CC BY
20
Выпуск 2 (46) Том - 2021
Псковский регионологический журнал. 2013-2021
ISSN 2219--7931 URL - http://prj.pskgu.ru Все права защищены Выпуск 2 (46) Том . 2021
Миграционные процессы в приморских муниципалитетах Калининградской области: «агломерационные» эффекты или талассоаттрактивность?
Лялина Анна Валентиновна
Балтийский федеральный университет имени И. Канта Российская Федерация, Калининград
Аннотация
Приморское положение Калининградской области является важным фактором ее социально-экономического развития, а в муниципальных образованиях, имеющих непосредственный выход к морю, оно обеспечивает, как правило, дополнительные преимущества. В то же время близость к административному центру - ядру Калининградской агломерации - определяет связанность этих территорий, в том числе миграционными процессами. Каким образом сочетание двух важнейших особенностей экономико-географического положения сказывается на развитии миграционных процессов в приморских муниципалитетах Калининградской области? Ответ на данный вопрос определяет цель настоящего исследования. Методологической основой исследования стали статистические и картографические методы, метод типологизации. Исследование показало, что в большинстве муниципалитетов фактор «моря» и фактор «агломерации» формируют разнонаправленные миграционные потоки, охватывая при этом разные категории населения. Так если, внутрирегиональная миграция обеспечивает убыль молодежи и трудоспособного населения в областной центр, то межрегиональная миграция формирует прирост населения старших возрастов в туристско-рекреационных приморских муниципалитетах. Прирост населения за счет внутренней и внешней миграции характерен только для рекреационных Светлогорского и Зеленоградского округов. В Пионерском, Янтарном, Светловском и Балтийском округах внешняя миграция (главным образом, из других регионов России) нивелирует внутрирегиональный отток населения. В Калининграде и соседнем Гурьевском округе внешняя миграция играет сопутствующую роль, дополняя масштабный прирост населения за счет внутренней миграции. Пониженный уровень социально-экономического развития большинства муниципалитетов, расположенных в акваториях заливов, определяет превалирование здесь оттока населения в областной центр над притоком мигрантов из других стран и регионов России.
Ключевые слова: приморский фактор, талассоаттрактивность, миграция, агломерация, миграционное ядро, муниципальные образования, Калининградская область, Россия
Дата публикации: 28.06.2021
Источник финансирования:
Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского научного фонда (проект 1918-00005 «Евразийские векторы морехозяйственной активности России: региональные экономические проекции»).
Ссылка для цитирования:
Лялина А. В. Миграционные процессы в приморских муниципалитетах Калининградской области: «агломерационные» эффекты или талассоаттрактивность? // Псковский регионологический журнал. - 2021. - Выпуск 2 (46) С. 58-78 [Электронный ресурс]. URL: https://prj.pskgu.ra/s221979310014364-3-1/ (дата обращения: 10.11.2021). DOI: 10.37490^221979310014364-3
1 Введение. Миграционная привлекательность Калининградской области является
важнейшим преимуществом и фактором успешного развития региона. Она определяется совокупностью множества притягивающих факторов, в числе которых приморское положение её агломерации. Приморское положение Калининградской области играет различную роль в развитии миграционной обстановки в регионе в зависимости от угла рассмотрения данного вопроса. Мягкие климатические условия, обусловленные близостью к морю, безусловно притягивают сюда многих переселенцев [43], особенно из российских регионов с неблагоприятными климатическими условиями — субъектами Дальнего Востока, Севера и Сибири (рис .1).
2
Рис. 1. Распределение областных центров регионов России по размеру сальдо миграции (за 2000-2017 гг.) с Калининградской областью и разницы в среднегодовых температурах (источник: Калининградстат)
3 Морехозяйственная активность, как фактор некоторых миграционных процессов, определяет структурные особенности когорт мигрантов. Так, расположение на территории региона военно-морской инфраструктуры обуславливает миграцию военнослужащих. А превышающий региональные потребности рынка труда выпуск специалистов рыбодобывающей отрасли местными вузами формирует трудовую миграцию кадров рыбодобывающей специализации, как правило, за рубеж для временной занятости [4].
4 В то же время приморский фактор миграции накладывается на агломерационные эффекты, возникающие в пределах Калининградской городской агломерации, заключающей 11 из 13 приморских муниципалитетов региона (имеющих непосредственный выход к морю согласно [3]). Кроме центростремительных сил миграции, рождаемых вследствие существующих градиентов социально-экономического развития, здесь действуют и центробежные, распределяющие население по направлению от центра к периферии [4].
5 Таким образом, развитие миграции в приморских муниципалитетах Калининградской области является многофакторным сложным процессом. Выявление особенностей складывающейся миграционной обстановки здесь сквозь призму влияния близости к морю и ядру Калининградской агломерации, что определяет цель данной статьи, позволит прогнозировать размещение населения в приморской зоне и повысить эффективность управления миграционными процессами в пределах приморских городских агломераций.
6 Исходные предпосылки. В современном мире миграция является сложным многомерным явлением, зарождающимся в соотношении притягивающих и отталкивающих факторов, «бум» изучения которых пришёлся на вторую половину XX в. в рамках концепции «притяжения и отталкивания» Э. Ли [11; 16; 25; 28; 35; 38; 41].
7 Приморское положение как фактор миграции в современных исследованиях рассматривается достаточно часто. Исследователи отмечают, что приморское положение обуславливает расширенные экономические и продовольственные возможности, мягкие климатические условия, повышенную транспортную доступность, с одной стороны, и экологические риски повышения уровня моря и подтопления — с другой [15]. Современные исследования миграции в приморских территориях выявили некоторые особенности таких процессов. Во-первых, пристоличные приморские территории подвержены активным процессам агломерации и демонстрируют высокий уровень миграционного прироста [31]. Для других же первостепенную роль играют экологические изменения, стимулирующие климатическую миграцию [14; 39; 44]. Работы, посвящённые морехозяйственной обусловленности миграционных процессов иллюстрируют ощутимый эффект притяжения мигрантов в регионах с высокоразвитой морской рекреацией и туризмом [12; 13; 21; 24; 29; 31; 32] (lifestyle migration, retirement migration), военно-морским хозяйством [22] и рыболовством [19]. Merkens J.-L., Reimann L., Hinkel J., Vafeidis A. T. [30], акцентируют значимость для миграции такой экономической активности в приморских регионах, как судоходство, мелкое рыболовство, туризм наравне с прибрежным менеджментом и общей талассоаттрактивностью. Это подтверждает факт, что занятость — один из ключевых мотивов миграции в приморскую зону [45].
8 Специфика миграционных процессов в пределах групповых систем расселения представляется более изученной как в отечественной, так и зарубежной литературе. Широкую освещенность получили аспекты маятниковой миграции [10; 26], субурбанизации [1; 5; 7; 20; 23; 36; 37], различий половозрастной структуры мигрантов [6; 42]. В последнее время набирают популярность вопросы влияния маятниковой миграции на агломерационную экономику и инновации [27; 34].
9 Для данного исследования особенно ценны работы, конкретизирующие специализацию хозяйства и размещения населения приморских территорий Калининградской области [2; 8; 9]. Так, например, в работе [9] отмечается высокая диверсификация муниципалитетов региона по уровню использования приморского
положения в хозяйственном комплексе, выявлен значительно повышенный потенциал поля расселения южной части прибрежной зоны относительно северной, что, по мнению авторов, предопределяет перспективы экономического развития здесь наряду с муниципалитетами, расположенными на открытом побережье Балтийского моря и вблизи Калининградского залива.
10 В то же время стоит отметить, что миграционные процессы в особых видах групповых систем расселения — приморских агломерациях — остаются недостаточно изученными. Вопросы механического воспроизводства населения крупных приморских городов рассматриваются в контексте общего изменения численности населения [17; 18; 40].
11 Таким образом, в данной статье представлена попытка выявления ключевых особенностей развития миграционных процессов в приморских муниципальных образованиях Калининградской области, которые могут быть следствием использования «морского» фактора в региональном развитии или агломерационных эффектов. Это приблизит к пониманию влияния двух важнейших особенностей экономико-географического положения территории на миграционную специфику.
12 Данные и методы. В основе исследования лежит типологизация городских округов (ГО) Калининградской области по специфике протекания миграционных процессов методом кластеризации, а также методы статистического и картографического анализа (табл. 1). Информационной базой исследования послужили данные Калининградстат о миграции населения на уровне отдельных муниципалитетов за 2014-2018 гг.
13 Таблица 1 Индикаторы и показатели типологии ГО Калининградской области по специфике протекания миграционных процессов
Индикатор Показатель
Вовлечённость
в миграционные 1.1. Коэффициент интенсивности валовой миграции, чел. на 1000 населения процессы Эффективность
миграционных 1.2. Коэффициент интенсивности сальдо миграции, чел. на 1000 населения* процессов Гендерная
структура 1.3. Число женщин мигрантов, приходящихся на одного мужчину мигранта, чел.*
миграционного
оборота
Возрастная , . тт г
^ 1.4. Число мигрантов старше трудоспособного возраста, приходящихся на одного мигранта
структура трудоспособного возраста, чел.* 1.5. Число мигрантов моложе трудоспособного возраста, миграционного
б ^ приходящихся на одного мигранта трудоспособного возраста, чел.*
Географическая 1.6. Число мигрантов из других регионов России, приходящихся на одного внутреннего
структура мигранта, чел.* 1.7. Число мигрантов из других стран, приходящихся на одного внутреннего
миграционного мигранта, чел.* 1.8. Коэффициент интенсивности сальдо внутрирегиональной миграции, чел. на
оборота 1000 населения
*расчёты по валовой миграции Источник: разработано автором
14 Результаты исследования. Приморские муниципалитеты Калининградской области в большинстве своём характеризуются особой миграционной обстановкой, отличающей их от континентальных ГО. Анализ структуры валовой миграции отчётливо высвечивает превалирование миграционных потоков в западной части области, а именно в её приморской части. Муниципалитеты, имеющие выход к морю или заливам, концентрируют 85-90 % внешней для региона валовой миграции (табл. 2). При этом только за последние пять лет их доля выросла на 3-4 п. п. Здесь очевидна первостепенная роль г. Калининграда, доля которого в структуре международной валовой миграции выросла с 48 до 63 %, а в межрегиональной — с 50 до 55 %. Доля приморских муниципалитетов во внутрирегиональной миграции несколько ниже (71-72 %), чем во внешней, что объясняется повышенной интенсивностью внутрирегиональной мобильности на востоке области и пониженной — в областном центре.
15 Таблица 2 Структура миграционного оборота в приморских
муниципалитетах Калининградской области, %
Приморские Континентальные Всего
муниципалитеты муниципалитеты
всего, включая: г. Калининград без учёта г. Калининграда
внутри региона 2014 71,0 30,2
2015 71,1 30,6
2016 70,9 31,1
2017 71,8 31,8
2018 72,0 32,2
с другими 2014 81,8 50,0
регионами России
2015 82,6 53,3
2016 83,7 54,2
2017 83,6 54,7
2018 85,4 55,0
с другими 2014 87,4 48,0
странами
2015 87,1 52,3
2016 89,8 58,1
2017 89,6 62,6
2018 90,0 62,7
40,7 29,0 100,0
40,5 28,9 100,0
39,8 29,1 100,0
40,0 28,2 100,0
39,8 28,0 100,0
31,8 18,2 100,0
29,3 17,4 100,0
29,5 16,3 100,0
28,9 16,4 100,0
30,4 14,6 100,0
39,4 12,6 100,0
34,8 12,9 100,0
31,7 10,2 100,0
27,0 10,4 100,0
27,3 10,0 100,0
Источник: составлено автором
16 Очевидно, что и в формировании сальдо миграции здесь ключевая роль принадлежит внешним миграционным потокам, в то время как для континентальных муниципалитетов наиболее значим внутрирегиональный отток населения (табл. 3).
17 Так, в приморских территориях региона миграционные потоки из других регионов России формируют высокоинтенсивный миграционный прирост населения на уровне 8 чел. на 1000 населения, который вырос за 2014-2018 гг. в 1,7 раза. При этом впервые за прошедшие пять лет в 2018 г. приморские муниципалитеты (без учёта г. Калининграда) обогнали областной центр по средним значениям коэффициента сальдо межрегиональной миграции.
18 Международные миграционные потоки в приморских муниципалитетах также отличаются более высокой интенсивностью по сравнению с континентальными, где в последние годы отмечается критическое сокращение среднего сальдо международной миграции до нулевых значений.
19 Интенсивность сальдо внутрирегиональной миграции в приморских муниципалитетах, несмотря на рост, остается на уровне значительно ниже, чем в среднем по континентальным территориям.
20 Таблица 3 Средние значения коэффициента сальдо миграции в приморских и континентальных муниципалитетах Калининградской области, чел. на 1000 населения
Приморские Континентальные ГО ГО
Среднее по ГО
внутри региона
всего, включая:
2014
2015
2016
г. Калининград
-0,7
-2,1
-2,2
без учёта г. Калининграда
2,6 2,9 2,7
0,9 8,4 3,9
2.3 7,9 4,5
2.4 7,9 4,5
с другими регионами России
с другими странами
2017 -2,6 3,3 2,8 9,4 5,4
2018 -3 3,8 3,3 8,8 5,4
2014 4,7 3,7 4-5 0,6 2-6
2015 2,9 4 2,6 -2 0,9
2016 4,7 4,7 4,3 - 2,7 4,3 0,1 2,7
2017 5,2 5,9 4,7 1 3,5
2018 8,2 6,6 7,7 0,1 4,9
2014 2,9 5,7 2,4 2,6 2,7
2015 4,4 6,5 3,9 2,7 3,7
2016 5 8,5 4,3 1,9 3,7
2017 3,4 8,1 2,8 1 2,4
2018 2,4 6,3 2 0,4 1,6
Источник: составлено автором
21 Однако внутри категории приморских муниципалитетов не отмечается единообразия. Различия определяются уровнем социально-экономического развития и особенностями экономико-географического положения, в частности, выходом к открытому морю или заливу, соседством с областным центром, приграничным положением.
22 Миграционные типы муниципалитетов Калининградской области.
Целесообразно выделять несколько типов муниципальных образований Калининградской области по специфике протекания миграционных процессов (с 1 по 6) (рис. 2).
Рис. 2. Типы муниципальных образований Калининградской области по специфике протекания миграционных процессов (составлено автором)
24 К типу 1 отнесены округа, формирующие миграционное ядро А Калининградской агломерации (в составе г. Калининграда и Гурьевского ГО) за счёт стягивания населения из других муниципалитетов области. Это округа с высоким миграционным приростом и средним или высоким миграционным оборотом. Миграционные процессы здесь затрагивают в основном трудоспособное население. Женщины участвуют в миграциях чаще мужчин. Доля переселенцев из других стран здесь максимальная. Однако есть и различия: в областном центре межрегиональная миграция превалирует над внутрирегиональной, в Гурьевском ГО наблюдается противоположная картина.
25 В тип 2 включены округа, формирующие миграционное ядро Б Калининградской агломерации (Зеленоградский ГО, Светлогорский ГО) и образующие положительное сальдо миграции во внутрирегиональном обмене. Это муниципалитеты с очень высоким миграционным оборотом и приростом населения, с повышенной долей лиц старше трудоспособного возраста в структуре миграционного оборота и высокой долей обмена с другими регионами РФ.
26 Тип 3 объединил муниципалитеты полупериферии Калининградской агломерации, характеризующиеся оттоком населения в областной центр (Пионерский ГО, Светловский ГО и Янтарный ГО). Это территории с небольшим положительным сальдо миграции за счёт внешней для региона миграции, но при этом относительно невысоким миграционным оборотом. Для возрастной структуры миграционного оборота в общем присуща несколько повышенная доля мигрантов моложе трудоспособного возраста. Однако для Пионерского, кроме того, характерен некоторый сдвиг в сторону лиц старших возрастов, что сближает округ с муниципалитетами типа 2. В географии миграционных потоков выражена как ориентация на межрегиональный обмен (Пионерский ГО, Янтарный ГО), так и на обмен с другими странами (Светловский ГО).
27 Тип 4 включает полупериферийный муниципалитет Калининградской агломерации (Балтийский ГО) с особым режимом протекания миграционных процессов. Здесь отмечается высокий миграционный оборот и прирост населения за счёт межрегионального обмена. Характерной особенностью округа является превалирование в структуре миграционного оборота мужчин трудоспособного возраста из других регионов России при практически нулевом обороте с зарубежными странами.
28 К типу 5 отнесены три приморских округа периферии Калининградской агломерации (Багратионовский ГО, Мамоновский ГО и Ладушкинский ГО) и один континентальный (Правдинский ГО), не входящий в состав Калининградской агломерации. Это соседние муниципалитеты, для которых характерна миграционная убыль населения преимущественно за счёт оттока в административный центр. Отличительная особенность округов заключается в повышенной доле мигрантов из других стран и примерно равном соотношении мужчин и женщин в структуре миграционного оборота.
29 Последний тип 6 объединил 8 из 9 континентальных муниципалитетов и два приморских, не входящих в Калининградскую агломерацию (Славский ГО и Полесский ГО). Это восток области, активно теряющий население в результате внутриобластной миграции. Муниципалитеты с невысоким миграционным оборотом, околонулевым или отрицательным сальдо миграции, главным образом, за счёт оттока в г. Калининград. Доля мигрантов молодых возрастов повышена, что обусловлено оттоком молодёжи в областной центр для получения образования.
30 Особенности внешней миграции в приморских муниципалитетах Калининградской области. Миграционные потоки из других регионов России в
приморских муниципалитетах Калининградской области имеют большое значение. В трёх округах иммиграция из регионов России полностью компенсирует внутрирегиональный отток — это Балтийский, Пионерский и Янтарный ГО. В Светлогорском и Зеленоградском муниципалитетах она формирует около половины суммарного миграционного прироста, в областном центре и Гурьевском ГО — около трети. В целом миграционное взаимодействие с другими субъектами РФ характеризуется двумя важнейшими чертами для развития региона — это постоянная трудовая и образовательная миграция, иммиграция пожилых1.
31 Постоянная трудовая миграция из других регионов России имеет особое значение для территорий, формирующих повышенный спрос на работников из других регионов России. Это г. Калининград и округа, на территории которых расположена инфраструктура Балтийского военно-морского флота России. Так, в г. Балтийске отмечается один из самых высоких относительных значений межрегионального миграционного оборота населения трудоспособного возраста (68 чел. на 1000 населения при 56 в среднем по региону в 2018 г.), который вносит существенный вклад в компенсацию естественной убыли и оттока населения
в областной центр (рис. 3).
2012 2013 201+ 2015 2016 2017 201S
О митрационньш оборот О сальдо миграции
Рис. 3. Межрегиональная миграция населения в трудоспособном возрасте в Балтийском ГО в 2012-2018 гг. (рассчитано автором) Примечание: использованы доступные данные о численности населения и составе мигрантов муниципальных образований Калининградской области трудоспособного возраста — 15-59 лет для мужчин и 15-54 лет для женщин.
33 Несмотря на сложившееся положительное сальдо межрегиональной миграции населения Калининградской области во всех возрастных когортах, отмечается крайне низкая интенсивность прироста в когорте 15-19 лет, а для г. Калининграда минимальная — в когорте 20-24 лет (рис. 4). Причина этому кроется в интенсивном выбытии жителей области вероятно в федеральные центры для обучения после окончания школы и трудоустройства после получения профессионального образования. Так, интенсивность выбытий (как и прибытий) в другие регионы России из г. Калининграда в когорте 20-24 лет на протяжении 2014-2018 гг. являлась максимальной. Суммарно из областного центра за этот период выбыло 3,8 тыс. чел. в возрасте 20-24 года, т. е. каждый седьмой.
34
Рис. 4. Возрастной профиль участников межрегиональной миграции в Калининградской
области и г. Калининграде суммарно за 2014-2018 гг. (рассчитано автором)
35 Иммиграция пожилых из других регионов России в Калининградскую область отражает повышенную талассоатрактивность региона. Ведь основным фактором такой миграции является приморское положение региона, обуславливающее мягкие климатические условия, а также близость к столичным регионам РФ и европейским городам. Кроме того, зачастую такая миграция означает воссоединение семьи. Исследования показывают, что именно приморские муниципалитеты (Светлогорский ГО, Пионерский ГО) испытывают повышенную миграционную нагрузку со стороны лиц старше трудоспособного возраста, что на фоне оттока молодёжи ведёт к старению населения [4]. Так, в Светлогорском ГО, межрегиональный миграционный оборот населения старше трудоспособного возраста в 2018 г. превысил среднерегиональные значения почти в три раза, а сальдо миграции — в 5,6 раз (рис. 5).
36
Рис. 5. Межрегиональная миграция населения старше трудоспособного возраста в Светлогорском ГО в 2012-2018 гг. (рассчитано автором) Примечание: использованы доступные данные о численности населения и составе мигрантов муниципальных образований Калининградской области старше трудоспособного возраста — старше 60 лет для мужчин и старше 55 лет для женщин.
37 Миграционное взаимодействие приморских муниципалитетов с другими странами характеризуется стабильным приростом преимущественно за счёт стран ближнего зарубежья. При этом если в муниципалитетах ядра Калининградской агломерации (г. Калининград и Гурьевский ГО) и курортно-рекреационных Светлогорском и Зеленоградском ГО международный миграционный прирост дополняет прирост межрегиональный и внутрирегиональный, то в муниципалитетах периферии Калининградской агломерации он выполняет функцию смягчения миграционной убыли внутри региона, зачастую замещая постоянное население, как, например, в Светловском ГО (рис. 6).
Рис. 6. Суммарное сальдо миграции приморских ГО Калининградской области за 20142018 гг. (рассчитано автором)
39 Особенности внутрирегиональной миграции в приморских муниципалитетах Калининградской области. Миграционное взаимодействие большинства приморских ГО Калининградской области с континентальными характеризуется стабильным приростом населения первых (табл. 4).
40 Таблица 4 Суммарное сальдо миграции приморских муниципалитетов Калининградской области с континентальными за 2014-2018 гг., чел. на 1000 населения
эвский ]
ГО Неманский Озерский Советский Черняховский Краснознаменский Нес
г. Калининград 1,3 1,2 2,4 4,7 0,8 1,1
Гурьевский 1,5 1,9 2,2 4,9 1,0 1,4
Зеленоградский 0,7 0,6 1,4 1,6 1,1 0,9
Светлогорский 0,9 -0,1 1,2 1,8 0,8 0,6
Пионерский -0,3 0,1 -0,4 0,5 0,2 0,3
Светловский -0,1 0,7 -0,2 0,8 0,5 1,4
Янтарный 1,1 0,3 0,0 0,5 0,2 0,5
Мамоновский 0,4 1,3 -0,8 0,0 -0,5 0,0
Багратионовский -0,5 -0,5 -0,3 0,8 0,9 0,7
Ладушкинский -0,2 1,2 -1,7 -1,7 1,2 0,5
Балтийский 0,7 1,2 0,8 2,4 0,3 0,6
Славский -1,7 -0,2 -14,2 -2,9 0,4 -0,1
Полесский 0,6 0,2 -1,7 0,1 -0,1 0,4
Источник: расчёты автора
41 Ядром притяжения мигрантов с востока области являются г. Калининград и
Гурьевский ГО, в значительно меньшей степени — рекреационно-курортные муниципалитеты и Балтийский ГО. Отрицательное сальдо миграции имеет только Славский ГО, миграционные потоки в котором ориентированы на восток области. Население Славского ГО наиболее активно уезжает в ближайший полусредний более развитый г. Советск, значительно реже в другие полусредние города области — г. Черняховск и г. Гусев. Похожая негативная ситуация складывается в Полесском ГО, где миграционный прирост был зафиксирован только в 2018 г., в остальные годы муниципалитет стабильно терял население во взаимодействии с континентальными ГО области. Однако вектор миграционного движения здесь иной — миграционные потоки в большей степени ориентированы на запад
области. Отдаёт муниципалитет население в Гвардейский и Правдинский ГО. Ряд других муниципалитетов в разные годы также демонстрируют миграционную убыль в континентальные ГО области. В их числе Пионерский, Мамоновский, Ладушкинский, Багратионовский, Янтарный ГО. Для населения этих территорий привлекательными являются, прежде всего, Советский ГО и Гвардейский ГО, для жителей Багратиновского ГО — Неманский и Озерский ГО.
42 Миграционные потоки между приморскими муниципалитетами подчиняются нескольким процессам, действующим, в определённой степени разнонаправленно (рис. 7): 1) по направлению в центр Калининградской агломерации: концентрация населения в промышленной зоне (г. Калининград и Гурьевский ГО). Наиболее ощутимая «подпитка» ядра Калининградской агломерации за счёт иных приморских территорий осуществляется из Гурьевского, Багратионовского, Зеленоградского и Балтийского округов. Миграционный отток населения в областной центр является наиболее выраженным процессом во всех приморских ГО. Наибольшие потери за 2014-2018 гг. понесли Славский, Полесский и Багратионовский округа, где интенсивность суммарного сальдо превысила -30 чел. на 1000 населения, но также Балтийский, Ладушкинский и Мамоновский муниципалитеты; 2) по направлению из центра Калининградской агломерации: концентрация населения в курортной зоне (Светлогорский ГО и Зеленоградский ГО) и субурбанизация (Гурьевский ГО). Здесь первоочередную роль играет отток населения из областного центра, но, кроме того, наиболее развитые курортно-рекреационные Светлогорский и Зеленоградский округа стягивают население из соседних Гурьевского ГО и другого менее развитого курортного муниципалитета — Пионерского; 3) по иным направлениям: концентрация населения в муниципалитете повышенного геостратегического значения — Балтийский ГО — за счёт Багратионовского, Полесского и Славского округов, с которыми муниципалитет образует положительное сальдо; перераспределение населения между соседними территориями (между Ладушкинским, Мамоновским и Багратионовским ГО; Славским и Полесским ГО; Светлогорским, Зеленоградским и Пионерским ГО).
Рис. 7. Картосхема интенсивности миграционного взаимодействия между приморскими муниципалитетами Калининградской области в среднем за 2014-2018 гг. (рассчитано автором) Примечание: указаны миграционные потоки интенсивностью более 10 чел. на 1000 населения.
44 Внутримуниципальное передвижение населения в приморских муниципалитетах выражено гораздо слабее, чем в континентальных. Здесь на долю миграций внутри границ округа приходится в среднем 10,5 %, в то время как по континентальным округам это значение достигает 17,8 % (рис. 8). Это говорит об отсутствии «замкнутости» миграционных потоков внутри приморских муниципалитетов и более активном взаимодействии с внешней средой. Из числа приморских с континентальными сопоставимы только Багратионовский и Славский округа.
Рис. 8. Средняя доля внутримуниципальной миграции в валовой миграции муниципалитета в 2014-2018 гг. (по расчётам автора)
46 Позитивной чертой миграционной обстановки в приморских муниципалитетах
региона является тот факт, что зачастую их привлекательность не ограничивается только городскими поселениями, хотя сельская местность остаётся в целом менее привлекательной (рис. 9). Наиболее интенсивно прирастает иммигрантами городская местность Гурьевского ГО, Светлогорского и Зеленоградского ГО. Напротив, в Светловском и Балтийском ГО сельская местность прирастает мигрантами активнее городской.
Рис. 9. Коэффициент сальдо миграции в городской и сельской местности в приморских муниципалитетах Калининградской области в 2014-2018 гг. (по расчётам автора)
48 Для приморских муниципалитетов, стабильно теряющих население в результате миграции (Славский и Полесский округа), характерен разнозначный по интенсивности отток как из городской, так и из сельской местности. В Мамоновском ГО сокращение численности населения на селе идёт быстрее, чем в городской местности. Напротив, Багратионовский ГО на фоне оттока населения из села имеет положительное сальдо миграции в городской местности, зачастую компенсирующее депопуляцию на селе. В Ладушкине привлекательной для мигрантов является сельская местность, в то время как городская характеризуется убылью.
49 Выводы. Приморские муниципалитеты Калининградской области по многим параметрам миграционной обстановки отличаются от континентальных. Среди них повышенная вовлечённость во внешний миграционный обмен и пониженный уровень «замкнутости» на внутримуниципальной миграции, привлекательность их сельских поселений выше, чем среди континентальных.
50 В муниципалитетах, хозяйственная активность которых использует возможности приморского положения (военно-морской, промышленные и рекреационные муниципалитеты), миграционная обстановка более благоприятная, отмечается суммарный миграционный прирост даже там, где имеет место отток населения в административный центр. Напротив, муниципалитеты без очевидной «морской» специализации экономики отличаются негативными тенденциями развития миграционных процессов. Это, прежде всего, Славский и Полесский муниципалитеты, где природно-климатические условия сегодня не позволяют активно развивать «морские» виды экономической деятельности, а также Багратионовский, Ладушкинский и Мамоновский муниципалитеты, недостаточно использующие экономические возможности расположения в акватории Калининградского залива.
51 В отношении внутрирегиональной миграции фактор «моря» играет первостепенную роль только в курортных Светлогорском и Зеленоградском округах, в остальных муниципалитетах — он уступает место агломерационным эффектам. И если для округов ядра Калининградской агломерации (г. Калининград и Гурьевский ГО) он усиливает миграционную привлекательность, то для всех прочих — смягчает, но не останавливает стягивание населения в центр.
52 В отношении внешней миграции расположение на берегу открытого моря всегда выступает важным условием формирования миграционного прироста, особенно в Пионерском ГО, Янтарном ГО и Балтийском ГО, где оно нивелирует негативные агломерационные эффекты. Этого нельзя сказать о расположении в акватории заливов — только в трёх из семи округов (г. Калининград, Гурьевский ГО и Светловский ГО) оно определяет миграционный прирост за счёт внешней миграции.
53 Особенности протекания миграционных процессов дают основания предположить полицентричность Калининградской агломерации в традиционно понимаемых границах [33, с. 13] и наличие двух ядер — в г. Калининграде и прилегающем Гурьевском ГО, а также в Светлогорском и Зеленоградском округах.
54 Агломерационные эффекты для рассматриваемых территориальных единиц проявляются в следующей миграционной специфике. Областная столица существенно омолаживается за счёт притока учебных мигрантов в результате перераспределения населения внутри региона. Напротив, остальные приморские муниципалитеты теряют молодёжь, поступающую в вузы и колледжи областного центра. Внутри ядра Калининградской агломерации уже на протяжении 10 лет активно развиваются процессы субурбанизации, что подтверждает результаты подобных исследований в регионах России [7].
55 Анализ данных о межмуниципальной миграции позволяет предположить наличие траектории «транзитной» миграции из приморских муниципалитетов восточной части области — Славского и Полесского округов — через периферию Калининградской агломерации — Гвардейский и Правдинский округа — в ядро агломерации — г. Калининград и Гурьевский ГО.
56 Рассмотренные факторы динамики миграционной обстановки в регионе описывают многие особенности перемещения населения, однако далеко не все. Исследование показало, что зачастую более важным для отдалённых муниципалитетов, например, Славского ГО, является миграционный обмен с граничащими округами, чем с областной столицей. Это предопределяет актуальность дальнейших исследований.
Примечания:
1. Лялина А. В. Миграционные процессы в Юго-Восточной Прибалтике // Калининградская область в новых координатах балтийской геополитики / Под ред. И. Н. Тарасова, Г. М. Фёдорова. Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2020. 299 с.
Библиография:
1. Григоричев К. В. Субрегиональные миграции и формирование пригорода сибирского города // Мир большого Алтая. 2017. № 3 (1). С. 31-42.
2. Гуменюк И. С, Гуменюк Л. Г., Белов Н. С. «Приморский фактор» в программах пространственного развития муниципальных образований Калининградской области // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. Серия: Естественные и медицинские науки. 2019. № 2. С. 5-22.
3. Дружинин А. Г., Лялина А. В. Приморские муниципалитеты России: концептуализация, идентификация, типологизация // Геополитика и геодинамика регионов. 2020. Т. 6 (16). Вып. 2. С. 20-35.
4. Лялина А. В. Роль миграции в демографическом развитии Калининградской области // Региональные исследования. 2019. № 4 (66). С. 73-84.
5. Махрова А. Г., Нефедова Т. Г., Трейвиш А. И. Московская область сегодня и завтра: Тенденции и перспективы пространственного развития. М.: Новый хронограф, 2008. 344 с.
6. Мкртчян Н. В. Миграция в Москве и Московской области: региональные и структурные особенности // Региональные исследования. 2015. № 3 (49). С. 107-116.
7. Мкртчян Н. В. Миграция и субурбанизация в региональных столицах и пригородных территориях России // «Пригородная революция» в региональном срезе: периферийные городские территории на постсоветском пространстве: сборник тезисов докладов международной научной конференции. В 2-х частях. 2019. С. 14-21. DOI: 10.31554/978-57925-0571-1-2019-1-14-21.
8. Фёдоров Г. М. Калининградская область: приграничное приморское положение как географический фактор развития экономики // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. Сер.: Естественные и медицинские науки. 2018. № 4. С. 5-17.
9. Фёдоров Г. М., Кузнецова Т. Ю., Разумовский В. М. Влияние близости моря на развитие экономики и расселения Калининградской области // Известия Русского географического общества. 2017. Т. 149. № 3. С. 15-31.
10. Шитова Ю. Ю. Маятниковая трудовая миграция в Московской области: методический и прикладной анализ // Экономический журнал ВШЭ. 2006. Т. 10 № 1. С. 63-79.
11. Abdou L. H. 'Push or pull'? Framing immigration in times of crisis in the European Union and the United States // Journal of European Integration. 2020. Vol. 42. No. 5. P. 643-658. https://doi.org/10.1080/07036337.2020.1792468.
12. Benson M., O'Reill K. Lifestyle Migration: Expectations, Aspirations, and Experiences. Ashgate Publishing, Ltd., 2009.
13. Casado-Díaz M. Retiring to Spain: An Analysis of Difference among North European Nationals // Journal of Ethnic and Migration Studies. 2006. No. 32 (8). P. 1321-1339.
14. Coldbach C. Out-migration from Coastal Areas in Ghana and Indonesia — the Role of Environmental Factors // CESifo Economic Studies. 2017. No. 63 (4). P. 529-559.
https://doi.org/10-1093/cesifo/ifx007.
15. Creel L. Ripple effects: population and coastal regions. Washington, DC: Population Reference Bureau, 2003.
16. Dorigo G., Tobler W. Push-Pull Migration Laws // Annals of the Association of American Geographers. 1983. Vol. 73. No. 1. P. 1-17.
17. Druzhinin A. G. The coastalisation of population in today's Russia: A sociogeographical explication // Baltic region. 2017. No. 9 (2). P. 19-30. https://doi.org/10.5922/2074-9848-2017-2-2.
18. Fedorov G. M., Mikhailov A. S., Kuznetsova T. Yu. The influence of the sea on the economic development and settlement structure in the Baltic Sea region // Baltic region. 2017. No. 9 (2). P. 418. https://doi.org/10.5922/2074-9848-2017-2-1.
19. Fulanda B., Munga C., Ohtomi J., Osore M., Mugo R., Hossain M. Y. The structure and evolution of the coastal migrant fishery of Kenya // Ocean & Coastal Management. 2009. Vol. 52, Iss. 9. P. 459-466. https://doi.org/10.1016/j.ocecoaman.2009.07.001.
20. Gnatiuk O. Demographic dimension of suburbanization in Ukraine in the light of urban development theories // AUC Geographica [S. l.]. 2016. No. 52 (2). P. 151-163.
21. Huber A., O'Reilly K. The construction of Heimat under conditions of individualised modernity: Swiss and British elderly migration in Spain // Ageing and Society. 2004. No. 24 (3). P. 327-351.
22. Iden G., Richter C. Factors Associated with Population Mobility in the Atlantic Coastal Plains Region // Land Economics. 1971. No. 47 (2). P. 189-193.
23. Ioffe G., Zayonchkovskaya Zh. Spatial shifts in the population of Moscow region // Eurasian Geogr. Econ. 2011. No. 52(4). P. 543-566.
24. Janoschka M., Haas H. (Eds.) Contested Spatialities, Lifestyle Migration and Residential Tourism. London: Routledge, 2013.
25. Lee E. A Theory of Migration // Demography. 1966. Vol. 3. No. 1. P. 47-57.
26. Makhrova A. G., Kirillov P. L., Bochkarev A. N. Work Commuting of the Population in the Moscow Agglomeration: Estimating Commuting Flows Using Mobile Operator Data // Regional Research of Russia. 2017. Vol. 7. No. 1. P. 36-44.
27. Martinus K., Suzuki J., Bossaghzadeh S. Agglomeration economies, interregional commuting and innovation in the peripheries // Regional Studies. 2020. Vol. 54. No. 6. P. 776-788. https://doi.org/10.1080/00343404.2019.1641592
28. Matsui N., Raymer J. The Push and Pull Factors Contributing Towards Asylum Migration from Developing Countries to Developed Countries Since 2000 // International Migration. 2020. No. 58 (6). P. 210-231. https://doi.org/10.1111/imig.12708.
29. Membrado J. K. Pensioners' coast: migration of elderly north Europeans to the Costa Blanca // METODE Science Studies Journal. 2015. No. 5. P. 65-73. https://doi.org/10.7203/metode.81.3111.
30. Merkens J.-L., Reimann L., Hinkel J., Vafeidis A. T. Gridded population projections for the coastal zone under the Shared Socioeconomic Pathways // Global and Planetary Change. 2016. Vol. 145. P. 57-66. https://doi.org/10.1016/j.gloplacha.2016.08.009.
31. Montanari A., Staniscia B. From global to local: Human mobility in the Rome coastal area in the context of the global economic crisis // Volltextausgaben. 2011. No. 3-4. P. 127-200.
https://doi.org/10.4000/belgeo.6300.
32. O'Reilly K. The British on the Costa del Sol. London: Routledge, 2000.
33. Palmowski T., Fedorov G. M. The development of a Russian-Polish cross-border region: the role of the Kaliningrad agglomeration and the Tri-City (Gdansk — Gdynia — Sopot) // Baltic region. 2019. No. 11 (4). P. 6-19. https://doi.org/10.5922/2079-8555-2019-4-1.
34. Pekkala S. K., Kerr W. R., Ozden C., Parsons C. High-Skilled Migration and Agglomeration // Annual Review of Economics. 2017. Vol. 9. P. 201-234. https://doi.org/10.1146/annurev-economics-063016-103705.
35. Petrov M. B., Kurushina E. V., Druzhinina I. V. Attractiveness of the Russian Regional Space as a Living Environment: Aspect of the Migrants' Behavioural Rationality // Ekonomika Regiona. 2019. No. 15 (2). P. 377-390. https://doi.org/10.17059/2019-2-6.
36. Rerat P. The New Demographic Growth of Cities: The Case of Reurbanisation in Switzerland // Urban Studies. 2012. No. 49 (5). P. 1107-1125.
37. Sander N. Internal migration in Germany, 1995-2010: New insights into EastWest migration and re-urbanisation // Comparative Population Studies. 2014. No. 39 (2). P. 217-246.
38. Schoorl J. J. Push and Pull Factors of International Migration: A Comparative Report. Office for Official Publications of the European Communities, 2000.
39. Siddiqui M. R., Hossain M. A. Climate Change and Migration in Coastal Areas in South Asia // Leal Filho W., Azul A., Brandli L., Ozuyar P., Wall T. (eds). Climate Action. Encyclopedia of the UN Sustainable Development Goals. Springer, Cham., 2019. https://doi.org/10.1007/978-3-319-71063-1_101-1.
40. Stojanovic T. A., Farmer C. The development of world oceans & coasts and concepts of sustainability // Marine Policy. 2013. Vol. 42. P. 157-165. https://doi.org/10.1016/_j.marpol.2013.02.005.
41. Viñuela A., Gutiérrez Posada D., Rubiera Morollón F. Determinants of immigrants' concentration at local level in Spain: Why size and position still matter // Popul Space Place. 2019. No. 25:e2247. https://doi.org/10.1002/psp.2247.
42. Wulff M., Lobo M. The new gentrifiers: The role of households and migration in reshaping Melbourne's core and inner suburbs // Urban Policy and Research. 2009. No. 27 (3). P. 315-331.
43. Yemelyanova L. L., Fidrya E. S. Federal Repatriation Programme in the Kaliningrad region: an Assessment of Risks and Opportunities // Baltic region. 2014. No. 2 (20). P. 63-74. https://doi.org/10.5922/2079-8555-2014-2-5.
44. Yusuf A. M. Climate-induced migration in coastal areas of Nigeria and its economic effects on coastal ecosystem livelihoods // Lafia Journal of Economics and Management Sciences. 2019. No. 4 (1). P. 128-142.
45. Zelinsky W. The Hypothesis of the Mobility Transition // Geographical Review. 1971. No. 61. P. 219-249.
Migration processes in the coastal municipalities of the Kaliningrad region: "agglomeration" effects or coastalization?
Anna Lialina
Immanuel Kant Baltic Federal University Russian Federation, Kaliningrad
Abstract
The coastal position of the Kaliningrad region is an important factor in its socio-economic development, and in municipalities with direct access to the sea, it usually provides additional benefits. At the same time, the proximity to the administrative center - the core of the Kaliningrad agglomeration - determines the connectivity of these territories, especially by migration. How does the combination of the two most important features of the economic and geographical location affect the development of migration processes in the coastal municipalities of the Kaliningrad region? The answer to this question determines the purpose of this study. The methodological basis of the study was statistical and cartographic methods, the method of typologization. The study showed that in most municipalities, the "coastal" factor and the "agglomeration" factor form multidirectional migration flows, while covering different categories of the migrants. Thus, if intraregional migration ensures the redistribution of young people and the working-age population from the periphery to the regional center, then interregional migration contributes to the concentration of the elderly migrants in tourist and recreational coastal municipalities. Population growth due to internal and external migration is typical only for recreational Svetlogorsk and Zelenograd districts. In the Pionerskiy, Yantarny, Svetlovsky and Baltijsk districts, external migration (mainly from other regions of Russia) levels the intraregional outflow of population. In Kaliningrad and the neighboring Guryevsky district, external migration plays a concomitant role, complementing the large-scale population growth due to internal immigration. The low level of socio-economic development of most municipalities located in the waters of the bays determines the predominance of the outflow of population to the regional center over the immigration from other countries and regions of Russia.
Keywords: coastal factor, coastalization, migration, agglomeration, migration core, district, Kaliningrad region, Russia
Date of publication: 28.06.2021
Citation link:
Lialina A. Migration processes in the coastal municipalities of the Kaliningrad region: "agglomeration" effects or coastalization? // Pskov region studies journal. - 2021. - Issue 2 (46) C. 58-78 [Electronic resource]. URL: https://prj.pskgu.ru/s221979310014364-3-1/ (circulation date: 10.11.2021). DOI: 10.37490/S221979310014364-3
Код пользователя: 0; Дата выгрузки: 10.11.2021; URL - http://prj.pskgu.ru/s221979310014364-3-1/ Все права защищены.
