CC BY
15
Множественная истина, толерантность
И ПРОБЛЕМА ОБОСНОВАНИЯ РЕЛИГИОЗНЫХ УБЕЖДЕНИЙ
Рец. на кн.: Philosophical Perspectives on Religious Diversity: Bivalent Truth, Tolerance and Personhood / D.-M.Grube, W. van Herck, eds. L.; N. Y.: Routledge, 2018. XII+119 p.
Multivalent Truth, Tolerance and the Problem of Justification of Religious Beliefs
Rev. op.: Philosophical Perspectives on Religious Diversity: Bivalent Truth, Tolerance and Personhood / D.-M.Grube, W. van Herck, eds. L.; N. Y.: Routledge, 2018. XII+119 p.
В начале 2018 г. в престижном академическом издательстве «Рутледж» вышел сборник статей, посвященных проблеме религиозного разнообразия — одной из самых дискуссионных тем в философии религии в последние десятилетия. Этот сборник, однако, — лишь переиздание в книжном формате специального выпуска Международного журнала по философии и теологии, увидевшего свет в декабре 2015 г. Этот номер содержал в себе доклады, представленные на конференции «Религиозное разнообразие: философские перспективы», состоявшейся 24 сентября 2015 г. в Амстердамском свободном университете, приуроченной к занятию Дирк-Мартином Грубе, одним из редакторов сборника, должности профессора по религиозному разнообразию и эпистемологии теологии/религии в том же университете.
Сборник, довольно большой по объему1, выстроен вокруг трех основных статей: Николаса Уолтерсторфа о различиях между толерантностью и индифферентностью, Джозефа Марголиса, поставившего под сомнение факт существования незыблемых вечных истин, когда речь идет о религиях, и самого Дирк-Мартина Грубе, выступившего с критикой плюралистических способов решения проблемы религиозного разнообразия. За каждой из указанных статей читателю предложены критические отзывы, так что весь сборник выстроен как дискуссия по важнейшим вопросам, поднимающимся на конференциях и в актуальной литературе по теме религиозного разнообразия. Остановимся на каждой ключевой статье подробнее.
1 Читателя никак не должно смущать небольшое количество страниц, потому что сама книга большого формата, а текст набран малым кеглем и с малым же интерлиньяжем. При обычных типографских параметрах все тексты заняли бы объем довольно приличной монографии.
Н. Уолтерсторф в работе «Толерантность, справедливость и достоинство. Лекция, прочитанная по поводу инаугурации Дирк-Мартина Грубе в качестве профессора в Свободном университете Амстердама, 24 сентября 2015 г.»2, пытаясь последовательно определить понятие толерантности, справедливо настаивает на том, что следует различать толерантность и индифферентность. По его мнению, толерантность включает в себя две необходимые составляющие: беспокойство, вызванное предметом толерантности, и неодобрение этого предмета (с. 6). Исключение этих двух компонентов, как справедливо замечает Уолтерсторф, обесценивает толерантность, превращая ее в простую индифферентность, ведь толерантность подразумевает не простое безразличие к явлению, но, замечу со своей стороны, особое проявление добродетелей человека, заставляющих его уважать и принимать склонности и убеждения других людей. Проведя соответствующий краткий исторический экскурс по данному вопросу, Уолтер-сторф заключает, что быть человеком включает в себя среди многого прочего и реализацию герменевтических и оценивающих (валоризационных) способностей, которые он связывает с рациональной деятельностью и моральными качествами человека и объединяет в понятие человеческого достоинства (с. 11—12).
С критикой подхода Уолтерсторфа выступили на страницах сборника К. Ба-умгартнер (Утрехтский университет) и М. Виссе (Протестантский богословский университет, Амстердам)3. Баумгартнер полагает, что Уолтерсторф смешивает понятия религиозной толерантности и права на свободу совести (то есть свободного выбора религии), последнее не может законно считаться разновидностью первого. В связи с этим Баугартнер задает Уолтерсторфу вопрос: можно ли обсуждать проблему толерантности религиозных традиций, не отсылая при этом к проблеме прав человека, а выстраивая их только на понятии человеческого достоинства? Виссе, со своей стороны, показывает, что Уолтерсторф философски обосновывает выдвинутый им принцип религиозной толерантности и тем самым совершает ошибку: религиозная толерантность должна обосновываться в рамках конкретной религиозной традиции.
Вторая ключевая статья сборника — статья Дж. Марголиса (Темпльский университет, Филадельфия)4. Его представление о цели религий и их ценности не отличается каким бы то ни было новаторством, однако старый и простой взгляд на вещи может порой открыть новую перспективу в обсуждении вопроса. Мар-голис считает, что религиозные искания людей принципиально контингентны, поскольку не существует вечных религиозных истин. Человек — один из многих биологических видов, ничем не отличающийся от остальных; ему для успешной борьбы за существование и для выживания необходимо иметь в этом бесцель-
2 Wolterstorff N. Toleration, justice, and dignity. Lecture on the occasion of the inauguration as professor of Dirk-Martin Grube, Free University of Amsterdam, September 24, 2015 // Philosophical Perspectives... P. 5-14.
3 Baumgartner C. Conflations and gaps. A response to Nicholas Wolterstorff's «toleration, justice, and dignity'» // Philosophical Perspectives. P. 15-19; Wisse M. Tolerant because Christianity itself is a hybrid tradition: a response to Nicholas Wolterstorff's «Toleration, Justice and Dignity"/ / Philosophical Perspectives. P. 20-24.
4 Margolis J. Uncertain musings about the state of the world and religious contribution // Philosophical Perspectives. P. 25-34.
ном мире убедительные ориентиры своего существования. Религия — один из важнейших источников выработки такой телеологии. В этом смысле все религии оказываются равными между собой, поэтому в этом контексте необходимо отказаться от двузначной логики, в которой понятие истины определяется однозначно, и перейти к логике многозначной, когда истина приобретает несколько значений (к так называемой релятивистской логике).
С критикой идей Марголиса выступили О. Вирц (Высшая школа философии и теологии св. Георга, Франкфурт-на-Майне) и Никола Сли (Королевский фонд экуменическо-богословского образования, Бирмингем)5. Вирц подчеркивает, что Марголис верно определяет человека как существо, создающее самого себя в рамках культуры и артефактов, но именно эта характеристика, по его мнению, и отличает homo sapiens от других биологических видов, а потому смотреть на эволюцию человека только с инструментальной точки зрения не совсем правильно. Так, можно признать уникальность эволюции человека как вида и важную роль самоконструирования человека (здесь Вирц вспоминает про кан-товский категорический императив). Сли, сторонница феминисткой теологии, критикует Марголиса с той позиции, что вообще описание религиозного разнообразия следует сфокусировать не на известных религиозных различиях, а на втором плане этих различий, имея в виду социальные, культурные, этнические, половые различия людей. Все это, с ее точки зрения, несколько обесценивает «эволюционистский» дискурс Марголиса.
Наконец, самой представительной с точки зрения обсуждения является статья Дирк-Мартина Грубе6. В своей инаугурационной речи Грубе выступил против плюралистического способа решения проблемы религиозного разнообразия, в частности против хикианской версии плюрализма. Он видит в основе любого плюралистического подхода двузначную логику и считает, что в рамках анализа религий нельзя руководствоваться законом исключенного третьего (tertium non datur). От этого Грубе переходит к проблеме обоснования религиозных убеждений. Он полагает, что процесс обоснования убеждений зависит от многих факторов, создающих контекст обоснования, а потому его плюрализация должна рассматриваться в рамках множественной истины, то есть в такой ситуации, когда противоречивые утверждения могут оказаться одинаково истинными. Именно плюрализация обоснования религиозных верований, по мнению Грубе, может служить ключом к решению проблемы религиозного разнообразия: верующие в разных социальных, культурных, экономических условиях могут совершенно оправданно придерживаться разных религиозных убеждений. Грубе вводит и специальный термин — обоснованное религиозное отличие (justified religious difference) (с. 52), который, с его точки зрения, позволит понятийно зафиксировать ситуацию различия обоснований религиозных убеждений в разных тра-
5 Wiertz O. J. Tolerance and religious belief: a response to Joseph Margolis // Philosophical Perspectives... P. 35-39; Slee N. «What's a nice girl like you doing in a place like this?» or «What's a feminist practical theologian doing amongst a bunsh of distinguished philosophers?» A riff on Professor Joe Margolis' paper // Philosophical Perspectives. P. 40-46.
6 Grube D. -M. Justified religious difference: a constructive approach to religious diversity // Philosophical Perspectives. P. 47-55.
дициях. Его концепция имеет ряд следствий, самое главное из которых касается теории межрелигиозного диалога. Грубе считает, что пора оставить попытки найти общие основания для разных религиозных традиций, а следует признать уникальность каждой традиции и уважать имеющиеся между ними различия.
С критикой отрицания принципа исключенного третьего при выявлении уникальности религиозных традиций выступили Рене ван Вуденберг (Свободный университет Амстердама), Винсент Брюммер (Утрехтский университет) и Сами Пильстрём (Хельсинский университет)7. Петер Йонкерс (Тилбургская школа католической теологии, Нидерланды) в своей критике Грубе использовал крайне широкое определение толерантности: она должна распространяться не только на обоснованные убеждения, но и на необоснованные. В таком случае предложенная Грубе широкая концепция обоснованности религиозных верований оказывается бесполезной, как и лежащий в ее основании призыв к отказу от двузначной логики в оценке религиозных убеждений. Луко ван ден Бром (Преторийский университет, Южная Африка) указывает на то, что между религиозными убеждениями и обычными убеждениями, дающими знание, имеется определенное различие, вследствие которого первые следует рассматривать с точки зрения инсайдера, тем самым возвращая в поле научной дискуссии вопрос о применимости эмпатии как метода оценки религии в целом и религиозных убеждений в частности.
Сборник заканчивается ответом Д.-М. Грубе на высказанную в его адрес критику и некоторыми общими соображениями8. Свой ответ Грубе разбил на 11 пунктов. Сначала он уточняет, что имеет в виду под использованным им семантическим понятием истины (1-2), объясняет использованное им понятие двузначности (bivalence), которое лежит в основе закона tertium non datur (3), отвечает на критику Вуденберга, Брюммера и Пильстрёма (4). Затем Грубе переходит к объяснению того, что бивалентная логика лежит в основе не только плюралистической позиции, но и эксклюзивистской (5), и показывает, что в рамках проблемы религиозного разнообразия и в некоторых других академических и культурных дискурсах следует отказаться от простого биполярного отношения между различными подходами и теориями, демонстрируя свою стратегию при помощи критики предложенной Доукинсом разновидности атеизма (6). Наконец, Грубе обращается к понятию толерантности и показывает, почему оно не играет такой важной роли в его концепции (7), критикует сильное понятие толерантности, предложенное Йонкерсом (8), обосновывает применимость понятия обоснования (9), отвечая на критику Пильстрёма и ван ден Брома (10), кратко обрисовывает свою теорию обоснованного различия (theory of justified difference), показывая ее работу на примере несогласия как с ложными, так и с истинными девиантными верованиями (11).
7 Van Woudenberg R. An epistemic argument for tolerance // Philosophical Perspectives. P. 5663; Brummer V. Grube on justified religious difference // Philosophical Perspectives. P. 64-66; Pihlstrom S. Response to Dirk-Martin Grube // Philosophical Perspectives. P. 67-72; Jonkers P. What about unjustified religious difference? Response paper to Dirk-Martin Grube's «justified religious difference» // Philosophical Perspectives. P. 73-80; Van den Brom L. A theological alternative to Grube's notion of «justified religious diference» // Philosophical Perspectives. P. 81-85.
8 Grube D.-M. Concluding remarks — Reply to the respondents to «Justified religious difference. A constructive approach to religious diversity» // Philosophical Perspectives. P. 86-114.
Переиздание специального выпуска журнала в виде отдельной книги мне кажется совсем не случайным событием. Во-первых, в связи с социальными изменениями в Европе тема религиозного многообразия вызывает все больший интерес как среди представителей науки, так и среди журналистов и обывателей. А во-вторых, в данном сборнике нашли отражение все последние тенденции в обсуждении этой темы среди философов религии. К оценке этих направлений я и перехожу.
Итак, толерантность, обоснование религиозных убеждений и истина — вот те центральные понятия, вокруг которых организуется обсуждение темы религиозного разнообразия на страницах сборника. Обсуждение строится таким образом, чтобы перевести всю дискуссию в область эпистемологии религии, справедливо полагая, что в ней можно найти какие-то инсайты к решению проблемы в силу того, что в эпистемологии уже разработаны подходы к обоснованию религиозных верований. Особо отмечу еще раз: в область эпистемологии переводится весь дискурс, в том числе и такая важная с социальной точки зрения проблема, как толерантное отношение к «чужим», традиционно не свойственным данной местности религиозным традициям и убеждениям.
Способов такого перевода бывает несколько, но основными все же стоит признать следующие. Первый способ заключается в жесткой борьбе с религиозным эксклюзивизмом, который не устраивает современных идеологов муль-тикультурализма по той причине, что является «местечковой» идеологией, не отвечающей современному плюралистическому (не только в религиозном, но и в этническом, культурном и социальном отношениях) устройству обществ мегаполисов. Правда, зачастую обвиняется лишь одна, традиционная для Запада, религия, когда другим, новым религиозным традициям позволяется быть экс-клюзивистскими, что уже не раз отмечалось в литературе9, но таковы правила политической игры: нет, пожалуй, еще одной такой области человеческой деятельности, где бы двойные стандарты были не просто нормой, а самим условием ее существования, как политика. Но и сам плюрализм также подвергается нападкам в силу того, что в конечном счете он нацелен не на то, чтобы в обществе сосуществовали многие религиозные традиции, но на то, чтобы найти тот знаменатель, на основании которого можно было бы все эти традиции перемешать, а в конце концов слить воедино. Второй способ проистекает из спора теистов с атеистами. Как известно, аргумент от религиозного разнообразия — один из любимых в арсенале атеистов. Обсуждение именно эпистемологических предпосылок разнообразия — весьма эффективная стратегия в борьбе с атеистической критикой. Обычно для этого теистами используется хикианская (плюралистическая) стратегия, заключающаяся в выявлении общих черт, присущих различным религиозным традициям. В силу разнообразной критики в адрес хикианства, как это ни странно и со стороны плюралистов, защита от атеизма строится уже на метауровне10. Наконец, третий способ лежит в области анализа понятия толе-
9 Shokhin V. On Some Features of Buddhist Missionary Work and Double Standards in Religious Studies // Studies in Interreligious Dialogue. 2005. Vol. 15(2). P. 133-154.
10 Прекрасный пример нового плюралистического подхода к решению проблемы религиозного разнообразия именно в контексте спора с атеистами был недавно представлен Янушем
рантности в рамках эпистемологии11. Эта стратегия осуществляется следующим способом: понятие толерантности изымается из социо-политического контекста (как правило, через новую социальную ее интерпретацию) и помещается в контекст дискуссий по проблеме обоснования религиозных убеждений12. Все три стратегии нашли свое отражение и в сборнике. В итоге дело представляется исследователями в таком виде, будто если показать, что представители разных религиозных традиций обоснованно могут придерживаться своих убеждений, ведь нет смысла поднимать вопрос об истинности религиозных убеждений, а точнее их истинность не абсолютна, а релятивна, то все люди обязаны толерантно относиться ко всем религиозным традициям. Кажется, что получается достигнуть того идеального состояния, о котором мечтают все устроители мультикультурно-го общества, а именно полного уважения между членами сообщества и признания их равных прав и возможностей. Но так ли это? Какими средствами предлагается достичь такого состояния? Нет ли здесь подводных камней, о которые может разбиться хрупкое судно мультикультурализма?
Начнем с обоснованности религиозных убеждений. Действительно, Д.-М. Грубе прав в том, что двузначная логика и закон tertium non datur лежат в основе и эксклюзивистской, и плюралистической логики. В основе эксклюзи-висткой потому, что в рамках нее истинной считается только одна (своя) религиозная традиция, тогда как все остальные (чужие) — в той или иной степени ложными. Хороший пример такой логики — защита религиозного эксклюзивизма Алвином Плантингой13. Плантинга в рамках своего эпистемологического подхода, в основе которого лежит представление о чувстве божественного, присущем каждому человеку и срабатывающем в определенных условиях, показывает, что при правильной работе этого чувства, при наличии адекватной этой способности окружающей среды человек способен прийти к вере в Бога, а его так сформированное убеждение будет вполне обоснованным. Главная проблема, возникающая в такого рода подходе, кроется в фидеизме: неизвестно по какой причине чувство божественного дает именно христианские религиозные убеждения, и не
Саламоном, профессором Карлова университета (Salamon J. In Defence of Agatheism: Clarifying a Good-Centred Interpretation of Religious Pluralism // European Journal for Philosophy of Religion. 2017. Vol. 9, No 3. P. 115-138). Саламон ставит в центр религиозных традиций имеющиеся в них представления о благе. Агатеизм, так автор называет свой подход, дает возможность объединить две и более религиозные традиции, создавая для этого должный духовный контекст — возможность для «метаноэтической трансформации» приверженцев конкретной религии: «Agatheism is definitely a pluralistic response to the question of religious diversity in the sense of accepting the possibility "of more than one religious tradition" creating the appropriate context for the spiritual or "metanoetic transformation" of the religious practioners (which is the ultimate goal of religion)» (P. 120).
11 Quinn P. Toward Thinner Theologies: Hick and Alston on Religious Diversity // The Philosophical Challenge of Religious Diversity / K. Meeker, P. Quinn, eds. N. Y., 2000. P. 226-243.
12 Quinn P. Religious Diversity and Religious Toleration // International Journal for the Philosophy of Religion. 2001. Vol. 50. P. 57-80.
13 Плантинга А. В защиту религиозного эксклюзивизма // Аналитический теист: антология Алвина Плантинги / Дж. Ф. Сеннет, сост., К. В. Карпов, пер., В. К. Шохин, ред. М., 2014. С. 313-345.
просто христианские, а именно кальвинистские14. Как бы то ни было, Плантин-га убедительно показал в различных своих работах15, что религиозные убеждения могут быть обоснованными, то есть претендовать на то, чтобы быть каким-то видом знания. Если же отказаться от явно фидеистичных выводов Плантинги по поводу именно кальвинистского эксклюзивизма, то вовсе выходит, что каждая религиозная традиция в принципе может вполне оправданно занимать эксклю-зивистскую позицию. Это будет рациональным для представителей любых религий и не войдет в противоречие с теорией обоснования Плантинги. В частности, на решение этой проблемы и направлена концепция обоснованного религиозного отличия Грубе: он формулирует условие, когда у представителей разных религиозных традиций оказались бы равные эпистемические права. Это, конечно, удар по эксклюзивизму, но, с другой стороны, и по плюразлизму, так как дискуссия очевидно переводится в плоскость религиозного релятивизма16.
Что касается плюралистической логики, то здесь дело обстоит несколько иначе. Вообще, плюрализм изначально был ориентирован на то, чтобы снять бинарную оппозицию «свой—чужой», присущую эксклюзивизму. В целом он и развивается именно в этом направлении, но в рамках все той же двузначной логики и закона исключенного третьего, поскольку цель плюралистской программы — обнаружение некоего минимума религии, к которому можно было бы редуцировать все имеющиеся в современном (западном) обществе традиции, создав тем самым новую квазирелигию17. Естественно, что подобное редуцирование проводится в рамках оппозиции «истина—ложь», а критерием истинности становится сама новая философская плюралистическая концепция.
Другая важная сторона дискуссий по религиозному разнообразию — определение места толерантности. Грубе считает, что толерантность выполняет роль балансирующего социального механизма. Она необходима для сдерживания эксклюзивистских настроений в обществе: чем больше в обществе представлено религиозное разнообразие, тем ббльшая степень толерантности требуется для уравновешивания разных групп, при том условии, что они придерживаются
14 Я не буду сейчас обсуждать этот сложный вопрос и те следствия, которые могут получиться из этой позиции, потому что это отдельный и сложный вопрос, который уведет нас в сторону.
15 См. главным образом: Плантинга А. Разум и вера в Бога // Аналитический теист. С. 189—274; Он же. Обоснование и теизм // Там же. С. 275—312.
16 Этой концепцией, однако, Грубе отвечает и на критику плюрализма Джона Шеллен-берга, который показал, что убеждения из различных религиозных традиций могут оказаться все вместе истинными только в том случае, если плюралист совершает ошибку предвосхищения основания, а следовательно, ситуация, когда представители разных религиозных традиций могут одновременно оказаться правы, невозможна (Schellenberg J. Religious Experience and Religious Diversity: A Reply to Alston // The Philosophical Challenge. P. 213). Грубе же формулирует условие для таковой возможности.
17 Наиболее яркие плюралистические концепции были предложены Джоном Хиком, считавшим, что в основе религии лежит понятие трансцендентного Абсолюта (Real an sich), и Полом Ниттером, ставящим в центр понятие эко-человеческой справедливости (eco-human justice), которое, по задумке автора, должно обратить внимание на то, что все люди должны жить достойно и при этом сохранять хрупкий экобаланс на нашей планете. Вообще, использование таких понятий, как экология, достойная жизнь, человеческое процветание, справедливость, стало весьма распространенным с начала 90-х гг. XX столетия в дискуссиях по религиозному разнообразию.
эксклюзивистских позиций18. Однако если отказаться от двузначной логики и от эксклюзивизма, то, как полагает Грубе, можно ослабить функции толерантности. В новых условиях толерантность по-прежнему должна выполнять сдерживающие функции, но поскольку каждое сообщество теперь оправданно может считать истинными не только свои убеждения, но и представителей иных традиций, роль толерантности заметно ослабнет. Какие же эти новые условия? Какая эпистемологическая и социальная модель предлагается не только Дирк-Мартином Грубе, но и вообще на страницах всего сборника?
Это модель релятивизма. Грубе рисует такую радужную картину, когда каждый будет уверен в том, что если религиозные верования вступают в противоречия, то это не означает, что одно будет заменено другим, а совсем наоборот — они будут сосуществовать в рамках единой системы. То же самое предлагается сделать и с толерантностью. Если все убеждения одинаково истинны, то нет почти никакого смысла в том, чтобы воспитывать чувство уважения к чужим верованиям, ведь они просто займут какое-то место в общественной системе. Но авторы вовсе забыли о том, что толерантность — понятие не только эпистемологии, социально-политической философии, но и (а вообще-то и прежде всего) этики. Если толерантность для них не имеет никакой ценности сама по себе, не является в их концепциях добродетелью, которую необходимо тщательно воспитывать, то и отношение к такой толерантности будет соответствующим: от нее с легкостью избавятся, как только подвернется удобный случай. Что в общем-то и делает сам Грубе, вводя «степени» толерантности как регулятора общественных настроений.
Так что в погоне за филигранными эпистемологическими решениями жизненных проблем сторонники релятивизма из настоящего сборника, рисуя нам всем картину всеобщего счастья, процветания и благоденствия, совсем забыли о простых вещах: истине, ответственности членов общества друг перед другом, взаимоуважении и сочувствии. Получается, что развитие эпистемологии подталкивает философов к осмыслению религиозного разнообразия в релятивистских границах, тогда как здравый смысл, трезвый анализ имеющегося положения дел и, наконец, традиционные представления о должном призывают нас к более глубокому осмыслению природы эксклюзивистских и плюралистских программ, в которых еще сохранились хоть какие-то моральные принципы.
18 Grube D.-M. Concluding remarks — Reply to the respondents. P. 99-100. В то же время Грубе развивает и идеи Филипа Квинна, считавшего, что осознание факта религиозного разнообразия способствует развитию идей толерантности в обществе (Quinn. Religious Diversity and Religious Toleration. P. 57-80).
Карпов Кирилл Витальевич, канд. филос. наук,
ст. науч. сотр. Институт Философии РАН Российская Федерация, 109240, г. Москва, ул. Гончарная, д. 12, стр. 1 kirill.karpov@gmail.com
Kirill Karpov, Candidate of Sciences in Philosophy, Senior Researcher, Institute of Philosophy of the Russian Academy of Sciences 12/1 Goncharnaya Str., Moscow, 109240, Russian Federation kirill.karpov@gmail.com
ORCID: 0000-0002-0223-7410 DOI: 10.15382/sturI201880.142-149
ORCID: 0000-0002-0223-7410 DOI: 10.15382/sturI201880.142-149
