CC BY
13Лютько Евгений Игоревич, диакон
PhD, мл. науч. сотрудник Научного центра истории богословия и богословского образования БФ ПСТГУ РФ, 127051, г. Москва, Лихов пер., 6/1 [email protected]
Митрополит Филарет (Дроздов) и развитие исторической науки в Московской духовной академии*
Аннотация: Московская духовная академия являлась ведущим центром развития богословия в России XIX в., а московский митрополит Филарет (Дроздов) стоял у истоков оформления самой духовно-академической системы в целом. Устав 1814 г. ставил епархиального архиерея, по сути, во главу духовно-академической корпорации, наделяя его полнотой административной власти и церковной ответственности за образовательный и научный процессы в академии. Статус московского архиерея заставлял митр. Филарета активно вникать в научно-исследовательскую работу академии, наблюдая и контролируя ее развитие. Разумеется, эта ситуация была чревата противоречиями, которые возникали между профессорами, экспертами в своих областях, и митрополитом, выступавшим как в роли вдохновителя исследований, так и в роли цензора. Ярче всего эти противоречия проявлялись в области исторических исследований, которые переживают этап активного развития в 1830-1860-е гг. В общих чертах развитие отношений между митр. Филаретом и корпорацией церковных историков Московской академии имеет три стадии: 1) зарождение исследовательских традиций в академии под влиянием митр. Филарета; 2) критика им проводимых исследований в связи с вопросом их соотношения с Церковным Преданием; 3) снятие напряжения с конца 1850-1860-х гг., прежде всего, в связи с преклонным возрастом митрополита.
Ключевые слова: митр. Филарет (Дроздов), церковно-историческая наука, Московская духовная академия, историко-критические методы,
духовная цензура
* Исследование проведено за счет гранта РФФИ (№ 21-011-44119) «Богословская мысль в контексте модернизации: митрополит Филарет (Дроздов) и имперские институты его времени» в 2021 г.
Eugene Lyutko, deacon
PhD, Junior Research Fellow in the Research Center for the History of Theology and Theological Education at St. Tikhon's Orthodox University Russia, 127051, Moscow, Likhov per., 6-1 [email protected]
St. Philaret (Drozdov), Metropolitan of Moscow, and the Development of Historical Scholarship at the Moscow Theological Academy*
Abstract: In 19th century Russia, the Moscow Theological Academy was a leading center for the development of theology, and St. Philaret (Drozdov), Metropolitan of Moscow, stood at the origins of the formation of the theological-academic system itself. The Charter of Theological Academies of 1814 to all extents and purposes put the diocesan bishop at the head of the theological-academic body, endowing him with full administrative power and ecclesiastical responsibility for educational and scholarly processes at the academy. His status as bishop of Moscow meant that St. Philaret was obliged to be actively involved in research at the academy, observing and supervising its development. Of course, this situation was fraught with controversies arising between professors who were experts in their field and the metropolitan, who acted both as an inspirer of research and as a censor. These contradictions manifested themselves most clearly in the field of historical research, which underwent a phase of active development in the 1830s-1860s. In general terms, there were three stages in the development of relations between St. Philaret and the staff of church historians at the Moscow Academy: 1) the genesis of research traditions at the academy under the influence of Metr. Philaret; 2) criticism by him of ongoing research in connection with the question of its correspondence to Church Tradition; 3) the lessening of this tension in the period from the late 1850s - 1860s, primarily in connection with St. Philaret's advanced age.
Keywords: St. Philaret (Drozdov), Church history, Moscow Theological Academy, historical and critical methods, spiritual censorship
* The study was funded by the RFBR grant (No. 21-011-44119) "Theological Thought in the Context of Modernization: Metropolitan Filaret (Drozdov) and the Imperial Institutions of his Time" in 2021.
Тенденцией, неуклонно усиливавшейся в течение второй половины московского архипастырского служения свт. Филарета, была постепенная потеря общего языка с академической профессурой. Наступал кризис взаимного доверия: опасаясь подчас несправедливого (на их взгляд) гнева митрополита, профессора были вынуждены искажать действительность, прибегать к уловкам в попытке защитить право на научную разработку своей дисциплины. Поколение профессоров периода, последовавшего за кончиной святителя, практически единодушно выражали мнение о неоднозначном его воздействии на академическую науку1. С другой стороны, ученые академии отдавали должное святителю не только как талантливому проповеднику и администратору, но и как утонченному интеллектуалу, способному видеть и обозначать научные проблемы2. В связи с разнообразием взглядов на свт. Филарета как начальника академической корпорации представляется необходимым особенно остановиться на проблеме взаимодействия и взаимопонимания между митрополитом и академической профессурой, проблеме консенсусов и противоречий, которые подчас обнаруживались на почве представлений о природе богословского и церковно-исторического исследования.
Устав 1814 г. предполагал значительную степень вовлеченности правящего архиерея в дела академии. Первые 11 пунктов «Высочайше утвержденного проекта Устава духовных академий», по сути, ставят местного преосвященного во главу академической корпорации, помещая в область его полномочий все происходя-
1 См., прежде всего, критику проф. Спасского: Спасский А. А. Профессор А. П. Лебедев // Лебедев А. П. К моей учено-литературной автобиографии и материалы для характеристики беспринципной критики: сборник, посвященный памяти А. П. Лебедева. СПб., 2005. С. 128-229.
2 См., например: Лебедев А. П. В защиту Филарета, митрополита Московского, от нападок историка С. М. Соловьева // Он же. «Великий в малом»: Исследования по истории Русской Церкви. СПб., 2005. С. 151184.
щее в Академии3. Реализация этих полномочий, которая в случае с МДА была затруднена удаленностью Троице-Сергиевой лавры от митрополичьей кафедры, во многом зависела от инициативы самого архиерея. Возможно, этим объяснялось невнимание высшей церковной власти в лице преосвященных Августина (Вино-градского) и Серафима (Глаголевского), московских архипастырей 1814-1821 гг., к делам Академии4. Ситуация изменилась после перевода на Московскою кафедру свт. Филарета (Дроздова). Однако деятельность будущего московского святителя по совершенствованию образовательного процесса в МДА началась еще до 1821 г. -с 1815 г. по поручению синодального начальства он производил ревизии духовных учебных заведений.
Одна из главных претензий, которую предъявлял будущий митрополит, - зависимость от «классической книги», то есть отсутствие инициативы в самостоятельной разработке предмета. Митр. Филарет сам являлся автором пособия по церковной истории, поэтому особенно он был строг с преподавателями этого предмета. Так, в 1815 г. ревизор писал о преподавателе церковной истории: «...бакалавр архимандрит Никанор5 никакого опыта трудов своих не показал»6. «Преподавание церковной истории несколько беспечно почивает на классической книге»7 - вновь ука-
3 Высочайше утвержденный 30 августа 1814 г. проект Устава православных духовных училищ (№ 25673) // ПСЗРИ I. СПб., 1830. Т. 32. С. 914-915.
4 Справедливости ради, надо отметить, что ранний период существования Академии практически не отражен источниками, введенными в научный оборот в настоящий момент. Так что освещение вопроса об участии первых двух преемников митр. Платона (Левшина) на Московской кафедре в делах МДА является делом будущего.
5 Никанор (Клементьевский; 1787-1856), митрополит, бакалавр церковной истории в 1814-1818 гг. С 1848 г. митр. Новгородский, Санкт-Петербургский, Эстляндский и Финляндский, первенствующий член Святейшего Правительствующего Синода.
6 Донесение ректора спб. духовной академии, архимандрита Филарета, комиссии духовных училищ, с отзывом о начальствующих и учащих в духовно-учебных заведениях с.-петербургского и московского округов (1815 г., 12 августа) // Мнения и отзывы. Т. 1. С. 299.
7 Обозрение богословских наук в отношении преподавания их в высших духовных училищах // Мнения и отзывы. Т. 1. С. 351.
зывает ревизор спустя два года8. Еще через год, предположительно о том же преподавателе, архим. Филарет излагает свои претензии более аргументированно:
На вопросы из Церковной истории ответствовано удовлетворительно, когда испытание следовало образу и порядку учебной книги. Но когда оно от сего образа и порядка отступало или когда изыскивалось основание какого-либо сказания, впрочем, указанное в учебной книге, тогда простые вопросы затрудняли некоторых испытуемых. Одной из причин сего недостатка должно полагать то, что учащий слишком буквально держался учебной книги и представлял, так сказать, историка исторических уроков, а не исследователя и наставника (курсив мой. - Е. Л.)9.
Таким образом, с пассивностью преподавателя в освоении предмета ревизор связывает недостатки в развитии самостоятельного мышления студентов, что является серьезным укором для преподавателя высшей школы. В 1820 г., уже относительно преподавания бакалавра архим. Сергия (Извекова)10, архиепископ Филарет повторил прежнее замечание: «Класс церковной истории, по-видимому, не простер своих изысканий далее учебной книги, но сим руководством достаточнее воспользовался он в нынешнем, нежели в предыдущем учебном курсе»11. В первое время своего существования кафедра церковной истории не дала результата, который бы удовлетворил искушенного ревизора и еще более ис-
8 Надо сказать, что в 1817 г. учебник свт. Иннокентия (Смирнова), о котором идет речь, был новинкой, только-только разосланной в учебные заведения. Из оценки деятельности преподавателя, как кажется, вытекает и невысокая оценка святителем самого учебника. См. об этом нашу статью «Первые российские учебники по церковной истории: проблема происхождения» в вып. 17 «Филаретовского альманаха».
9 Донесение епископа ревельского Филарета комиссии духовных училищ о ревизии московской духовной академии. (1818 г., 26 июня) // Мнения и отзывы. Т. 1. С. 404.
10 Сергий (Извеков, 1792(?)-1848), архим., бакалавр церковной истории в МДА в 1818-1820 гг. В 1826-28 гг. ректор Подольской семинарии. С 1834 г. настоятель Рыльской Николаевой пустыни.
11 Донесение архиепископа тверского Филарета комиссии духовных училищ о состоянии московской духовной академии (1820 г., 5 июля) // Мнения и отзывы. Т. 2. С. 50.
кушенного теоретика самого предмета кафедры. Профессора, т. е. «бакалавры», сменялись здесь с обыкновенной для той эпохи быстротой.
С гражданской историей, на первый взгляд, ситуация казалась проще. Здесь с 1814 по 1820 г. был задействован проф. В. В. Херсонский (1789-1830), успевший поучиться в Перервинской семинарии и Славяно-греко-латинской академии. Он, согласно воспоминаниям бывшего студента, «имел дар слова и красноречив на лекциях»12. Херсонский составил «Обозрение всеобщей истории», где излагал ее вполне в духе Устава 1814 г.13: согласно «искусству возводить происшествия к первоначальным их причинам и замечать последствия, от них зависящие», т. е. «философии истории», и с целью «повсюду замечать премудрые пути промысла Божия»14. Из европейских авторов он опирался на Боссюэ по части концепции, и на Шрекка15 в отношении фактологии. Ревизор архим. Филарет положительно характеризовал его преподавательскую деятельность в первые четыре года академической службы, несмотря на то что уже к 1818 г. дала о себе знать развивающаяся болезнь, связанная с потерей слуха, впрочем, не препятствовавшая еще преподаванию16. Однако уже в 1820 г. ревизор указывал на то, что «Академическому правлению надлежит обратить бдительное внимание на недостаток у профессора сего класса в чувстве слуха, не побеждаемый присут-
12 Из письма прот. Шиллегодского А. С. к С. К. Смирнову от 15.05.1864. См.: Письма к профессору и ректору Московской Духовной Академии С. К. Смирнову разных лиц // У Троицы в Академии. 1814-1914. М., 1914. С. 608.
13 Определению «Философии истории» посвящен §151 Устава 1814 г. Эта категория являлась краеугольной для преподавания гражданской истории (см.: Высочайше утвержденный проект Устава Духовных Академий (1814 г.). С. 925).
14 [Херсонский В. В.] Обозрение всеобщей истории (1814-1820 гг.). НИОР РГБ. Ф. 173. III. Е. х. 201. Л. 1; 2 об.
15 Shrockh J. M. Compendium Historiae Universalis. Lipsiae, 1778.
16 «Бакалавр всеобщей истории Василий Херсонский. Отлично способен, прилежен и успешен в должности и в поведении благоустроен. Некоторый недостаток в чувстве слуха принуждает его отказаться от духовного звания, но ученую службу продолжать он и желает, и может. По должности Секретаря, также нелегкой, также исправен» (см.: Мнения и отзывы. Т. 1. С. 444).
ствием духа, не препятствует ли оный совершенству отчетов, изустно требуемых от студентов в слышанных ими уроках»17. В том же году Херсонский перешел на гражданскую службу при архиве Государственной иностранной коллегии в Москве.
Находясь на Московской кафедре и, по словам мемуариста, «во главе судеб и действий Академии», святитель продолжал поиск и работу над пестованием соответствующих кадров для исторических кафедр. В 1826 г. арх. Филарет вновь отчитывался в Св. Синод:
Церковная история преподана по классической книге без особенных недостатков, и без признаков особенной деятельности учащего. Впрочем, студенты на вопросы из библейской истории, предложенные мной не по порядку приготовленного испытания, ответствовали часто без затруднения, что показывало тщательное принятие уроков18.
Речь шла о бакалавре церковной истории Ф. А. Терновском-Платонове19. Выпускник Вифанской семинарии (1816) и Московской академии (1820), за 13 лет преподавательского служения он успел потрудиться на двух исторических кафедрах: в 1820-1828 гг. и в 1832-1833 гг. - церковной истории; с 1828 по 1832 г. на кафедре гражданской истории. В воспоминаниях о прот. А. В. Горском П. С. Казанский, созвучно свт. Филарету, упоминает его как весьма слабого преподавателя:
В год поступления А[лександра] В[асильевича Горского] (1828 г. -Е. Л.) в Академию преподаватель церковной истории Терновский-Платонов переведен был на гражданскую историю за плохое преподавание своей науки20.
17 Донесение архиепископа тверского Филарета комиссии духовных училищ о состоянии московской духовной академии // Мнения и отзывы. Т. 2. С. 50.
18 Там же. С. 142.
19 Мемуаристы и исследователи, обращавшие внимание на особое положение исторических наук в Московской академии, часто ограничиваются указанием на значение свт. Филарета (Гумилевского) и прот. А. В. Горского, не всегда замечая, что и за их спинами немного в тени стоит значимая фигура Ф. А. Терновского-Платонова, учителя первых двух.
20 Казанский П. С. Воспоминания об А. В. Горском // БВ. 1900. Т. 3. №11. С. 545.
Но имеется и диаметрально противоположное мнение, в частности М. В. Толстого (1812-1896)21, который назвал его лекции «особенно интересными»22. В пользу Терновского-Платонова в своих воспоминаниях, высказывался и прот. Н. И. Надеждин, заставший последний год жизни и преподавания бакалавра23.
Бакалавр церковной и гражданской истории Терновский-Пла-тонов, судя по всему, был человеком достаточно ярким и владевшим даром слова. Он стал четвертым студентом «платоником» Московской академии. Известно, что, лишь только окончив академический курс, он держал речь в торжественном собрании академической конференции24. Известно, что Академия держалась за
21 Граф Михаил Владимирович Толстой (1812-1896) - русский историк Церкви, агиограф, действительный статский советник.
22 «С августа 1826 года начался седьмой курс, особенно замечательный для меня тем, что я стал, по совету Голубинского, посещать лекции некоторых профессоров Академии. Особенно интересовали меня лекции Ф. А. Платонова. Он преподавал всемирную историю средних веков, весьма красноречиво и подробно излагал основание новых западных государств на развалинах Римской империи и еще увлекательнее описывал крестовые походы. Ни в одной истории не находил я таких занимательных подробностей и такой живой связи между событиями, как в его записках. Слушатели его, а в том числе и я, старательно записывали эти лекции; рукописный экземпляр их долго хранился у меня, но в недавнее время пропал. Ф. А. Платонов не пользовался расположением митроп. Филарета; несмотря на продолжительную службу, он кончил жизнь бакалавром в 1833 году» (Толстой М. В. Воспоминания // РА. 1881. Т. 1. С. 298).
23 «Этот преподаватель, кроме того, что хорошо знал свой предмет, располагал к себе своих слушателей самим способом своего преподавания: он говорил просто и сердечно, увлекался своим предметом и увлекал за собой слушателей, держался в изложении событий направления религиозного, указывал в исторических фактах действие Промысла Божественного иногда с таким чувством и таким жаром, что слезы выступали на его глазах, что для нас было и смешно, но вместе и трогательно» (Надеждин Н. И., прот. Из записок // У Троицы в Академии. 1814-1914. М., 1914. С. 66).
24 Голубцов С. А., протодиак. Московская духовная академия дореволюционного периода. М., 1987. Т. 2: Кафедры и личный состав Академии. Ч. 2: Биобиблиографический словарь сотрудников Академии в 1814-1870 гг. С. 125.
этого выпускника, и в 1820 г. предпочла не отпускать его преподавать в Киевскую академию, несмотря на предписание Комиссии духовных училищ (КДУ)25. Через шесть лет, уже в ректорство архим. Поликарпа (Гайтанникова), Терновский-Платонов выступал перед царем во время его посещения Троице-Сергиевой лавры26. Наконец, именно ему, уже после смещения с должности преподавателя гражданской истории в 1828 г., конференция во главе с ректором архим. Поликарпом поручила составление конспекта по церковной истории для семинарий27. Прот. С. К. Смирнов утверждает, что Терновский-Платонов был первым на кафедре церковной истории, кто отошел от преподавания исключительно по «каноническим» учебникам двух святителей: он дополнял их данными из 47-томного издания Сегюра28, что было достаточно смелым решением, т. к. последний был одним из «новейших» авторов - Тернов-ский-Платонов использовал первые тома его «Истории», когда последние еще не вышли в свет29.
Однако подобная смелость, сочетающаяся с артистичностью, значительными способностями, «сердечностью» и «увлеченностью», была вполне ожидаема от «платоника»30, а главное была
25 Голубцов С. А., протодиак. Московская духовная академия... С. 414.
26 Смирнов С. К., прот. История Московской духовной академии (1814-1870). М., 1879. Т. 3. С. 622.
27 Дело (№ 5) о составлении конспекта церковной истории для преподавания по нему в Духовных семинариях взамен старого учебника, согласно предписанию Комиссии Духовных училищ. 1823 г. НИОР РГБ. Ф. 172. К. 7. Е. х. 3. Л. 2.
28 Ségur L. P. Abrégé de l'histoire universelle ancienne et modern à l'usage de la jeunesse: dans 47 vol. P., 1817-1830; см.: Смирнов С. К. История... Т. 1. С. 36.
29 Влияние Терновского-Платонова можно оценить исходя из следующей ситуации: когда студент Н. И. Надеждин в 1830 г. поступил в Академию, он слушал лекции Терновского-Платонова, которые дословно повторяли то, что студент уже слышал в Рязанской семинарии, где историю читал другой ученик лектора. Различие заключалось только в том, что лекции Терновского-Платонова были «понятными и нетрудными» для восприятия, в отличие от семинарского аналога (см.: Надеждин Н. И., прот. Из записок. С. 66).
30 В преобразованной в 1814 г. Академии сохранился институт «платоников», однако со временем они стали представлять собой обыч-
весьма в духе тогдашнего ректора и главного антагониста свт. Филарета, архим. Поликарпа. Таким образом, по всей видимости, изменчивость судьбы Терновского-Платонова была связана с симпатией к нему академического начальника и антипатией начальника епархиального.
После назначения на московскую кафедру в 1821 г. свт. Филарет стал намного ближе к Академии. Теперь время ревизий назначалось не только по указанию Св. Синода - правящий архиерей имел право посещать занятия в Академии в любое удобное ему время, имел полноту власти в отношении академической корпорации и, конечно, мог влиять на направление преподавания тех или иных академических дисциплин. Известный церковный историк Е. Е. Го-лубинский писал о трех элементах взаимодействия преподавателей с епархиальным архиереем: на завершающей стадии подготовки магистерской диссертации студентов, на публичных экзаменах, в процессе подготовки к печати статей академического журнала «Прибавления к Творениям Св. Отцов»31. Эти элементы акаде-
ных стипендиатов. Немалая доля в исчезновении «платоников» как корпорации внутри корпорации принадлежит свт. Филарету. Он настаивал на целевом использовании средств из соответствующего капитала (стипендии), но выступал против внутренней сегрегации студенчества. Со временем, уже в период епархиального правления митр. Филарета, все особенности «ордена платоников» были упразднены, а условиями получения стипендии и соответствующей приставки к фамилии стали отличная учеба (среди «платоников» начиная с 1830-х гг. было 11 первенствующих и два студента, занявших второе место по успеваемости) и стесненное материальное положение. Концептуальное различие между «платониками» эпохи митр. Платона и свт. Филарета заключается в том, что в первом случае речь шла о выделении особой когорты среди разношерстной массы студентов второй всесословной Славяно-греко-латинской академии. После реформы 1814 г. Академия стала исключительно церковной институцией, и дополнительное выделение «особого класса» стало нарочитым, что и привело к постепенному упразднению этого института. Всего в пореформенной Московской академии было 25 платоников, против 13 в Славяно-греко-латинской в предыдущий период (см.: Кедров С. Студенты-платоники в Академии // У Троицы в Академии. 1814-1914. М., 1914. С. 202-232).
31 Голубинский Е. Е. Мои воспоминания. Кострома, 2017. С. 37.
мической жизни являлись моментами столкновения замкнутой в монастырских стенах корпорации преподавателей и студентов с публичной сферой, являлись моментами наиболее ответственными и в связи с этим вызывали наибольший интерес митрополита. Вместе с тем именно они могли явственно свидетельствовать о развитии исторической науки. Исследовательская культура, произраставшая на академической почве поначалу прикровенно, со временем стала приносить плоды в виде научных публикаций как для академического журнала (Прибавления к Творениям Святых отцов), так и для других научных периодических изданий. А кроме того, и в виде лекционных курсов, в основу которых со временем стали ложиться результаты самостоятельного изучения источников. В свою очередь исследовательский этос распространялся и на студентов, и они все больше времени уделяли самостоятельной ра-боте32.
Нельзя сказать, что история Московской духовной академии указанного периода изобилует репрезентативными примерами противоречий на почве церковно-исторических исследований. Более того, следующий период действия Устава 1869 г. по этому показателю оказался более «продуктивным». Однако уже в первой половине XIX в. намечается по крайней мере одна важная линия противостояния - между профессурой и епархиальным архиереем. В эпоху Устава 1814 г. имели место как минимум три нашумевших случая, когда профессор был удален из Московской академии по воле митрополита: ректор архим. Поликарп (Гайтанников) (1835), архим. Феодор (Бухарев) (1854), Н. П. Гиляров-Платонов (1855). Не вдаваясь в детали этих ситуаций, следует отметить, что личные моменты в них сочетались с профессиональными.
Однако описание самих конфликтов, как кажется, меньше способствует разъяснению их природы, чем опыт их преодоления. Вот ценнейшие указания архим. Филарета (Гумилевского) начинающему преподавателю А. В. Горскому относительно его конспекта по церковной истории:
32 См. подробнее о развитии института исторических исследований в МДА нашу статью «Историческое исследование в Духовной академии 1840-1870 гг.» (Электронный научно-образовательный журнал «История». 2017. № 3).
.кажется, что если Ваш опыт, на беду, составлен будет вовсе не по его мыслям, то Вы тем вызовете его на бой открытый и без нужды растрогаете его вспыльчивый характер. Надобно наперед узнать его мысли. Тогда, если мысли эти не совсем будут верны, можно сначала слегка сказать о их неверности, или лучше, не говоря прямо о их неверности, выставить свой план, и тогда, когда он, заметив несходство его с своим, будет настаивать на преимуществе своего, то можно слегка и сказать кое-что в свою защиту. Но заметьте, надобно говорить только слегка33.
Замечательна интонация, с которой писались эти строки. Кажется, что архим. Филарет не одними словами, но и этой интонацией хочет передать младшему товарищу настрой, с которым последний должен вступить в интеллектуальное противоборство с митрополитом. Деликатность младшего Филарета в общении со старшим позволила ему оставаться одним из немногих доверенных лиц московского митрополита.
Вполне вероятно, что архим. Филарет готовил А. В. Горского к испытанию, описанному последним в дневнике за 2 июля 1837 г.34 Здесь Горский подробно описывает методику дискуссии со святителем. На его возражение
«А разве всегда была проливаема кровь христиан?» я объяснил, что по законам Римской Империи христиане не могли быть терпимы. «Почему же так?» Конституция Римской Империи требовала, чтобы соблюдаема была народная религия гражданами империи неотменно. «Что такое конституция? Это понятие составилось в конце XVIII столетия. Никакой конституции небывало» <...>. Я отвечал на это: «слово "конституция" я употребил неправильно»35.
Испытание, судя по длинной записи, продолжалось довольно долго. И если обратить внимание, Горский в значительной степени следует руководящим заметкам архим. Филарета: где-то признает правоту митрополита, хотя, впрочем, понятно, что вопрос
33 Письмо б. д. цит. по: Попов С. Г. Ректор Московской духовной академии прот. Александр Васильевич Горский // БВ. 1896. Т. 1. № 1. С. 392.
34 Письмо без даты, следовательно, не было предназначено для почтовой пересылки, а являлось элементом внутренней корреспонденции.
35 Горский А. В., прот. Дневник. М., 1885. С. 51.
использования термина «конституция» был исключительно стилистическим замечанием. Однако в ответ на большинство замечаний свт. Филарета Горский отсылает к иным частям конспекта: «будут указываемы в своих местах», «об этом сейчас сказано будет». Таким образом, ему удавалось редуцировать раздражение митрополита до слов: «Вашим разрядам конца не будет»36. На испытаниях, которые проходили спустя 23 года, уже пребывая в священном сане, Горский имел уже гораздо больше смелости в споре с митрополи-том, да и сам святитель проявлял меньше инициативы в научно-богословских дискуссиях37. Уникальность Горского заключалась в умении преподнести новое видение исторической действительности - результата своих исследований - так, чтобы оно не вызывало раздражения митрополита, явно и обоснованно склонного к критике всякой новизны. За это Горский удостоился репутации лучшего знатока «научно-богословских требований» свт. Филарета38.
Обострения отношений между отдельными членами корпорации и митрополитом зачастую связывают с непоследовательным поведением свт. Филарета, например в отношении к самостоятельной разработке преподавателями их предметов. Действительно, как было сказано выше, в 1810-1820-е гг. он призывал профессоров к самостоятельным исследованиям. Однако в 1850 г. известен случай, когда митр. Филарет запретил преподавателю использовать свои записки, указав на уже имеющийся по этому предмету учебник39. Тем не менее при оценке таких событий необходимо
36 Горский А. В., прот. Дневник. С. 52.
37 П. С. Казанский в письме к брату, арх. Платону (Фивейскому), от 9 июня 1860 г. описывает следующую ситуацию: «Вчера был митрополит в первый раз на экзамене по церковной археологии <...> Когда митрополит стал говорить, что миряне не имеют права учить в Церкви, Александр Васильевич указал на одно правило из постановлений апостольских с именем Петра и Павла, где и мирянам дозволяется учить. Митрополит на это заметил, что постановления апостольские не имеют авторитета» (см.: Беляев А. А., прот. Профессор Московской Духовной Академии П. С. Казанский и его переписка с архиепископом Костромским Платоном [Фивейским] // БВ. 1904. Т. 1. № 3. С. 580).
38 Смирнов С. И. Протоиерей Александр Васильевич Горский // Памяти почивших наставников. Сергиев Посад, 1914. С. 73.
39 Смирнов С. К. История... С. 170. Речь идет о И. И. Побединском-Платонове (1821-1871) в период его преподавания библейской исто-
учитывать контекст: во-первых, многое зависело от личности преподавателя; во-вторых, 1840-1850-е гг. стали периодом кризиса цензурной политики: на фоне политической неустойчивости всякий новый интеллектуальный продукт мог вызывать опасения того, кто в конечном счете отвечал за его распространение. К тому же именно в этот период отношения между московским митрополитом и обер-прокурором гр. Н. А. Протасовым осложнились до чрезвычайности. Для иллюстрации этого осложнения можно заметить, что только в 1853 г. Св. Синод прислал московскому цензурному комитету, за который фактически отвечал митрополит, около 10 выговоров и замечаний40.
Напряжение между Москвой и Петербургом в этот период и необходимость все время ориентироваться на политический контекст отражались на взаимоотношениях между митрополитом и его подчиненными в Академии. Красноречиво проблема взаимоотношений митрополита и корпорации в этот сложный период отражена (с позиции самой корпорации) в воспоминаниях П. С. Казанского:
Бывало, соберемся у ректора Алексия (Ржаницына, 1847-1853 гг. -Е. Л.) и он начнет придумывать как начать говорить (с митрополитом. - Е. Л.) о деле. Иногда он решался просить противоположного тому, чего хотел, и достигал исполнения своего желания41.
рии. Фрагменты его записок были опубликованы посмертно в журнале «Душеполезное чтение» (1872-1874). Имеется в виду учебник самого святителя - «Начертание».
40 Горский-Платонов П. И. Голос старого профессора по делу профессора А. П. Лебедева с покойным профессором о. протоиереем А. М. Иванцовым-Платоновым // Лебедев А. П. Из истории вселенских соборов IV и V веков: Полемика А. П. Лебедева с прот. А. М. Иванцо-вым-Платоновым. СПб., 2004. С. 307.
41 Беляев А. А., прот. Профессор Московской Духовной Академии П. С. Казанский. // БВ. 1903. Т. 2. № 7/8. С. 478. См. там же не менее откровенный сюжет: «Леонид Краснопевков, сделавшись ректором Вифанской семинарии [1849 г.], говорил [профессорам академии]: "что это вы боитесь митрополита, я говорю с ним как с отцом прямо, откровенно". Действительно, митрополит слушал его, но наконец семь раз сказал ему "дурак". И с тех пор полно Леонид беседовать с ним откровенно» (Там же. С. 478).
Таким образом, если в 1820-1830-е гг. можно говорить о противоречиях между митрополитом и отдельными представителями корпорации, то постепенно, в процессе усложнения церковно-по-литической ситуации и развития свободомыслия в Академии противостояние приобретает более масштабные формы. Уже с конца 1840-х - начала 1850-х гг. (а скорее всего с 1841 г. - с момента ухода из академии свт. Филарета (Гумилевского)) между корпорацией и митрополитом возникает барьер недоверия42. Одним из неизбежных последствий этой ситуации является изменение в области целеполагания корпорации: с этого времени основной задачей академического руководства является «оборона» и избежание обострений. На эту проблему откровенно указывал еп. Филарет (Гу-милевский) в письме к А. В. Горскому от 16 октября 1847 г.:
.между прочим указывают, как на особенную слабость, на ученых иноков Ваших, учительствующих в Академии. <...> Говорят, что оставлены в Академии педанты, а люди с дарованиями удалены. Говорят, что заботились не о том, чтобы были хорошие ученики, а чтобы казались хорошими43.
Напряжение между митрополитом и корпорацией, их взаимное недоверие в общем не так сильно влияли на исследовательские способности и настрой историков старшего поколения - А. В. Горского и П. С. Казанского. Однако это недоверие стало причиной обострения 1855 г., когда сразу два перспективных преподавателя (архим. Феодор (Бухарев) и Н. П. Гиляров-Платонов) были удалены из Академии. Показательно, что некоторые провокационные идеи Н. П. Гилярова-Платонова, вызывая явное раздражение старших членов корпорации, тем не менее не доводились до
42 Еще одно изменение в характере свт. Филарета, произошедшее в 1840-е гг., зафиксирует в своих воспоминаниях арх. Савва (Тихомиров): «Должно признаться, что мы на экзаменах видели в святителе Филарете не того строгого и грозного судию, каким он являлся здесь в прежнее время, а простого и снисходительного отца. Не было тех вспышек и резких замечаний, о коих сохранились в Академии предания» (Савва (Тихомиров), арх. Хроника моей жизни. Сергиев Посад, 1898. Т. 1. С. 342).
43 Филарет (Гумилевский), свт. Письма к А. В. Горскому // ПрТСО. 1885. Ч. 36. С. 129.
митрополита44. Когда же митрополит узнавал обо всем, у него не оставалось выбора, т. к. возможность «коррекции» взглядов Гиля-рова-Платонова в рамках академической корпорации 1850-х гг. не представлялась возможной45. Не менее показателен тот факт, что исправление другого «изгнанника» - архим. Феодора (Бухарева) митрополит поручил не какому-либо члену корпорации, а своему духовнику, наместнику лавры архим. Антонию (Медведеву), который, несмотря на духовный опыт, не имел богословского образо-вания46. При таком взаимном напряжении и недоверии любое научно-богословское или церковно-историческое открытие, сделанное или адаптированное профессурой Академии и изложенное на публичном экзамене, пусть даже самое невинное с вероучительной точки зрения, могло оказаться под огнем жесткой, но вынужденной критики митрополита47. По этой причине институт публич-
44 Модестов С. С. Происхождение академического курса (18521856 гг.) // У Троицы в Академии. 1814-1914. М., 1914. С. 125.
45 Девиация в поведении Гилярова-Платонова в крайнем ее проявлении изображена в воспоминаниях арх. Саввы (Тихомирова) от 1848 г.: «Приехал в Академию обер-прокурор Св. Синода граф Н. А. Протасов. Приходит, в наш богословский класс во время лекции Гиляро-ва. Гиляров, разумеется, был предварен об этом и принес с собой в класс тетрадку, свое студенческое сочинение об антихристе. По входе в класс почетного гостя, он начал угощать его своей студенческой мудростью. Гость в восхищении был от этой мудрости и, уходя из аудитории, благодарил лектора. Но почтенный лектор, по уходе гостя, сошел с кафедры и, обратясь к нам, студентам, сказал: "Забудьте, господа, что я сейчас читал вам" и вслед затем начал проповедовать нам о том же предмете совсем противное» (Савва (Тихомиров), арх. Хроника моей жизни. Т. 1. С. 382).
46 Гиляров-Платонов Н. П. А. М. Бухарев. Некролог [1871] // Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев): Pro et contra: личность и творчество архимандрита Феодора (Бухарева) в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология. СПб., 1997. С. 312-313.
47 Так, однажды на публичном экзамене П. А. Смирнова, преподавателя церковной археологии, случилось очень неприятное происшествие: «Этот молодой бакалавр вздумал выдать к публичному экзамену лекции по катакомбной символической живописи. Митр. Филарет, не знакомый с этой тогдашней новинкой, напал на молодого преподавателя и сильно разбранил его. Окончился, однако, этот инцидент тем, что когда, после уже экзамена, митрополиту разъяснили (кажется,
ных экзаменов постепенно вырождался: профессора озвучивали устаревшие сведения, согласованные с классическими пособиями, а сами экзамены проводились лишь «для видимости и для митрополита Филарета»48.
Таким образом, гармоничная передача исследовательских приемов и воззрений, а также опыта соотнесения историко-научного и богословского опыта, имевшая место еще в 1830-е гг., была ос-ложнена49. На смену легкому маневрированию, которое позволяли себе свт. Филарет (Гумилевский) и прот. А. В. Горский, пришла «концепция двух истин» - церковно-иерархической и научной: одной из черт историко-богословских исследований Московской академической традиции начиная с 1850-х гг., работ Е. Е. Голубин-ского, А. П. Лебедева, а затем Н. Н. Глубоковского является представление о различных целях, преследуемых научным богословием и церковной иерархией50.
А. В. Горский) важность открытий западных археологов для церковной истории и археологии, митр. Филарет смягчился и даже косвенно извинился за свою резкость, а потом дал П. А. Смирнову хорошее священническое место в Москве» (Катанский А. Л. Воспоминания старого профессора. С 1847 по 1913 год. Н. Новгород, 2010. С. 184).
48 Смирнов И. К. Из воспоминаний // У Троицы в Академии. 18141914. М., 1914. С. 137.
49 Напряженные отношения между корпорацией и церковным начальством были общим местом в жизни духовных академий той эпохи и не являлись характерной чертой именно Московской. См. о проблемах этого плана в столичной академии: Сагарда Н. И. Лобовиков Иван Иванович, бакалавр С.-Петербургской Духовной Академии по кафедре Патристики (4 сентября 1841 г. - 19 мая 1848 г.) // ХЧ. 1914. № 2. С. 246-273.
50 Это явление находилось в контексте общего процесса трансформации русской богословской науки - кризиса так называемой духовной учености: «Единство богословской учености, духовной жизни, священного служения и активной церковной деятельности, свойственное лучшим представителям академий первой половины XIX в., в дальнейшем оказалось недостижимым. Понятие "ученость" в высшей духовной школе было скорректировано, акцент был перенесен на специальные исследования, что отразилось и на учебной структуре академий, и на научных методах. Делателям богословской учености нередко приходилось выбирать между служением в священном сане и полным посвящением себя науке. Само научное богословие становилось спе-
В период нового царствования, а особенно в период ректорства прот. А. В. Горского, отношения митрополита с корпорацией изменились в лучшую сторону. Сказывались как дипломатический характер ректора, так и оскудение сил свт. Филарета, а также чрезвычайно возросший после смерти императора Николая I (1855), гр. Н. А. Протасова (1855), митр. Григория (Постникова, 1860) масштаб личности святителя в общецерковных и общегосударственных контекстах. Кроме того, в 1860-е гг. наметилась тенденция к «эмансипации» уже не профессоров, а студентов - тут митрополит и профессура были по одну сторону баррикады51.
В конце 1850-1860-х гг. приезды святителя в Академию стали все более редким явлением и характеризовались красочным антуражем, соответствующим случаю. Вот как описывает встречи митрополита с академической корпорацией 1860-х А. Л. Катанский:
.как вначале, так и в заключение представления последовал наш общий с о. ректором земной поклон владыке. Так обычно кланялись ему тогда в Москве все, не только духовные, но и светские лица. Когда митрополит Филарет приезжал в Сергиев Посад и представлялась ему академическая корпорация, все поголовно падали пред ним ниц, в начале и в конце представления52.
В 1860-е гг. претерпел изменения метод рецензирования святителем работ академических авторов. Так, готовящиеся к публикации в юбилейном сборнике53 исторические сочинения, ввиду со-
циализированным, и компетентность в конкретных областях чаще всего не сопрягалась с целостным "духовно-ученым" видением» (Сухова Н. Ю. «Духовная ученость» в России в первой половине XIX в. // ФА. 2012. Вып. 8. С. 53-54).
51 Е. Е. Голубинский рассказывает о «катастрофе», случившейся в Академии в 1860 г. В результате двух конфликтов, соединившихся в один, «студенты сразу эмансипировались от дисциплины: началось пьянство, нехождение на лекции, незнание занятных часов» (Голубинский Е. Е. Мои воспоминания. Кострома, 2017. С. 22).
52 Катанский А. Л. Воспоминания старого профессора... С. 182-183.
53 Сборник, изданный Московской духовной академией по случаю празднования ее 50-летия. М., 1864.
стояния здоровья, он уже не читал, а прослушивал54. Естественно, такой проверке могло быть подвергнуто гораздо меньшее число работ - митрополит проверял уже не все публикуемые профессорами труды, а наиболее значимые.
В 1860-е гг. пробуждается российское общественное мнение, профессора Академии, жившие в своеобразном вакууме, сталкиваются с новыми общественными вызовами. И в этом контексте для профессоров старшего поколения фигура митрополита становится более симпатичной55.
54 См. письмо к прот. А. В. Горскому от 4 августа 1864 г. (Филарет (Дроздов), свт. Письма к А. В. Горскому // ПрТСО. 1882. Ч. 30. Кн. 1. С. 62-63).
55 Так, П. С. Казанский, составивший в середине 1850-х нелестную характеристику митр. Филарета, в 1876 г. признавался: «.при конце его жизни я бы написал совсем иначе. Думаю, это зависело не столько от изменения моего взгляда и убеждений, сколько от изменения самого митрополита в его деятельности. И высоким умам, и великим людям нужно время для исправления некоторых сторон своего характера» (Беляев А. А., прот. Профессор Московской Духовной Академии П. С. Казанский // БВ. 1903. Т. 2. № 7/8. С. 478). Пожалуй, исключительными для последних лет жизни святителя, являются его действия в отношении ректора прот. А. В. Горского, которому было сделано внушение за неудовлетворительные ответы студентов по догматическому богословию. В данном случае недовольство митрополита студентами совпало с неудовлетворительным отзывом рецензента - тогда викария еп. Саввы (Тихомирова). Впоследствии арх. Савва признавал ключевым пунктом разногласий митрополита и ректора вопрос о монашестве: Горский, несмотря на уговоры святителя, так и не принял монашество и, более того, отговаривал от этого студентов Академии. Это разногласие являлось типичным проявлением конфликта поколений: церковные учреждения в различные эпохи играли разные роли: ученое монашество по различным причинам постепенно утрачивало ведущую роль в развитии научного богословия, которому Горский посвятил свою жизнь (см.: Савва (Тихомиров), арх. Хроника моей жизни. Сергиев Посад, 1901. Т. 3. С. 370-375; Сухова Н. Ю. Ученое монашество в России: научно-богословская деятельность и проблема консолидации // Она же. Вертоград наук духовный. М., 2007. С. 309-310). Более подробно об отношениях свт. Филарета и прот. А. В. Горского см. статью Л. А. Карелиной «Святитель Филарет (Дроздова) и протоиерей Александр Горский - учитель и ученик» в настоящем издании.
После смерти свт. Филарета (1867) и ранее смерти старейшего профессора прот. Петра Делицина (1864) - людей, скреплявших корпорацию снаружи и изнутри, - она оказалась перед вызовом децентрализации: образовались «кружки», которые вскоре переросли в «партии». Результатом новых, уже внутриакадемических трений стал ряд конфликтов, произошедших на рубеже двух академических уставов: «Дело Касицина» - полемика двух историков Д. Ф. Касицина и П. С. Казанского о нахождении Московской академии в Сергиевом Посаде56; «Дело Казанского» - интрига, закончившаяся удалением профессора из Академии57; научно-публицистическая дуэль между племянником Казанского П. И. Горским-Платоновым и инициатором его изгнания архим. Михаилом (Лузиным)58.
Рассматривая противоречия между митр. Филаретом и корпорацией Московской академии в более широком контексте академического конфликта, можно прийти к выводу о двойственности природы противостояния. В силу сложившихся исторических обстоятельств на разных этапах были реализованы сразу две модели академического конфликта, бытовавшего в среде профессуры высшей школы России этой эпохи: с одной стороны, многие меры свт. Филарета походят на действия попечителя учебного округа -почти всегда консервативно настроенного - по отношению к про-
56 Полемика велась вокруг статьи молодого преподавателя, поддерживавшего идею перемещения Академии в Москву: Касицын Д. Ф. Должно ли оставаться Московской духовной академии и на будущее в Сергиевом Посаде? // Современная летопись. Воскресные прибавления в «Московским ведомостям». 1869. № 37. 5 окт. С. 7-11. Против выступали старейшие профессора: [Казанский П. С.] О переводе Московской духовной академии из Сергиевой Лавры в Москву // Московские епархиальные ведомости. 1869. № 46. С. 10-12. См. подробнее: Бурега В. В. «Дело Касицына», или Полемика о возможном переезде Московской духовной академии из Сергиева Посада в Москву в конце 1860-х годов // БВ. 2005-2006. Т. 5-6. № 5/6. С. 291-334.
57 См.: дело П. С. Казанского: НИОР РГБ. Ф. 172. Кар. 22. Д. 1.
58 См. полемика: Горский-Платонов П. И. О трудах архимандрита Михаила // ПО. 1873. Т. 1. № 2; С. 289-310; № 4. С. 658-693; Михаил (Лузин), архим. Ответ на статью «О трудах архимандрита Михаила» П. Горского-Платонова, помещенную в «Православном обозрении», февраль 1873 г. // ЧОЛДП. 1873. Т. 1. С. 139-166.
фессуре с сомнительными (для него) ценностными ориентирами59; с другой стороны, налицо были черты межпоколенческого конфликта в среде самой профессуры: не стоит забывать, что сам свт. Филарет был если не исследователем-специалистом, то по меньшей мере «doctor honoris causae» применительно к научным областям, оказывавшимся в эпицентре противостояния60.
И здесь следует сказать о вкладе свт. Филарета в развитие исторической науки в Московской академии. Прежде всего этот вклад был «фундаментальным» в самом прямом смысле этого слова: именно его историческая концепция долгие годы были образцом для преподавания, его представления о месте исторических дисциплин в пространстве академического курса являлись актуальной действительностью в эпоху Устава 1814 г. Именно он побуждал профессоров к самостоятельным исследованиям как в первые, так и в последующие годы. Вместе с тем сам святитель, всецело поглощенный служением, не был действующим ученым, он не занимался исследованием источников и написанием текстов и тем не менее как администратор и духовный авторитет возглавлял духовно-академическую корпорацию. Эта двойственность создавала особое поле напряжения, в котором сочетались научные предпочтения, церковно-политических факторы и, конечно, личные отношения, значение которых в истории науки часто бывает недооценено.
59 См.: Ильина К. А. Информация и профессиональная этика попечителя учебного округа (Казань, первая четверть XIX века) // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Сер.: «История. Политология. Экономика. Информатика». 2010. № 14. Т. 7. С. 111-117.
60 См., например, конфликт опытного профессора И. М. Гревса и его ученика Л. П. Карсавина (см.: Свешников А. В. Петербургская школа медиевистов. Омск, 2010. С. 350-398) или не менее показательный пример конфликта М. П. Погодина с молодыми профессорами западниками (см.: Цыганков Д. А. Старое и новое в университетских конфликтах 1830-1840-х гг. // XVIII Ежегодная Богословская конференция ПСТГУ: Материалы. 2008. Т. 2. С. 74-78).
Список литературы
1. Беляев А. А., прот. Профессор Московской Духовной Академии П. С. Казанский и его переписка с архиепископом Костромским Платоном [Фивейским] // БВ. 1903-1912.
2. Бурега В. В. «Дело Касицына», или Полемика о возможном переезде Московской духовной академии из Сергиева Посада в Москву в конце 1860-х годов // БВ. 2005-2006. Т. 5-6. № 5/6. С. 291-334.
3. Высочайше утвержденный 30 августа 1814 г. проект Устава православных духовных училищ (№ 25673) // ПСЗРИ I. СПб., 1830. Т. 32. С. 910-954.
4. Гиляров-Платонов Н. П. А. М. Бухарев. Некролог [1871] // Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев): Pro et contra: личность и творчество архимандрита Феодора (Бухарева) в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология. СПб., 1997. С. 311-315.
5. Голубинский Е. Е. Мои воспоминания. Кострома, 2017.
6. Голубцов С. А., протодиак. Московская духовная академия дореволюционного периода. М., 1987. Т. 2: Кафедры и личный состав Академии. Ч. 2: Биобиблиографический словарь сотрудников Академии в 1814-1870 гг.
7. Горский А. В., прот. Дневник. М., 1885.
8. Горский-Платонов П. И. Голос старого профессора по делу профессора А. П. Лебедева с покойным профессором о. протоиереем А. М. Иван-цовым-Платоновым // Лебедев А. П. Из истории вселенских соборов IV и V веков: Полемика А. П. Лебедева с прот. А. М. Иванцовым-Платоновым. СПб., 2004. С. 301-349.
9. Горский-Платонов П. И. О трудах архимандрита Михаила // ПО. 1873. Т. 1. № 2; С. 289-310; № 4. С. 658-693.
10. Ильина К. А. Информация и профессиональная этика попечителя учебного округа (Казань, первая четверть XIX века) // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Сер.: «История. Политология. Экономика. Информатика». 2010. № 14. Т. 7. С. 111-117.
11. Казанский П. С. Воспоминания об А. В. Горском // БВ. 1900. Т. 3. № 11. С. 544-560.
12. [Казанский П. С.] О переводе Московской духовной академии из Сергиевой Лавры в Москву // Московские епархиальные ведомости. 1869. № 46. С. 10-12.
13. Касицын Д. Ф. Должно ли оставаться Московской духовной академии и на будущее в Сергиевом Посаде? // Современная летопись. Воскресные прибавления в «Московским ведомостям». 1869. № 37. 5 окт. С. 7-11.
14. Катанский А. Л. Воспоминания старого профессора. С 1847 по 1913 год. Н. Новгород, 2010.
15. Кедров С. Студенты-платоники в Академии // У Троицы в Академии. 1814-1914. М., 1914. С. 202-232.
16. Лебедев А. П. В защиту Филарета, митрополита Московского, от нападок историка С. М. Соловьева // Он же. «Великий в малом»: Исследования по истории Русской Церкви. СПб., 2005. С. 151-184.
17. Михаил (Лузин), архим. Ответ на статью «О трудах архимандрита Михаила» П. Горского-Платонова, помещенную в «Православном обозрении», февраль 1873 г. // ЧОЛДП. 1873. Т. 1. С. 139-166.
18. Мнения и отзывы - Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государ-ственным вопросам: в 5 т. СПб., 1885-1888.
19. Модестов С. С. Прохождение академического курса (1852-1856): Из воспоминаний // У Троицы в Академии. 1814-1914. М., 1914. С. 112130.
20. Надеждин Н. И., прот. Из записок // У Троицы в Академии. 18141914. М., 1914. С. 42-79.
21. Письма к профессору и ректору Московской Духовной Академии С. К. Смирнову разных лиц // У Троицы в Академии. 1814-1914. М., 1914. С. 590-634.
22. Попов С. Ректор Московской Духовной Академии протоиерей А. В. Горский // БВ. 1896. № 1-12.
23. Савва (Тихомиров), арх. Хроника моей жизни: в 9 т. Сергиев Посад, 1898-1911.
24. Сагарда Н. И. Лобовиков Иван Иванович, бакалавр С.-Петербургской Духовной Академии по кафедре Патристики (4 сентября 1841 г. -19 мая 1848 г.) // ХЧ. 1914. № 2. С. 246-273.
25. Сборник, изданный Московской духовной академией по случаю празднования ее 50-летия. М., 1864.
26. Свешников А. В. Петербургская школа медиевистов. Омск, 2010.
27. Смирнов И. К. Из воспоминаний // У Троицы в Академии. 1814-1914. М., 1914. С. 708-720.
28. Смирнов С. И. Протоиерей Александр Васильевич Горский // Памяти почивших наставников. Сергиев Посад, 1914. С. 58-94.
29. Смирнов С. К., прот. История Московской духовной академии (18141870): в 3 т. М., 1879.
30. Спасский А. А. Профессор А. П. Лебедев // Лебедев А. П. К моей учено-литературной автобиографии и материалы для характеристики беспринципной критики: сборник, посвященный памяти А. П. Лебедева. СПб., 2005. С. 128-229.
31. Сухова H. Ю. «Духовная ученость» в России в первой половине XIX в. // ФА. 2012. Вып. 8. С. 53-54.
32. Сухова H. Ю. Ученое монашество в России: научно-богословская деятельность и проблема консолидации // Она же. Вертоград наук духовный. М., 2007. С. 313-323.
33. Толстой М. В. Воспоминания // РА. 1881. Т. 1. С. 245-313.
34. Филарет (Гумилевский), свт. Письма к А. В. Горскому // ПрТСО. 1883-1885.
35. Филарет (Дроздов), свт. Письма А. В. Горскому, прот. [Письма за 1842-1867 гг.] // ПрТСО. 1882. Ч. 29. С. 541-570; Ч. 30. С. 55-70, 396442.
36. Цыганков Д. А. Старое и новое в университетских конфликтах 18301840-х гг. // XVIII Ежегодная Богословская конференция ПСТГУ: Материалы. 2008. Т. 2. С. 74-78.
37. Ségur L. P. Abrégé de l'histoire universelle ancienne et modern à l'usage de la jeunesse: dans 47 vol. P., 1817-1830.
38. Shrockh J. M. Compendium Historiae Universalis. Lipsiae, 1778.
Выходные данные статьи
Лютько Е., диак. Митрополит Филарет (Дроздов) и развитие исторической науки в Московской духовной академии // Филаретовский альманах. 2022. Вып. 18. С. 131-154.
Lyutko, E. (2022) "Mitropolit Filaret (Drozdov) i razvitie istoricheskoi nauki v Moskovskoi dukhovnoi akademii" [St. Philaret (Drozdov), Metropolitan of Moscow, and the Development of Historical Scholarship at the Moscow Theological Academy], Filaretovskii al'manakh. 18, pp. 131-154.
