CC BY
16
УДК 316.31.4(470.6) DOI: 10.53315/1995-0713-2022-56-4-157-165
ББК 60.59
З.А. Жаде, Б.З. Гвашева, Л.А. Шадже
Адыгейский государственный университет
МНОГОУРОВНЕВАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ В ОЦЕНКАХ НАУЧНОГО СООБЩЕСТВА АДЫГЕИ
Исследование выполнено при финансовой поддержке Министерства науки и высшего образования РФ в рамках государственного задания на НИР Адыгейского государственного университета по проекту № FENZ-2022-0001 «Региональная политика идентичности в условиях современных геополитических и социокультурных вызовов (на примере Республики Адыгея и Краснодарского края)»
В статье на основе экспертного опроса, проведенного в 2022 г. в Республике Адыгея, анализируется содержание понятий «национально-гражданская идентичность», «региональная идентичность» и «этническая идентичность»; исследуется соотношение понятий «государственно-гражданская идентичность» и «национально-гражданская идентичность». Особое внимание обращается на оценку экспертным сообществом восприятия политической элитой Республики Адыгея стратегической цели государственной национальной политики. Оцениваются факторы, влияющие на позитивные и негативные взаимодействия идентичностей в Адыгее. Делается вывод о том, что в условиях мира и экономической стабильности все уровни идентичности совместимы и взаимодополняемы.
Ключевые слова: многоуровневая идентичность, государственно-гражданская идентичность, национально-гражданская идентичность, региональная идентичность, этническая идентичность, политика идентичности, экспертная оценка, национальная политика, Республика Адыгея.
Z.A. Zhade, B.Z. Gvasheva, L.A. Shadzhe
Adygea State University
MULTILEVEL IDENTITY IN THE ASSESSMENTS OF THE SCIENTIFIC COMMUNITY OF ADYGEA
The research was carried out with the financial support of the Ministry of Science and Higher Education of the Russian Federation within the framework of the state assignment for the research of the Adygea State University under the project No. FENZ-2022-0001 "Regional identity policy in the context of modern geopolitical and socio-cultural challenges (on the example of the Republic of Adygea and Krasnodar Krai)"
The article analyzes the content of the concepts of "national-civil identity", "regional identity" and "ethnic identity"based on expert survey conducted in 2022 in the Republic of Adygea. The researchers study the relationship between the concepts of "state-civil identity" and "national-civil identity". Particular attention is drawn to the assessment by the expert community of the perception by the political elite of the Republic of Adygea of the strategic goal of the state national policy. The factors influencing positive and negative interactions of identities in Adygea are assessed. It is concluded that in conditions of peace and economic stability, all levels of identity are compatible and complementary.
Key words: multilevel identity, state-civil identity, national-civil identity, regional identity, ethnic identity, identity politics, expert assessment, national policy, Republic of Adygea.
Сегодня в меняющемся мире концепт идентичности и идентитарные исследования, в которых осмысливается многоликий феномен, заняли прочную позицию [15, с. 18]. Многолетнее изучение идентичности обнаруживает ее сложную природу [8; 17].
На Юге России в последние годы проведено множество экспертных опросов, нацеленных на выявление особенностей взаимодействия и гармонизации разных уровней идентичности [1; 2; 3; 5; 16]. Мы солидарны с мнением коллег в том, что «особый интерес представляют социологические исследования этнокультурной и конфессиональной сферы в регионах России, поскольку социологический мониторинг выступает эффективным инструментом системы государственного мониторинга межнациональных и межконфессиональных взаимоотношений» [4, с. 109]. Концепция многоуровневой идентичности разработана учеными Адыгейского государственного университета, по мнению которых «анализ уровней идентичности показывает, что они могут трансформироваться, могут меняться в силу объективных и субъективных причин, может иметь место «сужение» (или фрагментация) или «расширение» идентичностей» [13, с. 241].
Соглашаясь с Л.М.Дробижевой в том, что сегодня «перед учеными встает задача проанализировать интенсивность и дифференцированность российской идентичности в связи с разными региональными сценариями и этническими полями, а также ее соотнесенность с характером межэтнических отношений и вектором консолидаци-онных процессов в поликультурном российском пространстве» [7, с. 27], в данной статье рассмотрим актуализированное в последнее время содержание многоуровневой идентичности.
Эмпирической основой исследования явились результаты экспертного опроса представителей научного сообщества (п=14), проведенного методом полуструктурированного интервью в Республике Адыгея в 2022 г. Опрос проведен с целью, во-первых, определения содержания понятий «национально-гражданская идентичность», «региональная идентичность» и «этническая идентичность»; во-вторых, соотношения понятий «государственно-гражданская идентичность» и «национально-гражданская идентичность»; в-третьих, оценки экспертным сообществом восприятия политической элитой Республики Адыгея стратегической цели государственной национальной политики; в-четвертых, выявления факторов, влияющих на позитивные и негативные взаимодействия идентичностей в Адыгее.
«Национально-гражданская идентичность», «региональная идентичность», «этническая идентичность»: содержание понятий. В проведенном нами опросе, отвечая на вопрос «Как бы Вы определили понятия «национально-гражданская идентичность», «региональная идентичность», «этническая идентичность»? Что входит в их содержание?», эксперты утверждают, что национально-гражданская идентичность подразумевает под собой процесс осознания принадлежности человека к определенной нации. Более того, по мнению одного из экспертов, «ее главным принципом является желание и возможность граждан действовать как единый субъект государства».
В содержание национально-гражданской идентичности заложено свободное отождествление с нацией, позволяющее включить гражданина в культурную, общественную жизнь страны, ощущение причастности к будущему, настоящему и прошлому нации.
Более того, она воспроизводится посредством поддержки чувства сопричастности к государственному строительству: на ретроспективном уровне - «наши деды построили это государство, защитили ... и т.д.», в настоящем - «мы строим его сегодня... (голосуем, боремся за новые институты или отстаиваем старые.), в перспективе - «наши дети продолжат.». Так же ощущение сопричастности к государственным символам, прошлому, ценностям и т.д. (второстепенное значение).
Большинство опрошенных солидарны в том, что превалирующим идентификационным признаком является институт гражданства. В экспертной среде присутствует мнение, согласно которому «национально-гражданская идентичность подразумевает комплекс поведенческих показателей, связанных с пониманием гражданской позиции с правовой и моральной точек зрения, представление о себе как о представителе титульной нации, ответственной за историческое прошлое и современное состояние».
Отдельного внимания заслуживает идея о комплементарности трех типов идентичности. Они не только не противоречат друг другу, а взаимосвязаны, так как их объединяют разного рода правила поведения, обычаи, устои, ментальность, присущие определенной группе, с которой отождествляет себя гражданин. Каждый вид идентичности обладает своими собственными признаками. Национально-гражданская идентичность шире по сравнению с другими видами идентичности и проявляется на другом (более высоком) уровне многоуровневой идентичности.
Касаемо определения региональной идентичности, большинство респондентов трактуют его как узкое понятие, связывающее индивида с его территориальной принадлежностью, которая, будучи вплетенной в систему многоуровневой идентичности, способна стать ресурсом социальной интеграции.
Региональная идентичность предполагает осознание личностью своей территориальной причастности по рождению, проживанию или трудовой деятельности к определенному региону государства. Поскольку региональная идентичность не связана напрямую с национальной принадлежностью, она может фундироваться людьми разных национальностей, проживающих на этой территории / в этом регионе.
Один из экспертов трактует региональную идентичность как «осознанное самоотождествление/принадлежность к определенной территории, в рамках которой воспроизводится ценностный мир человека, осуществляется аутентификация с конкретными культурно-историческими образами, которые актуализируются в границах конкретных пространственно-временных координат».
Более того, она, обладая определенными административными границами, предполагает готовность представлять себя как часть регионального социума за его пределами, а также желание действовать коллективно в интересах региона.
Полярной точки зрения придерживается другой эксперт, по мнению которого «региональная идентичность лишена конкретной параметрической структуры, а следовательно, не обладает мобилизационными свойствами национальной и этнической идентичности».
В свою очередь, этническая идентичность интерпретируется как чувство принадлежности человека к какому-либо конкретному этносу, к какой-либо этнической общности. В более широком смысле она предполагает принадлежность человека к определенной национальности и понимание личностью ответственности за сохранение народных традиций и соблюдение правил жизни в соответствии с действующими обычаями и законами народности.
Ее основой выступает чувство принадлежности к конкретной этнокультурной общности. Отмечается, что «она закладывает в человеке базовые принципы и формы аутентичного мышления, репрезентирует ментальные смыслы, воспроизводящиеся в единой системе социально-исторических и антропологических атрибуций». Ее основу составляют: следование традициям и ценностям своего этноса, сопричастность истории и культуре, языку определенного этноса; наличие индивидуальной и групповой солидарности, возникающей в результате отождествления с определенным этносом; следование нормам этнокультуры; право этноса на самоопределение; определенная культура и быт.
Конкретизируя компоненты этнической идентичности, третий эксперт дифференцирует их в зависимости от субъекта восприятия: «для внешнего наблюдателя -совокупность признаков, которые этнос воспроизводит и транслирует - язык, культура, история, территория, самоопределение, все они, кроме языка, функционируют как конструкт, набор установок самовосприятия. Для внутреннего наблюдателя этническая идентичность - форма родства, базирующаяся на вере в общее происхождение, все атрибуты и функции родства ей присущи».
Мы ранее обосновали, что «в Адыгее, как и в любом другом регионе Северного Кавказа, национально-гражданская, региональная и этническая идентичности сосуществуют по принципу взаимодополняемости и совместимости. Более того, экспертное сообщество солидарно в том, что противоречий или противостояния между уровнями идентичности не наблюдается, поскольку в регионе на протяжении длительного времени сформирован положительный опыт по гармонизации межэтнических и межконфессиональных взаимоотношений» [16, с. 193].
«Государственно-гражданская идентичность» и «национально-гражданская идентичность»: соотношение понятий. В социогуманитарном дискурсе при исследовании структуры общероссийской идентичности учеными выделяются разные ее составляющие. В экспертном опросе при ответе на вопрос «Существует ли, на Ваш взгляд, разница в содержании понятий «государственно-гражданская идентичность» и «национально-гражданская идентичность»? Если да, то опишите, в чем она заключается?» мнения экспертов разошлись.
Большинство опрошенных специалистов убеждены в том, что разница между указанными формами идентичности существует. Разница состоит с том, что в государстве нация может не сложиться, а может и сложиться. Понятие «национально-гражданская идентичность» априори указывает на существование нации. Более того, первая форма идентичности апеллирует к соотнесению себя с государством, его институтами, а вторая форма идентичности привязана к нациестроительству, и здесь первичной становится привязка к населению. В первом случае гражданин осознает себя жителем многонационального государства, а во втором - человек демонстрирует принадлежность к нации, а через нее идентифицирует себя как гражданин.
Сторонники второго подхода к осмыслению «государственно-гражданской идентичности» и «национально-гражданской идентичности» указывают на их транзитивный характер. Разница существует и состоит еще в том, что нация, помимо политической коннотации, в отличие от государства, включает в себя еще и социокультурное содержание. Однако, когда речь идет о нации-государстве, разница между понятиями может стираться.
Если исходить из понимания нации и народности, то можно вспомнить, как соотносились эти понятия. Нация отличалась от народности тем, что была в основе государства как формы существования общества, для которой были характерны центризм власти, классовые различия, территориальная общность и т.д. С этой позиции государственно-гражданская идентичность и национально-гражданская идентичность могли быть тождественны. Но современные реалии, характеризующиеся переделом государственных систем, диктуют другое понимание идентичности.
Наконец, приверженцы третьего подхода, который предполагает отождествление государственно-гражданской и национально-гражданской идентичности, указывают на то, что «при их описании возникает проблема семантического разведения одноко-ренных слов: нация и национальность и осмысления генезиса государственности как
результата развития этничности одного народа, претендующего на роль государство-образующего, в многонациональном государстве». По мнению одного из экспертов, указанные терминологические сложности вырастают из колониального и постколониального дискурсов.
Развивая данную мысль о единстве двух форм идентичности, один из экспертов утверждает, что национально-гражданская идентичность находится внутри государственно-гражданской идентичности, потому как наше государство является многонациональным, в этой связи разделять эти две категории нецелесообразно. Особенно исходя из направлений государственной политики, предполагающей все большее единение народов и этносов. В данном контексте можно говорить о том, что государственно-гражданская идентичность несколько шире по своему содержанию.
По мнению представителя экспертного сообщества, взаимозависимость и вытекающая отсюда тождественность обусловливаются их возникновением в эпоху Просвещения. Данная эпоха характеризовалась возникновением новой формы политической организации: государство - нация. Когда в европейской культуре устоялась данная форма политической организации, гражданская и национальная идентичность стали противопоставлялся государственной. В разных политических идеологиях гражданская и государственная обретала свои специфические черты, но их объединяла идея сохранения самостоятельности гражданского объединения в рамках государственного устройства.
Согласно оценкам экспертов, государственно-гражданская идентичность апеллирует к соотнесению себя с государством и его институтами, а национально-гражданская идентичность апеллирует к нациестроительству, и здесь первичной становится привязка к населению. В первом случае гражданин осознает себя жителем многонационального государства, а во втором - человек демонстрирует принадлежность к нации, а через нее идентифицирует себя как гражданин.
Восприятие политической элитой Республики Адыгея стратегической цели национальной политики. Разное понимание государственно-гражданской и национально-гражданской идентичности находит отражение в осмыслении научным сообществом региона природы восприятия политической элитой Республики Адыгея стратегической цели национальной политики, состоящей в формировании общероссийской гражданской идентичности и включающей многообразие этнических культур. Также по-разному оценивается степень ее поддержки национально-культурными обществами в республике.
Однако большинство экспертов убеждены в том, что «политическая элита региона и субъекты гражданского общества относятся осмысленно к реализуемой государством национальной политике». Несомненно, что национально-культурные общества в республике поддерживают Стратегию национальной политики, так как ее реализация играет роль мобилизующего фактора, способствующего укреплению гражданского самосознания, этнокультурного развития народов Адыгеи, гармонизации межэтнических отношений, обеспечению государственной безопасности, правопорядка и политической стабильности в обществе, а также повышению имиджа Республики Адыгея. О поддержке региональным социумом стратегии национальной политики и ее положительном восприятии свидетельствует спокойный и благоприятный национально-политический «климат» в Адыгее.
Анализируя данную проблему, следует согласиться с О.В. Поповой в том, что «государственная политика идентичности формирует национальную и гражданскую идентичность населения страны, способствует поддержанию символического единства
граждан и относительно унифицированного восприятия наиболее значимых образов «своего» государства. Одновременно государственная политика идентичности может быть направлена на поддержание и/или разрушение определенных политизированных форм социальной идентичности граждан» [14, с. 86].
Экспертами отмечается, что республиканские власти значительное внимание уделяют политике идентичности в Адыгее. Об этом свидетельствуют и специальные программы по развитию этнической культуры, сохранению языка, поддержке гражданских инициатив, направленных на формирование идентичности и др. Также подчеркивается участие самых многочисленных этносов в сохранении многообразия национальных культур.
Более того, политические элиты Адыгеи в достаточной мере осознают ее значимость и инвариантность. Сама республика является показательным регионом, который посредством сохранения баланса идентичностей на протяжении более 30 лет своего существования демонстрирует этноконфессиональный мир и согласие. Активно продвигается модель многоуровневой идентичности, которая исключает противопоставление и битву идентичностей.
Аналогичную модель позиционирования демонстрируют и национально-культурные общества республики. Косвенно об этом свидетельствует солидарность и сплоченность региональных элит и этнокультурных сообществ Адыгеи в вопросе оценки проводимой спецоперации в Украине. Политическая элита республики довольно старательно формирует общероссийскую гражданскую идентичность, это отражается как в создании такого полинационального культурного поля, кадровой политики и, как следствие, уход от паритета во властных структурах. Вместе с тем, общество в большей степени сохраняет пассивное отношение к этноидентификационным процессам, а деятельность культурных сообществ регламентируются сверху.
Вместе с тем, в экспертном сообществе присутствует позиция, согласно которой укрепление общероссийской гражданской идентичности за последнее десятилетие стало вполне очевидным трендом на уровне региональных политических элит, однако крен сделан в пользу общероссийской государственной, нежели гражданской идентичности. Государственная «машина» демонстрирует стремление к демократическому устройству. В этих условиях и национально-культурным обществам предоставляется достаточное количество форматов и площадок для своего позиционирования, инициируемых и контролируемых государством.
В экспертном сообществе наблюдаются ученые, которые скептически воспринимают роль региональной политической элиты в укреплении национальной политики России. Как утверждает один из экспертов, «скорее всего, политическая элита пишет наверх нужные бумаги и не всегда делает то, о чем говорит на кухне. Однако в целом этнические общности в Адыгее живут довольно обособленно, в некотором смысле безразлично по отношению друг к другу. Это касается практически всех - курдов, татар, косовских адыгов. На уровне рядовых жителей республики существует даже незнание друг о друге. Знание начинается только в случае возникновения конфликтов или в ситуации празднично-фестивальных мероприятий». Отмечается, что поддержка многообразия этнических культур как цель в политической риторике в российском политическом пространстве с конца нулевых окончательно ушла на второй план. Региональные политические элиты в Адыгее пытаются заигрывать с внутриэтни-ческими интеллектуальными элитами в вопросах сохранения, поддержки, развития культурного наследия малых народов Адыгеи. Однако, поскольку от поддержки
интеллигенции в принципе политические элиты не зависят и вопрос легитимизации региональной власти с ними почти не связан, «рвения в решении данного вопроса региональные власти не проявляют».
Обозначая важность стратегической цели национальной политики и ее наличие в программных документах, представитель экспертного сообщества выражает сомнения в том, что какой-то значительный государственный ресурс будет направлен на ее реализацию в текущих условиях.
Как мы ранее обосновали, «в настоящее время республиканскими институтами власти и гражданского общества накоплен значительный опыт выстраивания политики идентичности, опыт в упрочении межэтнического и межконфессионального взаимопонимания и согласия народов Адыгеи. Вместе с тем существенной и актуальной задачей остается дальнейшее выстраивание эффективной модели национально-гражданской идентичности в регионе» [9, с. 17].
Позитивные и негативные взаимодействия идентичностей в Адыгее. Данная проблема не раз становилась предметом исследования ученых Юга России [5; 6; 10; 11; 12]. В проведенном опросе, оценивая факторы, влияющие на позитивные и негативные взаимодействия идентичностей, эксперты разошлись во мнениях. Главный фактор, который как позитивно, так и негативно может сказаться на взаимодействии идентичностей, - это социально-экономические условия развития региона. Чем ниже уровень жизни населения региона, тем выше напряженность, что сказывается на вопросах идентичности. Решающую роль в ее ослаблении играет позиция политической элиты и активной общественности. Двойственным характером обладает и информационная среда, которая транслирует определенный социокультурный опыт межэтнического взаимодействия. Бинарной природой духовной жизни регионального социума обладают социокультурные факторы, способные выстраивать иерархию идентичностей.
Одни из экспертов утверждает, что «региональная идентичность во многом под-питывается этнической для этноса, давшего название республике». Последняя рассматривается как символ национального/этнического самоопределения. Для других этносов республики региональная идентичность строится на иных основаниях -принадлежности к теплому, спокойному, бесконфликтному миру, олицетворяющему собой некую мечту благородного и созидательного труда, способствующего богатому урожаю, сытой, безопасной жизни, патерналистского мировоззрения. Последнее как раз подчеркивает позитивное взаимодействие национально-гражданской и этнической, да и региональной идентичностей.
На позитивные взаимодействия идентичностей также влияет опыт многолетнего построения межконфессионального и межэтнического мира в Адыгее, созидательный потенциал традиционной культуры, политика России по поддержанию и развитию этнических культур. К числу позитивных факторов указанного взаимодействия эксперты относят взаимоуважение и солидарность народов, а также проводимую региональными властями политику.
В качестве факторов, влияющих на негативные взаимодействия идентичностей, выделяют отсутствие экономической и социокультурной стабильности, ограниченность доступа к политическим, экономическим, образовательным ресурсам. Уточняется, что «отсутствие или сокращение этого доступа у различных групп будет приводить к повышению рисков увеличения количества негативных взаимодействий, так как идентичность - основа мобилизационного ресурса, к которому прибегают при возникновении дефицитов, в борьбе за ресурсы (под сокращением нужно понимать, что уменьшение избыточного доступа, тоже приведет к повышению рисков)».
К числу негативных факторов эксперты отнесли некие исторические аспекты, накладывающие отпечаток на современную жизнь этносов и их взаимодействие. Исторические события, каким-либо образом отразившиеся на жизни народа, так или иначе влияют на современные обстоятельства и взаимодействие с другими этносами.
Особо в ряду негативных детерминант взаимодействия идентичностей ученые выделяют «политизацию этноидентификационных процессов, радикализацию общества, социальное расслоение, маргинализацию и космополитизацию регионального социума, активизацию деструктивных религиозных течений и этнорадикалов».
Вместе с тем, опрошенные специалисты делают посыл к возможной трансформации негативных факторов в позитивные. Так, один из экспертов утверждает, что «ясное понимание политических и идеологических идеалов, сформированных в обществе, позволяет устранить негативный характер, который может быть связан с конфликтами между разными уровнями идентичности и отсутствием ясного понимания населением «Кто мы?» и «Куда мы идем?».
Таким образом, в противовес точке зрения наших коллег, согласно которой «сложившаяся иерархия идентичностей в субъектах федерации может быть определена как конкуренция, а не взаимодополнение, вследствие чего идентификационная сфера региона несет в себе риски конфликтов» [1, с. 82], экспертное сообщество Адыгеи солидарно в том, что в условиях мира и экономической стабильности все уровни идентичности совместимы и взаимодополняемы. В региональном экспертном мнении в целом сложилось представление о том, что непротиворечивость идентификационных процессов в итоге приводит к взаимодополняемости различных идентичностей. В Адыгее совместимость всех видов идентичности во всех вариациях, так же, как и в любом другом северокавказском регионе, возможна, актуальна и имеет точки роста.
Список литературы
1. Авксентьев В.А., Аксюмов Б.В., Гриценко Г.Д., Иванова С.Ю., Шульга М.М. Формирование российской идентичности на Северном Кавказе: институциональные и социокультурные рамки // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. - 2022. - Т. 18. -№ 1. - С. 72-86. - doi: 10.21638/spbu23.2022.105.
2. Авксентьев В.А., Аксюмов Б.В., Гриценко Г.Д., Иванова С.Ю., Шульга М.М. Общероссийская идентичность на Северном Кавказе: опыт экспертной оценки // Вестник Пермского университета. Политология. - 2022. - Т. 16. - № 1. - С. 115-124. -doi: 10.17072/2218-1067-2022-1-115-124
3. Атласкиров А.Р. Проблема становления общероссийской идентичности в многонациональных регионах Северного Кавказа // Политика и общество. - 2021. - № 1. -С. 26-32. doi: 10.7256/2454-0684.2021.1.34728
4. Бадмаев В.Н., Пурэвсурэн Б. Феномен идентичности и этнокультурное многообразие народов в регионе (по материалам социологического исследования в Республике Калмыкия) // Вестник Калмыцкого университета. - 2019. - № 4. - С. 108-114.
5. Баранов А.В. Этническая идентичность в Адыгее: политические аспекты конструирования в начале XXI в. (по материалам социологических исследований) // Научная мысль Кавказа. - 2014. - № 12. - С. 86-92.
6. Денисова Г.С., Жаде З.А., Клименко Л.В. Особенности региональной идентичности этнических групп населения Республики Адыгея // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия «Регионоведение: философия, история, социология, экономика, юриспруденция, политология, культурология». - 2010. - Вып. 3. - С. 74-80.
7. Дробижева Л.М. Общероссийская идентичность и уровень межнационального согласия как отражение вектора консолидационных процессов // Социологические исследования. - 2017. - № 1. - С. 26-36.
8. Дробижева Л.М. Российская идентичность: поиски определения и динамика распространения // Социологические исследования. - 2020. - № 8. - С. 37-50. -ао1: 10.31857/8013216250009460-9
9. Жаде З.А. Политика идентичности в региональном измерении: кейс Республики Адыгея // Общество: политика, экономика, право. - 2022. - № 8. - С. 13-18. -ао1: 10.24158/рер.2022.8.1
10. Жаде З.А., Денисова Г.С., Клименко Л.В. Роль этнического фактора в формировании региональной идентичности населения Республики Адыгея // Политэкс. -2011. - № 2. - С. 87-95.
11. Жаде З.А., Клименко Л.В. Этнокультурные особенности гражданской идентичности молодежи Республики Адыгеи // Социально-гуманитарные и экологические проблемы развития современной Адыгеи: сборник научных статей. - Ростов-на-Дону: Изд-во ЮНЦ РАН, 2012. - С. 46-63.
12. Клименко Л.В. Идентичность населения Республики Адыгея: соотношение общероссийского, регионального и этнического компонентов // Журнал социологии и социальной антропологии. - 2011. - № 1. - Т. 14. - С. 148-159.
13. Многоуровневая идентичность / З. Жаде, Е. Куква, С. Ляушева, А. Шадже. -Москва: Российское философское общество. - Майкоп: ООО «Качество», 2006. - 245 с.
14. Попова О.В. Государственная политика идентичности как теоретический конструкт и реальная практика: опыт экспертных оценок российских исследователей // Южно-российский журнал социальных наук. - 2019. - Т. 20. - № 4. - С. 74-91. -ао1: 10.31429/26190567-20-4-74-91
15. Семененко И.С. Категория идентичности в социальных науках: понятие, когнитивный потенциал, приоритеты исследований // Идентичность: Личность, общество, политика. Энциклопедическое издание / ред. И.С. Семененко. - Москва: Весь мир, 2017. - 992 с.
16. Хунагов Р. Д., Жаде З.А. Взаимодействие национально-гражданской, региональной и этнической идентичностей в Республике Адыгея: экспертное мнение // Гуманитарий Юга России. - 2022. - Том 11. - № 4. - С. 188-195. - ао1: 10.18522/22278656.2022.4.14
17. Хунагов Р. Д., Жаде З.А. Многоуровневая идентичность: опыт исследования на Северном Кавказе // Кавказские чтения (памяти проф. В.В. Черноуса). - Ростов-на-Дону: Изд-во «Фонд науки и образования», 2021. - С. 184-197.
