CC BY
155
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
УДК (82-312.1)
DOI: 10.18384/2310-7278-2021-1-78-87
МИФОПОЭТИЧЕСКАЯ КАРТИНА МИРА В РОМАНЕ Е. ВОДОЛАЗКИНА «ЛАВР»
Алешина Л. Н, Зайцева И. А, Торосян А. С.
Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации 125993, г. Москва, Ленинградский пр-т, д. 49, Российская Федерация
Аннотация.
Цель. Исследовать мифопоэтическую картину мира романа Е. Водолазкина «Лавр». Процедура и методы. Содержание исследования составляет анализ сюжетной схемы обряда инициации, организации мифопоэтического хронотопа, мифологемы гибели / воскресения, мотива сна и видения. При анализе текста используются структурно-семиотический и историко-литературный методы, а также метод мотивного анализа.
Результаты. По итогам исследования сделан вывод о роли мифологических образов, сюжетов и мотивов, включённых в художественную структуру романа.
Теоретическая и/или практическая значимость. Теоретическая значимость исследования заключается в расширении представлений о творчестве Е. Водолазкина, выявлении мифологических компонентов, структурирующих художественный мир писателя. Практическая значимость исследования состоит в том, что материалы и выводы данной научной работы могут быть использованы при разработке общих курсов по истории новейшей русской литературы, а также в процессе подготовки и чтения спецкурсов, посвящённых изучению творчества Е. Водолазкина.
Ключевые слова: миф, время, пространство, мотив пути, обряд инициации, мотив сна
THE MYTHOPOETIC PICTURE OF THE WORLD IN THE NOVEL BY E. VODOLAZKIN «LAURUS»
L. Aleshina, I. Zaytseva, А. Torosyan
Financial University under the Government of the Russian Federation 49 Leningradsky prosp., Moscow 125993, Russian Federation
Abstract.
Aim. The purpose of this article is to study the mythopoetic picture of the world of the novel E. Vodolazkin "Laurus".
Methodology. The article analyzes the plot scheme of the initiation rite, the organization of the mythopoetic chronotope, the mythologeme of death/resurrection, the motif of sleep and vision. The text is analyzed using structural-semiotic and historical-literary methods, as well as the method of motivic analysis.
Results. The research results allowed us to draw a conclusion about the role of mythological images, plots, and motives included in the artistic structure of the novel.
Research implications. The theoretical significance of the study is to expand the understanding of the work of E. Vodolazkin, identifying the mythological components that structure the writer's artistic world. The practical significance of the research is that the materials and conclusions of this research work can be used in the development of General courses on the history of modern Russian literature, as well as in the process of preparing and reading special courses devoted to the study of the work of E. Vodolazkin.
Keywords: myth, time, space, path motive, initiation rite, dream motive
Введение
Роман Е. Водолазкина «Лавр» представляет собой яркий пример того, как в художественном произведении скрывается миф. В исследовательских работах, посвя-щённых творчеству русского писателя, авторы отмечают его стремление к упразднению времени и постижению вечности [2; 3; 4]. Сам Е. Водолазкин обозначил жанр своего произведения «Лавр» как неисторический роман. В этой связи особый интерес вызывает исследование художественного произведения писателя в рамках мифопо-этического подхода, так как именно миф стал для писателей ХХ-ХХ1 вв. «средством к тому, чтобы преодолеть малый, «локальный» историзм и перейти к макроистори-ческим и даже метаисторическим масштабам» [3, с. 8].
В качестве мифологической основы повествования могут выступать как отдельные архетипы, древнейшие тексты, античные и библейские мифы, так и сюжеты, образы истории и мировой литературы, которые стали в сознании современного человека универсальными обобщениями. По мнению российского филолога, специалиста в области семиотики культуры В. Н. Топорова, универсальные мифопоэ-тические схемы максимально полно реализуются в архаических текстах космологического содержания, которые описывают решение некоей задачи (или сверхзадачи), «от которой зависит всё остальное». Подчёркивается, что необходимо решать эту задачу особенно в ситуации кризиса, «когда организованному, предсказуемому («видимому») космическому началу угрожает превращение в деструктивное, непредсказуемое («невидимое»), хаотическое состояние». В. Н. Топоров утверждает, что решить подобного рода задачу можно
только в сакральном центре пространства, «противостоящего профаническому пространству» [8, с. 194].
Мифологическая реальность проявляется в организации времени и пространства, в системе персонажей и образов. Для дальнейшего исследования важнейшими элементами, организующими мифопоэти-ческое пространство, будут являться мифологема пути и основополагающие для мифологической картины мира оппозиции внешнего - внутреннего, центра - периферии, верха - низа, левого - правого, далёкого - близкого, живого - мёртвого, личного - народного, мгновенного - вечного, вертикали - горизонтали. Особенностью организации пространства в романе «Лавр» является его сакрализация: герой движется от периферии к центру, вертикально - снизу вверх.
Осмысление мифопоэтической структуры художественного произведения невозможно без рассмотрения категории времени. Как отмечает Е. М. Мелетинский, «первичное мифическое время - очень важная категория мифологической мысли. ... Это время предков, культурных героев, от которых все зависит, время первых вещей, установления космического и социального порядка. В более поздних мифах и в эпосе мифическое время превращается в золотой век или героическое время» (курсив автора) [6].
Исследователи в области мифологии подчёркивают двойственную природу времени в архаическом сознании. С одной стороны, время сакрально и является основой возникновения космогонических мифов, в центре которых идея о происхождении космоса (время начала мира) из хаоса (отсутствие времени): с возникновением мира появляется время, опре-
деляющее судьбу мира и человеческую историю. С другой стороны, существовало представление о природном, календарном времени, необходимом в повседневности и обеспечивающем историческую память. Ещё одной важнейшей особенностью мифологического времени является персонификация его свойств. В греческой мифологии главенствующим божеством является именно бог времени Кронос (в римской мифологии - Сатурн).
Сакральность мифологического времени проявлялась в его повторяемости, цикличности. В архаическом сознании время воспринималось через регулярное чередование явлений природы: дня и ночи, лета и зимы, рождения и смерти. Природный и человеческий миры при этом отождествлялись.
С представлением о времени связаны и эсхатологические мифы, т. е. сюжеты о конце мира, опустошении и сокращении пространства, исчезновении и гибели человечества. Космогония и эсхатология, борьба Космоса и Хаоса являются основными мотивами мифологической картины мира.
Мифологические истоки художественной картины мира романа Е. Водолазкина «Лавр»
Наряду с перечисленными особенностями архаического сознания стоит выделить важнейшие структурообразующие элементы мифопоэтических текстов - это мотив перевоплощения и обряд инициации.
Перевоплощение является важнейшей особенностью первобытного мышления: времена Метаморфоз представляют собой эпоху архаического мировоззрения, которое основано на представлениях о «нечётких» множествах. Их членами могут быть как боги, люди, животные, так и неодушевлённые предметы, при этом метаморфоза даёт возможность осуществлять переход из одной ипостаси в другую.
Инициация, или посвящение выступает в качестве необходимого условия для вхождения в миф. Инициация - духовное рождение и становление героя. В. И. Тюпа
выделяет четыре фазы, из которых складывается сюжетная схема обряда инициации: фаза ухода (расторжение прежних родовых связей индивида) - фаза символической смерти - фаза символического пребывания в стране мёртвых (умудрение, приобретение знаний и навыков взрослой жизни, накопленных предками) - фаза возвращения (символическое воскресение в новом качестве). При этом исследователь отмечает, что не каждый сюжет строится по эксплицированной модели, однако применение анализа в рассмотрении сюжетно необычного текста через призму «мирового сюжета» о воцарении пришельца даёт возможность глубже понять конструктивное и смысловое своеобразие оригинального сюжета [9, с. 58].
Сюжет романа организуют также мифологема мирового древа, сюжетная схема гибели/воскресения, мотив сна (видения), а также городская мифология.
Образ дерева является центральной мифологемой в архаическом сознании и символизирует мироздание. В мифопоэтиче-скую эпоху мировое древо имело значение посредствующего звена между Вселенной и человеком, между макрокосмом и микрокосмом. Оно также отделяло космос от хаоса, вводя в космос меру, организацию.
Дальнейшее исследование позволит говорить о том, что Е. Водолазкин обращается к мифу не как к выдумке или части языческого культа, а как к особой форме сознания, которая наполняет предметы и понятия более сложным и глубоким мифологическим смыслом: каждый цвет, звук, вкус имеют мифические свойства [7].
Анализ романа Е. Водолазкина «Лавр»
Роман «Лавр» состоит из четырёх частей: «Книги познания», «Книги отречения», «Книги пути», «Книги покоя». Эти книги предваряются предисловием -Пролегоменой.
Главным сюжетообразующим элементом в произведении Е. Водолазкина является мотив пути. Роман повествует о средневековом враче Арсении, который
V8V
после смерти любимой отправляется в путешествие по миру в поисках ответов на вопросы и искупления вины. Путь Арсения начнется в «Книге отречения» и будет иметь два вектора: вертикальный и горизонтальный. Вертикальное движение героя выражает силу его любви и духовное преображение. Путь по вертикали пролегает от периферии к центру, от земли к небу. Символом этого вектора станет мировое древо. Горизонтальное направление выражает земной опыт и земное познание, а также отношение личности и народа.
О. М. Фрейденберг в своём известном труде «Миф и литература древности» пишет о том, что мотив пути необходимо трактовать не абстрактно, а конкретно, в качестве одного из древних мифологических мотивов, где 'путь', 'дорога' будут означать смерть или перемещение в преисподнюю. Путь к смерти человек должен пройти самостоятельно, ведь именно это даст ему возможность выйти обновлённым, вновь ожить и «спастись» от смерти [10]. Для героя путь - это длительный процесс инициации, каждый этап которого играет важную роль в прохождении человеком главнейших периодов его существования. Каждая стадия инициации имеет сложную пространственную и временную структуру.
Согласно мифологическим представлениям, решение задачи для героя может произойти только в сакральном центре пространства, противостоящем профани-ческому пространству. Именно это движение к сакральному центру - от гибели (духовной и физической) к воскресению (духовному и физическому) - составляет основу мифологического пути Арсения.
Первая стадия (подобно мифологической фазе ухода) начинается в Книге отречения. История, описанная в предыдущей части романа, говорит о том, что «уход» -это единственный способ для Арсения справиться с потерей Устины. Арсений не просто физически покидает Рукину слободку - место, где он родился, - но как бы исчезает из этого пространства: «Никаких следов Арсения - живого или мёртвого -
слободские не нашли. Может статься, он растаял, яко тает воск от лица огня, подумали они»1.
Далее начинаются перемещения героя по средневековой Руси. Вместе с Арсением перемещается главная вражеская сила, которой будет противодействовать Арсений, -мор. Эта часть пути связана с активным врачеванием и нахождением героя в пограничном пространстве между миром живых и миром мёртвых: Арсений, воспитав помощников для поддержки живых, начинает заниматься мёртвыми. Покойников со стыдливыми гримасами отвозят в скудельницу, с пространством которой связана тема неупокоенности. Она возникает и в эпизоде с захоронением Устины. В скудельнице погребали непокаянных мертвецов, хоронили их без традиционных обрядов, и души их оставались без пристанища.
Постепенно путь Арсения усложняется. Больных становится больше, и Арсению приходится справляться не только с телесными болезнями людей, но и с душевными.
Путь Арсения проходит в неразрывном единстве времени и пространства: наступление нового времени года сопряжено с новым местом пребывания героя.
Первый отрезок пути до прибытия в Белозёрск, где он остановится на определённое время, можно охарактеризовать как переход в символическую смерть -время символического пребывания в стране мёртвых, где он обретает новые знания о лечении больных.
Постепенно усложняются не только образ Арсения, но и организация времени и пространства вокруг него. Он попадает в княжеский город Белозёрск. Описание перехода в новое место насыщено пространственными оппозициями, характерными для мифологического сознания, такими, как левый - правый, близкий - далёкий, расширение - сужение: Арсений видит, как ледяное пространство расширяется, а озеро плавно переходит в город2.
1 Водолазкин Е. Г. Лавр. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2015. С. 8.
2 Там же. С. 31.
События, произошедшие в княжеских палатах, становятся отправной точкой возвышения Арсения, сакрализации его пути. Арсений обретает новые силы. Его лечение всё больше происходит за счёт его собственных сил, обнаружение в себе которых свидетельствует о погружении в собственное бессознательное ради открытия там сверхсознания, Царствия Божия -священного мифа о самом себе и о мире.
В Белозёрске Арсений сталкивается со сложнейшим духовным испытанием. Герой попадает в ситуацию, где у него вновь появляется возможность обрести дом и семью. Закономерно, что автор, описывая пространство дома Ксении, изображает его как место покоя («хороший дом», в котором не было «сиротства и оставленности»1), где обитает Мать (Ксения) и ангел (Сильвестр): «После перенесенной болезни мальчик был бледен и худ. Прозрачен, почти призрачен. Ангельским крылом из-за его спины торчала складка рубахи. Он улыбался Арсению, не делая попытки приблизиться. Пропуская вперёд свою мать»2. Арсению предстоит сделать выбор между любовью к Устине и желанием обрести семейное счастье с Ксенией и Сильвестром.
В описанном выше эпизоде обнаруживается важная особенность романа: события, мотивы и образы в «Лавре» взаимосвязаны друг с другом. Эпизод с принятием родов у Устины Арсением перекликается с принятием родов Лавром у Анастасии. Истории Христофора и его жены, Устины и Арсения, Строева и Александры Мюллер имеют схожую сюжетную структуру. Пространственные образы также взаимосвязаны: жилище Ксении находится у самой границы города, т. е. на периферии, как и дом Христофора, расположенный у кладбищенской ограды. Кроме того, символической деталью является лавка: в обоих жилищах она важная часть домашнего пространства. Образ Арсения, в свою очередь, сливается с образом Христофора: больные
видят в главном герое Христофора, в то же время и Арсений начинает чувствовать себя им.
Следующий этап инициации героя связан с преодолением трудностей и преград во время переправы из Белозёрска в Псков. Е. Водолазкин описывает пограничное пространство, разделённое городскими воротами. Переход из одного места в другое насыщен таинственными и зловещими образами, один из которых всадник. С его помощью Арсений пересекает границу не только пространственную, но и временную: в данном эпизоде Средневековье и события конца XX в. взаимопроникают друг в друга. В образе Спутника, спасшего Арсения, узнаётся не его современник, а человек совершенно другой эпохи: лексика, которую использует незнакомец (падаль, кореш), свидетельствует о том, что он представитель эпохи 90-х гг. ХХ в. М. М. Бахтин писал: «Чтобы понять мир, нужно сопоставить всё в одном времени, то есть в разрезе одного момента, нужно видеть весь мир как одновременный» [1]. Синтезируя разные жанровые формы (роман-житие и приключенческий роман), смешивая дискурсы различных периодов истории, помещая героев и события, принадлежащие разным эпохам, в одно пространство, Е. Водолазкин стремится к универсализации картины мира, демонстрации «одновременного мира».
Известно, что многие народы представляли переправу как перемещение в мир мёртвых. Однако мотив переправы имеет и другое значение: он также «символизирует переход в иной социальный статус» [6], т. е. в определённом смысле не смерть физическую, а смерть прежнего человека и возрождение его обновлённого, что, как правило, сопровождается сменой имени. Арсений, находясь в пограничном пространстве между Белозёрском и Псковом, перевоплощается в Устина: «Яко в чуждем телеси пребываю, подумал Арсений»3. Он больше не чувствует холода, потому что
«пребывающему в чужом теле» не может быть холодно.
Переход в новое состояние обозначен рядом ритуальных действий: герой теряет одежду и находит новую, соответствующую его новому видению себя в мире; определяет свой новый статус - становится юродивым; принимает обет молчания и впервые говорит о правильности выбранного пути. Арсений лишает себя всяческих удобств, тепла, еды. Приютом юродивого Устина становится кладбище Иоанно-Предтеченского девичьего монастыря, у стен которого стоят два сросшихся дуба.
Такое превращение врача Арсения в юродивого Устина означает, что он снова гибнет, отрекается от мира, чтобы затем возвратиться к жизни. Таким образом, в Пскове реализуется мифологическая схема гибели - воскресения.
Герой пребывает в потустороннем мире, который становится всё более явным и привычным для него. Арсений беседует с душами умерших и приближается к миру мёртвых как никогда. Он видит душу усопшего ребёнка и обращается к ней: «Послушай, хочу тебя попросить. Если встретишь там мальчика, он еще меньше тебя... Ты его легко узнаешь, у него даже имени нет. Это мой сын»1. Арсению необходимо находиться по обе стороны миров. Так он сохраняет связь с Устиной и сыном и в то же время продолжает свой путь.
В Пскове Арсений осуществляет переход от гибели к воскресению несколько раз. Герой подвергается жестокому избиению, что может трактоваться как его гибель. В другом эпизоде Арсений практически замерзает. Этот этап можно соотнести с мифологической фазой инициации героя, которую в соответствии с установившейся в этнографии терминологией
A. ван Геннепа и В. Тэрнера следует обозначить как лиминальную (пороговую) фазу испытания смертью. По мнению
B. И. Тюпы, фаза может быть представлена в архаических формах ритуально символической смерти героя, а также в виде по-
сещения им потусторонней «страны мёртвых» [9].
Вместе с героем трансформируется пространство города, оно сакрализуется. Город, изначально разделённый на три части (Завеличье, Запсковье и неназванная третья часть) и не имевший единого центра, с замерзанием рек становится единым пространством. Центром этого пространства становится Иоаннов монастырь - сакральное место. Согласно мифологическим представлениям там находится алтарь, храм, крест, мировое древо, мировая ось, пуп земли, камень, мировая гора или другая высшая персонифицированная сакральная ценность. Для Арсения открывается доступ к любой части города.
В период юродства героя восприятие времени окончательно мифологизируется: для Арсения время останавливается, пребывает в покое и в конце концов упраздняется. Он не видит связи между происходящими событиями и конкретным временем, которое служит для упорядочивания истории: события двигаются одно за другим, иногда - в обратном порядке, реже наступают беспорядочно, «бессовестно путая очередность». Время не справляется с таким потоком событий: «Руководить такими событиями оно отказывалось»2.
В Пскове возникает противопоставление героя и народа. Взрослые жители смеются над ним - дети издеваются. Этот конфликт усилится в конце романа, когда люди, узнав, что Арсений укрывает беременную девушку, потребуют его изгнания. Однако герой не прогоняет Анастасию, а заступается за неё. Его называют грешником и перестают обращаться к нему за помощью. В конфликтных ситуациях Арсений не спорит с народом, не пытается убедить его в своей невиновности. Он ведёт диалог с отдельными людьми, а не с толпой. Для него личное важнее общего.
В «Книге Пути» появляется важная фигура - провидец и преданный друг Арсения итальянец Амброджо Флеккиа. Появление этого персонажа связано с вплетением в
художественную канву романа мотива видения и сна. Амброджо видит прошлое, настоящее и будущее. Для него нет временных и пространственных границ. Истории людей, которых он видит в будущем, не понятны ему, но он осознаёт причину этих видений: Амброждо понимает, что события, свидетелем которых он становится, не просто касаются историй отдельных людей, но и в итоге составляют всеобщую историю1. Мотив видения мифологизирует время в романе: видения Амброджо подобно мифическому времени объединяют прошлое, настоящее, будущее в единый цикл повторяющихся событий.
После 14-летнего пребывания в Пскове Арсений вместе с Амброджо отправляется в конечную точку своего путешествия -Иерусалим. На этом этапе сюжетные линии обоих персонажей соединяются, две части становятся целым: несмотря на то, что Арсений и Амброджо - представители разных конфессий (православие и католицизм), Фома выбирает именно их для поездки в Иерусалим, так как «оба настоящие» и стремятся к одному Господу. По мнению Фомы, именно несходство героев поможет им осуществить их миссию. Сквозь весь роман проходит мысль о недостающей части целого в жизни героев. В этом кроется причина их несчастья. В Амброджо Арсений обретает эту целостность.
Арсений проходит очередной самый насыщенный этап инициации - путешествие по реке Великой, искушение женой корчмаря, пребывание в киевском замке, пребывание в Венеции, морское путешествие, испытание смертью в городе Зары и, наконец, прибытие на восток.
Подробнее остановимся на пребывании героев в Венеции. В этом эпизоде реализуется миф о городе-призраке. Пространство города насыщено мотивами миражности, зеркальности, которые связаны с природными и архитектурно-ландшафтными особенностями Венеции: «Призрачный город был создан для того, чтобы в нём исче-
зать. Растворяться в дожде»2. Венеция -город, в котором легко потеряться. Арсений не чувствует не только времени, но и пространства.
Блуждая по городу, главный герой сравнивает свои ощущения с пребыванием в Белозёрске и в Пскове, противопоставляет родное «ощутимое пространство» (леса, поля, ледяная пустыня Белоозера, деревянные улицы Пскова) с «неощутимым безвременным пространством» воды и камня Венеции. Чувство миражности пропадает лишь с появлением дождя, материализующим города.
Стоит отметить, что пространство Венеции схоже с петербургским пространством, которому посвящена фундаментальная работа В. Н. Топорова «Петербург и "Петербургский текст русской литературы"». Вот что пишет о городе исследователь: «И призрачный миражный Петербург («фантастический вымысел», «сонная греза»), и его (или о нём) текст, своего рода «грёза о грёзе», тем не менее принадлежат к числу тех сверхнасыщенных реальностей, которые немыслимы без стоящего за ними целого и, следовательно, уже неотделимы от мифа и всей сферы символического» [8, с. 259].
Существенную часть времени в Венеции герои проводят во сне. Сны снятся Арсению, Амброджо, Гуго. Во сне Амброджо видит одновременно происходящие в городе Орле события 1951 и 2012 гг. Во время путешествия по морям перед ним откроется картина проплывающего парохода Соловецкого монастыря «Вера». Очередное видение появится на Востоке, где он увидит колокольню Петропавловского собора и промышленного альпиниста Альберта Михайловича Тюнккюнена, который в тот же миг увидит Амброджо. Видения Амброджо и других персонажей актуализуют мифологическое время, в котором любой объект и любое событие существовали одномоментно в прошлом и будущем: «...с высоты 122 метров Альберту Михайловичу было видно
2 Там же. С. 313.
v!v
многое - Заячий остров, Петербург и даже страна в целом. Ему было видно и то, как в далекой Палестине не позолоченный, а вполне реальный ангел возносил к небу душу итальянца Амброджо»1.
Последний этап пути к Иерусалиму -путешествие по Иоппии, которое заканчивается описанием смерти Амброджо. Завершается очередной цикл инициации Арсения.
Заключительная часть романа - «Книга покоя» - повествует о возвращении героя в Псков, а затем в Кириллов монастырь. Путь Арсения закольцовывается - он видит места, в которых бывал много лет назад, и вспоминает скорбные события своей юности. Арсений проходит последнюю стадию инициации, в которой вновь меняет свой статус - постригается в монахи, получая имя Амвросия, и затем входит в конечную фазу преображения, становясь в схиме Лавром. «Второе рождение» (постриг) сопровождается возвращением героя к прежним местам, к покою, где утверждается его новое жизненное качество. Он заканчивает вертикальный путь: «Я долго познавал мир и накопил его в себе столько, что дальше могу познавать его внутри себя»2.
Время воспринимается героем циклично, подобно представлениям о природном, календарном времени в архаическом сознании: Лавр теряет счёт времени, которое устремлено вперёд. «Теперь он чувствовал только время круговое, замкнутое на себе, - время дня, недели и года»3. Таким образом, он стремится к преодолению исторического времени.
В конце романа Арсений (получивший имя Лавра4) символизирует мировое древо -важнейший архетип, встречающийся во
1 Водолазкин Е. Г. Лавр. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2015. С. 352.
2 Там же. С. 398.
3 Там же. С. 412.
4 В раннем христианстве вечнозеленые листья лав-
ра считались символом вечной жизни или новой жизни, которая наступит благодаря искупительным деяниям Христа, а венок из лавра символизировал мученичество; в древнегреческой культуре лавр олицетворял победу и мир и был посвящён Аполлону и Дионису.
многих культурах, соотносящийся с небом (ветви) и с земным миром (кора). Мировое древо обозначает сакральный центр мира и круговорот жизни. Герой в романе не раз уподобляется дереву: «Он прорастает сквозь Устину... слезы летят с его щёк в разные стороны, прорастая на обочинах разными неброскими растениями . », а его смерть «знаменует вечную жизнь» и окончание пути духовного совершенствования. Лавр умирает, прислонившись к сосне. Все вокруг умиротворено: тело Лавра проносят сквозь толпу в абсолютной тишине, после чего «на краю зеленого луга его кладут в траву. Трава мягко обтекает Лавра, выражая готовность принять его целиком, поскольку они друг другу не чужие»5.
Смерть Лавра окончательно закольцовывает события, происходящие в романе. Финальный эпизод, в котором он принимает роды у Анастасии, и последующая смерть героя сюжетно повторяет его встречу с Устиной, но в то же время имеет важные отличия: замкнутое пространство дома противопоставлено открытому пространству природы. Чувства и переживания, которые он испытывает в момент приближения родов Анастасии, имеют теперь совершенно иную природу: он готов сделать всё для сохранения жизни Анастасии и ребёнка, в отличие от ситуации с Устиной, когда он побоялся позвать повитуху, что стало причиной её гибели.
Заключение
Обнаружение и интерпретация особенностей мифологического мышления, анализ отдельных мифологем и архитепичных сюжетов позволяют говорить об особом типе авторского видения, свободного от рамок рационального, исторического, реалистичного повествования.
Особенностью организации пространства в романе «Лавр» является его сакрализация: герой движется от периферии к центру, вертикально - снизу вверх.
Мифологемы мирового древа, гибели / рождения, сна (видения), а также городская мифология организуют сюжет «Лавра». Одной из сторон реализации мифологической схемы гибели / воскресения становится отсутствие чёткой границы между миром живых и мёртвых.
Сюжет романа имеет циклический характер, являющийся неотъемлемой чертой
мифологической последовательности событий.
Ключевое значение в «Лавре» имеет ини-циационный аспект, так как весь жизненный путь Арсения представляет собой сплошную инициацию и посвящение, которыми пронизаны все основные элементы повествования.
Статья поступила в редакцию 01.12.2020.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе: Очерки по исторической поэтике [Электронный ресурс]. URL: http://www.chronos.msu.ru/old/RREPORTS/bakhtin_hronotop/hron-main.html (дата обращения: 27.11.2020).
2. Бочкина М. В. Отражение средневековой концепции времени в романах Е. Водолазкина «Лавр» и «Авиатор» // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Литературоведение. Журналистика. 2017. № 3. С. 475-483.
3. Максимов Д. Е. О мифопоэтическом начале в лирике Блока (Предварительные замечания): Блоковский сборник III // Учёные записки Тартуского государственного университета. 1979. Вып. 459. С. 3-34.
4. Махинина Н. Г., Сидорова М. М. Историческое время в романе Е. Водолазкина «Лавр» (к постановке проблемы) // Филология и культура. 2016. № 2 (44). С. 271-274.
5. Махинина Н. Г., Сидорова М. М. Мифологема смерти / рождения в романе Е. Водолазкина «Лавр» // Филология и культура. 2017. № 2 (48). С. 174-178.
6. Мелетинский Е. М. От мифа к литературе [Электронный ресурс]. URL: https://www.litmir.me/ br/?b=250789&p=1 (дата обращения: 27.11.2020).
7. Лосев А. Ф. Диалектика мифа [Электронный ресурс]. URL: https://azbyka.ru/otechnik/6/dialektika-mifa (дата обращения: 27.11.2020).
8. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: избранное. М.: Прогресс: Культура, 1995. 624 с.
9. Тюпа В. И. Анализ художественного текста. М.: Академия, 2009. 336 с.
10. Фрейденберг О. М. Миф и литература древности [Электронный ресурс]. URL: https://bookree. org/reader?file=1346000 (дата обращения: 27.11.2020).
REFERENCES
1. Bakhtin M. M. Formy vremeni i khronotopa v romane: Ocherki po istoricheskoi poetike [Forms of time and chronotope in the novel: Essays on historical poetics]. Available at: http://www.chronos.msu.ru/old/ RREPORTS/bakhtin_hronotop/hronmain.html (accessed: 11.27.2020).
2. Bochkina M. V. [Reflection of the medieval concept of time in the novels by E. Vodolazkin "Laurus" and "Aviator"]. In: Vestnik Rossijskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Literaturovedenie. Zhurnalistika [RUDN journal of studies in literature and journalism], 2017, no. 3, pp. 475-483.
3. Maksimov D. E. [On the mythopoetic beginning in Blok]. In: Ucheenye zapiski Tartuskogo gosudarstven-nogo universiteta [Scholarly Notes of the Tartu State University], 1979, no. 459, pp. 3-34.
4. Makhinina N. G., Sidorova M. M. [Historical time in the novel "Laurel" by E. Vodolazkin (to the problem statement)]. In: Filologiya i kul'tura [Philology and culture], 2016, no. 2 (44), pp. 271—274.
5. Makhinina N. G., Sidorova M. M. [Mythologem of death / birth in the novel by E. Vodolazkin "Laurel"]. In: Filologiya i kul'tura [Philology and culture], 2017, no. 2 (48), pp. 174-178.
6. Meletinskiy E. M. Ot mifa k literature [From myth to literature]. Available at: https://www.litmir.me/ br/?b=250789&p=1 (accessed: 11.27.2020).
7. Losev A. F. Dialektika mifa [Dialectics of myth]. Available at: https://azbyka.ru/otechnik/6/ dialektika-mifa (accessed: 11.27.2020).
8. Toporov V. N. Mif. Ritual. Simvol. Obraz: Issledovaniya v oblasti mifopoeticheskogo [Myth. Ritual. Symbol. Image: Research in the field of mythopoetic]. Moscow, Progress, Culture, 1995. 624 p.
9. Tyupa V. I. Analiz khudozhestvennogo teksta [Analysis of literary text]. Moscow, Akademiya Publ., 2009. 336 p.
10. Freidenberg O. M. Mif i literatura drevnosti [Ancient myth and literature]. Available at: https://bookree. org/reader?file=1346000 (accessed: 11.27.2020).
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ
Алешина Лариса Николаевна - кандидат филологических наук, доцент Департамента иностранных языков и межкультурной коммуникации факультета международных экономических отношений Финансового университета при Правительстве РФ; e-mail: laura_70@bk.ru
Зайцева Ирина Александровна - кандидат филологических наук, доцент Департамента иностранных языков и межкультурной коммуникации факультета международных экономических отношений Финансового университета при Правительстве РФ; e-mail: IAZajtseva@fa.ru
Торосян Анна Сергеевна - кандидат филологических наук, старший преподаватель Департамента иностранных языков и межкультурной коммуникации факультета международных экономических отношений Финансового университета при Правительстве РФ; e-mail: anna-torosyan@bk.ru
INFORMATION ABOUT THE AUTHORS
Larisa N. Aleshina - Cand. Sci. (Philology), Assoc. Prof., Department of Foreign Languages and Cross-cultural Communication, Financial University under the Government of the Russian Federation; e-mail: laura_70@bk.ru
Irina A. Zaytseva - Cand. Sci. (Philology), Assoc. Prof., Department of Foreign Languages and Cross-cultural Communication, Financial University under the Government of the Russian Federation; e-mail: IAZajtseva@fa.ru
Anna S. Torosyan - Cand.Sci. (Philology), Senior Lecturer, Department of Foreign Languages and Cross-cultural Communication,Financial University under the Government of the Russian Federation; e-mail: anna-torosyan@bk.ru
ПРАВИЛЬНАЯ ССЫЛКА НА СТАТЬЮ
Алешина Л. Н., Зайцева И. А., Торосян А. С. Мифопоэтическая картина мира в романе Е. Водолазкина «Лавр» // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Русская филология. 2021. № 1. С. 78-87. DOI: 10.18384/2310-7278-2021-1-78-87
FOR CITATION
Aleshina L. N., Zaitseva I. A., Torosyan A. S. Mythopoetic Picture of the World in E. Vodolazkin's Novel "Laurus". In: Bulletin of the Moscow Region State University. Series: Russian Philology, 2021. no. 1. pp. 78-87. DOI: 10.18384/2310-7278-2021-1-78-87
