CC BY
360
ФИЛОСОФИЯ
УДК 141
МИСТЕРИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА ПИФАГОРЕЙСКОЙ ШКОЛЫ
© Безверхий Андрей Сергеевич, кандидат философских наук, доцент кафедры гуманитарных дисциплин и связей с общественностью, филиал Санкт-Петербургского института внешнеэкономических связей, экономики и права в г. Новокузнецке.
Россия, 654041, г. Новокузнецк, ул. Циолковского, 13. E-mail: [email protected]
В статье рассматриваются мистериальные основания пифагорейской школы, структура инициати-ческого обучения в ней, символика и доктрина пифагорейцев, мистериальная практика образования пифагорейцев. Затрагивается фигура Пифагора как основателя учения и культа. Автором доказывается, что учение, наложившее особый отпечаток на образ жизни пифагорейцев, ставило своей задачей достижение освобождения из круга перерождений. Анализируется предметное содержание пифагорейского образования, имевшего специфическую инициатическую функцию. Рассматриваются методы обучения, применявшиеся в пифагорейской школе, также носившие ми-стериальный, символический характер и направленные на приобщение к божественным состояниям мудрости и постижения. В целом школа предстает в виде эзотерического братства, деятельность которого скреплена сакральной целью и устремлена к гармоничному сочетанию теории и праксиса.
Ключевые слова: инициация, философия, уподобление, иерархия, символы, ритуалы, мышление. STRUCTURE OF MYSTERY OF THE PYTHAGOREAN SCHOOL
Bezverkhin Audrey S., PhD in Philosophy, Associate Professor, department of the humanities and public relations, St. Petersburg Institute of Foreign Economic Relations, Economics and Law, branch in Novokuznetsk.
13, Tsiolkovskogo, Novokuznetsk, 654041, Russia.
The article discusses the mystery of the founding of the Pythagorean school, the structure of initiatory training in it, the symbolism and doctrine of the Pythagoreans, mysterious practices of the education of the Pythagoreans. The figure of Pythagoras is concerned as the founder of the doctrine and worship. The author proves that the doctrine which has left a special mark on the lifestyle of the Pythagoreans, set itself the objective of attaining liberation from the cycle of rebirth. The subject content of the Pythagorean education is analyzed, it had a specific initiatory function. Discusses The teaching methods used in the Pythagorean school are considered, they also had a mysterious, symbolic nature and were aimed at providing access to the divine states of wisdom and understanding. Overall, the school is presented in the form of the esoteric brotherhood, whose activities are bonded by a sacred purpose and striven to attain a harmonious combination of theory and praxis.
Keywords: initiation, philosophy, assimilation, hierarchy, symbols, rituals, thinking.
Пифагорейская традиция интересует исследователей в основном с точки зрения философско-познавательных и научных достижений пифагорейцев [1]. При этом упускается из виду, что эти достижения были лишь составным элементом коррелировавшего с орфическим мистериальным культом инициатического учения. Ниже мы намерены показать, что структура пифагорейской школы носила мистериальный характер, учение и образ жизни, воспроизводившиеся пифагорейцами, были направлены на достижение личного освобождения из круга перерождений, на который были обречены все непосвященные.
Пифагорейский союз существовал на протяжении 9-10 поколений (с VI по IV в. до н.э.). Позднее он был вытеснен другими философскими школами: платоновской Академией, аристотелевским Ликеем, «Садом Эпикура», Стоей, но ранее пифагорейский союз был разгромлен политически на его родине в «Великой Греции» (Италии) при попытке пифагорейцев захватить власть в ряде городов и
установить культ Пифагора. Ямвлих в сочинении «О пифагорейской жизни» отмечает, что хотя школа прекратила свое существование «пифагорейцы сохранили первоначальные нравы и учения» [2, с. 46].
В центре пифагорейской традиции стояла фигура Пифагора как основателя учения и культа, выполнявшая, на наш взгляд, весьма специфическую функцию, аналогичную функции фигуры Орфея в орфических мистериях. Дело в том, что источниковая база позволяет реконструировать лишь легендарный образ идеального мудреца, мало соответствующий конкретно-исторической, эмпирической личности. Однако нельзя недооценивать значение самой пифагорейской легенды. Наоборот, наше утверждение состоит в том, что она играла важнейшую роль в пифагорейской школе, выступая как некоторая норма, типичная модель, которую культивировали пифагорейцы в качестве примера для подражания.
В пределах имеющегося источникового материала относительно историчности Пифагора мы можем лишь думать, что Пифагор жил в Элладе в VI в. до н.э., он учился в Египте, возможно, и в Вавилоне. Позже, не ужившись с тиранией, покинул родину и переехал в «Великую Грецию, в полис Кротон, где основал свою школу - Пифагорейский союз [3, с. 138-149].
Проанализируем мифические аспекты жизни мудреца, составлявшие пифагорейский миф, интересующий нас в отношении его функциональной роли в пифагорейской мистериальной традиции.
Античные авторы сообщают одну любопытную символическую деталь из жизни Пифагора. Диоген Лаэртий, Гермипп и Суда передают историю, согласно которой, прибыв в Италию, Пифагор спрятался, наказав матери распространить слухи о своей смерти и собирать заметки о происходящем. Затем Пифагор внезапно появился в народном собрании, объявил о том, что прибыл из Аида, и рассказал «всякие чудеса», происходящие в подземном мире, живым - об умерших близких, с которыми встречался, также он поведал обо всем, что произошло в его отсутствие и о цепи собственных перерождений. Все это произвело столь огромное впечатление на сограждан, что они «заплакали, зарыдали и уверовали, что Пифагор - божественное существо» [3, с. 139-140].
Если из содержания материала исключить критическую оценку (хитроумный подлог Пифагора), пытающуюся задать истиннообразное объяснение в рамках рационалистической модели познания ввиду неадекватности последней в исследовании мифического (ср.: «Мифология - выражение единственно возможного познания, которое еще не ставит никаких вопросов о достоверности того, что познает, а потому и не добивается ее» [4, с. 15]), а проанализировать саму структуру и смысл символа, то, говоря языком М. Элиаде, мы имеем здесь «архаический и универсальный символизм онтологической мутации через переживание смерти и воскрешения» [5, с. 100-101]. Речь идет о приобретении Пифагором нового онтологического статуса после инициационного посещения традиционной сферы античного мифо-космоса (Аида): из простого смертного Пифагор трансформировался в «божественное существо». Здесь можно проследить определенную корреляцию с мифом об Орфее. Все это напрямую относится к пифагорейской школе, обучение в которой предполагало посвящение и духовное преобразование ученика как необходимых условий постижения предмета - философии.
Из сочинения Ямвлиха «О пифагорейской жизни» можно узнать, что «...пифагорейцы хранили в строжайшей тайне следующее разделение: разумные живые существа подразделяются на три вида-бог, человек и существо, подобное Пифагору» [3, с. 141]. Характеристики других авторов также выводят Пифагора из ряда простых смертных, приписывая ему уникальные, полубожественные особенности и признаки, что роднит последнего с Орфеем. Аполлоний в «Чудесных рассказах» сообщает о том, что Пифагор предсказывал события, оказывался одновременно в двух разных местах. При переходе с другими через реку его окликнул «громкий и сверхчеловеческий голос - "Привет, Пифагор!"», а спутников его объял ужас; наконец, сидя как-то в театре, Пифагор встал, обнажил собственное бедро и показал его сидящим - оно было золотым» [3, с. 141]. Эллиан в «Пестрых историях» передает, что: «...кротонцы звали Пифагора Аполлоном Гиперборейским» [3, с. 141].
Итак, перед нами возникает образ не исторической личности, но скорее архетип божественного мудреца.
Теперь обратимся к учению, провозглашенному Пифагором. Гераклид Понтийский: «Пифагор впервые назвал философию (любомудрие) этим словом и себя - философом. по его словам, никто не мудр, кроме бога». Диодор Сицилийский: «Пифагор называл свое учение любомудрием, а не мудростью. Упрекая семерых мудрецов (как их прозвали до него), он говорил, что никто не мудр, ибо человек по слабости своей природы часто не в силах достичь всего, а тот, кто стремится к нраву и образу жизни мудрого существа, может быть подобающе назван любомудром (философом)». Стобей: «Сократ и Платон также, как Пифагор, видят высшую нравственную цель (телос) в уподоблении бо-
гу... На это намекнул Гомер в словах "он шел по стопам бога"... а Пифагор сказал под него: "следуй богу"» [3, с. 147-148].
Как видим, любовь к мудрости связывалась в учении Пифагора с некоторым «нравственным образом жизни», суть которого состояла в уподоблении богу как более совершенному и превосходящему состояние простого смертного существу, в ведении которого собственно и находилась мудрость. Такого рода уподобление предполагало преодоление слабостей человеческой природы через соблюдение ритуальной чистоты, заключавшейся в отказе от убийств, определенных жертвоприношений, от поедания мяса, бобов и т.д. [3, с. 143-144]. Эти аспекты нашли свое прямое выражение в структуре пифагорейской школы.
Платон (428/427-348/347 гг. до н.э.) в диалоге «Государство» сообщает, что «.исключительно любили Пифагора его ученики, а последующие сторонники его учения еще и поныне именуют свой образ жизни пифагорейским и в чем-то заметно выделяются среди остальных» [3, с. 144].
Можно сказать, что конституитивным элементом пифагорейской традиции был, схожий с мифом об Орфее, миф о Пифагоре как существе, преодолевшем через инициацию состояние простого смертного, замкнутого в кругу метемпсихоза, приобщившемся к божественному состоянию. Эта онтологическая трансформация стала той сакральной целью, которую культивировали пифагорейцы. Сам культ был тайным. Что касается пифагорейского образования, то оно заключалось в передаче в рамках школы образа жизни, основанного на мифе о божественном мудреце и учителе, выполнявшем важнейшую функцию модели для подражания.
Теперь обратимся к тому, как была устроена и функционировала пифагорейская школа.
В сочинении «О пифагорейской жизни» Ямвлиха приводится каталог пифагорейской школы, содержащий имена 235 членов, среди них - 217 мужчин и 18 женщин. Мы находим не только пифагорейцев из Тарента, Метапонта, Кротона, Сибариса, но и самосцев, аргосцев, а также афинянина и коринфянина. Наиболее известные имена: Гиппас, Филолай, Эврит, Архит [3, с. 455-456].
В основе организации пифагорейской школы лежали два принципа - иерархия и тайна. Порфи-рий и Ямвлих рассказывают, что Пифагорейский союз состоял из двух ступеней: аксуматиков и математиков: «Математиками назывались те, кто изучил более обстоятельную и скрупулезно разработанную научную теорию, аксуматиками - те, кто прослушал сжатые наставления о науке, без более подробного и точного изложения». При этом математики считали, что: «сами они еще в большей степени пифагорейцы и что их учение истинно» [3, с. 152].
Секретность и эзотеризм (то есть обладание внутренним, скрываемым от непосвященных учением) были присущи пифагорейской школе. Ямвлих пишет о строжайшей засекреченности пифагорейского учения, первые записи о котором обнародовал лишь пифагореец Филолай [3, с. 146-147]. Нарушение секретности строго каралось пифагорейцами. Так, Гиппас, раскрывший некоторые тайны учения, был изгнан из школы, и пифагорейцы соорудили ему гробницу в знак того, что они считают своего бывшего товарища ушедшим из жизни. Сам же Гиппас погиб в море «как нечестивец», получивший кару от божества [3, с. 152].
Следует отметить, что элитность, превосходство, своего рода эзотерическая этика пифагорейцев были результатом прохождения через «мистериальную машину» пифагорейского союза (и, соответственно, приобщение к божественному мышлению, посвящение в пифагорейский миф, усвоение символов и воспроизводство ритуалов), а не только принадлежности к классу аристократов. В пифагорейский союз принимались лица обоего пола, знатность и богатство не давали преимуществ, ценились интеллектуальные способности и нравственные качества [3, с. 465-505].
Предметное содержание пифагорейского образования - математика и геометрия - имели ини-циатическую функцию. Центральным ядром выступало учение, приписываемое Пифагору, о божественном числе как принципе мироустройства и миропонимания. «Числу все вещи подобны», - изрекал, согласно Ямвлиху, древний Пифагор. Гиппарх давал более развернутое определение числа: «первого прообраза (парадигмы) творения мира» и «различительного орудия / или «органа суждения» / бога-творца» [3, с. 149, 155]. Сами математические науки, по Проклу, «были изобретены пифагорейцами для припоминания (анамнесис) о божественном, с их помощью последователи Пифагора пытались трансцендировать к потусторонним началам. Как говорят те, кто занимается изложением пифагорейских учений, они посвящали богам и числа, и фигуры» [3, с. 437]. Примеры такого посвящения приводит Дамасский в сочинении «О началах», излагая учение пифагорейца Филолая о том, что: «...круг - общая фигура всех умопостигаемых богов, поскольку они умопостигаемы, а прямолинейные фигуры свойственны тем или иным отдельным богам сообразно особенностям чисел, углов и сторон. Так, например, Афине принадлежит треугольник, Гермесу - квадрат» [3, с. 436].
Здесь необходимо отметить следующее: главной особенностью становления философии досо-кратиков, на наш взгляд, было то, что нечто божественное, то есть превосходящее человеческую природу, автономное и подавляющее, - мысль, божественный Логос Гераклита - становится сферой человеческой деятельности, присваивается и осваивается смертными. И в рамках пифагорейской школы, утверждаем мы, математика и геометрия были построены таким образом, чтобы в результате их усвоения у человека появлялись функция и способность - мыслить. Достигалось это за счет работы с невещественным, абстрактным, знаково-символическим - с числами, геометрическими фигурами, построением разного рода пропорций и соотношений. Эти операции имели характер ритуалов, а сами числа, фигуры, пропорции - символов божественных значений, открывавших измерение мысли, идеального в человеке, что отнюдь не было дано в природно-стихийном или просто культурном порядке существования смертного. Божественный статус мысли обусловливал сакральность самого мышления, поэтому занятие им в рамках пифагорейской школы имело мистериальный, инициатический характер. Отсюда, скажем, проистекает характеристика философии пифагорейцев, данная Проклом в «Комментариях к Евклиду»; он отмечает, что последователи Пифагора пользовалась математическими фигурами «как завесой для прикрытия посвящения в таинства божественных учений» [3, с. 444].
Методы обучения, применявшиеся в пифагорейской школе, также носили мистериальный, символический характер, связанный с главной целью - приобщением к божественным состояниям мудрости и постижения. Ямвлих: «Все их предписания относительно того, что следует делать или не делать, имеют своей целью общение с божеством. Это - принцип, в этом смысл пифагорейской философии, и цель, которой посвящена вся жизнь, состоит в том, чтобы "следовать богу". Ибо смешно поступают люди, взыскуя благо не от богов, а из какого-либо другого источника» [3, с. 493]. Символическое обучение состояло в том числе в раскрытии «богатства умозрения», зафиксированного в символических изречениях - акусмах. Причем, как замечает Ямвлих, акусмы, «изреченные им самим», то есть Пифагором, адепты стремились сохранить «как божественные догматы», не притязая на то, что говорят от себя, считая, что «самим говорить нельзя» [3, с. 488]. В чем же состоял смысл такого символического обучения? По-видимому, через акусмы у обучающихся развивали способность некоторых мыслительных операций по свертыванию и разворачиванию различных, строго фиксированных в традиции смыслов и значений в определенных знаковых формах, несших сакральное учение божественного Пифагора. Приведем ряд примеров акусм:
«Что есть острова блаженных?» - «Солнце и Луна».
«Что есть Дельфийский оракул?» - «Четеерица, то есть гармония, в которой - Сирены».
«Что самое мудрое?» - «Число. А на втором месте тот, кто нарек вещам имена».
«Что самое сильное?» - «Разум» [3, с. 488-489].
В целом, пифагорейская школа была выстроена как уникальная инициатическая машина, эзотерическое братство, в пространстве которого воспроизводился особый, отличный от обыденного образ жизни, скрепленный сакральной целью и направленный на гармоничное сочетание теории и пракси-са. Членство в школе определялось наличием внутреннего потенциала и стремления индивида к соте-риологическому познанию, которое направлялось в школе в нужные формы. Аристократизм, элитарность школы имели характер скорее интеллектуального, чем социального или имущественного порядка.
Предметное содержание пифагорейского обучения строго подчинялось мистериальной цели. Сама философия (введенная Пифагором) означала не что иное как «любовь к мудрости». Это предполагало, прежде всего, некую изначальную склонность к достижению мудрости и, в более широком значении, поиск, порожденный этой склонностью и ведущий к обретению сакрального знания. Таким образом, философия являлась лишь предварительной и подготовительной ступенью, лишь движением по направлению к мудрости - уделу и привилегии богов, а не человека. Из этой пропорции становится ясна функциональная роль математики и геометрии как дисциплин чистого умозрения (открывавших сферу сверхчувственного - мысли), занятие которыми было полностью оправдано связью с главной целью - онтологической трансформацией адепта пифагорейского учения.
Сакральное, инициатическое знание пифагорейцев касалось бытийного статуса души, а также соотношения души и тела. Согласно «Мнению философов», пифагорейцы учили, что: «Душа ... состоит из четверки: ум, знание, мнение, ощущение, от которых происходит всякое искусство и всякая наука и благодаря которым мы - разумные существа» [3, с. 473]. К. Мамерт приводит цитату из сочинения Филолая «О ритмах и мерах»: «Душа проникает в тело посредством числа и посредством
бессмертной гармонии» [3, с. 446]. Аристотель в «Политике» сообщает мнение пифагорейцев о том, что «/в нас/ имеется некое родство с гармониями и ритмами, поэтому ... душа - это гармония» [3, с. 486]. При этом пифагорейцы считали, как свидетельствует К. Александрийский, что «.в наказание за что-то душа сопряжена с телом (сома) и похоронена в нем как в могиле (сема)» [3, с. 443]. Тут имеется явное сходство пифагорейской традиции с учением орфиков. Как раз путем освобождения души из телесного плена и было для пифагорейцев философское учение о фундаментальной четвери-це, включавшее в себя трансцендентный по отношению к космосу (проявленному порядку) принцип Бытия, или Единого и переданное Аполлоном Гиперборейским через Пифагора. В «Золотых стихах» - главном инициатическом гимне пифагорейской традиции - от имени самого Пифагора передавалось следующее сакральное наставление:
«...добродетели божей,
Ей! Клянусь Передавшим нашей душе Четеерицу -Вечной природы исток. Итак, принимайся за дело, Прежде богов помолив об успехе. Достигнув же этого, Связь ты познаешь богов бессмертных и смертного рода, Как совершается все, какому подвластно закону, Сколько возможно, познаешь единство всеобщей природы... Ты же дерзай, зане божественный род и у смертных, Вещая коим природа обряды все открывает. Будучи в них посвящен, достигнешь того, что велю я, Душу свою исцелишь и спасешь от этих страданий... Если же тело покинув, в эфир придешь ты свободный,
Станешь богом бессмертным, нетленным, боле не смертным» Д3, с. 504-505].
Очевидно, просматривается корреляция пифагорейских «Золотых стихов» с текстами на золотых пластинках из погребений орфиков-мистов. Обе традиции имели дело с таинством онтологической мутации человека в божественные состояния в момент смерти через разделение тела и души и освобождение последней из круга перерождений, связанного со страданиями и лишениями. Этот таинственный процесс трансформации был возможен, согласно обоим учениям, ввиду изначально божественного происхождения души. Обеспечить воспоминание своего божественного рода и подготовить адекватным образом к такому сакральному состоянию, как смерть - вот главные задачи инициа-тических структур обоих учений. В пифагорейской традиции это осуществлялось через занятие божественным мышлением. Символизм геометрических фигур, чисел, пропорций (открывавших сферу сверхчувственного - мысли), ритуальный образ жизни (схожий с «орфикос биос» орфиков), связанный с ограничением и упорядочением стихийно-природной телесности существования смертного, миф о Пифагоре как о существе, достигшем освобождения и приобщившемся к сонму бессмертных богов, секретность и эзотеризм учения - все это фундировало пифагорейскую школу, придавало ей мистериальный характер.
Литература
1. Жмудь Л. Я. Пифагор и его школа. - Л., 1990.
2. Чанышев А. Н. Италийская философия. - М., 1975.
3. От эпических теокосмогоиий до возникновения атомистики // Фрагменты ранних греческих философов. - М., 1989.
4. Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. - М., 1978.
5. Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. - М.; Киев, 1996.
