CC BY
69
УДК 1/14+17
Н.В. Ситкевич (Новомосковский институт Российского химикотехнологического университета им. Д. И. Менделеева) Тел.: (48762) 4-84-49, e-mail: nsitkevich@yandex.ru
МИРОВОЗРЕНЧЕСКИЕ КОНТЕКСТЫ ИНФОСОЦИОГЕНЕЗА
В статье рассматривается вариативность контекстов мировоззренческого поля человека в условиях инфосоциогенеза. Уделяется внимание анализу явлений, под влиянием которых происходят сдвиги в пространстве информационного общества. Делается вывод о специфических аспектах его развития и соответствующих им мировоззренческих установках.
Ключевые слова: мировоззрение, контексты, человек, информационное общество.
Состояние жизни человека в условиях инфосоциогенеза отличается постоянной трансформацией и социальной нестабильностью, которые ведут к изменению его мировоззренческого поля. Вместе с тем, все это заставляет человека изменяться и адаптироваться к постоянно обновляющимся условиям существования, организовывать свое бытийственное пространство по-иному. Однако, данные ротации связаны не только с требованием эпохи. Так открываются дополнительные возможности для творчества и свободы, и в конечном счете, самореализации личности, оказывающейся часто фундаментом, на котором выстраиваются аспекты целостного взаимодействия человека с миром.
В ряде философских дискуссий, весьма актуально ставится вопрос об источниках и движущих силах процесса становления информационного общества, о тех социокультурных явлениях, которые формируют духовный и социальный заказ развитию технологий и отвечают на новые технические решения социальными и культурными сдвигами. Так, к числу таких сдвигов часто относят процесс расширения сетевых координаций. Изменяя социальные связи, сетевые формы взаимодействия начинают изменять массовое общество, делая его неоднородным и фрагментарным, что приведет к разрушению монолитности аудитории. Преобладающими в информационном обществе становятся уже не вертикальные, а большое количество горизонтальных источников информации. Эти множественные горизонтальные информационные потоки оказывают деструктирующее воздействие на социальную структуру и иерархии, уже не дифференцируя, а стирая границы институтов, групп, общностей.
Данные трансформации способствуют развитию социальных сетей и сетевой культуры. Создается обманчивое впечатление, что социум как бы возвращается в прошлое, в бесструктурную, синкретическую стадию. На самом деле, подобная диссипативность структуры высвобождает творческую энергию
индивидуумов, атомизирует общество, не упрощая, а еще более усложняя его. Так же усложняется и социокультурное пространство: добавляется информационное пространство социокультурных возможностей кодирования и тиражирования знания и виртуальное пространство - тотальное пространство симулякров, включаемое носителями сетевой культуры в свою обыденную, повседневную реальность.
У личности как основного носителя культурных ценностей, составляющими духовной жизни являются мировоззрение, идеалы, нормы нравственности, социальные и личностные ориентации, эстетические позиции. Человек техногенной цивилизации понимается как активно-деятельное существо, преобразующая деятельность которого является его главным предназначением. При этом деятельно-активный идеал отношения человека к природе распространяется и на сферу социальных отношений. Для такого общества характерно господство рационального мышления, нацеленного на теоретическое осмысление внешнего мира и использование знаний для развития орудий производства с целью увеличения их эффективности, а также понимание природы как объективно существующей закономерно развивающейся и функционирующей реальности, познав которую человек как разумное существо может поставить под свой контроль и дегуманизация общественных отношений, когда средства активно-преобразующей деятельности человека превращаются в цель.
Философы, исследуя процесс становления информационного общества, фокусируют внимание на тех трудностях и рисках, с которыми сталкивается современный человек, беспокоясь более всего об оскудении его внутреннего мира, уменьшении в нем доли духовности. Ю. Рюриков пишет, что над человечеством нависают три дамокловых меча: атомная смерть, экологическая катастрофа и «меч эгоизации людей, их духовного выражения, ... пожалуй, самый страшный» [1, с. 44]. В.В. Афанасьева считает, человек сейчас находится в западне перепотребления, наносящего вред «человеческой телесности, человеческой ментальности, человеческой личности, человеку в целом. Перепотребление пищи и бытовых продуктов приводит к болезням тела, перепотребление информации и коммуникаций - к болезням души. Человек перестает полноценно двигаться и теряет здоровье, потому что становится слишком толстым от переедания и слишком зависит от технических устройств; прекращает свободно думать, потому что обременен навязанной и ненужной информацией; . прекращает наслаждаться произведениями искусства, потому что окружен псевдокультурными подделками. Человечество болеет, скучает и умирает потому, что перепотребляет» [2, с. 131]. В.Н. Игнатов подчеркивает, что на ментальность человека постоянно воздействуют рекламные акции и другие раздражители, заставляющие направлять мысли в разные, иногда противоположные стороны, что порождает синдром «разорванного сознания. Его субъект утрачивает внутренний духовный стержень, теряет точку опоры, которая могла бы одновременно служить ему и точкой отсчета, критерием оценки драматических событий кризисной эпохи» [3, с. 304]. А.В. Яловенко,
развивая данную мысль, делает интересное заявление о том, что рассматриваемый антропофеномен сегодня получает название «человек-ризома» - это человек, лишенный центра личности, «распавшийся субъект» [4, с. 37-41]. С информатизацией всех сторон деятельности значительно возрастает комфортность человеческого существования, но одновременно возникают и негативные проявления как на глобальном, так и локальном и индивидуальном уровне. Изменение активности во внешней среде ведет к застою внутренней духовной сферы, обусловливает приземленность, агрессивность интересов, погрязание в потребительстве, вещизме; самость расщепляется от переизбытка информации и коммуникаций, возникает ощущение неустойчивости, неуспевания за переменами, разбрасывания сил, потери приоритетной ориентации.
Культурологический аспект информационного общества часто именуется философами постмодерном. Большой вклад в становление и развитие концепции постмодерна внесли французские исследователи Ж.-Ф. Лиотар, Ж. Делез и Ж. Бодрийяр [см. например 5]. В качестве характерных черт постмодерна данные исследователи выделяют следующие черты: полицентричность, релятивизм (мировоззренческий, этический, культурный и т. д.), плюрализм, отказ от понятия ''личность'' в пользу понятия '' маска ''. Большинство исследователей постмодерна сходятся во мнении, что исходным пунктом характеристики данной парадигмы является множественность и мозаичность жизненных практик и стилей. ''Все надо попробовать, испытать: не только кухню всех народов, но и культуру, науку, религию, сексуальность. Число использованных практик может приближаться к бесконечности. Возможные практики нам показывают журналы в глянцевых обложках или телеклипы. Любопытно, что возникшая потребность может и не проявляться в форме острого желания, специфического предпочтения. Чаще это - диффузное любопытство" [6, с. 180-182]. Благодаря информационной доступности, постмодернизм эклектически сочетает в себе достижения и ценности всех культурных эпох, свободно оперирует их материалами и комбинирует их по своему усмотрению. Но манипулируя такими сложными компонентами, как мозаичность, раздробленность образов, знаний и ценностей, он не способен соперничать с ней всерьез. Понятие ''личность'' сегодня полностью заменено понятием ''маска'' - аспект явления стал самим явлением [7].
Признавая наличие смешения стилей в культуре постмодерна, разрушающее единство культурной парадигмы, исследователи выделяют в качестве положительного момента то, что все происходящее обеспечивает при этом культурный плюрализм. Благодаря чему, сознание человека становится менее академическим, обеспечивая предельную свободу и гибкость мышления и открывает возможность для креатива, способствующего саморазвития личности. Мировоззренческую ситуацию информационного общества философы, исследующие его социо-культурный ареал, определяют как предельный, а точнее беспредельный, релятивизм. Данное суждение основано на том факте, что реальности современного общества, основанного на
максимальном разнообразии, формируют равноправные многочисленные, порой диаметрально противоположные, ценности, что ведет к обесцениванию каждой из них. Данная разнополярность лишает мировоззрение консолидирующего принципа, неких универсальных абсолютных сверхценностей. Ведь в такой ситуации невозможно потребовать от современного человека пожертвовать своим любопытством, временем и доходом ради реализации идеи общего блага, поскольку таковая является для него лишь многовариантной абстракцией. Такие явления как идея разума, правды и справедливости, культивирование ценностей (абсолюта и табу), понятие о достоинстве стали исчезать в современных условиях.
Что касается этических категорий, то для зрелого индустриального общества было характерно доминирование понятий, имеющих коллективную окраску. Мораль информационного общества выражается не только в доминировании ''Я'' над сверхличностными общественными ценностями, но и объединение последних в одно понятие - ''стиль'' (''имидж''), как нечто внешнее, прикладное, легко меняющееся в зависимости от среды пребывания личности. Люди меняют собственные мировоззренческие установки так же легко, как и костюмы, вследствие чего этический релятивизм переносит индивида в мир без базовых ценностей и идей.
Однако утерянные моральные установки требуют замещения, и исследователи обычно отмечают несколько способов восстановления общих ценностей в мировоззренческой системе, и чаще всего ими выступают агрессия, игра с иллюзиями, телоцентризм. Подобный набор объясняется следующими моментами. Усиление агрессии связано с тем, что в то время как универсальные ценности утрачиваются, происходит универсализация насилия как явления максимально избавленного от ценностей. ''Человек, вступая в информационное общество, обнаружил и свою уязвимость и даже беззащитность перед потоком идей, индуцирующих массовые психозы... [Все это] не только дестабилизирует психику населения, но часто приводит и к кровавым жестоким преступлениям'' [8, с. 165]. Что же касается смерти, то современный человек, утратив надежду объяснить ее (чтобы смирится с ее существованием), пытается просто забыть о ней. Благодаря большому количеству телевизионных документальных, художественных и развлекательных программ с образами смерти, эта тема оказалась настолько привычной, что перестала быть глубоко личностной проблемой.
Информационное общество становится похожим на виртуальную реальность и может описываться с помощью ее характеристик [9, с. 29-34]. Виртуализация в данном случае - это любое замещение реальности ее симуляцией/образом с применением логики виртуальной реальности. Результатом подобного ретуширования границ деятельностного ареала человека становится эмоциональная нестабильность, стремление прикрыться игрой, отрицанием иерархий, беззаботным весельем. Кроме того, происходит смещение центра внутреннего духовного мира в сторону культа тела как самой очевидной и неустранимой ценности. Для телоцентризма оказывается
характерным переход от слова к телу, от интеллектуальности и духовности к телесности, от вербальности к зрительному образу, от рациональности к ''новой архаике'', когда в центре ментальности оказывается тело, плоть. Также возникает повышенное внимание к катастрофам, сюжетам Конца Света - всему тому, что может разрушить тело и ко всему тому, что доставляет плотское удовольствие. Сексуальная свобода, наркотики, развлечения, ведущие к смене ощущений. Современные рекламные технологии лишь усиливают подобные интенции, активно эксплуатируя и культивируя изображения и практики тела [10, с. 37-49].
В современном мире важнейшим объективным обстоятельством становления человека оказывается информационная доступность, которая трактуется как всеобщая информационная прозрачность, максимальная информационная насыщенность, интенсивность информационных потоков и фантастически скоротечная их смена. В информационном обществе все люди выступают потребителями массовой информации - сейчас практически каждый подключен к информационным сетям так же, как к жилищно-хозяйственным коммуникациям; радио, телевидение, газеты, телефон, персональные компьютеры несут массу информации каждой семье. Потребитель информации превращается порой в ненасытного поглотителя информации.
Индивидуальное, групповое и массовое сознание все в большей степени подвергается агрессивным информационным воздействиям, наносящим ущерб психологическому и нравственному здоровью населения, разрушающим моральные нормы жизни и приводящие к дестабилизации социальной ситуации. Получаемая человеком информация часто оказывает непосредственное воздействие на его эмоциональное состояние, вызывает ответную реакцию и побуждает к определенным действиям. Для группового сознания особенно важны общие интересы группы, принятые и осознаваемые членами группы и отраженные в их индивидуальном сознании - правила поведения, их способность к удовлетворению своих интересов, достижению поставленных целей и готовность к противодействию. В массовом сознании важнейшими являются его консервативная и динамическая составляющие. Консервативная составляющая массового сознания образуется совокупностью: общих интересов масс (социальных групп или классов, национальных образований, этносов, населения страны в целом); признаваемых ими культурных, нравственных и социальных ценностей, усиливающих общественно допустимые правила поведения и образа жизни; готовность различного рода объединений, ассоциаций к противодействию существующим угрозам своим интересам, ценностям, традициям и нравам. Динамическая составляющая массового сознания образуется совокупностью отражений информации о социально важных событиях и вызывает соответствующую эмоциональную оценку этих событий.
Сегодня состояние общества начинает зависеть от того, какой нравственный, культурный и политический коды принимают индивиды, составляющие данное общество. Не определившийся духовно и социально
человек может быть любым, всяким. В связи с чем общество в отношении индивида проявляет некую неопределенность. Становление информационного общества как явления глобального по своему характеру, создание международных информационных сетей переводит в новую плоскость восприятие истины социальной жизни. В индустриальном и традиционном типах общества источником высшей социальной истины считалось либо откровение, либо социальное чувство, рожденное особой миссией класса, нации, призванных утверждать на земле единственно правильное общество. Расширение границ информационных технологий и систем кардинально изменило подобное положение. Это связано с тем, что процесс информатизации социальных отношений объективно не зависит от субъективных целей и национальных интересов. Индивиды в современной ситуации узнают друг друга и определяют свою социальную идентичность по типу информационного поля, в котором они находятся. Отсюда возникают массовые противоречия между внешней принадлежностью индивидов к определенному этносу и государству и внутренней солидарностью с культурными стандартами, не совпадающими с национальной традицией.
Для понимания механизмов информационного воздействия на массовое, групповое и индивидуальное сознание целесообразно обратиться к категории "инфологема", введенной в научный оборот В.З. Коганом. Инфологема - это некачественная или ложная информация, создаваемая для замещения базовых фактов артефактами. Инфологемы появляются как результат неосознаваемых заблуждений или сознательных, целенаправленных манипулятивных воздействий. Они обладают способностью к расширенному воспроизводству, самоумножению и складыванию в системы. Инфологемы воздействуют на человека в течение практически неограниченного времени, поскольку легко попадают в информационный фонд и тезаурусы, становятся их элементами и в качестве таковых участвуют в формировании искаженной картины мира в сознании людей. Средства и методы манипулятивных воздействий на человека становятся все более изощренными и применяются повсеместно. Успех таких воздействий определяется тем, что у человека - объекта манипулирования -создается впечатление, что он сам управляет своим поведением, осуществляя осознанный выбор на основе рационального анализа ситуации. Инфологемы формируют устойчивые стереотипы индивидуального и социального поведения и способны дезориентировать целые поколения. Значительная часть социально-психологических инфологем имеет в своей основе единство двух присущих человеку особенностей: ксенофобии, ненависти к иному (чужаку) и стремление найти врага - виновника всех бед.
Инфологемы, как и любые виртуальные мифы - идеологические, политические, социальные - энергично вытесняют достоверную информацию, оставаясь внешне правдоподобными, но ложными по существу. Именно поэтому различного рода дезинформация успешно формирует стандарты неадекватного поведения людей, помогает отвлечься от неприятной социальной реальности, снять фрустрацию и обеспечить некую видимость
психологического комфорта [11, с. 10-39]. Современные социальные мифы сначала изменяют людей, чтобы потом иметь возможность регулировать и контролировать их деяния. Люди становятся жертвами мифов без серьезного сопротивления. Мифы, внедряемые в сознание, могут менять структуру мировоззрения или заменять целостное мировоззрение фрагментарным, что приводит к неадекватному искаженному пониманию реальности и даже психическим сдвигам.
В духовной сфере становящегося информационного общества отмечены процессы ремифологизации, то есть оживление мифа как своеобразной практики неоархаического творчества, связанного с созданием альтернативных миров при помощи Интернета. Альтернативный мир, как результат мифологического опыта конструирования времени, пространства, идентичности, создает возможность для современного индивида принимать участие в формировании, несомненно, утопического пространства альтернативной социальности, но тем не менее имеющего онтологический статус. Крупнейший вклад в исследование мифов ХХ века внес немецкий философ Э. Кассирер. У него мифология предстает как замкнутая система и способ моделирования окружающего мира. Трактовка этого феномена: "Мифы не возникают спонтанно, они представляют собой искусственные творения, созданные умными и ловкими "мастерами" [12].
Мифологизация информационного общества обусловлена тем, что в нем причудливо переплетаются и сосуществуют три мира: мир объективной реальности, мир информационный и мир символический (виртуальный), придающий культуре характер "символической вселенной". Основными параметрами двух последних миров и являются информация и коммуникация, воспринимаемые большинством исследований не только как основной вид деятельности, но и как базовый стратегический ресурс, формирующий мировоззрение и сознание человека информационного общества.
М. Маклуэн подчеркивая роль информации в управлении обществом и общественным мнением, неоднократно отмечал, что массовые коммуникации играют важнейшую роль в формировании мифологизации общественного сознания. В условиях информационной эпохи объемы смысловой информации, передаваемой по техническим каналам связи, притом производимой и распространяемой специально созданными для этого организациями, растут гораздо быстрее, чем объемы смысловой информации, получаемой человеком из непосредственного опыта и личного общения. Миф в современном постиндустриальном обществе выступает как продукт массового производства, как принцип организации массового сознания, а телевидение осознается Маклуэном как основной мифотворец конца ХХ века [13].
Информационное общество - само по себе в некоторой степени социальный миф. Привлекательность этого мифа в том, что он эксплуатирует такое величайшее и многообещающее научно-техническое достижение, окруженное чарующим ореолом разума, познания, культуры, как информационно-компьютерные коммуникации. Очарование мифа
информационного общества таково, что против него не устояли не только российские кибернетики и информатики (глупо отказываться от такой роскошной рекламы), но и гуманитарии, почетное место которым в этом гипотетическом обществе не гарантировано. Дело в том, что в частнокапиталистическом информационном обществе спросом будут пользоваться не человеколюбивые интеллигенты, а интеллектуалы-технократы, преследующие личный успех, а не интересы общества. Информационные потребности интеллектуалов будут удовлетворять глобальные электронные паутины, а не книги.
Средства массовой коммуникации в настоящее время все интенсивнее внедряются в жизнь общества, приобретают все большее значение, свидетельством чего является осознание масс-медиа "четвертой властью", кардинальным образом влияющей на всю общественную практику в условиях глобализации. Информационные и компьютерно-телекоммуникационные технологии способствуют устойчивой открытости общества. Новейшие информационные технологии определяют новое информационное состояние мира, его глобализацию, приводят к стиранию традиционных границ между различными народами, нациями, странами, к созданию единого информационного поля планеты, делая доступным весь массив информации в любой точке мира.
Утрата приватности, характерная для активной деятельности информационных сетей, создает основу для процесса унификации личности и деперсонализации. Информационная открытость не только не препятствует индивидуализации, но также способствует внедрению в сознание беспрецедентно массовых стандартов, освящает воззрения большинства. Человек во все времена вдохновлялся в своей деятельности определенным кругом идей, генерируемых общепризнанными героями. Духовная, идейная связь выстраивалась здесь от человека к человеку: легендарные вожди своим личным мужеством, религиозные проповедники своей пламенной верой, писатели и поэты своими произведениями, политики своими великими деяниями устанавливали новые социальные и культурные нормы. Подобные воззрения были характерны для индустриального общества.
Современные исследователи констатируют, что сегодня место героев заняли, так называемые квазисубъекты - виртуальные собирательные стереотипы, активно культивируемые, чаще всего, политической и торговой рекламой. Таким образом, формируется стереотипы бытийственности людей, начиная от уровня здорового образ жизни до социальной направленности и мотивации, а современные герои - квазисубъекты - проповедуют главную добродетель настоящего дня - потребление. Человек все больше общается не с реальными людьми, а с квазисубъектом - виртуальным усредненным типом, синтезирующим в себе характерные черты множества людей [14, с. 86-89].
Теоретики постиндустриализма исходят из того, что в обыденном сознании в силу объективных обстоятельств смысложизненные вопросы уже не находятся в конкретно-практической плоскости (человек избавлен от
необходимости постоянно трудиться, чтобы поддерживать жизнь тела, продолжение рода также перестает быть непререкаемой доминантой). Действительная уникальность современной ситуации заключается в том, что вопрос о смысле жизни приравнялся к решению вопроса, чем себя занять в свободное время.
Наличие у человека усвоенного им смысла жизни является позитивной ценностью, так как определяет даже его психическое здоровье. Современная экономика потребления несет в себе элементы, представляющие угрозу этой ценности и психической жизни людей. Угроза эта связана с имманентно присущей постиндустриальному обществу структурной безработицей в результате автоматизации и роботизации. Работа всегда выступала в качестве символа самостоятельности, социальной полноценности, инструмента социальной самоидентификации, в качестве пути к соответствующему социальному статусу, без чего исчезает стимул и в жизнь закрадывается скука -в смысле полного отсутствия интереса ко всему, чем живет общество. Поскольку главным ''инстинктом'' современного человека является потребление, то и пустоту, возникшую вследствие отмирания привычного представления о смысле жизни, он заполняет потреблением - потреблением продукции индустрии развлечений. Этот яркий калейдоскоп иллюзорных игр в состоянии полностью или частично дезориентировать сознание. Без серьезной и ответственной работы человек постепенно теряет понимание реальности. Мир вокруг настолько мозаичен и в то же время привлекателен, что внимание постоянно расщепляется, а личностное мировоззрение уже более не представляет собой целостную гармоничную систему.
Информационно-технологическая среда как таковая, открывая перед человеком широкие возможности для новых видов активности, содержит и потенциальные опасности деформаций в структуре личности и способах её социальной адаптации. Вытеснение культурой экранной культуры книжной несет новые вызовы интеллекту человека. Под вопрос ставятся не только перспективы абстрактного мышления, но и перспективы памяти. Как отмечают некоторые исследователи популярная среди молодёжи манера коверкать слова в «интернетовской» переписке ведёт к снижению уровня грамотности обычного, «серьёзного» письма, - человек попросту не может вспомнить, как правильно пишется то или иное слово [15, с. 319-320]. Особая ситуация - с компьютерными играми, продуктом одной из наиболее динамично развивающихся отраслей современной информационно-технологической индустрии, оказывающей значительное воздействие на человеческое сознание и мировоззрение.
На человека обрушивается такое количество информации, что, выйдя за определенные пределы, она все запутывает и утрачивает свою ценность. Такую культуру, где зерна слишком засорены плевелами, Умберто Эко называет «информационным мусором» [16, с. 261]. Тот, кто не способен производить отбор материала, получит всякие отбросы. Человек должен сам уметь регулировать качество и поток информации, влияющей на психику, настроение
и сознание. Как перспективу гуманизации общества У. Эко предсказывает в ближайшем будущем научить людей фильтровать информацию, ибо, если они не научатся отбирать необходимое, доступность ее окажется бессмысленной. В условиях, когда накопленный человечеством информационный фонд многократно превосходит способности индивида по его восприятию и переработке, эффективным инструментом рациональной деятельности становится интеллектуальный фильтр. Применяемый сознательно, он способен снижать информационные нагрузки на индивида, высвобождая его психофизиологические ресурсы. А детерминирование процедур интеллектуальной фильтрации в информационных системах способно значительно повысить их эффективность.
Таким образом, развитие информационных технологий обогатило общественное бытие новыми классами материальных и духовных сущностей, меняющих категориальную природу мышления, жизненно-смысловые ценности, способности, мировоззренческие и познавательные установки человека. Общество переходит в качественно новое состояние, фиксирующее изменение характера производственной деятельности в сторону ее интеллектуализации, появление новых форм взаимодействия социальных сил. В условиях инфосоциогенеза идеи о поступательном движении, характерные для индустриального общества сменяются идеей перемещения с места на место, переходом из реальности в виртуальное пространство имиджей, образов, сети.
Новые ротации представлений о мире и социуме проявляются в новых мировоззренческих контекстах. Среди них можно выделить следующие: а) сетевые взаимодействия, включающие сетевые предприятия, сетевые методы управления, сетевые коммуникации в Интернете; б) усиление субъективизма, проявляющееся в уменьшении интереса к сути вещей при гипертрофии образа, имиджа, знака, виртуальности; в) увеличение иррациональности: рациональность приобретает иные формы, что приводит к парадоксальным сочетаниям рационального и иррационального, оставаясь при этом предельно утилитарным; г) рост утилитаризма, при котором возникает новый виртуальный уровень потребностей и мотивации, где продуцируются потребности - симулякры и мотивы-симулякры, это потребности в определенном имидже, во владении знаками и символами, во влиянии на имидж других людей, в овладении имиджевыми и «пиаровскими» технологиями; д) мозаичность культурных форм: эклектика, проявляющаяся не только в искусстве, но и практически во всех сферах социального бытия, становясь квазиимманентной реальности; е) фрагментация мировоззрения и культуры, происходящая одновременно с процессами глобализации, парадоксальным и эклектичным образом сочетаясь с ней. Все большее значение приобретают маргинальные культуры и слои, различные меньшинства, носители локальных взглядов и культур, развивается социальная гетерогенность; ж) виртуализация, когда виртуальное пространство
(пространство симулякров) продуцирует культурные формы по их созданию и их социальную востребованность.
Литература
1. Рюриков Ю. Какие сверхреволюции спасут нас // Учительская газета. 1991. № 37. С. 4.
2. Афанасьева В.В. Перепотребление // Человек в перспективах цивилизационного развития : сборник научных статей. Саратов: Марк, 2009. С.130-133.
3. Философия, вера, духовность: истоки, позиция и тенденции развития: монография / под общ. ред. проф. О.И. Кирикова. Воронеж: ВГПУ, 2006. 225 с.
4. Яловенко А.В. Самоопределение в ситуациях постмодерна // Вестник Воронежского государственного технического университета. Сер. Гуманитарные науки. 2002. Вып. 9.1. С. 37-41.
5. Делез Ж. Различие и повторение. СПб.: ТОО ТК, 1998. 384 с.
6. Козлова Н.Н. Социально-историческая антропология. М.: Ключ-С, 1999. 187 с.
7. Постмодернизм и культура : (материалы ''круглого стола'') // Вопросы философии. 1993. № 3. С. 12-16.
8. Минюшев Ф.И. Социальная антропология. М.: МУБУ, 1997. 192 с.
9. Иванов Д.В. Виртуализация общества. Версия 2.0. СПб.: Петербургское востоковедение, 2002. 96 с.
10. Тульчинский Г.Л. Слово и тело постмодернизма. От феноменологии невменяемости к метафизике свободы // Вопросы философии. 1999. № 1. С. 35-53.
11. Коган В.З. Качество информации и мир инфологем (фрагменты теории) // Проблемы информационного взаимодействия. Новосибирск, 1993. С.10-39.
12. Кассирер Э. Техника современных политических мифов // Вестник МГУ. Сер. 7, Философия. 1990. № 2. С. 58-65.
13. MacLuhan M. The Gutenberg Galaxy. Toronto: University of Toronto Press , 1962. 294 р.
14. Брудный А.А. Психологическая герменевтика. М., 1998. С. 86 - 89.
15. Шафф А. Куда ведет дорога? // Философия истории. Антология. М.: Аспект-Пресс, 1995. С. 311-332.
16. Эко У. Средние века уже начались // Иностранная литература. 1994. № 4. C. 258 -267.
N.V. Sitkevich
WORLD OUTLOOK CONTEXTS of DEVELOPMENT of INFORMATION SOCIETY
ryMaHurapHbie BeflOMOCTM Trny mm. fi. H. ToncToro
№ 2 (14), MWHb 2015 r.
The article examines the variability of contexts world outlook field of the environment in the information society. Attention is paid to the analysis of the phenomena which occur under the influence of changes in socio-cultural space. The conclusion about specific aspects of development of information society and world outlook installations corresponding to them is drawn.
Keywords: world outlook , contexts, person, information society.
Literatura
1. Rjurikov Ju. Kakie sverhrevoljucii spasut nas // Uchitel'skaja gazeta. 1991. № 37. S. 4.
2. Afanas'eva V.V. Perepotreblenie // Chelovek v perspektivah civilizacionnogo razvitija : sbornik nauchnyh statej. Saratov: Mark, 2009. S.130-133.
3. Filosofija, vera, duhovnost': istoki, pozicija i tendencii razvitija: monografija / pod obshh. red. prof. O.I. Kirikova. Voronezh: VGPU, 2006. 225 s.
4. Jalovenko A.V. Samoopredelenie v situacijah postmoderna // Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo tehnicheskogo universiteta. Ser. Gumanitarnye nauki. 2002. Vyp. 9.1. S. 37-41.
5. Delez Zh. Razlichie i povtorenie. SPb.: TOO TK, 1998. 384 s.
6. Kozlova N.N. Social'no-istoricheskaja antropologija. M.: Kljuch-S, 1999. 187 s.
7. Postmodernizm i kul'tura : (materialy ''kruglogo stola'') // Voprosy filosofii. 1993. № 3. S. 12-16.
8. Minjushev F.I. Social'naja antropologija. M.: MUBU, 1997. 192 s.
9. Ivanov D.V. Virtualizacija obshhestva. Versija 2.0. SPb.: Peterburgskoe vostokovedenie, 2002. 96 s.
10. Tul'chinskij G.L. Slovo i telo postmodernizma. Ot fenomenologii nevmenjaemosti k metafizike svobody // Voprosy filosofii. 1999. № 1. S. 35-53.
11. Kogan V.Z. Kachestvo informacii i mir infologem (fragmenty teorii) // Problemy informacionnogo vzaimodejstvija. Novosibirsk, 1993. S.10-39.
12. Kassirer Je. Tehnika sovremennyh politicheskih mifov // Vestnik MGU. Ser. 7, Filosofija. 1990. № 2. S. 58-65.
13. MacLuhan M. The Gutenberg Galaxy. Toronto: University of Toronto Press , 1962. 294 r.
14. Brudnyj A.A. Psihologicheskaja germenevtika. M., 1998. S. 86 - 89.
15. Shaff A. Kuda vedet doroga? // Filosofija istorii. Antologija. M.: AspektPress, 1995. S. 311-332.
16. Jeko U. Srednie veka uzhe nachalis' // Inostrannaja literatura. 1994. № 4. C. 258-267.
