерес. Он заключается в заинтересованности общества в целом (или, по крайней мере, его большинства) в существовании унифицированного институционального порядка, системно реализующего общественные интересы и обеспечивающего устойчивый рост экономики [Головин, 2011, с. 65-70].

2 Термин «концептуальная модель» в общем виде обозначает абстрактную модель предметной области, состоящую из перечня взаимосвязанных понятий, используемых для описания этой области, а также их свойств и характеристик, классификации этих понятий по типам, ситуациям, признакам в данной области и законов протекания процессов в ней.

3 Теория систем - динамически развивающееся научное направление, объединяющее гуманитарные и естественно-научные методы познания для описания и изучения разнообразных систем. Система рассматривается как «определенное множество взаимосвязанных элементов, образующих устойчивое единство и целостность, обладающее интегральными свойствами и закономерностями» [Klir, Elias, 2011].

опорных пунктов1 знаний и достаточного числа принципов мышления (в том числе различных мер близости);

• методов формализации и абстрагирования через спецификацию при моделировании предметной области (domain model);

• графического метода, который позволяет наглядно представить процессы, происходящие в системе, и облегчить ее анализ;

• метода структуризации, способствующего поиску взаимосвязей между элементами системы.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В человеко-машинной системе управления концептуальная модель предоставляет исследователю целостную картину изучаемой предметной области и обеспечивает возможность соотносить разные части процесса с целым, а значит, действовать наиболее эффективно. Поэтому концептуальные модели часто используются для построения экспертных систем и систем, основанных на знаниях. Соответственно, для их создания необходимо оперировать достоверными и непротиворечивыми знаниями об изучаемой предметной области.

Для вычленения опорных пунктов из имеющихся знаний в области e-Participation и государственного управления применялся подход бинарной классификации, учитывающий важные и малозначимые факторы. В итоге были выделены следующие базовые факторы (опорные пункты):

• наличие в государственном управлении трех классических групп: институтов власти, коммерческих социальных институтов, некоммерческих (общественных) социальных институтов;

• появление в смарт-обществе новых образований: умное правительство - Smart Government (власть), умная деловая среда - Smart Business (бизнес), умная общественная среда - Smart Society (общество);

• использование характеристики смарт-правительства2, данной в работе «Концептуализация понятия "Smart Government": наукометрический подход» [Брадул, Лебезова, 2020, с. 40];

• наличие трех основных акторов - пользователей государственных, коммерческих и общественных цифровых ресурсов;

• существование разноуровневых каналов коммуникации акторов и институтов;

• усиление роли цифрового участия граждан в управлении государством и формировании повестки дня;

• повышение значимости транснационального цифрового взаимодействия.

Концептуальная модель цифрового участия в парадигме смарт-управления

Результатом применения описанного подхода стала базовая концептуальная модель, согласно которой инструменты цифрового участия обеспечивают взаимосвязь общества (граждан, общественных организаций, бизнеса) с органами власти посредством различных коммуникационных каналов (рис. 3).

Графическое представление данной модели в виде структурной оргаграммы было создано с помощью облачного приложения HTML5 для построения диаграмм gliffy.com.

1 Опорные пункты - знания в исследуемой области: теоретические положения, эмпирические факты, известные на данный момент компоненты сложной системы, открытые законы, в соответствии с которыми протекают различные процессы, и т. п.

2 Смарт-правительство - это развитое электронное правительство, основанное на открытом управлении, которое использует возможности, предоставляемые ИКТ, соединяя и интегрируя физическую, цифровую, государственную и частную среды для пассивного и активного взаимодействия и сотрудничества с гражданами с целью лучшего понимания их потребностей и творческого, эффективного и гибкого предоставления услуг в любом месте и в любое время, в том числе предиктивно.

Нормативно-правовые акты (регулирование и вмешательство)

традиционная форма

цифровая форма

-Управляющее-воздействие— Smart Governance

В;

ластные инстит

гуты

ECOSYSTEM

Верховная власть

Законодательная власть

Исполнительная власть

Судебная власть

Региональные органы управления, местное самоуправление и подведомственные организации

Smart Government

B2G

н

о «

и «

о S S os m

Я «

о :

Он!

-е: s.

ET

В к

Я) ;

Государственные ИС <-1 G2G

Цифровые госуслуги

C2G

S2G

Отчеты о работе, открытые данные (подотчетность)

цифровая форма

Обращения, петиции, заявления, голосования (сотрудничество, мониторинг, консультирование)

G2S

ECOSYSTEM

с=>

Невластные гуты

инстит

G2C

Пользователь государственных ИС

Пользователь коммерческих ИС

С2В

Цифровые общественные услуги (к<

Общественные ИС S2S м-1

В2С

И информация

К консультация

С сотрудничество

П расширение прав

C2S

Пользователь общественных ИС

S2C

N2N

традиционная форма

- Обратная■ связь -

Межгосударственный обмен данными

V..

"API:.

Рис. 3. Концептуальная модель функционирования каналов цифрового участия в смарт-среде Fig. 3. Conceptual model of the functioning of digital participation channels in the Smart Environment

В левой части схематического изображения концептуальной модели (см. рис. 3) представлены объекты (институты) власти, которые включают в себя верховную, законодательную, исполнительную, судебную власть и региональные органы власти, а также органы местного самоуправления и подведомственные организации. Перечень данных объектов может изменяться в зависимости от особенностей систем управления конкретных государств.

На схеме справа расположены остальные социальные структуры (невластные институты, представляющие коммерческие и некоммерческие общественные объединения, в том числе являющиеся формой социальной самоорганизации, которые составляют основу гражданского общества). Примером такого типа организаций служат социально ориентированные НКО (СОНКО) - некоммерческие организации, которые осуществляют деятельность, направленную на развитие гражданского общества, решение социальных, экологических и других проблем, затрагивающих все общество.

Внутри этой группы выделены три роли взаимодействия индивида с информационными системами разного типа (ИС).

1. Пользователь государственных ИС, т. е. ИС, зарегистрированных в Реестре федеральных государственных информационных систем. К ним относятся Единый портал государственных услуг, Единая сеть обращения граждан и др.

2. Пользователь коммерческих ИС - систем, созданных негосударственными субъектами. В их число входят системы правовой поддержки, например «КонсультантПлюс», справочно-информационные системы, системы обучения и др.

3. Пользователь общественных ИС - систем, созданных общественными объединениями для решения задач мониторинга, коммуникации и информирования граждан. Примером может служить проект ИТ-волонтеров «Мир гармонии».

В центральной части схемы размещены три группы цифровых смарт-образований Smart Government, Smart Business, Smart Society, объединенных в укрупненную группу -Smart Governance. Выделенные образования являются сложными системами, требующими декомпозиции и детализации в дальнейшем. В данном исследовании в фокусе внимания находились цифровые компоненты этих образований:

• цифровая среда с инфраструктурой умного управления;

• набор информационных систем и платформ для предоставления базовых услуг и межведомственного взаимодействия;

• информационные ресурсы цифрового участия (электронные порталы различного происхождения, в том числе общественных организаций и движений, социальные сети, цифровые СМИ и другие ресурсы).

Объекты из группы Smart Governance рассматриваются как целостная экосистема (Ecosystem - платформа для устойчивого и гибкого развития, основанная на открытом управлении и активном участии всех граждан в государственных процессах) с разнообразными взаимосвязанными элементами, инструментами и цифровыми каналами взаимодействия институтов правительства с различными акторами.

Для выделения этих каналов использовались общепринятые в бизнесе и научной среде условные обозначения G2G, G2C, C2G, С2С, G2B, B2G, B2B, где G - правительство (Government), B - бизнес (Business), С - гражданин (Citizen). Общественные образования, такие как СМИ, социальные сети, глобальные общественные цифровые платформы и другие компоненты гражданского общества, обозначаются буквой S (сокращение слова Society - общество). В результате возникают следующие новые каналы взаимодействия: G2S, S2G, C2S, S2C, S2B, B2S.

В каждой группе цифровых образований (Smart Government, Smart Business, Smart Society) были выделены три типа каналов электронного взаимодействия с присущим каждому из них набором бизнес-правил, структурных элементов и их концептуальных ограничений, норм, со своей целевой аудиторией и другими параметрами. Подробное изучение и анализ характеристик каналов является отдельной задачей, в этом исследовании приводится только общее описание.

Первый канал обеспечивает внутреннее взаимодействие (например, межведомственное взаимодействие в государственном аппарате G2G и гражданское взаимодействие без вмешательства государства S2S). Значимость G2G-взаимодействия высока, особенно при реализации государственных программ и проектов, направленных на повышение качества предоставления государственных услуг, последовательное искоренение коррупции, обеспечение результативности и прозрачности работы государственного сектора. Не менее важен канал S2S, который позволяет без участия государства реализовать, например, образовательные программы по повышению гражданской грамотности и устойчивому вовлечению граждан в политические процессы.

Второй канал представляет собой базовые сервисы и услуги разного происхождения (государственные, федеральные, муниципальные, коммерческие и гражданские) как в цифровом, так и в традиционном формате. Следует подчеркнуть, что существует тенденция отказа групп акторов от традиционного сценария взаимодействия с институтами власти в прямой и обратной последовательности: «актор - цифровые госуслуги -государственные платформы - электронное/цифровое/умное правительство - институты власти». Всё чаще акторы выполняют свои задачи более качественно и эффективно в последовательности «актор - суперсервисы - цифровые платформы - банкинг - актор». Нельзя не отметить и того факта, что трафик трансакций негосударственных сервисов на порядок выше и постоянно растет. На графике анализа цифрового участия пользователей в сети Интернет за три года четко прослеживается эта закономерность (рис. 4).

Ведение блогов

Публикация мнений по общественным и политическим проблемам через веб-сайты

Участие в голосованиях или консультациях по общественным и политическим проблемам н 2019

33,4

Продажа/покупка товаров и услуг 24,9 и 2018

^ 2017

Общение с помощью систем

мгновенного обмена сообщениями Осуществление банковских операций

Участие в социальных сетях

Рис 4. Анализ цифрового участия по целям, % от численности населения в возрасте 15-74 лет, использовавшего Интернет в последние три месяца 2017-2019 гг.1 Fig. 4. Analysis of digital participation by purpose, % of the population aged 15-74 who used the Internet

in the last three months, 2017-2019

1 Составлено по: статистические сборники «Индикаторы цифровой экономики: 2020/2019/2018», раздел «Цели использования интернета населением». https://www.hse.ru/primarydata/ice2020.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

С другой стороны, в рамках концепции Smart Governance различия между государственными и негосударственными услугами постепенно стираются. Этому способствует их объединение в общую цифровую экосистему (EcoSystem) (см. рис. 3), формирующую суперсервисы (комплексные онлайн-услуги). Например, сервис зачисления абитуриента в университет может включать пул услуг, связанных с получением кредита, оформлением аренды и т. д. Основными характеристиками таких услуг становятся доступность, предиктивность и инклюзивность [Брадул, Лебезова, 2020, с. 38].

И последний, третий канал связан с цифровым участием (digital participation) граждан в функционировании всех типов смарт-образований (взаимодействие с органами власти, бизнес-структурами и общественной сферой). Следует подчеркнуть значимость разделения каналов цифрового участия на три группы (власть, бизнес, общество), так как от принадлежности к той или иной группе зависит степень легитимности канала, набор нормативных разрешений и ограничений, которые значительным образом влияют на уровень его функциональной эффективности.

В концептуальной модели (см. рис. 3) объекты цифрового участия представлены в виде ромбов, в вершинах которых расположены литеры, соответствующие четырехком-понентной архитектуре этого явления. Отметим, что классической является трехком-понентная градация цифрового участия [Macintosh, 2004], которая используется в том числе в аналитических отчетах ООН: 1) цифровая информация, создающая прецедент участия путем предоставления гражданам общественно важных сведений; 2) цифровая консультация (правительство консультируется с гражданами по вопросам политики или предоставления услуг на разных этапах процесса и, возможно, предоставляет им обратную связь, с помощью которой люди более глубоко вовлекаются в обсуждение); 3) совместное принятие управленческих решений.

Однако, по мнению аналитика, которое мы разделяем, трех шкал недостаточно, чтобы оценить качество гражданской активности и цифрового участия в современных условиях [Le Blanc, 2020]. Градация должна быть четырехкомпонентной: 1) предоставление информации; 2) консультации; 3) сотрудничество (при котором государственные и негосударственные субъекты работают совместно в процессах принятия решений или предоставления общественных услуг); 4) расширение прав и возможностей (определение гражданами повестки дня). Последнее означает, что граждане, а не только правительство, могут предлагать, какие действия следует предпринять. В контексте цифрового участия это ключевое различие между такими инициативами, как консультации по вопросам политики, когда граждане имеют возможность представлять комментарии и предложения в процессе разработки политики, и цифровыми петициями, с помощью которых граждане могут влиять на повестку дня политиков и различных институтов. На рис. 3 указанные компоненты обозначены кругами с литерами «И» (информация), «К» (консультация), «С» (сотрудничество), «П» (права).

Как уже отмечалось, за последнее десятилетие границы между государственными и частными инициативами в области цифрового участия стали более размытыми. Это подтверждается рядом фактов. Во-первых, с точки зрения выбора ИТ-решений, платформы электронного участия все активнее используют при реализации собственного функционала компоненты частных корпораций: социальные сети (Facebook, Twitter, Flickr и др.), GPS - глобальные системы позиционирования, функции ГИС (геоинформационные системы) и базовые карты, такие как Google Maps или OpenStreetMap, которые интегрируются с другими компонентами с помощью мобильных технологий. Во-вторых, с целью участия и вовлечения граждан бизнес и некоммерческие организации создают

собственные платформы, такие как I Paid A Bribe (India) - информирование о коррупции, ^ange.org - подача петиций, mirgar.ga - мониторинг пространств проживания и др.

Взаимное влияние инструментов цифрового участия различного происхождения показано на схеме пунктирными линиями, образующими замкнутый треугольник.

Функциональные возможности Web 2.0 (включая социальные сети) уже привели к резкому увеличению трафика типа «один ко многим» и общению между гражданами в формате «многие ко многим». Причем именно общественные платформы (которые привлекают больше посетителей, чем платформы государственные, и не модерируются государством) способны генерировать большинство идей, которые граждане хотели бы видеть в политических повестках дня [Päivärinta, Saeb0, 2006]. В этой связи задача правительственных структур - с помощью этих платформ исследовать чаяния населения, т. е. отслеживать тенденции в его взглядах, выявлять обозначенные им проблемы и оперативно на них реагировать.

Согласно представленной модели, правительственные органы должны иметь постоянную, стабильную обратную связь (горизонтальные стрелки внизу, направленные вправо) с невластными структурами, осуществляющими мониторинг работы законодательных и исполнительных структур. Это демонстрирует открытость и подотчетность правительства как важное свойство умного управления [Peixoto, Fox, 2016]. Адекватные открытые каналы подотчетности влияют на укрепление легитимности правительства и доверие граждан к государственным учреждениям, так как способствуют росту уровня реагирования государственных услуг на потребности граждан и улучшению качества политики и законодательства.

В свою очередь, невластные структуры используют разнообразные каналы обратной связи (горизонтальные стрелки внизу, которые идут от невластных институтов влево к властным институтам), в том числе каналы цифрового участия различного происхождения. К ним относятся электронные обращения и петиции, блокчейн-голосование, электронное партисипаторное бюджетирование, краудсорсинг, цифровые платформы гражданского мониторинга, порталы подачи заявлений для решения проблем различного характера, каналы открытого правительства, в том числе открытый бюджет, площадки социальных сетей, гражданские форумы, электронные приемные, хакатоны (как форма инновационных конкурсов) и др.

Что касается институтов власти, они влияют на все процессы, происходящие в каждой из групп цифровых образований. Горизонтальные стрелки вверху схемы показывают управляющее воздействие властных структур на невластные образования. Функциональная типология этих воздействий охватывает все общественно значимые стороны жизни государства: нормативно-правовое регулирование, мероприятия контролирующего и репрессивного воздействия (мониторинг соблюдения норм, профилактика правонарушений, судебные решения), осуществление разрешительной политики (лицензирование, регистрация, сертификация), обеспечение безопасности и многое другое.

Модель предусматривает взаимодействие негосударственных структур с государственными как через традиционные офлайн-каналы, так и опосредованно - с использованием механизмов и каналов умного управления. Сочетание онлайн- и офлайн-актив-ности - широко распространенная мировая практика. Существуют эмпирические исследования, подчеркивающие важность традиционных мероприятий для поддержки онлайн-мероприятий в различных областях, таких как электронное нормотворчество [Epstein, Newhart, Vernon, 2014], мониторинг воздействия на окружающую среду и изменения климата [Sinclair, Peirson-Smith, Boerchers, 2017; Pina, Torres, Royo, 2017], составление партисипаторного бюджета [Falanga, 2018; Ertiö, Tuominen, Rask, 2019] и др.

Примерами традиционных мероприятий являются реклама инициатив цифрового участия, разработка планов охвата населения, чередование электронных и физических встреч, предоставление учебных материалов по обсуждаемым вопросам, установление связей с другими программами или инициативами. В целом институционализация инициатив цифрового участия в рамках организационных процессов является ключевым фактором их успеха [Steinbach, Sieweke, Süß, 2019; Волковский, Филатова, 2019].

Несмотря на тот факт, что указанные инициативы в основном исходят из национального и субнационального уровней, в концептуальную модель введен также наднациональный уровень взаимодействия (вертикальная стрелка внизу, показывающая цифровое межгосударственное взаимодействие). Этот уровень демонстрирует возможную значительную роль международного сотрудничества в вопросах цифрового участия. К сожалению, текущее состояние глобального цифрового участия характеризуется как глубоко кризисное. Так, европейское финансирование этой сферы в последние годы достигло минимальной отметки. Европейская цифровая стратегия ориентирована скорее на единый цифровой рынок, а не на цифровую демократию и цифровое участие [Lironi, 2018], хотя именно Европейский Союз был одним из первых и значительных спонсоров инициатив раннего электронного участия [Panopoulou, Tambouris, Tarabanis, 2010]. Причина этого - стремительные темпы цифровизации мировой экономики и потеря многими государствами интереса к e-Participation. Однако использование глобального информационного пространства и принципиальные перемены всех сфер жизни государства (в том числе из-за пандемии, нарушения конфиденциальности, киберугроз и поляризации политического дискурса), к которым ни одна страна не в состоянии адаптироваться в одиночку, обусловливают приоритетность развития глобального цифрового взаимодействия.

По нашему мнению, первоочередной задачей стран, переходящих на принципы умного управления, является обеспечение возможности совместного использования информации путем построения коммуникационной конструкции взаимодействия цифровых правительств и гражданских объединений.

Для решения этой задачи требуется эффективное и гармоничное взаимодействие национальных информационных платформ, цифровых инструментов и каналов; трансграничное взаимодействие государственных информационных ресурсов. Последнее реализовано, например, в Эстонии, которая с помощью сети X-Road и API-взаимодействия создала межгосударственный обмен данными с Финляндией, тем самым усилив свои цифровые возможности в обеспечении высокой степени интеграции в мировое информационное общество. На схеме такое взаимодействие логично было обозначить как G2G (Government-to-Government), но с учетом возникающей неоднозначности оно получило название N2N (Nation-to-Nation), в соответствии со значением слова nation - нация, народ, страна, государство, что полностью соответствует контексту исследования. Данный канал позволяет говорить о транснациональном цифровом участии как совершенно новом образовании.

Резюмируя изложенное, отметим, что, по мнению большинства исследователей и международных организаций, уровень влияния невластных институтов на развитие государства является основным критерием успешности и эффективности функционирования всей системы в целом [Macintosh, 2004] и смарт-правительства как ее компонента, в котором социальная составляющая является наивысшим приоритетом. В связи с этим концептуальная модель (с выделенными объектами и каналами цифрового участия) может стать дополнительным инструментом изучения и развития цифрового взаимодействия гражданина и государства в парадигме умного управления.

В процессе описания модели обозначился ряд востребованных, но малоизученных областей для дальнейшего исследования и детализации. Так, актуальны некоторые аспекты «цифровой демократии», в частности инициативы, направленные на вовлечение граждан в построение политического дискурса, и механизмы работы «электронных петиций». Необходимо также выбрать или разработать методику оценки предоставления гражданам возможностей цифрового участия и качества этого участия. Наконец, есть потребность измерять его результаты. Так, особый интерес представляют замеры разницы в качестве реализуемой политики и принятых решений, а также измерения затрат и выгод от цифрового участия.

Проведенное в 2019 г. обзорное исследование показало, что статьи, в которых говорится о преимуществах электронного участия, встречаются в три раза чаще, чем статьи, посвященные затратам; затраты и выгоды (или ценности) очень редко рассматриваются вместе; в научных источниках не уточняется, каким образом затраты и стоимость должны быть рассчитаны и заложены в бюджет [Anggraeni, Gupta, Verrest, 2019].

Отсутствие в академической литературе информации подобного рода является основным препятствием для лучшего понимания условий, при которых правительство будет мотивировано вкладывать больше средств в конкретные механизмы цифрового участия. Понятно, что измерение этих затрат концептуально и эмпирически сложно. Измерить выгоды еще сложнее, учитывая распространенное отсутствие четких целей и показателей эффективности конкретных инициатив электронного участия. Тем не менее затраты и выгоды могут быть более адекватно измерены по мере институциона-лизации электронного участия (например, когда в организациях/структурах создаются новые подразделения/должности для управления инициативами цифрового участия с соответствующими ресурсами).

Заключение

Оптимистические ожидания относительно возрождения гражданской и политической активности, которые лежали в основе многих инициатив электронного участия в развитых странах в начале XXI в., в целом не оправдались. Цифровое участие граждан остается низким, равно как и доверие к государственным учреждениям.

В исследовании показана необходимость тщательного анализа более широкого политического, социального, технологического и административного контекста цифрового участия. Мы полагаем, что с учетом акцента на цифровую трансформацию следует уделять больше внимания процессу структурных изменений в государственном управлении в ответ на технологические изменения, т. е. переходить к применению моделей умного управления и цифровой демократии.

С целью решения проблем e-Participation и устранения препятствий для его количественного и качественного роста сделана попытка расширить область рассмотрения цифрового участия путем создания концептуальной модели этого феномена. Данная модель представляет собой интеграцию «стороны предложения» цифрового участия и «стороны спроса» на участие через смарт-механизмы. В ходе ее построения выяснилось, что электронное/цифровое участие может быть существенно многообразнее, чем те варианты, которые в настоящее время используются. Главная ценность представленной модели - возможность выявления дополнительных каналов цифрового участия и определения организационно-правового контекста, в котором эти каналы функционируют, путем детализации и моделирования процессов участия.

По итогам проведенного исследования можно дать следующие рекомендации.

1. Концептуальную модель рекомендуется рассматривать как базовую для изучения и развития инструментов и каналов цифрового участия, установления четких связей между его механизмами и процессами принятия решений.

2. Модель предлагается использовать как основу для проведения комплексных исследований цифрового участия и механизмов взаимодействия государства и индивида в таких социотехнических конструкциях, как «умный гражданин», «умное правительство», «умное общество», «умный город».

3. Прикладное использование модели в проектах развития информационных сервисов цифрового взаимодействия общества с органами власти позволит усовершенствовать дизайн этих платформ, а вследствие этого повысить количество и качество цифрового участия.

Источники

Беген П. Н., Рыбальченко П. А., Чугунов А. В. (2020). Совершенствование систем электронного взаимодействия власти и граждан с использованием искусственного интеллекта: развитие портала «Наш Санкт-Петербург» в 2019-2020 гг. // Информационные ресурсы России. № 4 (176). С. 30-36.

Брадул Н. В., Лебезова Э. М. (2020). Концептуализация понятия «Smart Government»: наукометрический подход // Управленец. Т. 11, № 3. С. 33-45. DOI: 10.29141/2218-5003-2020-11-3-3.

Видясов Е. Ю., Видясова Л. А. (2021). Цифровизация в управлении городом: исследование коммуникационных каналов приема и обработки обращений граждан в Петербурге // Журнал исследований социальной политики / The Journal of Social Policy Studies. Т. 19, № 1. С. 115-128. DOI: 10.17323/727-0634-2021-19-1-115-128.

Волковский Д. В., Филатова О. Г. (2019). Дискуссии в интернете как форма электронного участия в политике: региональный аспект // PR и реклама в изменяющемся мире: региональный аспект. № 20-21. С. 6-16.

Глущенко Я. А. (2020). Условия перехода к кибердемократии в современном мире // Меридиан. № 13 (47). С. 27-29.

Головин С. В. (2011). Природа экономических и институциональных интересов // Вестник КГУ. № 4. С. 65-70.

Лебезова Э. М. (2019). Анализ трансформации электронного правительства в умное правительство // Вестник Донецкого национального университета. Серия В. Экономика и право. № 3. С. 136-149.

Лебезова Э. М. (2020). Необходимость перехода к Smart Government как преодоление системных недостатков e-Government // Век качества: электронный научный журнал. № 3. С. 30-46.

Погодина И. В., Манохин В. С. (2020). Платформы органов власти как инструменты электронного участия: зарубежный опыт // Государственная власть и местное самоуправление. Т. 12. С. 57-60. DOI: 10.18572/1813-1247-2020-12-57-60.

Погодина И. В., Авдеев Д. А. (2020). Геймификация платформ общественного участия граждан в публичном управлении // Вопросы государственного и муниципального управления. № 4. С. 84-110.

Чугунов А. В. (2019). Концепция «умного города»: функционирование механизмов обратной связи в контексте электронного участия граждан // Информационные ресурсы России. № 6 (172). С. 21-27.

Alarabiat A., Sá Soares D. (2016). Electronic participation through social media. Proc. 9th Int. Conf. on Theory and Practice of Electronic Governance ICEGOV '15-16 (pp. 191-194). https://doi. org/10.1145/2910019.2910109.

Alcaide Muñoz L., Rodríguez Bolívar M. P. (2021). Different levels of smart and sustainable cities construction using e-Participation tools in European and Central Asian Countries. Sustainability, vol. 13, no. 6, 3561. D0I:10.3390/su13063561.

AlEnezi A., Almeraj Z., Manuel P. (2018). Challenges of IoT based smart-government development. 21st Saudi Computer Society National Computer Conference (NCC) (pp. 155-160). IEEE. DOI: 10.1109/ NCG.2018.8593168.

Allen B., Tamindael L. E., Bickerton S. H., Cho W. (2020). Does citizen coproduction lead to better urban services in smart cities projects? An empirical study on e-participation in a mobile big data platform. Government Information Quarterly, vol. 37, no. 1, pp. 1-10. DOI: 10.1016/j.giq.2019.101412.

Anggraeni M., Gupta J., Verrest H. J. L. M. (2019). Cost and value of stakeholders participation: A systematic literature review. Environmental Science & Policy, vol. 101, pp. 364-373. DOI: 10.1016/j. envsci.2019.07.012.

Asher M., Leston-Bandeira C., Spaiser V. (2019). Do parliamentary debates of e-Petitions enhance public engagement with parliament? An analysis of Twitter conversations. Policy & Internet, vol. 11, pp. 149-171. DOI: 10.1002/poi3.194.

Benitez-Martinezab F. L., Hurtado-Torresa M. V., Romero-Friasb E. (2021). A neural blockchain for a tokenizable e-Participation model. Neurocomputing, vol. 423, pp. 703-712. DOI: 10.1016/j.neu-com.2020.03.116.

Bindu N., Sankar C. P., Kumar K. S. (2019). From conventional governance to e-democracy: Tracing the evolution of e-governance research trends using network analysis tools. Government Information Quarterly, vol. 36, no. 3, pp. 385-399. DOI: 10.1016/j.giq.2019.02.005.

Bohman S., Hansson H., Mobini P. (2014). Online participation in higher education decision-making. Journal of eDemocracy and Open Government, vol. 6, pp. 267-285. DOI: 10.29379/jedem.v6i3.247.

Chatterjee S., Kar A. K., Gupta M. P. (2018). Success of IoT in Smart Cities of India: An empirical analysis. Government Information Quarterly, vol. 35, no. 3, pp. 349-361. DOI: 10.1016/j.giq.2018.05.002.

Distel B., Lindgren I. (2019). Who are the users of digital public services? 11th Int. Conf. on Electronic Participation (ePart), San Benedetto Del Tronto, Italy (pp. 117-129). DOI: 10.1007/978-3-030-27397-2_10.

Epstein D., Newhart M., Vernon R. (2014). Not by technology alone: The "analog" aspects of online public engagement in policymaking. Government Information Quarterly, vol. 31, no. 2, pp. 337-344. DOI: 10.1016/j.giq.2014.01.001.

Ertiö T.-P., Tuominen P., Rask M. (2019). Turning ideas into proposals: A case for blended participation during the participatory budgeting trial in Helsinki. In: Electronic Participation. ePart 2019. Lecture Notes in Computer Science, vol. 11686 (pp. 15-25). Springer International Publishing. DOI: 10.1007/978-3-030-27397-2_2.

Falanga R. (2018). The national participatory budget in Portugal: Opportunities and challenges for scaling up citizen participation in policymaking. In: Dias N. (org.) Hope for democracy: 30 years of participatory budgeting worldwide (pp. 447-466). Faro, Portugal: Oficina.

Feilner M. (2016). One year at Luxembourg's citizen participation platform Vosidees. eParticipation and Voting. https://joinup.ec.europa.eu/collection/ eparticipation-and-evoting/document/one-year-lux-embourgs-citizen-participation-platform-vosidees.

Fegert J., Pfeiffer J., Peukert C., Golubyeva A., Weinhardt C. (2020). Combining e-Participation with augmented and virtual reality: Insights from a design science research project. Proc. 41st Int. Conf. on Information Systems (ICIS 2020), Online, December 13-16, 2020.

Jungherr A., Jürgens P. (2010). The political click: Political participation through e-Petitions in Germany. Policy & Internet, vol. 2, issue 4, pp. 131-165. https://doi.org/10.2202/1944-2866.1084.

Gil O., Cortés-Cediel M. E., Cantador I. (2019). Citizen participation and the rise of digital media platforms in Smart Governance and Smart Cities. International Journal of E-Planning Research, vol. 8, issue 1, pp. 19-34. DOI: 10.4018/IJEPR.2019010102.

Gil-Garcia J. R., Zhang J., Puron-Cid G. (2016). Conceptualizing smartness in government: An integrative and multi-dimensional view. Government Information Quarterly, vol. 33, no. 3, pp. 524-534. DOI: 10.1016/j.giq.2016.03.002.

Güler §. (2020). Political participation and subjective well-being: Individuals' e-Participation activities on twitter in terms of life satisfaction. Çukurova Üniversitesi Sosyal Bilimler Enstitüsü Dergisi, vol. 29, no. 4, pp. 354-372.

Guenduez A. A., Mettler T., Schedler K. (2017). Smart Government - Participation and empowerment of citizens in the era of big data and personalized algorithms. HMD Praxis Der Wirtschaftsinformatik, vol. 54, no. 4, pp. 477-487. DOI: 10.1365/s40702-017-0307-4.

Hassan L., Hamari J. (2019). Gamification of e-Participation: A literature review. Proc. 52nd Hawaii Int. Conf. on System Science (pp. 3077-3086). DOI: 10.24251/HICSS.2019.372.

Hofmann M., Münster S., Noennig J. R. (2020). A theoretical framework for the evaluation of massive digital participation systems in urban planning. Journal of Geovisualization and Spatial Analysis, vol. 4, 3. https://doi.org/10.1007/s41651-019-0040-3.

Kalampokis E., Tambouris E., Tarabanis K. (2008). A domain model for eParticipation. Third Int. Conf. on Internet and Web Applications and Services (pp. 25-30). IEEE. DOI: 10.1109/ICIW.2008.69.

Kankanhalli A., Charalabidis Y., Mellouli S. (2019). IoT and AI for Smart Government: A research agenda. Government Information Quarterly, vol. 36, no. 2, pp. 304-309. DOI: 10.1016/j.giq.2019.02.003.

Klir G. J., Elias D. (2011). Architecture of systems problem solving. Springer. 349 p.

Le Blanc D. (2020). E-participation: A quick overview of recent qualitative trends (DESA Working Paper no. 163). United Nations Department of Economic and Social Affairs. 33 p.

Lin Y. (2018). A comparison of selected Western and Chinese smart governance: The application of ICT in governmental management, participation and collaboration. Telecommunications Policy, vol. 42, no. 10, pp. 800-809. DOI: 10.1016/j.telpol.2018.07.003.

Lironi E. (2018). Harnessing digital tools to revitalize European democracy. https://carnegieeurope. eu/2018/11/28/harnessing-digital-tools-to-revitalize-european-democracy-pub-77806.

Literat I., Kligler-Vilenchik N., Brough M., Blum-Ross A. (2018). Analyzing youth digital participation: Aims, actors, contexts and intensities. The Information Society, vol. 34, no. 4, pp. 261-273, DOI: 10.1080/01972243.2018.1463333.

Macintosh P. A. (2004). Characterizing e-Participation in policy-making. 37th Annual Hawaii Int. Conf. on System Sciences (pp. 5-8). IEEE. DOI: 10.1109/HICSS.2004.1265300.

Medaglia R. (2012). eParticipation research: Moving characterization forward (2006-2011). Government Information Quarterly, vol. 29, no. 3, pp. 346-360. DOI: 10.1016/j.giq.2012.02.010.

Mellouli S., Luna-Reyes L. F., Zhang J. (2014). Smart government, citizen participation and open data. Information Polity, vol. 19, no. 1, pp. 1-4. DOI: 10.3233/IP-140334.

Naranjo-Zolotov M., Oliveira T., Casteleyn S., Irani Z. (2019). Continuous usage of e-participation: The role of the sense of virtual community. Government Information Quarterly, vol. 36, no. 3, pp. 536-545. DOI: 10.1016/j.giq.2019.05.009.

Newhart M., Brooks J. (2017). Barriers to participatory eRulemaking platform adoption: Lessons learned from RegulationRoom. Cornell e-Rulemaking Initiative Publications, 19. https://scholarship.law. cornell.edu/ceri/19/.

Omar K., Stockdale R., Scheepers, H. (2014). Social media use in local government: An Australian perspective. International Journal of Public Administration, vol. 37, pp. 666-675. DOI: 10.1080/01900692.2014.903270.

Päivärinta T., Sœbo 0. (2006). Models of e-Democracy. Communications of the Association for Information Systems, vol. 17, pp. 818-840. DOI: 10.17705/1CAIS.01737.

Panopoulou E., Tambouris E., Tarabanis K. (2010). eParticipation initiatives in Europe: Learning from practitioners. In: Tambouris, E., Macintosh, A., Glassey, O. (eds.) Electronic Participation. ePart 2010. Lecture Notes in Computer Science, vol. 6229 (pp. 54-65). Berlin, Heidelberg: Springer. https://doi. org/10.1007/978-3-642-15158-3_5

Peixoto T., Fox J. A. (2016). When does ICT-enabled citizen voice lead to government responsiveness? Digital dividends: background paper for the World Development Report 2016. World Bank. 26 p. DOI: 10.19088/1968-2016.104.

Pina V., Torres L., Royo S. (2017). Comparing online with offline citizen engagement for climate change: Findings from Austria, Germany and Spain. Government Information Quarterly, vol. 34, no. 1, pp. 26-36. DOI: 0.1016/j.giq.2016.08.009.

Porwol L., Ojo A. (2018). VR-Participation: The feasibility of the virtual reality-driven multi-modal communication technology facilitating e-Participation. Proc. 11th Int. Conf. on Theory and Practice of Electronic Governance ICEGOV '18 (pp. 269-278). DOI: 10.1145/3209415.3209515.

Porwol L., Ojo A., Breslin J. G. (2018). Social software infrastructure for e-Participation. Government Information Quarterly, vol. 35, no. 4, pp. 88-98. DOI: 10.1016/j.giq.2016.01.002.

Sœbo 0., Rose J., Flak S. L. (2008). The shape of eParticipation: Characterizing an emerging research area. Government Information Quarterly vol. 25, pp. 400-428. DOI: 10.1016/j.giq.2007.04.007.

Scholl H. J., Scholl M. C. (2014). Smart governance: A roadmap for research and practice. IConfer-ence 2014 Proceedings (pp. 163-176). DOI: 10.9776/14060.

Sinclair A. J., Peirson-Smith T. J., Boerchers M. (2017). Environmental assessments in the Internet age: The role of e-Governance and social media in creating platforms for meaningful participation. Impact Assessment and Project Appraisal, vol. 35, no. 2, pp. 148-157. DOI: 10.1080/14615517.2016.1251697.

Steinbach M., Sieweke J., Süß, S. (2019). The diffusion of e-Participation in public administrations: A systematic literature review. Journal of Organizational Computing and Electronic Commerce, vol. 29, no. 2, pp. 61-95. DOI: 10.1080/10919392.2019.1552749.

Toots M. (2019). Why e-Participation systems fail: The case of Estonia's Osale.ee. Government Information Quarterly, vol. 36, no. 3, pp. 546-559. https://doi.org/10.1016/j.giq.2019.02.002.

Wakabi W., Grönlund Â. (2015). Citizen-to-Citizen vs. Citizen-to-Government eParticipation in Uganda: Implications for research and practice. In: Electronic Participation. ePart 2015. Lecture Notes in Computer Science, vol. 9249 (pp. 95-107). Springer, Cham. https://doi.org/10.1007/978-3-319-22500-5_8.

Welch E. W. (2012). The rise of participative technologies in government. In: Shareef M. A., Archer N., Dwivedi Y. K., Mishra A., Pandey S. K. (eds.) Transformational Government through EGov Practice: Socioeconomic, Cultural, and Technological Issues. Emerald Group Publishing Limited.

Yusuf M., Alamsyah N., Syarif M., Muntasa A., Muzakki H. (2019). A novel framework of e-partici-pation for smart cities. Bulletin of Social Informatics Theory and Application, vol. 3, no. 2, pp. 45-55. DOI: 10.31763/businta.v3i2.213.

Yusuf M., Sophan M. K., Muntasa A., Alamsyah N., Nakkas H., Sari P. P. (2020). E-government learning media through augmented reality technology. Bulletin of Social Informatics Theory and Application, vol. 4, no. 1, pp. 12-20. DOI: 10.31763/businta.v4i1.258.

Информация об авторах Лебезова Элла Михайловна - старший преподаватель кафедры информационных технологий. Донецкая академия управления и государственной службы при главе Донецкой Народной Республики, г. Донецк, Донецкая Народная Республика. E-mail: ellis54@rambler.ru

Овчаренко Людмила Александровна - доктор экономических наук, доцент, доцент кафедры туризма. Донецкая академия управления и государственной службы при главе Донецкой Народной Республики, г. Донецк, Донецкая Народная Республика. E-mail: taponidhidas2012@yandex.ua

■ ■ ■

References

Begen P. N., Rybalchenko P. A., Chugunov A. V. (2020). Improving the system of electronic interaction between citizens and authorities using artificial intelligence technologies: Experience of the "Our Saint Petersburg" portal, 2019-2020. Informatsionnye resursy Rossii = Russia's Information Resources, no. 4 (176), pp. 30-36. (In Russ.)

Bradul N. V., Lebezova E. M. (2020). Conceptualization of Smart Government: A scientometric approach. Upravlenets = The Manager, vol. 11, no. 3, pp. 33-45. DOI: 10.29141/2218-5003-2020-11-3-3. (In Russ.)

Vidiasov E. Yu., Vidiasova L. A. (2021). The digitalization of citizen participation in city governance: A study of citizen communication channels in St. Petersburg. Zhurnal issledovaniy sotsial'noy politiki / Journal of Social Policy Studies, vol. 19, no. 1, pp. 115-128. DOI: 10.17323/727-0634-2021-19-1-115-128. (In Russ.)

Volkovskiy D. V., Filatova O. G. (2019). Internet discussions as a form of e-participation in politics: Regional aspect. PR i reklama v izmenyayushchemsya mire: regional'nyy aspect = PR and Advertising in the Changing World: A Regional Aspect, no. 20-21, pp. 6-16. (In Russ.)

Glushchenko Ya. A. (2020). The conditions of transition to cyberdemocracy in the modern world. Meridian = Meridian, no. 13 (47), pp. 27-29. (In Russ.)

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Golovin S. V. (2011). The nature of economic and institutional interests. Vestnik KGU = Vestnik of Kostroma State University, no. 4, pp. 65-70. (In Russ.)

Lebezova E. M. (2019). Analysis transforming e-government to smart government. Vestnik Donet-skogo natsional'nogo universiteta. Seriya B. Ekonomika i parvo = Bulletin of Donetsk National University. Series C. Economics and Law, no. 3, pp. 136-149. (In Russ.)

Lebezova E. M. (2020). The need for transition to smart governance as overcoming the systemic shortcomings of e-government. Vek kachestva: elektronnyy nauchnyy zhurnal = Age of Quality, no. 3, pp. 30-46. (In Russ.)

Pogodina I. V., Manokhin V. S. (2020). Platforms of government authorities as instruments of electronic participation: The foreign experience. Gosudarstvennaya vlast i mestnoe samoupravlenie = Government Authority and Local Government, vol. 12, pp. 57-60. DOI: 10.18572/1813-1247-2020-12-57-60. (In Russ.)

Pogodina I. V., Avdeev D. A. (2020). Gamification of platforms for public participation of citizens in public administration. Voprosy gosudarstvennogo i munitsipal'nogo upravleniya = Public Administration Issues, no. 4, pp. 84-110. (In Russ.)

Chugunov A. V. (2019). The "smart city" concept: Feedback mechanisms in the context of electronic participation. Informatsionnye resursy Rossii = Russia's Information Resources, no. 6, pp. 21-27. (In Russ.)

Alarabiat A., Sá Soares D. (2016). Electronic participation through social media. Proc. 9th Int. Conf. on Theory and Practice of Electronic Governance ICEGOV '15-16 (pp. 191-194). https://doi. org/10.1145/2910019.2910109.

Alcaide Muñoz L., Rodríguez Bolívar M. P. (2021). Different levels of smart and sustainable cities construction using e-Participation tools in European and Central Asian Countries. Sustainability, vol. 13, no. 6, 3561. D0I:10.3390/su13063561.

AlEnezi A., Almeraj Z., Manuel P. (2018). Challenges of IoT based smart-government development. 21st Saudi Computer Society National Computer Conference (NCC) (pp. 155-160). IEEE. DOI: 10.1109/ NCG.2018.8593168.

Allen B., Tamindael L. E., Bickerton S. H., Cho W. (2020). Does citizen coproduction lead to better urban services in smart cities projects? An empirical study on e-participation in a mobile big data platform. Government Information Quarterly, vol. 37, no. 1, pp. 1-10. DOI: 10.1016/j.giq.2019.101412.

Anggraeni M., Gupta J., Verrest H. J. L. M. (2019). Cost and value of stakeholders participation: A systematic literature review. Environmental Science & Policy, vol. 101, pp. 364-373. DOI: 10.1016/j. envsci.2019.07.012.

Asher M., Leston-Bandeira C., Spaiser V. (2019). Do parliamentary debates of e-Petitions enhance public engagement with parliament? An analysis of Twitter conversations. Policy & Internet, vol. 11, pp. 149-171. DOI: 10.1002/poi3.194.

Benítez-Martínezab F. L., Hurtado-Torresa M. V., Romero-Fríasb E. (2021). A neural blockchain for a tokenizable e-Participation model. Neurocomputing, vol. 423, pp. 703-712. DOI: 10.1016/j.neu-com.2020.03.116.