Многосторонние формы общения: полилог как объект лингвистического анализа Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ

НАУКАМ

Многосторонние формы общения: Полилог как объект лингвистического анализа

Аналитический обзор

Москва 2006

ББК 81

М 73

Серия

«Теория и история языкознания»

Центр гуманитарных научно-информационных исследований

Отдел языкознания

Автор обзора: к.фил.н. Э.Б.Яковлева Отв. редактор: к.фил.н. С.А.Ромашко

Яковлева Э.Б. Многосторонние формы общения: Поли-М 73 лог как объект лингвистического анализа: Аналитический обзор / РАН. ИНИОН. Центр гуманит. науч.-информ. ис-след. Отдел языкознания / Отв. ред. Ромашко С.А. - М., 2006. - 72 с. (Сер. Теория и история языкознания). - Биб-лиогр. С. 72-68.

ISBN 5-248-00275-3

В обзоре рассматриваются основные характеристики полилога - устной формы общения с участием трех и более собеседников, выявляются функциональные особенности этой формы коммуникации и перспективы ее изучения.

ББК 81

ISBN 2

© ИНИОН РАН, 2006

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие....................................................................................4

I. Некоторые подходы к изучению процесса межличностного общения 6

II. Коммуникативно-лингвистические признаки монологической

и диалогической речи.................................................................16

III. Интерпретация понятия «полилог» в современной коммуникативистике..................................................................28

Заключение....................................................................................59

Список литературы.........................................................................63

ПРЕДИСЛОВИЕ

Деление речи на диалог и монолог по числу участников действия было известно уже в Древней Греции, и это деление использовалось в риторике, философии, логике. Античных мыслителей интересовали вопросы культуры речи. Так, например, изначально предметом риторики была живая речь, словесное мастерство, красноречие как ораторское искусство и как умение вести полемику с оппонентом.

Специфические черты монологической и диалогической речи привлекают внимание и современных исследователей. Следствием этого интереса является огромное количество исследований, посвященных монологу и диалогу.

Полилогу, как отмечает А.Р.Балаян, «"повезло" гораздо меньше, а точнее сказать вообще не повезло» (Балаян, 1981, с. 65). До недавнего времени ситуации общения, включающие более двух участников, часто либо вообще игнорировались исследователями, либо трактовались как частный случай диалога. Неразработанность проблем полилога вела к их отождествлению с проблемами монолога и диалога. Например, возникало сомнение, имеется ли в полилоге новое лингвистическое качество по сравнению с диалогом или полилог -это всего лишь сумма составляющих его микродиалогов или монологических реплик.

Однако в настоящее время все же наметились положительные тенденции к принципиальному различению двусторонней и многострон-ней форм коммуникации. О необходимости размежевания этих форм речи свидетельствуют первые шаги, предпринятые исследователями в основном на материале драматических произведений. Столь избирательный исследовательский «охват» многосторонней формы речи вполне можно понять, поскольку стилизованная речь пьесы или романа (с ав-

торскими ремарками) удобна для исследования и получения ожидаемых результатов.

По нашему мнению, в ближайшем будущем исследовательский интерес, несомненно, будет направлен на естественную многостороннюю речь, поскольку обращение к изучению живого общения - настоятельная необходимость нашего времени.

Для языковой действительности рубежа ХХ и XXI столетий наряду с диалогом характерна экспансия многосторонних видов коммуникации. Полилог в самых разнообразных его проявлениях получает широкое распространение. В средствах массовой информации (теледебаты, телемосты, «круглый стол» с привлечением нескольких участников, ток-шоу и т.д.), в системах электронной связи (электронные сетевые конференции), на ширящихся международных мероприятиях (симпозиумы, конференции, школы, семинары и т.д.), на страницах газет и журналов (тематическая беседа, интервью с группой экспертов и др.) дискуссионные жанры занимают все более прочные позиции. Усиливается отражение многосторонних форм общения в художественных произведениях. Мно-гообращенность становится одним из важных принципов построения рекламного текста.

Исследования монологического и диалогического дискурса показывают, что эти формы речи не «покрывают» особенностей полилогической формы общения, не отражают его специфики. Возрастающая роль экстралингвистических факторов, таких как количество коммуникантов, своеобразность ситуации общения, его иерархичность в случае наличия асимметрии в социальном статусе общающихся и др. обеспечивают специфичность коммуникативных стереотипов, выходящих за рамки монолога и диалога.

Все эти факты свидетельствуют об актуальности нашего обращения к полилогу.

Цель нашей работы состояла в сопоставлении типологических характеристик монологической, диалогической и полилогической форм речи, в определении релевантных признаков лингвистического феномена «полилогический дискурс», выявлении его специфических характеристик, обосновании самостоятельного статуса полилога как вида общения.

Анализ современных отечественных и зарубежных исследований показывает нетождественность характеристик диалога и полилога. Диалог - это элементарная форма группового общения. По мнению некото-

рых ученых, малая группа начинается с диады, хотя при этом справедливо обращается внимание на редуцированный характер внутригрупповых отношений в такого рода микрообщности, не отражающий всей полноты межличностных связей, наблюдающихся в больших по объему малых группах. Ведь добавление даже одного человека к диаде имеет следствием существенные изменения в структуре коммуникации. Полилог - более сложная как по составу участников и межличностных отношений, так и по языковой структуре форма общения. Ошибочный взгляд на полилог как форму диалога создает определенные, заведомо ложные, предпосылки для лингвистического анализа, вносит путаницу в определение единиц полилогической речи и имеет следствием получение искаженных характеристик и выводов. Старая трактовка диалога как речевого взаимодействия двух или нескольких собеседников в настоящее время не отражает истинного положения вещей. Термин «полилог» уже получил право «гражданства» и, следовательно, данная форма речи должна быть признана равноправной наряду с монологом и диалогом. На наш взгляд, данный термин называет ёмкое понятие. Его первая составная часть от греческого «polys» «многочисленный», указывающая на множество, разнообразный состав чего-либо, весьма удобна, с одной стороны, для анализа трилогов, тетралогов, пенталогов и т.д. с учетом квантитативного фактора. С другой стороны, в этом термине заложена мультиролевая обусловленность взаимоотношений участников, позволяющая по-иному, чем в диалоге, рассмотреть прагматическую сторону данного вида общения.

Мы отдаем себе отчет в том, что описание указанной формы речи на основе анализа научной литературы позволило нам сделать лишь общие выводы, требующие, разумеется, дальнейшей доработки и детализации. Однако это не более чем начало большой череды последующих исследований.

I. Некоторые подходы к изучению процесса межличностного общения

Общение - необходимое и специфическое условие существования человека как Homo sapiens в обществе. Это понятие вызывает много споров и порождает множество подходов к исследованию этого феномена. Проблема общения изучается различными науками: философией, социологией, психологией, лингвистикой и т.д. Общение предстает как

«сложный, многоплановый процесс установления и развития контактов между людьми, порождаемый потребностями в совместной деятельности и включающий в себя обмен информацией, выработку единой стратегии взаимодействия, восприятие и понимание другого человека» (Психологический словарь, 1996, с. 232-233). Эта дефиниция, на наш взгляд, сжатая, но емкая, отражает основные характеристики понятия общения. Как для теории речевой деятельности, так и для теории речевого общения исходным пунктом является деятельностная онтология речи.

Именно деятельность является тем механизмом, который приводит в движение процесс коммуникации. Выдающиеся отечественные психологи и психолингвисты (Выготский, 1996; А.Н. Леонтьев, 1961; А.А. Леонтьев, 1975 и др.) считают, что речевые действия развертываются только в совместной неречевой деятельности людей, и их смысл может быть адекватно понят лишь в структуре неречевой деятельности. В связи с этим Б.С. Алякринский замечает, что «настоятельная потребность общения с другими людьми определялась в первую очередь совместной трудовой деятельностью, в процессе которой люди должны были понимать друг друга, устанавливать нужные для успеха дела контакты, учитывать зависимость этого успеха от возможностей каждого ее участника» (Алякринский, 1982, с. 9).

Потребность общения играет самую важную роль в системе всех потребностей человека. В общении с другими людьми человек обретает и познает свое собственное «Я», духовно обогащается, поскольку речевое общение есть взаимодеятельность, в которой заключен целенаправленный обмен эмоциональной, волевой и интеллектуальной информацией.

Общение «провоцируется» проблемной ситуацией и начинается с того, что человек испытывает какую либо потребность, обычно лежащую в пределах собственно общения, в сфере той деятельности, которую это общение обслуживает. Общение в психологическом смысле всегда есть процесс решения коммуникативной задачи. Однако поскольку общение имеет двусторонний характер, то в процессе коммуникации решается также и перцептивная задача, которая опосредует процесс восприятия речи (Потапова, 1997, с. 59-83).

Структурно процесс коммуникации рассматривается как трехуровневая система (Ломов, 1976, с. 88-91). На первом уровне (макроуровень) общение рассматривается как важнейшая сторона образа жизни индивида. Этот уровень соотносится с социологическим уровнем иссле-

дований общения. На втором уровне (мезоуровень) в фокусе внимания оказываются отдельные акты общения, контакты (совместная деятельность, беседа, игра). Общение на этом уровне можно определить как сложную сеть взаимосвязей конкретного индивида с другими индивидами и социальными группами. Это психологический уровень изучения общения. Третий уровень анализа (микроуровень) предполагает изучение отдельных взаимосвязанных актов общения, выступающих в роли своеобразных элементарных единиц. В качестве таких единиц могут рассматриваться, например, сопряженные акты типа «вопрос-ответ», «побуждение к действию - действие» и т.д. Такие акты предполагают совместные действия партнеров общения. Это - сфера лингвистического анализа общения.

Современная коммуникативистика располагает огромным количеством моделей, каждая из которых по-своему отражает структуру, элементы и динамику процесса коммуникации. Рассмотрим наиболее важные модели этого процесса.

Первая из известных моделей была предложена еще Аристотелем. В «Риторике» философ писал: «Речь слагается из трех элементов: из самого оратора, из предмета, о котором он говорит, и из лица, к которому он обращается; оно-то и есть конечная цель всего (я разумею слушателя)» (Аристотель, 2000, с. 14). Таким образом, в этой универсальной модели выделяются три составляющие коммуникации: оратор ^ предмет речи ^ слушатель.

Модель Г. Лассуэлла содержит элементы коммуникативного действия, которое раскрывается по мере ответа на последовательно возникающие вопросы: кто? сообщает что? по какому каналу? кому? с каким эффектом? (Lasswell, 1980).

Циклическая модель У. Шрамма отражает реакцию коммуниканта на сообщение источника в виде обратной связи. Именно обратная связь делает коммуникацию двусторонним процессом (диалогом), позволяя каждой из сторон корректировать свои действия (Schramm, 1988).

В.П. Морозов предложил психологическую модель коммуникации (Морозов, 1988). Имея в виду сложную вербально-невербальную природу системы речевой коммуникации и ряд принципиальных отличий невербальной коммуникации от собственно речевой, В.П. Морозов представляет коммуникацию как двухканальный процесс, состоящий из вербального, собственно речевого, лингвистического и невербального, экстралингвистического каналов. Особенность данной модели состоит в уче-

те роли функциональной асимметрии мозга человека, являющейся физиологической основой независимости невербальной функции речи от вербальной.

Основные факторы общения в их наиболее общем виде определены Р.О. Якобсоном. Это само сообщение, адресант и адресат (последний может либо непосредственно участвовать в общении, либо прогнозироваться как получатель сообщения), код, общий для коммуникантов. В анализе ситуации общения важно учитывать общие черты, а также различия между операциями кодирования, осуществляемыми адресантом, и способностью декодирования, присущей адресату. Значимо также отношение данного сообщения к контексту окружающих его сообщений, которые «либо принадлежат к тому же самому акту коммуникации, либо связывают вспоминаемое прошлое с предполагаемым будущим» (Якобсон, 1985, с. 319). Предложенная схема речевой коммуникации Р.О. Якобсона отображает диалогическую природу общения (Якобсон, 1975, с. 198):

Контекст

Адресант сообщение Адресат

Контакт Код

Речевое взаимодействие в этой модели рассматривается в диаде «говорящий - слушающий». Общение диалогично по своей природе. Этот факт нельзя отрицать. Диалог предполагает уникальность каждого партнера, различие и оригинальность их точек зрения, ориентацию на понимание и на активную интерпретацию мнения каждого общающегося, ожидание ответа и его предвосхищение, взаимную дополняемость позиций участников общения и т.д.

Однако в жизни существует бесчисленное множество ситуаций, когда в беседе принимают участие свыше двух человек. Как отмечает М.С. Каган, выделение в общении двух субъектов «есть чистая условность» (Каган, 1988, с. 134), и более соответствующей действительности можно считать следующую модель общения (там же):

В соответствии с этой моделью общение предстает как мульти-субъектный феномен, опосредованный одним объектом. В качестве объекта выступает тема общения (в модели Р. Якобсона ей соответствует сообщение).

Несколько сближается с данной моделью модель коммуникации, предложенная Г.П. Почепцовым (Почепцов, 2001, с. 39):

Целевую аудиторию можно рассматривать как множественного адресата, который в любое время может стать потенциальным адресантом.

Наиболее полные модели общения и схемы речевого поведения описаны Р.К. Потаповой (Потапова, 1989; 1997; 2001; 2003). Эти модели, кроме основных этапов общения, включают описание нейроповеден-ческих программ, контролирующих поведение общающихся в двух каналах: в вербальном и невербальном. Автор рассматривает коммуникацию как «цепочку состояний», в которой производство, передача и прием вербального сообщения являются лишь частью общего процесса коммуникации в целом. Наряду с акустическим каналом при передаче сообщения используется также и визуальный канал. Вместе с тем по акустическому каналу передается не только лингвистическая, но также и пара-лингвистическая информация. В разных ситуациях общения эти каналы взаимодействуют различным образом. Система приемов для осуществления сложного замысла складывается из: а) повторения: невербальная коммуникация дублирует то, что было передано вербально;

б) контрадикции: невербальное поведение противоречит вербальному;

в) субституции: невербальное поведение выступает вместо вербальных средств передачи сообщения; г) дополнения: невербальное поведение модифицирует или развивает вербальное сообщение; д) акцентирования: невербальное поведение может акцентировать отдельные части вербаль-

Коммуникатор

\

Сообщение

?

Канал коммуникации

ного сообщения подобно тому, как подчеркивание слов на письме служит их выделению; е) регулирования: невербальное поведение регулирует коммуникативный поток между взаимодействующими индивидами (Потапова, 1997, с. 4).

Процесс общения регулируется целым рядом правил и закономерностей. Общие правила (принципы, максимы), которым подчиняется речевое общение, широко обсуждаются в прагматических исследованиях (Демьянков, 1982; Грайс, 1985; Lakoff, 1973; Гордон, Лакофф, 1985; Leech, 1983 и др.). В них зафиксированы общие закономерности, которым должно подчиняться речевое общение. Наиболее подробно описаны принцип кооперации и принцип вежливости. Одним из первых содержание этих принципов исследовал П. Грайс.

В концепции П. Грайса основным является принцип кооперации (сотрудничества, cooperative principle). Суть его заключается в требовании к каждому из коммуникантов вносить в разговор тот вклад, который необходим на конкретной стадии общения. Принцип кооперации реализуется в виде правил, или максим, которые определяют тональность беседы. У П. Грайса различаются максимы разговора (4 категории: максимы количества, качества, отношения и способа) и «неконверсационные» максимы - фоновые правила социального взаимодействия (например, «Будь вежлив»).

Максимы П. Грайса можно интерпретировать как правила, которые в определенном смысле идеализируют общение, «загоняют» поведение говорящего в сковывающие рамки (что и как он должен говорить в конкретной ситуации). Для слушающего эти максимы являются той базой, на основе которой он может антиципировать намерение говорящего, декодировать имплицитный смысл высказывания при условии, что собеседник соблюдает принцип кооперации.

Как отмечает О.С. Иссерс, максимы общения были сформулированы логиком П. Грайсом не для объяснения того, как функционирует дискурс. «Воодушевление, с которым лингвисты стали использовать предложенные Грайсом принципы для интерпретации речевого общения в целом и конкретных речевых актов, сменилось впоследствии определенным скепсисом по поводу применения максим к различным типам дискурса» (Иссерс, 2002, с. 65). Несмотря на их безусловную «правильность», максимы общения П. Грайса весьма идеальны, оптимистичны и не могут быть в полной мере реализованы в дискурсе, порождаемом реальной жизнью. Очевидные сентенции: «Говори правду», «Будь релеван-

тен», «Говори ясно» - по своей сути весьма относительны, ведь в реальной жизни нам не всегда приходится говорить правду; будучи «выбитым из колеи» говорить ясно и несбивчиво, а синхронность процессов обдумывания и продуцирования речи обязательно явится причиной перисоло-гического способа выражения мысли с многочисленными речевыми «сбоями» и хезитациями, от которых избавляться также нелепо, как избавляться от способности мыслить.

Что касается принципа вежливости Г. Лича (Leech, 1983) и правил вежливости Р. Лакофф (Lakoff, 1973), то в ежедневных разговорах мы часто ими пренебрегаем. Когда же возникает необходимость сказать что-либо человеку прямо «в глаза», то, как правило, стараясь не задеть его самолюбие, мы выбираем более мягкие формы выражения своего недовольства, нарушая тем самым максиму «Говори ясно».

Кроме максим П.Грайса и Р.Лакофф, известны и другие правила, регулирующие процесс общения (Тарасова, 1992; Демьянков, 1982; Кар-неги, 1989).

При обсуждении проблем общения существенным, на наш взгляд, является вопрос о разграничении понятий «общение» и «коммуникация». В большинстве психологических и философских исследований эти понятия не разграничиваются. Однако многие ученые тем не менее считают этот вопрос значимым.

К началу 1960-х годов насчитывалось около сотни определений коммуникации. Сегодня таких определений на порядок больше. Приведем лишь некоторые определения, встречающиеся в литературе.

В рамках теории коммуникации общение есть процесс циркуляции информации в обществе (Брудный, 1989).

Речевая коммуникация понимается также как процесс взаимного обмена сообщениями между динамическими системами (Потапова, 1997; 2001; 2003). Речевой сигнал описывается с учетом специфики сообщения, адресата, адресанта, особенностей канала, по которому передается акустическая информация.

С позиций конструктивизма коммуникация рассматривается как частный случай интеракции, которая опирается на интерпретацию, предполагает координацию действий во взаимодействии, а также удовлетворяет потребности выражения внутренних состояний (Макаров, 1997; 2003).

Общение, по А.А. Леонтьеву, есть процесс внутренней саморегуляции общества или другой социальной группы и лишь вторично межин-

дивидуальный процесс. Общение есть система целенаправленных и мотивированных процессов, обеспечивающих взаимодействие людей в совместной деятельности, процессов, актуализирующих социальные отношения и индивидуально психологические взаимоотношения, использующих для этого специфические средства, прежде всего языковые (Леонтьев, 1975).

Г. Г. Почепцов определяет коммуникацию как процессы перекодировки вербального в невербальное и невербального в вербальное. Посредством коммуникации, по его мнению, реализуется «передача значений между двумя разными автономными системами, которыми являются два человека» (Почепцов, 2001, с. 14). Это качество коммуникации, с нашей точки зрения, ближе к понятию общения.

По определению П. Вацлавика, Д. Бивин, Д. Джексона, коммуникация - это поведение, поскольку «поведение в системе интеракции имеет ценность сообщения, то есть является коммуникацией» (Вацлавик, Бивин, Джексон, 2000, с. 43-44).

Приведенные определения (а это лишь малая их часть) свидетельствуют о многоаспектности этого понятия, в котором условно в науке выделяются следующие основные значения (Основы теории коммуникации, 2003):

универсальное (широкое), при котором коммуникация рассматривается как способ связи объектов материального и духовного мира;

техническое, соответствующее представлению о коммуникации как о пути сообщения, связи одного места с другим, средствах передачи информации и других материальных и идеальных объектов из одного места в другое;

биологическое, широко используемое в биологии при исследованиях сигнальных способов связи у животных;

социальное, используемое для обозначения и характеристики многообразных связей и отношений, возникающих в человеческом обществе.

Указанные значения понятия коммуникации, естественно, затрагивают проблему, не обозначает ли термин «коммуникация» тот же круг явлений, что и понятие «общение». В решении данной проблемы наметились следующие подходы.

Первый подход состоит по существу в отождествлении двух понятий. Его придерживаются многие отечественные психологи и философы (Выготский, 1996; Леонтьев, 1975; Прилюк, 1985; Красных, 2001, 2003 и др.). В словарях термин «коммуникация» трактуется как «путь сообще-

ния, общение», т.е. этимологически и семантически термины «общение» и «коммуникация» тождественны. Следовательно, и как претенденты на номинацию исходного понятия, обозначающего информационный обмен в обществе, они равноправны.

Второй подход связан с разделением понятий «коммуникация» и «общение». Именно эту точку зрения высказывает М.С.Каган. Нетождественность понятий «общение» и «коммуникация» М.С.Каган видит в том, что общение имеет «практический, материальный, духовный, информационный и практически духовный характер», тогда как коммуникация «является чисто информационным процессом - передачей тех или иных сообщений» (Каган, 1988, с. 144). По его мнению, в коммуникации мы имеем дело с процессом однонаправленным, информация течет только в одну сторону, и, по теории коммуникации, количество информации в ходе ее движения от отправителя к получателю убывает. В общении информация циркулирует между партнерами, поскольку они в равной степени активны, и поэтому информация не убывает, а увеличивается, обогащается, расширяется в процессе ее циркуляции. Структура первого типа информационной активности (коммуникация), следовательно, асимметрична:

отправитель ^ послание ^ получатель; а структура второго типа активности (общение) - симметрична:

средства партнер «партнер сообщения

(Каган, 1988:146-147).

С позиции социальной психологии понятия «общение» и «коммуникация» также различаются (Андреева, 1987). Полагая, что общение - категория более широкая, чем коммуникация, Г.М. Андреева выделяет в структуре общения три взаимосвязанные стороны: коммуникативную, которая состоит в обмене информацией между индивидами; интерактивную, заключающуюся в организации взаимодействия между общающимися, т.е. в обмене не только знаниями, идеями, но и действиями; перцептивную, представляющую собой процесс восприятия и познания друг друга партнерами по общению и установления на этой основе взаимопонимания.

Таким образом, общение не может быть приравнено ни к передаче сообщений, ни к обмену сообщениями. Это процесс выработки новой информации, общей для общающихся людей и рождающей их общность.

Третий подход к проблеме соотношения указанных понятий основан на понятии информационного обмена. С позиции этого подхода общение не исчерпывает все информационные процессы в обществе. Они охватывают весь общественный организм, пронизывают все социальные подсистемы, присутствуют в любом, даже самом малом фрагменте общественной жизни, далеко не всегда облекаются в вербальную форму. Сообщения в вербальном виде составляют лишь небольшую часть информационного обмена в обществе, в остальных случаях обмен информацией осуществляется в неязыковых формах, а ее носителями служат не только невербальные сигналы, но и вещи, предметы, материальные носители культуры. Именно поэтому «общение» обозначает только те процессы обмена информацией, которые представляют собой специфически человеческую деятельность, направленную на установление и поддержание взаимодействия между людьми и осуществляются прежде всего вер-бально, с помощью языка. Таким образом, понятие информационного обмена включает в себя понятия «коммуникация» и «общение». С появлением работ К.Шеннона (Shannon,Weaver, 1949; Shannon 1956), А.Н.Колмогорова (Колмогоров, 1956), А.И.Берга (Берг, 1976) Р.К.Потаповой (Потапова, 1997; 2001; 2002; 2003) и др. термины «коммуникация», «информация», «информационный обмен», «информационные технологии» получили широкое распространение в разных отраслях науки и стали многозначными.

Соотношение понятий «коммуникация» и «общение» рассматривается в каждом из представленных подходов в зависимости от того содержания, которое в них вкладывается, поэтому в одних случаях коммуникация выступает лишь как информационная сторона, аспект общения; в других, наоборот, общение выступает стороной, или формой коммуникации.

II. Коммуникативно-лингвистические признаки монологической и диалогической речи

Рассматривая конкретные формы общения: монологическую и диалогическую, попытаемся на основе их анализа, а также анализа промежуточных форм определить сходные и отличительные черты между ними и на этой основе подойти к рассмотрению типологических характеристик третьей формы общения - полилогической.

В лингвистике традиционно выделяют монологическую и диалогическую формы речи, признавая первенство последней. Попытки определения дифференциальных признаков монолога и диалога предпринимаются в ряде работ на основе их противопоставления. Г.О.Винокур следующим образом характеризовал свойства монолога: «Монологическая речь как явление, прямо противоположное диалогу, имеет обратные свойства: односторонний характер высказывания, не рассчитанный на немедленную реакцию, наличие заданности, предварительного обдумывания, обусловливающего длительность, связанность, логическую построенность речи» (Винокур, 1955, с. 344).

В «Большом энциклопедическом словаре: Языкознание» под редакцией В.Н.Ярцевой монолог определяется как «форма речи, образуемая в результате активной речевой деятельности, рассчитанной на пассивное или опосредованное восприятие. Для монологической речи типичны значительные по размеру отрезки текста, состоящие из структурно и содержательно связанных между собой высказываний, имеющих индивидуальную композиционную построенность и относительную смысловую завершенность... Любой отрывок монологической речи в той или иной мере "диалогизирован", т.е. содержит показатели (главным образом внешние - обращения, риторические вопросы и т.п.) стремления говорящего повысить активность адресата.» (БЭС, 1998, с. 310).

«Словарь лингвистических терминов» О.С.Ахмановой толкует монолог как обращение речи к субъекту, не предполагающему реакции слушающего (Словарь лингвистических терминов, 1966).

Последние два определения содержат указание на адресованность монологической речи, не требующей ответной реакции. Однако хотя в монологической речи отсутствует резко выраженная интенциональность, в ней тем не менее заложена апеллятивность к себе, воображаемому собеседнику, к объективной действительности. Даже находясь в одиночестве, человек может вести диалоги в уме о жизни, со своими врагами, друзьями или со своими галлюцинациями. По этой причине выделение монологической и диалогической речи, по мнению некоторых исследователей, является менее очевидным и даже в некоторой степени условным.

Условность выделения этих форм вытекает главным образом из отрицания самостоятельного существования монолога: «Абсолютного монолога

- выражения индивидуальности - нет, это - фикция идеалистической философии языка... Язык по природе своей диалогичен ("средство общения"). Абсолютный монолог, который был бы языковым монологом, исключается самой природой языка» (Бахтин, 1996, с. 213). Отрицая монологическую форму речи, исследователи основываются на том, что любое речевое общение рассчитано на присутствие говорящего и слушающего: «Каждая реплика в известной степени монологична (высказывание одного субъекта) и каждый монолог - в известной мере реплика, поскольку входит в контекст обсуждения или вопроса, предполагает слушателей, предшествующую полемику» (там же, с. 209). В некоторых исследованиях подчеркивается мысль о невозможности четкого разграничения монологической и диалогической форм речи ввиду того, что «реплики участников диалога бывают достаточно развернутыми, и тогда каждую из них можно рассматривать как своего рода микромонолог» (Долинин, 1973, с. 61-62). Л.П. Якубинский наряду с двумя основными формами устной речи предусматривает и третью, промежуточную форму

- «беседу или монологический диалог» (Якубинский, 1986, с. 26). Вслед за Л.П. Якубинским другие исследователи в устной речи также различают третью форму речевого общения - полилог (Земская, 1973; Балаян, 1981), «многоголосые диалоги» (Будагов, 1967, с. 213), многостороннюю речь (Гайдучик, 1973). Длина реплик в диалоге и протяженность монологического высказывания как один из критериев, на основе которого различаются эти формы речи, являются предметом научных дискуссий, в результате которых некоторые лингвисты приходят к выводу, что длина не является достаточным критерием для разграничения этих форм речи (Земская, 1973). Н.Ю.Шведова указывает: «С упрощенной точки зрения монолог - это более или менее пространная реплика» (курсив наш. -Авт.), сразу же оговариваясь, что это не может служить специфическим признаком монолога (Шведова, 1960, с. 280). Г.О.Винокур, отрицая протяженность речи в качестве специфической особенности монолога, отмечал: «Упрощенная точка зрения на монолог как на более или менее пространную реплику не выдерживает критики, потому что указывает один, но не самый существенный признак для характеристики отдельной реплики» (Винокур, 1959, с. 277-278). Существует и более категоричное суждение: «Релевантен лишь один признак - относительная пространность реплики, определяющая появление в речи тех или иных синтаксических

конструкций» (Лаптева, 1974, с. 97). Признание монолога «более сложным синтаксическим построением» (Словарь лингвистических терминов, 1966, с. 239), на наш взгляд, не вполне правомерно, поскольку изучение естественной спонтанной диалогической и полилогической речи со всей очевидностью убеждает в том, что диалогу и полилогу отнюдь не чужды синтаксические периоды, синтаксическая пространность не является прерогативой лишь монолога. В данном случае можно говорить о диалогах и полилогах с присоединительными (кумулятивными) связями или о монологах в диалогах и полилогах. Исследователями выделяется, в частности, так называемый «разговорный монолог» (Амзаракова, 1985), специфическая форма монолога в диалоге. Данное понятие раскрывается как значительное по объему высказывание одного лица в структуре диалога, которое имеет одну тему, в течение длительного промежутка времени не прерывается слушающим и обладает относительной самостоятельностью, то есть не теряет смысла при изъятии его из контекста. Разговорный монолог является особой формой разговорной речи, характеризующейся чертами текстовости (связности и цельности), но имеющей более рыхлую структуру, чем текст книжнописьменной речи. С одной стороны, разговорный монолог имеет некоторое сходство с текстом книжно-письменной речи, с другой - черты диалогической реплики с ее конкретной адресованностью, ситуативной зависимостью и опорой на пресуппозиции слушающего. Таким образом, разговорный монолог занимает промежуточное положение между репликой диалога и монологом письменной речи. Функционально речевой статус разговорного монолога определяет его морфологическую, синтаксическую и лексическую характеристики, а также композиционную структуру.

В вопросе разграничения форм речи некоторые лингвисты предлагают занять еще более лояльную позицию, не следуя «старой европейской традиции» выбирать монолог в качестве отправной точки лингвистических исследований (ЮоерАег, 1981, Б. 315). При дифференциации форм речи предлагается не ограничиваться одним количественным критерием (число участников коммуникации), а наряду с ним учитывать признаки, характеризующие отношения между рассматриваемыми коммуникативными формами: пространственновременные отношения; предмет общения; средства коммуникации. Точкой отсчета выступает диалог как древняя форма коммуникации, а монолог и полилог отличаются от диалога уменьшением или соответственно увеличением названных при-

знаков. Только от наблюдателя зависит, как называть ту или иную форму: монологом, диалогом или полилогом (Kloepfer, 1981).

Рассматривая вопрос о формах речевого общения, некоторые лингвисты, по словам Л.П. Якубинского, выступают с позиции явных «диа-логистов» (Якубинский, 1986, с. 31), указывая на генетический приоритет диалога, искусственность монолога, более употребительный характер диалогических форм и т.д. Однако ни из генетической неравноправности, ни из распространенности диалогической речи в некоторых сферах общения не следует, что монологическая речь является чем-то второстепенным по сравнению с диалогом. По словам Л.П. Якубинского, и монолог, и диалог являются естественными формами речевого общения, как естественны в этом отношении и те причины, которые вызывают существование этих форм (Якубинский, 1986).

Многие исследователи в качестве основных экстралингвистических критериев разграничения монологической и диалогической форм речи рассматривают число и роль участников речевого акта, что и обусловливает характер речевого общения, который, в свою очередь, придает коммуникативному процессу своеобразную характеристику, отличающую одну форму от другой. Если одностороннее речевое общение представлено монологом, то диалог, трактуемый как «форма устной речи, разговор двух или нескольких лиц» (БЭС, 1991, с. 388), может, таким образом, рассматриваться как двустороннее или многостороннее речевое общение.

Сторонники трактовки диалога как двустороннего, так и многостороннего речевого акта и закрепления данного термина в качестве основополагающего для двух разных видов общения выдвигают несколько аргументов.

1. Существенным аргументом в пользу диалога в качестве видового понятия для речевой коммуникации как двух, так и более человек, по мнению некоторых исследователей, является факт определения диалога в словарях как поочередного общения между двумя или несколькими лицами и отсутствие понятия «полилог», а также эпизодические противоречивые лингвистические данные о полилоге, не проливающие свет на сущность данного явления. Высказываются даже предположения, что данное понятие вряд ли приживется в лингвистическом обиходе: «In absehbarer Zeit ist wohl auch kaum zu erwarten, dass dieser Terminus im allgemeinen Sprachgebrauch festen Fuß fassen wird» (Filippow, Mackeldey, 1985, S. 87).

2. В качестве второго соображения в пользу диалога выдвигается тезис о том, что речевое взаимодействие двух лиц - это самая естественная и основополагающая форма общения. Не оспаривая данного положения, следует заметить, что в жизни существует бесчисленное множество ситуаций, когда речевое взаимодействие осуществляется между несколькими людьми.

3. Вследствие растущего влияния СМИ якобы именно понятие диалога из сферы идеологии и политики проникает в языковой обиход носителей языка как понятие взаимопонимания между людьми разных стран (Filippow, Mackeldey, 1985).

Однако как же быть с «плюрализмом мнений», понятием также прочно вошедшим в языковой обиход разных этносов как выражение толерантности к разным точкам зрения и, таким образом, также ведущим к взаимопониманию. В «Декларации принципов толерантности», утвержденной резолюцией Генеральной конференции ЮНЕСКО 1995 г., есть определение толерантности межкультурных отношений: «Толерантность означает уважение, принятие и понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности. Ей способствуют знания, открытость, общение и свобода мысли, совести и убеждений. Толерантность - это гармония в многообразии» (Декларация принципов толерантности, 1995).

Примечательно, что в «Большом энциклопедическом словаре» 1998 г. издания диалог определяется уже только как «беседа, разговор двоих» (БЭС, 1998, с. 135).

Огромный исследовательский материал, посвященный диалогу, свидетельствует о сложности и многоаспектности этого явления, поскольку диалог предстает как конкретное воплощение языка, как сфера проявления речевой деятельности человека и шире - как форма существования языка.

Понятие «диалог» восходит к античности и трактуется как «взаи-мословие» (гречка через, logos слово), указывая тем самым на мену ролей общающихся. Впервые термин «диалог» на русском языке получил словарное отражение в «Новом словотолкователе, по алфавиту расположенном» Н. Яновского в 1803 г. и не отмечал число высказывающихся (Кромм, 1980). В «Словаре лингвистических терминов» О.С. Ахмановой также не указывается число участников речевого акта и основным признаком выдвигается непосредственная апелляция к собеседнику (Ахма-нова, 1966). Г.О. Винокур определяет диалог «как особую функциональ-

но-стилистическую форму речевого общения, которой свойственны: наличие двух или нескольких участников, обменивающихся речью» (Винокур, 1955, с. 344). Отсюда следует, что диалогическое общение, в отличие от монологического, это непременное осуществление речевого процесса обеими сторонами речевого акта. Число участников диалогического общения не играет существенной роли: их может быть два, три и более (Колокольцева, 2001 и др.). Важна роль участников диалога и целенаправленность реплик. По нашему мнению, данная точка зрения явных «диалогистов» (Якубинский, 1986, с. 31) уязвима вследствие поверхностного рассмотрения общения и недооценки некоторых его прагматических сторон. Признавая такой прагматический фактор, как роль участников общения и целенаправленность реплик и игнорируя другой, определяющий первый (количество участников), исследователи не учитывают того факта, что именно количество участников обусловливает качественное отличие двустороннего речевого акта от многостороннего (их роли, интенциональность реплик, направление речевого хода и т.д.). Ведь присутствие даже третьего участника определяет иные структуры и ход общения, придавая ему специфические, неповторимые оттенки, существенным образом модифицируя лингвистические характеристики речевого акта.

Рассмотрим общие характеристики внутренней организации диалогической речи.

Двусторонняя коммуникация основывается на непосредственных речевых взаимодействиях, «лицом к лицу». Их изучение ставит перед исследователями ряд проблем, так как кроме лингвистических теорий исследователю необходима теория коммуникации для анализа коммуникативной ситуации, включающей сознание коммуникантов, внешнюю ситуацию, являющуюся содержательным предметом, темой общения, коммуникативную среду, предметное окружение партнеров во времени и пространстве в момент речевого взаимодействия.

Диалог - результат двойной активности, поскольку собеседники являются его «соавторами», стремясь, с одной стороны, к самовыражению, а с другой - к воздействию друг на друга. В диалоге происходит восприятие внутреннего мира собеседника. Два человека, вступившие в диалог, словно два полюса, между которыми возникает «энергетическое поле». Эту особенность подчеркивал Л.П.Якубинский: «В сущности всякое взаимодействие людей есть именно взаимодействие; оно, по существу, стремится избежать односторонности, хочет быть

двусторонним, диалогичным и бежит монолога. Недаром говорят, что нужно уметь слушать другого, нужно научиться слушать» (Якубинский, 1986, с. 32-33).

В диалоге можно выделить основные роли: ведущего (инициатора) и партнера (реагирующего). Эти роли весьма подвижны, т.е. происходит постоянная мена ролей вследствие попеременного перехода инициативы говорения то к одному, то к другому участнику.

В диалогическом общении последующие (ответные) реплики стимулируются предшествующими, выступая в качестве реакции на них. Ролевое структурирование диалога, представляющее собой речевое поведение коммуникантов с позиции их активности или пассивности в разработке содержания, является одним из организующих средств данного типа дискурса.

Участником диалога не может быть третье лицо, но может определяться по отношению к коммуникантам как лицо отсутствующее. Третье лицо может играть роль наблюдателя, являясь мощным фактором, влияющим на характер и строение диалога (Бабаян, 1998). По нашему мнению, в этом случае диалог - это уже не диалог в полном смысле слова, поскольку молчаливое присутствие третьего - это уже собеседование. Молчание, являясь нулевым знаком, многозначно. Оставаясь вербально пассивным, «наблюдатель» тем не менее собеседует: «переваривает» услышанную информацию, сопереживает, негодует, готовит ответное вербальное действие и т.д. Коммуникативная активность участников диалога зависит от партнера по общению. Участники коммуникативного акта так или иначе формируют представление об уровне знаний партнера, его поведенческих особенностях, о его языке и т.д. Имея представление о собеседнике, говорящий может строить речевое произведение, исходя из целей общения. Целью может послужить передача имеющейся у говорящего информации или же, наоборот, получение ее от собеседника, попытка убедить или разубедить его, выразить переживания и эмоции и т.д. Цель - необходимое условие языкового взаимодействия.

Говорящий и воспринимающий как бы создают для себя «модель» партнера. Диалогическое пространство дискурса, соединяющее участников, неизбежно потеряло бы определенность из-за субъективности оценок и самооценок собеседников, если бы в нем четко не прослеживались их ролевые характеристики. Общающиеся являются исполнителями определенных социальных ролей. Следовательно, при выборе речевого по-

ведения для вступающих в двустороннюю коммуникацию необходимо знание или осознание социального статуса партнера. Имея начальные знания, связанные с целями общения, а также ролью и статусом собеседников, можно в целом определить характер порождения и протекания диалога. Диалогический дискурс представляет собой широкое разнообразие форм от доминирования одного собеседника над другим до относительного равноправия обоих участников.

Диалогическое общение реализуется в определенной коммуникативной ситуации. Выделение ситуации в качестве фундаментального экстралингвистического фактора обосновано в работах Л.П. Якубинского, Г.О. Винокура, М.М. Бахтина и др. (Якубинский, 1986; Винокур, 1929; Бахтин, 1979). Ситуация - понятие многоаспектное. Она включает не только элементы, чувственно воспринимаемые в процессе речи, но и все известные собеседникам обстоятельства, которые могут служить мотивом для их разговора. По определению А.А. Леонтьева, ситуация - это «совокупность условий, речевых и неречевых, необходимых и достаточных для того, чтобы осуществить речевое действие по намеченному плану» (Леонтьев, 1969, с. 155-156). В понятие «ситуация» входят как некая действительность и события, которые происходят независимо от беседующих и вне зависимости от времени, и объективные причины, сопровождающие беседу, воспринимаемые собеседниками как известные им или неизвестные. Предметы, обстановка и третьи лица, вербально не участвующие в беседе, могут также входить в понятие «ситуация». Пространство, в котором происходит коммуникация, также относится к этому понятию. Оно может быть комфортным, дискомфортным, насыщенным посторонними шумами, отдаленными репликами, расстояние между собеседниками может быть слишком велико или наоборот и т.д. Важна и временная составляющая ситуации: время протекания диалога может быть удобным для одного коммуниканта, но не удобным для другого.

Понятие «ситуация» включает в себя несколько планов: культурный, предметный, инструментальный (Ильина, 1991).

Культурный план представляет собой информационный и культурный запас, которым обладает каждый из участников коммуникативного акта, всю информацию, которая накоплена человеком на протяжении всей его предшествующей деятельности. Это и культурно обусловленные структуры ценностей участников коммуникативного акта, и принятые правила поведения в различных ситуациях и т.д.

Поскольку сведения о действительности и о самом себе, о механизмах поведения каждого коммуниканта разнятся и лишь частично запасы информации партнеров перекрывают друг друга, сам культурный план ситуации имеет сложный характер. Он состоит из общего ядра общей базы знаний - и двух периферийных областей, включающих сознание партнеров, ту активизированную информацию, которая имеет отношение к настоящему речевому акту, а также связанную с этой информацией мыслительную деятельность коммуникантов. Наличие мощного ядра способствует общению и восприятию новой для партнеров информации. В противном случае модели мира говорящего и слушающего окажутся полярными, и таким образом процесс восприятия окажется невозможным или затрудненным.

Разумеется, от того, насколько совпадают пресуппозиции говорящего и слушающего, зависит объем порождаемого дискурса и его границы. Длительный по времени и сложный по структуре он может быть противопоставлен простейшему, состоящему из минимального количества реплик. При наличии слабо развитого ядра речевого произведения, сообщения, воспринятые партнерами, будут искаженными или ущербными, партнеры не смогут ориентироваться в мотивах сообщения, определить главный мотив, цель сообщения. В этом случае должен соблюдаться принцип коммуникативной достаточности. Диалогическая коммуникация подразумевает взаимозависимость действий партнеров в рамках совместной деятельности. Диалогический дискурс - это «совместный проект» (Выборнова, 2002), равноправно создаваемый коммуникантами на основе имеющихся пресуппозиций. Каждое последующее речевое действие коммуниканта не изолировано, а основано на предыдущем речевом действии партнеров, на общих знаниях коммуникантов. Пресуппозиции играют важную роль в процессе установления этой общности знаний, образуя смысловой остов дискурса, обеспечивая его связность.

В связи с этим важно, с какой зоной культурного плана соотносятся полюсы основной оси диалогического общения - его участники. Если они тяготеют к ядру, значит, есть стремление к сотрудничеству, если к периферийным областям - диалог имеет тенденцию оказаться некооперативным и даже конфронтационным.

Второй план ситуации диалогического дискурса - предметный, т.е. окружающая собеседников физическая реальность. На первый взгляд этот план представляется простым. Однако более внимательный анализ позволяет увидеть его сложность. Во-первых, источником ин-

формации об этом плане ситуации для собеседников служат в основном их органы чувств, а природа сенсорной информации весьма далека от формы вербального кода и недостаточно изучена. Сами коммуниканты являются составной физической частью предметного плана. Следует отметить непредсказуемость влияния предметного плана ситуации на ход коммуникативного акта, когда чисто физическое неприятие, непреодолимая антипатия мешают собеседникам установить необходимый контакт.

Во-вторых, говоря об этом плане, следует иметь в виду образную память партнеров, которая может оказать сильное влияние на ход беседы. Обстановка, окружающая собеседников, относительно ее восприятия и оценки удобства, привычности или непривычности, ассоциативных связей может предстать для каждого коммуниканта совершенно по-разному. Кроме того, нельзя забывать и о социальной функции обстановки, и об определении этой функции собеседниками.

Третий план ситуации устного общения - инструментальный -представляет собой набор вербальных и невербальных средств для осуществления коммуникации, которыми располагают его участники.

К вербальным средствам относятся языковые средства хранения в памяти ранее накопленного коммуникантами общественного и личного опыта.

К невербальным средствам общения относятся: визуальные средства (мимика, жесты, поза головы, взгляд, контакт глаз), тактильные (пожатие руки, похлопывание), звуковые средства. Невербальные средства общения, как правило, не осознаются говорящим, но воспринимаются партнером. Их функция - фатическая, регулирование процесса общения, создание и поддержание контакта, необходимой тональности беседы, усиление воздействия вербальных средств, акцентирование тех или иных моментов беседы, демонстрация отношения к сообщаемому, собеседнику, выражение эмоций. Одним словом, невербальные средства усиливают синкретизм устного общения.

Набор вербальных и невербальных средств может быть ограничен разными условиями (правилами поведения, социально закрепленными в различных ситуациях у разных этносов, жанром речевого произведения - интимная беседа, научная конференция и т. д., невозможностью декодировать жесты собеседника при телефонном разговоре). Кроме того, возможности восприятия и понимания «языка» ведения диалога собеседниками могут быть разными. Один и тот же дискурс, созданный вербаль-

ными и подкрепленный невербальными средствами, может быть потенциально по-разному декодируем. Эта многозначность зависит не только от фоновых знаний реципиента, способствующих отбору и усвоению информации, но и от самого говорящего, который может допускать смысловые «люки» произвольной величины, из-за временных ограничений не находить оптимальные языковые выражения, хезитировать, недостаточно определенно использовать невербальные средства для замещения пропущенных вербальных, которые должен рефлексировать в своем воображении партнер.

Чтобы создать адресату необходимые условия для адекватного декодирования воспринимаемого, адресант должен осуществлять соответствующую «подстройку» к партнеру, ориентироваться на эти условия, антиципировать возможности поведения партнера. Необходима готовность к неожиданным поворотам беседы и адаптация к ее новым условиям. Можно сказать, что помимо некоторых формальных разновидностей диалога (обмен обязательными этикетными репликами, официальными фразами и т.д.), практически каждый диалог, особенно спонтанный, своеобразен и непредсказуем, представляет собой подлинно живой организм с большой долей креативности.

Остановимся теперь на динамике диалогической речи. Присущая диалогу динамичность отмечена многими лингвистами (Девкин, 1981; Ильина, 1991; Кирей, 1988; Энгель, 2002; Цирельсон, 2002; Goffman, 1976; Mackeldey, 1987; Henne, Rehbock, 1982; Moilanen, Viehroeger, Carlson, 1994 и др.).

Для возникновения беседы необходимо наличие минимального «напряжения» - особого импульса. «Напряжение» - своего рода коммуникативный стимул, который приводит в действие все средства, способствующие вербализации информации, находящейся в сознании коммуникантов. Напряжение может быть связано с различной степенью информированности коммуникантов. Беседа с целью информирования приводит к постепенному ослаблению напряжения. Для поддержания напряжения участники речевого акта иногда пользуются стимулированием обмена квазиинформацией, т.е., не сообщая ничего нового, повторяют, разъясняют, уточняют, детализируют сообщение.

Напряжение возникает и тогда, когда сталкиваются две точки зрения. Партнеры «ловят» каждое слово собеседника, переосмысливают его, переоценивают, предвосхищают, готовят контраргументы.

Возможен и эмоциональный вид напряжения, возникающий в случае эмоционального возбуждения коммуникантов. Такое напряжение поддер-

живается с помощью восклицаний, междометий, фраз с апозиопезисом, ругательно-оценочных, особой интонации, темпа речи, жестикуляции, особой мимики, несогласованности высказываний.

Напряжение служит энергетической базой коммуникации и динамизирует общение. Спонтанное порождение мысли и речи имеет следствием шероховатое речевое произведение, эксплицирующее смеву настроений коммуникантов, которые или усиливают напряжение диалога, или ведут к его затуханию.

Когда коммуникативное действие протекает эффективно, согласованно, собеседники, используя общий речевой код, «приноравливают» свое речевое поведение к партнеру. Стремление отбросить несущественное, логически соотнести элементы содержания и выразить эту логическую соотнесенность ведет к нивелировке напряжения и тем самым к затуханию коммуникативного акта.

Таким образом, в диалогической коммуникации можно выделить две действующие силы, способствующие ее динамике: центробежную, ведущую к нивелировке, затуханию общения, и центростремительную, способствующую поддержанию напряжения, накала (Ильина, 1991). А так как в диалоге два участника, эти силы зависят не от одного, а от двух совершенно разных энергетических источников, то отсюда возникает большая динамичность диалогического дискурса, неровность его развертывания, где обобщения чередуются с единичностью, парцеллированием мысли, абстракция с конкретностью, наглядностью, происходят сдвиги личностных позиций.

III. Интерпретация понятия «полилог» в современной коммуникативистике

Термин «полилог», получивший широкое распространение в наши дни, нашел словарное отражение сравнительно недавно. В последних изданиях «Большого энциклопедического словаря» это понятие выделено в отдельную статью (БЭС, 1998, с. 381). Вопрос о том, считать ли полилог разновидностью диалога или суммой диалогов, рассматривать ли его в качестве полноправной формы речевого общения, до сих пор является дискуссионным среди лингвистов. Рассмотрим, какие аргументы пытаются

привести противники выделения полилога в качестве специального направления исследования речи.

1. В диалоге и в полилоге, по их мнению, доминирующим оказывается диалогический принцип организации коммуникативных актов: даже если говорящий обращается к многочисленной аудитории, реакции последней можно представить как «коллективную реплику, обусловленную предшествующей репликой говорящего» (Филиппов, 1989; цит. по: Чи-тахова, 2001, с. 17). Однако, как замечает Л.Л. Читахова, «такое наблюдение справедливо либо для микродиалогов, состоящих из однократного обмена репликами, либо для специфических форм речевого общения, например взаимодействия между учителем и учеником, председательствующим и другими участниками собрания, то есть для диалогов, регламентируемых статусно-ролевыми характеристиками собеседников» (Читахова, 2001, с. 17). По ее мнению, сторонники указанного подхода не учитывают того факта, что в реальном общении, особенно в непринужденной обстановке, некоторые части «коллективной реплики» могут относиться не к инициирующей реплике говорящего, а к последующим на его реплику репликам других участников и фактически не быть непосредственно связанными с первой репликой. Заметим, что данный вид связи реплик характерен именно для полилога.

С нашей точки зрения, исследовательница права, говоря о довольно ограниченном суждении некоторых лингвистов (очевидно, основанном на поверхностном представлении полилогического общения) относительно взаимозависимости участников институционального общения (у Л.Л. Читаховой «специфические формы общения»), не говоря уже о взаимозависимости коммуникантов в обиходных спонтанных полилогах.

2. О. Кромм считает, что определенные формы взаимодействия между тремя и более собеседниками перестают быть полилогами, если во время коммуникативного акта стихийно произойдет разделение его участников на две группы, представляющие противоположные интересы (Кромм, 1980). Однако, как справедливо замечает Л. Л.Читахова, «остается, правда, неясным, почему таких групп должно быть именно две, а не три, четыре и т.д., что вновь приводит нас к проблеме полилога» (Читахова, 2001, с. 17).

Действительно, разделение участников многостороннего акта на группы - не редкость, однако это деление не обязательно должно быть диадическим. Да и диалог в составе полилога, как показывают наши наблюдения, нетождественен самостоятельному диалогу.

3. Веским аргументом, по мнению противников нового термина, является отсутствие исследований по полилогу: «Vielmehr ist Polylog... erst dabei, sich einen Platz in der linguistischen Literatur zu erobern; er ist umstritten und wird sehr uneinheitlich verwendet» (Filippov, Mackeldey, 1985, S. 87). Ученые указывают на неразработанность проблемы полилога. Так, А.Р.Балаян (признавая назревшую необходимость изучения полилога) отмечает, что до сих пор нет точного представления о том, имеется ли в полилоге новое лингвистическое качество по сравнению с монологом или диалогом, или полилог - это просто сложная сумма составляющих его микродиалогов (Балаян, 1981, с. 65). Данную мысль, правда, значительно позже развивает Е.Н.Ширяев, опять же характеризуя полилог лишь как некоторую модель диалога: «Что же касается полило -га, то его правомерно, вероятно, рассматривать вообще как некоторую модификацию диалога» (Ширяев, 2001, с. 133).

Следует отметить, что, хотя полилог и представляет собой неосвоенную «целину» по сравнению с диалогом, тем не менее первые шаги в этом направлении сделаны (Pike, Lowe, 1969; Pike, 1973; Poythress, 1973; Hundsnurscher, 1991; Tannen, 1984; Беляева, Майкл, 1985; Кларк, Карлсон, 1986; Bublitz, 1986; Jeanneret, 1991; Perin, Gensollen, 1992; Kerbrat-Orecchioni, Plantin, 1993; Попова, 1995; Круглова, 1997). Однако, как отмечает Л.Л.Читахова, «первыми, кто обратил внимание на это малоизученное явление, были фонетисты» (Читахова, 2001, с. 20), указывая на исследования К.К.Фаизовой (1988) и Г.Г.Матюшечкиной (1989). Добавим к ним еще исследования фонетистов П.П.Анусас (1979), Н.В.Ореховой (1991) и Е.Б.Журавлевой (1991), почему-то незаслуженно оставленные без внимания. Именно фонетическая сторона изучения речи натолкнула исследователей на необходимость размежевания этих двух понятий. В связи с этим следует упомянуть и недавнее исследование С.В.Костюк (Костюк, 2002), также посвященное исследованию фонетической организации полилогического дискурса.

4. Некоторые лингвисты, говоря о политематизме полилога, отмечают, что тематическая полифония свойственна и диалогу (Журавлев, 1988). Этот факт, по их мнению, дает основание не выделять полилог в особую форму речи.

Дело, однако, в том, что политематизм в полилоге и диалоге это разнородные понятия. Политематичность в диалоге задается лишь двумя коммуникантами, и, следовательно, зиждится лишь на «ментальной репрезентации» (Краткий словарь когнитивных терминов, 1996, с. 99) двух

индивидов. В полилоге тематическое многообразие представлено мен-тальностью нескольких личностей, что в значительно большей степени расширяет его тематическое пространство, обогащает общение по сравнению с диалогом, делает его разнообразнее.

5. Словообразовательная модель термина «полилог» также, по мнению лингвистов, не дает основание для выделения его в самостоятельный термин: «Не слишком удачным представляется и сам термин "полилог". Включаясь в цепочку соотносительных обозначений "монолог" "диалог"... термин "полилог" как бы задает всему ряду словообразовательную изоморфность и семантическую одноплановость, предполагая возникновение его компонентов, так сказать, на едином основании...» (Журавлев, 1988, с. 90).

Заметим, что хотя термин «полилог» и следует той же словообразовательной модели, что и термины «монолог» и «диалог», однако никакой семантической одноплановости полилог как тип речи не задает в силу качественно иных характеристик своей структуры и, следовательно, семантики, выражая множественность смысловых позиций.

Проблема полилога и необходимость его изучения осознаны в лингвистике недавно. Тем более появление, растущая популярность и необходимость этого термина «заставляют искать признаки, позволяющие провести демаркационную линию между диалогом и полилогом» (Кромм, 1980, с. 126).

В отечественной науке полилог долгое время оставался объектом анализа литературоведов, изучавших его возможности для раскрытия замысла произведения, динамического развития сюжетных линий и характеристики персонажей (Галкина-Федорук, 1953; Борисова, 1956; Винокур, 1977; Завадовская, 1987). При этом полилог считался диалогом особого типа с тремя и более участниками коммуникативного акта.

Лингвистические сведения (весьма скудные и нерегулярные) о начале изучения полилога стали появляться с конца 70-х годов (Анусас, 1979). Это изучение не имело массового характера, а скорее было эпизодическим, попутным в связи с рассмотрением других проблем. Если проследить хронологию появления исследований, посвященных полилогу, то можно отметить лишь единичные работы (иногда в виде небольших статей и сообщений), в целом скудно «проливающих свет» на данную проблему. Но и эти «ростки» весьма ценны, поскольку в сравнении с зарубежными исследованиями (в основном ток-шоу) посвящены чисто лингвистическим и дидактическим проблемам.

Первые шаги в сторону осознанного изучения многостороннего речевого акта, обозначаемого полилогом, как мы уже отметили, были сделаны фонетистами. П.П.Анусас впервые указал на необходимость размежевания понятий «диалог» и «полилог» при изучении фонетической организации этих форм речи. Им впервые было отмечено, что взаимозависимость собеседников в полилогической речи проявляется своеобразно, отличаясь от диалогической (Анусас, 1979).

Дальнейшие попытки исследования полилогической речи были предприняты К.К.Фаизовой (1988), Л.Л.Читаховой (2001) на материале французской; Т.В.Поповой (1995), С.В.Кругловой (1997) на материале английской драматургии; У.Айвеляйт (1984) на материале киносценариев; М.Л.Макаровым (1997), использовавшим в качестве материала исследования эпизоды естественного общения на английском языке и лабораторное общение на русском языке в составе малых учебных групп. Исследования П.П.Анусас (1979) и Г.Г.Матюшечкиной (1989) выполнены на материале спонтанной английской речи.

Особого внимания заслуживают психолингвистические исследования полилога Н.Д.Павловой (1990), А.В.Беляевой, С.Майклз (1985) на материале спонтанной русской речи.

Из наблюдений П.П.Анусас (Анусас, 1979) следует, что основное различие между полилогом и диалогом заключается в характере обмена репликами и вытекающей отсюда неодинаковой взаимозависимости собеседников. В диалогической речи участник речевого акта должен мгновенно реагировать на реплики собеседника. Таким образом, партнеры находятся в психологической взаимозависимости. В то же время временной промежуток между двумя последовательными репликами может полностью отсутствовать. В таком случае момент восприятия и понимания чужой речи происходит одновременно с подготовкой к высказыванию.

Взаимозависимость собеседников в полилогической речи проявляется особенно. С одной стороны, ход многостороннего коммуникативного процесса зависит от активности всех участников речевого акта, с другой - каждый из собеседников имеет возможность некоторое время «не участвовать» в разговоре, а включиться в него с обдуманным выступлением. Однако в ходе такого речевого общения каждому из собеседников приходится иногда мгновенно реагировать на следующие одна за другой реплики нескольких участников речевого акта, когда, например, два партнера выступают в функции одного говорящего по отношению к третьему, общему адресату. В таком случае взаимозависимость собесед-

ников приобретает диаметрально противоположный характер. Участник речевого акта становится более зависимым от своих собеседников, чем в диалогической речи. Следовательно, характер взаимозависимости собеседников в ходе многостороннего коммуникативного процесса может меняться от относительной независимости до полной зависимости.

Исследуя влияние числа собеседников на языковое оформление «непринужденных бесед» (Айвеляйт, 1984, с. 15), т.е. полилогов и диалогов из киносценария, У.Айвеляйт считает, что общению с тремя и более коммуникантами присущи иные характеристики по сравнению с диалогом, как в экстралингвистическом плане, так и в языковом. Автор отмечает, что непринужденное общение в полилоге носит менее личный характер по сравнению с диалогом, так как чувствуется меньшая близость между собеседниками. Реплики в полилоге более обдуманы.

Одной из отличительных черт непринужденных диалогов и полилогов является оформление стимула и реакции. По данным исследователя, в качестве стимула к реакции собеседника в диалогах отдается предпочтение вопросительным предложениям (39%), в то время как в полилогах повествовательные предложения составляют 41%. В реакциях собеседников также наблюдаются отличия между диалогом и полилогом. В полилогах чаще реагируют повествовательными предложениями (42%), чем в диалогах (40%). И, напротив, в диалогах наблюдается большая частотность восклицаний (26%) по сравнению с полилогами (20%), что свидетельствует о более ярко выраженной экспрессивности диалогов.

В двустороннем общении наблюдается более тесная связь реплик. По мнению автора, она осуществляется вводными и междометными словами, синонимами, прономинализацией, дополнением синтаксической структуры предыдущей реплики и т.д.

С нашей точки зрения, тезис У.Айвеляйт о большей экспрессивности диалогов по сравнению с полилогами вызывает сомнение. Автор не указывает с каким массивом диалогического и полилогического материала он работал (Айвеляйт, 1984, с. 16). В связи с этим следует указать на мнение Т.Г.Винокур о том, что полилог - это динамическое общение: «Напрашивается вывод, что полилог в большей степени приближается к естественному течению живого бытового разговора, чем обычный диалог» (Винокур, 1977, с. 71). Высказывания в полилоге характеризуются краткостью, экспрессивной и информационной лаконичностью, незавершенностью, прерывистостью ввиду их тематической многоплановости. Это мнение было высказано также в отношении драматургической

речи. Оба исследователя свидетельствуют о противоположном. Очевидно, стилизованный материал действительно демонстрирует структурную полюсность полилогических текстов. Живая спонтанная полилогическая речь, как правило, содержит разные экспрессивные синтаксические структуры, отличающиеся как явной компрессией, так и плеонастично-стью.

К.К.Фаизова (Фаизова, 1988) определяет полилог как особый тип текста, отличный от диалога. Особенности текстового построения полилога она видит в специфике экстралингвистической ситуации многостороннего коммуникативного акта. Видовые черты полилога исследовательница характеризует следующим образом:

1. Полилог - это особый вид речевой деятельности.

2. Полилог является единым текстом, представляющим собой систему, основанную на принципах целостности, структурности, иерархичности, связности. Полилогический текст есть иерархическая система единиц, которые находятся между собой в отношении включения.

3. Целостность полилога проявляется в подчинении составляющих его единиц единому идейно художественному замыслу (исследованию подвергались фрагменты из пьес современных французских драматургов). Связность полилога создается за счет коррелирования языковых средств различных уровней его анализа:

а) на композиционно-структурном уровне - трехчастного способа организации, рамочного принципа (зачин - концовка), принципа структурной аналогии;

б) на лексикосемантическом уровне - различных видов повтора (ассоциативного, местоименного, прямого, синонимического);

в) на интонационном уровне - тональных, динамических и временных показателей интонации.

4. Интонация как один из компонентов системы языка играет важную роль в текстовой организации полилога. Интонационные средства участвуют в оформлении композиционной структуры полилога и в передаче его содержательной информации. Интонационное единство полилога достигается взаимодействием всех интонационных параметров, осуществляющих в тексте делимитативную, связующую, интегрирующую и модальную функции.

Г.Г.Матюшечкина (Матюшечкина, 1989), ставя целью своей работы изучение роли временного фактора в структурной организации крупномасштабных текстов и для этого обращаясь к диалогическому и

полилогическому текстам, не делает различия между диалогом и полилогом, вследствие чего результаты исследования описаны недифференци-ровано и не дают возможности сделать выводы относительно временной организации разных видов дискурса.

Объектом исследования Т.В.Поповой (Попова, 1995) является полилогическое общение в малых группах драматических персонажей, связанных узами родства и дружбы, т.е. фактически имеющих симметричный социальный статус.

Целью ее исследования было построение прагмалингвистической типологии полилогических единств (ПЕ), принятых в работе за основную единицу анализа драматургического полилога, а также установление соотношения между типом ПЕ и типом доминирующего в нем глобального речевого действия участников, связанных отношениями относительного родства (друзей, родственников).

В зависимости от значения глобального речевого действия и языковых средств его выражения в полилоге предлагается следующая классификация ПЕ:

1) комплементарные ПЕ (ПЕ-информирования, комиссивные ПЕ, ПЕ-утешения);

2) коллаборативные ПЕ (ПЕ - планирование совместной деятельности);

3) конфликтные ПЕ (ПЕ - настаивания на точке зрения, ПЕ -пререкания);

4) ПЕ смешанного типа, сочетающие конфликтность, комплементар-ность, коллаборативность: конфликтно-комплементарные (ПЕ - выпытывания), конфликтно-коллаборативные (ПЕ - побуждения к действию), комплементарно-конфликтные (ПЕ - конструктивный спор), комплементарно-коллаборативные (ПЕ - сплетня).

Анализ драматургического полилога подтвердил высказанную в работе гипотезу в возможности структурирования полилогического речевого общения членов малой группы друзей и родственников в терминах ПЕ, тип которых определяется в соответствии с типовой принадлежностью доминирующих в них речевых действий. Изучение условий осуществления актов полилогического общения в малых группах позволило Т.В.Поповой сделать вывод о том, что относительное равенство речевых отношений определяет высокий удельный вес в их речи ПЕ конфликтного и комплементарного типов, что объясняется, с ее точки зрения, действием принципа антивежливости в неформальном общении, с одной сто-

роны, невозможностью соблюдения принципа вежливости Дж.Лича и Р.Лакофф во всех ситуациях общения и стремление поддерживать чувство солидарности и эмоционального комфорта от сознания принадлежности к «своим» в группе, с другой стороны.

Предложенная в исследовании типология ПЕ, на наш взгляд, является открытой в силу чрезвычайной сложности и многообразия полилогического общения. Эта типология охватывает наиболее частотные типы ПЕ и не исключает возможности существования ПЕ других смешанных типов, которые могут быть описаны в терминах сочетания конфликтности, комплементарности, коллаборативности большей или меньшей степени сложности.

Существует попытка исследования полилога, исходя из закономерностей его временного структурирования (Орехова, 1991).

По мнению исследователя, полилог представляет собой цельно-оформленный текст, систему, основанную на принципах совместного речетворчества и системно-функциональных требованиях языкового выражения.

К исследованию полилогического текста привлекались семантический, аудитивный и акустический виды анализа. Материалом исследования послужили пьесы англоязычных драматургов. Целью семантического анализа стало выявление основных семантических элементов текста, являющихся его основой: тем, подтем, субтем, ключевых слов. В ходе анализа было выявлено, что по своей структуре полилогичекий текст часто состоит из нескольких диалогов, каждый из которых совпадает с минимальным тематическим блоком. Подобные диалоговые блоки составляют 67 % от общего числа тематических блоков проанализированных полилогов. Это объясняется, с точки зрения автора, закономерностями восприятия человека. В силу физиологических законов восприятия человек способен вычленять что-то одно (одну фигуру, одно качество, один признак) на фоне другого, т.е. и свою речь человек может одновременно и воспринимать, и адресовать одному партнеру. Даже если число участников полилога велико, говорящий адресует свою речь одному, но совокупному партнеру. Таким образом, по мнению исследовательницы, логично предположить, что полилогическое общение строится на основе диалогического.

При определении ролевых отношений в полилогическом общении автор выделяет ведущего, разработчика темы, остальных участников, не объясняя, однако, их функций и существенных различий, хотя ролевое

структурирование полилога, согласно точке зрения автора, является одним из организующих средств данного типа текста.

Задачей аудитивного анализа являлась сегментация текстов на тематические блоки, реплики, фразы, синтагмы, а также определение характера темпа в реализации этих единиц.

В ходе интонографического анализа полилогов была подсчитана длительность основных единиц текста. Этот параметр включал фонационную длительность синтагмы, фразы, реплики или тематического блока вместе с длительностью внутренней или внешней паузы, следующей за измеряемой единицей. В исследуемых текстах Н.В.Орехова отмечает в основном полные синтагмы, что объясняется письменным типом текста. Минимальная синтагма совпадает с односложным словом, максимальная - с фразой. Фраза состоит, как правило, из одной-двух синтагм. Минимальная фраза включает одну синтагму, а максимальная - три-четыре синтагмы. Реплика рассматриваемых полилогов в большинстве случаев короткая, что отвечает, по мнению исследователя, таким принципам сценической речи, как разговорность и эмоциональность, воссоздающим живость и реальность ситуации общения. Объем тематического блока зависит от разработанности темы. Так, минимальный тематический блок состоит в среднем из двух-четырех реплик, максимальный блок - из четырех-двадцати реплик.

В качестве закономерного отмечается тот факт, что основная тема полилогов, развиваемая в нескольких тематических блоках, в большинстве текстов суммарно занимает большую часть их длительности: от 47% до 81%, тогда как остальные темы могут быть лишь обозначены и занимать незначительную часть полилога (2-6%) или иметь относительно равную по длительности разработку (18-20%).

Распределение временных характеристик с учетом ролевой структуры полилогических текстов также имеет свои закономерности. По данным исследователя, в полилоге, где развитие темы ведется линейно, в основном одним ведущим и одним разработчиком, большая часть длительности текста распределяется между ними. Например, в полилоге с тремя участниками ведущий занимает 21% времени, а разработчик 65%, тогда как третий участник общения занимает только 14% общей длительности текста.

Данная сторона исследования полилогического дискурса представляется весьма актуальной и требующей дальнейшего, более глубокого анализа структуры полилогического дискурса как целостного живого

«организма». Однако мнение исследователя относительно возможности построения полилогического общения лишь на основе диалогического представляется спорным в силу того, что формы ответствования «совокупного партнера» (Орехова, 1991, с. 22) на реплику говорящего будут иными, чем в диалоге, ведь «совокупный партнер» - аморфное понятие. Он способен распадаться на коалиции с различным количеством участников, реакции которых могут быть направлены не только на основную реплику говорящего.

На наш взгляд, заслуживает внимания и другая попытка выделить когнитивные модели полилогического дискурса и представить их временную структуру (Журавлева, 1991).

В качестве материала исследования автор привлекала спонтанные полилоги на английском языке с количеством участников от трех до семи человек. Исследователь отмечает, что полилог как продукт многостороннего речевого общения предполагает большую информативность по сравнению с диалогом, так как ограниченность времени на реплики вынуждает участников построить свое высказывание таким образом, чтобы, с одной стороны, уложиться в рамки данной темы, а с другой - вызвать интерес собеседников к своей информации. Большую роль в осуществлении процесса понимания и обработки сообщения играют тематические слова.

Для поступательного развития сюжета необходима последовательная смена тематических блоков, одни из которых служат средством раскрытия содержания темы, а другие являются своего рода вставками в общую тему. Такие отрезки текста не содержат информации, прямо относящейся к заданной теме, однако они аккумулируют в себе ту информацию, которая была представлена ранее, активизируют область знаний по обсуждаемому вопросу и служат, таким образом, импульсом для дальнейшей разработки темы, но уже на качественно ином, более высоком уровне. Как тематические блоки образуют свою иерархическую, последовательно строящуюся модель, так и вставные блоки, взятые в единстве, укладываются в семантически четкую схему. С этой точки зрения, важным моментом представляется распределение времени на главную тему и побочные линии. По данным автора, в большинстве анализируемых текстов это соотношение таково: 60% падает на главную тему и 40% - на побочные темы. Это указывает на то, что второстепенные линии, будучи неотъемлемой частью полилогических текстов, несут на себе значительную семантическую нагрузку.

Так же как и Н.В.Орехова, Е.Б.Журавлева выделяет ведущего, разработчиков темы и остальных участников, не раскрывая их дифференциальных функций, и указывает на проявление тенденции к распаду полилога на диалоги.

Говоря о многообразии структурно-семантических моделей полилогов, автор отмечает, что едва ли существует текст, будь то полилог или диалог, со строго определенной одностержневой структурой. В ходе исследования было установлено, что структура полилогического дискурса может быть чрезвычайно разнообразной. Каждый текст строится по своей неповторимой модели, которая условно отнесена исследователем к одной из трех больших групп. Простейшей является линейная организация, где практически отсутствуют отклонения от заданной темы, и весь разговор представляет собой последовательную смену диалогических отрезков между ведущим и разработчиками темы на уровне «стимул-реакция». Веерообразное строение полилога - это качественно иная ступень организации текста. В роли разработчиков выступают обычно три-четыре человека, что существенно раздвигает границы темы, вовлекая в обсуждение многие, не относящиеся к заданной теме сюжетные линии. В ходе работы изучались тексты со сложной многостержневой структурой, с количеством участников шесть-семь человек, со многими деривациями от основной темы.

Проведенный анализ подтвердил гипотезу о том, что в полилогических текстах семантическая организация тесным образом связана с распределением времени говорения участников (за основную временную единицу принималась реплика). Чем больше людей вступают в коммуникацию, тем меньший объем времени достается каждому коммуниканту. В большинстве исследованных текстов основная часть времени расходуется ведущим и разработчиками темы, однако каждая структурная модель полилога активно влияет на процесс распределения времени говорения между участниками.

Целью исследования М.Л.Макарова (Макаров, 1997) является разработка теоретического аппарата для интерпретативного анализа лингвистических, социокультурных и психологических характеристик языкового общения в малой группе. Интерес к исследованию дискурса в малой группе автор объясняет стремлением создать интеракциональную феноменологическую модель анализа, основанную на принципе интерсубъективности, в отличие от традиционных теорий языкового общения, построенных на краеугольном камне индивидуального рационализма.

«Малая группа привлекла внимание не только потому, что большинство исследований устного дискурса ограничивалось диалогом с двумя участниками, и не только потому, что языковое общение в малой группе - это воистину львиная доля коммуникативной жизни человека. Было бы обидным разочарованием представить данную работу как простое описание механических отличий многостороннего диалога от двустороннего» (Макаров, 1997, с. 14). Малая группа выступает как особенный самостоятельный социально-психологический субъект дискурса.

Материалом данного исследования послужили наблюдавшиеся в малой группе эпизоды естественного общения на английском языке и лабораторного общения на русском языке в составе малых тренингрупп в процессе решения проблем, а также интервью с участниками наблюдавшихся эпизодов общения. Художественные диалоги привлекались для иллюстрации теоретических положений.

По мнению исследователя, анализ языкового общения в малой группе должен строиться на дискурсивной онтологии, где роль сущностей отводится речевым актам и дискурсу, локализованным в социально-психологическом, человеческом мире, а не в физическом пространстве и времени (Макаров, 2003, с. 15-19). Языковое общение - это конститутивный элемент культуры, деятельности и социальных отношений, а не только простой обмен информацией или репрезентативное отражение «внешней» действительности. Эта позиция основывается на признании принципа социального конструкционизма - дискурсивно-интеракционного возведения индивидами и группами своих социально-психологических миров. Это предполагает принципиальную несводимость общения к субъект-объектным отношениям. Таким образом, подчеркивается интерсубъективность общения, его социокультурный характер.

С точки зрения исследователя, теория речевых актов является неприменимой к изучению естественного языкового общения. Инференци-онные модели прагматики предпочтительнее. Лишь дополнив существующие подходы принципами интерсубъективности и коллективной ин-тенциональности, можно вывести их на уровень более адекватной инте-ракционной модели общения и применить к изучению языкового общения в малой группе.

Референция, пресуппозиция, инференция и другие категории в данной модели анализа языкового общения трактуются с когнитивно-деятельностной позиции: эти понятия описывают не отношения между

отдельными предложениями или пропозициями, а соответствующие действия участников как имеющие значимость аспекты взаимодействия коммуникантов друг с другом, широким прагматическим контекстом общения.

Декларативно-когнитивная модель предметно референтной ситуации в дискурсе взаимодействует с процедурным сценарием интеракции. Обе эти модели по-разному выражены в речевой «ткани», по-разному тематизируются, но их взаимодействие всегда определяет специфику каждого конкретного эпизода общения. Дискурс остается главным модусом существования когнитивных моделей. Конструирование и реконструирование когнитивных схем реализуется в процессах языкового общения и интерпретации дискурса.

Структурность языкового общения автор трактует как качественно иную структуру по сравнению с системой языка. У традиционно выделяемых структурных единиц дискурса (акт, ход, обмен, трансакция, речевое событие) есть свои когнитивные корреляты. Сами единицы дискурса получают новую интерпретацию: обмен рассматривается не как формальное единство обоюдонаправленных актов (8Я), а как минимальный блок, на смысловом уровне замыкающий цикл производства интерсубъективности. Глобальная когеренция дискурса - это отображение взаимной регуляции стратегий в структуре единого сценария разных участников совместной коммуникативной деятельности.

Языковое общение в малой группе с целью принятия решения, по убеждению исследователя, не вписывается в традиционные рационально-логические или риторические схемы. Дискурсивное конструирование личностных версий социального мира отражает когнитивную предрасположенность личности и группы в конкретный момент к коллективной мыследеятельности. Для исследования данных аспектов коммуникации особо важен анализ реально происходящего общения в «живом» контексте.

Типологические характеристики малой социальной группы как коллективного субъекта, по мнению автора, прямо и косвенно коррелируют с типологическими характеристиками дискурса и обусловливают их.

В отличие от диады в групповом общении меняется набор коммуникативных ролей, меняются нормы вступления в разговор, качественно меняются структурные единицы типа обмена и трансакции. В процессе общения группе свойственен распад на коалиции и диалогические диады, в связи с чем меняется дейксис лица, прагматика межличностных, соци-

альных отношений в динамике переговоров о воспринимаемых и конструируемых образах себя и других, индивидуальных и коллективных.

Проведенный анализ исследователь иллюстрирует эпизодом общения, наблюдавшимся им в реальной учебной обстановке.

На наш взгляд, данная работа открывает одно из множества возможных направлений в исследовании многостороннего дискурса. Используя современные научные методы и теоретический аппарат феноменологии, интерпретативного символического интеракционизма, дискурсивной психологии и ряда других направлений, автор попытался проанализировать с позиции прагмалингвистики языковое общение в малой группе, выявить корреляции между социально-психологическими характеристиками этих групп и свойствами дискурса. Проблемы языкового общения, традиционно рассматриваемые на материале индивидуальных или диадических речевых действий, исследователь анализирует с позиций новой дискурсивной онтологии как коллективные, групповые феномены интерсубъективности.

Работа М.Л.Макарова демонстрирует прекрасный анализ уже существующих философско-методологических концепций (в основном зарубежных) исследований дискурса. Однако утверждение о том, что теория речевых актов неприменима к изучению естественного языкового общения, представляется слишком категоричным. Очевидно, возможны и желательны разные подходы к решению столь многогранной проблемы. Признавая отличие многостороннего диалога от двустороннего, автор тем не менее остается в терминологических рамках диалога, очевидно, следуя старой традиции исследователей не выделять полилог в самостоятельный термин.

Проблема типологии драматургического полилога решается и в работе С.Л.Кругловой (Круглова, 1997). Целью ее исследования явилось изучение структурной, семантической и прагматической сторон полилогической речи. По ее мнению, полилог является самостоятельной, более сложной и отличной от диалога формой общения, которая обладает целым рядом собственных свойств. Предложенная автором классификация полилогов также носит прагматический характер. В работе выдвигается система структурно-семантических моделей или типов английской полилогической речи и демонстрируется их конкретное выявление в разных типах коммуникации. Существенными показателями структуры полилога, по мнению исследователя, служат, во-первых, количество реплик; во-вторых, число коммуникантов; в-третьих, число реализируемых в

репликах диктем (т.е. единиц языка, выражающих информационное тематическое содержание речи) (Блох, 1986).

Полилоги начинаются со стимулирующей реплики, играющей важную роль для развития хода всего полилога. Стимулирующие реплики называются автором, вслед за М.Я.Блохом и С.Н.Поляковым (Блох, Поляков, 1992), вызывающими, а реагирующие реплики - отзывными. В полилоге на один вызов может приходиться два и более отзывов. Кроме вызывающих и отзывных реплик, выделены и отзывно-вызывающие реплики. Они могут быть и однодиктемными (содержащими одну тему) и многодиктемными (политематическими). Однодиктемная отзывно-вызывающая реплика выполняет двойную функцию всем своим составом, выражая одновременно реакцию участника полилога на предшествующий вызов и стимул для производства третьим коммуникантом своей реплики. Если реплика двудиктемна, первая диктема служит отзывом, вторая - вызовом. Иногда двудиктемные реплики могут включать в свой состав два отзыва, т.е. являться отзывно-отзывными.

Выделенные в исследовании С.Л.Кругловой структурные типы ПЕ находятся в зависимости от коммуникативного назначения вызывающей реплики, которая может выражать повествование, побуждение или вопрос.

Каждое ПЕ складывается из реплик говорящих, которые могут произносить как по одной, так и несколько реплик. Речь каждого участника полилога в целом названа в работе С.Л.Кругловой выступлением. По мнению автора, обращаться к этому термину стоит тогда, когда один из коммуникантов произносит более одной реплики. Если коммуникант произносит одну реплику, то и одна реплика составляет выступление, которое может равняться одной или нескольким диктемам.

Если представить схему иерархии единиц, составляющих полилог, выделенных в исследовании С.Л.Кругловой, то получится следующее: выступление > = реплика = 1 диктема (2 + п диктем).

На наш взгляд, автору следовало бы уточнить, в ПЕ какого типа одна реплика равняется выступлению.

Полилоги рассмотрены С.Л.Кругловой с позиции информативности их реплик. Автор выделяет четыре группы полилогов в зависимости от степени речевого вклада коммуникантов в развитие темы полилога. Их реплики могут быть как тематическими, так и нетематическими. Исследовательница выделяет и квазиполилоги, т.е. формальный дискурс, в котором тематические планы коммуникантов не совпадают. В работе

выделены также полилоги с односторонней организацией, в которых информативными являются реплики только одного из участников общения, реплики остальных партнеров - фатические; с двусторонней организацией, если информативными оказываются реплики двух собеседников, а третий только присутствует при общении, являясь пассивным слушающим.

Учет семантического статуса реплик полилога дал основания автору разделить все полилоги на «центрированные» и «нецентрирован-ные». К центрированным относятся все речевые комплексы, в которых имеется одна или несколько содержательно ведущих реплик. Другие реплики, менее важные по содержанию, рассматриваются в качестве периферийных. Центрированный полилог состоит из предваряющей, основной и заключительной частей (ср. в исследовании К.К.Фаизовой (1988) «завязка, интрига, развязка»). Порядок следования этих частей может быть и другим. Если в полилоге невозможно выделить содержательно главную реплику (если все реплики содержательно равнозначны), то речь идет о нецентрированных полилогах.

ПЕ, рассмотренные с позиции прагматики, делятся исследователем на полилоги с ведущим-организатором и полилоги без ведущего. Полилоги обоих типов встречаются как среди простых, так и среди сложных ПЕ. В простых полилогах ведущий, как правило, постоянный его участник, начинающий общение; в сложных - ведущий может быть как постоянным, так и переменным, т.е. инициатива ведения разговора в этих полилогах может переходить от одного коммуниканта к другому. Таким образом, полилоги с ведущим управляются «физически», т.е конкретным лицом или лицами. Полилог без ведущего управляется тематически, т.е строится вокруг определенной темы.

В особую группу выделяются полилоги, относящиеся к этикетному общению: полилоги-встречи, полилоги-знакомства, полилогипроща-ния. Некоторые полилоги отражают только речевой этикет, являясь чисто фатическими. В других полилогах такого типа, помимо фраз приветствий и прощаний и соответствующих им ответных фраз, содержится дополнительная существенная информация. Это содержательно-фатические полилоги.

С позиции статусно-ролевых отношений («этических», по терминологии С.Л.Кругловой), автор разделяет полилоги равного и неравного социального статуса коммуникантов. Полилоги строятся по принципу сотрудничества и конфронтации. По данным исследования, удельный

вес полилогов, построенных по принципу конфронтации, выше, чем удельный вес полилогов, построенных по принципу сотрудничества или кооперации (ср. данные Т.В.Поповой, 1995). Это относится к полилогам равного и неравного социального статуса коммуникантов.

Творческий вклад участников в развитие полилога определяется относительно их активности/пассивности, в зависимости от того, сообщается ли информация коммуникантом или воспринимается им.

Таким образом, проведенное исследование полилогической речи позволило выделить полилог в самостоятельную, более сложную форму речи по сравнению с диалогом, обладающую рядом существенных собственных свойств. В результате исследования предложена развернутая классификация полилогов с учетом структурно-семантических и прагматических факторов.

По нашему мнению, в качестве несомненного достоинства работы можно отметить ее масштабность. Созданная С.Л.Кругловой классификация полилогов с учетом 14 признаков - это большой шаг вперед на пути дальнейшего изучения многосторонних речевых актов. Однако именно большой размах предпринятого исследования является его недостатком, поскольку «объять необъятное» в одной работе сложно.

Основным недостатком данной классификации является, на наш взгляд, отсутствие единого принципа построения типологии полилогов. Наличие такового, без сомнения, сделало бы исследование более стройным (ср. классификацию Т.В.Поповой, систематизировавшей полилоги с выделением главного интенционального фактора, однако не затронувшей другие типологические характеристики данного вида речевого общения), хотя неизбежно и сузило бы его, сделало более односторонним.

Учет количества реплик (несмотря на релевантность и этой характеристики), на наш взгляд, представляется фактором, резко усложняющим классификацию, делающим ее парцеллярной, бесконечной и, по этой причине, теряющей смысл, а следовательно, нежелательным в качестве исходного при анализе ПЕ. Одним из основных критериев, положенных в основу классификации ПЕ, должно стать количество коммуникантов и другие признаки.

Как отмечает Л.Л.Читахова, в приведенной классификации С.Л.Кругловой имеет место смешение разнородных критериев: а) критерия интенциональности; б) критерия вклада каждого участника в развитие темы и в) ролевого критерия. Это приводит, с одной стороны, к объединению в одну группу полилогов с совершенно разными признака-

ми, а с другой - к отнесению полилогов с идентичными характеристиками к разным группам (Читахова, 2001).

Однако с нашей точки зрения, нельзя полностью согласиться с замечанием Л.Л.Читаховой, поскольку неправомерно отрицать зависимость вклада участников в интерпретацию тематической линии полилога от ролевого критерия.

Отмеченные недостатки в работе С.Л.Кругловой, на наш взгляд, не снижают тем не менее уровня ее исследования. Представленная классификация является несколько эклектичной. Однако в данном случае эта характеристика не является отрицательной, поскольку, обладая данным качеством, работа привлекательна со стороны перспективы ее доработки, дополнения и детализации. Она ориентирует на дальнейшие исследования.

Особого внимания, на наш взгляд, в силу своей полноты и четкости описания типологических черт трилогов как особой разновидности полилогической речи заслуживает исследование Л.Л.Читаховой, посвященное анализу вербального взаимодействия между тремя участниками общения (Читахова, 2001).

Выбор трилога в качестве объекта исследования автор объясняет тем, что, во-первых, при относительной простоте этой формы качественные отличия диадических взаимодействий от полилогических проявляются в трилогах в полной мере, а, во-вторых, как свидетельствуют данные социологии и психологии, прибавление третьего лица к диаде имеет более существенные последствия для общения, чем любое другое дальнейшее увеличение группы, и придает триаде особые свойства.

Целью исследования Л.Л.Читаховой является обоснование самостоятельного статуса трилога как формы общения, исследование его лингвопрагматических особенностей.

Материалом исследования послужили театральные пьесы французских авторов ХХ в.

В своем исследовании автор выявляет отличия трилогов от «дило-гов» (термин использован Л.Л.Читаховой в качестве гипонима слова «диалог») относительно состава участников, очередности их говорения, межличностных отношений между ними. Новым в этом исследовании является изучение языкового аспекта триадических взаимодействий через призму психологических и социологических особенностей триады как специфической разновидности малой группы и в тесной связи с праг-

матическими характеристиками всех трех участников: их вертикальными (равенство/неравенство) и горизонтальными (близость/дистанция) отношениями, а также характером общения между ними (сотрудничество/ конфликт).

К основным отличиям трилога от диалога исследовательница относит: более широкий спектр коммуникативных ролей адресата (прямой, косвенный адресаты, случайный слушающий); непостоянство ролей собеседников, когда в ходе взаимодействия один и тот же участник может попеременно быть то прямым, то косвенным адресатом; непредсказуемость трилога при чередовании реплик ввиду возможности вмешательства одного из участников, влияющего тем самым на характер связи реплик; особое комбинирование единиц речевого общения между собой: возможность совместного построения инициирующего или реагирующего речевого хода двумя участниками.

Чередование реплик в трилоге обладает специфическими особенностями, присущими только этой форме общения. Оно детерминировано межличностными отношениями участников, не может быть сведено к последовательности «дилогов» и характеризуется большим структурным разнообразием по сравнению с диалогом.

Речевые акты в трилоге имеют различные иллокутивные функции для различных категорий адресатов. Речевой акт может быть непосредственно обращен к одному из слушающих. Одновременно он направлен и на другого участника. Двойная направленность одного и того же речевого акта в трилоге открывает возможность для двойной реакции со стороны как прямого, так и косвенного адресатов и определяет тем самым иной характер чередования реплик в сравнении с диалогом.

Слушающие в трилоге могут иметь статус: прямого адресата, косвенного адресата, случайного слушающего. Распределение коммуникативных ролей каждого участника осуществляется говорящим, который располагает для этого различными языковыми и неязыковыми средствами. К ним относятся: обращения, манера речи (например, ее тон), содержание речи, взгляды, жесты, пространственное расположение. Определение статуса слушающего имеет важное значение для чередования реплик.

В неформальных триадических беседах «лицом к лицу» отсутствует жесткая детерминированность в очередности говорения, особенно если инициирующая реплика обращена сразу к двум адресатам. Трилог - более непредсказуемая форма общения, чем диалог, ввиду возможности вмешатель-

ства третьего участника и обострения «борьбы» за право говорить. Одновременно он оказывается менее жесткой формой для его участников, один из которых может некоторое время оставаться в стороне от беседы, что не вызовет, как в диалоге, ее прекращения.

Что касается структурной организации трилога, вербальные взаимодействия предстают здесь как иерархическая система единиц общения, к основным составляющим которой относятся речевой акт, речевой ход, речевое взаимодействие. Основное различие в структурной организации диалогов и трилогов заключается не в наличии принципиально иных уровней общения, а в характере сочетания единиц этих уровней между собой, например в возможности вмешательства третьего, «сцепления» реплики в поддержку первого участника, переадресации реплики третьему. Кроме того, в трилоге возможно объединение двух речевых ходов двух разных собеседников в один речевой ход (совысказывание), которое свидетельствует о кооперативных взаимоотношениях говорящих субъектов и зачастую является показателем коалиции двух участников против третьего.

Своеобразие трилога проявляется также на уровне базовой составляющей общения - речевом акте. Неоднородность статуса слушающих приводит к тому, что одно и то же высказывание может иметь разное значение для различных категорий адресатов. Вслед за Г.Г.Кларк и Т.Б.Карлсон, исследовательница считает, что адекватный прагматический анализ трилогов возможен только в том случае, если традиционная теория речевых актов будет дополнена таким иллокутивным актом, как информатив. Информатив - акт говорящего, обеспечивающий знание участниками того, какой иллокутивный акт в отношении адресатов совершает говорящий (см. Кларк, Карлсон, 1986). То есть все речевые акты, направленные адресату и включающие общеизвестные иллокутивные акты (директивы, ассертивы и т.д.), одновременно направлены на других участников в виде информатива. Благодаря этому все собеседники в трилоге в любой момент разговора осведомлены о том, о чем или о ком идет речь, и могут строить свое вербальное поведение, исходя из имеющихся у них знаний о ситуации общения.

Один из наиболее важных факторов, определяющих ход, характер, языковые особенности общения - межличностные отношения. В их структуре выделяют несколько составляющих: вертикальные (статусно-ролевые) отношения, горизонтальные (дистанционные) отношения, характер общения (кооперативный/конфликтный). Эти составляющие по-

ложены исследовательницей в основу классификации трилогов и представлены в виде комплекса основных и вспомогательных критериев.

К первым в исследовании Л.Л.Читаховой отнесены: 1) вертикальные отношения общающихся (их равенство/неравенство). Автор выделяет четыре типа триад: 1) А=В=С; А<В=С; А>В=С; А>В>С; 2) характер общения (сотрудничество/конфликт).

Отсутствие строгих правил, определяющих чередование реплик в трилоге, обусловливает разнообразие схем взаимодействий между партнерами общения. Все триадические взаимодействия автор сводит к четырем основным схемам.

1. Один говорящий - два адресата: говорящий А адресует реплику обоим участникам В и С в равной степени. На нее могут ответить либо оба собеседника по очереди, либо только один из них.

2. Один говорящий - один адресат. В этом случае третий участник может остаться молчаливым свидетелем общения, либо прибегнуть к различным стратегиям вербального участия в разговоре: оценить ситуацию по окончании беседы между А и В, подведя ее итог и выразив в краткой форме свое отношение к ней; вмешаться в разговор, вступив в него вместо В или А. Кроме того, один из собеседников, А или В, может пригласить С к участию в разговоре, переадресовав ему реплику или обратившись непосредственно к нему (взаимодействие с ведущим, «отдаленное, обрамленное, продолжающее, перекрестное» взаимодействие) (Читахова, 2001).

3. Двое говорящих - один адресат: инициирующий ход строится двумя говорящими А и В в форме совысказывания, либо одним говорящим от лица А или В.

4. Линейное взаимодействие: каждый собеседник вступает в разговор по очереди: А-В-С-А-В-С, что свойственно трилогам-обсуждениям.

На наш взгляд, данное исследование можно оценить как довольно полное, охватывающее все возможные в трилоге типы взаимодействий с учетом разных статусно-ролевых отношений.

Описывая первую схему взаимодействий: один говорящий - два адресата, исследователь отмечает, что в этом случае возникает проблема «сцепления», продолжения беседы, так как В и С не могут отвечать А одновременно (Читахова, 2001, с. 80). С нашей точки зрения, это не всегда соответствует реальности. Два адресата вполне могут превратиться в двух адресантов, отвечая одновременно. В этом случае произойдет «наложение» реплик отвечающих, что очень часто имеет место в спонтан-

ных формах общения. Ответить может также один за двоих. При этом никакой проблемы продолжения полилога не возникает, общение может продолжаться в виде других описанных схем взаимодействия.

Вызывает возражение также замечание автора по поводу относительной редкости реализации третьей схемы полилогического взаимодействия (двое говорящих - один адресат). Следует отметить, что в спонтанных полилогических дискурсах речевые взаимодействия такого характера встречаются весьма часто. Очевидно, материал театральных пьес в силу своей искусственности не может дать того богатого разнообразия моделей речевых взаимодействий, которые имеют место в естественных формах непосредственного живого общения. Стилизованный материал художественных произведений наложил определенный отпечаток на сделанные автором выводы.

Исследование С.В.Костюк (Костюк, 2002) посвящено изучению лингвопрагматического аспекта делового полилога, т.е той жанровой разновидности делового общения, которая известна как «деловое совещание» (meeting). Материалом исследования послужили аудио- и видеозаписи учебных текстов, а также художественные тексты.

Под деловым общением в рамках данного исследования понимается процесс речевого взаимодействия двух или нескольких лиц, в котором происходит обмен деятельностью, информацией и опытом, предполагающим достижение определенного результата, решения конкретной проблемы или реализации определенной цели. Формами делового общения являются деловая беседа, деловая презентация, деловое совещание, каждая из которых тяготеет к собственной форме устной коммуникации - диалогу, монологу, полилогу. Автор проводит разграничение между диалогом и полилогом, выделяя последний в отдельную форму устной речевой коммуникации, которая обладает рядом особенностей на уровне взаимодействия участников коммуникации. К ним исследователь относит структурированность, регламентированность, коммуникативную целостность, обеспечиваемую особыми привнесенными условиями, т.е внешним регламентом и внутренней обусловленностью, а также его структурой и контекстом речевой ситуации. Сферой функционирования целевого полилога является деловое совещание как структурированная групповая беседа, в которой принимают участие от 3 до 15 человек, объединенных общими деловыми интересами. Особые условия существования делового совещания (количество участников, выполняющих конкретные роли), а также характерные цели (наличие повестки дня, свя-

занной с результатом совещания) позволяют говорить о том, что этот вид делового полилога обладает жанровой выделенностью.

Структурно деловой полилог представляет собой совокупность монологических высказываний, объединенную единой темой, последовательно разрабатываемой в речевом общении группой собеседников.

По форме исследовательница выделяет формальные и неформальные деловые совещания. Формальные совещания жестко следуют регламенту и регулируют отношения между участниками в рамках принятых норм. Неформальные совещания характеризуются свободным регламентом и нефиксированной повесткой дня, которая может изменяться по ходу совещания. Неформальной атмосфере совещания может способствовать малое количество участников (35). Формальные совещания имеют, как правило, большое количество участников.

Оппозиция формальность/неформальность делового совещания находит отражение в ряде стилистических особенностей полилога, его построении и развертывании.

Эмоциональная сдержанность, характерная для формального стиля деловых совещаний, и более раскованный характер неформальных встреч, по данным автора, находят своеобразное выражение в просодическом оформлении реплик полилога.

Формальное деловое совещание обладает более четкой структурой и предписанием определенных ролей его участникам. Формальные совещания с большим количеством участников реже допускают наложение реплик, на них соблюдается более строгая очередность выступлений. Возрастает роль формы обращения участников. Это способствует тенденции к монологизации, обусловливаемой самой обстановкой таких совещаний, которая требует наиболее полного раскрытия выступающими своего мнения по обсуждаемым вопросам.

Результаты проведенного С.В.Костюк анализа указывают на объективное существование категории формальности/неформальности, которая конституируется рядом дифференциальных признаков на просодическом, лексическом, синтаксическом и стилистическом уровнях. Исследователь делает вывод о структурном и коммуникативном единстве делового полилога, которое достигается рядом процедурных и собственно языковых факторов, среди которых наиболее важными являются: регламентированность высказываний, организованность процедуры, фиксированность ролей, клишированность вербальных и невербальных средств воздействия, направленность полилога к эффективному решению.

В своем исследовании автор рассматривает проблему «прагма-текста» (Костюк, 2002) делового полилога, т.е. обучающего текста, который должен соответствовать всем функциональным, языковым и структурным особенностям реального делового полилога. Под прагма-лингвистическим текстом исследовательница понимает нормативную модель, максимально приближенную к действительному произведению речи. Основной функцией текста, специально создаваемого для целей обучения, является формирование необходимой коммуникативной компетентности, т.е. обеспечение условий для адекватного поведения обучаемого в реальных ситуациях профессиональной деятельности и эффективного решения задач.

При исследовании просодических характеристик делового полилога автор выделяет наиболее маркированные с позиции «культурной интерференции на уровне стереотипа национального речевого поведения» (Костюк, 2002, с. 120) просодические параметры. На основании проведенного эксперимента С.В.Костюк констатирует явные расхождения в просодическом оформлении речи носителей языка и русских информантов. Наиболее маркированными оказались различия в ритмической организации фразы. У русских испытуемых была обнаружена тенденция к более экспрессивному оформлению нейтральных фраз, чем у носителей языка.

Таким образом, на основе проведенного С.В.Костюк исследования можно констатировать, что полилог является основной формой делового совещания. Следует особо указать на то, что обоснованность выделения полилога как отдельной формы устной речевой коммуникации основывается на том, что в деловом общении увеличение числа коммуникантов до трех и более значительно изменяет структуру, ход и характер коммуникативного акта. Деловой полилог представляет собой структурное и коммуникативное единство. Он обладает более сложной структурой взаимодействия и передачи информации по сравнению с диалогом, и поэтому не может быть сведен к нему. Единство делового полилога достигается рядом процедурных и языковых факторов, направленностью полилога к эффективному решению. Как коммуникативное целое он предполагает адекватную речевую деятельность всех участников, направленную на результативное завершение обсуждения деловой ситуации.

Предприняты попытки психолингвистического анализа полилогического общения. Так, Н.Д.Павлова изучала закономерности переработки и передачи информации в ходе полилогического общения (Павлова,

1990). Гипотеза исследования состояла в том, что переработка информации в условиях совместного обсуждения предполагает активность двух видов: фокусированную на сообщении как таковом и активность по линии взаимодействия с партнером. Информационная структура полилога отражает взаимосвязь проблемной и «отношенческой» (Павлова, 1990, с. 62) коммуникаций.

В качестве экспериментального материала использована запись 50-минутного спонтанного полилога между четырьмя участниками, людьми примерно одинакового возраста, давно знакомыми и постоянно контактирующими друг с другом. Полилог был записан методом «скрытого магнитофона» (Павлова, 1990, с. 63).

При расшифровке записи полилог фиксировался в виде схемы последовательных действий участников. За единицу речевой активности принималась фраза или несколько фраз, объединенных единой прагматической направленностью. На основании психолингвистического анализа содержания квалифицировались виды речевой активности, их значение в развитии обсуждения темы. Учитывались количественные показатели - частота различных видов активности в полилоге и в индивидуальной речевой деятельности коммуникантов.

В ходе исследования выявлены виды проблемной и «отношенческой» активности. Показано, что полилог как совместная деятельность по переработке информации в значительной мере подчиняется закономерностям межличностной, «отношенческой» динамики: уровень консолидации или конфронтации партнеров определяет особенности проблемной активности, устанавливает ее границы, обусловливает возможности дальнейшего развития обсуждения. Баланс содержательной и «отношенческой» активности различен у разных коммуникантов, что позволяет, по мнению автора, говорить об их «проблемной или социоэмоциональной ориентации» (Павлова, 1990, с. 75).

А.В.Беляева и С.Майклз занимались психолингвистическими исследованиями речевого общения в естественных условиях и в условиях лабораторного эксперимента. Исследованию подвергалась естественная русская детская и взрослая устная речь в ситуациях монолога, диалога, полилога (Беляева, Майклз, 1985). Исследователи ставили задачу многоаспектного анализа речевого взаимодействия двух зафиксированных в магнитофонной записи коммуникативных событий. Первое из них - беседа трех участников: двух взрослых и одного ребенка. Второе - свобод-

ное речевое взаимодействие четырех участников - хорошо знакомых шестилетних детей.

В ходе анализа рассматривалась структура тем порождаемого дискурса, организация речевого обмена (полифоническая, диалогическая, монологическая), а также выделялись паралингвистические, синтаксические и лексические маркеры тематической и интеракционной структуры общения.

На фоне опорных тем полилога выделялись микротемы, ассоциативно или логически связанные с опорной темой (ср. исследование Е.Б.Журавлевой, 1991). Эти микротемы развиваются параллельно друг другу, последовательно, включенно, изолированно, протекают непрерывно или дискретно, с периодическим переключением говорящих на другие микротемы. Для осуществления анализа тематических ансамблей полилога исследователи искали способы поэлементно-статического и динамического представления реально развивающейся темы («дерево», «каскад», «сеть», «цикл», «цепочка» и др.). Ключевым диалогом для темы или микротемы является выделение «порождающих точек» (Беляева, Майклз, 1985, с. 224-225) или зон, причем, последние могут быть связаны с критическими моментами в индивидуальной деятельности, моментами «сбоя» в координации, критическими точками информационно-содержательного, целевого и других аспектов взаимодействия. Таким образом, тематическое движение дискурса - это фактор не только содержательного, но более широкого коммуникативно-деятельностного контекста. При непосредственной вербальной выраженности момента возникновения темы может быть, по мнению авторов, однозначно определен и участник-инициатор, инициирование при этом имеет градацию от активного и сознательного до пассивного, непреднамеренного. В случаях, когда такая «порождающая точка» не эксплицирована, имеет место некоторый протяженный во времени процесс, размытая область неявного, скрытого зарождения темы. Тогда ее инициатор далеко не всегда может быть персонифицирован, тема имплицитно зарождается именно в полилоге и развивается полифонически.

В тематическом развертывании дискурса исследователи выявляли распределение слов и реплик каждого участника по тематическим зонам, распределение адресованности слов и реплик каждого участника с учетом тематических зон, количества вопросов по сравнению с количеством всех реплик каждого участника, распределение адресованности вопросов и общее количество слов в тематических зонах (Беляева, Майклз, 1985).

К сожалению, авторы статьи увлеклись описанием процедуры эксперимента и не представили выводы относительно общей характеристики когнитивно-коммуникативных процессов, протекающих при развертывании исследуемых типов дискурса. Тем не менее данное психолингвистическое исследование представляется весьма интересным и при более подробном освещении результатов может оказать большую помощь при описании порождения смысловой структуры полилогического дискурса на основе выявления полифонии тематических блоков и механизма их «работы» по созданию единой дискурсивной «канвы» полилога.

Что касается изучения речевого аспекта характеристик малой группы за рубежом, то оно началось с исследования групповых социальных и межличностных отношений (Cushman, Cahn, 1985; Cushman, Kovacic, 1994; Larson, 1971; Goffman, 1981 и др.). Как мы уже отмечали, именно группа является первичной средой, в которой отражаются основные характеристики личности, в первую очередь поведенческие и речевые. Вступая в определенные вербальные взаимоотношения с другими людьми, человек становится участником социально и функционально различных групп.

Речевые характеристики членов малых групп стали предметом изучения за рубежом сравнительно недавно. Рассматривая отдельные вопросы речевого взаимодействия между несколькими людьми (Pike, 1973; Кларк, Карлсон, 1986 и др.), лингвисты постепенно пришли к осознанию особой роли групповой формы общения. Многие теоретические разработки при этом оказались приложимы к разным сферам человеческой деятельности.

В зарубежной лингвистической литературе наблюдается тенденция к употреблению термина «диалог» для обозначения многостороннего речевого взаимодействия. Наряду с этим термином: three-person dialogues (Carlson, 1983), dialogue trilogique (François-Geiger, 1991) употребляются термины «discourse» (Stubbs, 1984; Hatch, 1992), «conversation» (Sacks, 1995; Sacks, Schegloff, Jefferson, 1974; Gumperz, 1982a), «interaction» (Gumperz, 1982b), «interaction trielle» (Brunetiere, Doizy, 1997). Однако у Р.Клёпфера встречаем «Polylog», «Chorgesprach» (Kloepfer, 1981).

По мнению А.Уайса, диалогическое общение может не ограничиваться двумя собеседниками, а включать до пяти-шести человек (Wise, 1965). В.Уилмот считает, что наряду с диалогическим общением, определяемым им как «dyadic communication», может существовать и другой

тип беседы с участием более двух собеседников. Общение троих исследователь определяет как «triadic communication». Однако общение трех людей - это общение двоих с третьим наблюдателем (Wilmot, 1975, p. 20).

Ф.Хундснуршер более близок к термину «полилог», говоря, однако, о диалогической структуре многосторонних бесед ("dialogische Strukturen von mehr-Personen-Gesprächen") (Hundsnurscher, 1991, S. 149).

Г.Г.Кларк, Т.Б.Карлсон вводят в обиход лингвистического описания многостороннего речевого акта такие термины, как «тип слушающих», «участники речевого акта», «случайный слушающий», «сторонние участники», «косвенный адресат», «эскиз участников», «эскиз аудитории», «известные случайные слушающие», «неизвестные случайные слушающие», «единичные именованные адресаты» (Кларк, Карлсон, 1986), значительно расширяющие инвентарь речевых групповых характеристик, обладающих свойством изменяться под влиянием определенных экстралингвистических условий.

Существует, правда, несколько модифицированный в своем звучании термин «плеолог» О. Розенштока-Хюсси: «Плеолог, когда он (человек. - Я.Э.) говорит, чтобы будущее удержало это в своей памяти, в "вечном пользовании". "Плеологом" я называю такую речь, которая адресована более, чем одной аудитории» (Розеншток-Хюсси, 1994, с. 76).

Кроме последней фразы, это довольно туманное понимание сущности полилога нисколько не отличает его в данном представлении от монолога и диалога, поскольку, если считать «будущим» аудиторию, то в «вечном пользовании» может удерживаться сказанное не только в полилоге, но и монологе, и диалоге.

О возможности расширения круга общающихся в диалоге говорили многие зарубежные исследователи. Некоторые из них пошли дальше, попытавшись проанализировать многосторонний речевой акт (Hundsnurscher, 1991; Bublitz, 1986; Tannen, 1984; Кларк, Карлсон, 1986).

В своем исследовании Ф.Хундснуршер представляет серию «диалогических» конфигураций «Dialog-Konfigurationen» (Hundsnurscher, 1991, S. 154) в многосторонних речевых актах с тремя и четырьмя участниками. На наш взгляд, во-первых, это далеко не полный список возможных конфигураций трилогических и тетралогических взаимодействий. Во-вторых, приведенные автором полилоги представляются весьма искусственными, где легко выделяются прямые и косвенные адресаты, лидеры, другие участники. В реальном спонтанном полилогическом дис-

курсе все намного сложнее. Однако автор справедливо указывает, что сложность и число конфигураций значительно увеличатся в зависимости от возрастания числа участников и возможностей адресаций. Речевую взаимозависимость в полилоге следует описывать как интеракции коммуникантов, а не как механическую мену ролей.

Г.Г.Кларк и Т.Б.Карлсон (1986), анализируя процесс распределения и мены коммуникативных ролей в групповом общении, говорят о так называемом «эскизе аудитории», который говорящий должен «сделать» с целью отведения каждому участнику общения определенной роли. Тем самым подчеркивается ведущая роль говорящего. Вся аудитория делится, согласно такому эскизу, на участников, случайных слушающих, которых говорящий не включает в число участников. Среди участников выделяются адресаты, на которых направлено речевое действие, и сторонние участники, которых говорящий информирует с помощью «ин-форматива», какое речевое действие и кому он адресует в данный момент. Все речевые акты, образующие конкретное речевое действие, направленное на адресата, осуществляются посредством информативов, направленных косвенно на всех остальных участников (Кларк, Карлсон, 1986, с. 270). Необходимость введения информативов при анализе группового общения объясняется тем, что они помогают определить прямых и косвенных адресатов, «случайных слушающих», т.е. установить ролевую шкалу. Говорящий исходит из наличия пресуппозиции, имеющейся на данный момент, к которой добавляется новая информация, содержащаяся в его реплике. Этой цели и должны служить информативы. Введение информатива в инструментарий лингвистического описания полилогического дискурса позволяет наиболее точно описать взаимозависимость коммуникантов.

Исследование В. Бублица (БиЫкг, 1986) посвящено описанию тематической структуры многосторонней беседы и связанных с ней тематических моделей интеракции, к которым автор относит: введение темы, ее смену, отклонение от темы, отодвигание темы, ее прерывание и выход из темы. Исследование проведено на материале спонтанной английской речи. Все названные тематические интеракции образуют комплекс и могут быть осуществлены только в зависимости друг от друга. В основе смены тематических этапов лежат коммуникативные намерения говорящих, которые могут быть эксплицированы или имплицированы. Импли-цированность намерения говорящего тем не менее распознается другими

участниками беседы, что ведет к смене определенного этапа в развитии темы полилога.

Большая часть работ зарубежных исследователей посвящена телекоммуникации и взаимодействию людей с помощью СМИ (Barthel, 1996; Müller, 1993; Antona, 1993; Doury, 1993; Perin, Gensollen, 1992; Charaudeau, 1991; Priest, 1996). Предпринималась попытка изучения психологической стороны общения людей (поставивших цель сделать «звездную» карьеру), приглашенных на Talk-Show с целью общения с публикой в студии и телезрителями. Участники ток-шоу считали, что публике необходимо знать их «подноготную». Часто они умышленно «обливали» себя грязью с целью добиться особой популярности и таким образом облегчить себе восхождение на звездный «Олимп». Появление на TV приносит славу и меняет отношение к участнику Talk-Show со стороны других. Публика видит в «звезде» не того, кто он есть на самом деле, а известность. В свою очередь, участник Talk-Show также стремится соответствовать тому образу, который он создал на TV.

Исследовалась произносительная вариативность устного дискурса Talk-Show (Graf, Meißner, 1996; Rues, 2001).

Несколько исследований были посвящены анализу межличностных отношений в семье между родителями и детьми, внуками, бабушками и дедушками, отношений между врачами и пациентами (в рамках институционального дискурса) (Labov, Fanshel, 1977; White, 1992; Corboz-Warnery, Bettens, 1993).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изложенное понимание монологической, диалогической и полилогической форм общения позволяет сделать некоторые общие выводы относительно их наиболее значимых характеристик.

Разграничение монологической и диалогической форм речи, по мнению многих исследователей, является до некоторой степени условным. Условность выделения этих форм вытекает главным образом из отрицания лингвистами самостоятельного существования монолога. Несмотря на признание лингвистами монолога несколько искусственной формой речи, он тем не менее является одной из основных и естественных речевых форм.

Монологическая речь являет собой максимум самовыражения говорящего, это форма общения, в которой выражается одна смысловая позиция.

Монолог представляет собой коммуникативно-речевой акт, не рассчитанный на обязательность реакции, но тем не менее заключающий в себе апеллятивность. Цель монолога может считаться достигнутой лишь в случае его восприятия аудиторией. Формы ответствования на монолог могут быть различными - это и передача записок говорящему, и «реплики из зала», иногда изменяющие ход монологического повествования, переходящие в диалог или полилог, переговоры слушателей между собой по поводу услышанного, внутреннее реплицирование.

Существование гибридных речевых форм является причиной многочисленных споров лингвистов относительно их «чистых» характеристик и демаркаций между ними. Представляется правомерным говорить лишь об относительном пуризме речевых форм, поскольку речевое самовыражение, как правило, не замыкается в «законодательные» рамки какой-то одной формы.

Диалог признается основной и наиболее естественной формой коммуникации по сравнению с монологом. По нашему мнению, старая трактовка диалога как речевого взаимодействия двух или нескольких собеседников изжила себя. В связи с этим считаем справедливым замечание О. Кромм, отражающее современное состояние изучения двусторонней и многосторонней форм речи: «Ломание копий по поводу числа участников в акте говорения, именуемого диалогом, после распространения и принятия "прав гражданства" в терминологии понятия "полилог" должно отойти в прошлое» (Кромм, 1980, с. 124). Стремление некоторых лингвистов и сегодня оставаться в терминологических рамках прошлого несостоятельны. Рассмотрение сущности полилога через призму диалога (на основании трактования диалога как «взаимословия» и перенесения данного принципа речевого взаимодействия на полилог) является ошибочным, поскольку механизм проявления данной характеристики в полилоге иной, чем в диалоге. Словосочетание «диалог с тремя и т.д. участниками» громоздко и не отражает существа многосторонней коммуникации. В данном случае корректнее говорить о конфигурациях речевых ходов, свойственных конкретному типу полилога с определенным количеством участников (тетралогу, пенталогу и т.д.).

Особое значение в диалогической и полилогической коммуникации имеет механизм реплицирования, которое является неотъемлемым

свойством диалога и полилога. Это качество роднит данные формы речи. Полилог, как и диалог, можно противопоставить монологу. Чередование реплик в полилоге имеет специфические особенности, присущие только этой форме общения. Оно детерминировано квантитативным фактором, межличностными и ролевыми отношениями участников речевого акта. Полилог представляет собой коммуникативный речевой акт, с одной стороны, как в диалоге, рассчитанный на обязательность реакции, с другой стороны, не претендующий в силу своеобразия некоторых реплик на возможную реакцию со стороны всех партнеров, за исключением одного или нескольких. Стимулы и реакции в репликах полилога обнаруживают большое своеобразие. Последующая реплика может являться реакцией на стимул не непосредственного адресата, а временно вербально пассивных участников. Кроме того, такие реплики могут быть реакцией не на предыдущую реплику, а отстоять от нее на значительной дистанции во времени.

Чрезвычайно важную роль при изучении диалога и полилога играют экстралингвистические факторы, включающие функциональные составляющие - такие как количество участников, ситуация общения, спецификация коммуникантов, а также паралингвистические средства, существенным образом дополняющие обе формы коммуникации. Спецификация коммуникантов и их межличностные отношения находят свое выражение в выборе ими языковых средств, свойственных определенному типу диалога и полилога.

Диалогу и полилогу чужда ригидность как его составляющих, так и тематического плана. Обе формы - живые организмы, отличающиеся особым динамизмом, структурной и тематической подвижностью. В полилоге тематическое многообразие представлено ментальностью нескольких личностей и, следовательно, несколькими концептуальными стратегиями, что в значительно большей степени расширяет его тематическое пространство, обогащает общение по сравнению с диалогом, делает его разнообразнее.

Для возникновения диалогической и полилогической коммуникации необходимо наличие минимального «напряжения», «интриги», особого импульса.

К основным отличиям многосторонней формы речи от двусторонней относятся: а) более широкий спектр коммуникативных ролей: лидер-ствующего адресанта (модератор, «подпевала», основной интерпретатор, разработчик темы); рядового адресанта (медиатор, арбитр, «миротворец» в конфликтах, выразитель мнения всей группы, оценивающий, кор-

ректирующий, резюмирующий, «самозванец» во вмешательствах, слегка поддерживающий разговор); адресата (прямой, косвенный, случайный, именованный, неименованный, виртуальный и т.д.); б) непостоянство ролей собеседников; в) непредсказуемость полилога относительно чередования реплик ввиду возможного вмешательства одного или сразу нескольких участников, переадресации реплик, «замаскированной» адресации, влияющих на характер связи реплик, особое комбинирование единиц речевого общения.

Полилог имеет свойственную только ему дейктику. Поскольку в нем меняется набор коммуникативных ролей, меняются нормы и варианты «взятия» коммуникативно стратегического шага (Макаров, 1997). В процессе полилогического общения группе свойственен распад на коалиции, в связи с этим меняется дейксис лица: наряду с «я», «ты», «Вы» появляются «вы», «он», «она», «они».

Роль накладывает своеобразный отпечаток на характер взаимозависимости между участниками полилога. Взаимозависимость собеседников в полилоге проявляется своеобразно, иначе, чем в диалогической речи. Активность или пассивность участников, определяемые ролевыми и межличностными отношениями, также своеобразным образом преломляют характер взаимосвязи собеседников в ходе полилогического общения, который может меняться от относительной независимости до полной зависимости, что накладывает своеобразный отпечаток на дискурсивный «рисунок» полилога. Ролевое структурирование полилога богаче по сравнению с диалогом.

Речевые акты в полилоге имеют разные иллокутивные функции для различных категорий адресатов. В полилоге выделяются два основных типа (аксиальный и ретиальный) и несколько видов (прямая, формальная, виртуальная) адресации. Прямая адресация может быть номинальной, т.е. вербально маркированной, и неноминальной, т.е. не быть выраженной средствами номинации прямого обращения. Аксиальный тип адресации предполагает наличие информатива во всех относящихся к нему видах адресации, т.е. речевого акта говорящего, обеспечивающего знание участниками общения того, какой иллокутивный акт в отношении адресатов он совершает.

Лишь некоторые принципы описания диалога могут быть применены и для описания многосторонних речевых актов. Для описания вербальных взаимодействий нескольких людей нельзя полностью применять традиционные методы описания взаимодействий в диаде, так как добав-

ление к двум общающимся хотя бы одного собеседника существенным образом модифицирует коммуникативные стратегии и, следовательно, речевые характеристики собеседников. Попытки трансформировать полилог в диалог (Филиппов, 2003) с минимальными деформациями приводят к кардинальным модификациям семантического характера. Полилог - это не механическая сумма самостоятельных диалогов. Диалоги в составе полилога, как правило, не обладают собственной автосемантично-стью по сравнению с настоящими диалогами. Они декодируемы только в полилогическом контексте.

Специфической чертой полилогического общения является возможность обдумывания речевого шага в рецептивном состоянии и отсрочки выступления. При кажущейся низкой внешней активности некоторых участников или их временном вербальном неучастии в общении наблюдается тем не менее подготовка к «прыжку», обдумывание контраргументов и т.д.

В многостороннем речевом акте существует фактор временной лимитации, обусловленный количественным фактором. Семантическая организация полилогического дискурса тесным образом связана с распределением времени говорения участников.

Диалог - это форма общения, в которой выражаются две смысловые позиции двух участников; в полилоге реализуется несколько смысловых позиций в силу мультиперсонализма.

Список литературы

1. Айвеляйт У. Влияние числа собеседников на языковое оформление непринужденных бесед // Вопросы лингвистики и лингвометодики текста в процессе преподавания неродного языка: IV Междунар. симп. - Тбилиси, 1984. - С. 15-16.

2. Алякринский Б. С. Общение и его проблемы. - М.: Знание, 1982. - 64 с.

3. Амзаракова И.П. «Монолог» в немецкой разговорной речи: Дис. ... канд. филол. наук. -М., 1985. - 248 с.

4. Андреева Г.М. Общение и оптимизация совместной деятельности. - М., 1987. -301 с.

5. Анусас П.П. Фонетические характеристики односторонней и многосторонней устной речи: Дис. ... канд. филол. наук. - Минск, 1979. - 169 с.

6. Аристотель. Риторика. Поэтика. - М.: Лабиринт, 2000. - 220 с.

7. Бабаян В.Н. Особенности диалога при молчащем наблюдателе: Дис. ... канд. филол. наук. - Ярославль, 1998. - 195 с.

8. Балаян А.Р. Еще один монолог о диалоге (полилоге) // Рус. яз. за рубежом. - М., 1981.

- № 4. - С. 62-65.

9. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Эстетика словесного творчества. - М.:

Искусство, 1979. - С. 250-296.

10. Бахтин М.М. Из архивных записей к работе «Проблемы речевых жанров». Диалог.

Диалог 1. Проблема диалогической речи. Диалог 2 // Бахтин М.М. Собрание сочинений.

- М., 1996. - Том 5. - С. 207-218.

11. Беляева А.В., Майклз С. Монолог, диалог и полилог в ситуациях общения // Психологические исследования общения. - М.: Наука, 1985. - С. 219-243.

12. Берг А.И. Управление, информация, интеллект. - М.: Мысль, 1976. - 383 с.

13. Блох М.Я. Теоретические основы грамматики. - М.: Высш. шк., 1986. - 160 с.

14. Блох М.Я., Поляков С.М. Строй диалогической речи. - М.: Прометей, 1992. -154 с.

15. Борисова М.Б. О типах диалога в пьесе Горького «Враги» // Очерки по лексикологии, фразеологии, стилистике / Учен. зап. Ленингр. гос. унта. Сер. филол. наук. - Л., 1956. - Вып. 24. - С. 96-124.

16. Брудный А.А. Понимание и общение. - М.: Знание, 1989 - 64 с.

17. Будагов Р.А. Литературные языки и языковые стили. - М.: Высш. шк., 1967. - 375 с.

18. Вацлавик П., Бивин Д., Джексон Д. Прагматика человеческих коммуникаций. - М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. - 312 с.

19. Винокур Г.О. Проблема культуры речи // Рус. яз. в сов. шк. - М., 1929. - № 5. -С. 82-92.

20. Винокур Г.О. О некоторых синтаксических особенностях диалогической речи // Исследования по грамматике русского литературного языка. - М., 1955. - 354 с.

21. Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. - М.: Учпедгиз, 1959. - 492 с.

22. Винокур Т.Г. Характеристика структуры диалога в оценке драматургического произведения // Язык и стиль писателя в литературно-критическом анализе художественного произведения. - Кишинев: Штиинца, 1977. - С. 64-72.

23. Выборнова О.Е. Пресуппозиционный компонент общения и его прикладное моделирование: Дис. ... канд. филол. наук. - М., 2002. - 177 с.

24. Выготский Л.С. Педагогическая психология. - М.: Педагогика-Пресс, 1996. - 534 с.

25. Гайдучик С.М. Типология речевых высказываний // Экспериментальная фонетика. - Минск, 1973. - С. 46-67.

26. Галкина-Федорук Е.М. О некоторых особенностях языка ранних драматических произведений Горького // Вестн. Моск. унта. Сер. обществ. наук. - М., 1953. - Вып. 1, № 1. - С. 105-120.

27. Гордон Д., Лакофф Д. Постулаты речевого общения // Новое в зарубежной лингвистике. - М.: Прогресс, 1985. - Вып. 16. - С.276-302.

28. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. - М.: Прогресс, 1985 - Вып. 16. - С. 217-237.

29. Девкин В.Д. Диалог: Немецкая разговорная речь в сопоставлении с русской. -М.: Высш. шк., 1981. - 160 с.

30. Декларация принципов толерантности // Резолюция Генеральной конференции ЮНЕСКО от 16.11.95.

31. Демьянков В.З. Конвенции, правила и стратегии общения: (Интерпретирующий подход к аргументации) // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. - М., 1982. - Т.41, № 4. - С. 327337.

32. Долинин К.А. Спонтанная речь как объект лингвистического исследования // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. - Горький, 1973. - С. 58-66.

33. Журавлев А.Ф. Опыт квантитативно-типологического исследования разновидностей устной речи // Разновидности городской устной речи. - М.: Наука, 1988. - С. 84-150.

34. Журавлева Е.Б. Структурно-семантические модели полилога // Текст как единица коммуникации. - М., 1991. - С. 31-34.

35. Завадовская С.Ю. Прагматическая направленность полилога в произведениях Л. Арагона: (На примере анализа отрывка из «Страстной недели») // Прагматические аспекты лексикологии и стилистики французского языка. - М., 1987. -Вып. 292. - С. 39-43.

36. Земская Е.А. Русская разговорная речь. - М.: Наука, 1973. - 485 с.

37. Ильина Н.А. О динамике диалогической речи // Речь в научно-лингвистическом и дидактическом аспектах. - М.: Изд-во Моск. унта, 1991. - С. 173-181.

38. Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. - М.: Эдиториал УРСС, 2002. - 283 с.

39. Каган М.С. Мир общения: Проблемы межсубъектных отношений. - М.: Политиздат, 1988. - 315 с.

40. Карнеги Д. Как вырабатывать уверенность в себе и влиять на людей, выступая публично. - М.: Прогресс, Пракситель, 1989. - 444 с.

41. Кирей Л.Л. Роль интонационных и синтаксических средств в организации английской спонтанной диалогической речи: Дис. ... канд. филол. наук. - М., 1988. - 175 с.

42. Кларк Г.Г., Карлсон Т.Б. Слушающие и речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. - М.: Прогресс, 1986. - Вып. 17. - С. 270-321.

43. Колмогоров А.Н. Теория передачи информации. - М., 1956. - 33 с.

44. Колокольцева Т.Н. Специфические коммуникативные единицы диалогической речи: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - Саратов, 2001. - 48 с.

45. Костюк С.В. Деловой полилог в прагмалингвистическом освещении: Дис. ... канд. филол. наук. М., 2002. — 168 с.

46. Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации. — М.: ИТДГК «Гнозис», 2001. - 270 с.

47. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: Миф или реальность? — М.: Гнозис, 2003. — 375 с.

48. Кромм О.А. К разграничению понятий «монолог, диалог, полилог» // Wiss. Zeitschr. der Friedrich- Schiller-Univ. — Jena, 1980. — Н. 2. — S. 121—127.

49. Круглова С.Л. Полилогическая речь: Дис. ... канд. филол. наук. — Ярославль, 1997. — 173 с.

50. Лаптева О.А. Устно-разговорная разновидность современного русского литературного языка и другие его компоненты // Вопросы стилистики. — Саратов, 1974. — Вып. 8. — С. 86—107.

51. Леонтьев А.Н. Человек и культура. — М., 1961. — 115 с.

52. Леонтьев А. А. Язык, речь, речевая деятельность. — М.: Просвещение, 1969. — 212 с.

53. Леонтьев А.А. Общение как объект психолингвистического исследования. Методологические проблемы социальной психологии. — М.: 1975.

54. Ломов Б.Ф. Общение и социальная регуляция поведения индивида // Психологические проблемы социальной регуляции поведения. — М.: Наука, 1976. — С. 64—93.

55. Макаров М.Л. Языковое общение в малой группе: Опыт интерпретативного анализа дискурса: Дис. ... д-ра филол. наук. — Тверь, 1997. — 443 с.

56. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. — М.: Гнозис, 2003. — 280 с.

57. Матюшечкина Г.Г. Временная организация сверхфразовых единств в устном диалогическом тексте: Дис. ... канд. филол. наук. — М., 1989. — 174 с.

58. Морозов В.П. Психоакустические аспекты восприятия речи // Механизмы деятельности мозга человека. — М., 1988. — С. 57—607.

59. Орехова Н.В. Временное структурирование полилогического текста // Текст как единица коммуникации. — М., 1991. — С. 2031.

60. Основы теории коммуникации / Под ред. Василика М.А. — М.: Гардарики, 2003. — 615 с.

61. Павлова Н.Д. Полилог как совместная деятельность по переработке речевой информации // Современные модели психологии речи и психолингвистики. — М., 1990. — С. 61—75.

62. Попова Т.В. Типы полилогических единств в речевом общении коммуникантов, выполняющих относительно равные роли: Дис. ... канд. филол. наук. — СПб, 1995. — 198 с.

63. Потапова Р.К. Речевое управление роботом. — М.: Радио и связь, 1989. — 248 с.

64. Потанова Р.К. Речь: Коммуникация, информация, кибернетика. — М.: Радио и связь, 1997а. - 528 с.

65. Потанова Р.К. Коппотативпая паралингвистика. — М.: Триада, 1997б. — 69 с.

66. Потанова Р.К. Речь: Коммуникация, информация, кибернетика. 2 изд., дон. — М.: Эдиториал УРСС, 2001. — 568 с.

67. Потанова Р.К. Новые информационные технологии и лингвистика. — М., 2002. — 575 с.

68. Потанова Р.К. Речь: Коммуникация, информация, кибернетика. 3 изд., дон. — М.: УРСС, 2003. — 565 с.

69. Поченцов Г.Г. Теория коммуникации. — М.: Рефлбук; Киев: Ваклер, 2001. — 651 с.

70. Прилюк Ю.Д. Проблема общения в историческом материализме. — Киев: Наук. думка, 1985. — 192 с.

71. Розепшток-Хюсси О. Речь и деятельность. — М.: Лабирипт, 1994. — 213 с.

72. Тарасова И.П. Речевое общение, толкуемое с юмором, по всерьез. — М.: Высш. шк.,

1992. — 175 с.

73. Фаизова К.К. Иптопациоппая структура полилога: Дис. ... капд. филол. паук. — М., 1988. — 137 с.

74. Филиппов К.А. Лингвистика текста. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. уп-та, 2003. — 336 с.

75. Цирельсоп Н.Ю. Взаимодействие инициирующих реплик и репликреакций в диалоге: Автореф. дис. ... капд. филол. паук. — М., 2002. — 18 с.

76. Читахова Л.Л. Трилог как форма общения коммупикаптов в современном французском языке: Дис. ... капд. филол паук. — М., 2001. — 238 с.

77. Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи I АН СССР. Ин-т русского языка. — М., 1960. —377 с.

78. Ширяев Е.Н. Семантико-синтаксическая структура разговорного диалога II Русский язык в научном освещении. — М., 2001. — № 1. — C.132 — 147.

79. Эпгель Е.А. Коммуникативный динамизм обиходного диалога: (Теоретико-экспериментальное исследование на материале немецкого языка): Автореф. дис. . капд. филол. паук. — М., 2002. — 21 с.

80. Якобсоп Р.О. Лингвистика и ноэтика // Структурализм: «За» и «против». — М.: Прогресс, 1975. — С. 193—230.

81. Якобсоп Р.О. Избранные работы. — М.: Прогресс, 1985. — 445 с.

82. Якубипский Л.П. О диалогической речи // Избранные работы. Язык и его функционирование. — М.: Наука, 1986. — С. 17—58.

83. Antona M.F. Typologie des trilogues dans les umissins de plateau // Le trilogue. — Lyon: PUL, 1993. — P. 186—200.

84. Barthel П. Logon didonai. Gespräch und Verantwortung. Festschrift für Hellmut Geißner. — München, Basel: Reinhardt, 1996. — 186 S.

85. Brunetiere V., Doizy C. Du non verbal dans les interactions trielles a partir de sequences consensuelles et polemiques de films de fiction // Dialoganalyse V: Ref. der 5. Arbeitstagung, Paris, 1994. Tübingen: Niemeyer, 1997. - P. 23-35.

86. Bublitz W. Gesprächsthema and thematische Handlungen im Englischen // Pragmantax: Akten des 20. Ling. Kolloq. - Tübingen: Niemeyer, 1986. - S. 225-235.

87. Carlson L. Dialogue games. - London: Reidel, 1983. - 317 p.

88. Charaudeau P. La télévision: Les debats culturels Apostrophes. - P.: Didier, 1991. - 195 p.

89. Corboz-Warnery A., Gertsch-Bettens C. L'alliance triadique dans l'interaction péremére-bébé: Constitution, crises et reprise évolutive // Le trilogue. - Lyon: PUL, 1993. - P. 306328.

90. Cushman D., Cahn D. Communication in interpersonal relationships. - Albany, 1985. -312 p.

91. Cushman D., Kovacic B. Human communication: A rules perspective // Building communication theories: A Socio Cultural Approach. - Hillsdale, 1994. - P. 269-295.

92. Doury M. Duel sur la cinq: dilogue on trilogue? // Le trilogue. - Lyon: PUL, 1993. -P. 224-249.

93. Filippow K., Mackeldey R. Dialog contra Polylog? // Lingu. Arbeitsber.- Leipzig, 1985. -N 49. - S. 84-90.

94. François-Geiger D. Partition d'orchestration dialogique // Dialoganalyse III. Tübingen: Niemeyer, 1991. -T. 1. - P. 117-122.

95. Goffman E. Forms of talk. - Oxford, 1981. - 256 p.

96. Graf J., Meißner B. Neue Untersuchungen zur R-Realisation im Deutschen. - Halle: MLU-Halle-Wittenberg, Inst. für Sprechwissenschaft u. Phonetik, 1996.

97. Gumperz J. Discourse strategies. Studies in international sociolinguistics. - Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1982a. - 225 p.

98. Gumperz J. Language and social identity. - Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1982b. -324 p.

99. Hatch E. Discourse and language education. - Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1992. - 333 p.

100. Henne H., Rehbock H. Einführung in die Gesprächsanalyse. - 2., verb. u. erw. Aufl. - B.; New York, 1982. - 300 S.

101. Hundsnurscher F. Zur dialogischen Grundstruktur von mehr Personen Gesprächen // Dialoganalyse III: Ref. der 3. Arbeitstagung, Bologna, 1990. - Tübingen, 1991. - T. 1. - S. 149-161.

102. Jeanneret T. Fabrication du texte conversationnel of conversation plurilocuteurs // Cahiers de lingu. Francaise. - P., 1991. - N12. - P. 83-102.

103. Kerbrat-Orecchioni C., Plantin. Le trilogue. - Lyon: PUL, 1993. - 332 p.

104. Kloepfer R. Das Dialogische in Alltagssprache und Literatur // Dialogforschung. Jb. 1980 des Inst. für dt. Spracher. — Düsseldorf: Schwann, 1981. — S. 314—333.

105. Labov W., Fanshel D. Therapeutic discourse: Psychotherapy as conversation. — New York: Academic Press, 1977. — 392 p.

106. Lakoff R. The logic of politeness, or Minding your P's and Q's // Papers from the 9th Regional meeting of the Chicago linguistics society. — Chicago, 1973. — P. 292—305.

107. Larson C.E. Speech communication research on small groups // Speech teacher. — N. Y. etc., 1971 - Vol. 20 - P. 89-107.

108. Lasswell H.D. Propaganda and communication in world history. — Honolulu: Univ. press of Hawaii, 1980. - 561 p.

109. Leech G. Principles of pragmatics. - L., N. Y.: Longman, 1983. - 250 p.

110. Mackeldey R. Alltagssprachliche Dialoge. Kommunikative Funktion und syntaktische Strukturen. - Leipzig: VEB Enzyklopädie Verlag, 1987. - 160 S.

111. Moilanen M., Viehweger D., Carlson L. Zugänge zur Text und Dialoganalyse. - Hamburg: Buske, 1994.

112. Müller F.E. Trilogue et «double articulation» de la conversation radiophonique // Le trilogue. - Lyon: PUL, 1993. - P. 201-223.

113. Perin P., Gensollen M. La communication plurielle, L'interaction dans les teleconferences. P.: Documentation Fr., 1992. - 297 p.

114. Pike K.L., Lowe I. Pronominal reference in English conversation and discourse: A group theoretical treatment // Folia Linguistica. - Lodz: Mouton, 1969. - Vol. 3, N 1-2. -P. 68-106.

115. Pike K.L. Sociolinguistic evaluation of alternative mathematical models: English Pronouns // Language. - Baltimore, 1973. - Vol. 49, N 1. - P. 121-160.

116. Poythress V. Formation for describing rules of conversation // Semiotica. - Hague: Mouton, 1973. - Vol. 7, N 4. - P. 285-299.

117. Priest P.J. «Gilt by association»: Talk show participants' televisually enhanced status and self-esteem // Constructing the self in a mediated World. - L.; New Delhi, 1996. - P. 68-83.

118. Rues B. Noch einmal R // Gesprochene Sprache - transdisziplinär (Festschrift zum 65. Geburtstag von G. Meinhold) // Hallesche Schriften zur Sprechwissenschaft u. Phonetik. - Frankfurt a. M., 2001. - Bd. 5. - S. 127-134.

119. Sacks H., Schegloff E., Jefferson G. A Simplest Systematics for the organization of turntalking in conversation // Language. - Baltimore, 1974. - Vol. 50, N 4. - P. 696-735.

120. Sacks H. Lectures on conversation. - 2nd ed. - Cambridge (MA), 1995.

121. Schramm W. The story of human communication. - N.Y. etc.: Harper a. Row, 1988. -XVIII, 382 p.

122. Shannon C., Weaver W. The Mathematical Theory of Communication. - Urbana: The Univ. of Illinois press, 1949. - 117 p.

123. Shannon C. Automata studies. — Princeton: Princeton univ. press, 1956. — 285 p.

124. Stubbs M. Discourse analysis: The sociolinguistic analysis of natural language. — Chicago: The Univ. of Chicago press, 1984. - 272 p.

125. Tannen D. Conversational style: Analysing talk among friends. Norwood, 1984. — 280 p.

126. White M. Teleadvising: Therapeutic discourse in American television. — Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1992.

127. Wilmot W. Dyadic communication: a transactional perspective. — Reading (Mass): Addison — Wesley Publ., 1975. — 196 p.

128. Wise A. Communication in speech. — Longman, Green a. Co, 1965. — 157 p.

Словари

Большой энциклопедический словарь. — М.: Сов. энцикл., 1991. — Т. 1. — 863 с.

Большой энциклопедический словарь. Языкознание. — М.: Большая рос. энцикл., 1998. — 685 с.

Краткий словарь когнитивных терминов / Под общей ред. Кубряковой Е.С. — М., 1997. — 245 с.

Психологический словарь. — М.: Педагогика—Пресс, 1996. —

439 с.

Словарь лингвистических терминов / Под ред. Ахмановой О.С. — М., 1966. — 239 с.