CC BY
26УДК 821.512
Сеферова Ф.А.
МОДЕЛЬ НАЦИОНАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ФОЛЬКЛОРЕ
Аннотация. В крымскотатарской фольклористике недостаточно внимания уделяется проблеме систематизации и классификации жанров фольклора. До настоящего времени исследователи крымскотатарского устного народного творчества не приступили к обсуждению принципов классификации устной прозы, к выработке научной терминологии для определения видов повествовательного фольклора. Поэтика лирического жанра народно-поэтического творчества продолжает оставаться малоисследованной.
Ключевые слова: поэтика, образ, архаика, мифология, афористичность.
Seferova F.A.
MODEL OF NATIONAL SPACE IN THE FOLKLORE OF CRIMEAN TATARS
Summary. The Crimean Tatar folklore insufficient attention paid to the problem of systemati-zation and classification of genres of folklore. So far, the Crimean researchers of folklore have not started to discuss the principles of classification of oral prose, to the development of scientific terminology to define the kinds of narrative folklore. The poetics of lyrical genre of folk poetry remains uncharted.
Keywords: poetics, the image, archaic mythology, aphoristic.
Постановка проблемы. Древние жанровые формы крымскотатарского фольклора остаются малоизученной областью народной литературы. Национально-этническая картина мира, отраженная в образцах устного народного творчества свидетельствует о древних мифологических мотивах.
Анализ литературы. В изучение крымскотатарского детского фольклора большой вклад внесли такие исследователи как В.И. Филоненко, С.Б. Ефетов, А.Н. Самойлович, С.Д. Коцюбинский. Особенно ценны концепции, разработанные К. Джаманаклы (Решидов), Р. Музафаровым, Дж. Бекировым, А. Кокиевой, Ш. Энвером и др.
Цель статьи - попытаться определить и коротко охарактеризовать модель национального пространства в крымскотатарском детском игровом фольклоре.
Изложение основного материала. Первые записи детских игр, дошедших до нас, относятся к XI в. Махмуд Кашгарский в своём словаре «Дивану лугъат-ит тюрк» приводит около 150 национальных игр, описывает более 20 детских игр, в том числе и игру «монгуз-монгуз» («бойнуз-бойнуз»), напоминающую дошедшую до наших дней игру «кош-кош башым» и др. [1, с. 291]. В словаре Махмуда Кашгарского приводится также игра «акъ сюек», упоминающаяся в философском трактате Алишера Навои «Махбул-ул кулуб» в XV веке [9, с. 293]. Этот факт подтверждает наличие детских игр в фольклорных жанрах самых отдалённых времён. Крымскотатарский героический эпос и любовно-романтические деста-ны (поэмы) также содержат богатый материал не только об исторических событиях, но и сведения о некоторых детских играх, как жеребьёвки, считалки, песни-припевки. Достаточно вспомнить дестан «Эдиге», где уже присутствует игра в кости (ашык): «Шимди бу бала баягъы осип буюген сонъ, балаларнен ашыкъ ойнап джуре» ^досл.: «Когда мальчик
подрос, то вместе с другими детьми стал играть в ашык») [2, с. 6]. Примечательно, что в детском игровом фольклоре особенно выявляются лингвистические, географические, этнографические, черты народа, его характер, традиции, история. Компаративистский опыт в изучении вопроса о поэтике детского игрового фольклора свидетельствует о том, что основными признаками детского игрового фолькора являются стихотворная форма, повторяемость отдельных слов, обилие сравнений и параллелизмов, афористичность и дидактизм. Каждая песня-припевка имела оригинальное художественное воплощение, индивидуальные образы. Широко распространённой композиционной формой являлся монолог, способствующий выражению чувств героев. Отметим, что монолог в песнях-припевках часто сочетался с повествованием, которое воссоздавало обстановку, где происходило действие. В качестве примера обратимся к варианту метереологичекой магии первенца-тонгъуча, записанного со слов информатора во время фольклорно-диалектологической практики. По представлениям крымских татар первенцы (тонгъуч) были наделены магической силой от рождения. Если туман долго не рассеивался, то тонгъуч, то есть мальчик-первенец, поднимался на гору и громко пел (произносил): «Мен тонгъучым, тонгъучым! Кунеш бетин ачарым, Туманларны сачарым, Бит ве бурчени байларым Оларны сувгъа атып, Эйи (яхшы) кунни сайларым» (досл.: «Я первенец, первенец! Я открою лик солнца, Рассею туманы... Выберу самый лучший день») [4].
Наблюдения показывают, что одним из главных приёмов построения песни-припевки является художественный параллелизм, основанный на сравнении природы и человека с учётом их общих признаков. В этой связи хочется упомянуть работу А. Кокиевой «Магическое число семь в крымскотатарском фольклоре», где широко освещён ряд известных мотивов, наиболее явно обыгрываемых в детском игровом фольклоре. Так, исследовательница пишет: «Изучение смысловой части текстов, выяснение их происхождения, функционирования может открыть широкий предел понятийного аппарата народной мудрости, кода духовной культуры. Мифологическая модель мира, скрытая в языковом материале фольклорных текстов архаична. Принцип кодирования используется в развлекательной, дидактической, эмоциональной, этической и эстетической функциях» [3, с. 186]. При исследовании процесса исторического развития детского игрового фольклора, как самостоятельного жанра большое значение имеет изучение генезиса основных функций отдельных мифологических мотивов. Известно, что астральная мифология - наименее изученная проблема древних представлений крымских татар. Для того чтобы дети лучше запоминали названия звёзд Демир-Къазыкъ (Полярная звезда), Чолпан (Венера), Улькер (Созвездие Плеяд), была сочинена песня-припевка: Чолпан йылдыз йылдызларны башыдыр, Демир-Къазыкъ кокни тепмез ташыдыр. Чолпан чыкъты - танъ атты, Улькер батты - ер къатты» (досл.: «Венера - глава всех звёзд, Полярная звезда - железный кол (камень), Венера скрылась -наступил рассвет, Созвездие Плеяд скрылось - земля затвердела») [4].
Историко-этнографические детали и ритуалы, связанные с мифологией мы наблюдаем и в песнях-закличках. Примечательные сведения приводит информатор Э. Мустафаев о растениях, деревьях, которые наделялись в сознании наших предков магическими свойствами. Сохранился текст песни о Янгъыз терек (Одинокое дерево). Песня исполнялась вокруг одинокого дерева: «Эй, Янгъыз терек, джан терек, Эй, Янгъыз терек, буюк терек, Берекет берген Янгъыз терек, Сенинъ кучюнъ пек буюк, Булутларны яйдыр (джайдыр), терек!» (досл.: «Эй, одинокое дерево, душа дерево, Эй одинокое дерево, великое дерево, Дающее достаток, одинокое дерево, Сила твоя велика, Рассей облака (тучи), дерево!») [5]. Существуют хоровые виды игр, в которых дети поют целые куплеты коллективно: «Акъ терекми, кок терек, Бизден сизге ким керек? - Айше деген къыз керек!» [4]. Слова «акъ терек, кок терек» обозначают названия пород тополя. Однако не исключено, что они могут иметь либо топонимическое, либо этнонимическое значение. Песни-обращения, припевки, игры без всякого назидания прививали детям представление о распределении обязанностей по дому, о том, что каждый должен выполнять посильную работу. Сохранился текст детской песни-обращения к дождю, которая сопровождалась ритуальной пляской: «Джаун джава сепелей! Ашлыкъ келе тёбелей! Бизде бай болайыкъ! Сени байлыгъынъ
денъиздай Ойнап-кулюнъ эгиздай!» (досл.: «Льёт дождь! Будет много злаков (хлеба, урожая), Станем мы богаче! Твоё богатство словно море. Радуйтесь как близнецы!») [6]. В этой связи хотелось бы отметить исследование Г. Джахангирова, где говорится следующее: «Понятия фольклора и игры сливаются - они синкретичны. Речь идёт о художественных, эстетических элементах, т.е. о роли поэтики в игровом фольклоре. Здесь должны сопоставляться: движение - прикладная часть игры и поэтика - стихотворная, музыкальная часть игры» [9, с. 294]. Кроме того, исследователь приходит к выводу, что игры и игровые движения дети исполняют в определённом ритме, темпе, не без помощи стиха, напева. Это наблюдение обязывает нас определить роль и симметрию поэтической и музыкальной части. Стихи, музыка, мотив строго подчиняются законам детской игры и созданы с учётом детского характера и его возможностей. Малейшее нарушение этих условностей, например, усложнение в стихосложении, приводит к неудачной концовке игры. В дошедших до нас древних образцах детские игры не отличаются особо от монологов, диалогов, которые произносят участники игры. Например: Коктен не ява? - Кок мынчакъ. - Ерде не бар? - Ер мончакъ. - Къайнананъ не пишире? - Къыйгъача. - Бер манъа бир парча!» (досл.: «Что падает с неба? - Голубые бусинки.- А что на земле?- Земляные бусинки. - Что готовит тёща (свекровь)? - Печенье (хворост). - Дай мне кусочек!») [8, с. 13]. При выпадении первого снега дети обычно дружно распевали песни-заклички, повторяя их несколько раз: «Танърыдан эмир кельди, Ер агъарды, акъ болды, Дагъ агъарды, акъ болды» (досл.: «Пришёл приказ от Тенгри, Земля побелела, Гора побелела») [6]. Детские игры историчны - в них сохранились следы далёкого времени, по ним можно изучать историю, этнографию, психологию, культуру, быт самого народа, они помогают всестороннему развитию подрастающего поколения. Сохранились материалы, показывающие роль птиц, животных, насекомых в детских играх. Считалось, что божья коровка (татлыхан) своим поведением может предвозвестить приход гостей. Ребёнок, увидев божью коровку, произносил в таком случае припевку: «Татлыхан, татлыхан, Бабам келе - уч да кет! Татлыхан, татлыхан, Анам келе - уч да кет! Татлыхан, татлыхан Татам келе - тюш да кет!» (досл.: «Божья коровка, божья коровка, Отец идёт - улетай! Божья коровка, божья коровка, Мама идёт -улетай! Божья коровка, божья коровка, Сестра идёт - слезай и улетай»») [4]. Здесь играющие и ведущие разыгрывают малую сценку, выступая в роли актёров. В жанрах детского игрового фольклора сохранились данные о наличии культа коня (ат), жеребёнка (тай), верблюда (деве), барана (къой) у крымских татар. Следы почтительного отношения к верблюду мы наблюдаем в скороговорках: «Къайыш деген - Къара джоргъа. Джоргъа деген -джорум тай, Джувырып чыкъты Тырымтай» или «Давул такътым бойнума, Чыкътым деве ёлуна. Деве ёлу бит базар, Бит базарда аюв бар» (досл.: «Повесил барабан на шею, вышел на верблюжий путь, на верблюжем пути находится базар вшей, на базаре вшей -медведь) [2, с. 184]. Количество строк в песнях, припевках, скороговорках: от двух до восьми. Несмотря на небольшой объём, они всегда выражают законченную мысль. По сведениям, которые приводит информатор Э. Мустафаев, можно думать, что две половины суток - день и ночь - олицетворялись в образе белого и чёрного баранов: «Акъ къой башы, къара къой башы, Къалтыравукъ чёп башы - Барындан да Танъры яхшы Барындан да Танъры яхшы!» (досл.: «Голова белого барана, голова чёрного барана, Дрожащая головка щепки - Тенгри выше всех богатств!») [5].
Исследователи отмечают, что в процессе игры дети учатся думать, воспроизводить и усваивать действия взрослых. Простой, незамысловатый текст закладывает у ребёнка понятие о нелёгком труде сельского жителя, чувство ответственности, уважения к старшим. В игре постепенно формируется сноровка, сообразительность, ловкость и другие качества. Детский игровой фольклор крымских татар, как и игровой фольклор детей других народов, сохраняет в себе множество элементов поэтического материала. Фольклорные элементы в игре обеспечивают ей успех, задают ей темп и ритм, придают поэтичность, образность, музыкальность.
Сегодня «детские игры сочетают в себе элементы драматического и словесного творчества, они содержат традиционные и импровизированные поэтические тексты и игровые
прелюдии, имеют сюжет, пусть не всегда совершенный» [7, c. 182]. Современные дети используют в своих играх различные виды «молчанки», жеребьёвки, и считалки. Они тщательно до мелочей оформляют игры. Именно в игре художественное слово приобретает главную роль: определяет норму, время, становится своеобразным музыкальным тактом. Бытует ещё одна группа игр - это сюжетные игры: «мусафир кельди» («гость пришёл»), «байланды» («связанный»), «сатыджы ве алыджы» («продавец и покупатель») и др. Характерно, что «молчанки», с помощью которых детвора договаривается не нарушать тишину, молчать, исполняются в обследованных нами во время фольклорно-диалектологической практики районах, посёлках на русском языке: «Чок, чок зубы на крючок». Весьма распространённая «жеребьёвка» - «ташлав» в крымскотатарском фольклоре была известна давно. Смысл её один и тот же - путём вытаскивания жребия или метания определяется очередность участия одной из сторон, порядок игры. В крымскотатарском детском фольклоре жеребьёвка многообразна. Как минимум она бывает четырёх видов: а) на внимание; б) метание); в) угадывание; г) измерение чего-либо.
«Считалки» («Сайылар») представляют собой рифмованные стишки. В детском репертуаре она имеет много вариаций. В её основе лежит слово и созвучие рифм, счёт. Однако тексты считалок в подавляющем большинстве отличаются и своим сюжетным построением. Среди считалок удивительно много вариантов, основанных на бессмысленных словах и созвучиях. Дети любят искажать числа, слова, добавлять к ним слова, понятные только им самим. Но делают они это целенаправленно, приурочив к конечным повелительным словам «чыкъ да къуртул», «чыкъ» (выйди!), или прибавляют к словам окончания «ме», «ку» и т.д. Считалка выполняет несколько функций: 1) служит в качестве детской игры - загадки-числовки: «Эки секиз бир докъуз. Эм йигирми, эм отуз. Бешке болип бир къошсанъ... Он алтыдыр инансанъ»; «Элемеки, белемеки Темир теки Сексен эки бызылдавукъ, Бозма таякъ...» [2, с. 180]; 2) выполняет роль скороговорки: «Абалама, дырбалама, Дайым къызын къорчалама. Ап-пул, Оп-пул, Чыкъ да къуртул» [8, с. 10]; 3) ведущий, запевая слова, считает детей и тот, на кого пришлось последнее слово, выходит из круга, тот же, кто остался, начинает игру. Например, «Эвелеме, девелеме, Деве къушны къувалама. Аппул, Уп-пул, Чыкъ да къуртул» [8, с. 7].
Выводы и перспектива. Детские игры сочетают в себе элементы драматического и словесного творчества, они содержат традиционные и импровизированные поэтические тексты и игровые прелюдии, имеют сюжет, пусть не всегда совершенный. По сравнению с другими разновидностями народного творчества детские игры имеют относительно устойчивую поэтическую форму, которая почти не подвергалась изменению. Детские игры состоят из нескольких частей: это приглашение к игре, зачин игры, считалочки, и, наконец, сама игра и игровые концовки. При исследовании процесса исторического развития детского игрового фольклора, как самостоятельного жанра большое значение имеет изучение генезиса основных функций отдельных мифологических мотивов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кошгарий Махмуд. Девону лугъот-ит турк / Махмуд Кошгарий. - Тошкент, 1961. - Т. II. - 244 с.
2. Къырымтатар халкъ агъыз яратыджылыгъы: хрестоматия / тертип этиджи Дж. Бекиров. - Ташкент: Укитувчи, 1991. - 248 с.
3. Кокиева А. Къырымтатар фольклорында къулланылгъан ракъамларнынъ сырлары / А. Кокиева // Учёные записки ТНУ им. В.И. Вернадского. Серия «Филология. Социальные коммуникации». -2013. - Т. 26(65), № 1. - С. 182-185.
4. Материалы фольклорной практики 17.07.2011 г. Информатор - Эльмира Кокиева. Фольклорный фонд кафедры крымскотатарской литературы ГБОУВО РК «КИПУ».
5. Материалы фольклорной практики 19.07.2011 г. Информатор - Эскендер Мустафаев. Фольклорный фонд кафедры крымскотатарской литературы ГБОУВО РК «КИПУ».
6. Материалы фольклорной практики 12.07.2010 г. Информатор - Шефиха Салаватова. Фольклорный фонд кафедры крымскотатарской литературы ГБОУВО РК «КИПУ».
7. Кавтаськин Л.С. Мордовские обряды и причитания / Л.С. Кавтаськин // Проблемы изучения финно-угорского фольклора. - Саранск, 1972. - С. 182-190.
8. Къырымтатар бала эдебиятынынъ хрестоматиясы / тертип эткен Дж. Бекиров. - Симферополь: Крымучпедгиз, 1998. - 352 с.
9. Фольклор, литература и история Востока: материалы III Всесоюзной тюркологической конференции. - Ташкент: Фан, 1984.
