CC BY
38
ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
УДК 338.100(075.8)
Н.С. Мироненко1, Б.А. Гитер2
МИРОХОЗЯЙСТВЕННЫЙ ПЕРЕХОД В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА:
МАКРОТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ И ПРОСТРАНСТВЕННЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ
В статье анализируется мирохозяйственный переход как масштабная макротехнологическая трансформация в период смены понижательной фазы 5-го цикла Кондратьева на повышательную фазу 6-го цикла. Дана оценка и объяснены кризисы "созидательного разрушения", сопровождающие текущий мирохозяйственный переход. Характеризуются доминантные и сателлитные (зависимые и второстепенные) макрорегионы, сетевые пространственные структуры в системе международного разделения труда.
Ключевые слова: мирохозяйственный переход, длинные конъюнктурные циклы, регионализация мирового хозяйства.
Введение. Мирохозяйственные (глобализацион-ные) процессы, как и другие исторические процессы, имеют не только поступательную, но и циклическую составляющую, которая отражает подъемы и спады планетарной интеграции.
В первом десятилетии XXI в. на глобализацион-ные процессы наложились глубокие кризисные явления. В связи с этим чрезвычайно важно объяснить современные социально-экономические и географические трансформации в мировом хозяйстве.
Интерпретация сложных для объяснения процессов строится на циклической теории, адекватной для изучения сложившейся ситуации, а современный мирохозяйственный переход трактуется как смена ин-фратраекторий развития в переходной точке от 5-го к 6-му циклу Кондратьева.
Постановка проблемы. С конца первого десятилетия XXI в. глубокие и разнонаправленные трансформационные процессы в рамках глобализации мирового хозяйства столкнулись с кризисными явлениями, которые, как считает большинство исследователей, стали следствием слабо регулируемого (или даже вырвавшегося из-под контроля) финансового капитализма, сформировавшегося в последние 30 лет.
Под влиянием такого неблагоприятного сочетания факторов серьезной критике подвергается глобализация как объективный процесс мирового развития, вектор которого — интеграция разных государств и цивилизаций. Проявляется и пессимизм в отношении эффективности европейской региональной интеграции, а также ведущей технологической и экономической роли США в мировом развитии; преувеличивается роль китайского опыта, сочетающего бюрократизм (хотя и высокого класса) с успешным выходом на мировые рынки, и др.
В связи с этим научной проблемой остается транснационализация и ее непрерывность (на основе глобализации), но с фазами подъемов и спадов. Сегодняшняя критика глобализации в экономически развитых странах связана, как правило, не с обоснованием эффективности упрощенного протекционизма, а последствиями их участия в международном разделении труда.
Процесс интернационализации охватывает всю общественную сферу, включая культуру. По С.Н. Булгакову [3], М. Веберу [4] и согласно современным представлениям, чисто экономическая сфера менее инерционна, чем другие культурные основы общества (религия, право и т.д.), потому что это базис выживания и роста благосостояния человечества. Даже в весьма несхожих экономических системах прослеживается общий измеритель их эффективности — рентабельность, поэтому, на наш взгляд, научные проблемы глобализации нужно обсуждать в рамках рационального знания.
Термином "реальная глобализация" в классическом понимании обозначают этап интернационализации мирового хозяйства с конца Первой промышленной революции. При этом прослеживаются два подхода к ней как к конечному результату: первый — глобализация как гомогенизация и универсализация мира; второй — глобализация как транспарентность национальных границ. Пока же глобализация, по крайней мере в экономической сфере, — это планетарное явление, проявляющееся, во-первых, в свободном движении по миру капитала (овеществленного и финансового); во-вторых, во все возрастающем влиянии (фактически господствующем) глобального рынка в качестве института международного ценообразования и, в-третьих, в общепланетарном влиянии
1 Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, географический факультет, кафедра географии мирового хозяйства, проф., докт. геогр. н.; e-mail: nikolay_mironenko@ mail.ru
2 Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, географический факультет, кафедра географии мирового хозяйства, науч. с.; e-mail: kafedragmh@yandex.ru
транснациональных корпорации ведущих высокотехнологичных стран мира.
Современный этап глобализации связан с очередным мирохозяйственным переходом, который несет в себе потенциал существенного изменения пространственной конфигурации мира. Исходя из политэко-номической концепции Центр—Семипериферия—Пе-риферия, исходный пункт анализа — выделение и определение места (в рамках объема статьи) доминантных и сателлитных (второстепенных и зависимых) макрорегионов, а также сетевых геоэкономических структур в международном разделении труда.
Материалы и методы. Диапазон научных взглядов на проблему мирохозяйственного перехода очень велик: от откровенно пристрастных антиглобалистских до глубоко объективных аналитических. Авторы статьи опирались на профессиональную аналитическую информацию о происходивших на стыке XX и XXI вв. изменениях в мировом хозяйстве в целом и в его пространственной структуре в частности. Выявлен определенный всплеск прагматических публикаций, исходящих из теоретических и методических подходов в рамках теории длинных циклов мирового развития, т.е. из научных построений Н.Д. Кондратьева [7, 8] и его последователей, в частности японского ученого М. Хирооки [13, 16]. В последние годы им разработаны такие важные понятия, как "магистральные инновации" и "долгосрочные инфратраектории". М. Хироока выявил, что ключевые магистральные инновации для всех пяти циклов Кондратьева индуцируют последующие долгосрочные инфратраектории развития мирового хозяйства.
Японский исследователь на основе идей Н.Д. Кондратьева пришел к выводу о том, что повышательная фаза цикла может быть обусловлена одновременным развитием нескольких инноваций, образующих кластер (по Кондратьеву — семейство). "Более того, эти инновации продолжают развиваться в течение повышательной фазы (временной лаг от 25 до 30 лет. — Прим.
авт.) следующего цикла Кондратьева, способствуя более устойчивому развитию, которое обогащает инфраструктуру экономики" [13, с. 114]. Эту длинную траекторию мирового развития, проходящую не менее чем через два цикла Кондратьева, М. Хироока назвал инфратраекторией (рисунок).
При переходе от одного цикла к другому, как правило, подрывается равновесие прежней хозяйственной системы, что обусловлено уходом старых технологий, отживших организационных структур и появлением новых отраслей и производств, новых институциональных возможностей, в результате чего ускоряется мировое экономическое развитие [6].
Исходя из широкого научного признания про-гностичности теории длинных циклов и концепции долгосрочных инфратраекторий мирового развития авторами проанализированы основные современные трансформации в системе мирового хозяйства с географических позиций.
Необходимые для дальнейшего объяснения временные рамки рассмотрения переломного этапа определены логикой отсчета начала утраты иннова-ционности для "жизненного цикла" радикальных изменений, выражающихся через кризисы соответствующих производств и отраслей экономики. Но в то же время авторы понимают, что фактический материал пока имеет только "предупреждающий" характер, пройдет время и все поставит на свои места.
Результаты исследований и их обсуждение. Экономическая и социальная ситуация в мировом хозяйстве. Идеолого-политическим основанием мирового развития в последние 30 лет стала либеральная "революция сверху" Тэтчер—Рейгана. В мирохозяйственном аспекте под влиянием этой революции мир в целом стал намного более конкурентоспособным и глобализированным (в частности, более транснациональным). За этот период накоплено огромное мировое богатство, а в развивающихся и бывших социалистических странах появился растущий по численности средний
Инфратраектории диффузии макротехнологий в длинных циклах Кондратьева, по [Шгоока, 2006; Акаев, 2011] с дополнениями авторов
класс; новые возможности технологических прорывов способствовали увеличению производительности и числа рабочих мест.
В то же время к первому десятилетию XXI в. средний класс в США и других высокоразвитых странах осознал, что в реальности его благосостояние стало уменьшаться. Углубилось неравенство между средним и топ-классом. В 2008 г. на 1% предпринимателей в США приходилось 23,5% доходов, тогда как в 1980 г. — 10% [12, с. 4]. Протест среднего класса выразился в движении "Захвати Уолл-стрит". Ф. Фу-куяма считает, что это движение после некоторого перерыва будет набирать силу: "Серьезная интеллектуальная дискуссия совершенно необходима, поскольку нынешняя форма глобализированного капитализма разрушает социальную базу среднего класса, на котором держится либеральная демократия" [12, с. 5]. Образно говоря, произошла трансформация от "восстания масс" (по Ортега-и-Гассету) к "революции элит" (по Фукияме).
В 2008 г. в странах — лидерах мирового хозяйства произошел финансовый кризис, начавшийся как ипотечный, а затем переросший в комплексный экономический. Последние события позволяют предположить, что кризис 2008 г. не закончился, а просто вступил в стадию ремиссии, и кризис последующих лет — это не столько самостоятельное явление, сколько логическое продолжение предыдущего и, скорее всего, как считают некоторые исследователи, связан с большими кондратьевскими циклами.
Сначала кризис 2008 г. считали результатом перегрева ипотечного рынка в США. (На наш взгляд, это поверхностное объяснение. В защиту нашего утверждения можно привести простой расчет: объем ипотечных кредитов по отношению к объему мировых финансов составлял в 2008 г. ничтожную величину — 0,15% [15].) Затем причиной кризиса назвали чрезмерное воплощение дериватов, в частности кредитных дефолтных свопов3.
Наконец, теоретическое обоснование кризисов первого десятилетия нашего века свели к более широкой концепции финансизма, согласно которой виртуальная (финансовая) система отрывается от реальной экономики. Финансизм действительно сопровождает мировую экономику на протяжении столетий и достаточно широко рассмотрен в экономической литературе.
Все объяснения кризисов с помощью гипотезы о том, что в период после либеральной революции тенденция к отрыву виртуальной экономики от реальной проявилась наиболее интенсивно, носили, казалось бы, убедительный, но все же несколько умозрительный характер. Мотивы обращения к "реальной" экономике весьма уязвимы. Прежний подход к реальности
устарел в связи с тем, что современные коммуникации дают не только возможность публиковать и читать информацию. Интернет (и интранет) способствует возникновению и динамичному развитию новых бизнес-структур, так называемой виртуальной экономики. Термин "виртуальное предприятие" используется в двояком смысле. В абстрагированном определении упор делается на коммуникационном аспекте его организации и функционирования, что придает важнейшей проблеме виртуализации производства скорее метафорический, а не научный характер. На деле виртуальное предприятие подразумевает сетевые, компьютерно-опосредованные структуры разработки, производства и распределения продукции. Это образования не мнимые, а имеющие все основные характеристики реального предприятия. Так, форексные биржи не нуждаются в специальных зданиях, но выполняют свои функции, а интернет-торговля развивается на основе информационных и коммуникационных технологий. Таким образом, виртуальность из возможности превращается в реальность.
В этом же русле развиваются и идеи электронного бизнеса, который, как предсказывают Г. Минс и Д. Шнайдер, будет со временем стимулировать беспрецедентный экономический рост и глубочайшую трансформацию экономической основы общества. Указанные авторы определяют их как метакапитализм ("сообщества добавленной стоимости"). Пирамида бизнеса перевернется, и суть этого будет заключаться в том, что произойдет смена парадигмы мирового развития. Метакапитализм будет использовать технологии, связанные с активной ролью потребителя в производственном процессе [9].
Подводя итог краткого анализа вклада определенных факторов в цепочку современных кризисов, можно достаточно обоснованно утверждать, что все эти флуктуационные "частные" воздействия все же не могут привести к происходящим масштабным трансформациям. Проблема носит более фундаментальный характер и заключается в мирохозяйственном переходе от 5-го к 6-му циклу Кондратьева (ЦК). С помощью модели ЦК удается научно объяснить волнообразные изменения экономики на абсолютной шкале времени, что весьма важно для ориентации в событиях, которые происходят в геоэкономическом пространстве.
По мере развития теории длинных циклов обнаружена строгая корреляция между технологическими инновациями и циклами развития. В теоретическом обосновании циклического экономического развития Й. Шумпетер привел следующие узловые инновации: 1) новые товары; 2) новые производственные процессы (технологии); 3) новые рынки; 4) новые источники энергии и сырья; 5) новая организация хо-
3 Кредитный дефолтный своп (англ. swop — менять) — это дериват, над которым не властна ни одна форма государственного контроля, буквально это структуры возмещения неоплаченных долгов. Если же наступает момент, когда обанкротились большинство покупателей свопов, то продавцы кредитов свопов не могут выплатить потери сразу всем. В этом случае "мыльный пузырь" кредитов свопов обязательно лопнет.
зяйства [14]. Все перечисленные инновации сводятся воедино при переходе в ЦК от повышательной фазы (А) к понижательной фазе (В). В результате исчерпания творческого потенциала в конце фазы А в мировой системе происходит не дающее мировому хозяйству окостенеть "созидательное разрушение" (термин Шум-петера), а затем следует переход к новым инфратраекто-риям (в понимании Хирооки) при сохранении ряда традиционных, но не утративших общественной полезности инфратраекторий. Таким образом, инновации выступают в роли локомотива мирового экономического развития и поддерживаются большим объемом инвестиций.
Мирохозяйственный переход происходит в поворотных точках (на отрезках) кондратьевских волн, т.е. на "дне" понижательных фаз (В), как это произошло в 1974 г., а затем повторилось в начале 1980-х гг., тоже на самом "дне" понижательной фазы 4-го ЦК. Это был системный кризис, а не узко энергетический, как его сначала характеризовали в научных публикациях. Это был кризис ресурсопожирающей экономики (тогда Римский клуб издал свой знаменитый труд "Пределы роста") и архаичных институциональных надстроек. В то время тэтчеризм и рейганомика закономерно, в такт мировому развитию, способствовали тенденциям "созидательного разрушения".
Диффузия экономических, технологических, институциональных нововведений достаточно строго синхронизирована с повышательной фазой (А) каждого из пяти ЦК, причем ряд базисных инноваций зарождается на стадии депрессии, а достигает созревания на отрезке наибольшего пика повышательной волны (А) ЦК.
Как видно на рисунке, отдельные макротехнологии распространяются за пределы одного ЦК, формируя длинную траекторию развития, которую, как уже отмечалось, М. Хироока назвал инфратраекторией (компьютеры, авиастроение, биотехнологии и т.д.). Ин-фратраектории образуют инновационные семейства, при этом каждое семейство имеет генеральную (стержневую) магистральную инновацию. В 5-м цикле в этом качестве выступали три магистральные инновации (макротехнологии): компьютерные технологии, интернет, мобильная связь.
На рисунке представлен период, охватывающий 4-й и 5-й циклы Кондратьева. Поворотная точка (отрезок) в конце 5-го цикла обозначилась кризисами, начавшимися в 2008 г. Мирохозяйственный переход к 6-му циклу объясняется в ряде прогностических публикаций. Отдельные важные для мирового развития макротехнологии переходят из 5-го в 6-й ЦК: авиастроение, компьютеры и компьютерные системы, биотехнологии и т.п. Однако появляются и новые магистральные макротехнологии, например, нанотехно-логии и мультимедийная сфера (взаимосвязь аудио- и визуальных эффектов).
Ученый из ФРГ Л. Нефедов, написавший книгу "Шестой Кондратьев" пишет о том, что 6-й цикл будет связан с развитием социогуманитарных техноло-
гий, включающих оздоровление окружающей среды, высококачественное здравоохранение и всестороннее развитие человека [17].
Многие исследователи и популяризаторы науки связывают 6-й цикл с эффективным использованием ресурсов биосферы. Потребитель будет ориентирован, вопреки "законам "Economics"", в постулатах которой запрограммирован быстрый износ товаров, на продукцию, долгосрочно служащую человеку, исчезнут расточительность и психологическая избыточность "гламурной" экономики, столь характерной для рубежа XX—XXI вв., когда ключевым активом для потребителя становится не полезность, а бренд и си-мулякр (от "симуляции", автор термина французский философ Ж. Бодрийяр). Поэтому в контексте нашей темы важно подчеркнуть, что следует различать аутентичные (оригинальные) инновации от модификаций, искусственно стимулирующих потребителей на исходе 5-го ЦК и создающих видимость инновационности.
Кстати, симулякрами могут быть и разные прогнозы, особенно "списки" долгосрочных приоритетных направлений развития науки. В конце 1940-х гг. был проведен опрос 3000 видных западных ученых о перспективных научных направлениях к середине XX в. Ответы показали следующее: не упоминались ядерная физика, выход в космос, полупроводники, лазеры, компьютеры и, естественно, Интернет, мобильная связь [5].
Особенности пространственной структуры мирового хозяйства в условиях мирохозяйственного перехода. Развитие глобализации и территориальная неравномерность диффузии магистральных инноваций в технологии, организации и использовании ресурсов в системе мирового хозяйства задают долговременную траекторию развития его наиболее инерционной пространственной структуре.
Рассмотрим доминантные характеристики геоэкономического/мирохозяйственного пространства, сложившегося к настоящему времени.
1. Геоэкономические макрорегионы (зоны). Геоэкономический Север ("Запад") с его "штабной экономикой" (выражение, которое широко употребляют западные исследователи) охватывают своим экономическим влиянием все прочие регионы мира. Этот регион (Мировая Триада, включая незападную в физико-географическом и цивилизационном понимании Японию) генетически связан с Североатлантическим союзом стран. Регион интернационален, обладает вынесенной за пределы собственных границ мощной "второй экономикой" (ТНК), большими возможностями финансового регулирования мировых экономических и внеэкономических операций. Здесь сосредоточена основная часть постиндустриальной сферы высококвалифицированных услуг, продуцентов масс-медиа. Интенсивно развивается "гламурная экономика", в связи с чем этот регион прозвали "высокотехнологичным Версаче". Англосаксонская часть региона включает две родственные субцивилизации: американскую и западноевропейскую.
Геоэкономический Юг, основа мирохозяйственного профиля которого — производство разных видов сырья (в лучшем случае углеводородов). В целом регион отличается существенной архаичностью социальной структуры хозяйства, трайбализмом, раздирающим целостность территории многих государств.
В пределах Юга существует так называемый Глубинный Юг — страны, которые практически не входят в систему мирового хозяйства, по-другому их называют "оторвавшимся вагоном мирового хозяйства". В целом Юг — это регион с большой численностью населения и низкими показателями уровня жизни, с высокими негативными индикаторами состояния здоровья, огромной безработицей и т.д.
Макрорегион Новый Восток — статистические данные свидетельствуют о геоэкономическом сдвиге в системе мирового хозяйства в направлении Китая и НИС (новые индустриальные страны Юго-Восточной Азии). Преобладает информация о "китайском чуде": в КНР положительный показатель экономического роста за последние 15 лет составил более 8% [15]. Страна обладает массовым промышленным производством, в том числе наукоемким. Проблема развития заключается прежде всего в том, что по модели развития Новый Восток в системе международного разделения труда — это имитационный геоэкономический макрорегион, в пределах которого выпускается продукция, тиражируемая по технологиям Запада.
Макрорегион Северная Евразия — "сухопутный океан", по В.П. Семенову-Тян-Шанскому. Это пространство во многом связано с историческими судьбами России. Большая часть его — национальная территория России. В пределах всех стран СНГ макрорегион малоконсолидирован. Если бы речь шла о модели экономического развития, то структурообразующим ядром хозяйства макрорегиона должны были стать производство высокотехнологичных товаров и широкий круг технологических нововведений. На практике, однако, этого не произошло, хотя и появились отдельные "оазисы" современного производства. Макрорегион поразила "голландская болезнь", за счет интеллектуальных ресурсов производится 5—10% ВВП [11]. А. Мэддисон рассчитал временной лаг отставания России от ряда стран, экономических лидеров Западной Европы, который составил около 50 лет [10].
Самый проблемный элемент пространственного мироустройства — Мировой геоэкономический Андеграунд, территориально разобщенный и объединяющий спекулятивный Квазисевер с грабительской, криминальной экономикой Глубокого Юга. Это не только зоны производства наркотиков с сопровождающим наркотрафиком, но и "прачечная" для отмы-
вания "грязных" денег, ареалы пиратства и т.п. Можно сказать, что это параэкономика трансграничного пространства, существующая в виде серых, полусерых, темных зон деятельности. Малоизученной остается проблема связей Андеграунда с геоэкономическим Севером, точнее с тем его сектором, который назван спекулятивным и криминальным Квазисевером.
Точечные образования мирового хозяйства, в которых сверхбогатая мировая элита скрывается от уплаты налогов или прячет криминальные богатства, — офшорные зоны, все более оцениваемые как сдерживающий фактор мирового развития.
Сетевые пространственные геоэкономические структуры. Мировое хозяйство, адаптируясь от цикла к циклу к пяти типам шумпетеровских инноваций, трансформирует и свое пространственное устройство. Один из основополагающих результатов в 5-м цикле Кондратьева — появление сетевых структур пространственной организации, что сочетается с постепенно растущей экономической транспарентностью государственных границ. Сетевые трансграничные структуры сделали возможными на уровне единичного и частного разделения труда так называемые глобальные конвейеры, координация связей в которых происходит на уровне адаптивного, а не иерархического и строго регламентированного управления. Так называемое диссипативное управление основано на принципах самоорганизации и онлайновой системе коммуникаций. Этот тип управления приводит к снижению коррупционной нагрузки на мировой и внутристрановый бизнес4.
Процессы сетевой модернизации как проявление современной трансформации пространственных структур затрагивают многие типы экономических систем и изучаются в основном в рамках менеджмента и системного анализа.
Географических исследований в данной области немного как за рубежом, так и в России. К наиболее разработанным относятся: модель О. и Д. Андерссо-нов "ворота в глобальный мир" [2] и концепция мировых/глобальных городов П. Тейлора [18]. Эти два подхода взаимосвязаны5.
Согласно модели "ворота в глобальный мир" в ряде взаимодействующих мировых городов концентрируется основной потенциал глобализации (в первую очередь транснационализации), экономики знаний, высокоразвитых управленческих, финансовых и транспортных услуг. Число "ворот" в мире ограниченно: в Северной Америке — Нью-Йорк, Бостон, Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Сиэтл, Майами; в Европе — Лондон, коридор Милан—Венеция, ось Роттердам—Амстердам, а также Франкфурт-на-Майне, Париж; в Азии — ось Токио—Осака, Шанхай,
4 В Великобритании принята программа "Большое общество вместо большого государства", цель которой состоит в сокращении госаппарата на 40% и создании локальных гражданских сетей управления. В Европейском союзе ведется дискуссия о переходе от принципа объединенных государств к кластерной модели интеграции на базе кооперации макрорегионов.
5 В русскоязычной литературе концепция мировых городов детально изложена в монографии Н.А. Слуки "Геодемографические феномены глобальных городов". М.; Смоленск: Ойкумена, 2009.
Гонконг, Сингапур; в Австралии — Сидней; в Южной Америке — Сан-Паулу. В Африке "ворота в глобальный мир" отсутствуют. "Ворота" обеспечивают широкий доступ к экономикам обширных территорий. Далеко не у каждой страны есть такие "ворота", но в пределах зон притяжения они могут иметь "региональные ворота" более низкого ранга, обеспечивающие определенное участие страны в принятии ключевых решений на мировом уровне и вхождение в "глобальные конвейеры". Формирование "ворот в глобальный мир" необходимо странам для того, чтобы их национальные экономики не исчезли с геоэкономической карты мира.
Выводы:
— состояние неопределенности и турбулентности в современном мировом хозяйстве — это транзитная ситуация, прохождение которой дело одного-полу-тора десятилетий. В первом и начале второго десятилетия XXI в. на трансформационные процессы в рамках глобализации наложились глубокие кризисные явления в мировой экономике. Объяснение многих позитивных и негативных трансформаций, включая изменения в пространственной конфигурации мирового развития, возможно с помощью понятия мирохозяйственного перехода в макротехнологической структуре геоэкономики;
— мирохозяйственный переход можно объяснить исходя из теоретических подходов в рамках теории длинных циклов Н.Д. Кондратьева. На базе этой теории в начале XXI в. обоснована концепция магистральных инноваций и введено понятие о длинных инфратраекториях мирохозяйственного развития. К последним относят траектории, проходящие не менее чем через две восходящие фазы циклов Кондратьева;
— современные кризисы и рецессии связаны с поворотной точкой мирового развития, лежащей в самом низу понижательной фазы 5-го цикла. Если на повышательной фазе этого цикла инфратраектории были связаны с тремя магистральными инновациями —
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Акаев А.А. Математические основы инновационно-циклической теории экономического развития Шумпете-ра—Кондратьева // Контуры экономики будущего. М.: МФК, 2011. С. 24—39.
2. Андерссон О., Андерссон Д. Ворота в глобальную экономику. М.: Фазис, 2001.
3. Булгаков С.Н. Философия хозяйства. М.: Терра, 2008.
4. Вебер М. Предварительные замечания. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избр. произв. М.: Прогресс, 1990. С. 109—130.
5. Жеребцов Г. Миром будут управлять макротехнологии. URL: http://www.wsp.ru/social (дата обращения: 17.01.2008).
6. Клинов В.Г. Прогнозирование долгосрочных тенденций в развитии мирового хозяйства. М.: Инфра-М, 2010.
7. Кондратьев Н.Д. Большие циклы конъюнктуры // Кондратьев Н.Д. Избр. соч. М.: Экономика, 1993. С. 24—83.
8. Кондратьев Н.Д. Большие циклы конъюнктуры и теория предвидения // Кондратьев Н.Д. Избр. тр. М.: Экономика, 2002.
компьютерные технологии, интернет и мобильная связь, то в предстоящей повышательной фазе 6-го цикла на первый план могут выйти нанотехнологии, мультимедийные инновации, социогуманитарные и экологические макротехнологии;
— 6-й цикл вызовет уход старых технологий, отживших организационных структур и появление про-пульсивных отраслей хозяйства и новых институциональных возможностей, в результате чего произойдет ускорение динамики мирового экономического развития;
— пространственное устройство мира, адаптируясь к новой ситуации, может существенно измениться. Сейчас оно представлено взаимодействующими геоэкономическими макрорегионами, которые включают ведущий высокотехнологичный Север с его "штабной экономикой" (Мировая Триада); существенно отстающий по темпу развития и слабоглобализиро-ванный Юг с его Глубинным Югом ("оторвавшимся вагоном мирового хозяйства"); промышленный и интенсивно глобализирующийся на основе западных технологий Новый Восток (Китай, азиатские новые индустриальные страны разных поколений); Северная Евразия (Россия) с ее "ресурсным проклятием"; мировой геоэкономический Андеграунд с криминальной теневой экономикой;
— одна из новейших и быстроразвивающихся форм мирового хозяйства — сетевые пространственные структуры, основанные на новых организационных принципах управления, воплощенных в информационных потоках и сетеузловых трансграничных взаимодействиях. В сетевых структурах государство определяет лишь общую стратегию развития, а текущее управление становится функцией множества самоорганизующихся акторов мирового хозяйства — ТНК, мировых городов, "ворот в глобальный мир", виртуальных трансграничных фирм, выполняющих среднесрочные и долгосрочные проекты, а также предприятий интернет-торговли.
9. Минс Г., Шнайдер Д. Метакапитализм и революция в электронном бизнесе: какими будут компании и рынки в XXI веке? М.: Альпина паблишер, 2001.
10. Мэддисон А. Мировая экономика: историческая статистика. URL: http://saoupravlenie.ru/27-10/php (дата обращения: 05.09.2012).
11. Неклесса А. Геоэкономическая система мироустройства и Россия // Современная конкуренция. 2008. № 6. С. 32—45.
12. Фукуяма Ф. Будущее истории. Сможет ли либеральная демократия пережить упадок среднего класса? // Россия в глобальной политике. 2012. № 1. С. 3—9.
13. Хироока М. Эпохальное открытие Кондратьева: экономические циклы и их значение // Контуры экономики будущего. М.: МФК, 2011. С. 106—132.
14. Шумпетер Й. Теория экономического развития. М.: Наука, 1982.
15. A special report on globalisation // The Economist. 2008. Vol. 388. N 8598. P. 20—26.
16. Hirooka M. Innovative dinamism and economic growth. A nonlinear perspective. Cheltenham (UK); Northampton (MA): Edward Elgar, 2006.
17. Nefiodov L. Der sechste Kondratieff. Wege zur Produk-tivitat und Vollbescheftigung im Zeitalter der Information. Rhein-Sieg Verlag, 1996.
18. Tayhr P. World city network // A global urban analysis. L.; N.Y.: Routledge, 2004.
Поступила в редакцию 03.09.2012
N.S. Mironenko, B.A. Giter
WORLD ECONOMIC TRANSITION IN THE BEGINNING OF THE 21ST CENTURY: MACRO-TECHNOLOGICAL AND SPATIAL TRANSFORMATION
The world economic transition is analyzed as a large macro-technological transformation during the period when the downward phase of the 5th Kondratiev's cycle is replaced by the upward phase of the 6th cycle. The crises of "creative destruction" which accompany the ongoing world economic transition are evaluated and interpreted. Dominant and satellite (dependent and subordinate) macro-regions are described, as well as the spatial networks within the system of the international division of labor which developed towards the end of the 5th Kondratiev's cycle.
Key words: world economic transition, infra-trajectories of world development, Konrdatiev's cycles, macro-regions, global spatial networks.
