CC BY
55УДК 82-94
Ревич Юрий Всеволодович
Писатель, журналист;
Российская Федерация, Москва, e-mail: revich@lib.ru
МИХАИЛ АНЧАРОВ: ТВОРЧЕСКИЙ ПУТЬ И ОСОБЕННОСТИ
МИРОВОЗЗРЕНИЯ
Михаил Анчаров (1923-1990), прозаик, бард, художник и драматург, запомнился современникам, как автор особенных, проникнутых духом яростной романтики произведений, содержащих глубокие размышления о жизни, человеке и обществе. Поклонники авторской песни помнят его, как одного из основателей жанра, человека, который начал сочинять и петь собственные песни еще школьником, до Великой Отечественной войны. Его романы и повести «Теория невероятности», «Сода-солнце», «Дорога через хаос», «Самшитовый лес» и другие, необычные по форме и всегда глубокие по содержанию, не уступают в популярности его песням — таким как «Баллада о парашютах», «МАЗ», «Кап-кап», «Песня о России». Целое поколение в СССР выросло на его прозе, песнях, спектаклях и фильмах, созданных по его сценариям. М. Л. Анчаров воспевал вечные ценности — творчество и красоту в науке, искусстве и жизни.
В статье кратко рассматривается место Михаила Леонидовича и его произведений в формировании общественной атмосферы позднего СССР.
Ключевые слова: Анчаров, творчество, авторская песня, шестидесятники.
Yuri V. Revich
Writer, journalist Russian Federation, Moscow
MIKHAIL ANCHAROV: CREATIVE PATH AND THE FEATURES OF HIS
PHILOSOPHY
Abstract. Mikhail Ancharov (1923-1990), a novelist, bard, artist and playwright, is remembered by his contemporaries as the author of very special works imbued with the spirit of violent romance, containing deep reflections on life, man and society. Fans of the author's song remember him as one of the founders of the genre, a man who began composing and singing his own songs as a schoolboy, before the great Patriotic war. His
18
novels and stories "The theory of improbability", "Soda-sun", "Road through chaos", "Boxwood forest" and others, unusual in form and always deep in content, are hardly inferior in popularity to his songs - such as "Ballad of parachutes", "MAZ", "Cap-Cap", "Song of Russia". A whole generation in the USSR grew up on his prose, songs, performances and films created from his scripts. M. L Ancharov sang of eternal values-creativity and beauty in science, art and life. The article briefly examines place of Mikhail Leonidovich and his works in shaping the social atmosphere of the late USSR.
Key words: Ancharov, creativity, author's song, the sixties.
Для цитирования:
Ревич, Ю. В. Михаил Анчаров: творческий путь и особенности мировоззрения // Гуманитарная парадигма. 2020. № 1 (12). С. 18-28.
Михаил Анчаров. Автопортрет1
1 Все используемые в статье изображения с официального сайта Михаила Анчарова http://ancharov.lib.ru
Жизненный путь и литературная деятельность
28 марта 1923 года в Москве, в семье инженера и учительницы появился на свет мальчик — будущий художник, писатель и бард Михаил Леонидович Анчаров. В начале войны он получил уникальное направление — в Военный институт иностранных языков Красной Армии (ВИИЯКА), причём на восточное отделение: Анчарова направили изучать китайский язык. Участвовал в военных действиях по освобождению Маньчжурии, оккупированной Японией, награждён орденом Красной звезды.
Демобилизовавшись в 1947 году, Анчаров поступает в Московский государственный художественный институт имени В. И. Сурикова и заканчивает его в 1954 году. Однако по художественной стезе он не пошёл: у весьма талантливого, по общему признанию, студента ещё в период обучения проявилось кардинальное расхождение жизненных ценностей с официальными идеологическими установками. Он не увидел собственного места в ряду других... не художников, конечно, а скорее «представителей советского изобразительного
искусства».
Во второй половине 1950-х -начале 1960-х Анчаров работает сценаристом. Практический выход был невелик: самый первый, и, возможно, самый удачный его сценарий «Баллада о счастливой любви» [1], был опубликован в журнале «Искусство кино» и принят к постановке (и даже назначен режиссёр — весьма известный впоследствии С. Ростоцкий), но так и не был поставлен по причинам усугубления разногласий руководства СССР и Китая во второй половине 1950-х годов. В начале 1960-х было поставлено несколько фильмов, в которых Анчаров участвовал, как сценарист в соавторстве с другими. Самым известным из них стал «Мой младший брат» (по повести В. Аксёнова «Звёздный билет»).
Иллюстрация М. Л. Анчарова к роману «Теория невероятности»
В 1964 году он берётся за прозу, и несколько неожиданно для себя самого, сразу становится очень популярным: роман «Теория невероятности», опубликованный сначала в «Юности» с оригинальными иллюстрациями автора, а затем вышедший отдельной книгой, стал, как это теперь называется, хитом середины 1960-х. Большое впечатление на современников произвели вышедшие в те же годы повести «Золотой дождь», «Этот синий апрель», «Сода-солнце» и др. [2]
В период 1960-80 гг. Анчаров также опубликовал более десятка рассказов, долго остававшихся малоизвестными из-за разбросанности их по различным периодическим изданиям. Сегодня лучшие из них собраны под одной обложкой [3, Т. 1, с. 385-504] и открывают для нас незаурядного мастера короткой литературной формы.
В середине 1960-х - начале 1970-х Анчаров активно занимается драматургией. По роману «Теория невероятности» автор создаёт сценарий для театра имени М. Н. Ермоловой (1966), участвует в создании спектакля в Московском театре имени А. С. Пушкина «Драматическая песня» (сценическая версия романа Н. Островского «Как закалялась сталь», 1970). Сотрудничает с Театром на Таганке — несостоявшаяся постановка пьесы впоследствии переделана в повесть «Поводырь крокодила» (1969); песни Анчарова вошли в спектакль этого театра «Павшие и живые» (реж. Ю. Любимов, 1965).
Самое известное деяние Анчарова на драматургическом поприще — телесериал «День за днём» (1971). В истории отечественного телевидения это был первый сериал, и его дебютный сезон, включавший 9 серий, имел грандиозный успех у телезрителя. Как уверяют его создатели (режиссёр В. Шиловский), было получено около 300 тысяч писем-откликов. Критики и вообще творческая интеллигенция восприняли сериал неоднозначно. Сейчас можно резюмировать, что, как первая в стране реализация нового жанра — многосерийного телевизионного фильма, телевизионной повести, — «День за днём» для советского телевидения оказался нерядовым событием, а вот как произведение творческое (без скидок на форматы и специфику), для самого Анчарова оно стало явным шагом назад. Однако дальнейшие попытки сотрудничества с телевидением для Анчарова оказались менее удачными, и в конце 1970-х он возвращается к прозе.
Начиная с этого времени и до конца 1980-х Анчаровым опубликован ряд романов и повестей («Дорога через хаос», «Прыгай, старик, прыгай!», «Роль», «Как птица Гаруда», «Записки странствующего энтузиаста» и др.), из которых самым известным стал роман «Самшитовый лес» (1979) [3, Т. 3, с. 5-338]. Многие считают его самым значительным произведением Михаила
Леонидовича, и современные читатели среди других произведений чаще отмечают именно его.
Прозу и драматургию Анчарова отличал дух яростной романтики, парадоксальная и запоминающаяся афористичность («Произведение искусства отличается от факта на величину души автора», «Наука может научить только тому, что знает сама, а искусство даже тому, чего само не знает», «Индивидуализм под видом общего блага работает на себя, а индивидуальность, наоборот, — под видом работы на себя хлопочет об общей радости», «Если бы живопись можно было описать словами — она была бы не нужна», «Романтика — это отдаление от предмета на расстояние, достаточное для его обозрения», «Тоска — это несформулированная цель» и т. д.). Внимательный читатель быстро обнаружит, что вся его проза — это одно большое произведение с единой темой.
М. Л. Анчаров скончался 11 июля 1990 года.
Авторская песня
Свою первую песню Анчаров сочинил ещё школьником, примерно в 1937-1938 годах. В ней он сделал композицию из стихов, включённых Александром Грином в рассказы «Корабли в Лиссе» и «Пролив Бурь». А. Грина Анчаров всю жизнь почитал за своего кумира, и много раз в различных интервью с удовольствием рассказывал историю о том, как незадолго до начала войны он исполнял эту песню вдове Грина, Нине Николаевне Грин, за что получил от нее сборник рассказов «Золотая цепь» с дарственной надписью.
Ц
.V 'С.
В. Высоцкий и М. Анчаров на выступлении в Политехническом музее 05.04.1966
(фото Марка Никонова)
До войны Анчаров успел написать ещё несколько песен на чужие стихи. Но уже тогда осознавал, что «самодеятельное» сочинение песен (когда автор стихов и музыки и исполнитель — одно лицо) — это особый жанр искусства, разновидность поэзии. Эта мысль станет общепризнанной лет через десять-пятнадцать, когда бардов, как позднее станут называть представителей этого жанра, возникнет уже множество. Правда, официального признания «поющих поэтов» как представителей нового направления искусства, пришлось ждать ещё примерно три десятилетия, за которые успели расцвести и отгореть такие звезды, как Владимир Высоцкий и Александр Галич и многие другие.
Несомненно, что Анчаров в осознании факта особости жанра был первым. Даже относительно близкие к нему по времени рождения Галич и Окуджава начали заниматься песнями гораздо позже, а остальные известные барды — основатели жанра (Юрий Визбор, Юлий Ким, Новелла Матвеева, Ада Якушева и другие) были намного моложе. Александр Галич, хотя и был старше Анчарова на пять лет, по ряду свидетельствам, активно писать песни начал именно под влиянием Анчарова. Оказал большое влияние своими песнями Анчаров и на становление молодого Высоцкого, о чём тоже имеются свидетельства [4, с. 372-377].
Всего Анчаровым создано более восьмидесяти песен (включая песни, написанные специально для спектаклей и фильмов), из которых два-три десятка заслужили широкую популярность («Баллада о парашютах», «МАЗ», «Кап-кап», «Песня о России» и др.). В отличие от творчества большинства других авторов, песни Анчарова очень привязаны к авторскому исполнению, и вне его сильно проигрывают — можно по пальцам перечесть их удачные интерпретации другими исполнителями. Кроме того, эти песни рассчитаны на камерное исполнение в небольшом кругу друзей, и многое теряют при исполнении со сцены и тем более с экрана, без непосредственного контакта со зрителем. Такие особенности не способствовали широкой популярности песенного творчества Анчарова, хотя никто никогда не отрицал его огромного влияния на развитие жанра авторской песни.
Ключевые особенности мировоззрения Михаила Анчарова
Следует сразу отметить, что Михаил Леонидович, как и многие его сверстники, воспитанный в духе коммунистических идеалов, в дальнейшем ни разу от этих идеалов не уклонялся. В этой последовательности заключается его отличие от многих других советских интеллигентов, «прозревших» после ХХ съезда КПСС, и в 1970-80-е годы образовавших довольно многочисленную
группу «диссидентов» и тайно или явно им сочувствующих. Однако, в анчаровском «коммунизме» были многие серьёзные отличия от официального, в ключевых моментах вступавших с ним в принципиальное противоречие.
Одно из самых удивительных и привлекательных свойств Анчарова-человека — его выдающаяся способность избегать дискуссий на политические темы. Он общался с детьми репрессированных, дружил с опальным А. Галичем и открыто восхищался песнями Клячкина на стихи осужденного И. Бродского. И при этом ни разу не позволил втянуть себя в столь любимые россиянами споры о политике. Это не было инстинктивной реакцией из страха перед репрессиями, привитой с детских лет, как у многих его сверстников: вопросы текущей политики Анчарова просто не интересовали. Он расходился с людьми и даже напрямую ссорился, но никогда — по политическим причинам. Он мог смертельно обидеться на кого-то, кто ругал телесериал «День за днём», но ни за что не сделал этого, если бы кто-то что-то не так сказал о политике. Анчаров оценивал людей на основании более глубоких критериев и неоднократно говорил и писал, что чем больше разнообразие мнений, тем лучше.
А ларчик открывается просто: Анчаров ненавидел штампы и ярлыки. Его интересовала личность конкретного человека, а не то, насколько этот человек «правоверный» коммунист, или, наоборот, диссидент-западник, почвенник и кто-либо ещё, чья позиция расходится с официальной линией. Он не был ни отвергнут, ни обласкан властями и официальной критикой. Как и любой художник, он, конечно, хотел быть известным, и в период расцвета своего творчества в значительной степени этого достиг, хотя чурался дешёвой популярности и рекламы. Но известность он получил в народе, среди слушателей, читателей и зрителей, а власти любого уровня относились к нему скорее равнодушно-осторожно. И это при том, что в политическом отношении Анчаров был писателем безупречно-советским, иногда даже с прямыми цитатами из официальной пропаганды. Но возможно это было у писателя и поэта лишь тогда и в том, что отвечало общему направлению его идей и мыслей — если пропаганда и представления автора в чём-то расходились, то тем хуже для пропаганды.
Анчарова нельзя классифицировать, разложить по полочкам и объявить представителем того или иного политического, творческого, философского и какого-либо ещё направления: он был сам себе направление. Он был истинным, без кавычек, патриотом страны и своей малой родины — Москвы. И не представлял себе жизнь вне этих пределов, и был сторонником позиции «Россия спасет мир», и этим принадлежал к лагерю тех, кого принято
называть «почвенниками» и «государственниками». Но во многих ключевых моментах он кардинально расходился с представителями этого лагеря.
Картины М. Л. Анчарова. Пейзажи Благуши2
В произведениях Анчарова вы не найдете национальной темы: при всём патриотизме ему и в голову не приходит, что «хорошие» — это могут оказаться, скажем, все русские или все евреи, а «плохие» — все немцы или там американцы. Его герои, если и воюют, то не с немцами или японцами вообще: они воюют с гитлеровцами и фашистами. То есть, говоря по-современному, у Анчарова «хорошие парни» очищают мир от «плохих парней», и это деление совсем не зависит от национальности и гражданства. Нигде у автора нет даже намёка, что такое деление хоть как-то зависит от партийной принадлежности: у безупречно-советского писателя Анчарова вы не найдёте ни единого упоминания о том, что существует такая Самая Главная Партия под названием ВКП(б) или КПСС.
Равнодушие Анчарова к политике органично вытекало из других особенностей его картины мира. Он полагал стремление к власти, возвышению над другими одним из самых негативных качеств человека. В «Записках странствующего энтузиаста» автор презрительно называет всех власть имущих «жрецами», и скопом относит их к паразитам на теле человечества: «жрец, это тот, кто жрёт».
2 Благуша — район на востоке Москвы, в годы жизни там М. Анчарова — рабочая окраина. Место действие романа Михаила Анчарова «Теория невероятности».
Личность V» общество
Ещё в самом начале творческого пути (заметьте — ещё был жив Сталин, а оттепелью даже и не пахло!) Анчаров, очевидно, сам того не вполне осознавая, кардинально разошёлся с официальной идеологией. Причём в одном из ключевых её моментов — в вопросе о соотношении личности и общества. Личность (точнее — творческую личность) он ставил безусловно выше общества, считая именно её основной движущей силой развития.
В вопросе об отношениях личности и общества его можно отнести к самым крайним из тех, кого обычно причисляют к лагерю либералов-западников (для них есть даже специальный термин: «либертарианцы», то есть те, кто поддерживает индивидуальную свободу как основной принцип). Однако, если бы ему сказали, что он в этом солидарен со вполне противоположными коммунизму либералами, он бы, наверное, сильно удивился и даже обиделся — воспринимать возможность свободного творчества в рамках того, что понималось под капиталистическими отношениями, он, разумеется, не мог.
Один из персонажей повести Анчарова «Этот синий апрель» спрашивает у главного героя по прозвищу Памфилий:
«— Скажите, душечка, почему так бывает? Вот поле пшеницы. Все колосья одного роста, а один колос на голову выше. Хозяин, если он не дурак, сажает этот колос отдельно от всех и — глядишь — выведет лучший сорт. Так?
— Ну, так.
— А почему у людей наоборот? — сказал он. — Кто-нибудь на голову повыше выдался, а его по башке, по башке — не высовывайся, не обижай остальных.
— Как в трамвае, — сказал Памфилий. — В трамвае возле окон была такая надпись: «Не высовываться».
— Я это давно заметил. Не любят, когда высовываются. От этого как-то обидно делается многим. А поскольку в толпе не видно, кто кричал «<ату его», то всегда можно потом сказать, что это сосед кричал. Недаром говорят, что гении не рождаются, а только умирают. И тогда оказывается, что друзей у покойника было видимо-невидимо, и непонятно, почему он задыхался от одиночества... Почему у людей всё наоборот, Гоша?
— Так ведь это не у людей наоборот, — сказал Памфилий. — А у мещан» [3, Т. 1, с. 358-359].
Анчаров в «Записках странствующего энтузиаста» так прямо и скажет: «Главное правило для художника — быть исключением» [3, Т. 4, с. 115].
Признание за индивидуальностью права на своё особое отношение к миру было не Анчаровым придумано, это было составляющей мировоззрения шестидесятников, и вообще гуманистической идеологии, набравшей силу как раз на его глазах. Но именно для Анчарова этот момент был самым главным: без права на личные отношения с миром никаких творцов, разумеется, не бывает. В повести «Золотой дождь», говоря о дне наступления Победы в Великой Отечественной, он напишет знаменательные слова: «Это был день, когда все люди думали одинаково и ни один не был похож на соседа. Это был день, когда люди не нуждались в подозрительности и во всей огромной Москве не было ни краж, ни ограблений. Это был день счастья, потому что все поняли: равенство — это разнообразие» [3, Т. 1, с. 225]. Конечно, прагматичный человек иронически усмехнется, прочитав это, но Анчаров ощущать иначе этот момент не мог: право на индивидуальность было краеугольным камнем всего его мировоззрения, а человек-творец со всей своей непохожестью на других стоял в центре его вселенной.
В этом моменте заключается не только главное расхождение Анчарова с официальным советским учением, которое во главу угла ставило коллектив, а индивидуальность подчёркнуто игнорировало. Ещё важнее, что такое отношение полностью исключает какой-либо «поиск врагов» по любым формальным признакам: по национальности, достатку, образу жизни или приверженности какой-либо идее. Мы уже говорили, что и в реальной жизни Михаил Леонидович никогда не судил о людях по формальным признакам. Уже одно то, что он, ненадуманный патриот России и приверженец коммунистического взгляда на мир, принципиально не делил людей по политическим взглядам, указывает на главное свойство его мировоззрения: важна не принадлежность к какой-либо группировке, а личные качества.
В мировоззрении Анчарова можно выделить ещё много неординарных деталей: так, отрицая официальную религию, он сумел выстроить своё собственное идеалистическое учение. Конечно, религией оно не являлось, так как существования высшего трансцендентного разума в нём не предполагалось — Анчаров всегда оставался гуманистом, и выше всего ставил человека, но учение это подозрительно напоминало некоторые софиологические идеи российских религиозных философов. Анчаров выдвинул несколько оригинальных научно-технических идей, беспомощно сформулированных с точки зрения научной терминологии, но весьма глубоких по своей сути — так, он обратил внимание на проблему экологически чистого сбора рассеянной энергии ещё тогда, когда самой этой проблемы в общественном сознании не существовало. Анчарову принадлежит попытка объяснения механизма творческого акта — вдохновения, которое автор
называл третьей сигнальнон системой, наряду с первыми двумя, развитыми в учении русского учёного-физиолога И. П. Павлова.
Анчаров оставил в мировоззрении своего поколения глубочайший след, он был одним тех, кто это мировоззрение формировал и придавал ему законченность.
Литература
1. Анчаров, М., Вонсевер, С. Баллада о счастливой любви : литературный сценарий // Искусство кино. 1956. № 6. С. 30-75. То же: http://ancharov.lib.ru/TEXTS/Ancharov_Ballaba_o_schastlivoi_lubvi.pdf
2. Анчаров, М. Л. Этот синий апрель...; Теория невероятности; Золотой дождь; Сода-солнце / Послесл. Вс. Ревича. М. : Советская Россия, 1973. 368 с.
3. Анчаров, М. Л. Собрание сочинений : в 4 т. / Сост. Ю. Ревич, В. Юровский. М. : Престиж Бук, 2019-2020.
Т. 1 : Теория невероятности: роман, повести, рассказы / Сост., предисл., примеч. Ю. Ревич, В. Юровский, ил. М. Анчаров. 2019. 656 с.
Т. 2 : Поводырь крокодила: роман, повести, песни / Сост., примеч. Ю. Ревич, В. Юровский, ил. Е. Мельников. 2019. 688 с.
Т. 3 : Самшитовый лес: романы / Сост., примеч Ю. Ревич, В. Юровский. М. : Престиж Бук, 2020. 672 с.
Т. 4 : Интриганка: романы, повествование. / Сост., примеч Ю. Ревич, В. Юровский. М. : Престиж Бук, 2020. 592 c.
4. Ревич, Ю., Юровский, В. Михаил Анчаров. Писатель, бард, художник, драматург. М. : Книма (ИП Бреге Е. В.), 2018. 600 с.
