CC BY
63
2012 Филология №3(19)
УДК 808.2-087
С.В. Волошина, Т.А. Демешкина
МИРОМОДЕЛИРУЮЩИЙ ПОТЕНЦИАЛ РЕЧЕВОГО ЖАНРА (НА МАТЕРИАЛЕ ДИАЛЕКТНОЙ РЕЧИ)
В статье предлагается один из способов миромоделирования диалектного дискурса через обращение к речевым жанрам и их описанию в когнитивном и дискурсивном аспектах. Названные аспекты анализа рассматриваются на материале русских говоров среднего Приобья. Исследуются типичные для диалектной коммуникации речевые жанры автобиографического рассказа и воспоминания, для которых характерна особая концептуализация памяти. Описываются ценностная картина мира и имеющие дискурсивную специфику жанрообразующие концепты «жизнь» и «работа».
Ключевые слова: речевые жанры, диалектный дискурс, концепт, автобиографический рассказ, воспоминание.
Жанроведение - относительно новое, но уже сложившееся направление в современной лингвистике. Речевые жанры сегодня изучаются в разных аспектах: когнитивном, риторическом, дискурсивном, лингвокультурологическом и др. Проблемы генристики решаются на материале разных языков и вариантов одного и того же языка: литературном, диалектном.
Речевые жанры, предполагающие некую устойчивую основу, отражают тот или иной фрагмент реальности, воплощенный в определенных языковых структурах. В зависимости от условий порождения, ситуации человек использует уже готовые структуры, обладающие миромоделирующим потенциалом.
Несмотря на то, что в науке единого понимания речевого жанра не выработано, большинство современных исследователей сходятся во мнении, что речевой жанр обладает миромоделирующим потенциалом и является полем реализации определенного спектра ценностей [1]. Таким образом, анализ речевого жанра позволяет выявить определенные ключевые концепты той или иной культуры и ценностную картину мира. Соответственно, исследование миромоделирующего потенциала речевого жанра предполагает обращение к когнитивной и дискурсивной парадигме анализа.
Цель данной статьи состоит в выявлении миромоделирующих возможностей речевых жанров диалектной коммуникации. Исследование проводилось на материале русских говоров Среднего Приобья, получивших комплексную лексикографическую обработку в трудах томских исследователей (более подробно см.: [2]).
Диалект представляет собой форму коммуникации, имеющую свою систему речевых жанров, отличающуюся в качественном и количественном отношении от системы жанров литературного языка и обнаруживающую специфические диалектные признаки.
Одной из важнейших функций диалекта как устной формы коммуникации является передача культурно значимой информации от одного поколения
к другому, воплощенной в систему жанровых форм. Ядерными в этом отношении являются речевые жанры воспоминания и автобиографического рассказа.
Воспоминание и автобиографический рассказ - типичные для диалектной речи комплексные информативные речевые жанры. Оба жанра имеют ретроспективную направленность. В речевой жанр воспоминания информанты облекают рассказы о событиях как своего прошлого, так и прошлого семьи, страны и других событий, не касающихся их жизни. Речевой жанр автобиографического рассказа - эгоцентричный, весь рассказ строится на воспоминании о себе и своем прошлом. Кроме этого, речевой жанр автобиографического рассказа может включать повествование не только о прошедших событиях, но и повествование о современной жизни информанта. Безусловно, эти жанры характеризуются большим количеством общих параметров, и один жанр может включаться в состав другого. Однако наличие текстов воспоминаний, в которых преобладает информация не только о своем жизненном пути, представляет определенную сложность в идентификации жанра. В данном случае следует выделить ту или иную жанровую доминанту.
В анализируемом аспекте к жанру автобиографии относятся два типа текстов: 1) тексты, в которых преобладает автобиографическая доминанта, - это рассказы о своей жизни в настоящем и прошлом времени; 2) тексты, в которых повествуется о своей жизни, но включается часть воспоминаний.
Тексты, в которых доминируют воспоминания о тех или иных событиях и практически не содержатся сведения личного характера, мы относим к текстам-воспоминаниям. Ярким признаком речевого жанра воспоминания является наличие авторизационных показателей, указывающих на носителей информации: представителей старшего поколения, близких родственников: Старики рассказывали; Мама сказывала.
Дискурсивный анализ исследуемых речевых жанров позволяет выявить определенный набор тем, раскрываемых в речевых жанрах, определить гендерные особенности в построении жанра, выявить характерные признаки. Анализируемые речевые жанры имеют устойчивую структуру с набором постоянных и переменных параметров и имеют общие и различающие их черты. Прежде всего, отметим, что речевой жанр воспоминания и речевой жанр автобиографического рассказа характеризуются определенным набором тем, которые могут быть одинаковыми для двух жанров. Так, в речевом жанре воспоминания раскрываются темы, касающиеся личной жизни информанта и глобальных, масштабных, социальных событий, происходивших не с ним, но имевших влияние на его жизнь. Это могут быть воспоминания о войне, о политических деятелях, руководителях государства. Частотными являются рассказы о прошлом села, о празднованиях, развлечениях; о важных событиях в личной жизни (свадьба, рождение детей, сватовство), о посещении других городов, путешествиях, «выходах» за пределы «своего» (диалектного) мира, о социально-экономическом уровне жизни, о работе, воспоминания о человеке, о людях. В коммуникативный фокус попадают циклично повторяющиеся события, организующие деревенскую жизнь: покос, молотьба, охота, рыбалка, заготовка орехов, обряды: Работали с малого до старого... Сам работал в трехупряжке. Лен дергали, хлеб вручную пололи, когда еще лет по 7-8 бы-
ло... Помню в 37-м много хлеба: отец, мать, старший брат - все работали в колхозе..
В речевом жанре автобиографического рассказа существует особый сценарий, фиксирующий набор тем: это сообщения о дате и месте рождения, о родителях, сестрах, братьях, о возможных перемещениях, переездах семьи, о событиях в личной жизни, о сферах деятельности, о детях, их судьбе, о жизни в настоящее время.
Гендерное описание речевых жанров дает возможность увидеть тематическую специфику, особенности жанрового структурирования, набор жизненных ценностей, гендерно маркированных. Мужские тексты характеризуются большей детализацией информации о работе, о войне, меньшая часть высказываний посвящена теме семьи. Женщины главным образом рассказывают о создании семьи, о жизни семьи, о работе. Их тексты содержат большее количество оценочных высказываний. Мужские тексты являются в большой степени фактологическими и характеризуются точностью за счет использования географических названий, дат с указанием года, дня, месяца того или иного события.
Миромоделирование проявляется в специфике самой коммуникативной ситуации. Рассказывая о том или ином событии прошлого, информант пытается его представить таким образом, будто это событие происходит здесь и сейчас: А потом, когда началась война, меня вызывают в контору и говорят: «Вот, девочка, ты пойдешь помощником капитана. Как мне эта профессия нравилась! «Ну что ж, - говорю, - пойду». И пошла к такому капитану (Том. Колп.); Мы с Гришкой спали, товарищи коммунисты пришли ночью, у нас подушки из-под голов повытаскали, вот раскулачивать так раскулачивать, я проснулся - какие-то узлы под головой, Гришка встал тоже, смотрим: подушки нет ни у него, ни у меня, ха! куда девалось? мама тут является, говорит: «А ночью коммунисты были...» (Том. Первомайск.).
Происходит совмещение ситуации-темы общения с ситуацией текущего общения. В этом заключается одна из специфических черт диалектного общения [3]. Поэтому в текстах-воспоминаниях часто используются, перемежаясь, глаголы в форме прошедшего и в форме настоящего времени. Такое наложение временных пластов влечет за собой и пространственные совмещения.
Пространство и время - две важнейшие категории, воплощенные в исследуемых жанрах. Это координаты, в которых существуют человек и окружающий его мир, с помощью которых человек определяет свое место в мире, идентифицирует себя и «моделирует» мир во время рассказа.
Человек находится одновременно в пространстве и времени своей жизни и в «большом» пространстве и времени: в рассказах-воспоминаниях наблюдается переплетение индивидуальной и общей истории (истории страны). Рассказ-воспоминание и автобиографический рассказ требуют постоянного переключения временных пластов: от настоящего к прошлому, от прошлого к настоящему, от близкого прошлого к более далекому прошлому (давно прошедшему). Такая смена времен обычно происходит через членение жизненного пути человека на временные отрезки, выражаемые посредством числительных, местоимений, наречий, существительных (раньше, позже, тогда,
сейчас, год, день, месяц, время, пора и др): В сороковом году у меня девчонка народилась, а через восемь месяцев война началась... (Том. Бат.); Ну пришла пора на пенсию уходить, а на пенсию не оформляют, стаж неполный... (Том. Б. Яр).
В высказываниях используются не только лексические единицы со значением темпоральности, точные даты, обозначающие год, месяц того или иного события, но и различные описательные обороты с семантикой времени:
Уже после смерти маминой, дед к нам реже ходил... (Том. Тогур); Родился я и почти всю свою жизнь прожил в этом селе (Том. Бат.). Мерилом времени могут служить события личной жизни говорящего: В год, когда мне замуж выйти, я два куля смородины насушила и два сырой набрала... (Том. Колп.).
Измерение времени осуществляется через общие события, значимые для всего социума, оказавшие влияние на ход жизни каждого человека: Как началась война, меня послали в школу специальну, на командира учиться... (Том. Никольск.); Прожила я всю жизнь в колхозе этом, а в пятьдесят третьем году я ушла из колхоза, как Сталин умер, вот... (Том. Б. Яр).
Для обозначения времени используются двойные номинации: точная датировка события и название праздника: А я с пятнадцатого, мне вот семьдесят три исполнится двадцать первого ноября, в Михайлов день (Том. Зыр.).
Г.В. Калиткина указывает на континуальную и точечную интерпретацию явлений действительности, переживаемых или уже пережитых индивидом. Исследователь отмечает, что «...в силу своей значимости для говорящего некие факты / состояния / феномены жизни, независимо от их единичности / повторяемости, интерпретируются как маркёры локализации во временном потоке, при этом ничем не отличаясь от собственно лексических временных маркёров» [4. С. 88].
Анализ категорий времени и пространства сквозь призму речевых жанров позволяет выявить способы структурирования мира в сознании диалек-тоносителей посредством членения на фрагменты с помощью временных маркеров, избирательности запоминаемых и вновь переживаемых событий.
Особая концептуализация памяти является характерной для обоих речевых жанров. Все, о чем сообщает диалектоноситель, находится в ментальном пространстве - в памяти. Поэтому, выстраивая текст, информанты так часто используют глаголы «помнить», «вспомнить» и конструкции со словом «память». Н.А. Николина отмечает, что единицы семантического поля «память» в автобиографических текстах являются конструктивным жанрообразующим элементом. Эти единицы различны по характеру употребления и неоднородны [5. С. 39]. Замуж вышла в таку же семью, плохо жила, как вспомню, так слёзы брызжут из глаз, сами текут, никто не просит... (Том. Бат.); Уж и не помню почто Марфой стали звать... (Том. Бат.). Жанрообразующим элементом единицы семантического поля «память» являются и для речевого жанра воспоминания: Ссыльных я помню, которы с отцом были, остались которы здесь, поженились и остались. Эти единицы и другие им подобные маркируют речевой жанр воспоминания (более подробно см. об этом [6]).
Дискурсивная обусловленность анализируемых жанров выражается не только на уровне тем, раскрываемых в речевых жанрах, и особой концептуа-
лизацией памяти, но и на уровне экспликации ценностной картины мира. Вспоминая прошлое, информанты сравнивают его с настоящим временем, в котором живут сегодня, подвергают оцениванию: Раньше работать негде было, и люди бедствовали оттого что работать негде, а сейчас совсем всё по-другому... (Том. Б. Яр).
Аксиологическая картина мира репрезентируется через использование сравнительных конструкций и сопоставительных структур типа «Раньше ..., теперь», «Тогда ..., сейчас» и подобных им.
О значимости оппозиции «прежде / теперь» свидетельствует наличие большого количества диалектных вариантов общерусской лексемы теперь: теперька, теперика, топерик, топерика, топерька, топерича, теперича, те-перьча, топерича, ерича, топеричи, топерьчи, теперя, топерь, топеря. На важность временного сопоставления для диалектоносителей указывает частотность употребления анализируемой лексемы. Так, по данным «Вершинин-ского словаря», лексема «теперь» в значении «в настоящее время, в данный момент» встречается 722 раза. Отметим также, что анализируемая лексическая единица и ее варианты функционируют преимущественно в речи старшего поколения, представляющего третий социально-речевой тип, характеризующийся как традиционный (архаический), с наибольшим количеством диалектных элементов.
Идеальная модель прошлого мира является многопараметровой. В зону идеализации попадают объекты этической, эстетической, социальной, бытовой, профессиональной сфер. Чаще всего в зоне осмысления оказываются нормы нравственного поведения (прежде всего поведения женщин): Раньше реденька проступится, топерьчи распушены (о девушках) (Том. Верш.); А чё топерика: девки самокрутки, бабы простоволоски (Том. Верш.). В сфере межличностных отношений объектом ностальгии является утрата семейных ценностей, традиционных устоев: Раньше дружно жили, а сейчас. Отдельная квартира, а мира нету; Осподь! Раньше дружбы не было. Топерь хо-дют, сойдутся, вдруг и разойдутся (Том. Верш.).
Эстетическому осмыслению подвергается речевая сфера. С этой точки зрения ныне существующий вариант наименования оценивается как более престижный в системе координат «культурно»/«некультурно»: Ну, а раньше [бусы] звали «гагадки»... А теперича культурно назвали «бусы» (Том. Верш.).
В социальной сфере в качестве абсолютной ценности признается образование: Это сечас председатели... директора с высшим образованием, а то-да - два класса, да и все. И урожая было больше (Том. Верш.).
В производственной сфере положительно оценивается техническое развитие: Раньше ведь чё? Машин-то не было. Машин-то не было. Конь; запря-гат коня председатель, и пошел по полям. Вместе с тем в диалектном дискурсе постоянно отмечается, что улучшение в материальной, бытовой, социальной сферах не влечет за собой развития этической сферы. Причины неуспеха в профессиональной сфере диалектоносители объясняют утратой морально-нравственных качеств: Сам народ избаловался, сам народ. Раньше народ был более, более-менее, как сказать?... и неграмотны были, но были скромнее, и умнее, и заслуженнее (Том. Верш.). В первую очередь это связано с изменением отношения к труду как основе бытия и высшей ценности: А
комбайны были «Коммунар» да «Сталинец». А теперь, язви тебя, вон каки комбайны, и хлеб не могут убрать (...) Мы могли работать... бросить работать в пять часов? До часу ночи, пока роса не упадёт. А теперь чё? (Том. Верш.).
Прошлое оценивается информантом отрицательно в том случае, если говорящий испытывает его негативное влияние в данный момент. Как правило, речь идет о последствиях, связанных со здоровьем: Я босиком ходила, а от сейчас посмотрите, кака нога от. Эта вот уже опухает тоже, а это вот какая нога. Вот и детство, босиком ходили, не в чем было (Том. Верш.).
Часть высказываний являются безоценочными, нейтральными по отношению к оппозиции «раньше» / «теперь», в них фиксируется экзистенциальное отношение носителей диалекта к прошлому как невозвратно прошедшему, смирение с неизбежным ходом времени: Иногда вот раньше-то огуречи-ки, помидорки продавали на базаре, а топеричи вот дома сидим (Том. Верш.).
Таким образом, прошлое с позиций настоящего времени представляется носителям диалекта неоднозначным. Признавая улучшения в бытовой, производственной сфере, информанты отмечают в то же время утрату этических и моральных ценностей. Отражением диалектной специфики восприятия окружающего мира является его экзистенциальная составляющая.
Центральное место в ценностной модели мира, отражённой в речевых жанрах воспоминания и автобиографического рассказа, занимают работа, жизнь и связанные с ней нравственные, социальные и материальные ценности: семья, дом, материальный достаток, здоровье, молодость, отношения с родственниками и близкими людьми, отсутствие войны [7]. Анализ когнитивной специфики диалекта позволяет выявить, с помощью каких когнитивных моделей структурируется мир в сознании диалектоносителя.
«Работа» и «жизнь» - жанрообразующие концепты речевого жанра автобиографического рассказа и ключевые для диалектной культуры. Понятие «жизнь» структурирует рассказы о себе, жизнь делится на периоды, которые автор может сравнивать в процессе повествования. Осмысливая прожитую жизнь, диалектоносители рассматривают альтернативные варианты ее проживания, выстраивают иной жизненный сценарий: Я говорю, чтоб я щас оз-доровела, мне тоё все дали в руки, я б еще лучше своих детей кормила. Как я тогда, я тогда не умела совсем, теперь научилась я. Еще жалею, что мало у меня детей, надо было больше, теперь жалею, надо было мне больше родить, а я мало, что четверо? У моёй золовки восемь, она вырастила, и мне надо было хоть бы семь, хоть бы шесть, можа б другая доченька была, а то вот одна доченька, три сыночка, а доченька одна (Том. Первомайск.).
Поскольку неотъемлемой частью крестьянской жизни является труд, жизнь часто представляется в диалектной речи как понятие, синонимичное работе: Потом возвернулся с армии, опеть сюда же, в Баткат. Занялся своим хозяйством. Наша крестьянска жизнь - пашня (Том. Бат.). В связи с тем, что труд занимает большую часть жизни, он становится образом жизни, а жизнь, таким образом, проходит в постоянной работе, ей посвящено иногда все время (работали по дню и по ночи). Н.В. Орлова при рассмотрении этики простого человека по данным «народных мемуаров» отмечает, что работа,
труд - «не просто одна из моральных ценностей, но важнейшая смысложизненная категория. В многочисленных смысловых и речевых вариациях демонстрируется взаимопроникновение концептов «жить» и «работать» [8. С. 189]. Труд представляет собой ценность, поскольку работающий человек своей деятельностью обеспечивает себя и семью. Материальный достаток напрямую зависит от качества работы: как человек работает, так и живет: Народ-то хорошо стал жить, и мы в том числе, работали хорошо и жили хорошо (Том. Б. Яр).
Таким образом, отметим, что речевые жанры отражают фрагменты действительности и обладают дискурсивной спецификой. Типичными для диалектной речи являются речевые жанры воспоминания и автобиографического рассказа. Их миромоделирующая функция выражается в особой концептуализации памяти, способах структурировании фрагментов действительности посредством тематических, композиционных характеристик и в экспликации ценностной картины мира диалектоносителей, моделируемой через концепты «жизнь» и «работа».
Литература
1. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты и метаконцепты. Волгоград: Перемена, 2004. 340 с.
2. Демешкина Т.А. Лексикографическое направление в Томской диалектологической школе: Итоги и перспективы // Вестн. Том. гос. ун-та. Филология. 2011. №3 (15). С. 31-38.
3. Гольдин В.Е. Теоретические проблемы коммуникативной диалектологии: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Саратов, 1997. 52 с.
4. Калиткина Г.В. Локализация в континууме прошлого в вершининском говоре // Проблемы лексикографии, мотивологии, дериватологии: межвуз. сб. ст. Томск, 1998. С. 79-89.
5. Николина Н.А. Поэтика русской автобиографической прозы: учеб. пособие. М.: Флинта: Наука, 2002. 424 с.
6. Демешкина Т.А. Теория диалектного высказывания: Аспекты семантики. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2000. 190 с.
7. Волошина С.В. Речевой жанр автобиографического рассказа (на материале диалектной речи) // Вестн. Том. гос. ун-та. Филология. 2010. № 2 (10). С. 5-10
8. Орлова Н.В. Наивная этика: лингвистические модели (на материале современного русского языка). Омск: Вариант-Омск, 2005. 266 с.
9. Вершининский словарь. / гл. ред. О.И. Блинова. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002. Т. 6: Р-С. 454 с.
10. ИванцоваЕ.В. Живая речь русских старожилов Сибири: сб. текстов. Томск, 2007. 104 с.
