CC BY
107
Вестник ПСТГУ II: История.
История Русской Православной Церкви.
2015. Вып. 2 (63). С. 33-41
Чикурова Ольга Вячеславовна, канд. ист. наук, доцент кафедры «Экономика и гуманитарные науки» Сарапульского политехнического института (филиал), ФГБОУ ВПО «Ижевский государственный технический университет им. М. Т. Калашникова»
Миссионерское служение Я. Д. Коблова О. В. Чикурова
В статье на основании ранее не опубликованных документов Национального архива Республики Татарстан (НА РТ) впервые в отечественной историографии рассматривается деятельность выдающегося российского церковно-общественного и педагогического деятеля Якова Дмитриевича Коблова в должности казанского епархиального противому-сульманского и противоязыческого миссионера (1901—1907). Миссионерское служение Я. Д. Коблова происходило в условиях глубокого кризиса православной миссии, который явился отголоском сложных явлений, происходящих как внутри Русской Православной Церкви, так и всего русского общества. В этот период государственные институты, церковно-общественные организации пытаются выработать новые принципы этно-конфессиональной и образовательной политики, выстраивания межконфессионального диалога. Объявление в 1905 г. свободы вероисповедания усложнило осуществление миссионерской деятельности в многонациональной Казанской епархии со значительной долей мусульманского населения, потребовало изменения характера и методов миссионерства, выработки новых мер для ограждения новообращенных христиан от татаро-мусульманского влияния. На первый план выходят культурно-просветительные меры, в частности расширение сети школ казанского православного миссионерского Братства святителя Гурия, привлечение к миссионерской и духовно-учебной деятельности представителей местных нерусских народов. Благодаря подвижнической деятельности православных миссионеров, приходских священников, учителей братских школ в Волго-Камье удалось сократить темпы исламизации местного нерусского населения (кряшен, чувашей, марийцев, удмуртов) и избавить их от реальной угрозы постепенного растворения в татаро-мусульманской среде. Делается вывод о значительном вкладе Я. Д. Коблова в развитие духовно-просветительной и миссионерской деятельности среди нерусских народов Волго-Камья в начале ХХ в.
История складывания взаимоотношений Русской Православной Церкви и православных церковно-общественных организаций с исламскими институтами и мусульманским населением страны представляет особый интерес в связи с дальнейшей активизацией в современном мире процессов этноконфессионального взаимодействия.
На протяжении веков отношение Российского государства и Русской Православной Церкви к исламской религии и мусульманским подданным менялось в зависимости от приоритетов, конкретных исторических обстоятельств, поли-
тического контекста. Выработка конфессиональной политики и выстраивание межконфессионального диалога требовали учета социально-экономических и культурно-бытовых особенностей различных регионов империи.
Религиозная ситуация, которая складывалась в Волго-Камье1 на рубеже Х1Х—ХХ вв. (рост исламского влияния в регионе, «отпадения» крещеного нерусского населения в ислам или язычество), привлекала особое внимание властей и общественности, заставляла активизировать миссионерскую деятельность в крае и в то же время ставила миссионеров перед необходимостью избегать конфронтации с мусульманским населением2.
В период наибольшего обострения в Волго-Камье так называемого мусульманского вопроса руководство противомусульманской и противоязыческой миссией в Казанской епархии осуществлял Яков Дмитриевич Коблов.
Я. Д. Коблов (1876 — после 1937), выдающийся российский церковно-общественный и педагогический деятель, арабист, богослов, этнограф, относится к той категории незаслуженно забытых деятелей, память о которых следует возвратить отечественной науке.
Обучение, профессиональное и личностное развитие Я. Д. Коблова происходило в сложный период, характеризующийся сменой государственного строя, изменениями в этноконфессиональной и образовательной политике государства.
Выходцу из священнического рода, Якову Коблову было предопределено продолжить семейную традицию. Однако он, окончив миссионерское отделение Казанской духовной академии (КазДА) со степенью кандидата богословия, не принял духовный сан, планируя продолжить изучение мусульманского вероучения и связать свою жизнь с духовно-учебной деятельностью. По рекомендации заслуженного профессора КазДА протоиерея Евфимия Александровича Малова в 1901 г. Я. Д. Коблов был назначен на учрежденную попечениями Высокопреосвя-щеннейшего Арсения3 должность казанского епархиального противомусульман-ского и противоязыческого миссионера4. Стоит отметить, что учреждение этой должности как «координирующего и контролирующего звена»5 всей миссионерской работы в епархии произошло в условиях глубокого кризиса православной миссии в Волго-Камье, который стал отголоском кризисных явлений как внутри самой Русской Православной Церкви, так и внутри всего российского общества. Осуществление миссионерской деятельности в марийских, удмуртских и других национальных приходах Казанской епархии затруднялось тем, что большинство
1 Волго-Камье — контактная зона финно-угорского, тюркского и славянского миров; территориально включает в себя левобережье Средней Волги, Камско-Вятское междуречье, Предуралье (нижнее течение р. Камы и р. Белой).
2 См.: Чикурова О. В. Исторические аспекты взаимодействия ислама, христианства (православия) и язычества в Волго-Камье (на примере удмуртского этноса): Дис. ... канд. ист. наук: Ижевск, 2004. С. 174-175.
3 Арсений (Брянцев) — архиепископ Казанский и Свияжский в 1897-1903 гг.
4 См.: Отчет о деятельности Братства Св. Гурия за 1901-1902 г. Казань: Типо-литограф. Имп. ун-та, 1903. С. 101.
5 Понятое А. Н. Некоторые аспекты миссионерской деятельности «Братства святителя Гурия» // Православный собеседник. Казань: Изд-во Казанской духовной семинарии, 2003. № 2 (5). С. 65.
населения края исповедовало ислам или, являясь православными лишь формально, придерживалось традиционных языческих верований. Кроме того, сдерживать массовое отступление от православия, исламизацию и отатаривание местного нерусского населения исключительно административно-охранительными мерами становилось все сложнее. Необходимо было привлечь к службе представителей нового поколения православных миссионеров, ставивших во главу угла просвещение нерусских народов епархии, разработать систему культурно-просветительных мер, создающую надежный заслон распространению ислама и постепенному растворению в татаро-мусульманской среде чувашей, марийцев, удмуртов.
В обязанности Коблова входило руководство миссионерским делом в епархии, борьба с языческими заблуждениями и «отпадениями» от православия, содействие распространению и укреплению «Святой веры Христовой между иноверным населением Казанской епархии»6, духовно-нравственные чтения и беседы с населением, инспектирование «инородческих» школ православного миссионерского Братства святителя Гурия (БСГ). Также Я. Д. Коблов принимал деятельное участие в заседаниях Совета БСГ, являясь его членом по должности, с 1904 г. состоял секретарем Совета Братства, с 1903 г. — членом Казанского епархиального училищного Совета.
О результатах деятельности Коблова в должности противомусульманского и противоязыческого миссионера Казанской епархии можно судить по отчетам о деятельности Совета БСГ7, миссионерским отчетам и рапортам, отложившимся в фонде Казанской Духовной консистории НА РТ8, частично опубликованным в Известиях по Казанской епархии (ИКЕ)9 и отдельными оттисками10.
Из них следует, что Я. Д. Коблов, являясь глубоко верующим человеком, истинным патриотом, убежденным в необходимости защиты и распространения православия в епархии, имеющей значительное количество мусульманского населения, с особым усердием отдается миссионерскому делу. В своих отчетах
6 Устав Братства святителя Гурия. Казань, 1898. С. 3.
7 См.: Казанское Братство святителя Гурия. Отчет о деятельности Совета Братства св. Гурия за XXXVIII и XXXIX братские гг., с 4 октября 1904 по 4 октября 1905 г. и с 4 октября 1905 г. по 4 октября 1906 г. Казань: Типо-литогр. И. С. Перова, 1906.
8 Отчет епархиального миссионера Я. Коблова о состоянии православной веры между крещеными инородцами за 1901 г. // НА РТ. Ф. 4. Оп. 48. Д. 3. Л. 1 об . — 7; Рапорт епархиального миссионера Якова Коблова в Казанскую духовную консисторию от 3 июня 1905 г. о состоянии противомусульманской и противоязыческой миссии за 1904 г. // НА РТ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 120729. Л. 36—37 об.; Доклад епархиального миссионера Якова Коблова в Совет БСГ О доставлении сведений обер-прокурору Св. Синода от 21 августа 1907 г. // НА РТ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 122754. Л. 3—8 об.; Отчет епархиального миссионера Я. Коблова об отступниках и отступническом движении среди крещеных татар от 27 августа 1907 г. // НА РТ. Ф. 4. Оп. 133. Д. 7. Л. 1—4 и др.
9 Коблов Я. Крещение 48 человек язычников-черемис в приходе Б. Мушерань Царевокок-шайского уезда 10 марта 1902 г. // ИКЕ. 1902. № 9. С. 400—407; Он же. Среди крещеных татар и отступников Мамадышского уезда // ИКЕ. 1903. № 24. С. 780—800; Он же. О состоянии миссионерского дела в Казанской епархии за 1903 г.: Отчет епархиального противомусульманского и противоязыческого миссионера // ИКЕ. 1904. № 43. С. 1459-1466; № 44. С. 1488-1493; № 45. С. 1527-1530; № 46. С. 1545-1554 и др.
10 Коблов Я. Д. О состоянии миссионерского дела в Казанской епархии за 1903 г. Отчет епархиального противомусульманского и противоязыческого миссионера. Казань: Типо-лит. Имп. ун-та, 1904.
он не ограничивается сухим изложением хода миссионерской деятельности в приходах с нерусским населением, а предпринимает детальный анализ этнокон-фессиональной ситуации в «инородческой» среде. Так, анализируя религиозное состояние язычников, миссионер пишет, что они «утратили свои прежние языческие верования и теперь находятся на распутии. <...> легко подвергаются влиянию населения, исповедующего какую-либо другую религию; окруженные мухаммеданами, подвергаются влиянию мухаммедан; живущие среди православного населения, усваивают религиозные обряды и обычаи православных»11.
Принимая во внимание своеобразное «религиозное шатание» язычников между Христом и Мухаммедом, автор подчеркивает крайнюю необходимость постоянного миссионерского воздействия на них, «отеческой заботы о новокрещенных»12, правильной организации просветительской работы. Характеризуя татар-мусульман, он отмечает их твердую приверженность религиозным взглядам, сильное религиозно-культурное влияние на «инородцев» и неподатливость миссионерскому воздействию: «.в своей вере татары-мухаммедане очень устойчивы, крайне фанатичны, косны, не поддаются никакому влиянию, наоборот, даже стараются подвергнуть своему влиянию язычников и крещеных татар»13. С сожалением миссионер вынужден констатировать, что русские «в отношении влияния на другие народности оказываются слабее татар»14, «в противоположность татарам, русские не стараются сблизиться с инородцами»15, «в русском обществе нет интереса к инородческой миссии»16, «среди русских нет такой сплоченности и единодушия, какое замечается у мухаммедан»17. Своим долгом епархиальный миссионер считает убеждать русских людей «твердо держаться христианских правил, так как кто исповедует Христа и устами и делом, тот помогает делу миссии, а христиане только по имени вредят этому делу»18.
Также в отчетах Я. Д. Коблов отмечает некоторые проблемы организации миссионерского дела в Казанской епархии: слабую подготовку священнослужителей к исполнению пастырских обязанностей, недостаточное внимание духовенства к проповедованию и распространению христианского вероучения, нехватку миссионеров, владеющих языком своей паствы, недостаточное жалованье учителей братских школ, на которых лежит основная нагрузка воспитания «инородцев» в духе православной веры. Он предлагает пути решения этих проблем, признавая при этом, что решить их в одночасье «у нас нет ни достаточно подготовленных людей к миссионерскому делу, при всей многочисленности миссионерских учреждений, ни достаточных средств»19.
11 Коблов Я. Д. О состоянии миссионерского дела в Казанской епархии за 1903 г. С. 1.
12 Там же. С. 14.
13 НА РТ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 122754. Л. 8 об.
14 Коблов Я. Д. О татаризации инородцев Приволжского края. Казань: Центр. тип., 1910.
С. 6.
15 Там же. С. 13.
16 НА РТ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 121818. Л. 7 об.
11 Коблов Я. Среди крещеных татар и отступников Мамадышскаго уезда // ИКЕ. 1903. № 24. Неофиц. ч. С. 782.
18 Коблов Я. Д. О состоянии миссионерского дела в Казанской епархии за 1903 г. С. 22.
19 НА РТ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 121645. Л. 43; Д. 121818. Л. 7; Оп. 133. Д. 7. Л. 4.
Ориентиром в миссионерском служении Коблова, искренно желавшего способствовать духовно-нравственному просвещению народов края, выступала система Н. И. Ильминского, служащая целям интеграции нерусского населения в российское общество, и идеи миссионерской педагогики, заложенные его наставниками во время обучения в КазДА. Важную роль в деле «просвещения инородцев-язычников светом Христовой веры»20 Я. Д. Коблов отводит «инородческой» школе, несущей светоч знаний в глухие деревни: «...маленькие школьники, воспринимающие в школе истины христианства и приучающиеся к исполнению требований Церкви, соприкасаясь со средой своих родственников и знакомых, являются незаметными миссионерами»21, а также учителям, которые, по его мнению, должны быть «сотрудниками . в деле миссионера»22. Он убежден, что огромную пользу в деле просвещения «инородцев» могло бы принести повышение образовательного уровня миссионерских братских школ23, привлечение к миссионерскому делу священников, миссионеров и учителей «из инородцев».
Служение Коблова в должности епархиального миссионера происходило в условиях изменения вектора вероисповедной политики государства, последовавшей со времени обнародования Указа «Об укреплении начал веротерпимости» от 17 апреля 1905 г.24 В частности, 3-м пунктом Указа разрешалось «лицам, числящимся православными, но в действительности исповедывающим ту нехристианскую веру, к которой до присоединения к православию принадлежали сами они или их предки, ... исключаться из числа православных»25. Характер миссионерства в этот период выражался не столько в том, чтобы распространить свое влияние на не охваченное крещением население, сколько удержать новообращенных христиан от «отпадений».
В своих отчетах Я. Д. Коблов отмечает, что с изменением законоположений об иноверцах и со введением Указа о веротерпимости складываются благоприятные условия для распространения татаро-мусульманского влияния среди «инородцев», в миссионерской практике возникают «новые недоуменные вопросы и затруднения, решение которых неотложно необходимо»26, и что теперь «миссионер должен опасаться, как бы не попасть под подозрение, а может быть, и под дело со стороны светской власти»27.
В это непростое время Я. Д. Коблов защитил магистерскую диссертацию «Антропология Корана в сравнении с христианским учением о человеке»28, центральной темой которой явился сравнительный анализ учений ислама и христи-
20 Коблов Я. Д. О состоянии миссионерского дела в Казанской епархии за 1903 г. С. 19.
21 Там же. С. 21.
22 Там же.
23 НА РТ. Ф. 4. Оп. 133. Д. 7. Л. 4.
24 Полное собрание законов Российской империи: Собрание 3-е (ПСЗРИ-3). Т. XXV. № 26125-26126.
25 Там же. № 26125.
26 НА РТ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 120764. Л. 14.
27 Там же. Л. 1 об.
28 Протокол № 55 от 15 декабря 1905 года // Протоколы заседаний Совета КазДА за 1905 год. Казань: Центр. тип., 1905. С. 201.
анства о человеке и бессмертии души. 15 января 1906 г. Я. Д. Коблов был утвержден Св. Синодом в степени магистра богословия29.
Указ о веротерпимости способствовал подъему национального самосознания татар-мусульман, усилению мусульманской пропаганды, массовым «отпадениям» в ислам крещеных татар (кряшен), чувашей, марийцев, удмуртов. В рапорте в Казанскую духовную консисторию от 3 июня 1905 г. о состоянии противомусульманской и противоязыческой миссии Я. Д. Коблов сообщает, что «с объявлением Высочайшего Указа о веротерпимости и свободе исповеданий язычники стали проявлять большую устойчивость в своих языческих заблуждениях, а крещеные татары некоторых местностей — тяготение к исламу»30. Происходит это, по его мнению, от неправильного понимания предоставленной им свободы: «Они полагают, что им предоставлена не только свобода исповедания, но и... свобода пропаганды верований, что не может быть продолжительным»31.
С изменением этноконфессиональной ситуации и обострением «мусульманского вопроса» возникла необходимость выработки новых методов миссионерской работы. С этой целью в сентябре 1905 г. в Казани был созван епархиально-миссионерский съезд, в работе которого принял участие и епархиальный миссионер Коблов32. Участниками съезда, в частности, отмечалось, что ведение миссионерской работы в новых общественных условиях требует предельной осторожности и такта. В деле укрепления позиций православия в крае большие надежды возлагались на более широкое использование культурно-просветительных мер33, поднятие «религиозного духа в прихожанах»34, привлечение к миссионерскому делу священников «из соплеменных прихожанам лиц»35 и более широкого использования в богослужении «природного языка»36 паствы.
В связи с активизацией отступнического движения новокрещеного нерусского населения края в Казани в октябре 1906 г. была созвана Комиссия по вопросу об инородческой миссии под председательством епископа Алексия (Дородницына), ректора КазДА, членом которой является Я. Д. Коблов37. В протоколах заседаний Комиссии отмечалось, что «отступническое движение наблюдается в 12 крещено-татарских селениях, имеет массовый характер»38. Обсуждая вопрос о причинах успеха ислама среди крещеных «инородцев» и язычников и отпадений в мусульманство, члены Комиссии пришли к выводу, что они «усматриваются как в свойствах ислама как религии, так и в той стройной организации, какой
29 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 796. Оп. 187. Д. 229. Л. 1-20.
30 НА РТ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 120729. Л. 36-36 об.
31 Там же.
32 Там же. Д. 120764. Л. 1 об. - 14.
33 См.: Чикурова О.В. Деятельность Русской Православной Церкви «для ограждения инородцев от влияния магометан» (Волго-Камье, вторая половина XIX — начало ХХ в.) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики: В 2 ч. Ч. II. Тамбов: Грамота. 2013. № 8 (34). С. 208.
34 НА РТ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 121818. Л. 18.
35 Там же. Л. 5 об.
36 Там же.
37 Там же. Л. 4 об.
38 Там же. Л. 5.
отличается мир ислама, и этот религиозный культ решительно побеждает и подчиняет себе инородцев, не имущих своего исторически создавшегося культа, таковы инородцы: черемисы и вотяки»39.
На одном из заседаний Комиссии был заслушан доклад Коблова о состоянии миссионерского дела в Казанском крае, в котором подчеркивалась важная роль БСГ в деле миссии, а причины отпадений крещеных татар и «инородцев» в ислам объяснялись отсутствием согласованной деятельности Ведомства православного вероисповедания и Министерства народного просвещения (МНП), недостатком надлежаще подготовленных деятелей, незначительностью миссионерского образования в братских школах, отсутствием литературных средств борьбы с исламом и т. д.40 Также Коблов выступил с предложением «возбудить ходатайство: 1) об учреждении при Св. Синоде миссионерского и переводческого отделов; 2) об учреждении ... в г. Казани миссионерской учительской семинарии с учениками из инородцев и знающих инородческие языки»41. По инициативе Я. Д. Коблова был расширен штат участковых миссионеров «для борьбы с исламом до 6, для борьбы с язычеством до 4»42, увеличен размер жалованья учителей братских школ43.
Результаты миссионерской деятельности в Казанской епархии в 1901—1907 гг. выражаются в весьма скромной цифре — 557 чел.44 обоего пола «инородцев», просвещенных святым крещением. Более важным итогом миссионерской деятельности Я. Д. Коблова можно считать открытие новых миссионерских школ, увеличение количества учащихся и учителей из числа местного нерусского населения, приобщение к церковно-общественной жизни самих «инородцев», активизация переводческой работы. Своей подвижнической деятельностью на миссионерском поприще Я. Д. Коблов зарекомендовал себя как один из «виднейших деятелей по утверждению и распространению Св. Христовой веры между инородцами по системе Н. И. Ильминского»45 наряду с Е. А. Маловым, М. А. Машановым, И. А. Износковым, Н. А. Бобровниковым, И. Я. Яковлевым.
В начале 1908 г. Я. Д. Коблов перешел из Духовного ведомства на службу в Министерство народного просвещения. Будучи инспектором народных училищ, он продолжил служение делу просвещения нерусских народов, принимал деятельное участие в церковно-общественной жизни (состоял членом БСГ, был участником Казанского миссионерского съезда 1910 г., привлекался в качестве эксперта при обсуждении мер по улучшению миссионерско-просветительской работы в крае), продолжил научную разработку исламского вероучения и этнографии татар. Являясь признанным знатоком ислама и татаро-мусульманской
39 НА РТ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 121818. Л. 5-5 об.
40 Там же. Л. 7-7 об.
41 Там же. Л. 7 об.
42 Там же. Л. 9.
43 Там же. Л. 10.
44 Подсчитано по Отчетам епархиального миссионера Я. Д. Коблова.
45 Багрецов Л. Очерк архипастырской деятельности Высокопреосвященного Арсения (Брянцева), архиепископа Харьковского и Ахтырского во время его пятилетнего управления Казанской епархией, в связи с общим обзором его святительского служения // Вера и разум. 1904. Т. 17. Кн. 1. С. 207.
культуры46, он был нетерпим к средневековым религиозным догмам, критиковал татар за стремление к «племенному обособлению»47, верил в созидательную силу просвещения, выступал за культурное сближение народов России, считая это необходимым условием для политической стабильности и процветания государства.
В заключение отметим, что миссионерская деятельность Я. Д. Коблова зачастую подвергается жесткой критике за его принципиальную позицию в отношении выработки мер по ограничению влияния ислама в Приволжском крае, а сам он иногда характеризуется как «ярый миссионер, далеко не симпатизировавший татарам», татарофоб и ретроград. Вероятно, такая оценка утвердилась из-за недостаточной изученности деятельности Коблова и его взглядов, изложенных в многочисленных трудах. Между тем представленные материалы свидетельствуют о значительном вкладе Я. Д. Коблова в развитие духовно-просветительной и миссионерской деятельности среди нерусских народов Волго-Камья в начале ХХ в.
Ключевые слова: Я. Д. Коблов, Русская Православная Церковь, Казанская епархия, миссионерская деятельность, противомусульманский миссионер, православное Братство святителя Гурия, свобода вероисповедания, народы Волго-Камья, этноконфессиональное взаимодействие, межконфессиональный диалог.
The missionary service of Ja. D. Koblov O. Chikurova
Based on the previously unpublished documents of the National Archives of the Republic of Tatarstan for the first time in the national historiography the article examines the activities of the outstanding Russian church- and public figure and teacher Jacob Dmitrievich Koblov as Kazan diocesan anti — Muslim and anti-heathen missionary (1901-1907). The missionary service of Ja.D. Koblov was going on during the deep crisis of the Orthodox mission, which was the echo of the destructive phenomena occurring within the Russian Orthodox Church and the entire Russian society. During this period the state institutions, the church-community organizations are trying to develop new principles of ethnic and confessional and educational policy, of conducting interfaith dialogue. The announcement of religious freedom in 1905 complicated the implementation ofthe missionary work in multinational Kazan diocese with a significant percentage of the Muslim population; it required a change in the nature and methods of missionary work, the development of new measures for the protection of Christian
46 См.: Исхаков Р. Р. Я. Д. Коблов о культурно-религиозной жизни поволжских мусульман в начале ХХ в. // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2008. Т. 10. № 1. С. 61-62.
47 Коблов Я. Д. Мечты татар-магометан о национальной общеобразовательной школе. Казань: Типо-лит. Имп. ун-та, 1908. С. 13.
converts from the Tatar-Muslim influence. The cultural and educational measures come first, in particular, the increasing the number of schools of Kazan Orthodox missionary brotherhood of St. Gury, involvement of local non-Russian peoples in missionary and spiritual and educational activities. Thanks to the selfless activity of Orthodox missionaries, parish priests, teachers of fraternal schools in the Volga-Kama region they managed to reduce the rate of Islamization of the local non-Russian population (Kryashens, Chuvash, Mari, Udmurt) and save them from the real threat to the gradual dissolution of the Tatar-Muslim environment. It is concluded that Ja.D. Koblov made the significant contribution in the development of the spiritual, educational and missionary work among the non-Russian peoples of the Volga-Kama region in the early twentieth century.
Keywords: Ja.D. Koblov, the Russian Orthodox Church, Kazan diocese, missionary activity, anti-Muslim missionary, Orthodox Brotherhood of St. Gury, freedom of religion, the peoples of the Volga-Kama region, ethno-confessional interaction, inter-confessional dialogue
Список литературы
1. Багрецов Л. Очерк архипастырской деятельности Высокопреосвященного Арсения (Брянцева), архиепископа Харьковского и Ахтырского во время его пятилетнего управления Казанской епархией, в связи с общим обзором его святительского служения // Вера и разум. 1904. Т. 17. Кн. 1. С. 207.
2. Исхаков Р. Р. Я. Д. Коблов о культурно-религиозной жизни поволжских мусульман в начале ХХ в. // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2008. Т. 10. № 1. С. 60-64.
3. Коблов Я. Крещение 48 человек язычников-черемис в приходе Б. Мушерань Царево-кокшайского уезда 10 марта 1902 г. // Известия по Казанской епархии (ИКЕ). 1902. № 9. С. 400-407.
4. Коблов Я. Среди крещеных татар и отступников Мамадышского уезда // ИКЕ. 1903. №24. С. 780-800.
5. Коблов Я. Д. О состоянии миссионерского дела в Казанской епархии за 1903 г. Отчет епархиального противомусульманского и противоязыческого миссионера. Казань: Типо-лит. Имп. ун-та, 1904.
6. Коблов Я. Д. Мечты татар-магометан о национальной общеобразовательной школе. — Казань: Типо-лит. Имп. ун-та, 1908.
7. Коблов Я. Д. О татаризации инородцев Приволжского края. Казань: Центр. тип., 1910.
8. Понятов А. Н. Некоторые аспекты миссионерской деятельности «Братства святителя Гурия» // Православный собеседник. Казань: Изд-во Казанской духовной семинарии, 2003. № 2 (5). С. 65.
9. Чикурова О. В. Исторические аспекты взаимодействия ислама, христианства (православия) и язычества в Волго-Камье (на примере удмуртского этноса): Дис. ... канд. ист. наук : 07.00.02: Ижевск, 2004.
10. Чикурова О. В. Деятельность Русской Православной Церкви «для ограждения инородцев от влияния магометан» (Волго-Камье, вторая половина XIX — начало ХХ в.) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики: В 2 ч. Ч. II. Тамбов: Грамота. 2013. № 8 (34). C. 205—210.
