CC BY
28Humanity space International almanac VOL. 6, No 3, 2017: 615-634
Миссия женского православного монашества в русском зарубежье ХХ века
Н.Т. Энеева
Институт всеобщей истории Российской академии наук 119334, г. Москва, Ленинский проспект, д. 32а Institute of World History of the Russian Academy of Sciences Leninsky Prospekt ,32a, Moscow 119334 Russia e-mail: eneeva-nt@yandex.ru
Ключевые слова: Православие, Русская Православная Церковь, русская послереволюционная эмиграция, миссия, русское женское монашество, православное просвещение.
Key words: Orthodoxy, Russian Orthodox Church, the Russian emigration, Russian Orthodoxy in the world, Russian women's monasticism, orthodox sermon, Christian mission.
Резюме: Задачей данной статьи является изучение феномена православного женского монашества в русском зарубежье в ХХ веке. Отмечается, что масштабное присутствие русского женского монашества, возникшее в разных странах мира после 1917 г., было обусловлено послереволюционной эмиграцией из России и явилось новым фактом в истории православия. Прослеживаются основные направления эмиграции русского женского монашества и специфика его служения в новых странах пребывания: сохранение традиционной связи Императорского дома России со Святой Землей, сосредоточение в Европе представительниц русского монашества, связанных с интеллектуальной и просветительской деятельностью, беспрецедентная эмиграция иночествующих из центральной России в Китай, Австралию и Америку. Приводятся описания судеб основных представительниц русского женского монашества в зарубежье. Подчеркивается миссионерское значение русского женского монашеского служения в эмиграции, самим своим присутствием содействующего распространению православия в мире.
Abstract: The goal in writing this article is to study the phenomenon of Orthodox female monasticism in the Russian diaspora in the 20th century. Notes novelty of the fact that the Russian presence of female monasticism in the different countries of the world and the conditionality of its post-revolutionary emigration from Russia. Traces the main directions of the emigration of Russian women's monasticism and the specifics of its activities in new host countries: the traditional connection of the Imperial House of Russia with the Holy Land, the concentration in Europe representatives of Russian monasticism related to intellectual and educational activities, emphasized the unprecedented fact of emigration of young monastics of Central Russia to China, Australia and America. Describes the fate of major representatives of Russian female monasticism in abroad. Underlines the importance
of Russian female monastic missionary serving in exile for the spread of orthodoxy in the world.
[Eneeva N.T. Mission of Women's Orthodox Monasticism In the Russian foreign countries of the twentieth century]
Василий Осипович Ключевский говорил, что если бы не было православия, не было бы и России. Можно продолжить, что если не было бы Русской Православной Церкви за рубежом, не было бы русского зарубежья. Опорой Церкви является институт монашества. По словам митрополита западноевропейских русских церквей Евлогия (Георгиевского): «Аскетическое монашество - цвет и украшение Церкви, показатель ее жизненности. По нему можно судить о состоянии Церкви»1.
В отличие от дореволюционного времени, когда за границами России существовали только мужские монастыри, а в российских духовных и дипломатических миссиях служение проходили иеромонахи, в послереволюционный межвоенный период с волнами белой эмиграции по всему миру распространилось также и русское женское монашество. Более того, русская эмиграция ХХ века дала несколько удивительно ярких явлений в среде женского монашества, которые стали вехами в духовном развитии русского мира не только в зарубежье, но и на родине.
Распространению русского женского монашества в эмиграции предшествовал описанный в научной литературе расцвет женского монашества в России в XIX - начала XX вв. По статистике, приводимой И.К.Смоличем: «К 1914 г. в мужских монастырях подвизалось (вместе с послушниками) 21.330 лиц, а в женских -73.299. В течение ХУШ в. наблюдалось неуклонное снижение числа монашествующих женщин: 1724 -10.673 чел.; 1738 - 6.453; 1764 - 4733; 1796 -1671. Начиная с середины XIX в. происходит резкое возрастание числа насельниц монастырей: 1840 - 6870 человек; 1850 г. - 8533; 1894 г. - 30276; 1908 - 53593; 1912 г. - 70453. Также в течение этого времени наблюдался неуклонный рост женских монастырей. Если в 1701 г. мужских монастырей было в 4 раза больше, чем женских, то к середине века их соотношение почти сравнялось:
550 мужских и 475 женских»2.
С началом первой мировой войны женские монастыри, находившиеся в прифронтовой полосе, эвакуировались вглубь страны, но после революции 1917 г. многие монашествующие вынуждены были покинуть Россию, причем эмигрировали как по одиночке, так и, в некоторых случаях, целыми монастырями, подобно тому, как вывозили в полном составе многие учебные заведения и государственные учреждения.
Характерной чертой русского женского зарубежного монашества было то, что оно сохраняло специфику той среды, из которой вышли ее представительницы, и именно эта «консервативность» определила миссию, которую стали исполнять центры русского женского монашества в зарубежье. Монашеские очаги, созданные за пределами России русскими подвижницами, воспитанными в обителях порой самых отдалённых от российских государственных границ и вовсе не предназначенных к общению с инославием и иноверием, - в силу исторических обстоятельств стали свидетелями миру о сокровенных пластах русской духовности. Справедливо и обратное - по особенностям русских женских монашеских центров в зарубежье можно судить об основных чертах русского православного подвижничества в Российской империи накануне революции.
Можно выделить три основных направления эмиграции русского женского монашества и его присутствия в русском послереволюционном зарубежье: это, во-первых, Ближневосточный регион, преимущественно Палестина; во-вторых, Европа, как Юго-Восточная, так и Западная; и третье направление - Дальний Восток, Австралия и Америка. Святая Земля, находившаяся в сфере особого внимания и попечения правящей элиты Российской империи, и в послереволюционные годы избиралась местом монашества представительницами Царского Дома России. Европа как интеллектуальный и культурый центр привлекала к себе интеллигенцию и творческие сословия, а также людей склонных к просветительской деятельности. Наконец, через Дальний Восток Россию покидала русская «глубинка» - жители Урала, Предуралья, Сибири, основную часть которых составляло
казачество, то есть, по сути, простой народ. Их путь лежал сначала в Китай, затем, после второй мировой войны и событий китайской революции в Австралию и Америку.
Особое значение для русского женского подвижничества за рубежом имело перенесение в Иерусалим мощей прмц. в.кн. Елизаветы Федоровны Романовой. Сформулированная великой княгиней идея двуединого женского служения, сочетающего молитвенный подвиг со служением ближнему, оказалась как нельзя более востребованной в эмиграции3. Можно сказать, что отказавшись лично эмигрировать, прмц. Елизавета тем не менее фактически стала покровительницей женского подвижничества в русском зарубежье. В то же время присутствие в.кн. Елизаветы Федоровны своими мощами в Святой Земле стало памятником тому вниманию и покровительству православным святыням и православному населению Ближнего Востока, которое оказывал Российский императорский дом, к которому принадлежала сама великая княгиня Елизавета, непосредственно перед революцией возглавлявшая Императорское Православное Палестинское общество.
В эмиграции же продолжательницей этого рода служения стала игуменья Елеонского Вознесенского монастыря в Иерусалиме - самого большого женского монастыря русского зарубежья - Тамара (1890-1979) (Багратион-Мухранская), урожденная Татьяна Константиновна Романова. Насельницы обители называли ее «царственной игуменьей»: по своему происхождению игумения Тамара - княжна императорской крови, принадлежавшая к «Константиновичам», то есть к детям великого князя Константина Константиновича Романова (18581915), внука императора Николая I, известного также как поэт с псевдонимом «К.Р.». Семья Константина Константиновича, как и он сам, отличалась особой религиозностью. В юности великий князь Константин хотел принять монашество, однако не получил в этом поддержки императора Александра III. Татьяна Константиновна также уже в детстве думала о монашестве. Дед будущей игуменьи Тамары - великий князь Константин Николаевич - был первым лицом Императорской фамилии, посетившим Святые Места Палестины и Иерусалим (в 1859 г.). Трое родных братьев Татьяны Константиновны - Иоанн, Игорь
и Константин - приняли мученическую кончину в Алапаевске вместе с прмц. в.кн. Елизаветой Фёдоровной в 1918 г. Сама Татьяна Константиновна, рано овдовев после брака с князем К. Багратион-Мухранским и объездив в России все святыни -Дивеево, Саров, Оптину Пустынь, Шамордино, - выехала с детьми заграницу и поселилась в Швейцарии. Вырастив детей, в 1946 г. она осуществила свою давнюю мечту: приняла монашеский постриг с именем Тамара от рук Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви Блаженнейшего Митрополита Анастасия (Грибановского), благословившего
новопостриженную инокиню ехать в Святую Землю. Здесь инокиня Тамара вступила первоначально в Гефсимаскую общину при храме св. равноап. Марии Мадалины, в котором находились мощи в.кн. Елизаветы. Спустя пять лет, в 1951 г. мать Тамара становится игуменьей Вознесенского монастыря на Елеонской горе, которым впоследствии управляла более двух десятилетий.
В Европе русская послереволюционная эмиграция создала два знаменитых ныне центра русского женского монашества: Леснинский монастырь в Провемоне и Покровский в Бюсси. Один их этих монастырей эмигрировал из России, другой был создан уже в эмиграции. Оба связаны с деятельностью митрополита русских церквей в Западной Европе Евлогия (Георгиевского), покровительствовавшего женскому монашеству еще в годы служения своего в России.
Леснинская обитель обязана своим возникновением, прежде всего, личности ее первой настоятельницы - игумении Екатерины (графини Евгении Борисовны Ефимовской) (18501925). Деятельная, разносторонне талантливая, широко образованная, она умела направить жизнь своей монашеской общины одновременно в благотворительное и в просветительское русло. Она родилась в Москве в благочестивой семье уездного предводителя дворянства. Писала стихи и прозу и публиковалась в журналах М.Н. Каткова и И.С. Аксакова. Огромное влияние на ее формирование оказали труды Вл.С.Соловьева, А.С.Хомякова и славянофилов. Впоследствии она была знакома со многими русскими литераторами и философами, общественными деятелями: за границей она
обсуждала свои литературные труды с И.А.Тургеневым, дружила с И.С. Аксаковым и его женой - дочерью Ф.И. Тютчева, была знакома с Вл.С. Соловьевым. Большое влияние на нее оказало общение и педагогический опыт племянника поэта Баратынского С.А. Рачинского. Педагогическая деятельность и стала основным призванием графини Ефимовской до ее пострижения в монашество.
В продолжение всего периода светской преподавательской работы все более усиливалась тяга к монашеству молодой графини. В 1884 г. на монашеское поприще и труды будущую игуменью благословил прп. Амвросий Оптинский. В конце 1885 г. по благословению архиепископа Варшавского Леонтия с пятью помощницами она прибыла в Лесну, приняла постриг с именем Екатерина и была назначена игуменьей новообразованного Леснинского Богородицкого монастыря. Это назначение имело исключительное значение не только лично для самой игуменьи Екатерины, но и для всего Холмского края. Определенная свобода и возможности, которые давала новопоставленной игуменье начальническая должность, позволили ей реализовать весь свой накопленный к тому времени богатый преподавательский опыт и проявить свои организаторские и творческие таланты, основывавшиеся, к тому же, на прекрасном гуманитарном образовании. Все это привело к развертыванию Леснинским монастырем в Холмском крае в конце 19 - начале 20 вв. огромной культурно-просветительской и благотворительной деятельности4. В 1900 г., через пятнадцать лет после основания, слава и авторитет Леснинского монастыря были столь велики, что его посетил император с императрицей и великими князьями. В дальнейшем Императорская семья оказывала неизменное внимание и поддержку монастырю.
В 1915 году, Леснинский монастырь переехал на свое подворье в Петербург, откуда в 1917 году выехал в Кишиневскую епархию, а затем, по приглашению сербского короля Александра Карагеоргиевича - в Сербию, где Сербскою Православною Церковью русским монахиням был предоставлен монастырь Хопово, где в 1925 г. игумения Екатерина скончалась. «Смирение было ее главной основной чертой. -
писал о ней эмигрантский журнал «Путь». - Она была человеком высокого подвига и строгой монашеской жизни»5.
Сестры Леснинского монастыря продолжили в Сербии ту практику основания «дочерних» монастырей, которая с успехом осуществлялась ими в предреволюционной России. Группы русских монахинь, расселяясь по другим монастырям, становились основой для возрождения заброшенных сербских обителей. Тем самым, переселение русского монастыря в Сербию послужило возрождению сербского женского монашества, совсем почти угасшего к тому времени. С началом второй мировой войны для леснинских сестер начался новый период скитаний, в 1943 г. им пришлось оставить Хопово и неоднократно переезжать с места на место. Но и окончание войны не принесло монастырю спокойствия: в связи с установлением в Югославии коммунистического режима, в 1950 г. Леснинский монастырь вынужден был выехать во Францию. На протяжении последующих восемнадцати лет Леснинский монастырь снимал здание бывшей католической семинарии в селе Фуркё под Парижем, а в 1968 г. перебрался в Нормандию, в село Провемон, где существует и поныне.
В 1935 г. по благословению влд. Евлогия (Георгиевского) была основана обитель в Розе-ан-Бри, главным служением в которой была забота о больных и пожилых русских эмигрантах. Возглавляла ее монахиня Мелания (Лихачева), принявшая постриг после вдовства. С этой обителью связано чудо обновления совершенно темной иконы, пожертвованной кем-то в монастырь6: в день посещения общины в Розе митрополитом Евлогием икона сама собой начала просветляться, обнаружив иконографию Воскресения Христова с двунадесятыми праздниками в клеймах. Засвидетельствовав чудо, митрополит Евлогий посвятил обитель в Розе Воскресению Христову, а престольный праздник установил праздновать в день обновления Храма Воскресения Христова в Иерусалиме (20 сентября).
Обитель в Розе была монастырем с социальным уклоном, социальной деятельности было посвящено и благотворительное объединение «Православное дело», созданное по благословению митрополита Евлогия в Париже матерью Марией (Скобцовой).
В то же время, владыка Евлогий мечтал насадить в эмиграции и созерцательный, мироотречный тип монашества. Для того, чтобы привить монашеству в эмиграции «его особенный, чисто церковный характер», он даже «выписал из Сербии ученого архимандрита Киприана (Керна)7, строгого инока...»8. «К подлинному, строгому монашеству, живым воплощением которого был архимандрит Киприан»9, владыка Евлогий счел склонными четырех монахинь: сестер Евдокию10 и Дорофею (Куртэн)11, Бландину (Оболенскую)12 и Феодосию (Соломятину)13.
Особую роль в перенесении традиции русского православного женского монашества на западноевропейскую почву сыграла Екатерина Эдуардовна Мещерякова-Куртен, в монашестве - Евдокия (1895 - 1977). Она родилась в Москве в смешанной французско-русской преподавательской семье. С 1907 г. жила в Крыму, в Ялте, где в 1913 г. Екатерина окончила гимназию с золотой медалью и правом преподавания. Уже тогда, в самом юном возрасте, она читала «Добротолюбие», и тогда же у будущей м. Евдокии появилось тайное желание стать монахиней. Укреплению этого стремления способствовала дружба с Еленой Юрьевной Карцовой14 От Елены Карцовой Екатерина Куртэн узнала о русских монашеских традициях, о феномене духоносного старчества. В Ялте же в 1918 г. сестры Куртэн познакомились с будущей иконописецей русского зарубежья Юлией Рейтлингер.
В 1920 г. Екатерина Куртэн вышла замуж за поэта и историка А.Д. Мещерякова, но вскоре овдовела, после чего монашеская настроенность двадцатишестилетней вдовы стала преобладающей. В течение 1923 г. она объездила многие русские монастыри, в том числе Зосимову и Оптину пустынь, Киево-Печерскую лавру и др. Вернувшись в Ялту, Екатерина «нашла маленький скиток в горах над Гурзуфом в 17 километрах от Ялты, во главе которого стоял старец Софроний»15, до своего назначения скитским настоятелем прошедший монашескую школу на Новом Афоне16. 15 ноября 1927 г. о. Софроний постриг Екатерину Мещерякову в мантию, дав ей монашеское имя Евдокия. Постриг был тайным; приняв его, мать Евдокия продолжала жить и работать (преподавать) в
миру.
В 1928 г. о. Софроний был арестован, спустя год скит был закрыт. В 1930 г. за помощь ссыльным священникам была арестована сама мать Евдокия. В Симферопольской тюрьме ее пытались склонить к сотрудничеству с властями, от чего она категорически отказалась. Из заключения ее спасло вмешательство французского посольства,
покровительствовавшего лицам, имевшим по национальному признаку право на французское гражданство (отец м.Евдокии был француз). Через год пришло известие о кончине в ссылке духовника м.Евдокии о. Софрония. Тем не менее, уезжать никто из семьи не хотел, пока, наконец, мать Евдокия не получила из ялтинского ГПУ прямое предписание покинуть Россию в двухнедельный срок.
В сентябре 1932 г. мать Евдокия со своей матерью прибыла в Париж. Здесь она нашла своих родственников, друзей и знакомых, переехавших во Францию прежде нее. Поначалу, чтобы прокормить себя и мать, ей пришлось работать прислугой в частных домах. В то же время в Париже она сразу окунулась в эмигрантскую церковную среду: друзья отвели ее на Сергиевское подворье, где она попала в круг духовных чад о. Сергия Булгакова. Более того, здесь, в эмиграции, ей быстро удалось найти возможность для продолжения монашеского служения. Решающую роль в этом сыграла встреча с матерью Марией (Скобцовой), недавно постриженной владыкой Евлогием (Георгиевским) в монашество и уже основавшей в Париже общежитие для бедных русских беженцев (первоначально на Вилла де Сакс, впоследствии - на Лурмэль), где ей нужна была помощница. Через мать Марию мать Евдокия познакомилась с митрополитом Евлогием, который благословил ее носить монашескую одежду и сам приехал в храм эмигрантского общежития, чтобы облачить ее. В русском общежитии мать Евдокия трудилась на кухне; на нее было возложено послушание отыскивать неимущих русских беженцев и заботится об их церковном отпевании и погребении.
Одновременно с подвижническими трудами помощи русским эмигрантам мать Евдокия в Париже была приобщена и к просветительской и миссионерской деятельности. В конце
1932 г., о. Сергий Булгаков пригласил мать Евдокию преподавать английский язык в Свято-Сергиевском богословском институте, а в 1933 г. она первый раз вместе с о. Сергием поехала в Англию, что привело в последствии к многочисленным контактам с англиканскими верующими и клиром, поездкам по английским женским монастырям. Как во время поездок, так и в Париже, перед католической, протестантской и перед русской аудиторией, мать Евдокия выступала с докладами, в которых свидетельствовала о современной церковной жизни на родине и о происходящих там гонениях на веру.
В 1938 г. по благословению митрополита Евлогия мать Евдокия начала сбор средств на создание во Франции нового женского монастыря. Первоначально в пятидесяти километрах от Парижа в селении Муазен-ле-Гран на три года был снят участок земли, на котором был основан скит во имя Казанской иконы Божией Матери. 17 сентября 1938 г. мать Евдокия была назначена настоятельницей этого скита. Так, по словам владыки Евлогия, на французской земле был наконец «завязан» «хоть маленький, но крепкий узел монашества»17. А 1 июля 1946 г. мать Евдокия (Куртэн) переселилась со своими сестрами в имение овдовевшего профессора Василия Борисовича Ельяшевича в Бюсси-ан-От, супруга которого просила по ее кончине передать их дом монашеской общине. Так это имение стало знаменитым в последствии всему православному миру монастырем Покрова Богородицы в Бюсси.
По словам иг. Ольги (Слезкиной), мать Евдокия «желала создать монашескую общину и собрать людей, которые могли бы жить, трудиться и молиться вместе, свидетельствуя в инославном мире о красоте и истинности православия»18, «так как находила, что свидетельства подобного рода являются одной из миссий Русской Православной Церкви в условиях Запада»19. Иг. Евдокия «продолжала часто ездить с лекциями, чтобы рассказать о православии католикам, протестантам, англиканам»20. В то же время, по складу своего характера, она «тяготела к жизни созерцательной»21. «Вы все в традиции и церковности, - писал матери Евдокии о. Киприан (Керн), - .В вас . есть настоящий духовный порыв и любовь ко Христу, а
22
присущая вам церковность охранит вас...» .
Постепенно русская Покровская обитель в Бюсси стала играть большую роль для представителей других национальностей и культур, приезжающих сюда в паломничество, или даже просто слышащих, узнающих о существования такого монастыря в центре Европы23. Со временем, созданный для уединенной созерцательной монашеской жизни, монастырь в Бюсси превратился в миссионерский и просветительский православный центр, осуществляющий переводы богослужебной литературы и транслирующий свои богослужения по радио. Эта деятельность и открытость монастыря окружающему миру приводит в него насельниц из всех стран света, так что сейчас обитель в Бюсси -многонациональный православный женский монастырь русской богослужебной и уставной традиции.
Таким образом, несмотря на то, что владыка Евлогий (Георгиевский) в своей автобиографии, записанной в середине 1930-х гг., сетовал, что, по его мнению, ему не удалось в эмиграции воссоздать то женское монашеское движение, которое было создано им накануне революции в России24, можно констатировать, что сегодня связанные с его пастырской деятельностью женские православные обители Западной Европы имеют исключительное значение как для русской церковной традиции, так и для европейской христианской среды, в которой они находятся. Русские женские монастыри во Франции стали подлинными средоточиями православной духовной жизни, культурными и паломническими центрами, местами проведения встреч и конференций, на которых присутствуют и общаются выдающиеся представители как русского, так и западного культурного мира. Подобно тому, как это происходило и в России, русские монастыри во Франции стали местом притяжения людей, тяготеющих, стремящихся к духовной жизни25: вокруг монастыря в Бюсси образовалось даже нечто вроде традиционного русского «посада», поскольку русское духовенство и интеллигенция стали покупать усадьбы этой французской деревни, чтобы жить поближе к монастырю.
В восточном направлении русской эмиграции самой яркой фигурой является игумения Руфина (Ольга Кокорева)
(1872 - 1937) - одна из самых почитаемых монахинь русского зарубежья. Она родилась в Перми, в купеческой семье. В раннем детстве Ольга Кокорева была по собственному желанию отдана на воспитание в монастырь; в 8 лет принята в монастырские послушницы. Ее духовное возрастание проходило под руководством валаамских старцев, с которыми она вела постоянную переписку. В 1911 г. состоялся ее монашеский постриг с именем Руфина, в 1912 г. - возведение в сан игумении Новогоженского монастыря, открывавшегося в Чердыни на месте бывшего мужского монастыря апостола Иоанна Богослова, с посвящением его 300-летию Дома Романовых. Монастырь под руководством молодой игумении вёл большую благотворительную деятельность. Начинания игуменьи Руфины были поддержаны прмц. Елизаветой Феодоровной, в 1917 г. они встречались в Москве в Марфо-Мариинской обители милосердия.
Вся жизнь, все служение игумении Руфины проходили в чрезвычайно трудных условиях, почти постоянно грозящих опасностями. С одной стороны, общая любимица, она с молодых лет была окружена почётом и поддержкой православного населения Перми, Верхотурья, Чердыни. С другой, у части населения в предреволюционные годы уже очень сильны были антицерковные и анти монашеские настроения, специально воспитываемые революционной пропагандой. Это создавало постоянный риск в служении монахинь. С началом первой мировой войны насельницы возглавляемого иг. Руфиной монастыря перестроили свою работу на помощь фронту, часть их ушла на фронт сестрами милосердия. Сщмч. Архиепископ Пермский Андроник (Никольский) писал: «С удивлением и умилением могу особенную радость всем поведать о том, что делает новая Чердынская обитель» (Вяткин, 2000: 24). В 1915 г. был открыт детский приют, получивший название «Романовский», покровительницей которого Высочайшим повелением была поставлена великая княжна Татьяна Николаевна.
С началом революции начались гонения и грабежи. Игуменья Руфина была арестована, но вскоре отпущена, так как арест ее вызвал всеобщее возмущение. Находясь под властью
большевиков, она старалась материально помогать тем, кого «экспроприировали» и ходатайствовать за политических заключенных. Несмотря на разорение монастыря, ей удалось сохранить его от закрытия вплоть до прихода в Чердынь белых войск, которых она с сестрами встречала торжественным крестным ходом. Монахини вышили и подарили командующему Тобольского Сибирского Стрелкового полка, освободившего город от красных, белое знамя с изображенным на нем образом Спаса Нерукотворного с одной стороны и двуглавого орла с дарственной надписью с другой. Вручая знамя, иг. Руфина сказала: «Большевизм как лютый дикий зверь растерзал Россию на части, осквернил и унизил ее и вывел из ряда великих держав. Знайте, христолюбивые воины, что вы несете освобождение исстрадавшейся родине, исстрадавшимся людям, вы несете свет миру, и если кому из вас суждено будет умереть на поле брани, то знайте, что, по словам Христа Спасителя, «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих»» (Вяткин, 2000: 33-34).
Было очевидно, что второй раз оказаться на территории красных означало бы для матери Руфины верную гибель. Когда белые войска вынуждены были отступить под натиском красных, игумения Руфина с частью сестер ушла вслед за ними сначала в Новониколаевск, где, несмотря на полное отсутствие средств, сумела организовать приют на 150 детей; затем во Владивосток, где в 1920 г. еще не было красной власти и где иг. Руфина прожила три года, организовав новую монашескую обитель. В 1923 г. с приходом на Дальний Восток советской власти обитель была разрушена, а иг. Руфина подвергнута унизительным допросам, после чего вынуждена была бежать со своими сестрами на территорию Китая в ближайший город Харбин, полный русскими беженцами. Здесь, по благословению владыки Мефодия (Герасимова)26, она снова основывает монашескую обитель, на этот раз в честь Тихвинской иконы Божией Матери.
Служение матушки Руфины в Китае представляло собой нескончаемый подвиг и отмечено было многими трудами и многими чудесами. Матерью игуменией были благословлены ночные богослужения, на которых одна служба без перерыва
сменялась другой вплоть до литургии со всеобщим причащением. Чрезвычайно ценил и уважал иг. Руфину Сербский Патриарх Варнава, с которым иг. Руфина состояла в переписке. 8 сент. 1925 г. в день празднования Владимирской иконы Божией Матери в 2 часа дня на глазах у семи светских посетителей обители в руках у игумении Руфины обновился образ Владимирской Божией Матери27. После этого события митрополит Харбинский Мефодий благословил именовать женский монастырь а Харбине Богородице-Владимирским. 26 мая 1926 г. обновился еще один образ - Господа Саваофа. В 1932 г. в Харбине игуменьей Руфиной снова был открыт приют, через который в общей сложности прошло около 600 детей.
Но и Харбин не стал последним пристанищем для русских монахинь: началась японская оккупация, страшная для русских эмигрантов тем, что японцы требовали от всех жителей подконтрольных им территорий поклонения японскому языческому государственному культу богини Аматерасу. Не считая возможным идти на компромиссы в вопросах веры, иг. Руфина снова бежит, на этот раз на юг - из Харбина в Шанхай, где попадает под омофор святителя-чудотворца Иоанна (Максимовича), тогда епископа Шанхайского. В Шанхае иг. Руфина продолжает ту же деятельность - собирает в приют бездомных сирот, устраивает ночные молебны, чтения акафистов, служение всенощных и литургий. Однако непосильные испытания беженства уже давно надломили ее здоровье и вскоре, на праздник Успения Божией Матери 1937 г. она скончалась, напутствованная свт. Иоанном и оплаканная сестрами.
По кончине игуменьи Руфины в 1937 г. ее преемницей во главе монастыря стала ее воспитанница и ближайшая сподвижница монахиня Ариадна (Мичурина)28. По окончании Второй мировой войны по благословению свт. Иоанна (Максимовича) монастырь переехал в Калифорнию, где существует и поныне. Здесь в 1960-х годах игуменье Ариадне суждено было оказать большое духовное влияние на будущего знаменитого православного миссионера американца Юджина Роуза, впоследствии иеромонаха Серафима29.
Подводя итог, следует констатировать, что ХХ век
отмечен новым феноменом в русском женском монашестве: распространившись, в силу исторических обстоятельств, на другие страны и континенты, не меняя своей созерцательной и мироотречной природы, оно приобретает миссионерскую окраску. И, вероятно, не случайно то, что это произошло именно в ХХ столетии: подобно тому, как в эпоху мировых войн (отсчет которым можно вести фактически с Крымской войны), то есть в период небывалых прежде общественных катаклизмов, духовным противовесом человеческой жестокости выступает небывалое же прежде по своему масштабу движение милосердия, которому оказываются причастными представительницы всех слоев европейского общества, точно также сопровождающий (а вернее сказать - обуславливающий) общественный кризис процесс дегуманизации и секуляризации мировой культуры, ведущий человечество к духовному остыванию и, в конечном счете, к духовной смерти, - эти процессы находят свою антитезу, в частности, в том колоссальном всплеске православной духовной культуры, который явила собой русская послереволюционная церковная эмиграция, частью которой является православное женское монашество русского зарубежья.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Митрополит Евлогий (Георгиевский) «Путь моей жизни» М.1994. С. 506-
507.
2. Смолич И.К. История Русской Церкви 1700-1917 гг. М., 1996. Ч. 1. С.669.
См. также: Кириченко О.В. Русское женское подвижничество в России. М. 2010. По мнению данного исследователя, подъем женского подвижничества в России в 19 - начале 20 вв. сопоставимо с расцветом монашества на Руси времен прп. Сергия Радонежского.
3. Например, вот как формулируется задача женского православного
монастыря в зарубежье в современных изданиях Покровской обители в Бюсси: «Возрождение Русской Православной Церкви в условиях эмиграции было началом рождения нового типа монашества. Новизна его заключалась не только в том, что нужно было приживаться и пускать корни на чужой земле, чужой по географии и по религиозной традиции, но и в том, что мир вокруг с его болью и страданием, не допускал возможности уйти от него. Этот мир требовал не только молитвы, но и живого участия, двойного служения Богу -молитвенного и мирского». //Voix del'orthodoxie. Голос Православия.
К тридцатилетию со дня основания (1979-2009). СПб. 2009. С.82.
4. «Леснинский монастырь был не только духовным центром народной жизни,
- писал митрополит Евлогий, - но и рассадником женского монашества в Холмщине. Приток пострижениц не прекращался. Стоило матушке Екатерине побывать в Петербурге, - непременно привезет с собой несколько девиц, взыскующих монашества. Обаятельная, умная и образованная, она имела дар духовного воздействия на женскую молодежь, ее воодушевляла, будила, увлекала за собой на подвиг. Можно смело сказать, - что весь народ холмский проходил через её приюты и школы, вся сельская интеллигенция : учителя, учительницы, волостные писаря, агрономы, псаломщики - в большинстве были её воспитанниками...В Леснинском монастыре создалась какая-то особая культурная атмосфера. Характерными его чертами были: разумный, неослабный труд и духовное воодушевление"1. «С течением времени из Леснинского монастыря .уходили 10-12 сестер под водительством более опытной и устраивали новый монастырь,. Вокруг обителей возникали приюты, школы, больницы... Сестры распространяли свою деятельность и за пределы этих учреждений; ходили по домам - к роженицам, к больным, к старушкам, погребали безродных, оказывали разнообразную помощь местному населению. /../В женских монастырях Холмщины установилась внутренняя дисциплина: каждая монахиня сознательно относилась к своему долгу, понимая всю серьезность своего призвания. Монастыри были обвеяны одним духом, связаны единством духовно-просветительских методов монашеского труда - и стали для холмского народа необходимой и крепкой опорой». // Митрополит Евлогий (Георгиевский) Указ.соч. С. 108.
5. Н.К. 1926. Светлой памяти игумении Екатерины. - «Путь». Орган русской
религиозной мысли. Издание религиозно-философской академии. Париж. № 4. Июнь-июль 1926. - Путь. Орган русской религиозной мысли. Книга I (I -VI). М.1992. С 132.
6. Монахиня Силуана (Гуляева) Игуменья Евдокия. М. 2011. С.92.
7. Киприан (Керн) (1899-1960) - архимандрит. Профессор Свято-Сергиевского
православного богословского института в Париже. Автор классических трудов по литургике, патрологии, церковной истории. 8-9. Митрополит Евлогий Указ. соч. С.517.
10. Евдокия (Куртэн) (1895-1977) - игуменья монастыря Покрова Пресвятой
Богородицы в Бюсси-ан-От. См. о ней далее по тексту статьи.
11. Дорофея (Куртэн) (+1987)- игумения монашеской общины во имя
Казанской иконы Божией Матери в Муазен-ле-Гран. Рродная сестра иг. Евдокии (Куртэн).
12. Бландина (Оболенская) (1897-1974) - монахиня Покровского монастыря в
Бюсси-ан.От. Княжна по происхождению. Постриг приняла в 1937 г. Одна из основательниц монашеской общины в Муазене.
13. Феодосия (Соломянская) (1903 - 1992) - игуменья монастыря Покрова
Пресвятой Богородицы в Бюсси-ан-От.Родилась в Одессе,
эмигрировала с семьей в 1929 г. Постриг приняла в 1938 г. Одна из основательниц монашеской общины в Муазене.
14. Две сестры Карцовы Елена и Татьяна - в последствии внесли большой
вклад в жизнь православия в русской эмиграции. Елена (1893-1989) стала супругой и сподвижницей церковного историка и писателя Ивана Михайловича Концевича, автора книг «Оптина пустынь и ее время» и др.; Татьяна Карцова (1896-1995) со временем приняла постриг с именем Таисия, стала насельницей монастыря в Бюсси-ан-От и автором нескольких исследований по истории русской святости и монашества. См.: Монахиня Таисия (Карцова) «Русские святые: 1000 лет русской святости». - Бюси-ан-От: Покровский монастырь, 1977; Она же «Русское православное женское монашество ХУП-ХХ вв.: К 1000-летию Православия на Руси». Джорданвилль, 1985
15. Цит. по: Монахиня Силуана Игуменья Евдокия. М. 2011. С.38.
16. Софроний (Дубинин) (+ 1932) - иеросхимонах. Руководимый им скит
находился под Кизилташем и был основан в 1913 г. епископом Димитрием (князь Абашидзе, впоследствии - схиархиепископ Антоний (1868-1943)). Скончался в Чернигове, могила его пользуется почитанием.
17.Митрополит Евлогий (Георгиевский Указ.соч. С.518; Монахиня Силуана Указ. соч. С. 125.
18.Митрополит Евлогий (Георгиевский Указ.соч. С.518; Монахиня Силуана Указ. соч. С. 250.
19. Протоиерей Михаил Фортунато пишет о матери Евдокии: «Мать Евдокия -
человек мыслящий масштабно. С одной стороны она воплощала в себе ответственность за свое игуменское служение в Бюсси, а с другой стороны, сочетала его с широтой взглядов и заботой о судьбе православия» Монахиня Силуана Указ. соч. С. 228.
20. Монахиня Силуана Указ. соч. С. 200.
21. Монахиня Силуана Указ. соч. С. 88.
22. Монахиня Силуана Указ. соч. С. 142.
23. «Монастырь в Бургундии приобрел чрезвычайно большую
популярность...У нас бесконечное количество людей со всех концов мира. Наша популярность очень велика именно среди людей инакоязычных, потому что мы даем книги, по которым они могут следить за нашим богослужением» Там же. С. 91.
24. Митрополит Евлогий Указ. соч. С. 522.
25. Глубоко символичным является факт приезда в монастырь в Бюсси и
кончины в нем писателя И.С.Шмелева. Вот как рассказывала об этом событии игуменья Феодосия (Соломянская): «После войны, в 1950 году к нам приехал Иван Сергеевич Шмелев, правда, он у нас прожил всего один день. Он приехал очень усталый и слабый. Я отвела его наверх в приготовленную комнату. Он любовался чудесным видом из окна, все время крестился и благодарил Бога за то, что попал к нам. После всенощной я принесла ему малины из нашего сада. Он все хвалил, всему радовался.. А поздним вечером ему стало плохо,
случился сердечный припадок и вскоре Иван Сергеевич скончался.Умер здесь, у нас, под поровом Царицы Небесной». // Голос Православия . С. 90.
26. Мефодий (Герасимов) (1856-1931) - митрополит Харбинский и
Маньчжурский (с 1930 г.).
27. Приведем свидетельство влд. Мефодия (Герасимова) об этом событии: «26
августа старого стиля 1925 года, в день празднования Владимирской иконы Божией Матери, в Харбине совершилось обновление Владимирской иконы Божией Матери в общине беженок сестер Владивостокского женского монастыря. /.../. К сожалению, эта святая икона и по письму и материалу, из которого она была сооружена, не представляла никакой ценности: лик Божией Матери и фольговая риза так от времени потемнели, что икона была слишком неблаголепного вида. /.../. Икона /.../. по распоряжению игумений была повешена в алтаре над жертвенником и совершенно скрыта от взоров молящихся; там она и находилась до знаменательного дня 26 августа.
Итак, игумения Руфина, вспомнив про указанную икону, /./.вынесла ее из алтаря в средний храм, где было до семи человек случайно прибывших мирян и некоторые сестры обители. Рассматривая святую икону, игумения вдруг переменилась в лице: икона мгновенно стала светлеть подобно тому, как под влиянием солнечных лучей рассеивается туман, и как бы очищаться от пыли и грязи, насевших на нее от времени. Не прошло нескольких секунд, как икона приняла совершенно иной, блестящий вид. Игумения, повертывая святыню в своих руках со словами: "Смотрите, смотрите, ведь совершается чудо... икона обновляется", стала показывать ее присутствовавшим в храме сестрам и мирянам. Все убеждаются, что действительно совершилось необычайное чудо милости Божией и что святая икона воистину внезапно обновилась... Венчик над ликом пречистой Богородицы засиял каким-то переливающимся светом, икона вдруг на глазах присутствовавших засветлела необычайным блеском, и только кое-где остались темные пятна как бы в удостоверение совершившегося чуда обновления. Итак, что для людей казалось малоценным, ничтожным, благодать Божия нашла достойным сделать драгоценным. Чудо обновления совершилось в 2 часа дня. В ближайшее воскресенье пишущим сие был совершен молебен перед обновившейся святой иконой...» (Архиепископ Мефодий. О знамении обновления святых икон. Джорданвиль, 1967)/
28. Ариадна (Мичурина) (1900-1996), - схиигумения, настоятельница
Богородице-Владимирского монастыря в Сан-Франциско. Как и иг. Руфина, уроженица Пермского края, вышедшая из купеческой среды.
29. Отец Серафим (Роуз), в частности, оставил о впечатлении, произведенном
на него игуменьей Ариадной, следующее знаменательное свидетельство, (в котором о себе пишет в третьем лице): «Сравнительно недавно игумения одного монастыря Русской Зарубежной Церкви, монахиня праведной жизни, произнесла
поучительное слово. /.../ На этой проповеди присутствовал и молодой западный новообращенный, изучавший русский язык /./. Слова праведной игумении глубоко запали в душу, ему открылось нечто более глубокое в восприятии и понимании Православия, чего не понять умом и чувствами. Сейчас Предание передавалось не из книг, а прямо из «Живого сосуда», накопившего этот нектар.. Позже этому молодому человеку довелось встретится и лично, и по книгам со многими нынешними «православными богословами», те заканчивали современные духовные школы, и, став «знатоками», охотно рассуждали: что православно, а что нет; что важно, а на что не стоит обращать внимание. При этом многие считали себя истинными «консерваторами» и «традиционными» в вере. Но ни один из них не показался ему столь авторитетным, как эта простая игумения» // Иеромонах Дамаскин (Христенсен) «Не от мира сего. Жизнь и учение иеромонаха Серафима (Роуза) Платинского». М. 1997. С. 199.
ЛИТЕРАТУРА
Архиепископ Мефодий. 1967. О знамении обновления святых икон. Джорданвилль. 82 с. - (1-е изд.: Харбин, 1925).
Вяткин В. 2000. Путем совершенной любви. От Перми до Шанхая. Светлой памяти игумении Руфины (Кокоревой). Пермь. 84 с.
Кириченко О.В. 2010. Русское женское подвижничество в России. Москва. 675 с.
Кузнецов В.А. 2014. Русское православное зарубежное монашество в ХХ веке. Биографический справочник. Екатеринург.: Барракуда. 442 с.
Маевский Вл. 1962. Лесна-Хорпово-Фуркё. Сан-Паоло. 79 с.
Митрополит Евлогий (Георгиевский) 1994. «Путь моей жизни» М.: Московский рабочий; ВПМД. 619 с.
Монахиня Таисия (Карцова) 2000. Русское православное женское монашество. Минск. - (1-е изд.: Русское православное женское монашество XVII-XX вв.: к 1000-летию Православия на Руси. - Джорданвилль, 1985.).
Н.К. 1926. Светлой памяти игумении Екатерины. - «Путь». Орган русской религиозной мысли. Издание религиозно-философской академии. Париж. Июнь-июль. № 4: 166-171.
Покровская обитель: к 50-летию со дня основания Русского православного монастыря Покрова Пресвятой Богородицы в Бюси-ан-От (Франция). Сост. Ирина Басова. Париж, 1996. С. 8-15, 26-28.
«Прошу меня не допрашивать.». Чердынь. Харбин. Иерусалим. 1926-1928. -В кн. «Душу не погублю» Исповедники и осведомители (в документах). Составитель Виктор Королёв. Москва, 2001. 240 с.
Светоч Любви. Жизненный подвиг Игумении Руфины (Воспоминания Игумении Ариадны). Шанхай,1941. 33 с.
Свято-Богородицкий Леснинский монастырь. Мадрид, 1973. 192 с.
Силуана Монахиня (Гуляева Т.В.) 2011. Игуменья Евдокия: жизнеописание монахини Евдокии, игуменьи Покровского монастыря в Бюсси-ан-От.
Москва. 254, [2] с. ил., портр. Слёзкин И.М. 2013. Моим детям : игумения Ольга (Елена Ивановна Слезкина): воспоминания. Сост. М.В. Зубова. - 2-е изд., испр. и доп. М.: Бюсси-ан От. 431 с.
Суровегина О. 2009. Voix del'orthodoxie. Голос Православия. К тридцатилетию со дня основания (1979-2009). СПб.
Получена /Received: 25.06.2017 Принята/Accepted: 06.07.2017
