CC BY
19
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2008. № 3
Э.Б. крылова
мОДАЛьнАЯ ЧАСТИцА Nu Б ДАТСкОм ЯзыкЕ: функционально-семантическая эволюция от наречия к частице
Датский язык располагает разветвленной системой средств выражения пропозициональной установки говорящего; особое место среди них занимают модальные частицы. Отличительной чертой датских модальных частиц является то, что они активно используются во всех стилях речи, тогда как, например, в богатом частицами русском языке они употребляются преимущественно в разговорной речи и в диалектах. Отсутствие модальных частиц в датской речи иностранцев свидетельствует об их недостаточной «коммуникативной компетенции» [Wierzhbicka, 1976: 327] и часто воспринимается датчанами как своего рода «прагматический акцент» [Durst-Andersen, 2002: 73].
Класс частиц датского языка в настоящее время насчитывает свыше 20 единиц [Krylova, 2005: 75] и продолжает пополняться, придавая языку еще большую функциональную гибкость. Чаще всего в этот процесс вовлекаются наречия меры, степени, оценки и образа действия, подтверждением тому может служить группа модальных частиц, омонимичных наречиям godt «хорошо», nok «достаточно», nu «теперь», vel «хорошо» и др. В последнее время можно встретить примеры, свидетельствующие о переходе наречий niesten «почти», snart «скоро» и аксиологического наречия gerne «охотно, с удовольствием» в разряд модальных частиц эпистеми-ческой модальности [Jensen, 1997: 157—158; Krylova, 2007].
На формирование того или иного значения и синтаксического статуса лексемы влияет целый ряд факторов: ее исходная семантика, синтаксические связи, контекстуальные условия, позиция в структуре предложения, одновременное развитие схожих значений у других лексем. Таким образом, чем чаще та или иная лексема оказывается в определенном синтаксическом, семантическом, структурно-типологическом и прагматическом окружении, тем чаще она ассоциируется с чертами, характерными для данного окружения, которые постепенно становятся ее отличительными признаками [Jensen, 2000: 188—191].
В рамках данной статьи мы попытаемся дать функционально-семантическое описание датской частицы nu, выявить ее прагма-семантический инвариант и определить контекстуальные условия ее реализации. На отдельные особенности функциональной се-
мантики частицы nu обращалось внимание в работах ряда датских лингвистов [Andersen, 1986; Davidsen-Nielsen, 1996; Durst-Andersen, 1995; Christensen, 2007], однако ее полное функционально-семантическое описание предпринимается впервые.
Отграничение модальной частицы nu от наречия времени представляет собой непростую проблему, поскольку в целом ряде случаев ее употребления в предложениях различного типа она может ошибочно интерпретироваться как релятивное наречие со значением 'теперь' (о разных коммуникативных ролях русских наречий теперь и сейчас [см. Мельчук, 1985: 265—271; Кронгауз, 1989: 59]). Особую сложность при недостаточном контексте вызывает проблема идентификации nu в повествовательных и побудительных предложениях:
Vi har nu lavet denne maskine. "Мы-то сделали эту машину". Или: "Мы сделали теперь (наконец) эту машину". Slap nu af. "Отдохни-ка". Или: "А теперь отдохни".
Иногда лексему nu можно однозначно считать наречием времени, поскольку контекстуальные условия не оставляют никаких сомнений в этом: De lyttede mest, men spurgte ogsâ, og jeg prervede at holde mig til oplysninger, der kunne gœlde bâde for og nu — eller nu og i fremtiden, for hvilket "nu" skulle jeg vœlge? (Brunse; 13). "Они в основном слушали, но и вопросы тоже задавали, а я старался придерживаться информации, касающейся как прошлого (зд. 'раньше'), так и нынешнего (зд. 'теперь') времени; или нынешнего (зд. 'теперь') и будущего, ибо какое же 'теперь' я должен был избрать?"
Вместе с тем во многих предложениях nu, несомненно, теряет лексическое значение темпорального наречия и приобретает совершенно иную семантику. Так, в этом легко убедиться, обнаружив целый ряд примеров его использования в контексте других обстоятельств времени, локализующих действие во временных отрезках настоящего или прошлого, например: i gâr 'вчера' den dag "в тот день" dengang "тогда" и др., либо соотносящих его по времени с каким-либо другим событием, т.е. выраженных такими релятивными наречиями, как tidligere "раньше", senere "позже", endelig "наконец" и др. Ср., например:
Men i gär var det nu i hoj grad udlœndingene der stjal billedet, og sejren gik til en af de varmeste VM-favoritter, russeren Dmitrij Kony-shev. "Ho вчера-то в большей степени проявили себя иностранцы, и победа досталась одному из явных фаворитов чемпионата мира россиянину Дмитрию Конышеву".
Den dag var det nu heller ikke sâ svœrt at love hende hvad som helst, for hun havde klœdt sig ud sâ stjernerne blegnede derved. "B тот день пообещать ей что угодно тоже было не очень-то и трудно, ибо она вырядилась так, что звезды померкли".
Tidligere var det nu Microsoft, der med ren talmagi formaede at komme op pa siden af Word Perfect, nar det gjaldt versionsnumre. "Раньше-то именно Майкрософт смел чистой магией цифр подняться до уровня Word Perfect, когда дело касалось номера версии".
Dengang vi var mindre var det nu sjovere, for da troede man pa alle historierne. "Когда мы были младше, тогда-то было забавнее, потому что мы верили во все эти истории".
Употребление указанных обстоятельств времени в сочетании с nu сигнализирует, что данная лексема в определенных коммуникативных условиях приобретает иную функционально-семантическую характеристику, отличную от наречия. Находясь в безударной позиции, nu выходит из состава пропозиции и приобретает значение и функции средств выражения пропозициональной установки говорящего, в данном случае модальной частицы (о критериях отграничения модальной частицы от модального слова [см. Крылова, 2004: 8]).
Проблема разграничения двух омонимичных nu может быть решена при комплексном анализе контекстуальных, семантических, синтаксических, просодических и других условий их употребления. Кроме того, проведение такого анализа возможно двумя путями: отграничивая наречия, употребленные в обстоятельственной функции, и применяя выработанные в лингвистике критерии отличия единиц пропозициональной установки говорящего от единиц, входящих в состав пропозиции. Данные критерии не всегда используются в работах датских лингвистов, что ведет к неразличению омонимичных пар [Nimb, 2005], к сомнительным выводам о «функционировании модальных частиц в виде, например, наречия времени» [Christensen, 2007: 127—128] и как результат к их неверным прагмасемантическим описаниям.
Главным критерием отграничения модальной частицы nu от омонимичного ей наречия служит ее статус средства пропозициональной установки говорящего. К основным параметрам выхода nu из состава пропозиции относятся следующие: тест на негацию, свидетельствующий о невозможности ее употребления в постнегативной позиции из-за отсутствия связи с предикатом; невозможность постановки к nu вопроса; сохраняющаяся актуальность отношения частицы к пропозиции при изменении ее временного плана; изменение значения nu в предложениях различной формальной структуры.
В некоторых случаях продуктивными представляются такие методы проверки и однозначного отграничения наречия nu в функции обстоятельства времени, как использование с ним обстоятельственных интенсификаторов allerede "уже", forst "только", is^r "особенно", lige "как раз", netop "именно", ogsa "тоже" и др., например:
2 ВМУ, филология, № 3
Bardamen plejede at stille hans 0l foran ham uden at vœrdige ham et blik. Men nu (lige nu/netop nu) ville hun pludselig vide, hvordan han ville have sin 0l. Kold? Mellemkold? Fra kassen? (Guldager, 113). "Барменша обычно подавала ему пиво, не удостаивая его взгляда. Но теперь (как раз теперь/именно теперь) ей вдруг захотелось узнать, в каком виде он хотел получить свое пиво. Холодным? Охлажденным? Из ящика?"
Может быть также применен метод субституции, успешно используемый в лингвистике для отграничения омонимичных пар, см., например, [Смирницкая, 1977: 72]. В данном случае он заключается в подстановке вместо nu любого другого обстоятельства времени, локализующего действие в настоящем или соотносящее его по времени с другим событием (i dag "сегодня", denne gang "в этот раз", i dette 0jeblik "в этот момент" и др.):
Vi overvejer nu / denne gang at gâ til boligretten. "Мы собираемся теперь / в этот раз обратиться в суд".
Наг du nu /endelig forstâet, hvad vi mener? "Ты теперь / наконец понял, что мы имеем в виду?"
Как показывает анализ значительного корпуса примеров, существуют также определенные ограничения на позиции употребления модальной частицы в структуре повествовательного предложения. Так, частица nu не может находиться в начале и в абсолютном конце простого повествовательного предложения, поскольку эти позиции закреплены за наречием nu в обстоятельственной функции:
Senere, da vi havde spist et meget enkelt mâltid af kogt fisk og brad, kom de andre ind i hytten hos John og Meg, og nu var nysgerrigheden sâ stor, at den nœrmest dirrede i luften. Nu lâ arbejdet bag os, og nu skulle den underlige fremmede fortœlle (Brunse: 13). "Позднее, после принятия очень простой пищи из вареной рыбы и хлеба, в хижину к Йону и Мег пришли другие люди, и теперь их любопытство было столь велико, что буквально сотрясало воздух. Теперь работа была позади, и пришло время странному чужаку рассказывать".
Дело в том, что в инициальной позиции наречие nu образует контрастную тему и формирует контрастный коммуникативный смысл 'теперь, а не когда-либо'. Для nu в контрастной теме характерно акцентное выделение, которое делает невозможным употребление в данной позиции безударной модальной частицы nu. В этом отношении интересными представляются два следующих высказывания из одного и того же диалога. В первом из них в контексте императива содержится безударная модальная частица nu, а во втором — релятивное наречие nu в ударной инициальной позиции в контексте футурального презенса со значением категорического побуждения:
Hör nu her, sagde han langsomt. <...> Nu horer du efter, bralede han (Krog, 33). "Послушай-ка!" — медленно сказал он. <...> "Теперь ты послушаешь меня, — прорычал он".
Наши выводы по ограничению позиций употребления модальной частицы nu в структуре предложения являются свидетельством ее грамматикализации. К аналогичным результатам приходит в диахроническом исследовании частиц Е.С. Йенсен, отмечающая, например, относительно лексемы altsá, что в ходе семантической эволюции во все более и более субъективном и абстрактном направлении происходит все большее «ограничение ее употребления в топологическом отношении» [Jensen, 2002: 33].
Nu в речевом акте сообщения. Контрастный компонент лексического значения темпорального наречия nu, противопоставляющий действие текущего момента другому действию, локализованному в ином временном отрезке, свидетельствует об относительности данного времени, что позволяет говорить о nu как о релятивном наречии. Именно это значение определяет прагматическую семантику образованной от него модальной частицы:
Efter gudstjenesten sagde jeg til pastoren, at han mátte v^re en beundret prast, siden der kom sá mange i hans kirke. Han sagde tort, at de kom for at höre Guds ord og ikke hans, og at det for ovrigt var forbudt ved lov at udeblive fra gudstjenesten om sondagen. At han havde ordet i sin magt, det fik jeg nu alligevel at höre, sondag efter sondag (Brunse, 26). "После службы я сказал пастору, что он, должно быть, популярен как пастор, поскольку в его церковь приходит так много людей. Он сухо ответил, что они приходят услышать слова Господа, а не его и что законом, кстати, запрещено пропускать воскресную службу. В том же, что его сила в слове, я все-таки убеждался воскресенье за воскресеньем".
Для коммуникативной структуры речевого акта сообщения характерно наличие двух коммуникативных компонентов — конституирующего и не-конституирующего. В качестве первого выступает рема, формирующая речевой акт как таковой; некон-ституирующим компонентом сообщения является тема, «которая служит коммуникативной точкой отсчета всего высказывания» [Янко, 2001: 22—46, 233]. Анализ примеров позволил определить nu как фокусную частицу, формирующую контрастную рему, т.е. относящуюся к конституирующему компоненту сообщения. Используя nu, говорящий сигнализирует слушающему, что действительная ситуация отличается от ситуации, ожидаемой кем-то другим и описанной в анафорическом высказывании чаще всего самим же говорящим:
Der er nogen der pástár, at hun har en tryllepille, som hun hem-meligt stopper i munden, og lige bagefter skifter hun. Jeg har nu aldrig set det, selv om jeg har holdt 0je med det (Madsen, 14). 'Некоторые
утверждают, что у нее есть волшебная пилюля, которую она незаметно кладет в рот и сразу после этого преображается. Я-то никогда этого не видел, хотя и следил за ней'.
Для говорящего не так важен источник информации, отличной от содержащейся в данном высказывании, как она сама, поскольку они противопоставляются друг другу. При этом у говорящего нет представления, какой именно точки зрения придерживается слушающий. Такой контекст является обязательным условием употребления модальной частицы nu. О противопоставлении как одном из функционально-категориальных смыслов высказывания, требующих «чистого» контекста, убедительно пишет Т.М. Николаева [Николаева, 2005: 102]. Оценивая сложившуюся ситуацию и сопоставляя ее с ожидаемой, описанной или оцененной кем-то иначе, а также с нормой, говорящий отмечает их несоответствие:
Tom Kristensen blev beskyldt for at vaere udbrandt som digter efter "H^rv^rk" i 1930. Han skrev nu v^rdifulde digte siden. "Тома Кристенсена обвиняли в том, что он исчерпал себя как поэт после романа «Вероломство», написанного в 1930 году. Он же и после этого писал прекрасные стихи".
Han blev specielt kendt for sin bearbejdelse af Bachs Orgelmusik for stort orkester, som nan benyttede i Walt Disney film. Bortset fra at musikkens puritanere naturligvis mátte protestere, sá var det nu flot. "Особую известность ему принесли аранжировки органной музыки Баха для большого оркестра, использованные им в фильмах Диснея. И, несмотря на то что пуритане от музыки, конечно, протестовали, это-то было великолепно".
В приведенных выше примерах, как и во многих других, частица nu вводит аксиологическую оценку говорящего, актуальную на текущий момент и не связанную предикативной связью со временем самого события, что делает возможным ее употребление в высказываниях разных временных планов, а также употребление nu в контексте различных обстоятельств времени.
Прагматическое значение частицы nu можно передать как 'вопреки..', т.е. "что бы ни говорили, ни ожидали, ни делали, р". Nu используется говорящим для подтверждения достоверности пропозиции, т.е. относится к группе афирмативных средств эпистемической модальности, в которую также входят модальные частицы da, jo, dog [Krylova, 2006]. Афирмативная функция частицы nu заключается в попытке говорящего воздействовать на слушающего, убеждая его в достоверности содержания пропозиции вопреки ожиданиям и мнениям третьих лиц. Значение оценочного несоответствия утверждаемому третьим лицом отличает афир-матив nu, например, от частицы dog, эксплицирующей значение оценочного несоответствия утверждаемому первым лицом, т.е. самим говорящим, ср., например:
Man savnede med andre ord intimitet i samspillet, den faelles nerve de fire musikere imellem som fâr det hele til at lofte sig. Derfor var det nu alligevel spœndende at höre Mahlers sjœldent spillede klaverkvartet, et meget tidligt vœrk, der dog rober den kommende store komponist med sin trodsigt svungne melankoli og sit formmœssigt sikkert opbyggede forlob. "Иными словами, игре их квартета (считалось) недоставало доверительности, того общего нерва, возносящего все вверх. Поэтому-то было все-таки интересно слушать редко звучащий фортепьянный квартет Малера, это раннее произведение, выдающее все же будущего великого композитора своей дерзко меняющейся меланхолией и уверенно выстроенной формой".
Именно прагматическим значением «оценочное несоответствие» (об оценочном несоответствии как типе «скрытой семантики» русских частиц [см. Николаева, 2005: 87—103]) объясняется преимущественное употребление nu в контексте таких «коннекторов противопоставления», как men 'но' и alligevel 'все-таки', подробный анализ аргументативной, анафорической и других коммуникативных функций которых содержится в работах датских лингвистов [Jensen, 2000; Therkelsen, 2001], использующих при этом методы функциональной грамматики [Heltoft, Hansen, 1999], теории аргументации и языковой полифонии [Nolke, 1989]. Примечательно, что значение «несоответствие ожидаемому» или «отклонение от нормального» характерно и для союза 'но' в русском языке [Золотова, Онипенко, Сидорова, 1998: 362].
Соотнесенность nu с понятием о норме и указание на несоответствие ей допускает отсутствие в контексте собственно анафорического высказывания. В этом случае в катафорическом высказывании говорящий уделяет особое внимание аргументации своего утверждения, при этом весь контекст в целом строится по принципу от общего к индивидуальному:
Men tilsynsforende plejer nu ikke at se sœrlig grundigt efter, om der er vâben i huset. Dagen for en af de mest omtalte drabssager i landet — et firedobbelt mord — havde den tilsynsforende vœret pâ besog hos morderen, men de havde kun stâet ude i entreen og talt sammen. Hvis den tilsynsforende havde insisteret pâ at gâ med ind i stuen, ville han pâ spisestuebordet have fâet 0je pâ seks pistoler, to rifler, et oversavet jagtgevœr og rigelig ammunition. Men d0ren til stuen blev ikke âbnet. Den tilsynsf0rende havde travlt med at komme videre (M0llehave, 92—93). "Но участкового обычно не очень-то интересует, есть ли в доме оружие. За день до совершения одного из наиболее нашумевших в стране убийств — четыре трупа — участковый посещал убийцу, но они только постояли и поговорили в прихожей. Если бы участковый настоял на том, чтобы пройти в столовую, то увидел бы на обеденном столе шесть пистолетов, две винтовки, обрез охотничьего ружья и достаточно много пат-
ронов. Но дверь в столовую так и не была открыта. Участковый спешил дальше".
Даже при наличии анафорического высказывания говорящий часто оказывается вынужденным отстаивать свою субъективную оценку, иногда оправдываясь, поскольку она не соответствует ожидаемой другими. Прагматическая семантика nu 'вопреки ожидаемому другими' позволяет частице не только отсылать слушающего к анафорическому высказыванию, сигнализируя оценочное несоответствие его содержания вводимой nu информации, но и обеспечивать когезию текста, так как следующее за ним высказывание, как правило, включает аргументацию такой оценки:
De to sang sammen og hver for sig en rakke af sangene fra de teaterforestillinger, Sebastian har skrevet musik til, og med al respekt for Sebastian, sá var det nu Susanne Elmark, som stjal billedet. Ikke bare synger hun som en dram, hun er ogsá musik for 0jet, hvilket vel ikke helt kan siges om Sebastian. "Они спели дуэтом и соло ряд песен из театральных представлений, музыку к которым написал Себастьян. И, при всем уважении к Себастьяну, вниманием-то полностью завладела Сюзанна Эльмарк. Она не только изумительно поет, но и сама — музыка для глаз, чего, пожалуй, нельзя в полной мере отнести к Себастьяну".
Наш анализ языкового материала подтверждает мнение Т.М. Николаевой об оценочном несоответствии как «антиподе объективной алетической неизбежности», поскольку он строится не на негативном, а на альтернативном фундаменте, включающем смысловой компонент 'а могло быть иначе' [Николаева, 2005: 94]. Например:
Der var masser af andek0d, alt for meget til mig, et helt opskáret bryst, men s^rlig interessant var det nu ikke. Smagen var gáet sin vej. "Было много мяса утки, по мне, так слишком много — целая срезанная грудка. Но вкуса-то особого не было: он улетучился".
Таким образом, можно утверждать, что афирматив nu с прагматическим значением «оценочное несоответствие» подтверждает достоверность вводимого им высказывания, противопоставляя его анафорическому. Следуя данному выше прагмасемантическому описанию модальной частицы и выявленным контекстуальным условиям ее употребления, представляется возможным мысленно достроить необходимый контекст даже в условиях его отсутствия. Так, например, попробуем проанализировать следующее высказывание:
Det er nu ikke alle, som har lige mange penge mellem h^nderne. "He у всех-то на руках одинаково много денег / Ну, не у всех на руках..."
Модальная частица nu в данном высказывании отсылает к отсутствующему в ближайшем контексте чужому утверждению о том,
что у людей на руках скопилось много денег. Nu сигнализирует, что, по оценкам говорящего, чужое утверждение недостоверно; частица формирует контрастную рему, которой здесь является ikke alle 'не все'; с помощью nu говорящий пытается воздействовать на слушающего, убеждая его в достоверности своей оценки, аргументация которой, возможно, последует в катафорическом высказывании.
Итак, модальная частица nu вводит в речевом акте сообщения контрастную рему, т.е. относится к его конституирующей составляющей, эксплицирует оценочное несоответствие утверждаемому третьим лицом, прагматическую семантику частицы коротко можно определить как 'вопреки..'. Данное значение реализуется в определенных контекстуальных условиях и объясняет наличие у частицы и анафорико-катафорической, и ремовыделительной, и афирмативной функций.
Значение несоответствия ситуации, анафорико-катафориче-ская и афирмативная функции присущи и русским частицам -то и же [Безяева, 2002; Николаева, 2005; Шведова, 2003], что позволило нам использовать их в переводах высказываний с частицей nu на русский язык. Это, однако, не означает их полного функционально-семантического соответствия друг другу.
Nu в речевом акте императива. Употребление афирматива nu в повелительных предложениях с предикатом, выраженным императивом, встречается довольно часто. Речевой акт императива с безударным nu состоит только из конституирующей (императивной) составляющей (подробнее о коммуникативных компонентах императива [см. Янко, 2001: 42—43]).
Анализ контекста, типичного для употребления модальной частицы nu в сочетании с императивом, позволяет определить прагматическое значение, вносимое в высказывание данным афир-мативом, как 'сделай то, что на данный момент не сделал/в данный момент не делаешь'. Само употребление афирматива nu в контексте императива свидетельствует о наличии такого противопоставления в виде «оценочного несоответствия» действия, к которому говорящий побуждает слушающего, действию, которое тот совершает или уже совершил. При этом у говорящего нет необходимости конкретизировать, чему именно он противопоставляет действие, выраженное императивом, поскольку «скрытая семантика» [Кац-нельсон, 1972; Николаева, 2002], свойственная модальной частице nu, понятна всем носителям датского языка, например:
<...> horte hun to kvinder hun ikke kunne se, kalde pá hver deres kat: "Lillemis, kom ind til mor. Kom nu ind. Lillemis, kom nu ind til mig" (Jungersen, 183). "<...> она слышала, как две женщины, которых она не могла разглядеть, звали каждая свою кошку: «Киска, иди к маме. Иди же, киска, иди же ко мне»".
Det er farligt at gá derind. Du kan slá dig. Sid nu her og hvil dig (Petersen, 55). 'Туда идти опасно. Ты можешь удариться. Сядь-ка и отдохни'.
В первом из приведенных выше примеров девушка, услышав поздним вечером голоса хозяек, которые зовут своих кошек домой, хорошо понимает, что животные не спешат это сделать.
Иллокутивная сила речевого акта императива может быть различной: говорящий либо «сотрудничает с адресатом» [DurstAndersen, 1995], побуждая того к действию, которое является для него желаемым результатом; либо дает совет или приказывает, не учитывая волеизъявления последнего. Именно характерное для сочетания императива с nu значение необходимости, с точки зрения говорящего, совершения каузируемого действия вопреки тому, что слушающий сделал или делает, позволяет данной модальной частице, в отличие от всех других, сочетающихся с императивом [Durst-Andersen, 1995: 661, Christensen, 2007: 177], употребляться в речевых актах побуждения, совета, призыва, приказа и даже пожелания:
Ring nu til hende. "Позвони же ей".
Lad os nu tale lige ud af posen (Jungersen, 203). "Давайте-ка поговорим начистоту".
Hold nu din mund. "Закрой же свой рот".
Sov nu godt. "Спокойной же ночи".
Перлокутивный эффект такого речевого акта может быть различным: адресат может последовать данному призыву, а может и воспротивиться ему, что вполне допустимо в условиях описанной ранее ситуации употребления nu — "не сделал/не делает":
— Kom nu, sagde hun. Vi er én for lidt. — Jeg leger ikke med piger (Bjarnhof, 13). "Идем же, — сказала она. — Нам одного не хватает". — "Я не играю с девчонками".
Прагматическое значение подтверждения реальной необходимости сделать то, чего адресат еще не сделал или в данный момент не делает, способствует тому, что частица вносит в побуждение оттенок некоторого нетерпения говорящего. Обычно такое «эмоциональное раздражение» характерно для призывов, являющихся своего рода приказами, поскольку они выражают волеизъявление самого говорящего, не учитывающего желание адресата:
Hold nu op! "Прекрати-ка!"
Spis nu brad til! "Ешь-ка с хлебом!"
Sid nu stille! "Сиди-ка тихо!"
Такая эмотивная окрашенность императивов с nu может быть характерна и для рекомендаций или советов говорящего, воспринимаемых адресатом как скрытый упрек в несоблюдении нормы, типа:
Husk nu at v^re ude i god tid denne gang! "Не забудь-ка в этот раз выйти пораньше!"
Tag nu brillerne pá, mand, ellers kan du da slet ingenting se (Christensen, 21). "Надень-ка очки, муженек, иначе ведь ты ничего не увидишь".
В отличие от других частиц, употребляющихся в контексте императива (bare, blot, da, dog, lige, sá), только афирматив nu может использоваться говорящим в пожеланиях, адресованных партнеру, возможность выполнения которых не зависит ни от кого из коммуникантов:
Sov godt! "Спокойной ночи!" — Sov nu godt!
Hav det godt! "Всего хорошего!" — Hav det nu godt!
Kom godt hjem! "Доброго пути домой!" — Kom nu godt hjem!
Pas godt pá dig selv! "Береги себя!" — Pas nu godt pá dig selv!
Mor dig godt! "Хорошо тебе развлечься!" — Мог dig nu godt!
т.К. Кристенсен, отметившая эту особенность употребления модальной частицы nu, справедливо обращает внимание на то, что препятствием к употреблению всех других частиц в таких пожеланиях является наличие аксиологического наречия godt, отсутствие которого не только сняло бы ограничения, но и изменило бы иллокутивную силу речевого акта:
Sov *bare/ blot/ da/ dog/ lige/ sá godt!/
Sov bare! — разрешение.
Sov da! — предложение.
Sov sá! — приказ [Christensen, 2007: 177—179].
Однако, затрудняясь объяснить значение nu в приведенных выше пожеланиях, Т.К. Кристенсен приходит к сомнительному выводу о том, что это примеры «метафорического и юмористического использования приказов» [Christensen, 2007: 179]. Как представляется, значение модальной частицы nu 'вопреки всему в подобном контексте имеет иллокутивную силу пожелания совершить действие 'несмотря ни на что', за счет чего аксиологическое значение речевого акта пожелания усиливается.
Таким образом, модальная частица nu в контексте императива сохраняет свои функционально-семантические особенности: она занимает безударную позицию, употребляется в конституирующем (императивном) компоненте повелительного предложения; являясь афирмативом оценочного несоответствия, nu маркирует неадекватность позиции слушающего и ситуации и подтверждает необходимость, с точки зрения говорящего, совершения каузи-руемого действия вопреки тому, что адресат его не совершил / не совершает.
Учитывая такие особенности функционирования частиц -ка и же в русском языке, как обусловленность контекстом, связь с конситуацией, анафорическая и афирмативная функции, а также возможность их употребления в речевом акте императива, в том числе в пожеланиях (например, Будьте же счастливы!) [Безяева,
2002: 109; Николаева, 2005: 102], мы сочли возможным использовать их при переводе.
Модальная частица nu в вопросе. Афирматив nu может употребляться как в диктальном по форме (с вопросительным словом), так и в модальном (верификативном) вопросе:
Hvad var det nu hun hed, den f0rste chef? "Как там / же ее звали, первую шефиню?"
Hvornár var det nu det var? "Когда там / же это было?"
Var det nu i skolen man laerte det? "В школе ли этому учили?"
Употребление nu в вопросе с вопросительным словом превращает его в припоминание о реальном событии, о котором известно говорящему как его непосредственному свидетелю или из иных достоверных источников. Такой вопрос может быть обращен как к адресату, так и к самому говорящему:
Hej, sh, hvad var det nu, du sagde, du hed?
"Привет, э-э, как там, ты говорил, тебя зовут ?"
Kaj strskker sig. Hvad var det nu han dramte, og hvad var det nu han skulle?
"Кай потягивается. Что там ему приснилось, и что там ему нужно было делать?"
Как показывают наши исследования функционирования датских модальных частиц, их употребление в структуре вопроса при сохранении ими собственного прагмасемантического инварианта как бы меняет знак их семантики, например положительное значение предположения (vel), выражаемое в структуре сообщения, преобразуется в вопросе в отрицательное значение сомнения; отрицательное значение вопросительности (mon) становится положительным адмиративным значением удивления от неожиданности. При этом вопросы с mon, например, маркируют установку говорящего на позитивную альтернативу и выражают адмиративную модальность: неужели р? В то же время вопросы с vel маркируют установку говорящего на негативную альтернативу и выражают значения как адмиративной, так и эпистемической модальности: разве р? [Крылова, 2004б; Krylova, 2007].
Анализ функционирования частицы nu в структуре дикталь-ного вопроса также подтверждает данные выводы, поскольку ее значение в речевом акте сообщения: "что бы там ни говорили...", в таком вопросе можно передать как "что там говорили?" Частица nu здесь сигнализирует, что говорящему была известна испрашиваемая им информация, но он сомневается в точности своих воспоминаний. Если его вопрос обращен к самому себе, т.е. является своего рода припоминанием, то говорящий сам отвечает на него:
Hvornár var det nu, Danmark vandt finalekampen 2:0 over Tyskland og dermed EM i fodbold. Det var i dag for bare fem ár siden. "Когда
там Дания выиграла финальный матч с Германией со счетом 2:0 и тем самым стала чемпионом Европы по футболу? Это было как раз ровно пять лет назад".
Для nu в вопросах такого типа по-прежнему характерен праг-масемантический инвариант "вопреки...": используя модальную частицу, говорящий подтверждает, что не может припомнить то, о чем спрашивает, вопреки тому, что ему об этом говорили / известно:
Hvad er det nu det er, áhhh kan ikke rigtig huske. 'Что же это такое, м-м-м, что-то я не совсем помню'.
Такой вопрос всегда распадается на вопросительный компонент (неизвестное вопроса) и невопросительный компонент (известное вопроса — "den indbyggede pástand" [Jacobsen, 1982: 89—93]), которые также являются соответственно его конституирующим и неконституирующим компонентами [Янко, 2001: 38—42]. так, в приведенном выше примере о футболе вопрос распадается на вопросительный и невопросительный компоненты: "Hvornár var det" / "Danmark vandt finalekampen 2:0 over Tyskland og dermed EM i fodbold". В невопросительной части говорящий часто подробно описывает ситуацию и называет время, место, источник, указывая тем самым слушающему, какую именно информацию тот должен использовать для ответа:
Esben, hvad var det nu du sagde, da vi drak kaffe for en time siden? "Эсбен, что ты там сказал час тому назад, когда мы пили кофе?"
Hvad tid er det nu han siger, vi skal have modet? "Во сколько там, он говорит, у нас собрание?"
Как и в речевом акте сообщения, афирматив nu в таком вопросе относится к конституирующему компоненту. Необходимо отметить, что модальная частица nu может употребляться только в вопросах, структура которых состоит из обеих коммуникативных составляющих; напротив, в случае односоставного вопроса лексема nu может быть однозначно отнесена к темпоральному наречию в обстоятельственной функции, что подтверждается возможностью ответа на данный вопрос с nu в составе пропозиции:
Hvad tid er det nu? "Который сейчас час?" Det er kl. 9 nu. "Сейчас 9 часов".
Hvad siger han nu? "Что он теперь говорит?" — Nu siger han "ОК". "Теперь он говорит «О'кей»".
Для употребления частицы nu в модальных (верификативных) вопросах характерны особые коммуникативные условия: говорящий, столкнувшись с неожиданной для себя ситуацией, реагирует на нее таким вопросом-реакцией (о вопросах-реакциях в русском языке [см. Булыгина, Шмелев, 1982: 126]):
Trods sin ábenlyse sympati for krigsveteranerne <...> sá sár han al-vorlig tvivl: Var det nu ogsá en sejr? "Несмотря на свою нескрываемую
симпатию к ветеранам войны <...> он сеет серьезные сомнения: «Была ли это победа?»" Вопросительная структура высказывания в комбинации с nu выражает здесь эпистемическое значение сомнения говорящего в том, что ситуация, оцениваемая кем-то подобным образом, достоверна, поскольку она не соответствует его исходным представлениям, ожиданиям. Следовательно, данный вопрос с частицей nu передает установку говорящего на отрицание частного случая вследствие его несоответствия имеющимся у говорящего представлениям о норме. Структура вопросительного предложения (—) и афирматив nu (+) сигнализируют ожидание говорящим негативной альтернативы от слушающего, т.е. ответа nej: (—) (+) = (—) (подробнее о параметрах вычисления установки говорящего см. [Крылова, 2004б; Krylova, 2007]), например:
Var det nu meningen at hun skulle spille sur og gnaven? — Men Regitze var jo aldrig sur, alle mulige andre slags stemninger gennemlevede hun helt ud i yderkanterne, men sur mindedes han ikke at have set hende (Christensen, 2007). 'Означало ли это, что она будет строить из себя обиженную ворчунью? — Но Регитце ведь никогда не обижалась, в любом другом настроении она могла дойти до крайности, но чтобы была обиженной — такого он не припомнит, чтобы видел'.
<...> vi kan lukke den danske graense mod syd. Men vil det nu hjslpe sá voldsomt meget pá antallet af illegale flygtninge? "<...> мы можем закрыть датскую границу к югу. Но так ли уж сильно нам это поможет снизить число нелегальных иммигрантов?"
Частица nu в модальном вопросе с предикатом в форме будущего времени vil hjslpe эксплицирует сомнение говорящего в том, что эффект от принимаемых правительством мер будет соответствовать их ожиданиям.
Употребление афирматива nu (+) в верификативном вопросе (—) с негацией (—) свидетельствует о попытке говорящего воздействовать на мнение слушающего и о его установке на позитивную альтернативу, т.е. ответ "jo": (—) (+) (—) = (+). Так, ожидаемый говорящим перлокутивный эффект от следующего вопроса — признание слушающего: Jo, det er det. 'Да, это так':
Men forargelsen haglede ogsá ned over Ishajs katedral , Vejleá kirke, som blev indviet i 1997, pris 47 mio. kr., og er det nu ikke for megen sre at vise Gud? "Ho возмущение также обратилось на собор в Исхое и церковь Вайлео, которые были открыты в 1997 году и на строительство которых было потрачено 47 млн крон: а не слишком ли это большая честь для Бога?"
Проведенный анализ позволяет отграничить наречие nu от эпистемической модальной частицы nu, для которой, в отличие от наречия, характерна принадлежность к средствам выражения пропозициональной установки говорящего, обязательная безударная позиция в предложении, отсутствие собственного лексического
значения и обстоятельственной функции, наличие прагмасеман-тического инварианта и специализированных коммуникативных функций.
Предложенное в статье прагмасемантическое описание функционирования модальной частицы в высказываниях различной коммуникативной направленности (сообщение — императив — вопрос) позволяет определить контекстуальные условия ее употребления, выявить прагмасемантический инвариант — 'оценочное несоответствие утверждаемому третьим лицом', а также определить основную эпистемическую (афирмативная) и коммуникативные (анафорико-катафорическая, ремовыделительная) функции. Наличие афирмативной функции, направленной на изменение субъективного мира адресата речи, объясняет обязательное употребление частицы в качестве контрастной ремы в конституирующем коммуникативном компоненте проанализированных типов речевых актов.
Литература
Безяева М.Г. Семантика коммуникативного уровня звучащего языка: Волеизъявление и выражение желания говорящего в русском диалоге. М., 2002. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Диалогические функции некоторых типов вопросительных предложений // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1982. Т. 41. № 4. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 1998. Кронгауз М.А. Время как семантическая категория имени // Вопросы кибернетики.
Семиотические исследования. М., 1989. Крылова Э.Б. Прагматическая семантика и коммуникативные функции модальных частиц NOK, VEL и VIST в датском языке: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2004а.
Крылова Э.Б. Коммуникативная семантика датских вопросов // Philologica Scan-
dinavica: Сб. статей. СПбГУ, 2004б. С. 62-76. Мельчук И.А. Семантические этюды. I. 'Сейчас' и 'теперь' в русском языке // Russian Linguistics. 1985. Vol. 9. N 2-3. Николаева Т.М. «Скрытая память» языка: попытка постановки проблемы // Вопросы
языкознания. 2002. № 4. С. 25-41. Николаева Т.М. Функции частиц в высказывании (на материале славянских языков) / Отв. ред. В.Н. Топоров. М., 2005. Смирницкая О.А. Эволюция видо-временной системы в германских языках // Историко-типологическая морфология германских языков. Категория глагола. М., 1977. С. 5-127.
Шведова Н.Д. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. РАН. Институт
русского языка; Отв. ред. В.В. Виноградов. М., 2003. Янко Т.Е. Коммуникативные стратегии русской речи. Языки славянской культуры // Studia philologica. 2001. Andersen Torben. Modalpartikler og deres function i dansk // Danske Studier. Rabenhavn, 1982. S. 86-95.
Andersen J.E. Adverbier — sprogvidenskabens stedbern // Festschrift Oskar Bandle. Beitrage zur nordischen Philologie. 15. Basel; Frankfurt a.M., 1986. S. 77-88.
Christensen T.K. Hyperparadigmer — en undersegelse af paradigmatiske samspil i danske
modussystemer. Institut for kultur og identitet. Roskilde universitetscenter, 2007. Davidsen-Nielsen N. Discourse particles in Danish // Content, expression and structure. Studies in danish functional grammar / Eds. E. Engberg-Pedersen et al. Amsterdam; Filadelphia, 1996. S. 283-313. Durst-Andersen P. Imperative frames and modality // Linguistics and Philosophy. 18.
Kluwer Academic Publishers, 1995. Durst-Andersen P. Karakteriseringsfunktion i russisk som Nilsson. Acta Universitatis
Stockholmiensis Stockholm Slavic Studies. Stockholm, 2002. S. 73-80. Heltoft L, Hansen E. Grammatik over det Danske Sprog. Prœprint, 1999. Jacobsen H.G. Hvordan kan det vœre? Noget om sp0rgsmâl og svar i moderne dansk //
IDUN VI. Osaka Gaikokugo Daigaku. Osaka, 1982. S. 85-122. Jensen E.S. Godt og gerne — modalitet og polaritet // Eds. 6. M0de om udformningen
af Dansk Sprog. P. Widell et al. Arhus, 1997. S. 154-164. Jensen E.S'. Danske sœtningsadverbialer og topologi i diakron belysning / Ph.d.-afh. Institut
for Nordisk Filologi. KU. Kbh., 2000. Jensen E.S'. Hvordan bliver et sœtningsadverbial til et sœtningsadverbial? // Studier i Nordisk 2000-2001. Selskab for Nordisk Filologi. Foredrag og ârsberetning / Red. K. Rristensen. Kbh., 2002. S. 31-50. Krylova E. Epistemisk polyfoni i danske modalpartilker // Sproglig polyfoni. Arbejdspa-
pirer 4. Roskilde Universitetscenter, 2005. S. 75-87. Krylova E. De danske affirmativer da og jo // Sproglig polyfoni. Arbejdspapirer 6. Skrifter
fra Dansk og Rublic Relations. Roskilde Universitetscenter, 2006. S. 103-122. Krylova E. Epistemisk polyfoni pâ dansk // Sproglig polyfoni. Tekster om Bachtin og ScaPoLine / Red. R. Therkelsen, N. M0ller Andersen, H. N0lke. Afrhus Universitetsforlag, 2007. S. 181-203. Nimb S.Ch. Danske Adverbier mellem Leksikon og Syntaks. Det humanistiske Fakultet.
KU. Kbh., 2005. Nolke H. Polyfoni. En sprogteoretisk indf0ring // ARK. 48. 1989. Therkelsen R. Indr0mmelsensaktivitetens struktur og nuancer // Ny forskning i Grammatik 2001. Kbh., 2005.
Wierzhbicka A. Particles and linguistic relativity // Intern. Rev. of Slavic Linguistics. 1976. Vol. 1. N 2/3.
Источники
Bjarnhof K.. Bag hœkken // Danske noveller fra K. Blixen til V. S0rensen. Kbh., 1970.
Brunse N. Havmanden. Roman. Forlaget Per Kofod, 2005.
Christensen M. Dansen med Regitze. Kbh., 1991.
Guldager K.M. Kebenhavn. Noveller. Gyldendal, 2004.
Madsen SÂ. Vi? — Vi. Vi! Carlsentema. Kbh., 1982.
Mollehave Joh. Bag den d0des d0r. Tillœg til "Ude og Hjemme" 29/2007.
Petersen P. Pr0ven // Pigtrâd og andre noveller. Gyldendal, 1980. S. 55-68.
