CC BY
73
JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES (Журнал институциональных исследований) • Том 6, № 2. 2014
www.hjournal.ru
МОДЕЛЬ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ РЕЖИМОВ ЛЕГИТИМНОСТИ И ЕЕ ПРАКТИЧЕСКОЕ ПРИМЕНЕНИЕ
ВАХТИНА МАРГАРИТА АНАТОЛЬЕВНА,
доктор экономических наук, доцент, Поволжский государственный университет сервиса, г. Тольятти,
e-mail: vahtina@tolgas.ru
В статье дается авторская трактовка понятия легитимности институтов, представлена дескриптивно-конструктивная модель для анализа институциональных систем - двухфакторная матрица легитимности, включающая четыре институциональных режима легитимности, которые различаются сочетанием легальности и справедливости. Модель дополняет методологический и теоретический аппарат институциональной экономической теории и нацелена на поддержание постоянного баланса между легальностью и принципами социальной справедливости.
Ключевые слова: легитимность; легальность; социальная справедливость;
социальные институты; институциональные режимы; институциональные системы.
MODEL OF INSTITUTIONAL MODES LEGITIMACY AND ITS PRACTICAL APPLICATION
VAHTINA MARGARITA, A.,
Doctor of Economics, Associate Professor, Volga Region State University of Service, Togliatti, e-mail: vahtina@tolgas.ru
The author’s attempt to interpret the concept of institute legitimacy is given in the paper. The model for the analysis and forecasting of institutional systems as two-factorial legitimacy matrix including four institutional modes of legitimacy which differ from each other by a combination of legality and justice is presented. The model supplements the methodological and theoretical device of the institutional economic theory and is aimed at balance maintenance between legality and principles of social justice.
Keywords: legitimacy; legality; social justice; social institutes; institutional modes; institutional systems.
JEL: B52, D61, D63, H53.
Несмотря на острую актуальность вопроса об обеспечении легитимности институтов, его исследование осложняется целым рядом методологических, инструментальных и информационных факторов. Понятие «легитимность» применительно к нормам нашло достаточно широкое применение в юридической литературе, где под легитимностью чаще понимают легальность институтов как синоним законности. В социологии легитимность рассматривается преимущественно в ракурсе их коллективного признания. Легитимность норм и механизмов, их поддерживающих, входит в предметное поле институциональной экономической теории и требует более детального изучения. Следует признать, что до настоящего времени анализа, соответствующего сложности поставленной задачи, в российской экономической литературе не проводилось.
Ведя речь о легитимности институтов, экономисты часто ограничиваются
© Вахтина М. А., 2014
только одной ее стороной - легальностью, из чего следует, что легитимный институт должен быть формально признан и зафиксирован в правовых актах или деловых контрактах. Не отрицая особой значимости формальной составляющей, она, на наш взгляд, выступает только одной из сторон легитимности институтов. Другая, не менее важная сторона связана с их «коллективным признанием», что придает нормам, правилам и механизмам, их поддерживающим, необходимую институциональную завершенность. Такого рода «коллективное принятие» Дж. Р. Серль положил в основу «конститутивных правил», которые, в отличие от «регулятивных», конструируют человеческое взаимодействие, порождают полномочия, права, обязанности и сферы ответственности и приводят к институционализации. Институциональные факты обычно предполагают наличие конститутивного правила «Х считается У в контексте С» (в отличие от регулятивного правила, которое имеет вид: «делай Х») и существуют только в силу коллективного принятия факта наличия у кого-либо (или чего-либо) определенного статуса, причем этот статус обладает функциями, которые не могут выполняться при отсутствии такого коллективного принятия (Серль, 2004. С. 75-76; 2008. С. 11-12, 14). Из конститутивного правила «Х считается У в контексте С» следует оператор создания особого типа властных полномочий в обществе: «Мы принимаем, что Я обладает полномочиями делать А». То есть Я обладает полномочиями, правами, обязанностями, сферами ответственности и т.д. именно в силу своего институционального статуса1. Как только институт состоялся, он порождает структуры, отвечающие за создание институциональных фактов. Таким образом, институциональная завершенность обеспечивается не только формальным отражением норм и правил в правовых актах или деловых контрактах, но и явными и неявными соглашениями между людьми по поводу их признания и принятия.
Вышеназванные стороны легитимности институтов могут проявляться в различных сочетаниях, по-разному воздействуя на экономические отношения. Так, перуанский экономист Э. де Сото исследовал ситуацию, когда статусная функция собственников имущества распознана и коллективно признана, но при этом они не владеют имуществом юридически и не обладают соответствующими статусными индикаторами (Сото, 2004). Такая ситуация приводит к целому ряду негативных последствий для экономики, которые получают выражение в снижении налоговых платежей, ограничениях в использовании собственности в качестве капитала, залога или инвестирования. Неформального коллективного признания в данном случае оказывается недостаточно, так как отсутствует официальное (формальное) признание прав собственности, обеспечивающее статусные полномочия.
Можно вести речь о противоположной ситуации, когда официальный статус имеется, а его коллективное признание отсутствует. Такой институциональный порядок также оказывается неэффективным. Весомое место в исследовании причин и отрицательных последствий такого институционального несоответствия занимают работы Д. Норта. Анализируя историю экономического развития различных стран, ученый обосновал важность соответствия формальных и неформальных норм2, доказал тезис о том, что кумулятивность и эволюционность институциональных изменений выступают необходимым условием принятия институтов большинством3. Если вновь вводимые нормы формально заимствуются, вступая в противоречие с неформальными представлениями людей, то они могут отторгаться или перерождаться в менее эффективные.
Таким образом, формальные статусные индикаторы должны дополняться их коллективным признанием, основанным на поддержке большинством, а легитимность обусловлена двумя составляющими: формальным установлением институтов, с одной стороны, и их коллективным признанием — с другой. Когда
1 Этот фактор имеет ключевое значение при определении природы властных отношений, в частности, их разделения на «навязанные» и «добровольные» (Олейник, 2005. С. 415-416).
2 Именно неформальным нормам ученый придает определяющее значение в обеспечении коллективного признания.
3 Под кумулятивностью понимается зависимость институциональных изменений от прошлой траектории развития, а эволюционность изменений указывает на их постепенность и медлительность.
JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES (Журнал институциональных исследований) ф Том 6, № 2. 2014
JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES (Журнал институциональных исследований) Ф Том 6, № 2. 2014
выполняются оба условия, то системных противоречий, связанных с функционированием институтов, не возникает. Но если дилемма «законный — незаконный» (формально признанный или непризнанный) достаточно описана в научной литературе и дискуссий не вызывает, то понятие «коллективное признание» нуждается в более глубокой содержательной характеристике, прежде всего, с позиции того, что в конечном итоге его обеспечивает. Как правило, этот вопрос как «чужеродный» остается вне поля зрения экономической науки, поэтому для прогресса научного знания необходимо выйти за узкие рамки отдельных научных подходов.
По нашему мнению, та сторона легитимности институтов, которая отражает факт их коллективного признания, непосредственно связана с соответствием институтов принципам справедливости. Подчеркивая особую значимость фактора коллективного признания, Дж. Ходжсон, например, отмечает, что люди подчиняются законам не просто из-за наличия санкций, но и потому, что правовые системы обретают «нравственную легитимацию и моральную поддержку со стороны других людей» (Ходжсон, 2007. С. 33). К аналогичным выводам приходят и другие ученые, подчеркивая, что легитимность предполагает «высшее обоснование», а не просто законное принятие решений или действенность права. Проникая в глубины человеческого сознания и воли, институты порождают нравственный элемент, который дает основание выделять и принимать те из них, которые «служат справедливости». Из этого следует ряд важных последствий. В первую очередь, коллективное признание и принятие институтов «как своих» порождает прочные внутренние обязательства по выполнению правил. Как отмечал по этому поводу Дж. Ролз, сила требований справедливости, связанных с беспристрастным и последовательным выполнением правил, в наибольшей мере зависит от реальной справедливости самих институтов (Ролз, 2010, С. 65). Получается, что формальная сторона справедливости, которая выражается в выполнении правил всеми («справедливость в рамках правил» по Дж. Бреннану и Дж. Бьюкенену) оказывается неразрывно связанна с ее содержательной (материальной) стороной, но при этом не подменяет ее4. Справедливые институты, устроенные в соответствии с принципами справедливости, становятся важнейшим условием того, что субъекты следуют правилам, которые они сами одобрили и добровольно приняли. В этой связи приобретает значение «процессуальная сторона» социальной справедливости, связанная с тем, каким образом правила вырабатывались и принимались. Если вернуться к исследованиям Дж. Бреннана и Дж. Бьюкенена по конституционной политической экономии, то ученые выделяют такие аспекты «процессуальной справедливости», как обеспечение договоренности (консенсуса) по поводу правил, а также факт добровольности их принятия (Бреннан и Бьюкенен, 2005. С. 180-187).
Таким образом, в вопросе об обеспечении легитимности институтов сила формальных требований и повиновения нормам должна дополняться реальной (содержательной) справедливостью, которая зависит от того, соответствуют ли институты принципам справедливости. Только в том случае, если люди соглашаются с формальными условиями и принимают их как свои (имеется в виду как содержательная, так и процессуальная сторона), возникающие обязательства становятся основой для законных ожиданий и обеспечивают скоординированность, эффективность и стабильность действий. И напротив, указания на стимулы и санкции, связанные с необходимостью соблюдения правил, оказываются недостаточными, если нарушаются принципы справедливости, так как индивиды могут по-разному их оценивать, что, в свою очередь, влияет на их социальное поведение.
Сочетание легальности и нелегальности, с одной стороны, и коллективного признания (или непризнания), связанного с соответствием институтов нормам
4 У П. Козловски в понятие справедливости включает как соответствие правилам, так и саму добродетель справедливости. Эта позиция близка русской философско-экономической мысли И. Ильина, С. Булгакова, Б. Вышеславцева и др. гуманистов дореволюционного периода.
справедливости - с другой, порождает различные институциональные режимы (порядки), характеризующие состояние институтов в аспекте их легитимности. Обратимся к рис. 1, где по одной оси откладывается степень соответствия институтов принципам справедливости (ось У), а по другой - степень законодательного закрепления норм (ось Х). Пусть срединные значения достигаются в точке Ь на оси X и в точке а на оси У. Вся координатная плоскость условно разделяется на четыре квадрата, соответствующих различным институциональным режимам легитимности. Эти поля - А, В, С и Б, на наш взгляд, включают полный перечень состояний легитимности или нелегитимности институтов, включая переходные (промежуточные) состояния.
Справедливость институтов
B
Частичная
легитимность
C
Полная
нелегитимность
A
Полная
легитимность
D
Частичная
легитимность
Легальность институтов
Рис. 1. Институциональные режимы легитимности
а
0
в
Как видно, для поля А характерна полная легитимность институтов: расположенные в этом квадрате институты установлены законодательно (легальны) и в наибольшей степени отвечают принципам справедливости. Это позволяет уточнить понятие легитимности институтов, которая оказывается связанной не только с легальностью, но и с их справедливым устройством. Легитимными институты можно считать в том случае, если они, с одной стороны, формально узаконены в правовых актах или деловых контрактах, а с другой, получают коллективное признание из-за соответствия нормам справедливости. В свою очередь, полная нелегитимность характеризуется противоположной ситуацией: в этом случае институты не получают формального признания и поддержки большинства (поле С на диаграмме). В области полей В и О институты остаются только частично легитимными, но, как видно, по-разному. В поле В они в наибольшей степени соответствуют принципам справедливости, но законодательно (формально) не установлены. В поле О наоборот - законные (формально установленные) институты не отвечают принципам справедливости. То есть, в случае неполной легитимности либо имеющиеся формальные права не получают коллективного признания, либо наоборот — коллективное признание не подкрепляется формальными правами. Оба варианта частичной нелегитимности, несмотря на их различие, имеют много общего в плане отрицательных экономических и социальных последствий, так как в обоих случаях правомочия, которыми располагают хозяйственные субъекты, оказываются усеченными по сравнению с их «оптимальным» состоянием. При этом в случае, если властные государственные рычаги выражены сильнее, вероятнее наступление институционального режима О, там, где они выражены слабее -достижение частичной нелегитимности В.
Применительно к современной российской ситуации можно констатировать,
JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES (Журнал институциональных исследований) • Том 6, № 2. 2014
JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES (Журнал институциональных исследований) Ф Том 6, № 2. 2014
что существующий институциональный режим близок к типу О, когда институты формально установлены, но не пользуются поддержкой большинства. Российские ученые, анализирующие рыночные реформы, отмечают, что экономические институты, которые внедрялись в стране, начиная с 90-х годов XX в., работали плохо в основном не потому, что не были развиты соответствующие механизмы принуждения, а потому, что они не соответствовали верованиям и привычкам людей, что трудности институциональных изменений во многом обусловлены их несоответствием логике подобных изменений и односторонней убежденностью реформаторов в том, что «хорошие» (на их взгляд) законы помогут изменить жизнь к лучшему, вне зависимости от того, соответствуют ли они принципиальным положениям о справедливости, разделяемых большинством. При этом опыт рыночных преобразований в «традиционных» странах, напрямую не вписывающийся в каноны «высокой экономической теории», но обеспечивающий должную кумулятивность норм, их соответствие представлениям людей о справедливости, показывает полезные уроки экономических реформ.
Конфликтное внедрение чужеродных институтов приводит к их перерождению и отторжению, активизации деструктивных возможностей самого института (которые в стране-доноре могут нейтрализовываться институциональной средой), активизацией других институтов или возникновении дублирующих звеньев, вследствие чего результаты применения новой формальной нормы оказываются далеки или даже противоположны желаемым5. В этой связи представляется перспективным исследование форм и последствий деформаций институтов в условиях различных режимов нелегитимности. Так, по нашему мнению, деформация институтов в условиях частичной нелегитимности типа О (близкая к российскому варианту) отличается большей сложностью и устойчивой консервацией противоречий по сравнению с промежуточным институциональным режимом легитимности типа В. Деформации в последнем случае выражаются, по большей части, в активизации параллельных или альтернативных неформальных институтов. Промежуточный институциональный режим Д отличается активным государственным участием, поэтому «консервация» противоречий в такой институциональной системе может оказаться наиболее устойчивой. Неэффективные институты приобретают самоподдерживающий характер, который искусственно обеспечивается выгодами отдельных лиц или организаций от перераспределительных эффектов, что сдерживает потенциально эффективные институциональные изменения («эффект блокировки» у Д. Норта) (Норт, 1997). Очевидно, что государство располагает большими возможностями для блокировки, поэтому глубина и последствия институциональных деформаций в условиях институционального режима типа Д оказываются более значимыми.
Возвращаясь к вопросу об обеспечении «процессуальной справедливости», следует признать, что о ее достижении можно вести речь только в условиях институционального порядка соответствующего полной легитимности. Хотя достижение неформального консенсуса в институциональном поле В остается возможным, для обеспечения полноты процессуальной справедливости этого оказывается недостаточно, так как отсутствуют необходимые гарантии выполнения правил большинством. В условиях полной нелегитимности все три составляющие (достижение консенсуса относительно правил, обеспечение добровольности соглашения и соблюдение правил большинством) оказываются невыполнимыми. Что касается режима частичной нелегитимности О, то в этом случае будет нарушаться принцип добровольности в выработке правил, хотя консенсус формально может быть обеспечен посредством принуждения.
Таким образом, легитимность институтов следует рассматривать с двух сторон: правовой и этической, связанной с поддержанием социальной
справедливости, от чего напрямую зависит экономический результат. Поэтому чем в большей степени институты соответствуют принципам социальной
5 Аналогию внедрения чужеродных институтов с трансплантацией использовал В. М. Полтерович (Полтерович, 2001).
справедливости, доведенным до уровня конкретных формализованных правил, тем выше вероятность того, что они будут легитимны. При этом легитимность институтов приобретает конкретную интерпретацию применительно к экономике, а вышеописанная двухфакторная матрица легитимности, включающая четыре институциональных режима, позволяет проводить сравнительный анализ состояния экономических отношений, структуры производства, уровня доверия и других значимых экономических параметров применительно к каждому из них, а также планировать и прогнозировать развитие институциональных систем. Об этом речь пойдет во второй части статьи.
Целесообразно начинать сравнительный анализ институциональных режимов легитимности с использованием двухфакторной модели легитимности с доверия — институционального и деперсонифицированного, лежащего в основе накопления социального капитала. Доверие, которое облегчает взаимодействие и улучшает кооперацию, обеспечивается двумя условиями - наличием совместно разделяемых ценностей и добровольным желанием людей им следовать. Чтобы доверие могло выступать связующим звеном между всеми субъектами рыночной экономики вне зависимости от их личных связей (деперсонифицированное доверие), необходимо, чтобы объединяющие ценности основывались на общечеловеческих этических нормах. Поскольку эти нормы лежат в основе принципов социальной справедливости, то можно сделать вывод, что деперсонифицированное межличностное доверие формируется только в легитимной институциональной системе. Это способствует накоплению социального капитала, который облегчает этико-экономическую координацию, предотвращает распад экономического пространства на отдельные локальные сообщества, обладает способностью компенсировать недостаток других видов капитала и более эффективно использовать ограниченные ресурсы. Именно поэтому социальный капитал является ценным ресурсом развития, нехватка которого становится значимой экономической проблемой.
При этом наличие общих ценностей в рамках групповых (локальных) хозяйственных сообществ не будет производить социальный капитал, если ценности являются ложными, в этом случае запас локальных социальных контактов ограничивается только рамками сообщества, а потенциал группового (локального) капитала останется клубным благом. Капитальный актив такого рода способен улучшить экономические результаты отдельных сообществ в краткосрочном периоде, но отрицательно повлияет на общие экономические результаты, так как нарушит эффективную аллокацию ресурсов и приведет к чрезмерным растратам общественного продукта.
Дескриптивно-конструктивная модель для анализа и прогнозирования институциональных систем — двухфакторная матрица легитимности — позволяет дать сравнительную оценку процесса накопления социального и группового капитала в условиях различных институциональных режимов легитимности. Описание основных параметров содержится в табл. 1, где верхний правый квадрат соответствует состоянию полной легитимности, нижний левый квадрат — нелегитимности, а два других институциональных режима являются переходными.
Таблица 1
Социальный и групповой капитал в условиях различных институциональных
режимов легитимности
Легальность институтов
нет есть
Справедли- вость институтов есть Групповой капитал открытого типа (позитивные локальные сообщества) Общество обладает значительным социальным капиталом.
нет В обществе отсутствует социальный капитал Групповой капитал закрытого типа (негативные локальные сообщества)
JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES (Журнал институциональных исследований) ф Том 6, № 2. 2014
JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES (Журнал институциональных исследований) • Том 6, № 2. 2014
Однако анализ институциональных систем будет неполным, если ограничиться только уровнем деперсонифицированного доверия. Значимое влияние на экономические отношения оказывает доверие к институтам - формальным и неформальным нормам, а также организациям, их обеспечивающим. При этом институциональное доверие не следует ограничивать только доверием к государству (в частности, к правительству), как это чаще всего бывает в литературе по институциональной экономике из-за высокой значимости вышеназванной составляющей. Оно включает также доверие к институтам гражданского общества, поэтому деперсонифицированное и институциональное доверие не являются простыми заменителями, что определяющим образом влияет на функционирование институциональных систем. В табл. 2 показано соотношение различных видов доверия в условиях четырех режимов легитимности институтов.
Таблица 2
Соотношение видов доверия в условиях различных режимов легитимности
институтов
Легальность институтов
нет есть
Справедливость институтов е с т ь Относительно высокий уровень деперсонифицированного доверия, общество обладает социальным капиталом. Относительно высокий уровень доверия к институтам гражданского общества и низкий уровень доверия к государственным институтам. Высокий уровень деперсонифицированного доверия, общество обладает значительным социальным капиталом. Высокий уровень доверия к государственным институтам и институтам гражданского общества.
н е т Критически низкий уровень деперсонифированного доверия, общество не обладает социальным капиталом. Критически низкий уровень доверия к государственным институтам и институтам гражданского общества. Относительно низкий уровень деперсонифицированного доверия, низкий уровень социального капитала. Относительно высокий уровень доверия к государственным институтам и низкий уровень доверия институтам гражданского общества.
В условиях полной легитимности (верхний правый квадрат) приемлемые границы, в которых действуют государственные институты по поддержанию универсальных норм, уравновешиваются деятельностью негосударственных институтов (бизнеса, негосударственных некоммерческих организаций), выступающих полноправными субъектами экономической политики и общественного контроля за деятельностью органов государственной власти и местного самоуправления. Противоположная ситуация складывается в условиях нелегитимного институционального режима: низкий уровень доверия нарушает экономическую координацию, которая становится возможной только благодаря личному доверию; универсальные нормы и правила заменяются групповыми, что препятствует выполнению государственными институтами общественно значимых функций; обостряются социально-экономические противоречия; возрастают все виды издержек. Промежуточные институциональные режимы легитимности отличаются нестабильностью и имеют тенденцию перехода в более стабильное состояние. В условиях институционального режима В (на рис. 1) отмечается повышенная активность независимых от государства организаций, что чревато переводом части универсальных функций на локальный уровень, перерождением гражданских институтов и реализацией ими несвойственных властных полномочий (с сохранением угрозы насилия). Такое перераспределение функциональных ролей нарушает экономическую координацию, приводит к росту трансакционных издержек, понижает устойчивость институционального режима, который с большей вероятностью стремится к состоянию полной легитимности, если доверие к государственным институтам возрастает. В случае когда формальные права не
получают коллективного признания (режим неполной легитимности с «сильным» государством — поле О на рис. 1), негосударственные институты остаются малодейственными или носят подчиненный характер, теряют свойственные им общественные функции и вырождаются в лоббистские структуры, направленные на решение узкогрупповых задач. Государство со своей стороны вместо универсальных норм начинают генерировать локальные, происходит подмена универсальной справедливости групповой. Вследствие обратнопропорциональной зависимости между действенностью универсальных норм и уровнем трансакционных издержек последние возрастают, что отрицательно сказывается на экономической эффективности. Вышеописанный институциональный режим также является нестабильным и имеет тенденцию (при отсутствии внутренних и внешних стимулов к сохранению нравственности власти) к переходу к полной нелегитимности.
Низкий уровень доверия отрицательным образом сказывается на деятельности корпораций, интегрированных бизнес-групп (холдингов, крупных компаний, имеющих дивизиональную структуру; финансово-промышленные групп), а также открытых деловых сетей, в которых формальный механизм представлен наиболее слабо. Разноуровневые сочетания деперсонифицированного и институционального доверия предопределяют различную степень государственного участия в хозяйственной деятельности, которое становится одним из наиболее простых и удобных способов разрешения возникающих противоречий. Среди типов механизмов регулирования совместной деятельности в бизнес-группах в условиях низкого уровня доверия преобладающим является тот, который использует возможности контроля, сопряженные с обладанием титулами собственности объединяемых предприятий. Вторым по значимости становится тип, в котором рычаги координации совместной деятельности связаны с доступом к отдельным ресурсам или услугам, а наименее востребованным остается механизм, основанный на добровольной централизации полномочий, так как создается для решения краткосрочных задач и под давлением внешних обстоятельств. Опыт японских кейрецу, южно-корейских чаболей, немецких ФПГ показывает, что уровень доверия определяющим образом влияет на эффективность деятельности бизнес-групп, хотя в каждом конкретном случае имеются свои особенности, определяемые видами доверия. В табл. 3 с использованием матрицы легитимности представлена характеристика рынка и структуры производства в условиях различных институциональных режимов легитимности.
Таблица 3
Состояние рынка и структура производства в условиях различных режимов
легитимности институтов
Легальность институтов
нет есть
Спр аведливость институтов есть Сетевой рынок без государственного участия. Преобладают крупные и средние предприятия с минимальным участием государства. Оптимальный рынок, включающий весь спектр организаций: малых, средних, крупных холдингов, компаний имеющих дивизиональную структуру, финансовопромышленных групп (в т.ч. с госучастием), открытые деловые сети с госучастием и без.
нет Отсутствие единого национального рынка (или рынок, основанный только на личном доверии) с преобладанием мелкого бизнеса. Сетевой рынок, состоящий из закрытых сетей, в т.ч. сетей бизнеса и власти. Преобладают крупные предприятия, преимущественно с государственным участием.
Легитимный институциональный режим отличается разнообразием форм хозяйственной координации в рамках малых, средних, крупных корпораций в форме холдингов с дивизиональной структурой, финансово-промышленных групп (частных и с государственным участием) и открытых деловых сетей. Нелегитимный (нижний левый
JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES (Журнал институциональных исследований) ф Том 6, № 2. 2014
JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES (Журнал институциональных исследований) Ф Том 6, № 2. 2014
квадрат), напротив, отличает отсутствие единого национального рынка, вследствие чего рыночные сделки базируются преимущественно на личном доверии. Сочетание различных видов доверия в переходных режимах легитимности порождает, в одном случае, сетевой рынок с преобладанием закрытых сетей (в том числе, сетей бизнеса и власти) и крупных предприятий, преимущественно с государственным участием; а в другом - сетевой рынок с минимальным государственным участием.
В условиях нелегитимности институциональные модели взаимодействия бизнеса и власти отличаются неформальными нормами и практиками, характерными для теневой экономики, что отрицательно влияет на социально -экономические отношения. Так как неформальные экономические отношения остаются неоднородными по своей природе, то часть из них относится к легальной (но неучтенной) хозяйственной деятельности, а часть — к нелегальной и криминальной. При этом нелегальная хозяйственная деятельность связана с созданием легального продукта, но с использованием нелегальных средств, а о криминальной экономике следует вести речь тогда, когда нелегальными становятся не только используемые методы, но и характер производимого продукта.
Существенной чертой, отличающей неформальные отношения в нелегитимной институциональной системе типа О (промежуточный режим), является вовлечение в неформальные отношения государства, которое само может создавать стимулы к неформальности. В России негативные неформальные практики взаимодействия бизнеса и власти, которые в одинаковой степени выгодны обеим сторонам, стали одной из значимых тенденций последнего времени. Неформальные контакты с государством позволяют отдельным предприятиям более рискованно вести себя на рынках внешнего заимствования, подталкивают к проведению агрессивной политики по скупке активов, что, в свою очередь, затрудняет эффективную реструктуризацию компаний, блокирует выделение ресурсов господдержки эффективным производителям. В организации государственных корпораций также наблюдается отклонение от формальных требований, так как они наделены полномочиями и функциями органов государственного управления вне рамок стандартных процедур.
В табл. 4 с использованием двухфакторной матрицы легитимности представлены основные характеристики неформальной экономики применительно к различным институциональным режимам.
Таблица 4
Неформальные экономические отношения в условиях различных режимов
легитимности институтов
Легальность институтов
Неформальная легальная хозяйственная деятельность.
Неформальная нелегальная хозяйственная деятельность, связанная с созданием легального продукта, но с использованием нелегальных средств — теневая экономика. Криминальная экономика, связанная с созданием нелегального продукта, осуществляемая различными хозяйствующими субъектами._________________
Неформальная легальная хозяйственная деятельность, осуществляемая за пределами тех сфер, которые контролируются и регулируются государством, но не нарушающая действующих законодательных норм и прав других хозяйствующих субъектов.
Неформальная нелегальная хозяйственная деятельность — теневая экономика.
Криминальная хозяйственная деятельность.
Неформальная легальная хозяйственная деятельность.
Неформальная нелегальная хозяйственная деятельность, связанная с созданием легального продукта, но с использованием нелегальных средств — теневая экономика, осуществляемая, в т.ч. под патронажем представителей государственных структур. Криминальная экономика, связанная с созданием нелегального продукта.
нет
Вышеописанный сравнительный подход к исследованию институциональных систем показывает, что матрица легитимности, различающаяся сочетанием легальности и справедливости, позволяет проводить комплексный анализ экономических отношений. Выявление основных характеристик институциональных систем, их положительных и отрицательных свойств, обусловленных формальным установлением институтов и их коллективным признанием, наглядно демонстрирует значимость поддержания постоянного баланса между легальностью и принципами социальной справедливости, обеспечения конгруэнтности формальных и неформальных норм, способствующих предотвращению институциональных конфликтов и содействующих устойчивому развитию экономики. Это представляется особенно важным в современных российских условиях.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бреннан Дж. и Бьюкенен Дж. (2005). Причина правил. Конституционная политическая экономия. СПб.: Экономическая школа.
Институциональная экономика: Учебник / Под общ. ред. А. Олейника. М.: ИНФРА-М, 2005.
Норт Д. (2007). Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: ФЭК «Начала».
Полтерович В. М. (2001). Трансплантация экономических институтов // Экономическая наука современной России, № 3.
Ролз Дж. (2010). Теория справедливости. М.: Изд-во ЛКИ.
СерльДж. (2004). Рациональность в действии. М.: Прогресс-Традиция.
Серль Дж. (2007). Что такое институт // Вопросы экономики, № 8.
Сото Э. (2004). Загадка капитала. Почему капитализм торжествует на Западе и терпит поражение во всем остальном мире. М.: ЗАО «Олимп-Бизнес».
Ходжсон Дж. (2007). Что такое институты? // Вопросы экономики, № 8.
REFERENCES
Brennan J. and Buchanan J. (2005). The reason for rules. Constitutional political economy. St. Petersburg, School of Economics Publ. (In Russian).
Institutional Economics: Textbook / Ed. By A. Oleinik. Moscow, INFRA-M Publ., 2005. (In Russian).
North D. (2007). Institutions, institutional change and economic performance. Moscow, Elements Publ. (In Russian).
Polterovich V. M. (2001). Transplantation of economic institutions. Economics of Contemporary Russia, no. 3. (In Russian).
Rawls J. (2010). A Theory of Justice. Moscow, Publ. House of the LCI. (In Russian).
Searle J. (2004). Rationality in action. Moscow, Progress-Tradition Publ. (In Russian).
Searle J. (2007). What is an institution? Voprosy Economiki, no. 8. (In Russian).
Soto E. (2004). The mystery of capital. Why Capitalism works in the West but not elsewhere. Moscow, Olympus-Business Publ. (In Russian).
Hodgson G. (2007). What are institutions? Voprosy Economiki, no. 8. (In Russian).
JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES (Журнал институциональных исследований) ф Том 6, № 2. 2014
