99ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
ББК 83.3(7Сое)5
О. Ю. Анцыферова
МИССИСИПИ МАРКА ТВЕНА КАК СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ КОНСТРУКТ
Рассматривается значение образов и мотивов воды в становлении литературы США на примере роли Миссисипи в творчестве Марка Твена, который превратил ее из просто самой большой реки Северной Америки в явление ее культуры. Опираясь на материалы научно-методического сайта «Mark Twain’s Mississippi», автор статьи акцентирует в них междисциплинарные аспекты, выделяет моменты, которые могут привлечь внимание студентов к творчеству американского классика, и дополняет «литературоведческую составляющую» проекта размышлениями о работе семантических, жанровых и интертекстуальных механизмов, с помощью которых река превращается сначала в главный структурообразующий элемент произведений Твена, а потом — в общенациональный культурный концепт.
Ключевые слова: образы и мотивы воды, американская культура, междисциплинарный интернет-проект, бассейн Миссисипи, топос, художественная модель мира, культурный концепт.
The paper contributes to the study of the role of water, with its symbolic and sociocultural connotations, in the US culture. In his works Mark Twain amply described the Mississippi Valley either as a setting, or a sociocultural phenomenon, or a locus of political and racial contradictions, or a source of archetypical meanings. The US academic web site «Mark Twain’s Mississippi» is analyzed as an interdisciplinary project with a special emphasis on the topical for modern Russian students issues. References to the site are complimented with the literary scholar’s reflections over semantic, generic and intertextual mechanisms providing for the Mississippi transformation, first, into the universal structure of Twain’s works and later — into a universal concept of the US culture.
Key words: water imagery and motives, the US culture, interdisciplinary Internet academic project, the Mississippi Valley, setting, artistic universe, cultural concept.
Образы и мотивы воды изначально были призваны сыграть огромную роль в культуре США и в культурной самоидентификации американцев. Во-первых, сама история государства началась с морского плавания — с пересечения европейцами Атлантического океана. Во-вторых, долгое время (практически до конца первой трети XIX века) морское судоходство оставалось важнейшим транспортным средством (в пору, когда очаги социально-экономической и культурной жизни еще были сосредоточены на восточном побережье, а сеть сухопутных дорог только начинала развиваться). В-третьих, в этот же период в экономике США исключительно важную роль играл китобойный промысел. Одним словом, получилось так, что зарождающаяся национальная литература и появление в ней первых произведений, заслу-
© Анцыферова О. Ю., 2013
живших признание не только на родине, но и в Европе (имеется в виду американский романтизм), не могли не испытать на себе влияние водной стихии — как темы, как источника образов, как топоса, как особой эстетической системы. Неслучайно зачинатель американской маринистики Дж. Ф. Купер писал, что в своем самом значительном и знаменитом произведении «Лоцман» он рисует «день рождения нации» (см.: [2, с. 143]).
Известно, что к 20-м годам XIX века американцы обладали самым крупным в мире китобойным флотом, а их торговый и военный флот уступал количественно (но не качественно) только английскому. Мореплавание сделалось самой распространенной профессией, и моряки были почти в каждой американской семье; «морская жизнь» быстро стала важной частью национальной действительности. «И наконец, морские победы, одержанные над британцами в годы второй войны за независимость (1812—1814), вызвали такой бурный прилив интереса к морской теме и жизни моряков, что он не спадал в течение нескольких десятилетий» [2, с. 141]. Поэтому закономерно, что именно США стали родиной жанра «морского романа». Конечно, морская тема в литературе присутствовала и до Купера, но он первым ввел так широко в повествование материал корабельной жизни, утвердил использование в романе профессиональной лексики моряков, морского жаргона. Купер описывал морскую жизнь так, как это мог сделать только профессиональный моряк. После него уже невозможно было любительское обращение с материалом, так что морской роман Купера был в известном смысле и ранним «производственным романом». Однако главное, конечно, у Купера было в другом: к осмыслению морской жизни он подходит как художник-романтик. «Морская жизнь» рассматривается им как эстетическая оппозиция прозаической сухопутной жизни. Это находит выражение даже на уровне языка: «[Автор] предельно сгущает непривычную живописную специфику морского языка, делает своего рода конденсат из профессионального жаргона, чтобы и в этом отношении противопоставить своих персонажей “людям суши” с их прозаическим бытом и обыденной, будничной жизнью» [2, с. 145].
Неслучайно и то, что первый в истории литературы США философский роман, созданный бывшим моряком и китобоем Г. Мелвиллом, знаменитый «Моби Дик» («Moby-Dick», 1851), является одновременно и морским романом, и своеобразной энциклопедией о китах, цетологией.
Столь же значимое место занимают концепты, связанные с морем, и в культурном сознании афроамериканцев. Ключевым для их самоидентификации становится Middle Passage (срединный маршрут) — понятие, которым обозначают подневольное перемещение рабов-африканцев через Атлантический океан к чужим американским берегам. Это принудительное плавание обеспечивало среднее звено трехчленной экономической сделки: товары вывозились из Европы в Африку, где обменивались на невольников, далее рабов транспортировали в Америку, откуда, обменяв рабов на сырье, торговцы-мореплаватели возвращались в Европу. Концепт Middle Passage стал олицетворять для афроамериканцев морской путь к трагедии рабства, и он ныне кодифицирован в заглавии исторического романа афроамериканского писателя Чарльза Р. Джонсона «Middle Passage» (1990).
По мере освоения североамериканского континента все большую роль в культурном сознании нации начинают играть и образы, связанные с реками Америки. Совершенно особое место здесь занимает Миссисипи, увековеченная в культурном сознании человечества великим Самюэлем Лэнгхорном
Клеменсом (1835—1910), который предпочел стать известным под псевдонимом, восходящим к временам его лоцманской юности на Миссисипи, — Марк Твен. Комплекс «Твен — Миссисипи» представляет особый интерес ввиду особого статуса, который имеют оба компонента этой семантически спаянной пары для американской культуры. Во-первых, вся американская литература вышла, по словам Э. Хемингуэя, из одной книги Марка Твена — «Приключения Гекльберри Финна» («Adventures of Huckleberry Finn», 1884). Во-вторых, долина Миссисипи по своим физико-географическим, экономическим параметрам в XIX веке рассматривалась как «остов нации». Именно эти слова Твен выбрал в качестве эпиграфа к своему произведению «Жизнь на Миссисипи» («Life on the Mississippi», 1883). В современной ситуации, когда отечественная высшая школа активно осваивает новые информационные технологии в самом широком междисциплинарном поле, весьма актуальным и своевременным представляется знакомство с научно-методическим опытом освоения этого двучленного комплекса американскими коллегами — университетскими учеными, создавшими научно-методический сайт «Mark Twain’s Mississippi» (http://dig.lib.niu.edu/twain/). Сайт появился в 2005 году, был существенно дополнен в 2007-м и, думается, представляет значительный интерес как опыт изучения культурного явления в социальном, географическом, историко-политическом и экономическом контекстах.
Во вступительной статье к сайту преподаватель Калифорнийского университета (кампус Мерсед) Г. Кэмфилд [4] проницательно отмечает, что долина Миссисипи с ее географическими и климатическими особенностями — это совсем не то же самое, что Миссисипи Марка Твена. В книгах американского классика разнообразие природных условий бассейна Миссисипи, изменчивый характер ее русла и прочие природные особенности всегда оказываются связаны с частными человеческими судьбами и национальной историей. «Природа в мире Марка Твена может выступать то как заботливая мать, то как бесстрастный полигон для испытания человеческих сил и способностей, а сама река ассоциируется и с неиссякаемым потоком добродетели, и с вместилищем порока; вода может привести к богатству — и погрузить в нищету, а способность читать знаки, подаваемые рекой, становится важнейшим условием победы в жизненной битве. Марк Твен, возможно, лучше других отразил роль реки в жизни человека; он был первым и, возможно, единственным, кто запечатлел символический статус Миссисипи в американской культуре, превратив Миссисипи из просто самой большой реки Северной Америки в явление ее культуры» [4]. Однако, как справедливо отмечает Г. Кэм-филд, во времена Твена этот символический социокультурный статус реки был иным: по Миссисипи проходил фронтир — граница между цивилизованной территорией и еще не обжитыми землями. Статьи, размещенные на сайте, имеют своей целью описать, какую роль играла Миссисипи в жизни современников Твена, как их мнения влияли на восприятие писателем великой реки и, наконец, как его взгляды перекликаются с нашими сегодняшними воззрениями.
В биографическом очерке [5] особое внимание уделяется периоду учебы Марка Твена на речного лоцмана и его успешной службе в качестве такового с 1857 года — с 22-летнего возраста. Именно эта работа знаменовала появление достатка в нуждающейся семье Клеменсов, рано потерявшей отца-кормильца. Для биографа вполне реальной кажется перспектива, что Марк Твен мог так и остаться до конца жизни квалифицированным речным лоц-
маном, время от времени пописывающим фельетоны в местную газету. Все изменила Гражданская война, разрушившая пароходный промысел и изменившая ситуацию и в стране, и в семье Клеменсов. После войны будущий классик потерял все свои накопления и вынужден был вернуться к печатному делу, теперь уже в качестве редактора и очеркиста. Он покинет долину Миссисипи, но возьмет псевдоним, который навсегда свяжет его писательское самоопределение с юношескими годами на Миссисипи. «Mark twain», как известно, значит: «В этом месте глубина две морские сажени (1 сажень = 182 см)» — это наименьшая глубина безопасного прохода для речного парохода. В своем воображении, в своем творчестве писатель вновь и вновь будет возвращаться в бассейн Миссисипи, достаточно вспомнить «Позолоченный век» («The Gilded Age», 1871), «Старые времена на Миссисипи» («Old Times on the Mississippi», 1874—1875), «Приключения Тома Сойера» («The Adventures of Tom Sawyer», 1876), «Жизнь на Миссисипи» («Life on the Mississippi»,
1883), «Приключения Гекльберри Финна» («Adventures of Huckleberry Finn»,
1884), «Простофилю Вильсона» («Pudd'nhead Wilson and Those Extraordinary Twins», 1893), а также серию авторских сиквелов о Томе и Геке и «Главы из моей Автобиографии».
Рубрики сайта дают представление о контексте, в котором рассматривается жизнь и творчество Марка Твена: это «Идея Запада» («The Idea of the West»), «Экономическое развитие» («Economic Development»), «Политика» («Politics»), «Раса» («Race»), «Религия и культура» («Religion and Culture»). Эти аспекты, эти контексты помогают расставить ряд примечательных акцентов даже в известном для отечественного читателя материале.
В связи с «идеей Запада» обращается внимание, что в то время, когда Твен начинал свою литературную деятельность, самым престижным литературным журналом США считался «Atlantic Monthly». Это лишний раз свидетельствует, что средоточием культурной жизни тогда оставалось восточное (атлантическое) побережье Америки и Европа еще продолжала оставаться важнейшим культурным ориентиром для большинства американцев. Свою же главную творческую задачу уроженец американского Запада Марк Твен видел в том, чтобы познакомить жителей Восточного побережья с Западом, с его бытом и нравами. Из его писем мы узнаем, что книга о Миссисипи должна была стать главной в его жизни и он намеревался работать над ней с большой тщательностью. «Возможно, я состарюсь скорее, чем закончу ее» (цит. по: [6]), — писал он в 1866 году. Работа над «главной книгой о Миссисипи» действительно растянулась на годы: в долговременный творческий процесс вклинилось написание нескольких журнальных очерков для «Atlantic Monthly» о жизни на Западе, впоследствии изданных в виде книги «Old Times in the Mississippi» (1874—1875), и трех романов. Следует отметить, что эти «отвлекавшие» Твена от «главной книги» сочинения, пожалуй, оказали гораздо более значительное влияние на формирование Миссисипи как культурного концепта, чем сама «Жизнь на Миссисипи», законченная в 1883 году.
Итак, оппозиция «Восток — Запад» рассматривается авторами сайта как структурообразующая для романов «Позолоченный век» и «Приключения Тома Сойера». Безусловно, заслуживает внимания комментарий о том, что романный «псевдоним» прибрежного городка Ганнибал, в котором прошло детство Твена, — Санкт-Петербург — далеко не случаен и может считаться гораздо более подходящим топонимом для идиллических детских приключений Тома. Автор статьи прочитывает в этой замене названия отказ
Твена от жестких кальвинистских методов воспитания («Spare the rod and spoil the child» — «Пожалеешь розгу — испортишь ребенка»), а мы помним, как тетушка Полли не может заставить себя следовать им. «Город Святого Петра» плохо ассоциируется с господством кальвинистской идеологии...
В целом произведения, связанные с Миссисипи и написанные в 1870-х годах, дышат новизной и воплощают тему инициации, взросления. Твенов-ская мифологизация собственной юности на Миссисипи была очень созвучна с юностью самой американской нации, с ее динамичностью и готовностью к изменениям. И вместе с тем рождала ностальгическое ощущение безвозвратной потери этой «старой жизни на Миссисипи».
Некоторая неудовлетворенность Твеном «Приключениями Тома Сойера», с их излишней идилличностью, стала источником вторичного обращения к жизни прибрежного городка Санкт-Петербурга в «Приключениях Гекль-берри Финна». Работу над этим романом Твен начал сразу же после окончания «Тома Сойера». «Подобно тому как умелый речной лоцман должен видеть не только красоты Миссисипи, но и ее опасные участки и имея в виду, что твеновское описание собственного ученичества как лоцмана, по сути, служит метафорой его ученичества как писателя, появление другой, более правдивой книги о жизни на Миссисипи было предопределено», — считает Г. Кэмфилд [5].
Как это часто бывало с Твеном, написав две трети «Гекльберри Финна», он бросает роман, чтобы вернуться к своей «большой книге о Миссисипи». Для этого в 1882 году он решает вновь проплыть по реке, первоначально собираясь сделать это инкогнито. Однако его популярность на этот момент была слишком велика, и его путешествие оборачивается триумфальным возвращением в родные места. Впечатления начала 1880-х еще более укрепляют в его душе ощущение безвозвратной потери «старой Миссисипи». Самым главным открытием этого его (последнего!) посещения Миссисипи становится очень острое ощущение разницы между северной частью бассейна реки и южной. Он убедился, насколько деструктивно было влияние рабства и расизма на жизнь Юга, насколько это делало жизнь на Юге застойной — и в экономическом, и в моральном отношении. На этом жизненном этапе долина Миссисипи более не воспринимается им как нечто единое — как ареал, целостность которого прочно обеспечивается торговлей и речным транспортом. Разница между обновленным Севером и отсталым Югом нашла отражение в его «Жизни на Миссисипи». После этого была написана и заключительная треть «Приключений Гекльберри Финна», где во главу угла, как мы помним, ставится тема рабства и его противоестественности, которая с такой художественной силой выразилась в угрызениях совести Гека по поводу его собственной неспособности сдать Джима властям.
Больше Твен на Миссисипи не возвращался. Последний раз он сделал долину Миссисипи местом действия в повести «Простофиля Вильсон», где тема расизма и связанной с ним раздвоенности сознания выдвигается на первый план.
Резюмируя, можно сказать, что с течением времени художественный образ долины Миссисипи на страницах твеновских произведений все менее организуется оппозицией «Восток — Запад», но все в большей степени подчиняется очевидному расколу страны на Север и Юг. Эти изменения хорошо определил У. Д. Хоуэллс в своей книге «Мой Марк Твен» («My Mark Twain», 1910): «Западный элемент своего юго-западного происхождения Твен сохра-
нил до конца, но он был самым не-южным южанином из всех, кого я когда-либо знал <...> Он был абсолютно удовлетворен результатами Гражданской войны и страстно желал, чтобы ее значение стало очевидным для истории» (цит. по: [5]).
Кроме рубрик, посвященных собственно Твену и его творчеству, сайт содержит разделы «История» («History»), «Интерактивные карты» («Interactive Maps»), «Культурный туризм» («Cultural Tourism») и методический раздел, очень уместно озаглавленный «Рулевая рубка учителя» («Teacher’s Pilot-house»). Исторический раздел содержит богатую и полезную информацию о политическом и экономическом статусе долины Миссисипи до 1850 года и сразу после него, а также о расовом, культурном и гендерном составе ее населения. Здесь наиболее очевидным становится междисциплинарный характер сайта. Однако чтение этого информативного сайта, возможно, кому-то напомнит одного из персонажей «Жизни на Миссисипи», о котором с юмором говорится: «Такая память — великое несчастье. Для нее все события имеют одинаковую ценность. Человек, обладающий такой памятью, не может отличить интересного факта от неинтересного. Повествуя о чем-нибудь, он обязательно загромождает свой рассказ скучными подробностями и невыносимо всем надоедает. Больше того, он не может держаться одной темы. Он подхватывает каждое зернышко из тех, что рассыпает перед ним память и, таким образом, отклоняется в сторону» [1, с. 317].
Междисциплинарному подходу подчинены и планы занятий, размещенные в разделе «Рулевая рубка учителя». Предлагаемые темы — «Географические темы в истории США», «Пароходство и экспансия на Запад», «Жизнь на плантации: расовые отношения в довоенной Америке», «Роль долины Миссисипи в истории США», «Железные дороги и промышленная революция» и др. Из десяти предложенных тем только две касаются непосредственно литературы — «Произведения Марка Твена и Джоэля Чэндлера Харриса» и «Цензура и Гек Финн» (быть может, самая интересная для современного отечественного читателя) с исчерпывающей подборкой материалов о том, почему до сих пор роман Твена остается предметом острой полемики и периодически попадает в списки «запрещенных книг». Основной источник противоречий коренится в болезненной проблеме расизма и трактовке образа беглого раба Джима, которого на страницах романа «величают» nigger (примерно то же самое, что «черномазый»). Успешное стремление авторов сайта к объективности можно проиллюстрировать представленной на нем точкой зрения афроамериканского писателя Р. Эллисона по поводу яростных атак на образ Джима: «Твен работал над романом в те времена, когда еще не потеряли популярности minstrel shows — представления, где роли негров исполняли белые актеры с начерненными лицами. Совсем немного времени прошло после войны, и даже аболиционисты чувствовали определенную усталость от этих проклятых проблем, связанных с неграми. Твен вписал образ Джима в традицию менестрелей, и сквозь эту стереотипную комическую маску и проглядывает достоинство и человеческая состоятельность Джима, а также сложность и неоднозначность позиции Твена» (цит. по: [7]). Подобная неоднозначность и разносторонность подходов позволяют донести до студентов главную мысль: роман «Приключения Гекльберри Финна», являясь, как теперь принято говорить, поистине культовой книгой, остается вот уже более ста лет и самым спорным американским романом.
Итак, созданный американскими учеными интернет-проект чрезвычайно добротен и информативен. Представители разных научных дисциплин найдут там для себя много полезной и вполне достоверной информации, тщательно отобранной и хорошо проанализированной. Быть может, сайт несколько разочарует литературоведа, который стремится найти интересные соображения о роли Миссисипи в творчестве Твена, о природе ее особого символического статуса. Мы не найдем здесь прозрений о том, как работают семантические механизмы, с помощью которых река превращается сначала в главный структурообразующий механизм произведений Твена, а потом — в общенациональный культурный концепт. Этому мы и посвятим свои заключительные размышления — так сказать, по следам академического проекта.
Меня как литературоведа-американиста, которому часто приходится размышлять над проблемами трансляции англоязычных научных концепций на русский язык, заставило задуматься выражение «human meaning of the river», а также тезис о том, что Миссисипи является «human feature of the middle of the country» [3]. Отмеченное «очеловечивание» реки не сводится к антропо-морфичности образа. Это означает, что в художественном мире Твена река оказалась задействована во всех сферах человеческой самореализации: профессиональной, хозяйственной, нравственной, творческой. Она становится для героя пространством самоутверждения и проверки его профессиональной и человеческой состоятельности. Она же искушает возможностью обмануть-надуть ближнего. Она становится пространством, где выстраиваются важнейшие ценностные ориентиры — абсолютной свободы и абсолютной власти. На ней же на наших глазах вызревают законы самой безжалостной бизнес-конкуренции. Она становится пространством познания самых разнообразных типов человеческих характеров. Твеновский мир на Миссисипи, с одной стороны, чутко откликается на научные открытия середины XIX века — изобретение маргарина, искусственного льда и др. С другой — он конструируется как вневременной космос, в котором правят извечные универсалии «жизнь и смерть», «война и мир», «свобода и рабство».
С точки зрения жанровой природы «Жизнь на Миссисипи» так же мно-гопланова и универсальна. Наряду с тонкими бытовыми и пейзажными зарисовками мы найдем здесь острые социальные заметки. Есть в ней страницы, явно навеянные знаменитыми американскими «небылицами» («tall tales»), — к примеру, глава 3 «Картинки прошлого» с ее характерными персонажами: «.это были неотесанные, необразованные, но храбрые малые, переносившие невероятные трудности со стойкостью истых моряков; страшные пьяницы, необузданные гуляки <...> все до одного бесшабашные, неуклюже веселые, как слоны, ругатели и безбожники; <...> любители дикарского щегольства, невообразимые хвастуны, а в общем — парни честные, надежные.» [1, c. 243]. Поистине уитменовской космической масштабностью отмечен сольный номер одного из твеновских плотовщиков: «Я — сын греха, не давайте мне воли! <...> Когда я хочу порезвиться, я сплетаю меридианы и параллели вместо сети и ловлю китов в Атлантическом океане! Я почесываю голову молнией и убаюкиваю себя громом! Когда мне холодно, я подогреваю Мексиканский залив и купаюсь в нем, а когда жарко — обмахиваюсь полярной бурей <...> Я накладываю ладонь на солнце — и на земле наступает ночь; я откусываю ломти луны и ускоряю смену времен года.» и т. д. и т. п. [1, c. 247]. Жанр «хвастливых небылиц» гармонично соседствует с классическим образцом эссе, подаваемым в качестве такового во всех учебных посо-
биях по родной (американской) литературе. На пространстве двух страничек Твену удается ясно и образно представить два возможных подхода к Миссисипи, а говоря шире — к природе, которые можно условно определить как поэтический и прозаический, или как романтический и реалистический, или как эстетический и прагматический. «Теперь, когда я овладел языком воды и до мельчайшей черточки, как азбуку, усвоил каждую мелочь на берегах великой реки, я приобрел очень много ценного. Но в то же время я утратил что-то. То, чего уже никогда в жизни не вернешь. Вся прелесть, вся красота и поэзия величавой реки исчезли! Мне до сих пор вспоминается изумительный закат, который я наблюдал, когда плавание на пароходе было для меня внове. Огромная пелена реки превратилась в кровь; в середине багрянец переходил в золото, и на этом золоте медленно плыло одинокое бревно, черное и отчетливо видное. В одном месте длинная сверкающая полоса перерезывала реку; в другом — изломами дрожала и трепетала на поверхности рябь, переливаясь, как опалы <...> Я стоял как заколдованный. Я созерцал эту картину в безмолвном восхищении. Мир был для меня нов.» [1, c. 292]. Однако приходит день, когда «романтика и красота реки положительно исчезли»: «Повторись тот закат — я смотрел бы на него без всякого восхищения и, вероятно, комментировал бы про себя следующим образом: “По солнцу видно, что завтра будет ветер; плывущее бревно означает, что река поднимается, и это не очень приятно; та блестящая полоса указывает на скрытый под водой каменистый порог, о который чье-нибудь судно разобьется ночью.» [1, c. 293]. Такое двойственное восприятие Миссисипи, кроме всего прочего, символизирует разные этапы человеческой жизни: юность и зрелость, неискушенность и опытность — и становится ключевым символом инициации героя.
Иными словами, Миссисипи Марка Твена — это не только топос, но своеобразная многомерная художественная модель мира, подобно Уэссексу Т. Гарди или Йокнапатофе У. Фолкнера. И смысл заглавия «Life on the Mississippi» можно было бы передать не только как «Жизнь на Миссисипи», но и, сместив логический акцент, — «Миссисипи как жизнь».
Возвращаясь к сайту, который стал импульсом для наших размышлений, отметим, что академический интернет-проект «Mark Twain’s Mississippi» дает нам хороший пример того, как сфокусированность на одном географическом, экономико-политическом и социокультурном концепте (при условии, что он играет столь основополагающую роль для творчества писателя) оказывается очень удачным ходом не только для того, чтобы поддержать интерес к творчеству классика, но и для того, чтобы расставить в нем новые акценты, интересные для сегодняшних читателей. Сайт представляет собой прекрасный исторический, экономический и социокультурный комментарий к творчеству Твена.
Библиографический список
1. Твен М. Жизнь на Миссисипи / пер. Р. Райт-Ковалевой // Собр. соч. : в 12 т. М. : ГИХЛ, 1960. Т. 4. С. 231—667.
2. Шейнкер В. Н. Джеймс Фенимор Купер // История литературы США : в 6 т. М. : Наследие, 1999. Т. 2. С. 97—153.
3. Camfield G. Economic Development. URL: http://dig.lib.niu.edu/twain/economic.html (дата обращения: 15.01.2013).
4. Camfield G. Introduction. URL: http://dig.lib.niu.edu/twain/introduction.html (дата обращения: 15.01.2013).
5. Camfield G. Mark Twain’s Biography. URL: http://dig.lib.niu.edu/twain/introduction.html (дата обращения: 15.01.2013).
6. Camfield G. Overview: the Idea of the West. URL: http://dig.lib.niu.edu/twain/ settlement.html (дата обращения: 15.01.2013).
7. A Century of Conflict. URL: http://www.pbs.org/now/arts/twain.html (дата обращения: 15.01.2013).
ББК 83.3(2Рос=Рус)5
Н. Л. Ермолаева
РУССКИЙ МИР В КНИГЕ ОЧЕРКОВ И. А. ГОНЧАРОВА «ФРЕГАТ “ПАЛЛАДА”»
Уясняются особенности идеала И. А. Гончарова, его отношение к народу. Русский мир во «Фрегате “Паллада”» представлен как патриархальное сообщество.
Ключевые слова: эпическое, реальная основа, офицеры и матросы, народная культура, патриархальный мир, командир как патриарх, семейное сообщество, священник на корабле, вера, патриотизм, героизм, нравственный идеал.
The article clears up the peculiarities of I. A. Goncharov’s ideal and his attitude to common people. Russian world in Frigate“Pallada” is represented as a patriarchal society.
Key words: epic, factual basis, officers and sailors, folk culture, patriarchal world, captian as a patriarch, family society, clergyman on a ship, belief, patriotism, heroism, moral ideal.
Очерковый цикл Гончарова «Фрегат “Паллада”» появился в эпоху формирования русского эпоса, когда одна за другой выходили из печати книги очерков И. С. Тургенева, А. Ф. Писемского, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского. Однако в исследованиях об очерковых циклах эпохи «Фрегат.», как правило, не рассматривается (см., напр.: [13]). Авторы работ о нем привычно включают произведение в контекст литературы о путешествиях (см., напр.: [2, 12]), а эпическое начало объясняют нарисованной в нем широкомасштабной картиной жизни всего земного шара (см., напр.: [8, 12, 20]). Нам же представляется, что эпическое мышление Гончарова раскрывается в цикле и в других качествах.
Устремленность к эпосу в современных «Фрегату.» очерковых циклах Ю. В. Лебедев связывает с особым свойством авторского сознания: для русских классиков «характерно стремление выйти за пределы индивидуального микрокосма, к макрокосму, к миру большой жизни. Причем выход этот сопровождался не менее усиленным желанием принять этот мир в себя, самому стать его частью» [13, с. 14]. Думается, «Фрегат “Паллада”» в этом смысле
© Ермолаева Н. Л., 2013
