CC BY
122
Вестник ДВО РАН. 2012. № 4
УДК 314.727(571.6)
А.С. ВАЩУК
Миграционная политика России в конце ХХ-начале ХХ1 века: надежды управленцев и реалии сельской глубинки юга Дальнего Востока
Миграционная политика анализируется автором в рамках исторической концепции «выгоды и проблемы для государства, общества, мигрантов». Выделены 3 направления миграционной политики, имеющие значение для дальневосточного села: переселение корейцев из бывших советских республик, привлечение трудовых мигрантов из дальнего и ближнего зарубежья, реализация программы «Соотечественники». Сравнивается опыт Амурской области и Приморского края в области реализации программы «Соотечественники».
Ключевые слова: Дальний Восток, миграционная политика, мигранты, российские корейцы, иностранная рабочая сила, программа «Соотечественники».
Migration policy of Russia at the end of the 20th — the early 21st centuries: hopes of officials and the reality of the remote villages of the south of the Far East. A.S. VASCHUK (Institute of History, Archaeology and Ethnography
of the Peoples of the Far East, FEB RAS, Vladivostok).
The article contains the analysis of migration policy within the historical conception of its «profit and problematical character for state, society and migrants». The author marks out 3 directions of migration policy which are significant for the Far Eastern village: migration of Koreans, arriving from the former Soviet republics, involvement of labor migrants from distant and neighboring abroad and realization of the program «Compatriots». The experience of Amurskaya oblast and Primorsky Krai in the field of realization of the program «Compatriots» is compared.
Key words: Far East, migration policy, migrants, Russian Koreans, foreign working power, program ««Compatriots».
Со времен П.А. Столыпина задача сельскохозяйственного освоения Дальнего Востока и развития здесь аграрного производства решалась путем привлечения трудовых ресурсов из других регионов страны. Менялись политические режимы, а подход к развитию аграрного сектора этого региона оставался неизменным. Постсоветские политики продолжают идти в том же направлении, правда, с учетом новых реалий, осознавая угрозу оттока сельского населения для продовольственной безопасности России.
Интерес историков к теме трудовых ресурсов и особенностей формирования населения Дальнего Востока в Х1Х-ХХ вв. является постоянным, и по этой проблеме уже сложилось самостоятельное историографическое направление. В российском экспертном сообществе, начиная с середины 1990-х годов, высказываются неоднозначные точки зрения на перспективы новых переселенческих программ для региона. Так, еще в 1996 г. В.С. Мясников, заместитель директора Института Дальнего Востока РАН, апеллируя к историческому опыту политики переселения П.А. Столыпина в начале XX в., говорил о возможности реализации подобной программы в наши дни. При этом, по его мнению, по данной программе на Дальний Восток и в Восточную Сибирь можно было бы переселить 2,5-3,0 млн чел. [10, с. 19]. С этими прогнозами не были согласны эксперты Московского Центра Карнеги, утверждавшие, что новое «столыпинское переселение» на восток страны
ВАЩУК Ангелина Сергеевна - доктор исторических наук, профессор, заведующая отделом социально-политических исследований (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток). E-mail: [email protected]
в современных условиях невозможно. Ж.А. Зайончковская, комментируя свою позицию, писала, что все, кто выдвигает идею переселения, исходят просто из наличия трудовых ресурсов, невзирая на то что именно в европейской части России ожидается самая быстрая убыль населения, в том числе в трудоспособном возрасте, именно здесь возникнет в перспективе самый острый дефицит рабочей силы [5, с. 91-92]. Действительно, помимо традиционных региональных предпочтений мигрантов самые серьезные сомнения в возможности такого переселения вызывают ограниченные демографические ресурсы европейской части России. Кроме того, в современном обществе притягательными для мигрантов являются районы с более высоким уровнем жизни, а Дальний Восток к таковым пока не относится.
Исследователи миграционной политики, как правило, обращаются к двум аспектам: организационно-управленческим вопросам и анализу численности трудовых мигрантов. Что касается истории миграции в сельскую местность Дальнего Востока в постсоветское время, то этот сюжет остается пока малоисследованным.
Формирование постсоветской миграционной политики началось в сложной ситуации. Последнее советское пятилетие (1985-1991 гг.) - это время так называемого инерционного сценария миграционного притока на Дальний Восток, когда регион сохранял еще свой мифологический имидж территории с высокими заработками. В годы горбачевских реформ органы власти пытались использовать инструменты советской миграционной политики и способствовали переселению, обещая жилье и работу в сельской местности. Например, из Казахстана в дальневосточные села ехали в надежде на льготы переселенцам. В то время выгоды и проблемы оценивались в соответствии с системой ценностей планового хозяйствования. Любое число семей, прибывших в сельскую местность, для колхозов и совхозов в условиях централизованного финансирования было определенной выгодой. Проблемы же для мигрантов оставались традиционными: как обеспечить себя жильем. Вопрос обеспечения жильем мигрантов особенно обострился в годы системного кризиса.
Вплоть до распада СССР организованное переселение из трудоизбыточных национальных республик в регионы РСФСР находилось под покровительством государственных органов и рассматривалось как естественный и желательный процесс. Благодаря осуществляемой в 1980-е годы Программе межреспубликанского переселения в Амурскую область ежегодно переезжало до 1,5 тыс. семей, при этом не закреплялось на новом месте всего 10% переселенцев (ГААО. Ф. 2286. Оп. 1. Д. 51. Л. 19-21). Только за 4 мес 1988 г. сюда прибыло 2,5 тыс. переселенцев из республик СССР. Однако к 1992 г. мигранты из среднеазиатских и закавказских республик перестали получать необходимую для обустройства государственную помощь, и программа переселения была свернута.
В новой ситуации, в период проведения либеральных реформ и становления рыночных отношений, взоры политиков, экспертов и предпринимателей повернулись к иностранной рабочей силе из КНДР и КНР как наиболее дешевой и не требующей больших затрат на обустройство. Мигранты же из национальных республик сразу после распада СССР оказались на втором плане. Вплоть до 1994 г. данная категория мигрантов в российском законодательстве не подпадала под понятие иностранной рабочей силы. Численность мигрантов, закрепившихся в 90-е годы в аграрном секторе региона, была незначительной, хотя следует отметить, что точной статистики по миграции в данный период, видимо, не существует, и ее еще предстоит восстанавливать исследователям.
Для миграции в сельскую местность юга Дальнего Востока исключительную стимулирующую роль сыграл исторический фактор и распространение демократических ценностей в стране. Политики-реформаторы признали незаконность репрессий в отношении российских корейцев, насильно высланных в 1937 г. из приграничных районов Дальнего Востока в Среднюю Азию. Принятие Закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» (1991 г.), а также постановления Верховного Совета Российской Федерации
«О реабилитации российских корейцев» (1993 г.) стало предвестником новой миграционной волны в Приморский край.
Миграционная политика в отношении российских корейцев. Возвращение корейцев в Приморский край - одна из первых политических кампаний администрации края во главе с бывшим губернатором Е.И. Наздратенко. Власть, ориентируясь преимущественно на исторические традиции занятости корейцев, предполагала, что подавляющая их часть по прибытии на Дальний Восток станет заниматься сельским хозяйством [4, с. 162-167]. Однако в силу разных причин, в том числе не вполне сложившихся отношений между этнополитическими лидерами и руководством края, а также под влиянием «рыночных» устремлений самих приезжих далеко не все корейские переселенцы занялись сельским хозяйством. Кроме того, с самого начала многие руководители муниципальных образований заявили о неготовности принять корейцев, сославшись на отсутствие свободных земель [4, с. 162-163].
Во второй половине 1990-х годов администрация Приморского края утвердила целевую программу по созданию и развитию компактных поселений на территории Приморья российских корейцев, вернувшихся из Средней Азии и Казахстана. Программа предполагала финансирование из средств краевого бюджета и привлечение иностранных инвестиций, обеспечение переселенцев жильем и работой. Отдельно был разработан проект строительства корейской деревни «Дружба», но в силу разных причин, в основном из-за нехватки финансов и нецелевого использования выделенных средств местными властями, реализация этого проекта осуществлялась с большими трудностями.
Власти Приморского края пытались решить жилищную проблему мигрантов, поселив часть из них в бывшие военные городки, но такое решение повлекло за собой ряд трудностей для переселенцев. Так, в бывшем военном городке, расположенном недалеко от с. Кремово, у новоселов возникли проблемы с регистрацией, в с. Раздольное в доме казарменного типа в зимние месяцы подолгу отсутствовали вода и электроэнергия, а в Плато-ново-Александровском многие прибывшие, ориентируясь на занятие огородничеством, не пожелали селиться в многоэтажках. Тем не менее бывшие советские корейцы поддержали общинно-компактный тип поселения. Через общины шло распределение всех консолидированных финансовых средств фонда «Возрождение» - некоммерческой организации, осуществлявшей поддержку мигрантов.
Обустройство корейцев в селах Приморья проходило по-разному, в зависимости от взаимоотношений с местной властью и субъективных факторов - возрастного состава и личных качеств мигрантов. С приездом переселенцев в некоторых районах активизировалось формирование фермерского сектора. В 1991-1994 гг. возникло компактное поселение корейцев в с. Чкалов-ское Спасского района. В 1994 г. из Таджикистана и Узбекистана в это село прибыло 50, а в 1995 г. - 100 семей, которые организовали индивидуальные хозяйства1. В 1994-1999 гг. в Приморье приехало 7408 корейцев - бывших граждан СССР [16].
Анализ источников показал, что лучше приспосабливались люди без высшего образования, старшее поколение, которые и до этого занимались земледелием или хотя бы имели опыт работы в сельском хозяйстве. В Партизанском районе мигрантам-корейцам в 1994 г. также удалось организовать индивидуальные частные предприятия2, которые поставляли на рынки овощи.
Однако жизнь в сельской местности и труд в поле выдерживали не все переселенцы. Сложные погодные условия в крае многих заставили заняться другими видами деятельности. Так, не смогла закрепиться в сельском хозяйстве группа мигрантов, первоначально поселившаяся в с. Раздольное (некоторые из них в дальнейшем ушли в сферу производства корейских салатов и торговлю). С большими трудностями интеграция в сельскую жизнь
1 Вон Дон [= Дальний Восток]. Уссурийск. 1994. № 3. Сент.-ноябрь; 1995. № 2 (13). Февр.
2 Вон Дон [= Дальний Восток]. Уссурийск. 1994. № 5. Февр.
проходила и у первых корейских переселенцев в с. Кремово. Земельные площади, выделенные властями новоселам, были истощены и не давали хороших урожаев, что подтолкнуло некоторых к решению изменить род занятий.
Несмотря на не всегда положительные финансовые результаты и низкие урожаи, мигранты, в том числе и вынужденные (в общем составе беженцев и вынужденных переселенцев в 1992-1999 гг. мигранты корейской национальности в Приморском крае стояли на втором месте и составляли 16-17% [3, с. 160]), показали предпринимательскую активность, что было очень важно для развития сельского хозяйства. Но действовавшая система налогообложения в России снижала эффективнось их труда, как, впрочем, и всего дееспособного населения края. Для мигрантов 90-х годов, объединившихся в общины, был важен вопрос об организационно-правовом статусе «хозяина»: что более выгодно - коллективная форма хозяйствования или крестьянское хозяйство? Позже, в 2000-е годы, многие из них отдавали предпочтение приусадебному огородничеству, арендовали земли, считая это более прибыльным делом.
Постепенно поток корейских мигрантов в Приморье сокращался [14]. Информация о трудностях обустройства доходила до потенциальных мигрантов и влияла на их решение о переезде. Изменилась и обстановка в республиках бывшего СССР, откуда выезжали корейцы. В СМИ, экспертном сообществе и выступлениях корейских лидеров на разных совещаниях и конференциях говорилось о бюрократических трудностях регистрации прибывших. Часть мигрантов считали себя вынужденными переселенцами, но, не имея нужных документов, не смогли получить этот статус. Другие переселенцы рассчитывали на компенсационные выплаты в соответствии с правительственными актами, но не были удовлетворены бюрократической процедурой их оформления либо самой суммой выплат. В конечном счете интерес к проекту со стороны бывших советских корейцев угас.
Другой причиной неудачи программы возвращения корейцев на Дальний Восток можно считать смену политического лидера в Приморье. В проекте была важна роль губернатора края Е.И. Наздратенко, который поддерживал миграционные процессы и сотрудничал с южнокорейскими партнерами при реализации проекта строительства деревни «Дружба». С его уходом во властных структурах и экспертном сообществе заговорили о политических рисках, связанных с миграцией корейцев в начале 90-х годов. Вспомнили выдвигаемую в те годы идею создания корейской автономии в Приморье, поддерживаемую в том числе переселенцами из Средней Азии, но не одобряемую российскими политиками [8, с. 127]. Рассматривалась вероятность возвращения корейцев на свою этническую родину, в Республику Корея, хотя это вряд ли могло быть осуществлено.
Новая волна миграции бывших советских корейцев из стран СНГ в 2000-х годах была связана с активной деятельностью некоммерческой организации - Приморского регионального Фонда содействия миру в Северо-Восточной Азии. Фонд и его лидер Н.С. Кан в 2003-2007 гг. не только помогали переселенцам в обустройстве, но и вели просветительскую работу в области сельского хозяйства в Приморье, развития новых форм хозяйствования на селе, а также по вопросам взаимодействия с местными властями [7]. Однако многочисленные попытки Н.С. Кана включиться в новую правительственную программу «Соотечественники» (о программе см. ниже) были безуспешны, и прибывающие по приглашению Фонда корейцы не получали никаких преференций, которые давала эта программа другим переселенцам [12, 13].
Мигранты не испытывали трудностей с культурной интеграцией в русскоязычную среду, что признается и корейскими лидерами3. Корейцы, вернувшиеся в 90-е годы на малую историческую родину, и дети бывших депортированных из Приморья корейцев, а также те, кто бежал из бывших советских республик Средней Азии от преследований
3 Тян Р.Н. Проблемы и опыт экономической поддержки и социально-культурной адаптации на Дальнем Востоке РФ мигрантов из стран СНГ: доклад на международном научно-практическом семинаре. Владивосток, 18 мая 2006 г. Рукопись // Архив Отдела социально-политических исследований ИИАЭ ДВО РАН. 1999-2012 гг.
по национальным причинам, смогли осуществить свои планы. Подавляющая их часть осталась в крае. Численность корейского населения в Приморье между переписями 1989 и 2002 гг. увеличилась в 2,1 раза [12, с. 30]. В то же время надежды местных управленцев на то, что корейские переселенцы будут заниматься только сельским хозяйством, не оправдались. Проведенный в 1999-2000 гг. социологический опрос (выборка из 130 человек)4 показал, что в этой сфере работало 23-30% от общего числа респондентов [3, с. 174; 4, с. 185].
Привлечение иностранной рабочей силы в сельскохозяйственное производство.
В условиях начавшегося в 1990-е годы миграционного «дрейфа» коренных дальневосточников в западные регионы страны власти Приморского и Хабаровского краев и Амурской области стали рассматривать привлечение иностранной рабочей силы как один из путей решения проблемы возможного дефицита трудовых ресурсов, что было зафиксировано в разработанных стратегиях социально-экономического развития территорий.
Управленцы Амурской области, Приморского края и ЕАО видели выгоду и преимущества для отрасли в привлечении рабочих из КНР. Несмотря на то что на Дальнем Востоке дефицита рабочей силы, особенно на селе, не наблюдалось, трудовые мигранты из Китая повсеместно стали работать в овощеводческих хозяйствах. К началу 2000 г. практически не оставалось сельскохозяйственных предприятий и фермерских хозяйств, которые не привлекали бы китайских рабочих. В некоторых сельских районах юга Дальнего Востока использование иностранной рабочей силы в те годы оказалось единственным способом поддержки сельского хозяйства. Китайцы показали себя организованной, дисциплинированной рабочей силой. В рыночных условиях эффективность применения их труда с учетом технологий, привнесенных ими и адаптированных к условиям юга Дальнего Востока, была достаточно высокой. В дальневосточных селах многие хозяйства, как коллективные, так и фермерские, нанимали не местных жителей, а китайцев. Пустующие земли на обработку сдавали также китайцам. Привычным ландшафтом многих сел стали полиэтиленовые конструкции теплиц, растянувшихся на десятки, а порой и сотни метров.
Во второй половине 1990-х годов в связи с развитием приграничной торговли и ростом импорта овощей и фруктов из Китая численность китайских овощеводов на Дальнем Востоке несколько сократилась. Однако в 2005-2008 гг. в сельском хозяйстве региона вновь наблюдалась тенденция роста иностранной рабочей силы, преимущественно за счет китайских гастарбайтеров. На основе статистических данных нами подсчитано, что в 2000 г. из КНР в сельское хозяйство Приморского края было привлечено примерно 1600 чел. В 2001-2006 гг. численность китайских рабочих продолжала расти: 2001 г. -2000, 2002 г. - 1800, 2003 г. - 2200, 2004 г. - 1700, 2005 г. - 2800, 2006 г. - 5100 чел. В этот период доля занятых в отрасли китайских рабочих колебалась от 13,2 до 21% от общей численности трудовых мигрантов, приехавших в Приморье из КНР [11]. Что касается дальневосточного региона в целом, то по информации А.Б. Левинталя, заместителя полномочного представителя Президента Российской Федерации в Дальневосточном федеральном округе, в 2011 г. иностранных рабочих, занятых в сельском хозяйстве, здесь насчитывалось около 8,8 тыс. чел., т.е. в 2,5 раза больше, чем в 2005 г. При этом 90% трудовых мигрантов составляли китайцы [2]. По данным Фонда «Миграция XXI век» [1], рост численности иностранных рабочих в сельском хозяйстве Дальнего Востока был еще выше - в 5,6 раза за период 2005-2008 гг. В Амурской области доля китайских мигрантов в сельскохозяйственном производстве (с учетом отрасли «охота и лесное хозяйство») достигала в 2008 г. 35,2%, в Приморье в 2009 г. 17,9%, в то время как в среднем по России в 2009 г. этот показатель составлял 7,9% от числа трудовых мигрантов из КНР. Руководство
4 Материалы полевых исследований Отдела социально-политических исследований ИИАЭ ДВО РАН. 1999-2012 гг.
Хабаровского края, привлекая иностранную рабочую силу в сельскохозяйственное производство, отдавало предпочтение выходцам из СНГ [6, с. 174].
Отечественная рабочая сила не выдерживала конкуренции с трудовыми мигрантами из других государств по дешевизне и часто по дисциплинированности. Но эти очевидные выгоды для хозяйствующих субъектов из-за применяемых китайскими гастарбайтерами технологий, масштабного внесения минеральных удобрений и интенсивной химизации обернулись большими проблемами для всей отрасли. Уже сегодня мы наблюдаем экологические последствия используемых мигрантами методов выращивания овощей.
Программа «Соотечественники». В российских политических кругах еще в 1999 г. прозвучала идея переселения в Россию русскоязычного населения из стран СНГ и других государств. Закон «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом», подписанный Президентом Российской Федерации 24 мая 1999 г., был ответом на многочисленные жалобы по поводу ущемления прав русскоязычного населения в странах СНГ и Балтии и был призван опровергнуть широко распространенное мнение об отсутствии у России внятной и эффективной политики в отношении бывших соотечественников. В этом законе впервые с юридических позиций давалось определение понятию «соотечественники за рубежом» [6, с. 188-189; 17]. Однако лишь через 7 лет Указом Президента Российской Федерации № 637 от 22 июня 2006 г. «О мерах по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом» были предусмотрены меры по финансовому стимулированию добровольного переселения соотечественников в Россию [13].
Государственные преференции предоставлялись в рамках пилотных проектов. Были определены 12 приоритетных для заселения регионов, куда вошли дальневосточные территории - Приморский, Хабаровский края и Амурская область. Однако для Дальнего Востока меры по финансовому стимулированию добровольного переселения не принесли желаемого результата. По программе до 2013 г. здесь планировалось создать 8965 рабочих мест, фактически же к 2009 г. было организовано лишь 77. В регион переселилось с членами семей 193 чел. [9], хотя к этому времени было потрачено немало средств на пропаганду программы и информирование о преференциях для ее участников [15].
Судя по количеству переселенцев, ставших участниками программы «Соотечественники», можно утверждать, что программа не только пробуксовывает, но и, скорее всего, обречена на провал (см. таблицу). Это, в частности, касается и переселения в сельскую местность, так как в рамках программы удалось реализовать лишь отдельные мероприятия.
Планируемая численность переселенцев по Программе «Соотечественники» и фактическое ее выполнение на юге Дальнего Востока России (по данным на май 2012 г.) [15]
Регионы - участники программы Планируемая численность переселенцев (с членами семей), чел. Численность прибывших (с членами семей), чел.
Приморский край Хабаровский край Амурская область 26 047 1 931 5 844 1 373 1 379* 214
* Приведены данные с корректировкой, ранее планировалось 772 чел.
Работать в сельском хозяйстве из приехавших по программе захотели немногие. Среди этой немногочисленной группы - старообрядцы, мигранты из Бразилии и Боливии. Семья староверов из Бразилии прибыла на постоянное жительство в Красноармейский район Приморского края в середине марта 2009 г. В конце февраля 2011 г. в край приехала первая партия боливийцев (6 участников госпрограммы и 17 членов их семей), в июле - вторая группа из 30 чел., в т.ч. 9 взрослых и 21 ребенок. Их поселили в Корфовке, небольшом
селе на границе с КНР, в доме, где раньше жили военнослужащие5. Пока делать выводы о степени адаптации старообрядцев рано. Что касается самой идеи переселения староверов, то это, скорее, политический проект, который позволяет местным управленцам публично «отметиться».
В Амурской области местные власти пошли по пути создания фермерских хозяйств и для работы в сельской местности пытались привлечь квалифицированные кадры, а также людей, имевших опыт сельской жизни. В д. Ушаково для переселенцев было построено современное жилье. Торжественное открытие деревни состоялось 21 января 2011 г. Сюда на постоянное место жительства переселилось 10 семей из Казахстана, Украины, Армении, Киргизии (42 человека, в том числе 19 детей), в которых уже на ушаковской земле родилось двое детей. Такой проект компактного переселения соотечественников является пока единственным в России. Федеральная миграционная служба отметила данный проект как положительный пример субъектам Российской Федерации [15].
Таким образом, несмотря на казалось бы новые подходы в миграционной политике, администрации дальневосточных субъектов Российской Федерации оказались не готовы к приему и обустройству переселенцев из СНГ и дальнего зарубежья. К примеру, управленцы Приморского края, реализуя политический проект реабилитации советских корейцев, направленный на устранение последствий исторической трагедии, столкнулись с трудностями в обустройстве мигрантов, хотя первоначально с помощью переселившихся корейцев надеялись улучшить ситуацию в сельскохозяйственном производстве. Политический аспект преобладал и при реализации в крае программы «Соотечественники». Предлагаемый по этой программе набор льгот соотечественникам смог мотивировать на переезд в восточные районы страны лишь незначительную часть потенциальных мигрантов.
В целом подтверждается тезис о невозможности организации в современных условиях переселения на Дальний Восток в объемах, способных хотя бы частично компенсировать убыль населения в регионе. Слишком крутой перелом произошел в системе ценностей современных людей. Опыт реализации программ переселения на Дальний Восток показал, что ни обещанное государством предоставление российского гражданства соотечественникам, переселившимся в регион, ни разного рода льготы (во всяком случае, в том объеме, в каком они предоставлялись по программам) уже не могут быть действенным стимулом для формирования миграционного потока в сторону Дальнего Востока.
Что касается привлечения иностранных работников в сельскохозяйственное производство, то здесь возникают риски обострения экологических проблем, связанных с применяемыми китайскими гастарбайтерами технологиями, масштабным внесением минеральных удобрений и интенсивной химизацией в районах, где ослаблен контроль за используемыми технологиями. В то же время трудовые мигранты являются для российских предпринимателей источником получения быстрой прибыли, а в отдельных случаях способом сохранения и развития бизнеса в высококонкурентной среде.
Хотя миграционная политика России в конце ХХ-начале XXI в. не оказала решительного воздействия на прирост сельского населения в дальневосточных регионах, как это было во времена П. Столыпина, тем не менее можно говорить о готовности власти реагировать на специфику состава мигрантов, что является требованием современной миграционной политики. Прибытие даже малочисленной группы мигрантов и их обустройство требовало от местных властей проведения определенных организационных мероприятий. К сожалению, иногда вместо эффективных мер власти создавали видимость активной деятельности.
5 Материалы полевых исследований 2011 г. // Архив Отдела социально-политических исследований ИИАЭ ДВО РАН. 1999-2012 гг.
1. Анализ тенденций привлечения и использования иностранной рабочей силы в России за 2005-2010 годы // Фонд Миграция XXI век. - http://mirpal.org (дата обращения: 20.05.2011).
2. Белов О. Число китайцев в сельском хозяйстве ДВФО выросло более чем вдвое // Коммерсант (Владивосток). № 110 (4892). 20.06.2012. - http://www.kommersant.ru/doc/1962062 (дата обращения: 11.05.2012).
3. Ващук А.С. Адаптация этнических мигрантов из России и СНГ в Приморье (90-е годы ХХ в.) // Адаптация этнических мигрантов в Приморье в ХХ в. Сб. науч. статей. Владивосток: ДВО РАН, 2000. С. 158-176.
4. Ващук А.С., Чернолуцкая Е.Н., Королева В.А., Дудченко ГБ., Герасимова Л.А. Этномиграционные процессы в Приморье в ХХ веке. Владивосток: ДВО РАН, 2002. 228 с.
5. Витковская Г., Зайончковская Ж. Новая столыпинская политика на Дальнем Востоке России: надежды и реалии // Перспективы Дальневосточного региона: межстрановые взаимодействия / под ред. Г. Витковской, Д. Тренина; Московский Центр Карнеги. М.: Гендальф, 1999. 126 с.
6. Друзяка А.В. Исторический опыт государственного регулирования внешней миграции на Юге Дальнего Востока России (1858-2008 гг.). Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2010. 290 с.
7. Кан Н.С. Села Приморья спасут мигранты? // Приморье: народы, религии, общество (мониторинг этнических и конфессиональных процессов). Владивосток: Информационный центр «РЯ-сервис», 2007-2008. С. 38-42.
8. Ли ГН. Гобонди: Записки наблюдателя любви корейцев к земле. Бишкек: Б/и, 2000. 318 с.
9. Мотрич Е.Л., Найден С.Н. Влияние социально-демографической ситуации на трудовую миграцию: Дальневосточный вектор // Экономический портал. - http://institutiones.com/general/1509-trudovaya-migraciya. Мт1 (дата обращения: 27.03.2012).
10. Мясников В.С. Дальний Восток России: миграционная политика // Миграция. 1996. № 1. С. 18-20.
11. Национальный состав населения, владение языками и гражданство в Дальневосточном федеральном округе: стат. сб. Владивосток: Территориальный орган ФСГС по Приморскому краю, 2006. 176 с.
12. О концепции регулирования миграционных процессов в Российской Федерации: Распоряжение Правительства РФ от 1.03.2003 г. № 256-р // Собр. законодательства Российской Федерации. 2003. № 10. Ст. 923.
13. О мерах по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом: Указ Президента Российской Федерации от 22 июня 2006 г. № 637 // Собр. законодательства Российской Федерации. 2006. № 26. Ст. 2820.
14. О миграции населения Приморского края: аналит. записка. Владивосток: Территориальный орган ФСГС по Приморскому краю, 2010. 16 с.
15. Официальный информационный пакет о Государственной программе по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом. - http://back-2russia.ru (дата обращения: 18.07.2012).
16. Постановление губернатора Приморского края от 04.11.1999 № 508 «Об утверждении миграционной программы Приморского края на 1999-2000 годы». - http://russia.bestpravo.ru/primor/data05/tex18534.htm (дата обращения: 12.07.2012).
17. Федеральный закон от 24 мая 1999 г. № 99-ФЗ «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом» (с изменениями и дополнениями). - http://base.garant.ru/12115694 (дата обращения: 11.05.2012).
