CC BY
36
МНЕНИЯ О ПРОШЛОМ, НАСТОЯЩЕМ И БУДУЩЕМ РОССИИ
(Материалы «круглого стола»)
19 декабря 2007 г. в Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации прошел «круглый стол» по теме «Мнения о прошлом, настоящем и будущем России». Организаторами обсуждения выступили журнал «Социологические исследования», Социологический центр РАГС, кафедра социологии РАГС, журнал РАГС «Социология власти».
Для участников был подготовлен материал, содержащий результаты социологического исследования, проведенного Социологическим центром РАГС в ноябре 2007 г.
Открыли и вели заседание «круглого стола» проректор РАГС по научной работе - директор Института научных исследований и информации, доктор юридических наук, профессор И.Н. Барциц и директор Социологического центра, заведующий кафедрой социологии РАГС, главный редактор журнала «Социология власти» доктор философских наук, профессор В.Э. Бойков.
Для обсуждения были предложены следующие проблемы:
Какие уроки следует извлечь из исторического прошлого России?
Какой может быть политическая система российского общества в результате выборов Государственной Думы в декабре 2007 г. и выборов Президента в марте 2008 г.?
Какой путь развития российского общества наиболее приемлем?
В обсуждении приняли участие: И.Н. Барциц - проректор РАГС по научной работе - директор Института научных исследований и информации, доктор юридических наук, профессор; В.С. Комаров-ский - доктор философских наук, профессор кафедры политологии и политического управления РАГС; В.И. Меркушин - кандидат исторических наук, доцент кафедры социологии РАГС; О.А. Ми-трошенков - доктор философских наук, профессор, заместитель директора научно-исследовательского центра Московского городского университета Правительства Москвы; Р.Г. Пихоя - заведующий кафедрой истории российской государственности РАГС, доктор исторических наук, профессор; В.Д. Попов - заведующий кафедрой информационной политики РАГС, доктор философских наук, профессор; О.Ф. Шабров - доктор политических наук, профессор, заведующий кафедрой политологии и политического управле-
ния РАГС; В.Н. Шевченко - доктор философских наук, профессор кафедры философии РАГС; А.И. Шендрик - заведующий кафедрой культурологии МосГУ, доктор социологических наук, профессор; другие специалисты.
Барциц И.Н., доктор юридических наук, профессор
Уважаемые коллеги! Прежде всего, позвольте вас поприветствовать и поблагодарить за то, что вы нашли время поучаствовать в заседании нашего «круглого стола».
На протяжении многих лет в нашей Академии Социологическим центром, кафедрой социологии проводятся интересные исследования, касающиеся восприятия нашей страны, ее истории, ее сегодняшнего дня и будущего.
Мы всегда ориентируемся на результаты деятельности нашего Социологического центра. Эти данные могут быть не бесспорными, но всегда интересными, всегда заставляют задуматься и прийти к неким выводам, неким размышлениям, неким рассуждениям.
Я рад, что в работе «круглого стола» принимают участие коллеги из журнала «Социс». Позвольте представить Романовского Николая Валентиновича - заместителя главного редактора журнала. Я рад приветствовать нашу профессуру, коллег из Московского государственного университета, Московского Гуманитарного университета, институтов РАН, преподавателей, аспирантов и докторантов нашей Академии.
Если мы говорим о прошлом и о развитии нашей страны, о ее будущем, то мне кажется, мы должны утверждать, прежде всего у молодого поколения, не просто чувство абстрактного патриотизма или «квасного патриотизма», а некой уверенности в своей стране, в правоте тех ценностей, которые она исповедует. И когда мы говорим об образе жизни, наверное, куда важнее, чтобы этот образ жизни был привлекательным для граждан, живущих в России.
Уважаемые коллеги, с этими рассуждениями я хотел бы настроить нас на заинтересованное участие в «круглом столе» и предоставить слово заведующему кафедрой, директору Социологического центра Владимиру Эриховичу Бойкову.
В.Э. Бойков, доктор философских наук, профессор
Заседание «круглого стола» проводится по инициативе редакции журнала «Социологические исследования», Социологическо-
го центра и кафедры социологии РАГС. Такие творческие встречи ученых проводятся ежегодно, то есть стали традиционными.
В ваше распоряжение предоставлены материалы очередного опроса населения, проведенного Социологическим центром Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации по общероссийской выборке. Они отражают оценки, ценностные ориентации и установки респондентов, имеющие прямое отношение к теме «круглого стола», и, надеюсь, послужат определенной основой научной дискуссии.
В заседании «круглого стола» участвуют представители различных научных дисциплин - философии, социологии, политологии, права, истории и др. Это дает возможность обсуждать актуальные проблемы с позиций, накопленных как отдельными отраслями научного знания, так и в междисциплинарном плане.
Сегодня нам предстоит рассмотреть весьма непростую проблему формирования отношения населения к прошлому, настоящему и будущему нашей страны. По сути дела, предлагается обсудить степень гражданской идентификации наших соотечественников с различными моделями общественного устройства России, выраженную в их ретроспективных взглядах на повороты ее исторического пути и в восприятии возможных вариантов грядущих перемен.
Идентификация в данном случае понимается как процесс эмоционального и рационального отождествления людьми их типического «Я» (личного социального опыта, нравственных и других ценностей, норм поведения) с конкретной системой отношений общества, в котором они живут или хотели бы жить. Этот процесс оказывает большое влияние как на личность, так и на общество.
Степень совпадения (или несовпадения) представлений людей о социальном положении, которого они заслуживают в данном обществе, с реальными обстоятельствами их жизни и общественными процессами, в которые они вольно или невольно включены, во многом предопределяет их социальное самочувствие и политическое поведение, формирование у них важнейших социальных качеств.
В макросоциальном плане самоидентификация является важнейшей предпосылкой формирования и проявления субъективного фактора истории, то есть деятельности, от которой зависит изменение или сохранение политического режима, демографической ситуации и т. д., социальной и экономической основы общества в целом.
Необходимость глубокого изучения идентичности разных групп и слоев населения, ее учета в государственном управлении значительно возрастает в периоды коренных преобразований общества. История нашей страны свидетельствует о том, что многие лица, стоявшие во главе государства, будь они способны объективно оценивать массовые умонастроения и адекватность инициированных ими социальных экспериментов объективным законам, воздержались бы от некоторых волюнтаристских решений, повлекших неблагоприятные последствия. Именно поэтому в исследованиях Социологического центра РАГС мы стремимся искать ответы на многие вопросы, в числе которых следующие. Как сочетаются современные административные и социальные реформы, а также их результаты с доминирующими в обществе ценностными представлениями? Какова степень субъективной сопричастности разных групп людей с происходящим переменами? Какой путь общественного развития является наиболее привлекательным для основной массы населения?
Материалы социологических исследований не дают однозначных ответов на эти и подобные вопросы. Тем не менее на некоторые размышления они наводят. Обратимся хотя бы к двум примерам, взятым из исследовательской практики.
Первый пример. Большинство опрашиваемого населения считает, что было бы ошибкой отказываться от создания рыночной экономики в нашей стране. Но в тех же опросах населения большинство респондентов в течение многих лет в основном отрицательно оценивает последствия социальных и экономических реформ лично для себя и для общества. Например, только 18,7% опрошенного в 2007 г. населения считают, что горбачевская перестройка способствовала прогрессу страны, 40,5% придерживаются мнения, что она нанесла урон развитию. Доля положительных оценок последствий реформ 1990-х гг. составляет 13,2%, а отрицательных - 40,9%.
Второй пример. Большинство людей (до 60% опрошенных) придерживаются мнения, что должны быть достаточно большие различия в доходах разных людей, так как без этого у них пропадают стимулы эффективного труда и повышения своего социального статуса. Кажущейся альтернативой этой позиции выглядит, что более 70% опрошенных оценивают нынешние различия в уровне доходов и социальном положении россиян как необоснованные и несправедливые. Преобладание критических оценок системы отношений распределения обусловлено тем, что обесценен труд мно-
жества людей, что источником богатства является «стрижка купонов».
Подобные сочетания группировок ответов, представляющиеся на первый взгляд диссонансом социальных оценок, наблюдаются в отношении к государству и реальным результатам его функционирования, к выборам органов государственной власти и к фактическим сценариям, по которым проводятся выборы, и т. д.
Как представляется, эти примеры показывают не некое раздвоение сознания людей, а отражение в нем рассогласования (может быть, даже несовместимости) многих параллельно развивающихся общественных процессов. В их числе:
- курс на переход к рыночной экономике, с одной стороны, и монополизация производства и распределения в реальности -с другой стороны;
- дифференциация доходов разных групп населения и утрата стимулирующей роли неравенства, что вызвано неестественными причинами возникновения богатства и бедности и образованием пропасти между ними;
- создание институтов и внедрение процедур демократизации политической жизни де-юре и усиление административного диктата органов исполнительной власти де-факто и т. д.
Такого рода рассогласования подтверждаются официальными статистическими данными и результатами социологических исследований. Они представляют собой нарушение диалектического единства (меры) между количеством и качеством в состоянии социальных объектов и процессов, что оборачивается их деградацией. В сознании многих людей это проявляется как нарушение нормы, в результате чего ослабляются или вовсе утрачиваются стимулы эффективного труда, социальной активности, политического участия и т. д. В концентрированном виде это выражается в бедности, являющейся одним из главных препятствий формирования гражданского общества.
Одним из возможных вариантов развития событий на такой почве может быть обострение социальных противоречий, углубление экономических, социальных и политических форм отчуждения, дезинтеграция российского общества.
Попов В.Д., доктор философских наук, профессор
Первое, что я хотел сказать по представленному исследованию. Для меня оно коррелируется с исследованием предыдущих
лет по исторической памяти. Желательно было бы соотнести то исследование с этим, какие у нас произошли изменения в исторической памяти. Они произошли, на мой взгляд, но на уровне социальной психологии «историческую память» нам бы надо изучать поглубже.
Сопоставим три результата представленного исследования.
Первое. Около 80% респондентов интересует историческое прошлое. Замечу: еще 10 лет назад это не интересовало большинство населения. Происходит позитивное изменение, и его надо приветствовать. Дальше можно говорить только о суверенности и прочих вещах в контексте глубинной исторической памяти, российского бессознательного.
Второе. Свыше 40% считает, что сейчас Россия ослаблена, но станет великой мировой державой. Нас упрекают, да и мы сами в СМИ казним себя за комплекс державности. Но так исторически сложилось, мы державники по своему менталитету. Главное в этих результатах - надежда на будущее, и это оптимистический факт.
Третье. Свыше 50% считают, что следует искать собственный, особый путь развития. Но те, кто читает либеральную прессу (вы знаете, в каком аксиологическом измерении это обсуждается), издеваются над этим понятием. Но опять же результаты социологических исследований свидетельствуют, что 15 лет назад не более 15% россиян высказывались за собственный путь развития, а свыше 70% отдавали предпочтение «западному пути». К началу XXI в. мотивации изменились на противоположные.
То же самое касается общественного идеала и будущего России. Думается, для стратегии развития России надо взять все лучшее от социализма и капитализма и говорить языком правды, истины, а не желаемого, выдаваемого за действительное, как сегодня это делают многие наши СМИ.
Журналистика, к сожалению, продолжает осуждать прошлое и никак не проецирует будущее. И тем не менее на ментальном уровне историческая память не изменилась. Она осталась константой в российском бессознательном, а изменялась лишь на уровне поверхностной психологии. Мы все устали от осуждения прошлого и никак не проецируем будущее.
Народ всегда живет памятью о прошлом. Без прошлого не бывает настоящего и будущего, это социологический и политологический закон, это закон развития любого социума.
Шевченко В.Н, доктор философских наук, профессор
Прежде всего, представленные материалы - это, конечно, мнения, так здесь и записано. Помимо мнений, существует объективное положение дел. Мнения могут близко подходить к истине, а могут вообще не подходить к ней, быть сплошным заблуждением. Предположим, что мы знаем истинное положение дел. Чтобы понять, насколько мнения соответствуют действительному положению дел, по крайней мере, так, как это представляется в научных исследованиях, нужно решить две задачки.
Какие это две задачки? Первая из них - какая полнота у проведенного исследования. И вторая - каковы масштабы искажения объективного положения дел под влиянием идеологического просвещения и воспитания масс, а чаще всего простого манипулирования.
В основе проведенного исследования, я полагаю, лежит некая философская предпосылка, некоторое философское основание. Мне кажется, оно несомненно там находится, даже если авторы об этом не думали, в чем я, конечно, сомневаюсь. В любом случае подбор вопросника по такой теме - это серьезная задача, решение которой лежит вовсе не в сфере прикладной, а в сфере теоретической социологии и социальной философии.
Один уровень анализа общества - это функционально-структурный. Если речь идет о целостном организме, следовательно, мы должны иметь мнение об основных сферах жизни. И здесь, в материалах, богато представлена политическая, экономическая, социальная, культурная сферы, но нет сферы науки и образования. Мы говорим о современном обществе, как о постиндустриальном, информационном, инновационном, как об обществе, основанном на знании, об обществе знания. Хорошее образование можно дать, если в обществе есть современная наука. Иначе хорошее образование сведется к хорошим манерам и особенно к современному компьютерному и программному оборудованию, что мы сплошь и рядом имеем.
Каково отношение народа к науке? Этого нет во мнениях, а я знаю, что в целом мнение плохое. Немного уважается прикладная наука, совсем не уважаются занятия теорией. Каковы масштабы этого неуважения и к чему оно ведет? Я говорю также об образовании. Важно спросить: довольны ли вы уровнем своего образования и если недовольны, что хотите предпринять? Как вы связываете повышение уровня образования со своим статусом и зарплатой? Если никак, то мы имеем дело с традиционным обществом, по
крайней мере, а может быть, с таким обществом, для которого характерна стагнация как доминирующая тенденция.
Вопрос: интересует ли вас историческое прошлое России? Ответ: стабильно, очень и не очень - в последние 7-8 лет устойчивая цифра 76-85% . А где симметричный вопрос: интересует ли вас будущее России и что в этом будущем интересного для вас? Мне кажется, что сегодня будущее становится темой номер один в теоретическом сознании общества. Есть, правда, один вопрос: в каком направлении должно идти развитие России? Здесь названы три возможных ответа. Они сформулированы правильно. Но необходимо, на мой взгляд, в гораздо большей степени ориентировать мир мнений, массовое сознание с восприятия прошлого на воображение будущего.
Первая наиболее общая проблема для всех нас сегодня - это вызовы, угрозы России, возможные ответы на них. Мнения должны формироваться, с моей точки зрения, как возможные решения конкретных проблем. Главный вопрос, который должен быть задан, - это масштабы экономического отставания страны от высокоразвитых стран. Массовое сознание в значительной мере здесь дезориентировано.
При всей значимости острых социальных проблем, мне кажется, необходимо ориентировать мнение на ответы тем вызовам и угрозам, которые стоят перед Россией. И тогда станет окончательно ясно и для массового сознания, какую роль играют рынок, демократия, выборы, гражданские институты и т. д. как инструменты решения проблем развития. Мы постоянно спрашиваем о них, как о неких самодовлеющих ценностях, но такими они на самом деле не являются. Это инструменты решения проблем развития, и они имеют инструментальную ценность. Так было и так есть на Западе.
Теперь несколько слов о патриотизме. Есть простые и сложные формы патриотизма. Конечно, патриотизм есть, прежде всего, чувство естественного родства, близости человека с тем, что его окружает, среди чего он вырос. Любовь к Родине, как и любовь к собственному дому, родителям, детям нельзя человеку ставить себе в заслугу. Если этого нет, то он просто социально болен. Можно сказать сильнее: что общество, которое лишено базовых смыс-ложизненных ориентаций, больное общество. Данные опросов показывают, что в этом отношении на уровне первичного, почти биологического чувства, патриотизм, действительно, позитивная
характеристика подавляющего большинства российских, русских людей. Но есть более сложные формы патриотизма, это - гражданственность и гуманизм, нравственная характеристика патриотизма.
Как связаны патриотизм и критика общественного строя, остаюсь ли я и в этом случае патриотом или нет? А можно ли любить родину с закрытыми глазами? Нет, говорил известный русский философ П. Чаадаев, ее невозможно так любить. Это не патриотизм, это что-то другое, апология всего и вся, получившая нелестное название «квасного патриотизма». Где предел критики? На Западе оппозиция давно является органической частью государственной системы власти и управления. А как насчет оппозиции в современной России? Быть оппозицией у нас предосудительно, оппозиция по определению непатриотична, даже больше того, почти враг, если брать здесь некоторые предвыборные высказывания важных государственных лиц относительно оппозиционных партий. Конечно, можно сказать: рамки конституционного правового поля, существующие законы обозначают границы патриотизма. А легитимна ли конституция вообще, я не только о нашей стране говорю, а верны ли законы? Я ставлю такой общий вопрос. Как соединяется в одном человеке гражданин и патриот? А как относиться к внесистемной оппозиции, неужели они непатриоты по определению? Если посмотреть на отечественную историю с этих позиций, тогда исторического движения вперед у нас и вовсе бы не было.
Комаровский В.С, доктор философских наук, профессор
Я выступлю, скорее, не как политолог, а как социолог, в защиту того, что представлено в докладе.
Во-первых, нельзя требовать от социологии больше того, что она может. Во-вторых, нельзя требовать больше того, что возможно, от конкретного метода, который использован. Это ни в коем случае не ставит под сомнение, что нужно было бы поднять и другие проблемы, и профессор Шевченко указал на них.
У меня два соображения на этот счет.
Первое. Хотели бы мы или не хотели, а в любой методике заложено определенное концептуальное видение проблемы. Здесь оно тоже присутствует и устанавливает определенные рамки видения проблемы.
И второе. А способно ли массовое сознание на высоком уровне рассуждать о будущем страны или нет? Если нет, то зачем спра-
шивать? Я приведу высказывание любимого Платона. Он размышлял в диалоге, что такое общественное мнение, это - знание или незнание? И отвечал, что это еще не знание, но оно глубже, чем незнание совсем. Значит, общественное мнение где-то в промежутке между научным знанием и полным незнанием, и требовать большего от того, что могут дать социологические исследования общественного мнения, невозможно.
Есть в социологии такое понятие как «социальный факт». Мнение - это тоже социальный факт. Оно истинно или не истинно, не важно. Я голосую за какую-то партию. Я вообще могу не представлять, что такое эта партия, но, проголосовав за нее, я конструирую социальную и политическую реальность. Вот в чем проблема. Сознаю или не сознаю, это все вторично. Я своим мнением, выраженным определено, если есть у меня такая возможность, конструирую социальную реальность. Вот что главное.
Следующая мысль касается того, почему это важное исследование. В каком же аспекте конструирование социальной реальности, которое идет и задается властью, элитой, может быть поддержано и снизу, т. е. речь идет, с одной стороны, о поддержке, а с другой стороны, об ограничениях. Если этих ограничений нет, они (власть, элита) могли бы конструировать социальную реальность, как хотели.
Теперь уже поближе к теме, к полученным результатам, без методологических рассуждений. Наш несомненный, ладно, скажу, духовный лидер Александр Исаевич Солженицын говорил, что «главная стратегическая задача - сбережение народа», а я бы хотел добавить - единение народа. Цитирую по памяти Цицерона: «Народ - это не собрание людей, проживающих на определенной территории, это общность, имеющая общую историю и разделяющая общие ценности». Вот в этом-то и весь интерес исследования. В какой мере мы имеем общую историю и в какой мере мы разделяем общие ценности?
Наиболее развернутую оценку я увидел даже не у «Единой России», а у «Справедливой России». Суть позиции этой партии в оценке прошлого (коммунистического). Да, были проблемы, но у кого их нет. Были и достижения, причем полученные не благодаря существовавшему тогда строю, а благодаря трудолюбию, настойчивости, самоотверженности народа. Как видим, ход достаточно тонкий. Я уже не говорю - герб, флаг и гимн. Тут достаточно сбалансировано далекое прошлое, коммунистическое
прошлое, и власть учитывает те ограничения, которые есть в массовом сознании.
Вы можете сказать, и я тут готов частично согласиться, это массовое сознание и сформировано самой этой же властью. Вопрос более сложный, мне кажется, все-таки пределы манипулирования сознанием расширяются, но не до бесконечности.
Теперь самый сложный вопрос - о будущем страны. В докладе и дискуссии затронут один его аспект - великодержавность. Я не думаю, что это главное. Тем более не ясно, что вкладывается в понятие «великой державы». Кое-что, правда, прояснилось и радует, а кое-что и настораживает. В прессе понятие великой державы нередко связывают с оборонной мощью страны. Все-таки на первом месте оборонная мощь страны, а уже на втором - высокий уровень благосостояния граждан и большое внимание на мировую экономику и торговлю.
Однако если мы говорим, что будем великой державой, как это соотносится с тем, куда мы реально движемся? Если в России в прежнем виде будет сохраняться уровень бедности - почти 30-45% населения, то ни о каком величии речи быть не может.
Я говорил об ограничениях. А у вас есть ресурсы для того, чтобы быть самобытной цивилизацией? Располагаете ли людскими, духовными, материальными ресурсами для этого? Располагаете ли передовыми социальными технологиями, может ли Россия предложить миру такие технологии, которые были предложены Советским Союзом? Национальной организации здравоохранения как в СССР никогда не было, равно как и организации образования как в СССР ни у кого не было на таком уровне. Наконец, социальное государство. То, что на Западе назвали позже социальным государством, было в СССР. Мы просто не называли это так. Нередко Запад какие-то вещи у нас перенимает и делает их лучше, чем мы, но если было что перенимать. Тогда мы могли претендовать и на роль великой державы. Мы могли показать другим: не надо 200 лет тратить на то, чтобы поднять промышленность. Это можно сделать за 20 лет. Конечно, какой ценой - тут вопрос другой.
Президент В.В. Путин однажды сказал: «Мы долго занимались латанием дыр, настало время заняться фундаментальными проблемами». Вот это и есть фундаментальная проблема - политическая идентификация России: кто мы в этом мире, кто наши друзья и что такое наше прошлое. Определиться по этим вопро-
сам - важнейшая задача. Только здесь, я согласен, возможно реальное, действительное единство народа, а не то, которое связано с единством во власти. Заметьте, после выборов все спрашивают: что дальше делать? Власть предержащие отвечают: обеспечить единство власти. А единство народа вы можете обеспечить? Это что, задача или не задача? Ведь отсутствие единства власти - это отсутствие единства в народе, страшна фрагментация нашей социальной структуры. И мне кажется, если мы сделали шаг к пониманию истоков этой фрагментации, то это позитивная тенденция.
Шендрик А.И., доктор социологических наук, профессор
Прежде всего позвольте высказать глубокое удовлетворение тематикой «круглого стола», участниками которого мы являемся. На переломных рубежах отечественной истории, как свидетельствуют многочисленные примеры, передовая русская интеллигенция всегда задавалась непростыми вопросами: «Что делать дальше?», «Куда идти?», «Что ожидает Россию в ближайшей и отдаленной перспективе?», «Какова ее судьба и предназначение?». Ответы на них давались разные, в зависимости от идейных и мировоззренческих позиций пишущих и говорящих, однако поиск ответов на сформулированные выше вопросы становился средством формирования национального сознания и самосознания. В этом был высокий смысл тех дискуссий, которые велись западниками и славянофилами в 30-40-е гг. XIX в., народниками и марксистами в годы, предшествовавшие первой русской революции, коммунистами и «демократами» в перестроечное и постперестроечное время. Так что в этом отношении руководство РАГС следует давней традиции, сложившейся в отечественной общественной мысли, что, без сомнения, необходимо приветствовать.
Естественно, в кратком выступлении, ограниченном жесткими временными рамками, дать ответы на все вопросы, содержащиеся в розданном нам «компасе дискуссии», весьма затруднительно, тем более что они предполагают не только углубленный анализ материалов социологических исследований, проведенных Социологическим центром РАГС, розданных участникам «круглого стола» до его начала, но и рассмотрение того социального и политического контекста, в котором сегодня происходит формирование установок массового политического сознания.
Тем не менее я попытаюсь дать ответы на некоторые вопросы, поставленные организаторами «круглого стола».
Для меня, как и для абсолютного большинства присутствующих в этом зале профессионалов, очевидно, что материалы, полученные исследователями РАГС, должны быть рассмотрены в более широком социальном контексте, ибо социологический материал такого уровня говорит о процессах, происходящих в глубинах российского общества. Такой широкий социальный контекст дает реальная практика политических отношений, складывающихся в Российской Федерации в последнее время, наиболее значимым событием которой были думские выборы в декабре 2007 г
Если с этой точки зрения посмотреть на результаты думских выборов в декабре 2007 г., то они дают весьма богатую информацию относительно того, что произошло в реальной политической жизни Российской Федерации в декабре ушедшего года и какое будущее ожидает Россию в ближайшей исторической перспективе.
Если отрешиться от чисто технологических моментов и не акцентировать внимание на фактах, лежащих на поверхности, то, думается, выборы 2007 г. показали следующее.
Во-первых, возникла новая конфигурация политического пространства Российской Федерации, совершился переход от так называемой дурной многопартийности (термин «дурной» - это выражение Гегеля) к практически однопартийной системе, где реальная власть, причем не только законодательная, но и исполнительная, с ее многочисленными разветвлениями, принадлежит только одной партии. Свершившееся настолько значимо, что можно говорить о новом этапе в развитии политической системы российского общества.
Во-вторых, происходит явное полевение российского электората. Идеи социальной справедливости сегодня овладели широкими слоями населения, и это обстоятельство не может не учитывать ни одна политическая партия, желающая одержать победу в честной конкурентной борьбе. Нетрудно заметить, что все эти лозунги принадлежат партиям левого спектра. Их использование еще в недавнем прошлом другими партиями, не принадлежащими к сторонникам социалистической идеи, было совершенно немыслимо. Сегодня они же активно используются сторонниками разных политических сил, которые видят в этом гарантию того, что их не оттеснят с политического поля и они не окажутся в числе политических маргиналов.
О чем это говорит? Это говорит о том, что изменилась политическая атмосфера в обществе, что происходит существенная
подвижка в массовом сознании, и те партии, которые не учитывают этот факт, осуждены на забвение и вытеснение с политической сцены.
Необходимо сказать, что левая идея в России никогда не умирала. Она жила в тех произведениях искусства, которые всегда пользовались популярностью в народе. Она выступала в качестве мощного интеллектуального движения, которое объединяло широкие круги интеллигенции, существовала в виде политических партий и движений левой направленности, которые занимают существенную часть политического спектра. Наконец, она существовала в установках массового сознания, которое, как показывают практика и результаты многочисленных исследований, не приемлет деление общества на очень бедных и очень богатых, не может примирится с утратой таких ценностей, как гуманное отношение к человеку, нравственная чистота, бескорыстная любовь к своей стране, своему народу.
В третьих, выборы показали, что правые партии в России переживают не просто системный кризис, а вступили в пору своего заката. Они повторяют судьбу тех партий дооктябрьского периода, которые были весьма мощными в начале революционных преобразований в России как, например, партия конституционных демократов (кадетов), но которые вскоре, в связи с утратой привлекательности своих идей для широких масс и падения своего влияния, оказались в числе политических маргиналов.
В четвертых, выборы показали, что в России еще не сложилось гражданское общество в том смысле, в каком о нем писали классики либерализма. Если использовать терминологию Алмонда и Вербы, в России по-прежнему существует «подданнический тип политической культуры», весьма близкий по своим характерным чертам тому типу политической культуры, который существовал в России на предыдущем этапе ее исторического развития. Этот тип политический культуры предполагает восприятие государства как высшей ценности, превосходящей по своей значимости ценность человеческой личности, ориентацию на государственные структуры, способные оказать поддержку и помощь любому индивиду, ограничение личной свободы в целях государственной целесообразности. Патерналистская установка прочно закреплена в структурах массового сознания, чем объясняется поддержка массой электората тех политических деятелей, которые ратуют за восстановление места государства в экономике, культуре, духовной жизни.
Есть еще один принципиальный - пятый - вывод: коренных изменений в «ядре» русской культуры не произошло.
Многочисленные примеры говорят о том, что разрушить это «ядро», на что надеялись идеологи реформ, в бытность писавшие: «На повестке дня - переделка кода нашей истории... Драматизм ситуации и для России и для Запада в том и заключается, что Россия не может войти в мировую цивилизацию де тех пор, пока ее образующим принципом будет абстрагированная техно-рациональность»1, не удалось. Отечественная культура остается ориентированной на подлинные классические ценности, которые воспевали Достоевский, Толстой, Чехов, Булгаков, Гоголь, Чернышевский, Белинский, Радищев, Герцен, Пушкин и многие другие российские гении.
Таким образом, результаты исследования и результаты выборов говорят об одном: Россия находится на пороге очередного поворота в своем историческом развитии. Она явно переболела болезнью либерализма и возвращается к тем ценностям, о которых писал Бердяев в своей знаменитой книге «Истоки и смысл русского коммунизма», где блестяще показано, что социалистический выбор России предопределен. Нам необходимо это понять и действовать в соответствии с этим фактом.
Таков мой ответ на первый вопрос, сформулированный в «компасе дискуссии».
Что же касается второго и третьего, то я не знаю, какое общество будет построено в перспективе. Я не знаю, какой будет политическая система, поэтому ответить на них не могу. Скажу только, что для меня ясно одно: это общество будет коренным образом отличаться от общества, которое существует на Западе. Это будет общество не американского типа с его поклонением золотому тельцу и жаждой прагматического успеха. Это не будет общество, напоминающее японское общество с его преклонением перед корпоративными ценностями и особой корпоративной культурой. Это не будет общество даже скандинавского типа с его потребностями региональной державы. Очевидно, что Россия сейчас стоит перед очень серьезным выбором. В зависимости от того, как будем осмысливать произошедшее и понимать то, что действительно волнует массовое сознание, зависит чрезвычайно многое.
1 Капустин Б.Г. Россия и Запад: пути к миру миров // Цивилизации и культуры. Вып. 1. М., 1994. С. 20-21.
Пихоя Р.Г., доктор исторических наук, профессор
Сегодня мы слышали мнение социального психолога, социолога, политолога, философа. Я, как историк, смотрю на это исследование, прежде всего, как на текст, и попытаюсь применить некоторые формальные приемы источниковедческого анализа этого текста.
Помня о том, что до этого нашими уважаемыми социологами уже проводились подобного рода исследования, т. е. масштаб анализа может быть несколько углублен, хочу обратить внимание на несколько обстоятельств.
Первое. Я провозглашаю как некую максиму, что, анализируя состояние общественного сознания, а в данном случае материалы вашего исследования есть отражение общественного сознания в его историческом бытовании, я могу зафиксировать некие константные величины и некоторые переменные состояния. Прежде всего, меня до известной степени удивил высокий уровень своего рода стабилизации общественного сознания, может быть, в большей степени, чем можно было ожидать в это бурное время.
Какие величины являются бесспорно константными? Первое -отношение к истории. Вот и по вашим данным конца 90-х гг. и по данным, которые вы приводите по современности, уровень интереса к истории практически не меняется. Как было 80% людей, интересующихся историей, так 80% и осталось.
Второе обстоятельство. Наши соотечественники оценивают Россию как великую державу со всеми проблемами.
Третье обстоятельство - высокий уровень катастрофизма в общественном сознании. Это величина тоже константная, и она имеет тенденцию сколько-нибудь серьезно не меняться.
Четвертое обстоятельство - отношение к патриотизму. Оно практически неизменно, уровень примерно одинаковый, степень казенного патриотизма влияет в таком смысле, что активная кампания последнего времени несколько уменьшила процент людей, которые говорят «да», но увеличила процент тех, которые говорят «пожалуй, да». Это уже, что называется, издержки пропаганды.
Пятое важное обстоятельство, на которое я хочу обратить внимание, - состояние эмиграционных настроений граждан. Оно с 1990 г. практически не меняется. Удивительно и другое: примерно 70% хотят оставаться в стране, а 30% - уехать. И эти показатели не меняются с 1991 г.
Бойков В.Э.
Я замечу, что очень многие уже уехали, а доля сохраняется.
Пихоя Р.Г.
Да, доля сохраняется. Это напоминает известный парадокс академического института: если там 30% не работает, то увольте эти 30%, и у вас эта величина снова восстановится.
Итак, мы констатируем некие абсолютно разные качества. Я нарочно не анализирую их, а просто обращаю ваше внимание на некоторое константное состояние общественного сознания, которое стабильно на протяжении последних 15-18 бурных лет.
Что же меняется и какие изменения можно зафиксировать? Первое - это нарастание национализма. Напомню исследования 1998-2001 гг., где количество ответивших «Россия для русских» составило 15-16%. В опросе 2007 г. таких стало уже 24%. Это значимая величина, и она отражает определенного рода процессы, которые происходят в нашем обществе.
Следующее обстоятельство очень любопытное: критерий определения России, как великой державы. Сама по себе эта величина константная, но ее содержательная сторона меняется. Если до 1999 г., до известных событий в Югославии примерно 14% населения считало важным критерием великой державы наличие ядерного оружия, то с 1999 г. количество увеличивается более, чем в 2 раза, и сейчас оно достигает 70%.
И третье обстоятельство, которое тоже является переменной величиной в состоянии общественного сознания. Оно связано с тем, что меняется оценка советского общества, и количество резко негативных оценок советского общества уменьшается практически в 2 раза.
Позволю себе перейти ко второму вопросу нашей дискуссии. Если с точки зрения источниковедения все было ясно и просто, и математически доказуемо, то теперь я пускаюсь в зыбкие сети или, как говорил мой коллега, в сетевые измышления политологии.
Мы сталкиваемся с тем, что сегодня реанимируется советский стереотип, природа которого нуждается в специальном анализе. Пока я фиксирую два важнейших показателя реанимации советского стереотипа: 1) идеализация советского прошлого; 2) роль военной силы, как важнейшего признака державности.
Восстановление советского стереотипа происходит на фоне восстановления в реальном политическом процессе таких вещей, как однопартийность и восстановление ряда лозунгов, которые мне напоминают лозунги времен Юрия Владимировича Андропова: «борьба с чиновничеством», «борьба с аппаратом» (позднее эти лозунги у Андропова перенял его наследник Михаил Сергеевич Горбачев), и «борьба с коррупцией».
Уважаемые коллеги! Я хочу обратить внимание вот на какие довольно тревожащие меня симптомы. Дело в том, что однопартийность - штука хорошая, она создает иллюзию управляемости, но она создает и условия для канализации недовольства наверх, т. е. она создает неустойчивость политической системы. Это первое обстоятельство.
Второе. Я не собираюсь говорить о том, что с коррупцией не надо бороться. С коррупцией надо бороться всегда и во всех случаях, но когда борьба с коррупцией провозглашается в качестве национальной идеи, то дальше мы благополучно раскручиваем ту схему, которая погубила советский государственный аппарат. Ее начинал в свое время Андропов. Борьба с коррупцией превращается в борьбу с государственным аппаратом, борьба с государственным аппаратом превращается в борьбу с политической системой, борьба с политической системой заканчивается политическими потрясениями для страны.
Шабров О.Ф., доктор философских наук, профессор
Обсуждаемая проблема так или иначе выводит на политику, и это хорошо продемонстрировал Рудольф Германович. Но я начну с патриотизма. Нельзя не согласиться с мнением Владимира Эриховича, заметившего, что патриотизм в современной России существует больше на кончике языка и не особенно проявляется в действии. Патриотизм - это чувство, и как любое чувство он проявляется не в ответах на вопросы, а в действиях, поступках, прежде всего, в критических ситуациях.
То, что мы наблюдаем сегодня, говорит скорее о том, что высокого патриотического чувства российский народ, в основной своей части, не испытывает. И ключевая проблема видится в ослаблении чувства национальной идентичности. Ведь патриотическое чувство - это любовь к собственной нации, понимаемой, разумеется, не как этнос, а как нация-государство, страна. Любить страну, не идентифицируя себя с ней, невозможно. По сути дела, любовь -
это и есть чувство идентичности. Быть идентичным России, значит, сопереживать тем, кто на Дальнем Востоке остался зимой без тепла. Испытывать боль за тех, кто гибнет и пропадает без вести в Чечне. Причем не только в составе федеральных войск, но и за чеченцев - тоже граждан нашей страны. Воспринимать, как собственное, униженное положение обобранных пенсионеров.
Когда же притуплено чувство сопереживания за происходящее на территории страны, сопереживания тем людям, которые живут в одном с нами государстве, тогда, по всей видимости, трудно ожидать и проявления любви к Отечеству, как к целому, т. е. быть патриотом.
В России проблема идентичности непосредственно связана с проблемой политической власти. Народ наш разбросан по территории, объединяет много конфессий и этносов, так что чувству идентичности возникнуть здесь крайне непросто. Потому, видимо, национальная идентичность исторически формировалась у нас опосредованно, через идентичность с политической властью. Только через общность с властью, признаваемой правомерной в силу традиции или харизмы лидеров, российский человек может ощутить себя и частью национальной общности.
Характеризуя политический режим, основное внимание уделяют, как правило, наличию партий, избирательным механизмам, СМИ. Это действительно важные стороны проблемы, но ими дело не исчерпывается. Есть характеристики, которыми иногда можно, наверное, и пренебречь, но только не в сегодняшней России.
Прежде всего, я имею в виду соотношение политического влияния партий и групп давления. В России сегодня партии как институты политической обратной связи играют существенно менее значимую политическую роль, чем последовательно и целенаправленно формируемые крупнейшие национальные корпорации. Об этой тенденции заявил в свое время Андрей Илларионов, излишне, быть может, драматизировав ситуацию, однобоко ее интерпретировав, но тенденция-то, тем не менее, есть: в России давно обозначилось движение к корпоративистскому государству.
На Западе эта тенденция тоже существует, и многие европейские демократии характеризуются как корпоративистские, ведь влияние групп давления там больше, чем влияние партий. Это -Швеция, Голландия, Швейцария и другие государства, реализующие политику социального партнерства. Но там партийные системы функционируют иначе.
В России же корпоративистская тенденция реализуется в сочетании с другой - с завершающимся процессом формирования картельной партийной системы. Это целенаправленный процесс, суть которого заключается в государственном патронаже партийного строительства. Мы наблюдаем, как за явным преимуществом на политической сцене остаются только партии, патронируемые государством. В первую очередь, это, разумеется, «Единая Россия» и «Справедливая Россия». КПРФ и ЛДПР в меньшей степени, но тоже вполне картельные партии, и мера их успеха в значительной степени определяется степенью благосклонности государственного Олимпа.
Понятно, что картельная партия как институт политической обратной связи малоэффективна. Лишь в отведенных ей пределах она действует в интересах своего избирателя, социальной группы. Партия же власти по определению находится скорее на стороне власти, нежели избирателя. Такая партийная система больше работает как механизм реализации политической власти, а не политической обратной связи.
Образовавшееся в России сочетание двух тенденций - корпо-ративистской и картельной - создает плохо прогнозируемую ситуацию. Понятно, что это уже не тот корпоративизм, что в современной Европе. Вне зависимости от оценки оптимальности такого политического устройства необходимо признать, что европейский вариант в наших условиях пока нереален. Для его осуществления нужна нормальная партийная система, для которой, в свою очередь, должна сформироваться и устояться социальная структура общества. У нас же в ее отсутствие все происходит наоборот: партии формируются на пустом месте и претендуют на выражение интересов социальных слоев, которых еще, по сути дела, нет. Корпоративный же интерес сформировался быстро и, естественно, возобладал над социальным.
Одна из возникающих при этом многочисленных проблем -проблема идентичности. Может ли в такой конфигурации формирующийся политический режим приобрести те сакральные черты, которые дали бы возможность обществу реидентифицировать себя как Россия, как целое, а гражданину - почувствовать себя патриотом, любящим Родину, как это бывало всегда, когда политическая власть исполняла свою сакральную роль? Это серьезная проблема, от решения которой зависит не только эффективность власти, но и целостность страны.
Пока же доверие к власти держится на единственной персоналии - Владимире Путине, которому, по данным ФОМ, доверяют сегодня около 70% наших сограждан. При этом всем известен уровень доверия к российским партиям, Государственной Думе и Совету Федерации: его крайне низкие значения не раз фиксировались по результатам исследований Социологического центра РАГС. Популярных персоналий единицы, а институциональный потенциал легитимности крайне низок.
Все это свидетельствует о неустойчивости политической ситуации, потому и прогнозировать трудно. Существуют тенденции, негативно сказывающиеся на становлении государственно-политических институтов в России. Эти тенденции объективны и не во всем зависят от субъективных интересов политических персоналий, хотя и субъективный интерес тоже не следует исключать: без него ничто в политике не происходит. Результат же будет зависеть от реальной политики той власти, которая сформируется по итогам президентских выборов, и в значительной степени от того, в какой степени она сможет сыграть роль символа российской национальной идентичности.
Меркушин В.И., доктор философских наук, профессор
Вопросы, которые сегодня обсуждаются на заседании «круглого стола», имеют важное научное и практическое применение. Впервые Социологическим центром РАГс проведено исследование, в котором мнения россиян исследуются не в одной плоскости, а в единстве прошлого, настоящего и будущего России. Сама постановка проблемы имеет важное методологическое значение. Необходимость рассматривать все явления жизни в их динамике, развитии является неотъемлемой частью принципа историзма, который требует смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии оно проходило и чем оно стало теперь.
В этой связи мне хотелось бы остановиться на проблеме общественного мнения о наиболее приемлемом пути развития российского общества.
В анкете немало вопросов, которые посвящены этому. Остановлюсь только на одном. Респондентам был задан вопрос: «В каком направлении, по вашему мнению, должно идти развитие России?» Более 75% опрошенных ответили, что следует искать собственный, приемлемый путь развития России. 23,6% опрошенных счи-
тают, что следует развивать капитализм (как в США и Западной Европе), 32,4% высказались за то, что следует искать новые пути строительства социализма. Как видим, разброс мнений достаточно широк. Причем среди лиц с высшим образованием число считающих, что следует искать собственный, приемлемый для России путь развития, значительно выше, чем в целом по массиву, и составляет 80%. Даже среди лиц с высоким уровнем материального положения, которые, казалось бы, должны выступать за рыночные отношения, за капитализм, тем не менее среди них 76,7% считают, что России следует искать собственный путь развития.
Таким образом, в начале XXI в. мы вновь столкнулись со своеобразными «западниками» и «славянофилами». Причем, если исходить из количественных показателей, «славянофильства» значительно больше, чем «западников». 55,9% опрошенных ответили «нет» и «скорее нет», что следует развивать капитализм как в США и Западной Европе.
Нужно отметить, что во второй половине XIX в. в общественной мысли России существовало как исторический факт движение западников и славянофилов. Если же на него посмотреть с точки зрения единства времен - прошлого, настоящего и будущего, - то мы можем говорить сегодня о западничестве и славянофильстве не как об историческом факте второй половины XIX в., а как о явлении общественной мысли, типичном для России, особенно на изломах истории. Так было при Петре I, так было в революциях 1917 г., так происходит и сегодня. Это реальность, с которой необходимо считаться. Она является, во-первых, следствием проявления исторического сознания, исторической памяти. Во-вторых, борьба мнений, идей есть необходимое условие общественного развития. В-третьих, оно способствует формированию, корректировке политической стратегии Российского государства.
Митрошенков О.А., доктор философских наук, профессор
Известно, что вектор и контуры будущего страны определяются с помощью прогнозирования на двух уровнях - того, что происходит в мире под воздействием главных центров силы, и того, что происходит в самой стране под воздействием внутренних и внешних сил. Размышления о будущем России предполагают видение развития двух этих образов. Сегодня Россия - занемогший богатырь. Несомненно, в ближайшей перспективе ей придется применять весь арсенал методов «борьбы в положении лежа». Это
значит - опираться не на грубую силу или угрозу ее применения, а на хорошее знание «местности» и всей системы взаимодействия мировых сил, противоречий между ними и динамики этой системы. А главное - нужно иметь достоверное знание о себе и о том состоянии, которое необходимо и желательно достичь в каждой контрольной точке в каждый исторический момент.
Сегодня мир на распутье - по какому пути пойдут интеграционные процессы? По американскому сценарию? Не очевидно. Сопротивление этой доктрине, предполагающей деление человечества на «золотой миллиард» и его внешний пролетариат, нарастает, в том числе на Западе. Имеет место неустойчивое равновесие. К тому же на Западе возник некоторый страх перед энергетическим голодом. В рамках доктрины «золотого миллиарда» появились концепции замораживания экономического развития бедного большинства человечества, понятие «общностей, которые нет смысла эксплуатировать». В эти зоны не идут инвестиции, строятся планы переориентации их сельского хозяйства на производство биотоплива для развитых стан, что неизбежно приведет к сокращению площадей под продовольственными культурами.
Для России Сибирь сочтена излишней, потому что там много ресурсов и мало населения, да и самого российского населения должно быть всего лишь около 40 млн человек.
Как сказал Ф. Кастро, речь идет об антихристианском неоязыческом плане лишить два миллиарда беднейших людей планеты их пропитания ради поддержания безудержного расточительства потребления энергии богатой частью. Эти слова лидера маленькой, находящейся в блокаде страны сразу стали геополитической силой. Россия, которая пережила сильнейший кризис 1990-х гг. и приобрела трагический опыт, тоже может сказать миру очень многое. И ее слово также может оттолкнуть ход событий от фатального коридора.
Но Россия сможет сказать свое слово в случае, если обретет былую силу и мощь. Для этого есть все основания. Чтобы не пасть под копытами неоязыческой глобализации, страна должна быстро восстановить свой силовой потенциал, достаточный для нанесения удара по любому неприятелю.
Исследование Социологического центра РАГС показало, что население отчетливо осознает значимость силовой мощи страны. Наибольших успехов Россия добилась, по мнению респондентов, в послевоенное время, когда ее сила не подлежала сомнению. Имен-
но тогда она более всего располагала статусом великой мировой державы. Основным содержанием понятия «великая мировая держава» население считает прежде всего оборонную мощь, а также высокий уровень благосостояния людей и влияния на мировую экономику и торговлю. Так что приоритеты россияне умеют ставить вполне адекватно. Возможно, это следует считать издержками советского мышления, однако они вполне отвечают вызовам времени. Как говорил герой романа М. Пьюзо «Крестный отец», «добрым словом можно сделать многое, но добрым словом и пистолетом - гораздо больше». В СССР, похоже, эту истину понимали очень хорошо.
Повторим, что развитие страны должно идти не по социалистическому и тем более не по капиталистическому пути, а в направлении поиска собственной, особой модели, синтезирующей преимущество и одного, и другого. Так высказались респонденты.
Что касается внутреннего положения, то в результатах опроса просматриваются определенные тревожные ожидания. Они, вероятно, связаны с тем, что экономика остается спекулятивно-сырьевой, коррупция - непобедимой (трудно бороться и победить собственную тень), правила игры в обществе постоянно меняются, с инфляцией справиться не получается, государственное управление неэффективно, властная элита - некомпетентна, доминирует ставка на понижение социокультурного качества, ухудшение человеческого материала (поскольку воспроизводится потребитель и массовый человек). Высока степень манипулирования общественным сознанием. Не преодолен продолжительный экзистенциальный кризис в стране. Как говорится, реформы есть, а счастья нет. Ходят постоянные разговоры о надвигающемся финансово-экономическом кризисе, очередном дефолте России.
Как известно, надежда умирает последней. Остается надеяться, что здравый смысл в России, в конечном счете, восторжествует.
Барциц И.Н.
Мы благодарим участников «круглого стола» за интересные выступления, которые заставляют задуматься. Никто из нас не претендует на истину в последней инстанции.
Уважаемые коллеги! Чтобы завершить нашу встречу на мажорной ноте, скажу так: любое мнение имеет право на существование, любая позиция, высказанная сегодня, интересна, но я надеюсь, что никто из вас не претендует, что именно его мнение является общепризнанным.
