CC BY
2617. Ревко-Линардато П.С. Библейское койне и развитие раннехристианской философии // Сборник конференций НИЦ Социосфера. - Прага, 2013. - № 12. - С. 12-16.
18. Ревко-Линардато П.С. Связь языка и культуры в контексте изучения византийской философии // Сборник конференций НИЦ Социосфера. -Прага, 2012. - № 13. - С. 107-109.
19. Соболевский С.И. Греческий язык библейских текстов [Текст] / С.И. Соболевский. - М.: издательство московского подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2013. - 174 с.
УДК 091; 241; 266
Неганов Владимир Владимирович, кандидат философских наук, преподаватель кафедры истории и философии Московского государственного строительного университета,
Российская Федерация, г. Москва, vladimir. neganov@gmail. com
Миссионерский смысл и значение понимания духовно-нравственных и антропологических аспектов наследия Ф. М. Достоевского выдающимися богословами Сербской Православной Церкви с точки зрения основных понятий христианской антропологии в историко-философской перспективе
Аннотация. Актуальность и научная новизна данного исследования состоит в акцентировании особого внимания на миссионерской направленности христианской антропологии, основная миссия которой -показать человеку путь спасения во Христе. Основной целью данного научного исследования является анализ важнейших антропологических проблем через истолкование и осмысление отцами Церкви литературного наследия Ф. М. Достоевского. В ходе научного изучения данной проблемы применены общелогические методы теоретического познания и приёмы научного исследования. Основным результатом исследования является вывод автора о миссионерской значимости литературных текстов Ф. М. Достоевского в контексте осмысления его трудов выдающимися богословами Сербской Православной Церкви с точки зрения Священного Писания и Священного Предания Церкви в историко - философской перспективе.
Ключевые слова: история философии; христианство; антропология; нравственное богословие; миссионерство; духовность; нравственность; Ф. М.
Достоевский; Священное Писание; Священное Предание Церкви; Святые отцы Сербской Православной Церкви; традиция; современность.
Vladimir V. Neganov, Candidate of Philosophy, lecturer of the Department of History and Philosophy of the Moscow State University of Civil Engineering,
Russia, Moscow, vladimir.neganov@gmail.com
A missionary meaning and significance of understanding of spiritual, moral and anthropological aspects of F.M. Dostoevsky's heritage by outstanding theologians of the Serbian Orthodox Church from the point of view of the basic concepts of Christian anthropology in historical and philosophical perspective
Abstract. The relevance and scientific novelty of this study is to emphasize the missionary orientation of Christian anthropology, the main mission of which is to show man the way of salvation in Christ. The main purpose of this research is to analyze the essential anthropological problems through the interpretation and comprehension of the literary heritage of F. M. Dostoevsky by the fathers of the Church. In the course of the scientific study of this problem, general logical methods of theoretical knowledge and methods of scientific research have been applied. The main result of the research is the author's conclusion about the missionary significance of literary texts of F. M. Dostoevsky in the context of understanding of his works by outstanding theologians of the Serbian Orthodox Church from the point of view of Holy Scripture and the Holy Tradition of the Church in a historical and philosophical perspective.
Key words: history of philosophy; Christianity; anthropology; moral theology; missionary work; spirituality; moral; F.M. Dostoevsky; Holy Bible; Holy Tradition of the Church; Holy Fathers of the Serbian Orthodox Church; tradition; modernity.
Историко-философское осмысление любого литературного произведения - задача весьма сложная, и вдвойне сложной она становится, если мы касаемся раскрытия духовного смысла художественных произведений в целом и каждого персонажа в частности. В данной научной статье мы рассмотрим, проанализируем и соотнесём основные мотивы творчества
Ф. М. Достоевского в контексте постановки и решения им основных антропологических проблем. Следует акцентировать особое внимание на том, что мы в данном случае не анализируем личностные особенности Ф. М. Достоевского, а соотносим духовно - нравственные искания и поступки
литературных героев его произведений, в том числе, применительно к современной действительности.
По нашему мнению, идея каждого конкретного литературного образа непосредственно связана с личностью автора, так, в частности, любые душевные терзания и духовные поиски автора неизбежно проявляются во всех аспектах его творчества. В том числе, герои произведений Ф. М. Достоевского неизбежно несут на себе некий отпечаток личности автора, а мучающие автора вопросы, сомнения, душевные искания и даже терзания опосредованно или же непосредственным образом находят отражение в описываемых в литературном произведении событиях. В связи с этим наиболее интересным представляется нам пример исследования творчества Ф. М. Достоевского преподобным Иустином (Поповичем) в контексте христианского богословия. Также мы рассмотрим некоторые возможные антропологические корреляции литературного наследия
Ф. М. Достоевского в историко-философском и современном контексте.
Основная проблема, исследуемая во всех сочинениях Ф. М. Достоевского - это проблема человека. Человек в духовно-нравственном становлении неизбежно проходит несколько этапов. "Библейское богословие свидетельствует о целостности человеческого существа, единстве его душевно-духовной и биологической жизни (Лев. 17, 14); ни тело, ни материя сами по себе не являются источниками греха. Христианская антропология различает в человеке тело душевное и тело духовное (1 Кор. 15, 44): дух призван быть не врагом, но властелином тела; душевное и телесное - два аспекта единого существа человека, поэтому грех - противоестествен, так как естество - это благая природа человека, сотворенная Богом (Быт. 1, 31)" [3, с. 210 - 211]. Восстановление повреждённой грехом жизни и всего бытия человека происходит, как правило, постепенно, в первую очередь, через осознание и преодоление греховных наклонностей своей природы, стремлению к целостности духовно-душевных сил, что приводит его к исканию Бога.
Современный мир - это, по большей части, мир потребления и потребителей. В нём преобладают гуманистические ценности в их крайних и худших проявлениях. Человек гуманистического типа поставляется на некий пьедестал вседозволенности и абсолютной свободы, презентуемой, рекламируемой и пропагандируемой распущенности. Поскольку человек утверждается гуманистическим обществом как мера всех вещей, то в таком мире не остаётся места Богу, Его Промыслу и попечению о мире. Смысл жизни человека ограничивается сугубо утилитарными и сиюминутными потребностями. Да и сам вопрос о смысле жизни становится всё менее актуальным, "поскольку человек не владеет ни абсолютным смыслом жизни, ни абсолютной истиной, тогда, значит, всё человеческое относительно" [17, с. 30 - 31].
Гуманизм, начиная с эпохи Возрождения, основывается на антропоцентризме, то есть системе смыслов, в которой на место Бога
поставлен человек в его номинальном, уязвлённом грехом состоянии. Гуманизм в своем идеале видит не образ и подобие Бога, а развернутое до бесконечности совершенство человека самого по себе. Древнегреческий софист Протагор утверждает: "Человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют" [1, с. 316], постулируя относительность высших идеалов и возводя в абсолют человеческую субъективность. Таким образом, необходимо отметить, что древнегреческая философия софистов до сего времени не утратила своей актуальности, однажды сместив "центр тяжести философской проблематики в область антропологии, в учение о человеке и о познании" [1, с. 38].
Основной акцент софисты делали на относительности "человеческих понятий, этических норм и политических учреждений своего времени" [1, с. 38]. Протагор утверждением, что человек есть мера всех вещей, "обосновывал тезис субъективизма и релятивизма, согласно которому нет, и не может быть общеобязательных истин и, соответственно, общеобязательных норм поведения для всех людей" [1, с. 38]. Мир, согласно данному постулату софистов, будет, в лучшем случае, лишь мастерской для человека - творца. По выражению Ф.М. Достоевского, такой человек превращается в "человекобога". А такой мир становится местом встречи и столкновения "двух самых противоположных идей, которые только могли существовать на земле: человекобог встретил Богочеловека, Аполлон Бельведерский - Христа" [6, с. 476].
По мнению преподобного Иустина (Поповича), провозглашая человека Богом, гуманистическое общество отказывается от Бога, поставляя на Его место человека. Однако, "доведённая до конца, эта логика отрицает и мир, и человека" [17, с. 30 - 31]. Великое миссионерское значение наследия Ф.М. Достоевского для современного человека видит этот святой Сербской Церкви, говоря о нём: "В новое время Достоевский - это прозорливейший пророк и самый красноречивый апостол Образа Христова" [17, с. 178]. Нельзя не согласиться с преподобным Иустином Тчелийским в оценке значения творчества Федора Михайловича Достоевского. Образы, воплощаемые героями и персонажами в произведениях Ф.М. Достоевского, раскрывают глубину понимания человеческой природы, заставляют читателя совершить переоценку ценностей, навязываемых окружающим миром, погруженным в тщеславную погоню за чистоганом. Эти образы, выражаясь словами Евангелия, взрыхляют "почву сердца" (Лк. 8, 15) [4] человека (что особенно важно, молодых людей), делая их более восприимчивыми к осознанию и принятию Истины Священного Писания.
Анализируя данную особенность творчества Ф. М. Достоевского, преподобный Иустин Тчелийский отмечает, что "всю свою жизнь Достоевский пророчествовал о Богочеловеке и о преображении человека с помощью Богочеловека. Как пророк и прозорливец, он свёл человеческое зло и человеческое добро к их праисточникам: зло - к диаволу, добро
человеческое - к Богу" [17, с. 177]. Именно поэтому чтение романов Федора Михайловича Достоевского заставляет искреннего в своих стремлениях человека встать перед экзистенциальным выбором о том, куда приложить собственную свободу. И ответ на этот вопрос отнюдь не всегда очевиден, поскольку "совесть человеческая сама по себе не является непогрешимым критерием добра и зла, равно как и верным проводником в прохождении жизненного пути" [17, с. 178].
По мнению преподобного Иустина (Поповича), характеризующего Ф. М. Достоевского как "нашего славянского пророка и апостола" [17, с. 176], только "Бог есть величайшая реальность и ближайшая действительность. Для его героев существует одна главная мука - Бог. [...] Иная реальность, величайшая после Бога, - это человек, его бессмертная душа, его личность" [17, с. 176]. Именно личность человека в произведениях Ф. М. Достоевского - это ключ к решению индивидуальных и социальных духовных проблем: "В загадочной лаборатории своего огненного духа он раскладывает на составляющие элементы всё, что называется человеком, отделяет человеческое от нечеловеческого, детально разбирает самые запутанные комбинации чувств и мыслей" [16, с. 25].
Тайна личности, по мнению преподобного Иустина (Поповича), рассматривается Ф. М. Достоевским сквозь призму социальных диссонансов: "В тайне личности сокрыта и тайна общества. Кто решит проблему личности, решит и проблему общества" [17, с. 180]. Человек, поражённый грехом, сам лишает себя целостности и гармоничного бытия в мире. Как ярко и образно отмечает преподобный Иустин (Попович) именно сердце человека является сосредоточением его духовной жизни. Этот феномен Ф.М. Достоевский выявляет, когда "поражающе описывает ужасные противоположности, которые сражаются в сердце человека - горестном поле боя всех тайн и загадок" [16, с. 25]. Противоречивость человека святой Иустин (Попович) видит в том, что "человек - это единственное существо во всех мирах, разрывающийся между раем и адом" [17, с. 187]. По мнению М. М. Дунаева, у Ф. М. Достоевского "Царство Божие и ад внутрь человека есть" [12, с. 350].
Святитель Николай Сербский (Велимирович) разъясняет суть разделённости духовно-душевно телесных сил человека, где главным механизмом, запускающим любой процесс в жизни человека, является воля: "Существуют две определённые и одна неопределённая воля. Святая воля Божия, пакостная воля сатанинская и находящаяся между ними воля человеческая" [21, с. 38]. Таким образом, вся христианская антропология, по мнению сербских Отцов Церкви, "может быть рассмотрена как наглядный пример их библейско-философского синтеза, поскольку человек в понимании христиан, как и философов, был существом, объединяющим в себе два мира, - небесный и земной, идеальный и материальный; был божественным образом среди видимого и представителем вещественной вселенной среди невидимого" [23, с. 70].
Святоотеческое наследие, исходя из "духовного опыта святых подвижников веры, являющих миру лик преображённого человека, живые примеры благодатного соработничества Бога и человека, в котором дух, противостоя греховным соблазнам, господствует над биологическим существом: "воля духа" побеждает "волю плоти" (Гал. 5, 25) и приносит "плод духа", который есть "любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера" (Гал. 5, 22)" [3, с. 212], показывает современному человеку проверенный и проторённый путь к преображению в практической и эсхатологической перспективе - в бытии и пакибытии.
Ценностные приоритеты и интересы человека являются доминантой его жизни. По слову Спасителя: "Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше" (Матф. 6, 21) [4]. Поэтому один из важнейших персонажей романа Ф. М. Достоевского "Братья Карамазовы" Дмитрий Карамазов восклицает: "Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей" [10, с. 100]. Развивая это утверждение, преподобный Иустин (Попович) очень точно подмечает, что человек "обычно весь живёт по своей главной заботе. Здесь его и надо искать. Все его ценности и все его недостатки в его главной заботе и около неё. Здесь его рай и его ад" [17, с. 111]. Для Ф. М. Достоевского и его героев такой главной мучительной заботой становится свобода, сопряжённая с необходимостью выбора. Человек в ситуации выбора вынужден нести за него ответственность в той или иной мере. Именно поэтому "нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, перед кем преклониться" [11, с. 236]. Таким образом, указывая на место духовных ценностей в процессе формирования человека и общества, и святые отцы Церкви, и Ф. М. Достоевский созвучны в их оценке.
Человек в современном мире развращён и безответственен. Почему? Потому что главная ценность этого современного мира - извращённый гуманизм. Ложные ценности: свобода, равенство и братство превращаются в рабство страстям, колониализм и атомизацию общества. Ложные ценности очень похожи и подчас трудноотличимы от ценностей подлинных. Об этом по существу говорит и апостол Павел: "К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти, но любовью служите друг другу" (Гал. 5, 13) [4]. Ф. М. Достоевский убеждён, что свобода бывает истинная и мнимая: "В нынешнем образе мира полагают свободу в разнузданности, тогда как настоящая свобода - лишь в одолении себя и воли своей, так чтобы под конец достигнуть такого нравственного состояния, чтоб всегда во всякий момент быть самому себе настоящим хозяином. А разнузданность желаний ведёт лишь к рабству вашему. <...> весь нынешний мир полагает свободу в денежном обеспечении и в законах, гарантирующих денежное обеспечение. <...> А между тем это, в сущности, не свобода, а опять-таки рабство, рабство от денег" [6, с. 73 - 74].
По святоотеческому учению, "грех - это не что иное как удаление от Бога, который истинен, и Который только и является Жизнью" [15, с. 158].
Вырваться из рабства греху - значит, "разорвать замкнутый круг своей самости, быть готовым к самоотверженному общению со всей полнотой и богатством бытия, дарованным человеку Богом. Не искажённый, целостный образ человека открывается только в Богочеловеке Иисусе Христе" [3, с. 211]. Именно об этом говорит Ф. М. Достоевский, рассуждая об основных ценностных приоритетах современной ему Европы. Ту же мысль преподобный Иустин (Попович) выражает следующим образом: "В Европе сила и мощь приписывается всевозможным вещам, но для Достоевского нет иной силы, кроме Христа" [17, с. 182]. Гуманизм Европы, транслирующий псевдоценности, подменяющий подлинную свободу человека произволом страстей и господством эгоизма, удаляющим людей от Бога и друг от друга, характеризуется с философской точки зрения как абсурд, поскольку "утверждать, что "я" творит ценности, означает опаснейшим образом искажать несравненно более глубокую истину, касающуюся не только свободы, но и имманентного ей смысла" [19, с. 130].
Христианская позиция по отношению к ложно понимаемой ценности человека в гуманизме определяется преподобным Иустином (Поповичем) следующим образом: "гуманизм устроил страшную выставку человека, вынеся напоказ всё человеческое" [17, с. 25], то есть все немощи человеческой природы, поражённой грехом. Опасность ложно понимаемой любви к ближнему заключается в том, что "человекоцентризм неминуемо заканчивается человекопоклонством" [16, с. 112]. На причину такой опасной тенденции указывает апостол Павел словами: "Всё мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною" (1 Кор. 6, 12) [4].
Ф. М. Достоевский описывает механизм развращения человечества, его оскотинивания. Схематично данный механизм может быть представлен следующим образом. Ф. М. Достоевский условно разделяет этот процесс на несколько этапов, первый из которых заключается в том, что "долгий мир всегда родит жестокость, трусость и грубый, ожирелый эгоизм, а главное -умственный застой" [6, с. 120]. На следующем этапе "мир родит богатство -но ведь лишь десятой доли людей, а эта десятая доля, заразившись болезнями богатства, сама передаёт заразу и остальным девяти десятым, хотя и без богатства. Заражается же она развратом и цинизмом" [6, с. 120]. На третьем этапе: "чувство изящного обращается в жажду капризных излишеств и ненормальностей. Страшно развивается сладострастие" [6, с. 120 - 121]. Следующий этап состоит в том, что "сладострастие родит жестокость и трусость. Грузная и грубая душа сладострастника жесточе всякой другой, даже и порочной души" [6, с. 121]. На пятом этапе жестокость "родит усиленную, слишком трусливую заботу о самообеспечении", которая в конечном своём проявлении "обращается в какой-то панический страх за себя, сообщается всем слоям общества, родит страшную жажду накопления и приобретения денег" [6, с. 121]. Как следствие такого процесса "теряется вера в солидарность людей, в братство их, в помощь общества,
провозглашается громко тезис: "Всякий за себя и для себя". [6, с. 121] И, наконец, "все уединяются и обособляются. Эгоизм умерщвляет великодушие" [6, с. 121].
Актуальность социальных взглядов Ф. М. Достоевского состоит ещё и в том, что он подвергает ироничной критике те "математические головы", которые рождают идеи такой социальной системы, благодаря которой любое общество и человечество в целом моментально становится "праведным и безгрешным, раньше всякого живого процесса, без всякого исторического и живого пути!" [7, с. 197]. Они не учитывают самого главного, по мнению Ф. М. Достоевского, а именно - наличие у человека живой души, то есть всей совокупности противоречий заключённой в людях: их веры, сомнений, любви, ненависти и так далее: "Живая душа жизни потребует, живая душа не послушается механики, живая душа подозрительна, живая душа ретроградна!" [7, с. 197]. Без свободного волеизъявления самого человека невозможно сделать его счастливым принудительно. Каждый человек "как существо тварное призван к уподоблению своему Творцу через свободно -разумный подвиг воли: "Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" (Мф. 5, 48)" [2, с. 19].
В противоположность христианскому Христоцентризму, в котором человек, противостоя греху, стремится к Богоусыновлению по благодати; гуманистическая философия позиционируется на человекоцентризме, провозглашающем идеалом человека в его номинальном падшем греховном состоянии. Злодеяния человека рассматриваются современным гуманистическим правосудием практически как "неизбежность социальной среды, как необходимость природы" [17, с. 53].
Например, в романе "Преступление и наказание" Достоевский выражает свое отношение к возможному будущему современного ему мира через один из снов Раскольникова. Ему приснилась апокалиптическая картина мира, в котором распространяется неизвестная болезнь, поражающая людей некими "трихинами", которые по своей сути "были духи, одарённые умом и волей" [7, с. 419]. Все, в кого вселялись эти трихины, впадали в прелесть и становились словно бы "бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали заражённые" [7, с. 419]. В связи с этим, между конкретными людьми и в обществе в целом происходят трудно обратимые процессы непонимания друг друга, разобщенности и утраты ценностных ориентиров. Находясь в таком состоянии, люди "не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром" [7, с. 420].
Таким образом, мы видим, насколько пагубно влияет на развитие общества и человека ложно понятая гуманистическая идея. Поскольку, как справедливо отмечает преподобный Иустин (Попович), "гуманистический человек опустошён, страшно опустошён, ибо в нём стёрто сознание и ощущение личного бессмертия" [17, с. 52].
Исходя из этого, весьма очевидным представляется нам понимание бессмертия как пути к победе над духовной смертью, на чём настаивает преподобный Иустин (Попович): "Благодаря своему бессмертию душа человеческая - единственная абсолютная ценность в мире человеческом; на ней и созидается всё Богочеловеческое домостроительство Божественной истины и спасения" [14, с. 28].
Этой идее созвучны слова Ф. М. Достоевского о том, "что любовь к человечеству вообще" [5, с. 601] может быть оправдана "именно лишь при совместном убеждении в бессмертии души человеческой" [5, с. 601]. Идея бессмертия, озвученная устами героя романа Ф. М. Достоевского "Бесы" Степана Трофимовича Верховенского, выявляет подлинное отношение автора о промысле и попечении Бога в жизни человека: "Моё бессмертие уже потому необходимо, что Бог не захочет сделать неправды и погасить совсем огонь раз возгоревшейся к нему любви в моём сердце. <.> Если есть Бог, то и я бессмертен!" [9, с. 505].
Преподобный Иустин (Попович) убеждён в том, что "только на ощущении человеческого бессмертия может основываться мораль, высшая и лучшая, чем мораль животных" [17, с. 53]. Однако для того, чтобы этот промысл Бога осуществился, от человека необходимы вера и определённое устремление воли, направленное на избавление от греха и порождаемого им "закона эгоизма" [15, с. 28] гуманистического общества, "чтобы страсти заменить добродетелями, чтобы жизнь по человеку заменить жизнью по Богу - и таким образом сделать её здоровой" [15, с. 28].
Преподобный Иустин (Попович) истинную сущность православия определяет как "служение всему человечеству" [17, с. 183]. Цель христианской жизни обусловлена её особенностями и аскетическими средствами: "Постепенно совершенствуя внутреннее состояние, подвижник приобретает духовный ум, духовную волю, духовное сердце и в целом согласует свою жизнь с Духом Божиим" [15, с. 73]. Такое преображение и возрождение духовное представляет собой "христианский путь синергии [и] позволяет соотносить духовные особенности жизни с необходимыми аскетическими средствами и ясно представлять цель христианской жизни" [15, с. 73]. Таким образом, "главная задача христианской антропологии, знающей о глубине падения человека и святости, даруемой через соработничество, или синергию, человека и Бога - показать человеку путь спасения, духовного возрастания и соединения со своим Творцом, по образу Которого он создан (Быт. 1, 27)" [3, с. 211].
Ф. М. Достоевский отмечает, что страдания есть путь к исправлению жизни и преодолению рабства греху. Например, в романе "Преступление и наказание" доминирующей идеей Ф. М. Достоевского становится утверждение, зафиксированное писателем лично в дневниковых записях: "Человек не родится для счастья. Человек заслуживает своё счастье, и всегда страданием. Тут нет никакой несправедливости, ибо жизненное знание и сознание (т. е. непосредственно чувствуемое телом и духом, т. е. жизненным
всем процессом) приобретается опытом pro et contra, которое нужно перетащить на себе" [8, с. 155]. Святитель Николай Сербский справедливо замечает, что зачастую люди не осознают подлинного смысла страданий, "по неведению" называя их злом: "на самом деле страдание не есть зло, но одни страдания являются следствием зла, другие же - лекарством от зла" [20, с. 139].
Важные проблемы бытия человека и общества выражены Ф. М. Достоевским через раскрытие содержания таких понятий как красота, истина, добродетель, общественный идеал. Так, например, проблема красоты в миросозерцании Ф. М. Достоевского, по нашему мнению, рассматривается им исходя из религиозно-философских мировоззренческих принципов писателя. Красота человека, в истинном смысле этого понятия, мыслится им неотъемлемой от красоты Бога. Так, по мнению, Н. О. Лосского, "идеальная, абсолютно совершенная красота существует только в Царстве Божием, а в нашем психо-материальном царстве бытия возможна лишь ущерблённая красота" [18, с. 279 - 280].
Рассуждая об основных литературных особенностях произведений Ф. М. Достоевского, М. М. Дунаев отмечает: "Принцип Достоевского -раскрыть вечность образа и временность повреждённости через проникновение сквозь внешнее уродство к внутренней, скрытой под ним красоте" [12, с. 350]. Служение Истине, по Ф. М. Достоевскому, является подлинным смыслом бытия человека. На этот существенный акцент в творчестве Ф. М. Достоевского обращает наше внимание преподобный Иустин (Попович): "Для человеческого познания проблема Истины является чем-то самым непосредственным и самым важным" [15, с. 49]. Поскольку Истина в своём высшем проявлении есть Бог, то открывается Она во всей полноте только тогда, когда "человек свободно выходит навстречу тайне Бытия; по Библии, истинно то, что исходит от Бога и утверждается Им в жизни и делает человека подлинно свободным: "И познаете истину, и истина сделает вас свободными" (Ин. 8, 32)" [22, с. 47]. Познанию человеком Истины необходимым условием предшествует удаление от греха и стремление к добродетельной жизни, поскольку "в духовном ведении участвуют все добродетели" [15, с. 48]. Итак, цель жизни христианина может быть определена следующим образом: "предельной нравственной задачей человека, <...> является достижение добродетели, которая по своей природе безгранична, а стремление к ней не имеет конца" [24, с. 58].
Общественный идеал, по представлению Ф. М. Достоевского, может быть сформирован только на основе соработничества человека и общества, поскольку именно в духе народа "заключается живая потребность всеединения человеческого, всеединения уже с полным уважением к национальным личностям и к сохранению полной свободы людей" [6, с. 74].
Святитель Николай Сербский (Велимирович) убеждённо отрицает наличие каких-либо законов истории: "Существует лишь моральный закон Божий" [21, с. 38]. По мнению преподобного Иустина (Поповича), "Россия,
исцелённая от "легиона", Россия, которая сидит у ног Иисусовых и молитвой приобщается к Его Пресветлому и чудотворному Образу, Россия христоустремлённая и христоносная - вот жизненный идеал Достоевского, идеал личный и общественный. Христос - русская сила, поэтому Достоевский отвергает европейскую цивилизацию без Христа" [16, с. 286 -287].
Подводя итоги нашему научному исследованию можно утверждать, что миссионерский смысл произведений Ф. М. Достоевского состоит, прежде всего, в том, что, разоблачая ложные ценности мира, он предлагает ценности духовные и конструктивные, которые раскрывают лучшее из того, что есть в человеке, и являются прочным фундаментом общественных отношений. Митрополит Антоний Храповицкий, отмечая великий дар литературных способностей Ф. М. Достоевского, видит в его произведениях великую пользу для читающего их человека и возводит писателя в ранг не только диагноста, но и терапевта душевных недугов: "Терапией являются все его творения, разоблачающие те ложные воззрения, теоретические и нравственные, на которые опираются зло и неправда человеческой жизни. Люди призываются им к общению с Богом и своим народом для своего нравственного возрождения" [25, с. 146].
Так, на примере исследования и анализа, предпринятого преподобным Иустином (Поповичем), мы видим как "пламенный пророческий идеализм Достоевский своим апостольством претворил в православный реализм" [17, с. 186]. Важно обозначить то обстоятельство, что учение Церкви о человеке "не всегда внятно и доступно миру" [3, с. 212]. Однако, поскольку, по слову преподобного Иустина (Поповича), "мысль человека логосна по природе, она не от земли, поэтому она неболюбива и христолюбива" [13, с. 176]. Именно поэтому "Церковь Христова призвана к убедительному свидетельству, к активному диалогу с обществом. Неся вечные истины, она должна быть готова мужественно отвечать на самые острые вопросы современности" [3, с. 212].
В заключение следует отметить, что в результате проведённого научного исследования мы выявили и обозначили основные приоритетные направления и миссионерские аспекты христианской антропологии как в историко-философской перспективе, так и в контексте истолкования и осмысления отцами Церкви литературного наследия Ф. М. Достоевского. Также нами рассмотрены основные антропологические мотивы литературного творчества Ф. М. Достоевского, исходя из его философско-религиозного мировоззрения. Нами акцентировано внимание на особом миссионерском смысле и значении понимания духовно-нравственных и антропологических аспектов творчества Ф. М. Достоевского выдающимися богословами Сербской Православной Церкви с точки зрения основных понятий христианской антропологии в историко-философской перспективе. Показано неразрывное преемство православной христианской традиции Сербской Православной Церкви, Русской Православной Церкви и
Святоотеческого опыта Церкви, Её Священного Писания и Священного Предания. Таким образом, основным итогом нашего исследования является вывод о миссионерской значимости литературных текстов Ф. М. Достоевского в контексте осмысления его трудов выдающимися богословами Сербской Православной Церкви с точки зрения Священного Писания и Священного Предания Церкви в историко-философской перспективе. Показана и проанализирована актуальность этих трудов в парадигме: традиция, история и современность.
Библиография
1. Антология мировой философии в четырёх томах. Том 1. Часть 1. -М. : Академия наук СССР, Институт Философии, Изд-во Социально - экономической литературы "Мысль", 1969. - 576 с. -(Серия: "Философское наследие".).
2. Байдакова М. Ю. Проблема воли в философии и христианской антропологии. Автореферат [...] кандидата философских наук. - М., 2008. -26 с.
3. Байдакова М. Ю. Проблема воли в философии и христианской антропологии. Диссертация [...] кандидата философских наук. - М., 2008. -233 с.
4. Библия с комментариями. - М.: Изд-во "Российское Библейское общество", 2017. - 2048 с.
5. Достоевский Ф. М. Дневник писателя в двух томах Том 1. / Вступ. ст. И. Волгина. Коммент. В. Рака, А. Архиповой, Г. Галаган, Е. Кийко, В. Туниманова. - М. : Изд - во "Книжный Клуб 36. 6", 2011. - 800 с.
6. Достоевский Ф. М. Дневник писателя в двух томах Том 2. / Коммент. А. Батюто, А. Березкина, В. Ветловской, Е. Кийко, Г. Степановой, В. Туниманова. - М. : Изд-во "Книжный Клуб 36. 6", 2011. - 752 с.
7. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Том 6. - Ленинград: Изд-во "Наука", Ленинградское отделение, 1973. - 424 с.
8. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Том 7. - Ленинград: Изд-во "Наука", Ленинградское отделение, 1973. - 416 с.
9. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Том 10. - Ленинград: Изд-во "Наука", Ленинградское отделение, 1974. - 520 с.
10. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Том 14. - Ленинград: Изд-во "Наука", Ленинградское отделение, 1976. - 512 с.
11. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Том 15. - Ленинград: Изд-во "Наука", Ленинградское отделение, 1976. - 624 с.
12. Дунаев М. М. Вера в горниле сомнений: Православие и русская литература в XVII - XX веках. - М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2003. - 1056 с.
13. Иустин (Попович), преподобный. Догматика Православной Церкви. Экклесиология. / Перевод с сербского М. Н. Яценко. Под ред. канд. филол. наук Е. И. Якушкиной. Общая научная редакция канд. ист. наук А. Г Дунаева. - М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2005. - 288 с.
14. Иустин (Попович), преподобный. Догматика Православной Церкви. Эсхатология. / Перевод с сербского М. Н. Яценко. Под ред. канд. филол. наук Е. И. Якушкиной. Общая научная редакция канд. ист. наук А. Г Дунаева. - М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2005. - 144 с.
15. Иустин (Попович), преподобный. Православная философия истины: Статьи. - Пермь: Изд - во ПО "Панангия", 2003. - 200 с.
16. Иустин (Попович), преподобный. Философия и религия Ф. М. Достоевского. / Перевод с сербского доктора филол. наук И. А. Чароты. - Минск: "Издатель Д. В. Харченко", 2007. - 312 с.
17. Иустин (Попович), преподобный. Философские пропасти. / Перевод с сербского М. Н. Яценко. Под ред. канд. филол. наук Е. И. Якушкиной. - М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2004.
- 280 с.
18. Лосский Н. О. Мир как осуществление красоты. Основы эстетики. / Сост., предисл., примеч. П. Б. Шалимов. - М.: Изд - во "Прогресс
- Традиция", "Традиция", 1998. - 416 с.
19. Марсель Г. Трагическая мудрость философии. Избранные работы / Пер. с франц., сост., вступ. ст. и примеч. Г. М. Тавризян. - М. : Изд - во "Гуманитарная литература", 1995. - 216 с. - (Французская философия XX века.).
20. Николай Сербский (Велимирович), святитель. Беседы. / Перевод с сербского А. Евстратовой. - М.: Изд-во "Лодья", 2001. - 464 с.
21. Николай Сербский (Велимирович), святитель. Жатвы Господни. / Перевод с сербского Н. Феофановой. - М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2002. - 78 с.
22. Неганов В. В. К вопросу о познавательной способности человека в философской традиции каппадокийской школы. / / Вестник Московского государственного областного университета. Серия: "Философские науки". / Раздел III. Вопросы истории философии и истории других философских дисциплин. - М.: Изд - во МГОУ, 2013. - № 1. - С. 46 - 53.
23. Неганов В. В. Патристический дискурс о сущностной природе богочеловека и путях человека к Богу в философской традиции каппадокийской школы. / / Вестник Московского государственного областного университета. Серия: "Философские науки". / Раздел III. Вопросы
истории философии и истории других философских дисциплин. - М.: Изд-во МГОУ, 2012. - № 4. - С. 67 - 73.
24. Неганов В. В. Проблема нравственного совершенствования в философской традиции каппадокийской школы. / / Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Философские науки. / Раздел III. Вопросы истории философии и истории других философских дисциплин. - М. : Изд-во МГОУ, 2012. - № 2. - С. 56 - 61.
25. Ф. М. Достоевский и Православие. / Составитель А. Н. Стрижев. - М.: Изд-во "Отчий дом", 1997. - 319 с. - (Православная Церковь и русская литература.).
