CC BY
29
СИСТЕМЫ ИНТЕРЕСАМ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ»
Понеделков А.В., д. полит. н. проф., проректор СКАГС Старостин А.М., д. полит. н., проф. СКАГС
МНОГОПАРТИЙНОСТЬ В РОССИИ: БИФУРКАЦИИ В РАЗВИТИИ
Анализируя развитие современной партийной системы в России и сопоставляя эти процессы с тем, что уже происходило в России в начале XX в.1, видишь значительное своеобразие российского партийно-политического процесса. Это своеобразие не удается почувствовать и адекватно отобразить, а затем и понять того, что происходит с российской партийной системой спустя 100-летие после ее «первого прихода», если не проанализировать общий российский политический контекст. Он изменяется гораздо медленнее, нежели желают «модернизаторы» - политики разных времен, заряженные на историческое нетерпение и «социальное ускорение».
А ключевым для понимания этого контекста выступает, с нашей точки зрения, своеобразное, в отличие от западных реалий, взаимодействие политики и экономики. Оно нашло отражение в целом ряде методологических споров прошлого и настоящего, среди которых наибольшую известность приобрела полемика между «большевиками» и «меньшевиками», Лениным и Плехановым (а потом и Сухановым). Суть этих позиций, как известно, заключалась в следующем: «В России нельзя «построить» социализм, ибо страна не может перескочить целую экономическую эпоху, здесь нет объективных, с точки зрения марксизма, предпосылок для социализма» - тезис «меньшевиков»; и - «никто не мешает нам, установив диктатуру пролетариата, взяв власть в свои руки - превратить ее в инструмент управления ускоренным экономическим развитием» - тезис «большевиков» и Ленина, изложенный им в последней редакции в заметках по поводу сочинений Суханова. Правда, в политической практике самого В.И. Ленина мы встречаемся с достаточно гибким пониманием взаимосвязи «политики» и «экономики». Ведь политику НЭПа вполне можно считать смягченным вариантом примата «политики» над «экономикой». Иное дело наиболее жесткие последователи Ильича, прежде всего в лице И.В. Сталина. Они оказались конструкторами и создателями командно-административной системы, которая вошла в историю политической практики XX в. как особый феномен тотального воздействия на социально-политические и экономические процессы со стороны 2
государства .
1 Официальной датой рождения первой Российской партийной системы можно считать 17 октября 1905 г., когда был издан соответствующий царский манифест.
2 Сам термин «командно-административная система» («административно-командная система») был введен в оборот в конце 80-х гг. XX в. (См. Попов Г.Х. С точки зрения экономиста //Наука и
Определенные идеологические и политико-технологические параллели с реализацией социалистического проекта просматриваются и в реализации современного либералистского проекта в России. И видимо не случайно спустя полтора десятилетия после демонтажа советской командноадминистративной системы, мы вдруг опять увидели стремление к ее реконструкции, пока, правда, не в столь жестком и тотальном виде, как это было в советские времена. Но и в советские времена данная система тоже была несколько лет в стадии зарождения и становления.
В связи с этим невольно вспоминается анекдот времен перестройки о конверсии одного оборонного завода с выпуска стрелкового оружия - на выпуск мясорубок, когда после переналадки станков, конвейера и переобучения персонала новое производство на выходе опять начало выдавать автоматы Калашникова.
Не углубляясь пока в предпосылки воспроизводства командноадминистративной системы, тем не менее, заметим, что они во многом связаны с незавершенными модернизационными процессами и несформиро-ванными социальными отношениями по типу гражданского, а не «служивого» общества. А прежде всего это обусловлено все тем же духом исторического нетерпения и социально-инженерного конструктивизма, которые вольно или невольно, даже ориентируясь на «эталонные» наглядные образцы и модели, действуют тем не менее согласно букве, а не духу органического подхода к развитию общества. Что в итоге, в сочетании также с остаточными конструкциями традиционного общества, и способствует формированию специфической картины политических процессов в России на протяжении всего XX века. В этой картине, помимо уже отмеченного перевернутого относительно нормы соотношения политики и экономики образуется, скорее всего, как следствие, перевернутое соотношение теневой и публичной политики. Когда главной сферой политических отношений выступает теневой их аспект, а публичный - лишь закрепляет их результат, либо служит в качестве привычной для России «потемкинской деревни» в политике.
Посему и анализ развития партийной системы в России, в силу данных общих положений, можно понимать не в качестве адекватного и публичного отражения происходящего политического развития, а в ином свете и ином контексте. Поэтому рассмотрим более подробно сам этот контекст.
Он связан в первую очередь с рассмотрением соотношения публичных и теневых (неформальных) отношений в современной и исторической политической практике. Что касается современности, то здесь можно констатировать развитие системы неформальных и непубличных (теневых) отношений в процессе перехода от советской к современной российской социально-экономической и политической системе. Прежде всего, это касается экономики. За годы реформ, с одной стороны, значительно (более чем вдвое) сократились масштабы легальной экономики, а, с другой, выросла теневая и неформальная экономика. Удельный вес последней вырос до
жизнь. 1987. № 4), а затем достаточно активно использовался (см., например, С.А. Королев. Административно-командная система: генезис и эволюция // Квинтэссенция. Философский альманах. М., 1990). С нашей точки зрения данный термин более корректен и адекватен российским реалиям, нежели широко распространенный в западной и отечественной современной литературе термин «тоталитарная система».
размеров, сопоставимых с легальной экономикой. Естественно, что «в тени» появились весьма могущественные и влиятельные группы и лидеры, часть которых хотела бы легализовать свое влияние и занять публичные властные позиции. Далеко не все «теневики» могут быть отнесены к сфере криминала. Более того, абсолютно большая их часть не относится к нему, а самоутверждается, ведя «игру по своим правилам» и желая именно свои правила утвердить в обществе, опираясь на приобретенную собственность и финансово-экономическое влияние.
С другой стороны, в структурах законодательной, исполнительной, судебной власти происходит формирование различных групп представляющих власть отнюдь не только в соответствии с существующей законодательной базой, но и по земляческим, корпоративным, родственным и другим неформальным принципам. Соответственно и принимаемые этими группами решения реализуют скрытые интересы, которые не только не совпадают с общенациональными, но зачастую прямо противоречат им. Феноменология данных процессов и их причины остаются освещенными фрагментарно и далеки от полного понимания.
На процессы теневизации обратил внимание как на трудно разрешимую проблему Президент страны В.В. Путин: «... Наряду с «теневой экономикой» у нас уже формируется и своего рода «теневая юстиция»1. К этому следует добавить - многие сферы жизни российского общества находятся вне легальных и публичных отношений. Теневизация также существенно затронула всю сферу государственного управления.
Таким образом, наряду с важным экономическим и социологическим аспектами теневой деятельности в России, следует выделить политический ее аспект. Его распознание, выявление помогает всесторонне понять различную властно-политическую мотивацию и устремленность. Если первые два аспекта получили некоторое освещение в современной научной литературе и публицистике2, то ценностный и политологический аспекты теневых устремлений во власть требуют всестороннего изучения.
В частности, процессы перестройки и десятилетнего развития постсоветской России, с ее переходными экономическими и социальнополитическими процессами и формирующимися новыми институтами политической власти, породили большую публицистическую и научную литературу, в которой весьма разноречиво (в силу различия идеологических позиций), фрагментарно и ситуативно, чаще всего post hoc, освещались скрытые пружины и тайные механизмы формирования новых органов российской власти, принимаемых судьбоносных решений. В частности, значительный массив мемуарной литературы, освещающий период конца 80-х - начала 90х гг. XX в. в нашей стране, показывает сколь велико было расхождение в действиях публичных органов власти и групп скрытого и открытого влияния, которые декларируя публично одну систему ценностей (демократическую,
1 Путин В.В. Не будет ни революций, ни контрревопюций //Российская газета. 2001. 4 апреля.
2 См.: Радаев В. Теневая экономика и России: изменение контуров // Pro et contra. T. 4. 1999. № 1; Рывкина Р. От теневой экономики к теневому обществу // Там же.
гуманистическую), принимали решения и действовали, исходя из совершенно других интересов и соображений1.
Российская действительность в ее историческом и современном ракурсах весьма богата многообразными проявлениями феномена теневой власти. Можно сказать, что такая «предрасположенность» заложена и в ее истории (неоднократные периоды жизни под «пятой» и в «смуте»), и в ее геополитическом положении - в качестве буфера на перекрестии различных цивилизаций, обязывающем к своеобразному двоемыслию и компромиссам, и постоянно испытываемом открытом и подспудном давлении с разных сторон.
Такая историческая и геополитическая обусловленность способствовала формированию закрытого общества, культивированию «византизма» в
2
политике и идеологии .
Просматриваются они и по сей день. И на то есть весьма существенные основания. Они, на наш взгляд, заключаются, прежде всего, в том, что российское общество, несмотря на модернизационные процессы, во многом частично реализованные в советский период, во многом осталось традиционным обществом. Советская система, способствуя модернизации производительных сил, технологий, консервировала социально-политические отношения традиционного типа. Этому благоприятствовал и идеократический характер политической системы, свойственный, прежде всего, политическим системам традиционного типа. В рамках советского общества не было потребности (да этому были и политические препятствия) в формировании классических институтов гражданского общества. Конечно, процессы модернизации и форсированной урбанизации подталкивали с неизбежностью к публичным и право сообразным формам социально-политических отношений. Однако «хвост» традиционализма явно превосходил «голову» модернизма.
Поэтому традиционные или традиционализированные поведенческие проявления и ментальность лишь имитировали модернизационные формы, оставаясь по сути неформальными, неправовыми, непубличными.
Анализируя действие факторов модернизационного порядка, генерирующих теневой аспект властеотношений, следует, прежде всего, подчеркнуть, что современный российский политический процесс приобрел в начале 90-х гг. XX в. «расторможенные» от тотального воздействия государства формы, включил элементы публичной политики. Это способствовало формированию нескольких направлений политического влияния, которые частью были институализированы, а частично остались на уровне неформальных течений, существующих на уровне общих или близких интересов. Сами эти процессы вызревали долгие годы и имеют свою глубокую подоплеку, соответствующую социальную базу на низовом уровне и адекватную им платформу и коалиции в «верхах».
Как отмечает известный исследователь социально-политических процессов 60-90-х гг. в России профессор А.В. Шубин3, еще в 70-е гг. в СССР
1 Шевцова Л. Режим Бориса Ельцина. М., 1999; Гусейнов В. От Ельцина к ...? Хроника тайной борьбы. В 2-х книгах. М., 1999; Широнин В. Под колпаком контрразведки. Тайная подоплека перестройки. М., 1996; Коржаков А. Борис Ельцин: От рассвета до заката. Послесловие. 2004.
2 См.: История России о вопросах и ответах (составитель Кислицын С.А.). Ростов н/Д 2001. С. 156-166.
3 Шубин А.В. От «застоя» к реформам СССР в 1917-1985 гг. М., 2001.
сложился «слоеный пирог» идейных течений, имевший носителей во всех основных социальных группах общества. Он включал официальный марксизм-ленинизм (в его интернационалистической и державно-националистической разновидности), славянофильство (как правило, также державное), либеральное западничество и «народничество» — неортодоксальный демократический социализм1. Эти направления вступили друг с другом в разнообразные альянсы и конфликты. Официальная идеология вела борьбу против всех видов неортодоксальности.
Либерально-западнический «анклав модернизации», консервативноавторитарное почвенничество и антиавторитарный социализм, несомненно, проецировались и способствовали образованию соответствующих «групп влияния» в правящей элите. В результате к 1985 г. образовались две социально-политические коалиции: первая - «реформаторская», вторая - «консервативная». Лидером первой группировки был М. Горбачев. Вторую возглавляли И. Тихонов и Г. Романов.
В условиях первой половины 80-х гг. «либералам» из правящей элиты не нужно было искать модель реформ самим. Концепции, обсуждаемые в неформальных кругах общественности, фокусировались и формулировались диссидентской средой, затем проникали в «либеральные» круги научной и творческой элиты, советников правящей элиты (экспертов), а от них в адаптированном виде - к «реформистам» в правящей группе. Таким образом, общественность СССР, пусть и косвенным образом, сыграла важную роль в том выборе, который был сделан в 1985г.
Обращаясь к анализу процесса генезиса современной российской партийной системы с учетом знания подлинного контекста, следует подчеркнуть, прежде всего, следующее обстоятельство: и в историческом, и в современном аспекте российская партийная система всегда проходила (проходит) три этапа: зарождения и первичного оформления протопартий, спектр которых относительно адекватно отражал и существующее многообразие политических интересов и идеологий и еще большее разнообразие «деклараций о намерениях» - на первом; встраивание партийной системы в государственную (командно-административную) систему и перехода реальных протопартий в теневой режим функционирования - на втором; легализацию и легитимацию реальных протопартий в процессе кризиса и разрушения командно-административной системы - на третьем.
В самом деле, взглянем на историю российских партий и сопоставим их с современным развитием.
История российских политических партий достаточно продолжительна, насчитывая более столетия, но весьма динамична. Она явно распадается на три периода: дореволюционный, советский и постсоветский (современный). В дореволюционный период, в начале XX в. в России действовало до 100 политических партий, из которых 50 были наиболее крупными, имевшими общероссийский характер.
Около 10 монархических, свыше 40 - буржуазных, 45 - мелкобуржуазных. Отдельное место занимала партия большевиков2. С установлением со-
1 Там же. С. 759-760.
2 См.: История политических партий России. М., 1994. С. 11.
ветской власти многопартийная система оказалась свернутой. Как горько шутил в свое время Н. Бухарин: «У нас многопартийная система: одна партия у власти, а остальные в тюрьме»\Вместе с тем материалы, которые уже опубликованы и характеризуют борьбу органов ВЧК-НКВД-КГБ с различными теневыми (неформальными) организациями и исследования историков периода предперестройки и перестройки говорят о том, что реальный протопартийный процесс в России не прекращался, а шел в теневых формах. Однако лишь в начале 90-х годов XX века, с установлением элементарных начал демократии, вновь стал возрождаться процесс, ведущий к становлению публичной многопартийной системы. Этапным для этого процесса стало принятие Федерального закона «О политических партиях», подписанного Президентом РФ В.В. Путиным и вступившим в силу 11 июля 2001 года. Вместе с тем, эту дату можно считать рубежной и для нового этапа подвер-стывания сложившейся партийной системы в новое издание командноадминистративной системы.
За прошедшие три года Закон стал полновесной правовой базой для упорядочения процесса российского партогенеза. Как подчеркнул в своем Послании Федеральному Собранию Президент страны: «В стране созданы условия для развития полноценного гражданского общества, в том числе для
о
становления в России по-настоящему сильных политических партий» . Последние выборы в Государственную Думу показали, что из 23 политических партий и их союзов на роль по-настоящему парламентских партий могут претендовать лишь 4. Еще 4-5 находятся в полупроходном состоянии. В связи с началом действия нового закона о партиях возникли не только новые перспективы для развития многопартийной системы, но и немало проблем.
К числу основных, или даже основной, следует отнести попытку возрождения командно-административной системы и вписывания партийной системы в этот новый контекст. А это и обусловливает возвращение современного процесса партогенеза из публичного, (хотя во многом и искусственно сконструированного) русла в теневое. Что в итоге возвращает модернизационные политические процессы в новый бег по кругу, уже имевший место в истории ХХ в.
Между тем, если проследить за развитием общественно-политических процессов в предперестроечный и перестроечный периоды, то их основной вектор был направлен как раз на создание нормальной демократической системы «государство - гражданское общество», где партии и партийные элиты выступают одним из основных политических субъектов.
Однако обозначившиеся тенденции не реализовались. Не состоялся и новый вариант в бифуркационной ситуации. Зато начался новый виток, ведущий к новому изданию командно-административной системы.
Среди множества определений политических партий - научных и публицистических, серьезных и саркастических - есть суждение английского писателя и политика XVII в. Дж. Галифакса: «Даже самая лучшая партия есть своего рода заговор против остальной части нации». В нем содержится и
1 Душенко К. Универсальный цитатник политика и журналиста. М., 2003. С. 116.
2 Путин В.В. Послание Президента РФ Федеральному Собранию Российской Федерации // Российская газета. 2003.
предупреждение против возможной узурпации власти какой-то из политических партий или движений. Примеров тому политическая история знает множество, а отечественная, в особенности. Иногда создается впечатление, что в российской истории XX века ведущую роль играет «партия заговора», которая и становится потом элитообразующим центром. И главное, что так и не удается прекратить партийный «бег по кругу», где основная масса политической жизни осуществляется в теневом режиме.
Единственной гарантией против указанного сценария является прочная демократия, базирующаяся на интересах и политических позициях гражданского общества, механизмы которой позволяют периодически представлять на обозрение и суд избирателя результаты деятельности и перспективные программы различных политических партий, а также избегать ловушек «управляемой демократии». В условиях сложившейся демократии учреждается порядок, позволяющий избежать теневизации партийной деятельности, развития системы скрытого лоббирования элитных или узкочастных интересов через партийные структуры. Пока опасности такого рода характерны для российской политической жизни.
В истории России, прежде всего в рамках XX в., когда неоднократно предпринимались попытки формирования демократической политической системы, уже произошло несколько трагических ситуаций, связанных с партийной не публичностью и не когерентностью. В итоге они привели к навязыванию обществу долговременных программ социально-политического развития, которые были неадекватны интересам основной массы населения и привели к огромным потерям и трагическим последствиям. Уроки прошлого и недавней истории необходимо учитывать. В истории общества есть свои законы-тенденции, которые не удается обойти или перехитрить. К их числу относятся и законы партийного строительства. Партийная система должна, с этой точки зрения, в условиях демократии соответствовать по меньшей мере трем основным требованиям: публичности, когерентности основным политическим интересам и адекватности партийной системы структуре государственного управления.
Мамитов А.К., к. ист. н., доц. РГУ
К ВОПРОСУ О ЗНАЧЕНИИ И СОДЕРЖАНИИ КРИТЕРИЕВ ОЦЕНКИ ЭФФЕКТИВНОСТИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РОССИЙСКИХ ЛИБЕРАЛЬНЫХ ПАРТИЙ В ПЕРИОД МОДЕРНИЗАЦИИ
На вопрос, «почему проиграли либералы?», в речах и писаниях политиков и журналистов, олигархов и ученых сегодня уже даны ответы, столь разнообразные по яркости и содержанию, что быть оригинальным весьма затруднительно, если вообще ещё возможно. Впрочем, обмен мнениями ещё не завершен, и если «осмыслительно-объяснительный» процесс будет продолжен, то впору ожидать появления новых «Вех». Ведь даже беглая фиксация множества высказанных суждений позволяет, на наш взгляд, обозначить магистральное направление в движении мысли собственно носителей либерального мировоззрения: всему виной социокультурное «отщепенство» современных российских либеральных политиков и идеологов. Это слово, пожалуй, способно вместить характеристики позиций, например,
